Господин барон Дулепа Михаил
— Друг мой Аск! Меж нами нет обид и нет мести. Мой дом — твой дом. Моя сила — твоя сила. Твои враги — мои враги. Ты — мой брат. — Так, что теперь? Ах да… убрав кинжал я повернулся к площади и отчетливо выговорил: — Перед небом и людьми я заявляю: этот человек — мой брат! — Наклонившись к Элегару-Эско-Элизе и прочая, обнял его, прошептав на ухо. — А теперь повтори и только посмей заржать, морда аристократическая!
Воспитание наследника древней фамилии было на высоте — губы у него дергались, но улыбка так и не появилась. Ну вот и ладно. Теперь главное — дождавшись, пока он договорит, я показательно отступил назад, стараясь не кривить морду, и положил руку на плечо Аску:
— Я, волей судеб законный претендент на трон говорю — вот мой брат. Вот ваш будущий герцог. Так по сердцу ли он вам, эски?!
И толпа наконец отреагировала! Вопль согласия оглушал, люди орали самозабвенно, махали шляпами и палками, поднимали кулаки и орали, орали, орали!
— Кажется, это признак того, что ты им не слишком противен. Эгельберт, что там надо делать дальше? Давай, заводи свою шарманку! Наскоро, но так, чтобы никто не подкопался!
Оставаться законным претендентом на трон хоть на минуту дольше, чем это требуется, я не собирался. Старик жевал губы, кривил брови, двигал ушами, но наконец был вынужден согласиться:
— Хотя… некоторая необычность обряда имеет место быть, но в отдельных случаях даже христианские правители прибегали к подобным мерам, к примеру коронация Эгебада Милостивого от тысяча триста второго года имеет некоторое сходство. Видимо…
— Отлично, значит все по правилам! — Я замер, пытаясь собраться с мыслями. — Давай, прямо сейчас, укороченную, но правильную церемонию. Чтобы никто не подкопался. Чуешь? Полную потом проведем… хотя куда уж полнее, все, кому это было интересно, уже здесь. Начинай!
Старик вышел, поднял руку и стал что-то говорить. Я как раз отвлекся, безуспешно пытаясь переступить так, чтобы поменьше болело, так что спустя несколько неприятных секунд вернулся к реальности на словах:
— Пусть же тот, кто знает причину, по которой этот достойный человек не может править народом эсков, скажет об этом!
— И замолчит навеки, предварительно помучившись! Фон Шнитце, народ выразил согласие, а приказ был — быстро!
Старик негодующе изобразил что-то такое глазами, но повиновался. Церемония была проведена в рекордно короткие сроки. Черт, да меня в пионеры дольше принимали, чем Аска в герцоги! Наверное, было бы правильно как все остальные бароны опуститься на колени, или хотя бы поклониться в пояс, как стоящие на площади люди, но все, на что меня хватало, это стоять выпрямившись и вцепившись в какую-то палку стараться не слишком громко скрипеть зубами. Из мыслей осталось только две — судорожные попытки вспомнить, какие крупные сосуды проходят в том месте, где у меня в шкуре появилась новая дырка, и сожаление о потерянном шансе. Черт, я так надеялся поторговаться за правильно отданный баронский голос, у меня на это голосование были такие планы… Это вам не мелочь у туристов сшибать, это реальная политика! Ладно, теперь буду давить на братские чувства.
Наконец, все закончилось. Раскрасневшегося Аска обступила мгновенно образовавшаяся толпа, подходили какие-то люди, что-то говорили возбужденными голосами, многие кланялись Аску, кое-кто опасливо поглядывал на меня. За спиной кашлянули, я повернул голову.
Сэр Эррайн и сэр Ульфрик гордо смотрели на меня, явно ожидая похвалы за содеянное. А вот хрена вам, тихушники чертовы!
— Ну и что это было? Чем вы занимались все время, пока мы воевали?
Рыцари удивленно посмотрели друг на друга, а потом отрапортовали:
— Вы сказали, кто-то пытается захватить власть, а это значит, что надо поднимать народ, и поэтому мы собирали клубы танцоров.
— Танцоров?!
— Традиционный танец с посохами. Видите ли, господин барон, поскольку захватчики запрещали эскам владеть оружием и упражняться в боевом мастерстве, то мы создали свою особенную боевую систему! Танец с посохами!
— Да, я помню, если что схватил дубинку и пошел плясать.
