Скандинавские пляски (сборник) Куценко Николай

Стукач

Айтишники народ довольно странный, причем во всех отношениях. Их выдает все, начиная от внешнего вида и заканчивая их манерой разговора. Попадая в какую-то особенную нишу между программистами и инженерами, они так и не могут определиться до самого конца в своем предназначении, провисая или зависая в своей карьере на второстепенных позициях. Поэтому, наверное, я никогда и не видел, чтобы айтишник делал блестящую карьеру, да что там блестящую, хоть какую-нибудь карьеру в корпорациях. Годами они сидят в своих комнатах-норах, опутанные проводами и заваленные старыми платами, хорошо, если еще помытые и побритые, и копаются в сломавшемся или устаревшем железе, как будто пытаясь там найти смысл их существования, который, в свою очередь, то ли ищется слишком долго, то ли вообще отсутствует. Нельзя сказать, что при этом большинство айтишников являются людьми позитивными и конструктивными, но и злобными и скользкими их тоже не назовешь. Они скорее нейтральные во всем и реализуют свои личностные таланты скорее за пределами компании, нежели в ее пространстве. Они как евнухи в гаремах – без них не обойтись, но и претензий у них нет ни на что. Подобных айтишников я встречал во всех компаниях, и редко находились исключения из этого правила.

В нашей компании их было двое – Кирилл и Федор. Первый был довольно самодостаточным типом, со странностями, но не подлым и всегда предсказуемым. Собирал сплетни хуже любой бабы в первую половину дня и разносил их по компании – во вторую. Ходил по коридору исключительно в полосатых носках и по этой причине ассоциировался у меня с котом из булгаковского романа «Мастер и Маргарита». Работу свою он не любил и делал ее неохотно, рассказывая, что в далекой Норвегии таких людей, как он, ценят и платят им огромные деньги. Впоследствии он туда и уехал, получив, помимо новой зарплаты, право на возврат доброй ее половины в виде налогов норвежскому государству и полное отсутствие слушателей собранных им слухов, о которых в Норвегии, видимо, было не принято говорить. В результате такой трансформации его внешних привычных условий он превратился в интернет-террориста и писал нам на всевозможных сайтах. Вначале мы отвечали через раз, потом – через два, а потом и вовсе перестали, внеся со временем Кирилла в черный список.

Напарником же любившего поговорить Кирилла был второй айтишник по имени Федор. Будучи полной противоположностью своего визави – худой, молчаливый и вечно мрачный тип, – он был недоволен всем, что его окружало. Приехав в Москву из какого-то Урюпинска, он первым делом взял кредит лет на тридцать и купил огромную трешку почти в центре Москвы. По этой причине оказался в огромной долговой яме и стал экономить на всем, начиная от одежды, которую он не менял, и заканчивая едой, которой нас кормили в обед бесплатно. Несмотря на то, что она была отвратительна, он умудрялся съедать по две порции, чтобы можно было дома пропустить ужин. А пропускать его предстояло еще двадцать девять лет, и этот факт, видимо, сильно расстраивал Федю. Женщин он не имел и к ним не стремился, видя в них чистое зло, способное посягнуть на его заветное жилище. Однако это чувство было взаимно, и слабый пол шарахался от него за версту, завидев его в коридоре, не то из-за какой-то странной ауры, не то от мерзкого внешнего вида. Он напоминал мне горбатого ключника из мультфильма про Конька-Горбунка, такой же сухой, кривой и с натянутой тонкой улыбкой на кончиках губ. Я его однозначно не любил, как, впрочем, и все остальные. Но связываться с ним мы как-то даже побаивались, поэтому обо всем просили Кирилла, а тот, по своей доброте, редко нам отказывал. По этой причине Федор работал все меньше и меньше, а Кирилл все больше и больше.

– Я больше не буду ездить ни в какие командировки, только по московским компаниям буду работать. Пусть Кирилл катается, а я больше не поеду, – в один день гордо заявил нам Федор.

– Это по какой такой причине? – поинтересовались мы.

– Там только деньги и тратишь в этих командировках, одни расходы, в общем. Да и еду покупать там надо, а тут на халяву кормят, – сказал он и ушел.

Мы проводили его взглядом.

– Да уж, распустился совсем, никто не хочет связываться с этим говном, вот оно и оборзело совсем, – спокойно заметил Артем.

– Ну, да и хрен с ним, пусть местное говно со своим собратом разбирается, не лезть же нам в это, – добавил Миша.

– Неправильно как-то это, – закончил беседу я.

