Господин барон Дулепа Михаил

В голове все крутились несколько воспоминаний вчерашнего вечера.

— Какая немыслимая жестокость!

— Согласна. Целоваться с таким слизняком!

— Парень просто высказывал свою позицию!

— И чем вы не довольны? Его даже не били!

— Да, фон Гравштайн знает толк в мотивации!

— Интересно, что бы он придумал для наших наци?

— Я был в замке — поверьте, этот барон заставил бы их работать! Думаю, это было бы для них страшней поцелуя очаровательной фру.

— Трудно спорить!

из комментариев к статье на портале «Nuheter Politiken Zeitung», статья сопровождается фотографией фру Матильды Янсен, посылающей воздушный поцелуй в объектив.

Час спустя после экзекуции ролик разместили на сайте музея, с подписью «националистов у нас любили, любят и будут любить!». Кто-то безымянный еще и ссылку повесил, на страничку популярного секс-шопа, в виде пояснения, какими именно инструментами будет пользоваться палач в следующий раз. Грубоватый юмор, но моим подданным пришелся по душе, надо будет поинтересоваться, сколько Изя слупил с того магазина за рекламу. А пока меня захлестнула текучка. Отпуск, называется — волонтеров проверить, в сувенирный киоск заглянуть, доклад по городским происшествиям, пусть и очень формальный, от рыцарей принять (договорились, что сводку будут передавать ежедневно, раз уж от моего имени управляют), новую партию туристов поприветствовать, Эгельберт очень просил, понимая, что в основном люди приходят посмотреть на «господина барона», больше-то и рассматривать нечего… ну, разве еще наполняемая мной же темница. Проверить Сато и пыхтящего Умника, покивать одобрительно вслед, спуститься в ров, очищаемый дружной компанией волонтеров, собрать отзывы и пожелания по еде и ночлегу, символично отработать полчаса на тачке, показывая пример, потом с деловым видом пойти дальше, обсудить услышанное от ребят с управляющим, поприветствовать туристов, снять пробу на кухне (хотел полноценно отобедать, но под взглядом чертовой девчонки подавился и сбежал), отправить трех слуг на транспортировку козла в хлев, сопроводить двух из них в медпункт, убедиться, что в замке нет медика, самому вправить вывих одному и почистить царапины другому, наорать на Эгги, получить в ответ выкладку по стоимости услуг медсестры, поручить сделать опись всех имеющихся профессий волонтеров на предмет выявления полезных, снова озверев пинками сопроводить брыкающегося Зверя в его гарем, по пути приветствуя восхищенных туристов, отболтаться от парочки из Швеции, спрашивающих у меня расписание экзекуций «по эскенланскому методу»… Обычная работа.

В какой-то момент я оказался на вершине донжона с бутербродом в руке.

Внизу все так же крыши города, улочки, деревья, а за ними море до горизонта. Наверху все так же легкая облачность по типу «ой, сейчас дождь пойдет… или нет». Посередине я, не обращающий внимания ни на ко…

— Господин барон?

С тоской поглядев на бутерброд, я повернулся к деликатно теребящему свою папку управляющему, рядом с которым смотрел по сторонам волонтер с нарукавной повязкой «дежурный».

— Да, Эгельберт?

— Требуется ваше решение.

Ну да, это тоже всегда так. Больше всего проблем появляется в тот момент, когда ты собрался спокойно поесть. Закон природы.

Я вздохнул. Уходить отсюда не хотелось, да и вообще ничего делать тоже. Прохладный ветерок, хороший вид, никаких туристов и никаких забот. Они все там, внизу.

— Что, опять кого-то судить?

Старик, почувствовав мое настроение, отложил папку и осторожно пристроился рядом.

— Скорее принять участие. В замок пробрался Человек-Паук.

Прикрыв глаза, я подавил первое рвущееся слово, потом прикинул второе, третье, и остановился на более-менее нейтральном девятом:

— Вот как?