— Именно! По типовому уставу клуба национального танца сначала мы должны собрать всех членов, провести голосование и лишь когда…
— Все-все, понял, не продолжайте. Вон, идите лучше поздравьте человека. Первые в жизни официальные выборы все-таки…
Рыцари, с достоинством поклонившись, отправились выражать верноподданнический восторг. Рядом остался так хорошо умеющий работать головой Элепар. Смущенно откашлявшись и потерев наливающуюся синевой шишку на лбу он, косясь куда-то в сторону, подошел ко мне.
— Знаете, Александэр, хорошо, что церемония именно укороченная. Все-таки первая настоящая коронация правителя за столько веков должна пройти в присутствии некоторых необходимых регалий. — Он снова кашлянул и решительно продолжил: — Я… э-э-э… должен вам кое в чем признаться.
Так. Быстро прикинув, в чем именно, я подавил порыв закрыть глаза рукой. Элепар все-таки что-то понял по прорвавшейся гримасе и начал смущенно оправдываться:
— Видите ли, я же все-таки профессиональный инженер-электронщик. А те схемы сигнализации, которые вы достали… они были достаточно подробными… подменить было совсем не сложно, в музее все смотрели на вас. Я понимаю, что мог повредить вашим планам, но поймите, я же дал клятву!
— Где настоящая Чаша, жулик?
— Сейчас у меня дома. Но я верну!
Все же я не удержался и на мгновение прикрыл глаза. Потом вспомнил, что проделывал, искренне считая, что Чаша стоит на своем месте и несколько секунд боролся с желанием пойти взять боевой канделябр и добавить шишек на одной большой, отмороженной голове. Ох уж эти романтики!
— Когда мне ее привезти? Думаю, реликвию стоит выставить к официальной церемонии, для всеобщего ознакомления. С ней-то уж точно все получится лучше!
Я оглянулся. Аск что-то уже говорил с балкона своему народу, отсюда, из коридора, слов почти не было слышно. Наконец, гордо выпрямившегося мальчишку закрыли спины обступивших нового повелителя баронов.
— Да, думаю с Чашей получится гораздо лучше. Пойдем, Элепар, обсудим… а, черт!
— Я помогу… давайте, вот так…
— Спасибо. Хорошо, когда можно опереться на дружеское плечо. Ладно, идти далеко, давайте скорректируем пару планов?
И мы похромали к выходу.
Нога болела просто зверски.
И темнеть что-то начало… рано вроде… чертова нога…
— Частично ритуал упоминается в балканских летописях, но полного описания не было. Видимо, совсем уж седая древность.
— Кстати, вы заметили тонкость? Человек бы спросил «по душе ли вам», а фон Гравштайн — «по сердцу».
— Мда, печально. Души у него, получается, нет?
— Чудовище — бездушное, но имеющее горячее, искреннее сердце… так грустно.
— Я поняла!!!! Вот зачем ему нужна Святая Чаша!
из комментариев на Ютубе
До посадки на мой рейс оставалась куча времени и это время надо было как-то занять. Второй день осени; вчера, по результатам очередного референдума, независимый Эскенланд присоединился к Федерации на правах земли. Ко всеобщему удовольствию.
Раз уж не удалось провести в последний день лета непосредственно коронацию — провели референдум. Свежепризнанный герцог после официального вступления в должность восстановил прежние законы и лишил нас, баронов, единоличных прав на «определение пути своих земель». Никто особенно не горевал, а я вообще три недели просидел на крыше донжона, грел кофейник на устроенной Сато миниатюрной жаровенке и строил из себя смертельно раненного, прямо таки умирающего.
Хотя Аск был очень убедителен я отказался от чести лично вручить ему Чашу в начале церемонии и накинуть ему на плечи короткую мантию в конце, что символизировало что-то там очень закрученное. Пацан ныл, канючил, пытался то угрожать неведомыми карами, то предлагать выгодные варианты… причем не упоминая ничего конкретно. Я в ответ по-стариковски кряхтел, бледнел от «приступов невыносимой боли», давил на совесть и возмущенно орал «да сколько можно?!» Мне совсем не хотелось светиться в такой публичной, нудной и глупой, в сущности, затее. Что я там забыл? У меня вон в замке работы полно! Так что вел «официальную» церемонию опять Эгельберт. От такой чести он на следующий день не ходил — летал по замку. Точнее парил, медленно и величаво, не касаясь земли. И глаза у него иногда светились в темноте. Хотя, может быть, это были глаза Упыря.
