Господин барон Дулепа Михаил

— А что он хотел этим добиться? — Норман, самый рассудительный из пажей, спрашивал не меня, скорее вместе со мной.

— Хороший вопрос. А любой хороший вопрос заключает в себе ответ. Поищем его в этих словах — «что», «он», «этим» и «хотел добиться». — Я уже говорил не для них, и не для прислушивающегося у машин Фиска. Надо было проговорить вслух все то, о чем я думал ночью. — «Что» — если бы я не выполнил своего, так сказать, законного долга старшего из баронов, то этот статус можно было бы поставить под сомнение. Я не против, древние обычаи не всегда разумны, но кому-то это было очень нужно именно сейчас. «Он» — главным злодеем выступает Элиг фон Кустхив, молодой человек тридцати двух лет, в баронстве почти не появлявшийся, чем занимается в жизни неизвестно, только поговаривают, что фамилии он соответствует и даже успел где-то отсидеть срок за уголовщину. Если бы он потащил девушку на сеновал я бы понял, если бы попытался взять что-то силой, благо габаритами не уступает Эрдару, тоже было бы понятно. Но у этого резкого парнишки откуда-то есть деньги на свиту, набранную из глупых, зато крепких ребят, и откуда-то есть знание древних обычаев.

— Это не он!

— Верно, Алекс. Значит, он работал в интересах третьего лица. Идем дальше «Этим» — чем именно? Покушением на жизнь старика Миллера? Постановкой под сомнение каких-то моих прав? Самим фактом использования древнего обычая? Или чем-то нам пока неизвестным? Непонятно. «Хотел добиться» — чего? Как я поступлю понятно без вопросов, Миллер все-таки мой человек и я попытаюсь его вытащить. Но при этом я нарушу древний обычай, а значит… кому-то нужна легитимность некоего поступка в виду изменения моего статуса. — Я замолчал. — А объяснить, что происходит, может только наш заслуженный краевед фон Шнитце. — Я вытащил из кармана телефон, с чертыханием вспомнил, что отключал его на ночь, щелкнул. Девять пропущенных вызовов! Попытка позвонить Эвальду тоже ничего не дала, его телефон молчал. — С ним что-то случилось. В замок! По машинам! — Пажи уже неслись впереди меня.

На въезде в замок я с удивлением отметил садящихся в машины людей фон Веллешварма, приветливо махавших нам на прощание. Решив уточнить этот вопрос заодно с другими я спихнул желающих что-то высказать горожан на пажей, дескать молодые сейчас соберут все жалобы, вот тогда и поработаем, а сам кинулся в донжон. Фон Шнитце-младший уже бежал навстречу.

— Эгги, где отец?

— Уехал полчаса назад. Вместе с господином фон Веллешвармом, они не дозво…

— Знаю! Почему осаду сняли?

— Не снимали. Приехали какие-то люди на трех автобусах и заменили прежний состав осаждающих. Я попытался разузнать что-нибудь, но никто ничего не знает. Поступил приказ — сменить состав, они его выполняют. И, господин барон…

— Что?

— Вам надо это видеть.

Смотреть я решил с надвратной башни. Когда мы возвращались, то осаждающие никак нас не задерживали, чем-то занимаясь в своем лагере, а теперь буквально за минуту в конце улицы и рядом с воротами выставлены заграждения, прогуливаются несколько патрулей. И в каждом из них был человек с арбалетом!

До сих пор мы не применяли ничего метательного, кроме откровенно бутафорских «камней», кидаемых на головы осаждающих, но сейчас, похоже, все изменится. Конечно, современное оружие в городе было, все-таки и моим, гравштайнским полицейским, безоружными ходить не полагалось, и у Эвальда в отряде были точно такие же обученные бойцы, но договор был строг — раз уж у нас законы средневековые, то и оружие должно соответствовать. При этом никому и в голову не приходило хотя бы луки взять на осаду; ну не было у нас в страже кровожадных дураков, костяк веллешвармцев сплошь люди защищающие или спасающие другие жизни, у меня романтически настроенная молодежь, рвавшаяся в ближний бой — лук воспринимался как аттракцион для туристов, но никак не оружие.

Сейчас же я видел внизу по меньшей мере десяток арбалетчиков. Не поспоришь, соответствует эпохе. Стоят, смотрят — ко всему готовы, ничего не жаль. И что характерно — из семи стрелков четверо в таких же высоких сапогах, что и запертый сейчас в камере представитель Элли Кустхива.