— Оказывается, он только что узнал о нашем… правовом статусе. В Федерации он уже посетил все выдающиеся здания, теперь вот решил, пока мы не проголосовали обратно, успеть покорить Гравштайн.

Еще раз попытавшись сопоставить в уме киногероя и мой замок, я пришел к выводу, что чего-то, видимо, не понимаю.

— Скажите, Эгельберт, тут у вас всегда так весело?

— О, что вы, Александэр, обычно у нас очень спокойно, я бы даже сказал, что чуточку чересчур.

— То есть вы хотите сказать, что все это началось с моим приездом?

Поняв по тону, что отвечать утвердительно не в его интересах, старик неопределенно подвигал рукой, а потом намекнул:

— Вы можете сами посмотреть. Он как раз под нами. — И он приглашающе показал на край площадки. Чувствуя себя полным идиотом я тем не менее подошел и перегнувшись заглянул вниз. Потом почесал затылок, и уточнил:

— Эгельберт, это что?

— Это Человек-Паук.

— Признаться, как-то по-другому его представлял.

— Вот как… а-а! Я понял — нет-нет, это действительно он! Не придуманный, а настоящий!

Перегнувшись еще раз я оглядел вцепившегося в кладку стены на высоте примерно третьего этажа парня лет двадцати пяти, в шортах и безрукавке, переругивающегося со стражниками.

— Подробности!

Таковые обнаружились быстро. Спайдерменом называли экстремала, лазающего на различные высотки, как правило без разрешения владельцев. Причем покорить он старался всегда самое высокое здание в стране. Развлечение странное, но чем бы люди не тешились, я не против — пока этот умник не полез на мой донжон!

— Снимать его пытались?

— Не хочет слезать. Говорит, что еще ни разу полиции не удалось снять его со стены. Только потом, с крыши.

— Так… ты. — Стоявший у флагштока и прислушивающийся к нам слуга с энтузиазмом кивнул. — Быстро сюда веревку, чтобы до земли достала, швабру и бутылку масла.

Энтузиазм сменился недоумением, но волонтер тут же рванул вниз. Эх, как же хорошо иметь расторопных подручных! Семь этажей вниз, семь вверх, упаришься самому мотаться, а так приказ отдал и все забегали. Интересно, где он веревку найдет?

Периодически поглядывая на оказавшегося в патовой ситуации экстремала (он как раз повис между окнами третьего и четвертого этажей, и из обеих высовывались азартно кричащие стражники, висящий непонятным образом на стене хулиган показывал им неприличные жесты, уверенный в том, что спихивать копьем его никто не станет) я дождался возвращения посыльного, вдумчиво просмотрел веревку, счел пригодной, после чего закрепил кое-как на подходящем крюке и сбросил конец вниз.

Экстремал наконец обратил внимание на меня, столпившиеся внизу туристы зааплодировали появлению знакомого лица. Кажется, у них так на меня рефлекс выработается скоро, увидел барона — готовь ладоши.

— Эй, слезать будешь?

— Прошу прощения, но только по лестнице, с верхушки башни!

— Ты не понял, это не вопрос. — Я поочередно продемонстрировал ему швабру и бутыль оливкового масла. — Или ты слезаешь, или сейчас на два метра вся верхушка башни покроется этим замечательным продуктом.

Белозубая улыбка сменилась задумчивым прищуром, потом недовольной миной. Лезть по намасленным камням вверх Спайдермену не хотелось.

— Господин барон фон Гравштайн?

— Он самый.

— Может, договоримся?

— Я тут обедал, и твое появление прервало этот замечательный процесс.

— Ставлю угощение в лучшем городском ресторане!

— Что тебе тут нужно?

Нужно ему было всего ничего. Поскольку мы теперь как бы самостоятельное государство, то он хочет залезть на самое высокое здание оного. Пока государство не отменили. У них с коллегами-небоскреболазами негласное соревнование, и когда эски проголосуют за возврат, то у него навсегда останется непревзойденное достижение.