Кстати, никакой особой пышности в результате не было, все скромно, по делу и толково. В самом деле, зачем собрать толпу, если все всем уже ясно? Тратить деньги зря — не в духе местных, так что присутствовало человек двести официальных лиц и выборные делегаты от каждого баронства. Ну и сколько-то там миллионов на прямой трансляции в интернете.
В замок Элепар меня довез уже совсем никакого и вот тут Марти наконец представился повод поверить в то, что ее «обеспечение тыла» в самом деле необходимо. Девчонка сразу начала действовать — закрыла ворота, выставила стражу, зарядила оставшуюся пушку, в общем защищала раненого героя как могла! Правда, врачам скорой помощи она тоже до конца не доверяла и увезти меня в больницу не дала, так что следующие три дня я провел лежа по диагонали баронского ложа. Но наутро четвертого смог встать и даже поприветствовать туристов. Как назло, денек выдался солнечным, я половину завтрака провел шипя и пытаясь спрятаться от бьющего в глаза света. Туристы понимающе перемигивались.
Врач, вынимавший пулю и штопавший дырку, с надеждой попросил «мою милость» оплатить счет замковой валютой. Двойственное ощущение, с одной стороны подлатал он меня умело и заплатить одним гравкойном было как-то совсем по-жлобски, пусть примерно столько и стоила подобная процедура пятьсот лет назад, а с другой не так уж много их и осталось, чтобы отсыпать по-боярски горсть серебра. Разошлись на двух экземплярах и торжественном адресе с благодарностью. Гравштайнская валюта, знаете ли, ценится в мире!
Эвальд провалялся в постели больше меня, его пуля что-то там с ребром нехорошее сделала, но все-таки явился и лично завершил осаду, подписав вечный мир и договор о сорудничестве.
Та баронесса, что умеет так хорошо читать по губам и визжать в нужное время, тоже явилась. Интересная оказалась дамочка, и днем есть что обсудить, и ночью способна поухаживать за раненым героем. Впрочем, это никому интересно.
Три дня назад состоялось торжественное освобождение узников. Правда, меня чуть не со слезами на глазах просили оставить их еще на недельку, но зачем мне эти сложности с федерацией? Освободил.
Выяснилось, что Шрайбер за два месяца «страшных унижений» заработал почти как за год на основной работе. Но это ладно, главное другое — он как-то прослышал, что у меня есть дети, а так же родители за рубежом, и что я отсылаю им деньги на жизнь. Попеняв на непредоставление информации органам он тут же на коленке подсчитал положенные вычеты, что-то с кем-то обговорил, что-то с чем-то сверил и оказалось, что я не просто не должен — мне еще что-то там и причитается! Честное слово, тут же захотелось его обратно в камеру посадить и показывать людям — налоговик, сам, без пыток, отдающий деньги!
Людоед попросту исчез. Говорят, его видели с какой-то очень пышной датчанкой, которая его куда-то чуть ли не на руках тащила, но может и врут.
Ростовщика мы из камеры вытаскивали силой, а потом еще и мыли — завонялся слегка. Свистнул рыцарей и приказал вывести за пределы герцогства.
Правозащитника сдал лично на руки хмурому Конраду. Думал, доктор останется на ужин, но увы, он должен был улетать куда-то в Африку, предотвращать очередную эпидемию. Жаль, приятный человек, пусть и в дурную компанию попал.
Фон Шнитце, с которым у меня в свободную минутку зашел разговор о древних фамилиях, намекнул, что мало ли кто там чьим потомком считается, главное, что теперь я названный брат правящего герцога Эскенланда и владелец земель, дающих право на титул, так что все в порядке. На встречное «вы, Эгельберт, жулик и прохиндей» ответил, что это неудивительно, с таким-то бароном. И вообще — «Правители приходят и уходят. Моя родина остается!»
Туристы, сувениры, магазины, фестивали и как добивающий эта история с переворотом — выручка музея увеличилась катастрофически. Управляющий просто не знал, куда ему такие «деньжищи» приложить, неторопливый план ремонта пошел наперекосяк и он посматривал на меня то с мольбой, то с угрозой. Я, собственно, на эти средства и не претендовал, мысль была нажиться на торговле при выборах, но не сложилось…
Ну ничего, налоговые послабления при возврате в лоно федерации для замка и города я все-таки выцарапал. Временные, понятное дело. И субсидии на восстановление музея, поврежденного во время осады. Ну и там парочку фирм тихо открыл, кое-какие бумаги подписал — на хлеб с маслом барону хватит, даже и на икорку сверху останется. Тут главное не зарываться.