Значит, это только начало неприятностей. Точнее — продолжение. И что дальше?

Словно услышав мои мысли внизу началось движение и группа копейщиков при трех стрелках окружила идущего к нам человека в самом обычном сером костюме.

— Он приехал на одном из автобусов и привез приказ.

— Спасибо, Эгги. Пажей в доспехи и сюда. Встретим гостей, кажется, они собираются о чем-то говорить.

Десять минут спустя Номан и Алекс помогали друг-другу нацепить железо, а Дэн с башни пытался разузнать, что именно хотят от нас. Безуспешно, предводитель противника требовал на разговор меня лично и никто другой его не устраивал. Ну что же…

— Открыть ворота!

Через ров перед воротами был перекинут мост. Эгельберт все жаловался мне на цены по ремонту подъемного механизма, в плане его восстановление должно было состояться через тринадцать лет, а старику все хотелось это проделать поскорее, вот и зудел, надеясь, что я откуда-то вытащу недостающие деньги. Впрочем, пусть и не поднимающийся, но крепкий мост с массивными перилами стал вполне сносной площадкой для переговоров: у меня за спиной провал ворот, которые могли быть захлопнуты мгновенно, у противника — длинная улочка-подъем, ставящая его в неудобное для атаки положение. Ни спрятать засадный отряд, ни сбежать, если что. Ладно, начнем:

— Кто вы такие и где мой благородный противник?

Предводитель в сером вышел вперед, остановился в пяти шагах от меня и коротко поклонившись представился:

— Лесер. Фридрих Лесер.

— Случайно не коллега Отто Шрайбера?

— Как вы догадались?

— Настоящие злодеи всегда работают командой. Итак, что вы хотели сказать?

— Что в отсутствии господина фон Веллешварма я командую осадой.

— Но?

— Простите?

— Вы же не просто за этим пришли?

Лессер улыбнулся. Так улыбается палач-энтузиаст хорошо зафиксированной жертве… ну или налоговик — пришедшему оправдываться гражданину.

— Да. Внимательно рассмотрев заключенный вами и господином фон Веллешвармом договор я не нашел смысла его выполнять.

— Что значит «не нашли»? Не вами заключен, не вам и отменять.

— У меня другое мнение. Вся эта буффонада — пустая трата ресурсов моего клиента. Поэтому я собираюсь закончить безнадежное предприятие.

— Вы решили капитулировать?

— Наоборот, я предлагаю сделать это вам.

— Вот уж чего я делать не собираюсь. Крепкие стены, отважные бойцы — было бы глупостью согласиться на сдачу.

— Зря. Насколько я знаю, ваш управляющий разослал большую часть министериалов на ваши поиски, поэтому ваши наличные силы на данный момент это десять-пятнадцать человек?

— Между прочим, если я издам указ, что все примкнувшие ко мне освобождаются от налогов, то половина ваших солдат перебежит ко мне в тот же день. А оставшиеся — на следующий, после того, как сожгут головной офис вашего ведомства.

— О, я в курсе ваших методов. Боюсь, в данном случае они не сработают. Мой отряд собран из людей, которым понадобятся определенного рода советы и помощь после присоединения к федерации. Я способен им это дать. Только я. Все абсолютно законно и выгодно всем сторонам договора, поэтому они не предадут.

Я скептически посмотрел на него. Наверное, в душе чиновника еще оставалось что-то человеческое, поэтому он чуть отвел глаза и немножечко покраснел.

— Тем не менее кровопролитие не входит в мои планы, поэтому я предлагаю вам сдаться. Обещаю хорошее обращение, приличные условия содержания и освобождение через две недели.

— Ответ отрицательный. Сдаться старому Эвальду еще можно было бы, он человек чести, но вам? Увольте.

— В таком случае через тридцать минут мы начнем. Честь имею! — Фриц четко развернулся на месте и печатая шаг удалился. Сразу видно прусскую кровь, вон, наемники идут вразброд, только что оружие за собой по земле не тащат. Ничего, русские прусских завсегда бивали, а уж румынский барон вообще в кашу размажет.

— Закрыть ворота!