С того дня все так и повелось – Кирилл не вылезал из командировок, а Федор как будто даже и потолстел при своей болезненной худобе от отсутствия явной работы, так как заказчиков в Москве у нас почти не было. Но надо добавить, что и визиты к последним у него вызывали бурю отрицательных эмоций, так как иногда приходилось пропускать обед, а с ним и ужин. И, казалось, все уже начали к этому привыкать, кроме меня.

Рано утром мне позвонил заказчик из Краснодара и сказал, что им срочно требуется наш специалист, так как слетела система сервера и остановился весь центр обработки и интерпретации. Их специалисты перепробовали все, что могли, но ничто не помогло. Кирилл был в каком-то городе, и мне пришлось вызвать Федю:

– Федя, тебе надо срочно в Краснодар лететь. Там в «ГазНефти» сервер накрылся, и они ничего не могут сделать. В общем, покупай билет как можно скорее – и в путь, – со всей ответственностью заявил я.

– Я никуда не поеду, я же сказал, что только по Москве, – сухо ответил он.

– Ты поедешь, Федя, кроме тебя некому, ты же знаешь ситуацию.

– Да, знаю, но я не поеду, потому что в командировках деньги тратятся, – настаивал он.

– Федя, ты чего, совсем мудак или как? Ты думаешь, что я тебя тут буду упрашивать? Это твоя работа, и ты должен ее делать, а то, что у тебя деньги тратятся, меня не е***т. Они у всех тратятся – у меня, у него, да у всех. В общем, давай уж езжай, там каждый час простоя нам аукнется огромными проблемами.

Он весь напрягся, покраснел и прошипел:

– Ты мне за это ответишь…

Он резко развернулся и вышел из комнаты. Мы все были в недоумении.

– Мне послышалось, или он это и правда сказал? – начал иронично Миша.

– Тогда и мне послышалось, наверно. Да уж, совсем охренел, надо бы на него Антону пожаловаться, а то еще гадость сделает какую-нибудь. А гадости нам сейчас ни к чему, – подхватил Артем.

Я не нашел, что на это ответить, но вскоре мне сообщили, что Федя купил билет в Краснодар.

– Видишь, Коля, как ты его вылечил. Полетит, куда он денется. А то пугает тут еще нас, говнюк, – с ухмылкой сказал Артем. Все успокоились, так как гадостей, которых мы ожидали, не последовало… по крайней мере пока.

Примерно через два часа всей компании, включая ее руководство, пришло следующее письмо от Феди:

«Уважаемые коллеги,

прежде всего я хотел бы поблагодарить наших сейлсов за их нелегкий труд, который приносит всем нам деньги и, по сути, нас кормит. Еще раз огромное им спасибо! Но давайте все-таки разберемся, что же это за люди такие, поименно. Начнем с самого достойного – Артема.

Он человек явно профессиональный, целеустремленный, и у него большое будущее, я думаю. Одет он, как всегда, с иголочки. Есть и у него свои недостатки, но они ведь у всех есть, мы же все люди и мы несовершенны. Я думаю, что наш неудавшийся флагман Артем и правда смог бы им стать, если бы еще при этом работать любил, а то ведь толку от него, как с козла молока. И мы все про это знаем, но молчим, чтобы не обидеть его! Так давайте же и дальше молчать.

Миша у нас человек творческий, при этом довольно мирный. Говорят, что любит рисовать. Ну, так и рисовал бы себе, чего, спрашивается, в продажи пошел? Плохого про него сказать ничего не могу, впрочем, как и хорошего. Людей не трогает, так и на этом уже спасибо.

Самый мерзкий и отвратительный сейлс – это, конечно, Коля. Вечно ему не сидится, лезет во все, не дает людям жить спокойно. Продажи у него, говорят, растут, а ему все неймется, чем-то он в жизни этой не удовлетворен, видимо, все ему не так. Писать про него можно много, и все только в отрицательном свете, ничего положительного в этом человеке нет. И, несмотря на все его достижения и продажи, мы, как люди другие, отличные от него, должны спросить себя: хотим ли мы работать с этим человеком и что для нас все-таки дороже – деньги или нормальная дружная обстановка? Я думаю, что для всех нас ответ очевиден. Нам не нужны такие коллеги, и пусть они при этом хоть лучшие сейлсы, но все же, я уверен, большинство компании присоединится к моему письму.

Заранее благодарен за поддержку, ваш Федор».

Первым заговорил Артем:

– Вот мудак, все-таки сотворил гадость. Сейчас мне еще эту е***ую премию из-за этого козла не заплатят, – выдавил из себя он.

– Тебе ее и так не заплатят. Ты лучше смотри, что эта сука про Колю написала, это же, б***ь, надо такое сочинить, – сказал Миша.

