Нарцисс в цепях Гамильтон Лорел

— В этом дело? Ты огорчен, что не можешь арестовать Жан-Клода и добиться для него казни. Он меня не убивал, Дольф. И все равно ты хочешь его смерти?

— Он уже мертв, Анита. Он просто не знает, что надо лежать.

— Это угроза?

Дольф испустил низкий глубокий выдох:

— Анита, он ходячий труп.

— Я знаю, кто такой Жан-Клод, Дольф. Наверное, лучше, чем ты.

— Это я все время слышу.

— Ты что, злишься, что я с ним встречаюсь? Ты мне не отец, Дольф. Я имею право встречаться с кем хочу.

— Как ты можешь терпеть его прикосновения?

И снова гнев, злость.

— Ты хочешь его убить за то, что он мой любовник? — Я не смогла скрыть удивления.

Он не смотрел мне в глаза.

— Ты меня не ревнуешь, Дольф, и это известный нам обоим факт. Тебе не нравится, что он не человек?

— Он вампир, Анита. — Он наконец посмотрел мне в глаза. — Разве можно трахаться с трупом?

Уровень эмоций был слишком личным, интимным. И тут до меня доперло.

— Дольф, какая женщина в твоей жизни трахается с нежитью?

Он шагнул ко мне, дрожа всем телом, огромные руки сжались в кулаки. Почти багровой волной ярость залила его лицо. Скрипя зубами, он проговорил:

— Выметайся.

Я хотела что-то сказать в извинение, но говорить было нечего. Осторожно пробираясь мимо него, не спуская с него глаз, я вышла в коридор. Но он остался стоять, овладевая собой. Зебровски вывел меня из камеры и закрыл за нами дверь.

Будь я в компании другой женщины, мы бы тут же обсудили, что сейчас произошло. Будь я в компании нескольких женщин, мы бы тоже обсудили. Но Зебровски был копом. А копы на личные темы говорить не будут. Если ты случайно узнаешь о чем-то личном, по-настоящему больном, ты будешь на фиг молчать — разве что сам объект захочет об этом говорить. К тому же я не знала, что сказать. Если жена Дольфа обманывает его с трупом, я не хотела об этом знать. У него два сына и нет дочерей — кто еще это мог бы быть?

Зебровски провел меня через замолчавшую комнату персонала. Когда мы вошли, к нам повернулся человек. Он был высокий, темноволосый, с сединой на висках. Четкие суровые черты лица начали расплываться на краях, но он был красив мужественной красотой, что-то вроде Мальборо. Что-то в нем было знакомое. Но лишь когда он повернулся и стали видны следы когтей на шее, я его узнала. Орландо Кинг был одним из первых охотников за скальпами в стране, пока его чуть не убил один одичавший оборотень. Легенды не сходились в том, что это был за зверь: кто говорил — волк, кто — медведь или леопард. Подробности разрастались так обильно, что я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь знал правду, кроме самого Кинга. Кинга — и оборотней, которые чуть его не убили, если, конечно, не все они погибли при этой попытке. У него была репутация охотника, от которого еще никто не уходил, который никогда не прекращал преследования, пока не убивал свою дичь. Он зарабатывал хорошие деньги, читая лекции в стране и за ее пределами. Заканчивал он обычно тем, что снимал рубашку и показывал шрамы. Как на мой вкус, это слишком отдавало цирком, но ладно — не мое же тело. И еще он иногда консультировал полицию.

— Анита Блейк, это Орландо Кинг, — представил его Зебровски. — Мы его пригласили помочь обвинить графа Дракулу в убийстве.

Я сердито взглянула на Зебровски, но он лишь осклабился в ответ. Он будет обзывать Жан-Клода кличками, пока я не перестану реагировать. Чем раньше я это сделаю, тем раньше ему надоест.

— Миз Блейк, — заговорил Орландо Кинг глубоким, рокочущим голосом, который я помнила по его лекциям, — я очень рад видеть вас живой.