Не оборачиваясь, я прошел во двор, поднялся на стену, осторожно пригляделся к происходящему внизу. Там готовились что-то поджечь, во всяком случае несколько канистр из машины повытаскивали. Черт, как удобно с местными: отдали им приказ они и уехали. Наши бы остались поглазеть, или на сверхурочные работы самостоятельно запряглись по приколу. Можно было бы перевербовать, а эти… Этим отдали приказ жечь — они станут жечь. И стрелять. А у меня в самом деле восемнадцать пацанов и девчонок, плюс четыре старика, плюс я сам. Можно, конечно, бежать, только сдается мне, что это как-то на руку моему главному врагу. Мда, отдать, что ли, приказ кипятить смолу? Хотя конкретно смолы у нас нет… можно коллекцию пластинок фон Шнитце расплавить.

— Господин барон?

— Что, Сато?

— Какие будут сегодня назначения?

Ах да, я же в это время их рассылаю по «местам стажировки».

— Проверить доспехи и оружие. Сато — со мной, будь неподалеку. Умник и Норман — во двор, в помощь Эгги. Ден, Алекс — в резерве, можете пока отдохнуть.

— А я?

— Ты? — Я мельком глянул на Марти. Боевой подруг насупившись ждала от меня нового издевательства. Что ж, грешно не уважить чужие надежды: — Так значит ты готова ни в чем не уступать парням?

— Я и так ни в чем не уступаю!

— Отлично. До вечера чистишь картошку на кухне.

— За что?!

— За пререкания.

— Но я не пререкаюсь!

— А после картошки будешь драить кастрюли. — Это сказал уже подошедший Кацман. — Потому что правильный ответ оруженосца своему господину — «будет сделано, ваша милость».

Я подставил ладонь, Изя тут же хлопнул по ней.

— Будущий оруженосец Марти, мы тут не в игрушки играем. Если тебя послали на кухню — значит это нужно!

— Что там делать? Сегодня веллешвармцы не пропустили машину с продуктами даже для туристов, и картошки там только пол мешка! Что будем есть завтра, если эти жопоухи станут держать осаду всерьез?

— Черт с ним, забьем корову, на неделю хватит. Поедим свежатинки заодно. У меня любимые лакомства детства — гематогенка и домашняя колбаса!

— Гемато-ген… — Умник быстро защелкал наладонником, всмотрелся в результат, икнул и переспросил: — Колбаса домашняя, да? А как вы ее делали?

Я, надевая принесенную кольчугу, долго и со вкусом объяснял городской молодежи, как сначала забивают свинью, шмалят, разделывают, как сливают кровь, чистят кишки, рубят фарш и готовят непосредственно колбасу. Пажи медленно меняли цвет от привычного, поросячье-розового, через синеву — в зелень.

Городские дети, что они знают о вкусной и здоровой пище? Во времена моего детства то и дело прокатывали эпидемии псевдонаучных поверий типа «вредно есть яйца от пятнистых куриц», когда какой-то продукт вдруг начинал считаться очень-очень вредным, и ребенку его давали с оглядкой. Вот и с кровянкой так получилось, напугали маму страшными бактериями, что по ночам выползают из холодильника и скребутся в двери спален, а результат — у сына стойкое убеждение на всю жизнь, что настоящие деликатесы это субпродукты и домашняя колбаса.

Вернувшись от гастрономических фантазий к реальности я отметил, что пора бы уже и позавтракать, а то и пообедать. Понявшие намек ребята разбежались, девушка, злобно бубня под нос, ушла, оглядываясь, Сато вежливо отошел. А вот гасконец наоборот, придвинулся, искоса поглядывая на то на меня, то за стену.

— Кацман, смех-смехом, но кажется мне, что шутки кончились. Здесь будут стрелять и стрелять здесь будут в нас. Как, не хочешь отказаться от должности?

Начальник стражи, в этот момент загибая пальцы считавший готовящихся арбалетчиков, нервно вытер лоб и ответил неожиданно четко чеканя слова:

— Знаете, что я вам таки скажу, господин барон? Моя гасконская мама может и проклянет меня, если я тут помру, но предки, вырезавшие ханаанян, своего потомка поймут! Я остаюсь! — Он вдруг сглотнул, быстро перекрестился и добавил. — Хотя мне как-то страшновато, Александр Николаевич. Может, ну их?

Ну их?

— Изя, обе пушки к пальбе изготовить!

— Я не артиллерист!

— В детстве ты никогда самопалами не развлекался? Тут не сложнее. Действуй!

— Но у нас сейчас нет пороха! Поставщик привезет новый только к вечеру!