В принципе я был не против, только…

— Эгельберт, кем по вашей сложной классификации является этот тип?

Старик, поняв, поднял глаза к небу, пошевелил губами, и выдал:

— В военное время лазутчиком, но сейчас — шутом или комедиантом, пожалуй. Веселит народ, другой пользы нет, но и вреда тоже.

— Тогда нарядите его в соответствующий костюм и только после этого отправьте на стену. Да, внизу поставьте десять человек с натянутым брезентом. Мы цивилизованное баронство, а не дикая Америка или откуда он там, у нас моральные ценности, порядок и всякое такое.

Кивнув, управляющий исчез. Крепкий все-таки тут народ. Целыми днями мотаться по этим лестницам под этими сквозняками. Я меланхолично наблюдал, как внизу спустившийся все-таки без помощи веревки Человек-Паук фотографировался со стражей и туристами, потом ему на плечи был торжественно повязан красно-бело-оранжевый с традиционным скандинавским крестом флаг Эскенланда, а на голову бумажный колпак и под радостные крики отчего-то не слишком вдохновленный своей экипировкой восхожденец пополз вверх.

Впрочем, его можно было понять: одно дело творить какую-то проказу по велению души, и совсем другое — выполнять ее как работу. Это он еще не знает, что я ему наверху заплачу, прямо под камерами вручив гравкойн в подарочной упаковке. У меня тут не анархия, а средневековое баронство, у нас все серьезно, и шалить можно только с разрешения меня.

Эх, может, еще тысячу монеток заказать? Разлетаются так, как это и бывает с деньгами.

Когда Спайдермен все-таки дополз до вершины донжона и спустился обратно, уже по лестнице, энтузиазма на его лице не виделось. Ну да, вот такой я злой — то поцелуями людям угрожаю, то шваброй. Положенный «за увеселение почтенной публики» гравкойн, тем не менее, он принял.

Стоя на краю парапета, куда, зараза, и меня вытащил, под аплодисменты пятой и шестой групп туристов, скопившихся внизу. Ох и высокий у меня донжон, даже слишком.

Ладно, меланхолия меланхолией, а работать надо — управляющий оставил списки волонтеров, стоит ознакомиться. Да и по финансам отчет лежит со вчера, и по матбазе, и счета проверить нужно, а то старик подумает, что им пренебрегают. Тяжела ты, доля баронская, ну да ничего, мы, румынские бояре, народ работящий!

Спускаясь, я обдумывал, чем бы занять пажей, но раздумья были прерваны: внезапно что-то с шипением выскочило из стены, утробно мурча вцепилось мне в штанину, замахнулось лапой…

— А ну!

Упырь замер.

Я прямо ощутил, как он судорожно сглотнул, пытаясь сообразить, чем можно оправдать свое поведение, потом клыкастая пасть разжалась, когти на лапе втянулись, он немного сдал назад, сел на попу, поднял вверх усатую морду…

— Не верю.

Глаза бедного котейки наполнились слезами. Ему, несчастной жертве суровых гонений не верил самый справедливый человек в замке!

— Ну ты еще всхлипни.

Кот опустил голову. Да, он понимает, трудно поверить, что это была лишь самозащита от мира, непомерно жестокого к таким маленьким существам.

— Типа ты не причем?

Мохнатая двуличная тварь легко поднялась на задние лапы, передними аккуратно тронув меня. Преданный взор был исполнен надежды.

— Вот сейчас пинка под зад!

Он опустился на камень, задумался, обернув себя хвостом, потом недоумевающе наклонил голову. Воля ваша, дескать, но за что?

— А кто меня укусить пытался?

Я? Когда?!

— Нет, все-таки пинка. И тапочком по хребтине.

Эх, господин барон… А я-то думал, что вы тут единственный нормальный человек.