— А я очень рада быть живой, мистер Кинг. Последний раз, когда я вас слышала, вы читали лекции на западном побережье. Надеюсь, вам не пришлось прервать поездку, чтобы участвовать в раскрытии моего убийства.

Он пожал плечами, и что-то в этом было, создававшее иллюзию, что он выше, шире, чем на самом деле.

— Нас, тех, что посвятили свою жизнь борьбе с монстрами, так мало. Как я мог не приехать?

— Я польщена, — ответила я. — Я слышала вашу лекцию.

— Да, вы потом подходили ко мне поговорить.

— Польщена еще раз. Вы за год встречаете тысячи людей.

Он улыбнулся и тронул меня за левую руку — едва-едва.

— Но среди них мало тех, чьи шрамы под стать моим. И в этом бизнесе нет даже вполовину таких симпатичных.

— Спасибо.

Он был старше меня поколения на два, и я решила, что его комплимент — не заигрывание, а привычка.

Зебровски скалился, и по этой ухмылке можно было понять: он не считает, что Кинг всего лишь вежлив. Я пожала плечами и не стала обращать внимания. Давно уже я поняла: если делаешь вид, что не замечаешь, когда мужчина с тобой заигрывает, почти всем им надоедает, и они перестают.

— Я рад снова видеть вас, миз Блейк. Тем более живой. Но я знаю, что вы спешите, чтобы успеть до рассвета выручить вашего бойфренда-вампира.

Едва заметная пауза послышалась перед словом «бойфренд». Я вгляделась в его лицо — оно было нейтральным. Ни осуждения, ни порицания — только улыбка и доброжелательность. После ража, в который вошел Дольф, приятный контраст.

— Спасибо, что вы понимаете.

— Я был бы рад возможности поговорить с вами до моего отъезда.

Опять мелькнула мысль, не закидывает ли он удочку, и я сказала единственное, что пришло мне в голову:

— Для обмена опытом?

— Именно.

Я просто не понимаю, как действую на мужчин. Я не настолько привлекательна — или, быть может, не вижу в себе этого качества. Мы пожали друг другу руки, и он не стал удерживать мою ни на секунду дольше, чем нужно, не стискивал ее, никак ничего не сделал такого, что делают мужчины, когда заинтересованы. Может, я просто становлюсь параноиком насчет мужчин?

Зебровски вывел меня через море столов забрать Натэниела. Полицейская, детектив Джессика Арнет, одна из новичков в группе, все еще развлекала Натэниела. Она глядела в его сиреневые глаза так, будто в них была гипнотическая сила. Ее не было, но Натэниел действительно умел слушать. Среди мужчин это бывает редко, и потому ценится даже больше, чем красивое тело.

— Натэниел, нам пора.

Он тут же встал, но успел бросить детективу Арнет такую улыбку, что у нее глаза заискрились. В обычной жизни Натэниел — стриптизер, так что охмуряет он совершенно инстинктивно. Он, кажется, одновременно и осознает, и не осознает своего действия на женщин. Когда сосредоточится, то понимает, что делает. Но когда он просто входит в комнату и к нему поворачиваются головы, он не замечает.

Я тронула его за локоть:

— Скажи тете детективу «до свидания». Мы уже спешим.

— До свидания, тетя детектив, — сказал он. Я подтолкнула его к двери.

Зебровски вывел нас наружу. Наверное, не будь с нами Натэниела, он бы продолжал задавать вопросы. Но Натэниела он видел впервые и не очень знал, что при нем можно обсуждать. Так что он молча довел нас до комнаты оформления задержанных, где в одном из трех кресел сидел Жан-Клод. Обычно здесь все время толпится народ, приходит, уходит, а поскольку места здесь как в чулане, кажется очень людно. А сейчас место занимали два торговых автомата да регистратор за своим зарешеченным окошком — новое название, поскольку слово «тюремщик» из моды вышло. Впрочем, три тридцать утра.