— Изя, чтобы через двадцать минут пушки были заряжены и стояли напротив ворот!

— Есть, господин барон! Ой-вей, за что мне постоянно такие начальники?

Кто бы сказал, за что мне такие подчиненные!

— Сато, отчет по замку.

Японец поклонился и начал выкладывать невесть когда узнанные новости.

Как ни странно, о событиях этой ночи за пределы городских стен пока ничего не ушло. Казалось бы — участвовала куча народа, у всех родственники, у всех желание рассказать, поделиться, ан нет, наружу ни словечка! Впрочем, думаю в мире много происходит такого, о чем мы даже и не догадываемся. Маленькие городки на окраине мира не так уж сонны и безмятежны.

Что интереснее — кто-то от моего имени отменил все туристические экскурсии. Сделано это было как раз в тот момент, когда я сдуру понесся выпускать кишки неведомому врагу. Одновременно на разных выездах из города появились автобусы с наемниками — вероятно, они должны были меня задержать, если бы Эгельберт до меня дозвонился, и только когда они с фон Веллешвармом покинули замок машины съехались сюда.

Дальше я уже не слушал. Пока все шло точно по нотам — и ведущая партия была не у меня. Печально. Мне все так же грозит принять участие в кровавой заварухе, к чему меня настойчиво подталкивают уже не первый раз. Кому-то нужна смута в Эскенланде… впрочем, я уже понял, кому. Вчера был не уверен, а теперь понял. Осталось понять — зачем. Чего-то я не знаю, какой-то местной фишки, известной только знатокам. А единственного такого у меня из-под носа увели, вместе с возможным союзником. Элепар наверняка отсыпается после вчерашнего… Вытащив телефон я попытался дозвониться — глухо, отключен.

— Начальника стражи сюда, быстро!

Сато унесся вниз по лестнице, а я в очередной раз оглянул происходящее внизу. Теперь к бензину и арбалетам прибавились большие, с упором, металлические щиты на двух человек. Готовились, суки, такое быстро не сделать. И что же с вами делать? Нет, что делать это ясно, а потом что?

Отвлекся я только на негодующий шум за спиной:

— Нету пороха, ваша милость! Не-ту! Обеспечьте мне проход за стену и тридцать минут — все будет стрелять без остановки, как не хочу говорить где, у кого и в каком месте, чтоб им икалось, а сейчас пусто! Аллес! Нон, нихт, нет! А если бы и было — за пять минут где я вам канонира найду? У него сегодня выходной! — Гасконец был готов к тому, что я начну его как-то обвинять и поэтому заранее защищался, нападая. — Я, конечно, профессионал и могу достать что угодно, только как я достану, если руки связаны? А пушки без пороха не стре-ля-ют!

— Тише, тише… Я не по этому поводу. В жизни не поверю, что они с тобой не связались. Думаю, что пришло время предательства. — И я показал пальцем на пушки, а потом кивнул, указывая куда-то за стену. Кацман оглянулся, потер подбородок, пожал плечами:

— Думаете, господин барон?

— Чую. Смотри не продешеви!

— Обижаете! — Вытаскивая на ходу телефон гасконец поспешил куда-то с самым загадочным видом.

— Господин хатимото в самом деле намерен вас предать? Или это военная хитрость? — Сато смотрел вслед уже что-то шепчущему в трубку Кацману прищурившись и положив руку на меч.

— Может и в самом деле. Только видишь ли, тут уже не имеет значения, на чьей он стороне. Как бы он не поступил, надо все уметь обратить в свою пользу. Именно этого момента я и ждал. Ну, а если наш бравый усач сможет отложить немного на старость, то я не против.

— Я заметил, что него ус отклеился… немного.

— Сато! Неприлично намекать людям на их маленькие недостатки! Может, бедный Изя всю жизнь мечтал о шикарных усах в запорожском стиле, он же не виноват, что от родителей две волосины достались?

— Прошу прощения! — Ну вот, опять кланяется.

— Найди всех пажей, приведи Фиска. Мы не будем ждать осады, это выгодно врагу.

— Мы нападем?

— Узнаешь. Бегом!

Проводив его взглядом я сначала облокотился, а потом сполз по стене и уселся прямо на камни. Небо голубое, птички, в городе какой-то рабочий шум. Вот, гудок — это из гавани. У нас тут осада, к драке готовимся, кровь лить, а там люди спокойно живут и нет им никакого дела до наших дрязг… кстати, может рыцарей вызвонить? Хотя не стоит. Или мы победим сами, или враг достигнет каких-то своих целей.