С теми местными, что пошли за все-таки ухитрившемся сбежать бароном-изменником фон Кустхивом, поступили, на мой взгляд, странно — вынеся общественное порицание исключили из всех клубов и обществ, чем и ограничились. По мнению всех эсков, которых я опросил, наказание очень суровое, хоть и заслуженное.
Вот действиями патриота дю Шорея ребята были разозлены всерьез и пока есть возможность сделали дополнение к Правде — «если на церемонии коронации присутствует француз, то он должен прийти голым, чтобы показать отсутствие оружия, а вместо опускания на колено — падать ниц». Дескать, уже один пролежал всю церемонию, так почему бы не сделать это традицией?
Франция возмутилась, им резонно напомнили, что вообще-то их гражданин пытался совершить вооруженный переворот. Пусть и с помощью отдельных несознательных местных граждан.
После недели взаимных оскорблений мы согласились убрать это дополнение из закона, в обмен на «копию кубка Эсков». Как испанцы с французами договаривались я не в курсе, но Чашу нам передали официально и навсегда. Мы торжественно выставили ее в часовне Гравштайна, отдав «настоящую» для инаугурации Аска. Теперь побывавшая в витрине музея копия лежала в моем чемодане… а еще одна по-прежнему стояла в часовне. Если украдут, то скажу, что похитителям опять досталась подделка, а истинная Чаша, дескать, была все это время у меня. Куда старик оригинал после церемонии спрятал я не спрашивал, это его забота, вот пусть и разбирается, мое дело вернуть, а хранить это пожалуйста сами.
Хотя какая разница, что тут настоящее, если все верят в твою подлинность? Впрочем, в прекрасную, но мстительную Францию мне теперь лучше не соваться. Надо отдать французам должное — их делегация, одетая по всем правилам придворной моды времен Наполеона Первого, рядом с эсками в круглых штанах выглядела гораздо внушительнее. И тем не менее кто тут кого победил, в очередной раз, все понимали. В смысле, у галлов хватило ума не огорчать возражениями маленький, но гордый народ.
Помимо боевого подруга рыцарского звания я удостоил только Умника. Остальным были выданы красочные дипломы сквайров, под аплодисменты толпы зрителей, но Элиля я решил посвятить. Другим это просто не нужно, для них это лишь приключение, а вот насчет него… Есть потенциал у толстяка, надо только вовремя подтолкнуть. Ну, мне не сложно.
Так же я дал оруженосцу Изуки Сато рекомендательное письмо к рыцарю, что способен преподать ему уроки решительности и поможет разобраться в себе. К даме Мартише Адамс. Я так и не понял, что там у них, но почему бы не создать ребяткам повод углубленно разобраться в ситуации? К тому же, это Марти нужно что-то постоянно доказывать миру, а японцу важнее быть нужным.
Ну и гадость им обоим сделать хотелось, не без этого.
Изя получил в подарок от Сато шикарный набор накладных усов, заказанный в Японии. Очень благодарил, примерил, ходил гордо подкручивая… а потом улизнул вместе с дневной выручкой, кое-чем из музейного имущества и одной из копий Чаши, которую я пытался наиболее убедительно состарить. Ладно, пусть его, хорошо хоть замок без моего ведома никому не продал.
«Пират», про которого я, честно говоря, забыл, благополучно проработал в море целый месяц, после чего был официально награжден правом отвечать «Аррр!» на любой вопрос эскенландского суда. Это дало неожиданный результат, программист единогласно выдвинут кандидатом в фольксраат от Пиратской партии — еще бы, единственный среди них настоящий морской волк! Слышал, он планирует написать книгу воспоминаний.
Словно подслушав мои мысли, продавец в киоске выложил на прилавок стопку газет. На обложке в правом углу бледный Шрайбер и анонс: «Я прожил два месяца в замке с упырем! Репортаж чудом избежавшего смерти!»
Вот, заботишься о них, стараешься, а они тебя вампиром все это время считали. Из-за одной маленькой шуточки! Нет, я понимаю, что начальство принято обвинять во всяческих грехах, даже повод им давал, но должны же быть какие-то рамки?! Совести у них нет. А фантазия — есть. Больная!