Жан-Клод, увидев меня, встал. Белая сорочка была в пятнах, рукав разорван. Не было впечатления, что его били или как-то обижали, но обычно он фанатично относится к одежде. Такое могло быть вызвано лишь серьезными причинами. Борьбой, быть может?

Я не подбежала к нему, но обняла его, прижала ухо к его груди, держась за него, как за последнюю в этом мире прочную опору. Он гладил меня по волосам и что-то приговаривал по-французски. Я уже достаточно стала понимать, чтобы разобрать, что он рад меня видеть и что я очень хорошо выгляжу. Но все остальное было просто приятным шумом.

Только ощутив присутствие Зебровски у себя за спиной, я отодвинулась, но тут рука Жан-Клода нашла мою руку, и я ее взяла.

Зебровски на меня глядел так, будто впервые видит.

— Чего тебе? — Это прозвучало враждебно.

— Я никогда тебя не видел такой... мягкой. Ни с кем.

Это меня поразило.

— Ты же видел, как я целовалась с Ричардом.

Он кивнул:

— Это было другое. Вожделение. А это... — Он покачал головой, подбирая слова. — С ним ты будто в безопасности.

Мне стукнуло в голову: а ведь он прав!

— А ты умнее, чем кажешься, Зебровски.

— Мне Кэти читает вслух книжки для самообразования. Сам я только картинки смотрю. — Он тронул меня за руку: — Я поговорю с Дольфом.

— Вряд ли это поможет.

Он пожал плечами:

— Если уж Орландо Кинга можно было обратить насчет монстров, то всякого можно.

— То есть?

— Ты когда-нибудь читала, или слышала, или видела его интервью до инцидента? Зебровски пальцами показал кавычки, произнося слово «инцидент».

— Нет. Тогда, кажется, меня еще не интересовала эта тема.

Он скривился:

— Да, я все забываю, ты еще была в пеленках.

— Так расскажи.

— Кинг был мотором и звездой движения, которое хотело объявить ликантропов не людьми, чтобы их можно было убивать на месте и без суда. Потом его поцарапали, и — але-оп! — он смягчился.

— Близость смерти делает с человеком такое, Зебровски.

Он усмехнулся:

— Она не сделала меня лучше, чем я есть.

Когда-то я держала руками его живот, сводя края раны, чтобы не вылезли внутренности, пока мы ждали «скорую». Это случилось перед самым рождеством года два назад. В письмо Санта-Клаусу в том году я включила только одно пожелание: чтобы Зебровски был жив и здоров.

— Если Кэти не может сделать тебя лучше, то не может никто и ничто.

Он осклабился шире, потом лицо его стало серьезнее.

— Я поговорю за тебя с боссом, посмотрю, нельзя ли смягчить его сердце, не прибегая к близкой смерти.

Я посмотрела в это чуть грустное лицо:

— Это потому, что ты увидел, как я его обнимаю?

— Ага.

Я порывисто обняла его:

— Спасибо.

Он оттолкнул меня к Жан-Клоду:

— Ты лучше успей его завернуть в покрывало до рассвета. — И посмотрел мимо меня на вампира: — Берегите ее.

Жан-Клод слегка поклонился:

— Я готов беречь ее настолько, насколько она позволит.

Зебровски рассмеялся:

— Слушай, а он тебя знает!

Мы так и оставили Зебровски заливаться смехом, а регистратора глазеть, потому что ночь уже становилась тоньше. Приближался рассвет, а у меня было еще много вопросов. Натэниел вел машину, мы с Жан-Клодом сидели сзади.

Глава 13

Я по привычке застегнула привязной ремень, но Жан-Клод остался сидеть вплотную ко мне, обнимая меня за плечи. Меня начало трясти, и я не могла остановиться. Будто я так долго его ждала, что начала разваливаться. Я не плакала, только позволила ему держать себя, пока меня трясло.

— Все хорошо, ma petite. Ничего уже не грозит нам обоим.

Я потерлась головой об его испачканную сорочку:

— Дело не в этом.

Он дотронулся до моего лица, приподнял его к себе в чуть подсвеченной тьме машины.

— В чем же тогда?