— Будешь давить на жалость, отправлю в город. Там собак много.

Упырь хищно улыбнулся, облизываясь.

— Ладно, иди сюда. Пусть лицемер, зато пушистый и теплый. Это уже немало, да?

Кот одним прыжком оказался у меня на руках, обнюхал по привычке шею, щекоча усами, потом огляделся, чуть слышно фырнул. Наверняка считает себя тонким манипулятором. Один из волонтеров, стоявший у стены с веником в руке, смотрел как-то совсем обалдело. Что это с ним?

Кстати, ведь и в самом деле, я единственный, на кого этот зубастый террорист ни разу не нападал. Это потому что только я додумался угостить его молоком? Хотя скорее дело в запахе валерьянки, которым я пропитался во время весенней ревизии. До сих пор не выветрилось, столько было употреблено. Не мной, а из-за меня. Есть чем гордиться, да.

Два часа спустя я все-таки смог оторваться от работы и разогнуться, пройдясь по комнате и остановившись у окна. Мебель в кабинете стояла антикварная и по уму за работу на ней надо было делать доплату, как за особо вредную для организма. Но кто ж меня пожалеет? Вот даже рыцари прислали кучу ненужных бумажек — я понимаю, святое дело утопить нового начальника в отчетах, только зачем они мне? Вроде договорились, что в городские финансы я не лезу, чего нервничают? Или есть поводы?

Внизу раздались жуткие крики и по двору пробежали сначала несколько волонтеров, потом стражник и в наконец гнавшийся за ними козел. Кажется, кто-то из бегущих с надеждой смотрел в сторону моего окна, но спускаться было лень. Их там много, Зверь один, пусть договариваются. Скажите спасибо, что я хоть кота у себя оставил, все послабление.

Стук в дверь оторвал меня от размышлений о причинах нервозности магистратских чинуш, вылившейся в бумагопад на мою голову.

— Войдите!

Первым в дверь прошло копье.

Держала его обеими руками Марти, идущая, судя по выражению лица, на смертный бой во имя Света.

Входящие за ней пажи были смущены, переминались, топтались с ноги на ногу, но тем не менее смотрели подозрительно. Начала, кто бы сомневался, девушка:

— Мы все знаем!

— Да? И где же останки?

— Чьи?

— То есть вы не знаете?

— Вы его убили?!

— Да я тогда еще не родился!

Девушка смотрела на меня как комиссар на белогвардейца, остальные пажи изображали массовку, показывая всеми конечностями, что эта идея вовсе не их, что они тут совершенно случайно и вообще, только вот непоняточка есть, как бы разрешить ее?

— Я имел в виду Рудольфа Дизеля. Очень таинственное исчезновение, а тут как раз человек, который знает все — грех не воспользоваться случаем. А вы что имели в виду?

— Вашего брата!

Подавив желание почесать в затылке, я быстро припомнил родственников. У мамы с папой я единственный ребенок, ну есть еще двоюродные кузены, только причем тут они?

— Какого брата?

— Вот этого! Признавайтесь, где он?!

И передо мной на стол легла… распечатка фотографии с сайта! Точнее, мое «доброе» лицо.

— Это не вы! Я изучала рисование и точно могу сказать, что в вас от этого человека нет ничего!

С удовольствием разглядев фотку я открыл ящик стола, порылся, наконец нашел оба варианта и взяв, сравнил. Да, недооцениваю себя, а ведь какой талант! Вообще-то трюк с лицом мне подсказала одна знакомая, начинающая актриса. Давно было, лет двадцать назад, но в свободное время она любила разглядывать физиономии окружающих и давать советы по имиджу. Я к ней, правда, за другим бегал, но со временем и полученное в перерывах пригодилось.