– Про Колю я не читал, так же как и про тебя, мне про себя хватило. В общем, надо брать премию и валить отсюда поскорее. Это уже для меня очевидно.

Я сидел и не находил слов, письмо было адресовано всем сотрудникам, и очевидно, что на следующий месяц я становился главной темой всех обсуждений. Реакцию же руководства я даже боялся предположить. Мне позвонил Антон и срочно позвал к себе.

– Коля, ты читал, что написал этот мудак? – заорал он.

– Конечно, читал.

– Так это же вообще какой-то урод моральный. Такое написать про лучшего сейлса. Хорошо, что еще президента в копию не поставил. Б***я, от него надо избавляться, он неадекватный. Ладно еще, на мне замкнулось, а то пошло бы дальше, мы бы оба слететь могли из-за этой суки. Ты ему что сказал-то? Хотя не напрягайся, не важно. Давай его позовем? – предложил он

– Давай, – согласился я.

В кабинет зашел испуганный Федор.

– Федя, ты зачем это сделал? – спросил Антон.

– Я написал все как есть, тут чистая правда, мне нечего скрывать, – нервно заерзал Федор.

– Предположим, что это так и есть, хотя я с этим не согласен. Ну, пусть по-твоему. Но ведь это же донос, Федя, ты понимаешь?

– Конечно, – как-то с гордостью ответил он.

– А ты, выходит, кто после этого?

– В смысле кто? Что вы имеете в виду? – растерянно зашуршал Федор.

Антон начинал закипать.

– Ну, как называется человек, который пишет доносы на своих коллег? – усиливал давление Антон.

– Позвольте, позвольте, при чем тут это? У меня одни факты, тут чистая правда, – затрясло Федора.

– Да ты же, б***ь, стукач. Доносчик! Ты хуже фашиста!

– Извините, я больше так не буду, – не выдержал давления Федор и пустил слезу.

– А больше и не надо.

– Я исправлюсь, дайте шанс, у меня кредит на тридцать лет, пожалуйста, – уже выл от горя Федор.

Меня зашатало от происходящего спектакля, и я решил выйти из кабинета и расстегнуть рубашку. В коридоре ко мне сразу подбежал Артем, который слышал крики и спросил:

– Он про мою премию говорил что-нибудь?

– Да, – соврал я.

– И что, заплатят?

– Заплатят.

– Фу, ну, слава богу, я то я уж тут себя накрутил.

И он легкой походкой запорхал по коридору. Из кабинета Антона все еще слышались стоны Федора. С этого момента Федор ездил во все командировки, куда его посылали, при встрече со мной нервно улыбался и сжимал кулаки.

Удар

В этот день Маша проснулась раньше, чем обычно, и сразу направилась на кухню заварить себе зеленого чая. На диване она увидела спящего в одежде мужа: в воздухе все еще стоял запах перегара, а под ногами лежали две бутылки вина. Внезапно, глядя на него, она ощутила резкую боль внутри. Как будто кто-то, незаметный, уколол ее иголкой под лопатку. «Как же он изменился за это время! А ведь когда-то был таким молодым и красивым. Но ведь это он, это же все-таки он. Те же глаза, те же черты лица, та же улыбка, редкая, но та же. Что же происходит с ним, да и со мной?» – стала спрашивать она саму себя и поняла, что еще чуть-чуть, и она заплачет. Их браку было больше десяти лет и, познакомившись еще в университете, прожив вместе всю молодость, они все еще были рядом. По крайней мере физически.

Муж был пьян. С ним это случалось все чаще. Нет, он не был алкоголиком, но уже много лет выпивал по любой возможности, и, казалось, это будет только усугубляться. «Неужели все теперь так и будет до конца жизни? И почему он пьет все время? Что его не устраивает? Все у него есть: жена, дети, деньги, в конце-то концов! Что еще ему надо?» – и опять по ее щеке скатилась маленькая теплая слеза. Она уже давно была в отчаянии и мучилась мыслями по поводу своего брака. «Но он же хороший человек, он нас всех любит, я знаю, просто такой период, просто надо пережить это», – успокаивала она себя. На самом деле они жили в таком режиме уже много лет, и казалось, что оба уже к нему привыки. Их связывали дети, но жизни как-то разделились, у каждого она пошла по своему сценарию: муж руководил западной компанией, зарабатывал деньги и все время был в командировках, дома лишь отсыпался и менял сумки, Марья же ударилась в религию, занималась детьми и смиренно исполняла долг супруги, не зная, на сколько ее еще хватит. «Может быть, это нормально, ну, то есть что все так сложилось? У всех все не идеально, но и не бывает идеального ничего. Копни – и найдешь такое, что и предположить не мог. Так что это нормально, наверно», – все еще бродили мысли в ее голове. Несмотря на все страдания, она понимала, что где-то глубоко все еще связана с этим человеком, и связана сильно: она все еще его любила. Внезапно муж зашевелился и начал подниматься с кровати.