— У меня был секс с Микой.

Я глядела ему в лицо, ожидая гнева, ревности, какой-то вспышки в глазах. А видела только сочувствие и не понимала.

— Ты — как только что поднявшийся вампир. Даже те, кому предстоит стать мастерами, не могут побороть голода в первую ночь или в первые несколько ночей. Он непобедим. Вот почему многие вампиры нападают на ближайших родственников, когда впервые встают. Это те, о ком они думают в сердце своем, и потому вампиров тянет к ним. Только с помощью Мастера Вампиров может этот голод быть направлен в другую сторону.

— Ты не сердишься? — спросила я.

Он засмеялся и обнял меня:

— Я боялся, что ты будешь на меня сердиться за то, что я передал тебе этот ardeur, огонь, жгучий голод.

Я отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

— А почему ты меня не предупредил, что я не смогу его контролировать?

— Когда речь идет о тебе, ma petite, я больше всего стараюсь избегать недооценки. Если кто-нибудь, кого я знал за все эти века, мог бы выдержать этот тест, то это ты. Я тебе не сказал, что ты потерпишь неудачу, так как давно уже не пытаюсь предсказать, что может сделать сила с тобой или посредством тебя. Обычно ты сама себе закон.

— Я была... беспомощна. И я... я не хотела его контролировать.

— Конечно, не хотела.

Я покачала головой:

— Ardeur — это навсегда?

— Я не знаю.

— Сколько пройдет времени, пока я научусь им владеть?

— Месяц или два, может быть, меньше. Но даже когда ты научишься им владеть, поосторожнее в присутствии тех, к кому ты вожделеешь сильнее всего. От них голод вспыхнет в жилах палящим огнем. Ничего стыдного в этом нет.

— Это ты так говоришь.

Он держал мое лицо в ладонях:

— Ma petite, уже больше четырехсот лет прошло, как я впервые очнулся и ощутил, как бушует во мне ardeur, но я помню. И все эти годы я помню, что плач по плоти еще острее и хуже, чем плач по крови.

Я сжала его запястья, прижала его руки к своему лицу.

— Мне страшно.

— Конечно. Так и должно быть. Но я тебе помогу через это пройти. Я буду твоим гидом. Это может пройти за несколько дней или приходить и уходить, не знаю. Но я тебе помогу пройти через это, что бы это ни было.

Натэниел заехал на парковку «Цирка проклятых», возле заднего входа. Было еще темно, когда мы вышли, но в воздухе уже ощущался грядущий рассвет. Приближение утра чувствуется кончиком языка.

Джейсон открыл внешнюю дверь, будто ждал нас. Так, наверное, и было. Жан-Клод бросился к двери, ведущей на лестницу. Мы пошли за ним, но он бросил через плечо:

— Мне надо принять душ до рассвета.

И он покинул нас, мелькнув в двери. Мы пошли по лестнице медленнее, рядом, поскольку крупных людей среди нас не было.

— Как жизнь? — спросил Джейсон.

Я пожала плечами:

— Почти все зажило.

— Только вид у тебя сильно потрясенный.

Я снова пожала плечами.

— Понял, не дурак. Ты не хочешь говорить на эту тему.

— Ты прав.

Джейсон оглянулся на Натэниела:

— Ты остаешься ночевать?

— Остаюсь?

Я поняла, что вопрос обращен ко мне.

— Конечно. Если надо будет, отвезешь меня домой завтра... то есть уже сегодня.

— Да, я остаюсь.

— Тогда можешь ночевать со мной. Слава Богу, койка большая и не много видит гостей.

Я глянула на Джейсона:

— Жан-Клод ограничивает твой круг общения?

Он засмеялся:

— Нет, не совсем так. Просто женщины, которые сюда приходят, помешаны на вампирах. Они хотят спать на подземной кровати «Цирка проклятых». И хотят они не меня, а ручного вервольфа Жан-Клода.

— Я не думала... — Я прервала фразу, поняв, что это оскорбление.

— Давай, не стесняйся.