— Гравштайнцы! Мы, подданные барона фон Веллешварма, предлагаем вам сдаться! Мы обещаем каждому хорошее отношение, горячую еду и соблюдение всех прав! Вам не победить! Нас больше, но мы не хотим кровопролития! — Механический голос из-за стены заставил дернуться, я выглянул: вещал полицейский мегафон, положенный на крышу одной из машин; осаждающие суетились, собираясь вокруг знакомой фигуры и что-то слушая.

Ага, значит Кацман уже договорился. Значит, пора приступать. А то дело к обеду, а я так и не поел ничего толком! Где их носит, этих пажей?!

Накручивая себя для пущей злобности интонаций я быстро встал, перегнулся через стену и заорал:

— Эй там, внизу! Переговоры! Надо пообщаться! Через тридцать минут перед воротами!

Мегафон крякнул, свистнул, потом зазвучал голос Лесера:

— Десять минут и ни единой больше! Попытка сопротивляться будет жестко пресечена!

— Пятнадцать!

— Десять!

Я помолчал, как бы раздумывая, и согласился:

— Десять! Идите к воротам!

Снова кваканье, свист, и, видимо, наговоренный на диктофон голос так же безжизненно продолжил:

— … отношение, горячую еду и соблюдение всех прав! Вам не победить…

Ну, это мы еще посмотрим.

Быстро отдав приказы я прошел к выходу из донжона, где стояла моя основная надежда на победу. Пушки были, как объяснял фон Шнитце, наполеоновские, старые, начищенная бронза тускло и грозно светилась. А калибр такой, что у меня кулак влезал. Им вроде бы полагались другие лафеты, но на этих, с большими колесами почти современного вида, они выглядели как-то внушительней. С матом и поминанием чьей-то матери мы с Фиском, поднатужившись, вытащили сначала одну, а потом другую, установив их рядом и взяв под прицел ворота. Оглядевшись, обнаружил рядом с собой пятерых балбесов, заливающихся, словно и не перед боем.

— Что веселитесь, молодежь?

— Наконец выяснили, кто на что учился. У нас тут полный набор — есть гном-воин, в смысле Дэн у нас на металлурга учится, есть лесной стрелок — Алекс из Вудвилля и в школе брал призы, Роберт — варвар-горец с длинным мечом, есть даже отрядный целитель — Норман! И Марти — просто типичнейшая колдунья! Потомственная ведьма Хаоса! А я — мудрец-волшебник!

— Ммм… нормальная команда. И что?

Молодежь переглянулась с видом «ну что вы от него ожидали?», но стоило мне открыть рот, как за воротами кто-то требовательно заорал.

— Приготовились!

— Есть!

У правой пушки с тлеющим пальником встал Норман, как самый ответственный, у левой — Фиск.

Я встал посередине, положив руки на стволы. Пришлось слегка раскорячиться, ради эффектной позы, но что поделать. Наконец, с башни замахал рукой Сато, и я приказал:

— Открыть ворота!

Ворота открывались медленно, долго. В проеме маячили веселые лица кустхивцев, довольная физиономия Лесера, стоявшего, как и полагается, впереди. Пушки он увидел сразу, но только улыбнулся. Наконец, створки стукнули о стены, и процессия победителей вошла на замковый двор.

— Внимание, предлагаю всем бросить оружие и сдаться! Иначе мы откроем стрельбу. Пушки заряжены картечью!

Жизнерадостное ржание в ответ слегка покоробило. У нас тут важный момент, а все только и делают, что ржут!

— К сожалению, господин Могила, нам точно известно, что пороха у вас нет. — Лесер сделал пару шагов вперед. — Вы проиграли! Я готов принять вашу капитуляцию… ведь ради этого вы меня сюда позвали? — Улыбающийся чиновник полуобернулся к своим воякам и те с готовностью поддержали его улюлюканьем.

— Не совсем. Я просто хотел показать вам вот это. — Ударом ноги я отправил к нему рассыпающую по пути хвост серого порошка жестянку. — Порох пушечный. Отлично годится как для этих малышек так и для немудреных ручных бомб. Посмотрите вверх. — Наемники как по команде вскинули головы. В большинстве окон появились люди, в одной руке держащие бутылки и банки, а в других — зажигалки. Со стены свистнули, там стояли Ден с Алексом, сжимая в руках бутылки с уже подпаленными фитилями.