— Значит, говорите, что вам нужен мой брат? — Сказано было с минорно-угрожающей интонацией, соответственно… как там было — жестче скулы, наклон головы, резче интонации? И все это освещается только одной настольной лампой, под которой греется насмешливо поднявший уши Упырь. — Так вот же он. — Я, не обращая внимания на наставленное на меня копье сдвинул лампу, меняя освещение, откинулся, подняв голову, и очаровательно улыбнулся, воспроизведя образ принятый для «фото хорошего барона»

— Господи, он еще и оборотень.

— Доживите до моих лет и не такими станете. — Я прошел мимо сжавшихся пажей, сел в кресло. — Как и любой, занимающийся бизнесом всерьез, дорогие мои. А теперь объясните мне, чья это была затея и чего вы хотели добиться? — И легким движением лица превратился в барона «злого». Так привычнее и для меня и для них.

Дальше была смешная сценка с переругиванием, обвинениями в духе «а ты! нет это ты!» и шипением недовольной девушки. Я, как и положено, натравливал разошедшихся в поиске истины пажей друг на дружку, вылавливая крупицы истины. Выяснилось, что наслушавшись небылиц от «не скажу кого» и решив, что так, как я поступил с ней, настоящий барон поступить не может, Марти затеяла расследование. Вчера в пылу пьянки случайно подслушав какую-то фразу, она, не желая ошибаться, истолковала ее по-своему, сочла меня за монстра и весь день обрабатывая друзей все-таки уговорила их придти ко мне, «прижав злодея к стене».

Ох, чего только не бывает в жизни! Ну подумать только — принять живого человека, с которым знакомы несколько дней, за какое-то чудовище. Взрослые ж люди… хотя какое там, ей лет девятнадцать. Начитаются своей фентези, а потом на работодателей с копьями кидаются!

— И вообще, какая вам разница? — Я продолжал обвинительно-воспитательную речь, не столько усовествления пажей ради, сколько для собственно развлечения. — Вы служите барону Гравштайну — я он и есть! И по поводу «чудовища»: вы видели, я спокойно стою на солнце и касаюсь серебра. Вот… — Я порылся в кармане, доставая мелочь и повертел монетку в пальцах. — Видите? Даже с собой ношу.

— Это золото! — В голос Марти мгновенно вернулось подозрение.

— Хм, в самом деле. — Я с любопытством рассмотрел металлический кружок. В самом деле, золото, причем старое, вроде бы испанская монета. Откуда она у меня? Но это потом. — И все равно серебро я в руках держал, те же гравкойны.

— Только в сувенирной упаковке! — Видно было, что боевой подруг уже осознала всю поспешность своего решения и спорила исключительно по привычке никогда не сдаваться.

Я медленно поднял чашечку с остатками кофе, допил, стараясь не морщиться, вытащил ложечку и напоказ облизнул и со звоном уронил обратно. Белый светлый металл окончательно добил моего самого скандального пажа. Эх-хе, доброта моя, и мягкость, что же вы делаете… Отсутствуете! Как и всегда.

— Смирно. — Тут же короткая перетасовка, и пажи, выстроившись по росту, вытянулись, преданно поедая начальство глазами. — Хвалю за бдительность. — Все тут же заулыбались. — И порицаю за столь скверно выполненную проверку. Перед визитом к начальству сначала собираются неопровержимые доказательства, и только потом предъявляются претензии. — Запереминались, нервничают. Вообще следовало бы их пропесочить и наградить чем-нибудь вроде ночного дежурства, но было лень. — Кстати, Умник — где твой наградной щит?

— Один момент, ваша милость!

Ван Клифф выскочил за дверь, и тут же вернулся. Щит он тащил за собой на коляске вроде тех, с какими теперь бегают по магазинам пенсионерки.

— Как видите, он всегда со мной и нисколько не мешает! — И он похлопал по металлу.