— Я не думала, что ты такой разборчивый.

— Первое время не был. Но сейчас мне как-то не хочется быть с женщинами, которым я нужен лишь чтобы похвастаться подругам, что, дескать, спала с оборотнем или на кровати, где спят вампиры. Как бы ни было это приятно на несколько минут, у меня такое чувство, что они приходят ко мне как к уроду в кунсткамере.

Я взяла его под руку и чуть сжала:

— Джейсон, не поддавайся этому чувству. Ты совершенно не урод.

— Кто бы говорил!

Я отодвинулась:

— И что это значит?

— Ничего, прости, случайно сказал.

— Нет, ты объясни!

Он вздохнул и прибавил шагу, но я была в кроссовках и не отставала. Натэниел шел следом, не говоря ни слова.

— Объясни, Джейсон!

— Ты ненавидишь монстров. Тебе противно быть не такой, как все.

— Это неправда!

— Ты смирилась с тем, что ты другая, но тебе это не нравится.

Я открыла рот, собираясь возразить, но пришлось остановиться и подумать. Не прав ли он? Я ненавижу тех, кто не такой? И монстров ненавижу за то, что они другие?

— Может быть, ты прав.

Он оглянулся, вытаращив глаза:

— Анита Блейк признает, что может быть не права? Ух ты!

Я попыталась сделать сердитое лицо, но улыбка испортила весь эффект.

— Мне и самой надо привыкать быть монстром — так я слышала.

Он посерьезнел:

— Ты действительно станешь леопардом-оборотнем?

— Вот скоро и узнаем.

— И тебе это нормально?

Моя очередь настала рассмеяться, хотя и невесело.

— Нет. Совсем не нормально, но что случилось, то случилось, и этого уже не поправить.

— Фатализм, — сказал он.

— Прагматичность, — возразила я.

— Это одно и то же.

— Нет, здесь ты не прав.

Джейсон обернулся на идущего чуть позади Натэниела:

— А ты как относишься к тому, что она станет леопардом?

— Я по этому поводу промолчу.

— Ты ведь рад, да? — Оттенок враждебности слышался в интонации Джейсона.

— Нет.

— Теперь она останется вашей Нимир-Ра.

— Быть может.

— И ты этому не рад?

— Джейсон, прекрати. Ричард мне излагал свою гипотезу, что Грегори нарочно меня заразил.

— Ты говорила с Ричардом? — Он явно этого не ждал.

— К сожалению.

— И ты знаешь, что случилось?

— Насчет того, что ваши ребята взяли Грегори? Да. Я даже говорила с Джейкобом по телефону.

Джейсон был удивлен:

— И что ты ему сказала?

— Умрет Грегори — умрет Джейкоб.

— Джейкоб хочет стать Ульфриком.

— Это мы тоже обсудили.

— И что он сказал?

— Он не станет вызывать Ричарда до конца ближайшего полнолуния. Ты лучше подбодри Сильвию, потому что, как следует из предыдущего, Джейкоб должен ее победить в ближайшие две недели.

— А почему он ждет конца полнолуния?

— Потому что в противном случае я пообещала его убить.

— Анита, нельзя так подрывать авторитет Ричарда.

— Его не надо подрывать, Джейсон. Ричард отлично с этим справляется сам.

Мы уже спустились. Тяжелая дверь еще качалась там, где пролетел Жан-Клод.

Страницы: «« ... 910111213141516 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Тридцать миллионов лет – немыслимый срок для землян, осваивающих Марс. И краткий миг для андроида, п...
Земли нет. Ашанги – жестокая раса, вступившая в схватку с Человечеством, одержала Пиррову победу. Бо...
На этот раз частному детективу Алексею Кисанову предстоит нелегкая работа… Его новый клиент Стасик р...
Ни одно доброе дело не остается безнаказанным....
Не слишком ли много переживаний для одного дня? Встретить человека, которого когда-то страстно любил...
Благородным аферистам, а по совместительству частным детективам красавице и умнице Лоле, ее верному ...