И Эгельберт тоже — ведь специально туристам всякое рассказывал! Все знал, а мне ни слова! Ничего, я его пару раз, словно случайно, назвал прилюдно «Игорь». Вот пусть теперь доказывает, что это не его настоящее имя!
Так, газетку что ли почитать? Впереди еще два часа унылого ожидания, а тут вот небольшая книжечка… со знакомым именем… так. «Эскенландские истории» ниже, помельче, «рассказы стариков», автор — Эгельберт фон Шнитце.
Не удивляясь, я бросил купюру и поскорее раскрыл, пролистывая. Здесь было все — история про мамалыгу, «сказка про девочку и крест», и даже рассуждения о кельтском влиянии в исконно эскенландском мифе о городе Bodhuen. Ну что же, я давно подозревал о том, какими методами создается История. Сам сказал как-то — законы это то, во что мы верим. Наверное, и с историей все так же.
Между прочим, благодарные гравштайнцы, помня, что бояре Могилы из Румынии ничтоже сумняшеся полезли в интернет на предмет ценимых моими «соотечественниками» сувениров и тщательно изучили всю доступную информацию. Теперь у меня в сумке лежит торжественно преподнесенное трехкилограммовое позолоченное распятие. На цепочке в палец толщиной. А куда деться, пришлось принять и благодарить!
А еще они на боку одной гравштайнской пушки красиво, золотом, выгравировали «Веселая дурочка», как память о том моем вопле при штурме герцогского замка. На второй — «Тихоня Эсси». Ну да, по машине с громкоговорителем стреляли из него. Все же эски очень романтичный народ.
— Не желаете? Местное угощение, недорого и вкусно! — Рядом стоял молодой пацан с лотком. — Последний день действует старый закон о свободных торговцах, так что распродаю за полцены. Желаете? Берете сразу два — скидка!
На салфетке лежало какое-то тягучее тесто, а сверху изумрудная полоска чего-то вроде мягкого сыра. Прожевав, я кинул монетку за вторую порцию и поинтересовался:
— Это я что съел?
— О, это национальное блюдо эсков — сягдимирль с маммалыхой!
Хвататься за живот было уже как-то поздно. Тем более — чего хвататься-то? Остренькая травяная паста с привкусом рыбы, нежная, на языке тает, правда пованивает чуть заметно, только кто беляшами из студенческой столовки питался, того запахом не напугать.
— Еще порцию? Соус? Тоже национальный, чесночный!
— Почему она так странно выглядит? Я видел изображения… более традиционные?
— Подумал, что внешний вид стоит чуть-чуть облагородить. К тому же так проще фасовать. Ну и с запахом поработал, правда хорошо получилось?
Откусив последний кусок я еще раз вслушался в ощущения. И чего все так боятся? Может, просто забыли, как оно на вкус должно быть? Вытащив из кармана визитницу, протянул парню карточку:
— Замок Гравштайн, управляющий фон Шнитце. Если думаешь заняться производством всерьез, а не с лотка, то обратись к нему, скажешь — барон Могила рекомендует прислушаться.
Следующие пятнадцать минут я лениво тянул минералку, листая забытую кем-то на стуле газету. А потом, позвякивая сережками, цепочками и помахивая вплетенными в волосы лентами рядом плюхнулся очень знакомый тип, тут же радостно мне улыбнувшийся.
— Александэр! Тоже домой?
— Куда ж еще. Ты тоже?
— Ага. И так уже пропустил занятия… ничего, отболтаюсь!
Аск заразительно потянулся, почесал бровь, снова проткнутую полудюжиной колечек, бесцеремонно вынул у меня из кармана историческую книжку, хмыкнул и вернул обратно.
— Что, читать об истории не нравится? Предпочитаешь ее творить?
— Или попадать в нее!
— Зачем опять боевой прикид нацепил? Будешь утверждать, что опять попался коварным стилисткам?
— Не-а… просто хочу, чтобы меня в школе узнали.
— Понятно.
Мы помолчали. Потом я все-таки спросил:
— Ну и как тебе это?
Уточнять, что именно имею в виду не стал, да впрочем он и так понял:
— Совсем не так, как в семейных архивах. — Минуту помолчав добавил: — Проще и страшнее, зато как-то по-настоящему. — Еще минута молчания, а потом он ткнул меня в бок кулаком: — И вообще, о чем ты думал — после публичного смешивания крови теперь все считают, что я птенец твоего вампирского клана!