– Ты во сколько лег вчера? – строго спросила Маша, пытаясь показать, что подобный расклад дел ее не устраивает.

– Не помню, думаю, что около часа или двух, я не смотрел, – отрезал муж, направляясь в ванну. Маша пошла за ним.

– А что ты делал?

– Музыку слушал и пил шампанское, в общем, отдыхал.

– А нельзя это без алкоголя делать? В баню сходить, например, или в футбол поиграть? Да все что угодно, только не пить все время.

– Нет, так нельзя. Работал бы в конторе, ходил бы в баню и в футбол бы играл. Но я, как бы это лучше сказать, бизнес развиваю иностранцам и работаю сейлсом, даже не сейлсом, а директором, а они вот так только отдыхают.

– Неправда, не зависят от этого твои продажи. Если бы ты не пил, вы бы даже больше заработали. Все ты врешь!

– Может быть, и заработали, а может быть, и нет. Я не знаю, не пробовал по-другому. Давай сменим тему, в общем, у вас же сегодня корпоратив? – внезапно спросил муж.

– Да, корпоратив! Вечером, – быстро ответила она, хотя и забыла о нем.

– Ну, так ты пойдешь?

– Конечно, мы с Таней собираемся пойти, – соврала она, но твердо решила пойти. Ей было обидно: муж все время летал, бывал на выставках и разных мероприятиях, а она занималась детьми и работала на полставки в русской компании, занимающейся разработкой программного обеспечения.

– Как там Костя ваш? Все еще на плаву? Находит новых инвесторов? – зачем-то поднял нелюбимую для Маши тему муж.

– Не обанкротился! Костя, в отличие от тебя, три раза свою компанию продавал и все еще на рынке. Это ты на американских деньгах сидишь и торгуешь нужным всем продуктом, поэтому и считаешь себя крутым сейлсом, а по факту еще неизвестно, кто ты. Продавал бы русские продукты, которые не нужны никому, посмотрела бы я на тебя.

– Да, я не очень люблю твоего Костю, это правда. Это классический университетский препод по своей фактуре, причем довольно средний. Я в свое время насмотрелся на таких. По мне, так он совсем не бизнесмен. Понимаешь? Но я с тобой спорить не буду, тебе виднее, у тебя свои герои! Как говорится, я не из их числа.

– Лучше бы я с тобой не говорила, только настроение испортил! – заключила Маша и твердо решила идти на корпоратив.

Так начиналось примерно каждое их второе или третье утро: оба расходились с испорченным настроением. Маша набрала номер своей подруги по работе, Татьяны, и обе договорились встретиться вечером в ресторане.

…Юра проснулся, как обычно, около семи утра и решил проведать мать, которая жила в соседней квартире. Она тяжело болела, и ему приходилось с ней нелегко: мало того, что надо было снимать дополнительную площадь, так еще и надо было платить сиделке, так как ходить мать уже давно была не в состоянии. Болезнь матери была тяжелым испытанием для всех: жена терпела, но понимала, что иначе нельзя, маленькая, недавно родившаяся дочь еще ничего не понимала, но та нервозность, что была в доме, невольно передавалась и ей. Родственники Юры сразу дистанцировались от него, когда поняли, что в ближайшие годы ему будет нужна от них только помощь, и скорее всего материальная.

По природе он был оптимистом и очень мирным и конструктивным человеком. Мать с детства учила его не падать духом и в любых ситуациях держать спину прямо и всегда надеяться на лучшее. Он подошел к зеркалу и увидел у себя несколько седых волос: «Надо же, я уже седею, вот как время-то быстро летит. Так ведь незаметно и вся голова станет белой. А ведь меня всегда считали очень красивым человеком, а жизнь вон как повернулась, скоро от этой красоты уже ничего не останется». У него действительно были очень тонкие черты лица, и типажом он напоминал старых актеров, игравших в советских фильмах, чем-то даже смахивал на Василия Ланового. Но его природная скромность и какая-то внутренняя нерешительность не позволили ему пробиться дальше рядового программиста в российской компании, где он послушно работал последние семь лет, прося лишь иногда небольшой прибавки к зарплате в моменты, когда владелец его квартиры поднимал арендную плату. Конфликтов и любых проявлений грубости Юрий избегал и предпочитал удаляться сразу, как только кто-то повышал голос. Все свободное время проводил за чтением книг и общением в социальных сетях с такими же, как он, программистами.