— Если вам что-то сказали, господин Лесер, то это не значит, что вам сказали правду. Впрочем, утверждению, что если мы сейчас пальнем, то от вас только фарш по стенам останется, вы можете верить. — Я секунду помолчал, а потом скомандовал: — Оружие на землю! Встать к стене, приготовить документы для оформления статуса военнопленных. Кто не выполнит — накормлю тем самым несуществующим порохом и заставлю бензином запить! Выполнять!

Наемники, поглядывая то на командира, то на пушки, то на стены, то на жестянку, остановившуюся как раз рядом с ними, начали дисциплинированно класть мечи и арбалеты на землю. Из раскрывшихся дверей донжона выбежали несколько слуг в доспехах и с веревками.

— Норма, ребятки. Не расслабляйтесь пока, но…

Марти, выйдя из-за двери, вдруг ощерилась, махнула рукой. Мимо виска в одну сторону пролетел нож, послышался глухой стук, я резко обернулся, пытаясь вытащить саблю, щелчок, мимо другого виска пролетела стрела…

Черт!

Наемник упал плашмя, выронив разряженный арбалет.

— Я-а-а…

Девушка стояла, в ужасе закрыв руками рот. Пришлось сделать несколько шагов к стоящим с поднятыми руками пленным и приглядеться.

— Норма. Ты рукоятью вперед метнула. Зато попала точно в центр лба. Сато, запиши Марти шоколадку за мое спасение и два дня тренировок на малой мишени.

Душераздирающий всхлип за спиной пришлось проигнорировать, сохраняя маску бывалого вояки, ну и чтобы не выдать себя — в горле резко пересохло. Черт, я этой девчонке сильно должен! Не уверен насчет кирасы, а вот кольчугу на спине пробило бы.

— Пожалуй, такой поступок требует награды.

— О, вы дадите девочке премию?

Кацман, неведомо куда испарившийся на время боя, уже крутился рядом с самым деловым видом.

— Нет. Разрешу сегодня на полчаса раньше уйти с работы.

— Куда уйти, там повсюду враги?!

— Да? Ну значит в замке посидит.

Он покивал согласно, потом поднял с земли щепотку пороха, понюхал.

— Александр Николаевич, а откуда у нас это? Я же точно знаю, что ничего не было?

— Изя, если у начальства нет личных фондов, то это хреновое начальство.

— Тогда почему было просто не забросать их гранатами?!

— Потому что если подчиненные думают, что у руководства всего ну просто завались, то это зря. Одна жестянка осталась, и то полупустая.

— То есть гранаты?

— С чистейшим эскенландским воздухом.

За воротами завывало записанное «Сдавайтесь! Мы гарантируем…» и порядком уже раздражало, хотя ирония ситуации мне нравилась — призывавших-то уже самих вяжут и конвоируют в камеры. Настоящие, не туристские. Только Лесера я приказал запереть со Шрайбером. Рвался человек за коллегу отомстить? Ну вот пусть будет в замке аттракцион «Два — налоговика — два». Будут дуэтом жаловаться туристам…

— Молодежь! Заткните эту говорилку!

Я ждал, что кто-то сбегает выключить, но пажи вдруг навалились на колеса пушечного лафета, выкатывая орудие в ворота, через минуту сначала раздался громкий «Бабах!», потом не менее громкое «Ура!», и лишь затем все наконец смолкло. Мешать им я не стал, пусть развеются. И у меня-то руки трясутся, а уж у молодых…

Посмотрев на раскуроченный, уже дымящийся автомобиль я решил, что юнцов пара чем-то занять, а то ишь, развоевались! Впрочем, пажи моего недовольства не видели, радостно обсуждая выстрел. Молодежь, им лишь бы шум да веселье!

И вот ведь странно — я же не приказывал заряжать пушки. Пороха, я точно знаю, оставалась одна жестянка, да и нет от них толку, если бы нападавшие кинулись в рассыпную. Да и картечью в упор… это как-то чересчур. Но кто-то же их зарядил?

— Фиск, где ты?! Быстро сюда!

— Здесь, господин барон!

— Почему пушки оказались заряжены?

— Так ведь господин главный стражник не успел, а приказ мне Сато передал. Что-то не так?

— Все так.