— Ну что же, хвалю. — Я говорил улыбаясь, но Умник отчего-то поник, а остальные пажи вдруг стали расползаться от него в стороны. — Ты в самом деле умен и сообразителен. Думаю, ты достоин дополнительной награды. Марти — копье! — Я не глядя протянул руку и когда девушка отдала оружие я передал его окончательно поникшему пажу. — Тот, кто справился так быстро с одной задачей может носить не только щит. Теперь, надеюсь, ты в любой момент подашь мне еще и это. Бросать и отходить от знаков своего достоинства больше чем на пять шагов запрещаю.

— Благодарю за доверие, господин барон. — Радости в его голосе не слышалось.

— Отлично. Норман, завтра работаешь на кухне вместе с Марти.

— Меня-то за что?!

— За то что будучи старше и опытней не указал боевому подругу на некоторую сомнительность сделанных ей выводов. И к чему это привело? Вон, у меня Упырь проснулся в результате!

Кот еще раз зевнул, показывая белые клыки, и обвел пристальным взглядом пажей, явно выбирая жертву.

— А Роберт будет гонять Умника вокруг замка, показывая, как нужно правильно держать копье во время бега с тележкой, на которой у тебя щит. — Застонали оба, а я вспомнил, что до сих пор никак не прикрыл потайной вход в замковые подземелья. — Дальше, Дэн и Сато, раз у вас к вечеру остается столько энергии, то с утра пойдете к задней калитке, возьмете там камешек побольше и положите на могильную плиту Энедара фон Гравштайна.

— Зач…

— Так надо! А если мне так надо — что вы отвечаете?

— Будет сделано, господин барон!

— Хорошо. Ну и наконец, чтобы улучшить образовательно-испытательный процесс соизвольте отныне каждый вечер сдавать отчет о том, как вы провели день. Слов этак на тысячу, не больше. Коротенько, самую суть.

А то мне камин топить нечем.

— Да, господин барон.

— Ступайте, время позднее.

Девушка, сообразившая, что ей сейчас будут говорить «облагодетельствованные» собратья по учебе, насупленно посмотрела на меня и выскочила. За ней потянулись остальные пажи, задержался только Дэн.

— Господин барон, мы ни секунды не сомневались. Но наш боевой подруг… это стихия, ей невозможно противостоять! — Он прижал обе руки к сердцу и скорчил покаянную рожу, после чего выскочил, аккуратно закрыв дверь.

Мы с Упырем переглянулись и одновременно расплылись в улыбке.

Вот было у меня меланхоличное настроение, а набросал заданий подвернувшимся под руку несчастным — и сразу бодр и весел!

Эх, люблю я свою работу!

— Как вы думаете, барон Гравштайн один такой в своем роде?

— Не знаю, но Ту Самую Могилу вчера завалили здоровенным валуном! Видимо, кто-то еще может выбраться?

Из комментариев на сайте музея «Замок Гравштайн»

Выплюнув черешневую косточку я проследил за траекторией ее падения с башни и повернулся к фон Шнитце:

— Скучно, Эгельберт. Может, почтальона арестовать?

— Но за что?

— За связи с нечистой силой.

— Простите, господин барон?

— Я слежу за ним уже третью неделю, и ни разу за все это время он не опоздал больше, чем на минуту. Поверьте бывалому человеку, так наладить доставку без договора с Князем Тьмы — невозможно!

— Александэр, вы тут очень ошибаетесь! Мы, эскенландцы, способны…

Дальше я не слушал, лишь для приличия кивая. Мне было скучно.

За прошедшую неделю как-то само собой, то есть почти без мата и беготни, наладилось практически все. Туристы посещали замок шесть раз в день, плюс совместные завтрак и обед (управляющий все-таки додавил меня, пришлось согласиться). Ввели дополнительный аттракцион: ночевка «по-средневековому», в трапезной, на охапках соломы, брошенных под столами. Почему-то это пользовалось гораздо большим успехом, чем комфортабельные комнаты с современной мебелью. Вставали туристы утром со стонами и кряхтеньем, зато дово-ольные!