— Кровь мы не мешали, у меня была от раны на ноге, а у тебя — от Эвальда.
— Будто снизу это видно!
— Сам говорил, у тебя типаж очень подходящий. Невинное, но искушенное Зло. Страдай теперь.
— Кстати, одним из последних указов я присвоил тебе личный герб. Вот, посмотри! — И он протянул мне конверт. Я вытащил пергамент, развернул. Пересеченный пополам нормандский щит, нижняя часть — на червленом поле открытая могила с надгробием, верхняя — на лазурном латная перчатка, держащая канделябр. Без всяких там виньеток и ангелочков, просто и брутально. И золотая лента с девизом — «Из тьмы веков!»
— Ну спасибо. Теперь все будут спрашивать, кому это я свечку держал?
— Na zdorov'e! Уверен, господин барон, ты придумаешь, что им ответить!
— Да уж, «первый из эсков».
— Не напоминай! Кстати, я сразу дал указание, чтобы рука со свечой поднималась из могилы, но эти крючкотворы все равно сделали по-своему, потому что «по всем законам положено именно так».
— Ладно, я не в обиде. — И мы с герцогом не сговариваясь вздохнули, покачав головой, и протянули: — Эскенландцы…
Я помахал рукой торговцу и тот с готовностью принес еще по порции «местного деликатеса», Аск тоже с удовольствием вгрызся в предложенное, не заморачиваясь происхождением. Было в этом перекусе посреди зала ожидания что-то правильное. Пожалуй, куда душевней пира в замке, полном случайных и малознакомых людей.
— Думаешь, с твоим уходом из замка его популярность останется прежней?
— Я Эгги приказал одну дверь в подвале закрыть крест-накрест стальными полосами и на всех известных языках сделать надпись «Не входить, соблюдать тишину!» — так что для романтиков барон Могила уснул в подвалах своего замка до тех пор, пока Эскенланду не понадобится его помощь.
— И сколько эта дверь продержится? Отковыряют же через неделю!
— Пусть ковыряют. За дверью прохода нет, сплошная стена. Что лишний раз подтверждает мое коварство и магическую способность отводить взгляд. Твои планы, кстати, как? Вроде не совсем канонично вышло.
— Мои планы в восторге! Я, наконец, первый в семье за четыреста лет реально правивший герцог, причем по «древним традициям». Кстати, бойся — отец всерьез намерен познакомиться со своим новым «сыном», а пап у меня настойчивый.
— Отмахаюсь. Братец.
— Конечно. Братец.
Мы одновременно хмыкнули, Аск тряхнул крашенной гривой и протянул руку на прощание. Ушел он не оглядываясь, на ходу распутывая наушники плеера… Черт, мой плеер! Мда, рассказывали мне про младших братьев, все сходится. Мелкий, наглый и постоянно от него проблемы.
Следующие полчаса я лениво листал брошюру, позевывая в самых интересных местах и дивясь фантазии Эгельберта. Вот кому надо книги писать! Впрочем, он это и делает.
Звонок раздался очень вовремя, когда я долистывал последние страницы.
— Слушаю! — И тут же пришлось убрать трубку от уха, пережидая вопль:
— Скотина! Так ты, значит, барон?! А я-то, дура, переживаю о нем, работу ему подыскиваю, дочкам намекаю не тревожить отца, а папаша, зараза бандюганская, по Европам разгуливает и деньги семейные тратит?! Да что бы я еще раз…
— Элька, хватит уже! Все не так просто.
— А как? Расскажешь? — Ха, мгновенно сбавила тон! Знакомые интонации, не скандалить звонит, любопытство ее грызет. Прямо вижу, как она сейчас сидит с горящими глазами, поджав ноги под себя и прикусив губу. У каждого свои слабости…
И было бы грешно этим не пользоваться!
— Ну что же, мне до вылета час, можно и поговорить. — Я откинулся на спинку кресла и поудобнее вытянул ногу. — Эта история началась много лет назад…
«Ищу сведения о сроках второго набора на курсы оруженосцев, те, что в Гравштайне. Слышал, что это было нечто!»
«Наводил справки, барон уехал по каким-то делам, а управляющий ничего определенного не говорит. Попробуйте связаться через сайт музея, хотя надежды мало».
«Понял, спасибо! Все равно отправлю заявку, вдруг вернется. Думаю, дело того стоит!»
Читать бесплатно другие книги:
