Парижский вариант Ладлэм Роберт
— О да, — согласилась Рэнди. — Теперь твоя очередь. Объясни, что случилось на той алжирской вилле? Когда я услышала очереди, то подумала, что тебе капут.
— Шамбора никто не похищал, — объяснил Джон. — Он с самого начала сотрудничал со «Щитом полумесяца» — верней сказать, они с ним, по крайней мере, так он утверждает. Судя по тому, что мне удалось узнать, так и есть. Впечатление, будто он в плену, старик создавал ради дочери. Он не знал, что Мавритания захватил ее, и не меньше ее самой удивился, когда они встретились.
— Это многое объясняет, — заметил Питер. — Но, черт меня подери, как им удалось вытащить из дома прототип, пока ракета летела?
— Они его не вытаскивали, — отозвался Джон. — Компьютер был уничтожен. А вот чего не понимаю я — как Шамбору удалось построить второй образец и пустить его в ход так быстро?
— Вот-вот, — согласилась Рэнди. — Меня это тоже сбивает с толку. Но наши ребята утверждают, что никакой другой компьютер не имеет достаточной вычислительной мощности или скорости, чтобы перепрограммировать наши спутники, обойдя все пароли, файерволы и прочие системы защиты. Большая часть этих систем до сих пор засекречена, о них и знать-то никто не должен, не говоря уже о том, чтобы взломать!
Питер оглядел приборную панель, проверяя, сколько находится вертолет в воздухе, сколько пролетел и надолго ли еще хватит топлива.
— Возможно, вы и правы, — заметил он. — Но кто сказал, что прототип был один?
Джон и Рэнди переглянулись.
— А это идея, — заметила цээрушница.
— Уже существующий компьютер, — медленно проговорил Джон. — К которому Шамбор или имел удаленный доступ, или направил оператора, действующего по его указаниям. О котором Мавритания ничего не знал.
— Здорово, — пробурчала Рэнди. — Второй ДНК-компьютер. Только этого не хватало.
— Очень логично... особенно в свете того, о чем я еще не успел рассказать.
— Звучит зловеще, — заметил Питер. — Тогда рассказывай.
Джон выглянул в окно. Внизу тянулись поля Франции, пересеченные множеством речушек и каналов, испещренные аккуратными домиками.
— Я уже говорил, — начал он, — что на той вилле Шамбор заявил о своем сотрудничестве с террористами с самого начала. Вероятно, план атаки на США принадлежал ему.
— Ну да, и?.. — поторопила его Рэнди.
— А несколько часов назад, еще до того, как я удрал от Абу Ауды, мне пришло в голову, что не только «Щит полумесяца» воспользовался теми злосчастными басками в качестве прикрытия. Шамбор и Боннар сами прикрылись «Щитом». «Щит полумесяца» — многочисленная, разветвленная террористическая группировка, которой под силу то, с чем не справятся два человека. Но мне кажется, что для французов «Щит» послужил и... козлом отпущения.
На террористов можно будет свалить тот ужас, который Шамбор и Боннар намерены сотворить на самом деле. Ну подумайте — кто наиболее вероятный виновник, как не банда исламских экстремистов под водительством правой руки Усамы Бен Ладена? Возможно, поэтому они прихватили с собой Мавританию — чтобы было кого подставить.
Рэнди нахмурилась.
— Так ты хочешь сказать, что за всеми компьютерными атаками на США стоят эти двое — Шамбор и Боннар? Но зачем? Какой может быть мотив у всемирно известного ученого и уважаемого офицера французской армии?
Джон пожал плечами.
— Насколько я понимаю, эти-то не собираются ронять ядерную бомбу на Иерусалим или Тель-Авив. С точки зрения «Щита полумесяца», в этом был бы смысл... но для французов это пустая трата сил. Мне кажется, они задумали что-то еще. Скорее всего — атаку на США, раз уж они вывели из строя наши спутники. Но с какой целью — я до сих пор не могу догадаться.
Все трое замолчали. Мерно рокотали винты, и гудел за стеклом ветер.
— Боевикам «Щита» тоже неизвестно, что задумали Шамбор с Боннаром? — поинтересовалась Рэнди.
— Я внимательно прислушивался к их болтовне. По-моему, террористам даже в голову не приходило, что французы не были ихмарионетками. С фанатиками так бывает — они видят лишь то, что хотят видеть.
Питер стиснул штурвал.
— Насчет козла отпущения — это ты, пожалуй, прав. Уже за то, что они натворили до сих пор, можно огрести по полной программе, не говоря о том армагеддоне, который нас ожидает. Вспомни, что случилось после теракта во Всемирном торговом центре и атаки на Пентагон. Наш солдатик с ученым вряд ли захотят брать на душу второй Афганистан, только во Франции.
— Именно, — согласился Джон. — Думаю, Шамбор рассчитывает, что вновь образуется всемирный фронт борьбы с терроризмом. Поэтому ему нужны террористы. Такие, чтобы весь мир поверил. Мавритания и его «Шит полумесяца» — идеальная жертва. Группа малоизвестная... и кто прислушается к их оправданиям, если их главаря застанут, так сказать, на месте преступления? Все улики покажут на то, что Шамбора они похитили, а тот — подтвердит. Он врет настолько убедительно, что ему поверят. Могу засвидетельствовать.
— А что Тереза? — спросила Рэнди. — Она-то уже знает правду?
— Не уверен, всю ли правду... но про отца — точно. Ей уже известно слишком много, и Шамбора это должно тревожить. Если запахнет жареным, ему придется ради спасения плана пожертвовать дочерью. Или Боннар возьмет дело в свои руки и займется этим сам.
— Родную дочь... — Рэнди передернуло.
— Он или безумец, или фанатик, — заметил Джон. — Других причин для подобного перерождения из блистательного ученого в поганого террориста я представить не могу.
Питер окинул взглядом ландшафт внизу. Вертолет приближался к небольшому городку на реке. Обветренное лицо агента было, как всегда, бесстрастно.
— Оставим покуда этот спор, — проронил он. — Вон там — Макон, окраина Бургундии... а речка зовется Сона. Тихое такое на вид местечко, правда? Ну, такое оно и есть. Мы с Рэнди здесь заливали бензин на пути за тобой, Джонни, — без проблем, так что мы снова сядем тут. В баках уже сухое дно. Ты когда ел в последний раз?
— Уже не припомню.
— Тогда заправимся не только керосином.
Когда Питер посадил «Хьюз» в местном аэропорту, на поле уже лежали длинные, расплывчатые предзакатные тени.
Близ Бумеле-Сюр-Сен, Франция
Эмиль Шамбор сладко потянулся, откинувшись на спинку кресла. Лишенный окон временный кабинет выглядел неуютно — по голым каменным стенам висело зловещего вида холодное оружие и пыльные доспехи, — хотя на полу лежал толстый берберский ковер, а лампы под высокими сводами горели тепло и ясно. Ученый не случайно предпочел работать здесь, в оружейной, где не было окон. Тут его ничто не отвлекало... а мысли о Терезе он старательно задвигал в дальние уголки сознания.
Шамбор с любовью глянул на молекулярный компьютер, громоздившийся на длинном лабораторном столе. Конечно, он любил каждую мелочь в своем творении... но более всего восхищался скоростью его работы и вычислительной мощью. ДНК-компьютер проверял все возможные пути к решению задачи параллельно, а не последовательно, как делали это мощнейшие суперкомпьютеры. С точки зрения программиста, даже лучшие кремниевые микросхемы работали очень-очень медленно. Само собой, куда быстрее человеческого мозга. Но его молекулярная машина действовала настолько быстро, что и представить трудно.
А сердцем ей служили гелевые капсулы, полные разработанных Шамбором особенных молекул ДНК. Спиральные цепочки нуклеиновых кислот, свернувшиеся клубочком в каждой живой клетке, — биохимическая основа всего сущего, — стали для ученого тем, чем палитра — для художника. А в итоге его молекулярное чудо могло, не поперхнувшись, переваривать задачи, неразрешимые для любого суперкомпьютера, — программы искусственного интеллекта, прежде дававшие фатальные сбои, навигация в сплетении сложных компьютерных сетей, того, что принято называть «информационным шоссе», сложные игры, наподобие трехмерных шахмат. В конце концов, все они сводятся к выбору единственной верной тропы из колоссального числа вариантов.
А еще Шамбора завораживала способность его детища постоянно маскироваться, используя на это менее одной сотой своих вычислительных мощностей. ДНК-компьютер попросту поддерживал на входе файервол, менявший коды доступа быстрее, чем любой обычный компьютер мог их расколоть. По сути дела, молекулярная машина эволюционировала в процессе работы, и чем тяжелей была задача, тем скорей шла эта эволюция. Вздрогнув от холода, ученый улыбнулся — вспомнилось, какой образ ему пришел в голову первым, когда он впервые осознал подобную возможность. Его прототип походил на киборга из американского сериала «Стар Трек» — тот тоже мгновенно приспосабливался к любой форме атаки. Сейчас Шамбор использовал свою беспрестанно открывающую все новые грани машину, чтобы противостоять наиболее разрушительной и коварной из атак — наступлению на самый дух Франции.
Он глянул на висевшую над столом картину, заново черпая в ней вдохновение, и с новыми силами принялся за поиски Мартина Зеллербаха. Проникнув в мейнфрейм Марти, стоявший у него дома, в Вашингтоне, Шамбор без труда обошел уникальные защитные программы компьютерного гения... но, к сожалению француза, Марти не заходил в свой компьютер со дня взрыва в Пастеровском. Так что ничего нового о его местонахождении Шамбору узнать не удалось. Разочарованный, ученый оставил за собой «подарочек» хозяину и покинул систему.
Он знал, в каком банке Марти держит свои капиталы. Проверить счет было проще простого, но никаких подвижек не наблюдалось и там. Шамбор задумался на миг, потом вспомнил — кредитная карточка.
По мере того как на экран выползал список сделанных от имени Мартина Зеллербаха покупок, по суровому лицу Шамбора расползалась довольная улыбка. Глаза его блеснули. Oui!Вчера Марти купил в Париже портативный компьютер.
Шамбор потянулся к мобильнику.
Вадуц, Лихтенштейн
Обычные туристы сплошь и рядом проезжали мимо крошечного княжества Лихтенштейн, зажатого между Швейцарией и Австрией. Зато иностранцы, стремившиеся переправить, отмыть или спрятать крупные суммы денег, очень ценили это небольшое государство. Лихтенштейн славился ошеломительными ландшафтами и абсолютной надежностью своих банков.
Солнце почти зашло, и аллея, шедшая по берегу Рейна на окраине столицы княжества, погрузилась в густую тень. Абу Ауду это вполне устраивало. Одетый в европейский костюм, негр-великан торопливо подошел, не оглядываясь, к дверям небольшого и ничем не примечательного домика, знакомого ему только по описаниям. Постучал — трижды, и после паузы — еще четыре раза.
Лязгнул засов, и дверь чуть приотворилась.
— Брит бате,— шепнул по-арабски Абу Ауда, склонившись к щели. — Мне нужна комната.
— Май-фа-хем-тикш, -ответил мужской голос. — Не понимаю.
Абу Ауда повторил пароль и добавил:
— Мавританию схватили.
Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял невысокий смуглый человечек, встревожено глядя на гостя.
— Да?
Отодвинув его, Абу Ауда зашел в дом. Это был один из главных европейских перевалочных пунктов хавалалы— 'подпольной арабской сети переправки, отмывания и вложения капиталов. Действовавшая в обстановке полной секретности, подчинявшаяся только своим законам, хавалалафинансировала не только отдельных боевиков, но и целые движения. Только через европейский ее филиал за последний год прошел почти миллиард долларов.
— Откуда Мавритания брал деньги? — спросил Абу Ауда по-арабски. — Источник. Из чьего кошелька они шли?
— Ты знаешь, что я не могу сказать.
Фулани выхватил из кобуры под мышкой пистолет. Смуглый человечек отшатнулся.
— Те, кто платил, — объяснил Абу Ауда, — удерживают Мавританию. Они не из нашего Движения. Я знаю, что деньги шли через капитана Боннара или доктора Шамбора. Но я не верю, что они одни замешаны в это дело. Поэтому ты мне расскажешь. Расскажешь все.
~~
В воздушном пространстве над Францией
Через полчаса после вылета из Макона, покончив с купленными в аэропорту бутербродами, трое агентов вновь приступили к анализу ситуации.
— Где бы мы ни решили искать Шамбора с Боннаром, — заметил Питер, — действовать надо быстро. Время не на нашей стороне. Что бы ни затеяли эти двое, они приступят к делу очень скоро.
Джон кивнул.
— Мавритания собирался нанести удар по Израилю сегодня утром. Теперь, когда мы знаем о существовании еще одного действующего молекулярного компьютера, а Боннар с Шамбором — на свободе, похоже, что мы выторговали себе очень немного времени.
— Возможно, слишком мало. — Рэнди вздрогнула.
Солнце зашло, землю накрыли сумерки. Впереди океаном огней в серой мгле распростерся Париж. Джон глядел на огни большого города, а мысли его возвращались к руинам Пастеровского, к тому взрыву, из-за которого агент прилетел во Францию, к Марти. Казалось, это было так давно... а между тем Фред Клейн всего лишь в этот понедельник появился в Колорадо, чтобы предложить агенту задание на другом конце света.
Сейчас поле поисков сузилось донельзя, а цена неудачи оставалась неизвестной, хотя и — с этим никто не спорил — огромной. Они должны отыскать Эмиля Шамбора и его молекулярный компьютер. А когда найдут, им потребуется Марти, живой и здоровый.
Глава 34
Париж, Франция
Доктор Лошель Камерон прекрасно понимал, насколько взвинчен и зол его пациент. Лекарства вымывались из крови Мартина Зеллербаха, и сейчас Марти расхаживал из угла в угол своей неуклюжей, чопорной походкой, в то время как доктор Камерон со смущенной улыбкой наблюдал на ним из своего уютного кресла. По природе своей добродушный и легкий, врач видел на своем веку достаточно крови и страданий, чтобы рассматривать нынешнюю карьеру в качестве владельца и главного хирурга клиники по принудительному омоложению дряхлеющих красоток как спокойную и необременительную.
— Тревожитесь за друзей? — осторожно предположил Камерон.
Марти остановился и театрально всплеснул пухленькими ручками.
— Да что они там делают?!Покуда я разлагаюсь в этой вашей роскошной и, безо всякого сомнения, кровопийственно — если не криминально — дорогой мясницкой, где их носит?!Сколько можно летать в Гренобль и обратно? Он что — на Плутоне находится? Вряд-д ли!
Он вновь принялся расхаживать по палате. Шторы были задернуты, и в комнате было уютно. Люстра заливала теплым светом флуоресцентных ламп, от которых в любой больнице так и веет холодом, новенькую мягкую мебель. Благоухали в вазе свежесрезанные розы. Но весь этот уют проходил мимо сознания Марти, занятого единственной мыслью: где же Джон, Рэнди и Питер? Ему уже начинало казаться, что они отправились в Гренобль не для того, чтобы спасти Джона от верной гибели, а для того, чтобы сгинуть с ним вместе.
— Волнуетесь, значит, — повторил доктор Камерон. Замерев на полушаге, Марти в ужасе уставился на него.
— Волнуюсь? Волнуюсь!Это так, по-вашему, называется? Да я в отчаянии! Сними случилась беда, я это точно знаю. Они ранены.Они лежат где-то, бездыханные,в лужах крови! — Внезапно глаза его вспыхнули. Заломив руки, он грозно выпрямился. — Я спасу их. Точно.Я нагряну и выхвачу их из лап злодеев. Но я должен выяснить, где они. Так неудобно...
Дверь распахнулась. Марти сердито обернулся, готовый ошпарить злыми словами всякого, кто осмелился прервать его страдания.
Но на пороге стоял Джон — высокий, сильный, невероятно внушительный в своей черной кожанке. По исцарапанной смуглой физиономии при виде Марти расползлась улыбка шире Атлантики. Из-за спины агента ухмылялись сбившиеся в проходе Рэнди с Питером.
Марти с детства не умел воспринимать чужих эмоций. Ему потребовалось немало времени, чтобы усвоить: поднятые уголки рта — это улыбка, обычно счастливая, а нахмуренные брови обозначают печаль, гнев или любое другое неприятное чувство. Но сейчас даже он ощутил: друзья не только рады его видеть, но и очень торопятся куда-то, словно заглянули к нему всего на минуту. И хоть они и бодрились, дела обстояли паршиво.
— Вот и мы все, Марти! — провозгласил Джон, заходя в комнату. — Как здорово снова тебя видеть! И не надо было за нас волноваться.
Марти гикнул от избытка чувств, потом опомнился и скорчил гримасу.
— Давно пора, кстати. Надеюсь, вы здорово провели время. — Он вытянулся во весь свой невеликий росточек. — А я, между прочим, вегетирую в этом тоскливом морге, в обществе одного этого... этого... — Марти пронзил взглядом доктора Камерона, — шотландского цирюльника!
Камерон хохотнул:
— Как видите, наш пациент в добром здравии. Думаю, скоро он оправится совсем. И все же берегите его. А если вдруг появятся головокружения и тошнота — немедленно проверьте голову.
Марти запротестовал было, но Джон, рассмеявшись, обнял его за плечи, и тот только с ухмылкой окинул друзей взглядом.
— Ну, вы хотя бы вернулись. И, кажется, целы.
— Это точно, малыш, — согласился англичанин.
— Спасибо Рэнди и Питеру, — добавил Джон.
— Джон, по счастью, был не против, чтоб его спасли, — объяснила Рэнди.
Агент хотел было отстраниться, но не успел он шевельнуться, как Марти вдруг обнял его, притянул к себе и, стиснув напоследок, отпустил.
— Господи, Джон, — проговорил он сдавленным голосом, — ты меня напугал до чертиков.Как я рад, что ты живой. Без тебя все не так. Я уже совсем уверился, что ты помер. Слушай, ты бы не мог вести сидячий образ жизни?
— Вроде тебя? — Синие глаза агента весело блеснули. — Это ты, между прочим, получил по голове во время взрыва в институте, а не я.
— Я знал, что ты об этом вспомнишь. — Марти вздохнул.
Когда доктор Камерон распрощался и вышел, трое растрепанных и вымотанных агентов попадали по креслам. Марти залез на койку, соорудил из заботливо взбитых подушек большой белый курган и улегся на него, точно толстенький падишах на ватном троне.
— Вы куда-то торопитесь, — поведал он друзьям. — Надо полагать, еще ничего не кончилось? А я-то надеялся, вы скажете, что можно домой...
— Если бы. — Рэнди сдернула резинку, стягивавшую ее светлые волосы в «конский хвост», и принялась массировать затылок. Под глазами ее от усталости набрякли сизые мешки. — Кажется, скоро террористы снова нанесут удар. Надеюсь только, что мы успеем их остановить.
— Где? — поинтересовался Марти, страшно нахмурившись. — Когда?
Чтобы не тратить времени зря, Джон лишь вкратце пересказал все, случившееся с ним с того момента, как его взяли в плен, включая и сделанные за время полета выводы — что Эмиль Шамбор и капитан Боннар использовали «Щит полумесяца» не только для выполнения грязной работы, но и чтобы скрыть собственное участие в подготовке терактов, а теперь — исчезли, прихватив с собою Терезу Шамбор.
— Я подумал, — заключил Джон, — что у них должен быть где-то второй прототип. Это возможно?
Марти выпрямился.
— Второй прототип? Конечно! УЭмиля было два аппарата, чтобы одновременно проверять эффективность, скорость реконфигурации и вычислительный потенциал разных последовательностей ДНК. Понимаете, молекулярный компьютер кодирует логические последовательности на языке нуклеиновых кислот, в четверичной системе оснований А, Т, Ц, Г. Используя их вместо цифр, можно переписать на цепочку ДНК решение любой вообразимой задачи, и...
— Спасибо, Марти! — перебил друга Джон. — Ты лучше договори про второй прототип Шамбора.
Марти сморгнул, вгляделся в непонимающие лица Питера и Рэнди и театрально вздохнул.
— Ох. Ну ладно, — буркнул он и без перехода вернулся к прерванному рассказу: — Так вот, второй аппарат исчез — пуф! — растворился в воздухе. Эмиль тогда сказал, что разобрал его, потому что успех достаточно близок и в резервной системе нет нужды. Мне показалось, что это как-то глупо, но решать было ему. Все серьезные глюки мы уже отловили, осталась тонкая настройка.
— А когда исчез второй? — спросила Рэнди.
— Меньше чем за три дня до взрыва. Хотя от всех серьезных проблем мы избавились еще за неделю до того.
— Мы должны найти второй компьютер как можно скорее, — проговорила цээрушница. — Было такое, чтобы Шамбор покидал лабораторию надолго? На выходные? На один день?
— Не припомню. Он и спал-то на раскладушке у стола.
— Подумай, малыш, — настаивал Питер. — Может, на пару часов?
Марти сосредоточенно нахмурился.
— Ну, я и сам каждую ночь уходил на пару часов в гостиницу выспаться, понимаете...
Но — и это было заметно по его лицу — одновременно он просеивал свою память, как делает это компьютер, вспоминая в обратном порядке от момента взрыва минуту за минутой, день за днем, нигде не сбившись и ничего не упуская. Наконец Марти истово закивал.
— Да, дважды! В ночь, когда аппарат пропал, Эмиль сказал, что пора перекусить, а Жан-Люк куда-то делся — не припомню куда, — так что за пиццей пошел я. Не было меня минут пятнадцать, а когда я вернулся, то не нашел Эмиля. Он пришел еще через четверть часа, и мы разогрели пиццу в микроволновке.
— Так что, — заключил Джон, — его не было примерно полчаса?
— Да.
— А второй раз? — напомнила Рэнди.
— Это было на следующий день, то есть ночь, когда я заметил, что второго компьютера нет. И Эмиля не было почти шесть часов. Дескать, так устал, что поехал домой отсыпаться. Насчет «устал» — правда. Мы оба вымотались.
Рэнди поразмыслила минуту.
— Значит, когда аппарат исчез, Шамбора не было с полчаса. А на следующий день — почти полдня? Мне кажется, вначале он просто отволок компьютер домой. А на другой день отвез на машине куда-то в пределах трех часов езды от города. Может, и меньше.
— Почему — на машине? — полюбопытствовал Питер. — Может, самолетом или поездом?
— Прототип слишком большой, слишком неудобный, он состоит из уймы деталей, — пояснил Джон. — Я его видел... и это не самая портативная модель.
— Джон прав, — поддержал Марти. — Даже разобранный, он едва помещался в микроавтобус. И Эмиль никому бы не доверил его везти. — Он вздохнул. — Все это просто невероятно. Ужасно невероятно. Невероятно ужасно.
Питер нахмурился:
— За три часа он мог доехать куда угодно — от Брюсселя до Британии. Даже если уменьшить время в пути до двух часов, это сотни квадратных миль вокруг Парижа. — Он покосился на Марти. — Ты никак не можешь помочь нам своими компьютерными чарами? Найти нам этот чертов прототип?