Удалось выяснить происхождение воя и стонов — Упырь. Котяра ныкался по вентиляционным ходам, иногда отводя душу в концертах. Причудливая акустика в самом деле доносила звуки до камер темницы в странно искаженном виде. Впрочем, рассказывать это мы никому не торопились, нечего лишать замок атмосферы древней тайны.

Волонтеры развлекались вовсю, пересказывая мои сочиненные на ходу небылицы как древние предания, работы по реставрации шли внушающими уважение темпами, пусть и выполнялись лишь самые простые — восстановление росписей решили отложить. В городе все тоже было в порядке.

Скучно.

— Александэр, что с вами?

— Не знаю, о чем я тоскую, покоя душе моей нет. — Старик просиял, услышав знакомые строки. Романтичный все-таки народ, эти эскенландцы. — Чем бы заняться думаю вот.

Конечно, совершенно непедагогично раскрывать самую страшную тайну руководства — что иногда оно просто бездумно отдыхает, а не пашет во славу трудового процесса. Но мне нужно было какое-нибудь занятие!

Привычные методы борьбы со скукой не канали.

Пить не выход. Во-первых элементарно не с кем.

Пажи — молодые, с ними не о чем выпить. Эгги-младший, как и его отец, конечно составили бы компанию, но это не развлечение бы получилось, а использование служебного положения, все-таки как ни крути, я — барон, а они — семья управляющих. Волонтеры не вариант, у них свои развлечения. Хотя мысль мелькала устроить что-то вроде фестиваля, только повод нужен, солидный. Надо будет покопаться в истории эсков, обязательно должна быть на подходе какая-нибудь дата, тогда и оттянусь.

Женщины? Мда. Тут туристки с крепким телом, ты их в дверь, они в окно.

Мужик должен быть охотником, а не добычей! Охота же на меня велась постоянно. Вот ведь никогда не был секс-символом, ну рост выше среднего, ну морда не совсем страшная — но тут я прямо видел, как в глазах приезжих дамочек загоралось «Добыча! Взять!»

Была у меня знакомая, неглупая вроде баба, но как-то раз вдруг сказала, что мы ничего не понимаем и будь она мужиком — а дальше перечислила все те поступки, из-за которых мои друзья приобретали себе различные проблемы, от финансовых потерь до проблем со здоровьем и законом. Но она была уверена, что мы просто проходим мимо своего шанса. Ага, как же.

Глядя на эти хищные милые улыбки, слушая постоянное «господин барон, что вы делаете сегодня вечером?», «господин барон, вы не могли бы» и «господин барон, я так давно мечтала» — хотелось уползти в норы к Упырю.

Нет уж, ни поцелуя без любви! Можно, конечно, уехать куда-нибудь, чай не прикован, только уезжать было лень.

Еще можно заняться работой. О, фон Шнитце только намекни и работы будет больше, чем надо! Я оглянулся: управляющий стоял рядом, чего-то выжидая. Может, как раз намека? Ну что же:

— Говорят, однажды в Дании одна девочка пришла в школу с крестиком, а ей говорят — сними крестик, а она не сняла. И ее распяли на кресте!

Старик задумчиво пожевал губами, несколько раз двинул бровью, посмотрел на меня и осторожно ответил:

— Господин барон, я все-же думаю, что в чем-то эта история не совсем… ммм… верна.

— Это тысячу лет назад было.

Его лицо мгновенно прояснилось.

— О, тогда это действительно могло произойти! Где вы услышали такое интересное предание?

— Старики рассказывали…

Я вздохнул. Чувство юмора у старика было, но очень своеобразное, и большинства моих анекдотов он не понимал. Или не хотел понимать.

Скучно, однако. Надо чем-то заняться, а то начну чудить!

— Кстати, это предание служит доказательством, что уже в те века в Дании были школы, и в них наравне с мужчинами обучались женщины!