Его жена была такой же тихой, как и он сам, поэтому со временем они перестали замечать друг друга и разговаривали уже скорее из чувства долга, а не потому, что это было кому-то из них нужно. Они были так похожи друг на друга характерами, что каждый из них, поняв это, на следующий день задал себе примерно такой вопрос: «То же самое, что и я, только другого пола. И чем мы, интересно, будем друг друга дополнять? Да и зачем мне второе Я?» Но так как оба были тихие и нескандальные, то решили уже ничего не менять – чувств друг к другу не испытывали, но детей рожали, скорее из чувства долга, нежели по любви. Последнюю свою дочь он назвал Машей, – так звали одну девушку на работе, которой он грезил. Жена выбрала другое имя, но не стала спорить, понимая, что имя Маша имеет для мужа какой-то ведомый только ему скрытый смысл.

Пока он смотрел на свои седые волосы в зеркало и пытался нащупать ногами тапки, к нему подошла жена:

– Ты на корпоратив пойдешь сегодня? – спросила она.

– Точно, сегодня же корпоратив. Пойду, наверно.

– Только не чудите там, а то там у вас куча мужиков и пить толком никто не умеет. Программисты, в общем. Вам вообще надо запрещать корпоративы!

– Раз в год можно расслабиться, обычно мы не пьем в другое время.

– Лучше бы пили в другое время, а то этот ваш «раз в год» потом еще целый год вспоминают люди, оказавшиеся там.

– В этот раз все будет тихо. Обещаю. – Он наконец-то нашел тапки и вышел в коридор.

…В девять утра Костя зашел в свой кабинет и, заварив кофе, начал что-то нервно чертить на бумаге. Потом внезапно скомкал ее и выкинул в ведро. На душе было очень муторно, предстояло пережить очередной корпоратив. Если бы кто-то его спросил, что он не любит больше всего в своей жизни, то он, не задумываясь, сказал бы, что это и есть этот пресловутый корпоратив. «Боже мой, ну кто придумал эту мерзость? Ну, хочешь выпить – пей дома! Почему я должен смотреть на этот вертеп, а главное, его оплачивать? За что мне все это?» – думал он, раскачиваясь на стуле и смотря в потолок. Каждый корпоратив заканчивался какими-то неприятностями, которые ему приходилось улаживать. «Ладно, сяду за стол с Машей и Татьяной, хоть женская компания будет, и то хорошо, будет с кем поговорить», – успокаивал он себя. Маша ему давно нравилась: она сильно выбивалась из всей его компании, и ему было непонятно, что она тут делала и как вообще согласилась у него работать. Большинство сотрудников были приезжими и пытались хоть как-то закрепиться в Москве, она же выросла в состоятельной семье, да и муж у нее руководил американской компанией. Это как-то отпугивало Костю: «Опасно все это, была бы она как все, может быть, и замутил бы с ней чего, а так опасно. Не нужны мне неприятности», – рассуждал он. Но причина была скорее в том, что он действительно был по своей сути университетским преподавателем со всеми вытекающими из этого последствиями, и, несмотря на то, что уже вовсю носил статус директора компании, его сущность да и привычки не изменились с тех времен, когда он читал лекции. В общем, кишка была у него тонка на подобные вещи, но признать он это, конечно, не мог.

Ресторан, в котором проходил корпоратив, был за пределами Москвы: так было дешевле для компании. Маша с Таней встретились у метро и решили поймать машину, чтобы туда добраться. Для обеих это был первый корпоратив в жизни, поэтому их объединял интерес к предстоящему событию, ожидание чего-то нового и общее женское любопытство. Костя пригласил их сесть к нему за столик, что не могло их не радовать, так как являлось знаком внимания директора компании. Доехав до места, они сразу же присоединились к Косте, лицо которого было почему-то очень грустным.

– Здравствуйте, Константин Иванович, мы не рано? – спросила Таня.

– Да нет, девчонки, как раз вовремя, сейчас начнут подтягиваться наши труженики-программисты.

– Если хотите, мы можем за общий стол сесть? – предложила Маша, зная ответ наперед.

– Нет-нет, что ты! Там может быть не очень безопасно. Уж поверьте мне. Главное, досидеть до двенадцати, а там уж можно и по домам. Хотя я, наверно, пораньше уеду, не уверен, что смогу досидеть.

– Обычно корпоративы – это веселые мероприятия. Вас что-то беспокоит? – вмешалась в разговор Татьяна.

– Поверь мне, что этот тоже будет по-своему веселым. Главное, чтобы все хорошо закончилось.

– Будем надеяться, – заключила Таня, так и не понимая, о чем же все-таки идет речь.

…Юра сидел за общим столом, напротив располагался пузатый программист, который раньше играл в какой-то рок-группе.

– Юрик, сегодня будем водку пить, надо погулять от души, – начал пузатый.

– Не, я пиво буду, как-то стремно водку пить.

– Да ты что? Какое еще пиво? Брось это! Раз в год бухаем. Надо уж по полной! Так что возражения не принимаются. – И пузатый сразу налил Юре граммов сто. – Пей до дна!

– Ну, ладно, гулять так гулять! – И Юра залпом опрокинул рюмку.

Он давно уже не мог расслабиться: все вокруг как будто истощало его, поедало внутрение силы, не оставляя их, чтобы жить дальше. Физически он был абсолютно здоров, но вот морально, ему казалось, он был если не инвалидом, то уж точно очень потрепанным человеком. «Накопилось, столько дерьма накопилось! Надо и правда расслабиться, хряпнуть водки и обо всем забыть!» – думал он, опрокидывая переполненную рюмку. Пузатый программист знал Юрину ситуацию с матерью и по-своему жалел его, но, чем помочь, не знал, поэтому старался подливать водки, чтобы Юра хоть немного расслабился. И за первой рюмкой сразу же последовала вторая, а затем и третья…

Через пару часов буйная толпа программистов прыгала в центре зала, подогреваемая музыкой дискотеки восьмидесятых. Юра, обнявшись с пузатым, пытался плясать не то гопака, не то «яблочко». Танцевать он не умел, и все чаще его движения приводили к падениям – он с трудом держался на ногах. «Надо бы мне сегодня к Маше подойти и поговорить. Нет, лучше не говорить, лучше удивить чем-нибудь сразу, поступком, например. Говорят только болтуны, а настоящие ребята сразу поступками берут… Что бы придумать такое?» – думал в танце Юра, и пьяный мозг подбрасывал все более и более бредовые идеи. «Может быть, заказать для нее песню и спеть, типа караоке, или лучше сплясать, тем более что сегодня ноги сами в пляс идут? А лучше и спеть и сплясать сразу…» – зрело в его голове своеобразными пульсациями.

Маша с Таней в этот момент слушали очередной рассказ Кости об одной компании, где он проработал полжизни техническим директором, и старались не смотреть на толпу программистов, которая своими действиями поражала даже бывалых гуляк:

– Так вот, у Насперских мы то же самое делали, что и сейчас, и все продавалось, а сейчас – нет. Не знаю почему, может, раньше не было конкурентов, а сейчас вот – полно. Но я же там был и все видел своими глазами. Так вот – ничего особенного они не делали.

– Константин Иваныч, а это нормально, что программисты прыгают так друг на друга, может, им больше водки не давать?

– А сколько, кстати, времени? Долго еще до одиннадцати? Ух, чувствую, не досидим спокойно.

– А что, что-то может произойти?

– Будем надеяться, что нет. Так вот, у Насперских все то же самое было, один в один, вообще никакой разницы…

В этот момент в коридоре началась заварушка – один из пожилых посетителей ресторана случайно зацепился с пузатым программистом. Вся толпа разом рванулась и окружила несчастного старика.

– Тебе, дед, что, жить надоело? Ты чего клешнями своими машешь? Может, отделать тебя тут, чтобы мать родная не узнала? – начал пузатый.

– Ребята, идите своей дорогой, хватит уже дурака валять.

– Ты тут не быкуй, дед, мы сами знаем, какой дорогой нам идти.

Маша с Таней наблюдали за происходящим и боялись, чтобы никто из программистов не тронул невинного деда, Костя же, быстро встав, направился в толпу, чтобы остановить то, что неминуемо должно было произойти.

Юра вдруг понял, что это и есть тот момент, которого он ждал весь вечер. Да что там вечер, последние три года, с того момента, как Маша появилась в компании. Теперь он знал, какой поступок он должен совершить, чтобы Маша наконец-то обратила на него внимание. Попытавшись собрать остатки сил, он резко тронулся с места, отталкивая всех на своем пути. Как следует разбежавшись, он оттолкнулся от пола, перепрыгнул пузатого программиста и со всей силы ударил старика в лицо. Кровь брызнула на помост ресторана, а бедный старик едва удержался на ногах, попятившись назад. В этот момент Юра повернулся и посмотрел в сторону Маши в поисках ее взгляда, немного оскалившись после удара. В это время толстый программист уже добивал пошатнувшегося деда, а Юра потихоньку перевел свой взгляд на окровавленный кулак, с которого медленно стекали капельки крови.

Бледная и трясущаяся от ужаса Маша, едва стоявшая на ногах, держалась за Татьянину руку, стараясь не упасть – она пыталась перенести нанесенный ее психике удар.

Не помня как она добралась до дома, где ее ждал в этот раз трезвый муж.

– Ну, как корпоратив, Костя опять про молодость свою у Насперских рассказывал?

Маша ничего не ответила.

– Ну, а было хоть что-нибудь интересное на корпоративе, чтобы вспомнить через много лет? – не унимался муж.

– Да, было…

– А что?

– Удар. Тяжелый удар.

– Чего? Какой еще удар? Драка, что ли?

Маша уже не стала отвечать на этот вопрос, направилась в комнату, залезла под одеяло и постаралась забыть этот страшный сон. Больше на корпоративы она не ходила.

Баркас

Это утро было особенно жарким. За последние два года, проведенных на вахте под Астраханью, Дмитрий видел такое впервые. Температура на градуснике ушла далеко за сорок, а на улицу боялись выходить не только люди, но и местные животные. Даже приблудившийся кот Федор спрятался с самого утра под машину и издавал несвойственные ему звуки, периодически облизывая себя с головы до пят.

Дмитрий вышел на улицу из балка и закурил сигарету. Горячий дым, проникая в легкие, выходил из ноздрей и зависал в воздухе. Ветра не было совсем, и Дмитрий через минуту стоял покрытый легкой табачной дымкой.

«Фу, дрянь какая! Курить даже противно», – подумал он и выбросил сигарету. К нему подошел старик Лукич, работавший на базе сторожем, и начал разговор:

– Доброе утро, Дмитрий Петрович. Что, жарко? Тут такое бывает. Ну, ничего, день-два постоит такой зной, а потом спадет жара.

– Привет, Лукич, да жарко, конечно. За два года, что я тут, такое впервые. Плохо, что на выходные пришлось. Хотели на природу сгонять с ребятами, шашлык пожарить, а тут такое пекло. Так что плакал наш шашлык.

– А вы того, Дмитрий Петрович, на Волгу сходите – поплавайте, рыбу половите. Оно в такой зной все полегче у воды.

– А может, и правда на Волгу махнуть? Не сидеть же целый день на базе. Хорошая идея, Лукич. Была бы лодка еще или катер, можно было бы и рыбу половить. Хотя какая лодка, нас же человек двадцать – тут баркас целый нужен!

– Найдем, Дмитрий Петрович, найдем вам баркас. Дело житейское. Лукича тут все знают. Найдутся добрые люди, помогут нам с кораблем.

– Да брось ты, Лукич. Это я так, пошутил. Тут в округе пара деревень всего, там и лодок-то не сыщешь, не то что баркас!

– Дмитрий Петрович, вы плохо Лукича знаете. Есть тут одно местечко. Давайте Ваську, внука моего, возьмем и сходим?

– Ну, давай сходим. Ребята пока все равно спят еще.

Лукич что-то крикнул, и к нему подбежал мальчик лет десяти. Это и был Васька, внук Лукича. На нем была надета рваная футболка большего, чем надо, размера и грязные кеды, в которых Васька ходил круглый год. Шорты тоже были рваными и грязными, и Васька напоминал если уж и не голодранца, то явно ребенка из не очень благополучной семьи. Картина усугублялась еще болезненной худобой ребенка и россыпью веснушек, которые у Васьки были везде, где только можно.

– Лукич, вы его что, не кормите? – сказал Дмитрий, посмотрев на мальчика с некоторой досадой. – Если так, то пусть хоть на базе у нас питается. С нас-то не убудет, а парень хоть здоровым вырастет. А то смотреть жалко – кожа да кости!

– Да что вы, Дмитрий Петрович. Он у нас за двоих ест. Наташка, мать его, только и успевает готовить.

– А чего тогда худой такой?

– Да носится целый день как угорелый. Вот и худой. Да еще и порода у нас такая: толстых не было в нашем роду никогда, хотя едим много.

– Ну, смотри сам, Лукич. А то давай я повару скажу, чтобы кормил паренька. Ему все равно приходится на двадцать человек готовить. Ртом больше, ртом меньше. Какая разница?

– Благодарствую, Дмитрий Петрович, но мы уж сами как-нибудь. Васька, ты покажи нам, как через лес на Амвросиевку лучше пройти, – обратился в конце разговора Лукич к внуку.

Мальчик что-то прошептал и побежал в сторону леса. Дмитрий с Лукичом направились за ним. Первая часть пути была легкой – дорога шла через поле, и путники хотя и спешили, но могли еще обмениваться отрывочными фразами. Дальше – хуже: дорога пошла через лес, и Дмитрий с трудом успевал за Лукичом, который, в свою очередь, спешил догнать мальчика. И только Васька не испытывал от путешествия никакого дискомфорта, так как привык с детства бегать по этому лесу и знал в нем каждую тропинку. В какой-то момент Дмитрий даже стал переживать, что не взял с собой телефон, в котором был навигатор, и позволил маленькому мальчику их вести. Но как только он об этом подумал, перед ним замаячил край деревни Амвросиевки.

Лукич догнал внука, что-то у него спросил и быстрым шагом направился к ближайшему дому, где, видимо, и планировал найти баркас.

– Дмитрий Петрович, вот этот дом, тут Ильинична живет. У нее баркас должен быть, – сказал Лукич и показал пальцем на дом, который по своему виду был самым добротным из деревенских домов. – Пойдемте к воротам. Я сейчас позову Ильиничну.

Сказав это, он начал громко кричать, пока к воротам не подошла пожилая женщина лет шестидесяти. На ней был аккуратно завязан платок, и от ее одежды исходил какой-то запах, характерный для церковных прихожан. Видимо, она только что вернулась с утренней службы. Дмитрий не мог вспомнить, что это был за запах, но так пахло от его бабушки, когда она возвращалась из храма. При воспоминании об этом у Дмитрия сразу полегчало на душе и где-то внутри даже как-то потеплело.

– Ильинична, это Дмитрий Петрович, наш начальник! Я тебе про него рассказывал, – гордо начал Лукич.

– Здравствуйте, – слегка смущенно ответила женщина. – Чем могу помочь?

– Здравствуйте, – начал разговор Дмитрий. – Мне сказали, у вас баркас есть. Можете нам его на пару дней дать? Мы хорошо заплатим.

– Да, это правда. У нас есть баркас, но он уже не на ходу лет пять. Мы с Толиком его думали уже вывезти и сдать на металлолом. Толик – это муж мой, но он с утра в город уехал.

– Ну, так мы возьмем его на пару дней? Где он, кстати?

– В гараже стоит, на прицепе. Пойдемте, я вам покажу.

Ильинична подошла к гаражу, сняла замок и открыла двери. Из темноты выглядывал ржавый нос судна. Было видно, что оно не на ходу и последний раз на нем плавали лет десять тому назад. На правом боку виднелись несколько букв названия баркаса.

– «Ласточка»? – спросил Дмитрий Ильиничну.

– Что? Какая ласточка? – не поняла та.

– Называется ваше судно так! На боку написано.

– Ах да. «Ласточка». Точно. Я уже и позабыла, признаться.

– Ну, так вы нам его отдадите? Ребята приедут сегодня на «КамАЗе» и заберут его.

– Надо бы с Толиком поговорить, а он в городе только вечером будет, – неуверенно сказала Ильинична.

– Ну, так все равно на металлолом собрались сдавать. Какая разница! Не украдем же мы его у вас? – удивился Дмитрий.

– Да что вы? Берите, конечно! Просто у меня муж… строгий довольно. Не любит, когда что-то без его спроса делают.

– Это я уже на себя возьму, Ильинична, я Толика знаю. Он мужик что надо. С ним-то я уж точно договорюсь, – вмешался в разговор Лукич.

– Ты только ему бутылки с самогоном не носи. А то сам знаешь!

– Да бог с тобою. Я сам в завязке уже больше года. Я ему… рыбы принесу. Наловим и вам отдадим.

Дмитрий открыл кошелек и протянул Ильиничне небольшую сумму денег. Она от неожиданности даже отпрыгнула и затрясла головой.

– Да что вы, с ума сошли? Зачем так много? Он и не стоит столько, а вы на пару дней хотите взять. Давайте хоть половину, – смутилась Ильинична.

– Нет, берите все. Будет легче мужу объяснить, – улыбнулся Дмитрий.

Через пару часов баркас привезли на базу. К этому моменту почти все полевики проснулись и слонялись без дела по улице – был выходной день. Кто-то играл в карты, кто-то пытался безуспешно выгнать кота Федора из-под машины, а кто-то просто курил сигареты, не зная, как еще убить этот знойный день. Вид судна вызвал у них бурю эмоций, и предложения, что с ним можно сделать, посыпались одно за другим.

– А давайте его перекрасим! – донеслось из толпы.