Я представил, как он, решив, что я отдал приказ, палит по столпившимся врагам картечью… и снова зябко поежился. Сколько раз повторять — никаких шуток и недомолвок с эскенландцами! Уж эта их обязательность! Может, приказать сделать что-нибудь совсем уж невероятное? Ага, как же — они выполнят, а я потом расхлебывай?! Говорили мне, что война это штука слабо предсказуемая, но чтобы настолько?

Ну хорошо, от этих избавились, теперь надо… Что?

— Эгги, обзвони баронов, узнай…

— Уже, ваша милость. Ни у кого телефоны не отвечают.

Медленно выдохнув, я, уже зная ответ, спросил:

— В Эскенборге все в порядке? Там телефоны работают?

Спустя пять минут выяснилось, что второй и главный замок, в котором должны были пройти, по традиции, выборы, тоже молчит. Можно было бы поднять на ноги тамошний полицейский участок, только что-то мне подсказывало, что и этот вариант учтен.

— Собираемся! — Я уже набирал номер сэра Ульфрика. Вот он должен знать, как решить вопрос с вероятным захватом всех баронов, ему по должности положено.

— Слушаю вас, господин барон.

— Сэр Ульфрик, у меня для вас скверные новости. — Быстро пересказав все произошедшее с момента моего отъезда я неожиданно услышал:

— Жаль, что я не смогу вам помочь.

— Не можешь?

— Да, раз все так плохо, то я нужен здесь, в городе.

Несколько секунд тупо пытаясь понять, что он говорит, я все-таки собрался и переспросил:

— То есть не едешь?

— Нет, я же говорю — есть более важные дела.

— А если я спрошу мэра?

— Я ему сейчас тоже позвоню. В следующий час мы будем очень заняты и ничем не сможем вам помочь.

Я помолчал, упихивая в себя новость. Вот так рыцари. Вот так верные вассалы!

— То есть мне туда одному ехать и всех спасать?

Ульфрик ответил мгновенно:

— Это было бы очень кстати. Простите, господин барон, срочные дела. Думаю, мы с сэром Эррайном скоро управимся, но это как знать. А вы езжайте, в самом деле, мало ли что там происходит?

Не прощаясь я отключился и подавил желание разбить телефон о стенку. Черт знает что, нормальные же люди были? Я ему прямо говорю, что кто-то готовит переворот и захват власти, что надо ехать и спасать наших, а он в ответ «дела, извините»!

Тьфу ты, пропасть, что за день такой?! Ладно, бог им судья, может, в самом деле есть что-то важнее… хотя куда уж? Привыкли, что их постоянно завоевывают, вот и не дергаются!

— Господин барон, я готова!

— Ты не едешь, Марти. — Я еще не обернулся, но ответ сам сорвался с языка.

— Потому что я девушка? — В ее голосе не было привычных эмоций, только печальное упрямство.

— Потому что… — Надо что-то придумать, не хочу я брать девчонку в бой, драка не место для них. Воевать и умирать должны мужчины, только как же ей это объяснить? — Там будет тяжелая работа.

— Я могу помочь!

— Ты поможешь, только… только не там и не так. — Замолчав, я повернулся к Сато и выдернул его меч из ножен. — На колени!

Девушка, мгновенно побледнев, вдруг заозиралась, потом боязливо шагнула вперед и опустилась на колени. Черт, какая она маленькая… даром, что энергичная.

— Я барон Александр Могила фон Гравштайн, убедившись на поле боя в твоей отваге и готовности защищать соратников, посвящаю тебя в рыцари. Встань, дама Марти Адамс! — Вперед шагнули Умник и Норман, аккуратно подняв первого из их компании рыцаря, стоящего на коленях с отвисшей челюстью и круглыми глазами. Да уж, и для меня это тоже внезапно, только другого способа не придумывается. — Я прошу и требую исполнения службы — тебе я поручаю охрану замка. В случае чего у нас должно быть место, куда отступить, сама видишь, что творится. А теперь все за работу, быстро!

— Александэр! Господин барон, я с вами!

— Нет. Мне нужен человек в замке.

— Господин Исабель справится!

— Половина слуг уверена, что он нас сдал.

— Я тоже могу сражаться! Оставьте кого-нибудь из пажей!

— Марти, ты можешь в одиночку перекатить пушку или перенести мой щит? А они могут. Зато твой авторитет у слуг никто не оспаривает.