Мы с Эгельбертом покосились на Марти и громко промолчали.

Вчера она все-таки всадила три ножика подряд в среднюю мишень и с боем вырвала право стать ассистентом начальника стражи. Через час он прислал ее Эгги. Еще через час тот отправил девушку к отцу. Старик долго пытался оторваться, бегая по замку, но не смог, не смотря на всю свою шустрость, и сдается мне, сюда, на башню, он поднялся, чтобы я как-то унял боевого подруга.

Эх, эту энергию да в мирные цели… Меня-то она хоть немного опасается.

Вообще я не переставал поражаться, насколько эти ребята, мои пажи, воспринимали все всерьез. Ну казалось бы — потратили они не так чтобы маленькие, но и не особенно большие деньги на какие-то курсы, по сути — театрализованный отдых. Неужели они не понимали, что не так уж много и получают? И что в любой момент можно сорваться и уехать по действительно важным делам, вместо того, чтобы позволять над собой измываться?

Видимо, нет.

Больше того — Эгги сообщил, что собирают очередь на второй набор оруженосцев, и кое-кто из волонтеров (наверняка с подачи одного бравого усача) открыл что-то вроде курсов подготовки.

Хотя чего я удивляюсь, вон, целая небольшая страна считает, что если делать вид, что все идет как и положено, то все и будет идти так. Ох уж эти эски…

— Пойду, проинспектирую подвал. Группа уже ушла?

— Да, Александэр. — Фон Шнитце с надеждой уставился на меня, но я, будучи тираном и деспотом, Марти с собой не взял.

Давненько я не был в тюрьме! Уже неделю. Во-первых мне там не нравится. Не потому что там жертвы моего произвола, а потому что там туристы. Во-вторых с туристами там постоянно что-то случается — то в пыточной кто-то руки-ноги вывихнет, проверяя кандалы на прочность, то какие-то азиаты дружно умудрились всей экскурсией запереться в пустой камере. То еще зрелище, двадцать два человека печально смотрят на бегающего по стенам от волнения Эрдара и фотографируют без остановки — бедняга чуть голыми руками решетку не выломал. Ничего, теперь мы еще и фотки делаем, «зарешеченные». Особенно охотно их берут американцы.

Из первой от двери камеры доносились стоны. Налоговик, приятно удивленный процентом, капающим ему, как и большинство его земляков в такой ситуации тут же начал повышать мастерство — делал вокальные упражнения для развития голоса, долго и вдумчиво работал над костюмом. Все-таки умеют местные работать, даже меня впечатлило.

— Вы, любезный Отто, не тем делом были заняты, вам надо было на сцену идти. Такой талант пропадает! Как только отсидите — обязательно запишитесь на курсы актерского мастерства.

— Благодарю, господин барон, я очень польщен. Думаю, ввести в репертуар что-нибудь из узнаваемой классики.

Мытарь поменял выражение лица на более трагическое.

— Лучше активнее жестикулируйте, располагайте образ трехмерно!

Шрайбер задумался, наугад повел рукой, уставился на ладонь, несколько раз приложил ее то к животу, то к груди, прикидывая.

— Гениально! Вот чего мне не хватало!

— Рад помочь. Условия содержания приемлемые?

— С учетом того, что я все еще считаю мое задержание произволом…

— … полностью соответствующим местным законам, так что скорее — это просто рабочий момент.

— Допустим. Условия — приличные. Но я возмущен! Почему у моего соседа дверь открыта, а у меня — нет?!

— Ну, вы кажетесь относительно приличным человеком, вот, даже искра актерского таланта показывает, что вы просто сбились с пути в какой-то момент. А сосед ваш — человек конченный. Банкир… С другой стороны от него, как вы заметили, сидит постоянно голодный людоед. Мы не теряем надежды, что однажды они найдут друг друга.

— О… понимаю. Но боюсь, у бедняги африканца нет шансов.