— Извини, Питер. — Марти помотал головой, потом переложил свой новенький компьютер с тумбочки себе на колени. Модем уже был подключен к телефонной розетке. — Даже полагая, будто Эмиль оставит на месте те защитные программы, что создавали мы с ним, у меня не хватит сил пробиться. А у Эмиля было достаточно времени, чтобы поменять все, включая пароли доступа. Не забывайте — мы боремся с самым быстрым и мощным компьютером на Земле. Его программы эволюционируют,коды меняются в ответ на любую попытку его выследить так быстро, что никому и ничему за ним не угнаться.
— Тогда зачем ты включил свой лэптоп? — поинтересовался Джон. — По-моему, ты сам решил выйти в он-лайн.
— Умница, Джон, — похвалил его Марти. — Я как раз подключаюсь к своему домашнему суперкомпьютеру. Этот лэптопчик будет вместо удаленного терминала. При помощи мною самолично написанных программ я намерен доказать, что только что вам наврал. Терять нам нечего, а попробовать... — Он осекся, выпучив от изумления глаза, и в отчаянии вскрикнул: — Боже мой!Что за мерзость\Эмиль, ты... скот! Ты воспользовался моей добротой!
— Что такое? — спросил Джон, подбегая к койке, чтобы заглянуть в экран, где висели начертанные по-французски строки.
— Что случилось? — тревожным эхом повторила Рэнди.
— Как ты посмел, -негодующе взвыл Марти, прожигая монитор взглядом, — вторгнуться в святая святых моего мейнфрейма! Ты... ты гнусный сатрап!Ты за это поплатишься, Эмиль! Поплатишься!
Покуда его друг бесновался, Джон прочел своим товарищам сообщение, попутно переводя на английский:
Мартин, тебе следует внимательнее относиться к защитным программам. Работа мастерская, но ей не устоять против меня и моего компьютера. Я вывел тебя в оффлайн, закрыл удаленный доступ и полностью блокировал. Ты беспомощен. Ученик должен уступить учителю.
Эмиль.
—Ему не победить меня! — Марти упрямо вздернул подбородок. — Я паладин, а паладин всегда на стороне добра и справедливости! Я его обхитрю! Я... я...
Джон неслышно отошел. Пальцы Марти порхали по клавиатуре, взгляд остекленел. Программист пытался уговорить свой собственный компьютер запуститься снова. Трое агентов в мрачном молчании наблюдали за его попытками. Время утекало словно на глазах. А они обязаны были найти Шамбора и прототип компьютера.
Марти нажимал на клавиши все медленней. На лбу его проступил пот.
— Я его еще достану, — пообещал он, поднимая голову. Смотреть на него было жалко. — Но не сейчас.
Близ Бумеле-Сюр-Сен, Франция
Так и не вышедший из тихой, мрачной оружейной Эмиль Шамбор вчитался в сообщение на экране. Как он и подозревал, Зеллербах попытался связаться со своим домашним мейнфреймом в Вашингтоне, получил от него письмо, после чего система отключилась. Ученый расхохотался. Все же он обманул самодовольного американца! А теперь, когда тот оставил след, сможет его отыскать. Он торопливо забарабанил по клавишам. Поиски входили в следующую фазу.
— Доктор Шамбор? Ученый поднял голову.
— Есть новости?
Подтянутый, жилистый капитан Боннар опустился в кресло рядом.
— Только что пришло сообщение из Парижа, — невесело ответил он. — Наши люди показали фотографию вашего доктора Зеллербаха продавцу в магазине. Тот рассказал, что кредиткой для покупки компьютера пользовался не сам Зеллербах, но, по его описанию, один из пособников Джона Смита. Когда мой человек проверил данные по кредитке, ему дали вашингтонский адрес. Никаких адресов или телефонов в Париже на квитанции не указано. Естественно, поскольку Зеллербах мог попросту послать этого человека в магазин, наши ребята прошлись с фотографией по окрестностям. Но опять ничего. Американца никто не видел.
Шамбор позволил себе слегка улыбнуться.
— Не сдавайтесь, друг мой. Я только что усвоил один урок — мощь ДНК-компьютера столь безгранична, что нам приходится расширять пределы возможного.
Боннар заложил ногу на ногу, нетерпеливо покачивая носком.
— Подскажете другой способ его найти? Это необходимо, вы же знаете. Он и его товарищи слишком много знают. Сейчас они уже не успеют остановить нас, но потом... Это может обернуться катастрофой. Мы должны избавиться от них как можно скорее.
Ученый постарался сдержать раздражение. Он куда лучше бывшего десантника знал, что поставлено на карту.
— К счастью, Зеллербах попытался зайти на свой домашний компьютер. Предполагаю, что он принял некие меры предосторожности — вероятно, перенаправил сигнал через несколько стран... и, возможно, еще надежней скрыл свой путь, пользуясь множеством серверов и масок.
— И как вы сможете в этом разобраться? — поинтересовался Боннар. — Это обычный способ заметать следы. Именно потому, что действенный.
— Только не против моего молекулярного компьютера, — предрек Шамбор, возвращаясь к клавиатуре. — Через несколько минут у нас на руках будет его парижский номер телефона. На какой адрес он зарегистрирован — выяснить совсем просто. А после этого... у меня есть скромный план, позволяющий избавиться от всяческихпреследователей.
Глава 35
Париж, Франция
— Ситуация, — объявил Джон товарищам, — следующая. Наши спецслужбы работают над этим делом. Наши правительства стоят на ушах. Наша задача — сделать то, чего не могут они. Судя по тому, что рассказал нам Марти, второй компьютер находится в двух часах езды от Парижа, а с ним — Шамбор и Боннар. Теперь — что нам еще известно? И что — нет?
—Ученый в башне из слоновой кости и младший офицер французской армии, — промолвила Рэнди. — Сомнение берет — они ли это задумали?
— Меня тоже. — Джон подался вперед, задумавшись. — Вся эта история попахивает театром марионеток. Смотрите — капитан Боннар работает в Париже и знать не знает о теракте в Пастеровском. Баски взрывают лабораторию и «похищают» доктора Шамбора, потом переправляют старика в Толедо и отдают «Щиту полумесяца». Потом разворачиваются, возвращаются в Париж, похищают Терезу — и тоже волокут в Толедо. Мавритания мечется между Францией и Испанией, в то время как доктор Шамбор и капитан Боннар встречаются впервые, похоже, только на алжирской вилле. Мавритания полагает себя равноправным партнером французов аж до самого Гренобля. Так... кто дергает за ниточки, кто координирует действия и перемещения игроков? Это должен быть кто-то хорошо знакомый обоим французам.
— И очень богатый, — добавил Питер. — Это чертовски недешевое мероприятие. Кто платит?
— Только не Мавритания, — уверенно заявила Рэнди. — Из Лэнгли меня уверяли, что, с тех пор как он разошелся с Бен Ладеном, у него в кошельке пустовато. Кроме того, если Шамбор с Боннаром использовали «Щит полумесяца», то и счета, вероятно, оплачивали они. Сомневаюсь, чтобы у капитана-штабника или ученого-бессребреника вроде Шамбора нашлись бы такие деньги.
— Только не у Эмиля. — Выйдя из ступора, Марти решительно помотал головой. — Господи, какое там! Эмиль вовсе не богат. Видели бы вы, как он скромно живет. И кроме того — у него на столе вечно был такой беспорядок! Я серьезно сомневаюсь, чтобы он сумел организовать такое количество людей.
— Какое-то время я подозревал капитана Боннара, — продолжил Джон. — В конце концов, он вышел из простых солдат — достижение немалое и достойное восхищения. Но он, на мой взгляд, все же не настоящий вожак, не организатор. Уж точно — не Наполеон, тоже вышедший из низов. Если верить досье, нынешняя супруга Боннаpa — из почтенной французской семьи. Богаты... но не настолько, чтобы нас заинтересовать. Так что, если я ничего не напутал, Боннар тоже отпадает.
Покуда Джон, Питер и Рэнди что-то обсуждали, Марти Зеллербах скрестил руки на груди и поглубже зарылся в гору подушек. Закрыв глаза, он позволил своему рассудку отплыть в прошлое, преобразуя его в трехмерную матрицу образов, звуков, запахов. Заново переживая минувшее, он со сладостной четкостью вспоминал часы работы с Эмилем, радость маленьких удач и успехов, «мозговые штурмы», пиццу с доставкой, долгие дни и долгие ночи, запахи химикатов и металла, становящуюся привычной обстановку лаборатории и кабинета, все больше похожую на родной дом...
Вот оно!
Опустив руки, Марти резко выпрямился и открыл глаза. Он вспомнил, как именно должны были выглядеть лаборатория и кабинет при ней.
— Нашел! — воскликнул он.
Трое агентов разом воззрились на него.
— Нашел что? -поинтересовался Джон.
— Наполеон! — Марти величественно раскинул руки. — Ты упомянул Наполеона. Тут-то я и вспомнил. На самом деле мы ищем аномалию. Что-то такое, что не вписывается в общую картину. Что укажет нам недостающий член в этом уравнении. Вы же, разумеется, знаете, что, обрабатывая по одному алгоритму одни и те же сведения, новых результатов не получишь. Пустая трата времени.
— И что мы упустили, Март? — спросил Джон.
— «Почему», -поправил толстяк. — Мы упускаем из виду «почему». Почему Эмиль пошел на это? Возможно, ответ — Наполеон.
— Он это делает ради Наполеона? — недоверчиво переспросил Питер. — Малыш, и это твоя гениальная идея?
Марти хмуро покосился на англичанина:
— А ты, Питер, мог бы сам вспомнить. Тебе я рассказывал об этом. — Покуда агент хмурился, пытаясь вспомнить, о какой же загадке упоминал Марти, тот в порыве энтузиазма вскинул руки жестом победителя. — Ре-про-дук-ци-я!Поначалу это не показалось мне важным, но теперь — другое дело. Это и есть аномалия.
—Какая репродукция? — недоуменно переспросил Джон.
— На стене лаборатории Эмиль повесил превосходную репродукцию одной картины, — объяснил Марти. — Оригинал — холст, масло, автор — кажется, Жак-Луи Давид, известный французский живописец конца XIX века. Называется, по-моему, «Отступление Великой армии из Москвы» — как это будет по-французски, не припомню. Так вот, — отставив компьютер на тумбочку, Марти вскочил, не в силах усидеть спокойно, — Наполеон на ней показан в черной тоске. Оно и понятно — ну, захватил он Москву, и тут же приходится отступать, потому что половина города сгорела, есть — нечего, а зима — на носу. Наполеон выступил в поход с четырехсоттысячной армией, а вернулось с ним в Париж едва десять тысяч. Так вот, на картине Наполеон едет, понурив голову, — Марти показал как, — на большом белом коне, а доблестные солдаты его Старой гвардии тащатся по сугробам, точно оборванцы какие-то. Жутко печально.
— И эта картина пропала из лаборатории Шамбора? — переспросил Джон. — Когда?
— Она пропала в ночь взрыва! Когда я вернулся забрать бумаги, то первым делом заметил труп. Потом увидел, что исчез ДНК-компьютер. А в последнюю очередь — что не хватает и картины. В тот момент ее местонахождение мне показалось несущественным, как можете догадаться. Неважным. А вот теперь мне это представляется ошеломительно странным. Мы должны обратить на это внимание!
— Но зачем «Черному пламени» — тем баскам — красть картину, запечатлевшую поражение двухсотлетней давности? — удивилась Рэнди.
Марти возбужденно потер ручки.
— Может, это не они. — Он выдержал эффектную паузу. — Может быть, ее забрал Эмиль\
— Но зачем? — изумилась цээрушница. — Это всего лишь репродукция!
— По-моему, — поспешно вмешался Джон, — Марти хочет сказать, что причина, по которой Шамбор забрал картину, подскажет нам, что у него было на уме в тот момент, а может — и зачем вообще он ввязался в эту затею.
Питер подошел к окну и, чуть отодвинув штору, выглянул на темную улицу внизу.
— Я вам так и не рассказал, — проговорил он, — какую еще задачку подкинула мне МИ-6. Пару дней назад мы потеряли большую шишку — генерала сэра Арнольда Мура. В его «торнадо» подложили бомбу. Генерал летел домой, чтобы сообщить премьер-министру нечто секретное. Что именно, он едва намекнул.
— И каким образом намекнул? — быстро спросил Джон.
— Сказал, что это как-то связано с вашими проблемами. С первой атакой, о которой вы, янки, сообщили только нашим. — Питер отпустил занавесь и обернулся, помрачнев. — Видите ли, я проследил за Муром... у меня есть связи. Все показывает на секретное совещание высших чинов армий европейских стран на борту нового авианосца лягушатников — «Шарля де Голля». Мур, само собой, представлял Британию, но с ним на борту были представители Франции, Германии, Испании и Италии. Личность немца я выяснил — Отто Биттрих. А подвох вот в чем: совещание было жутко секретное. Ничего удивительного. Но устроил его, как выясняется, высший представитель Франции в НАТО, знакомец Джона — не кто иной, как генерал Ролан Лапорт. А приказ вывести здоровенный и очень дорогой авианосец в море поступил из штаба НАТО, да вот незадача — оригинал приказа с подписью куда-то затерялся.
— Ролан Лапорт, — проговорил Джон, — заместитель верховного главнокомандующего сил НАТО.
— Именно, — отозвался Питер. Лицо его было сурово и напряженно.
— А капитан Боннар — его адъютант.
— Именно.
Джон помолчал немного, обдумывая свежие данные.
— Интересно... Я подумывал, будто Боннар мог использовать Лапорта, но что, если дело обстоит наоборот? Лапорт сам признался, что французское командование — включая, надо полагать, его самого, — следило за работами Шамбора. Что, если Лапорт следил внимательней прочих, но держал рот на замке? Он проболтался, что дружил с Шамбором.
Марти прекратил носиться по комнате. Питер медленно кивнул.
— Есть в этом своя жуткая логика, — прошептала Рэнди.
— У Ролана Лапорта есть деньги,— добавил Марти. — Эмиль рассказывал мне о генерале Лапорте. Восхищался им, как истинным патриотом, любящим Францию и смотрящим в будущее. Если верить Эмилю, Лапорт ошеломительно богат.
— Настолько богат, чтобы финансировать эту операцию? — поинтересовался Джон.
Все обернулись к Марти.
— Мне показалось, что так.