Перстень с трезубцем Теущаков Александр
– Михал, дорогой, мне очень жаль. Я всегда помнила о нем, как о добром человеке.
– Ну, не совсем он раньше был добр к людям, всякое случалось… Ладно, чего уж теперь, за последние годы своей жизни он действительно изменился.
– Он был справедливым, я замечала это по его поступкам.
– Да, Этушка, ты верно заметила, – Михал обнял ее правой рукой и губами прикоснулся к соленой от слез щеке.
– Что ты намерен делать? – спросила жена.
– Мне нужно собрать и вооружить людей, Вадаш Гаспар не должен покинуть земли Трансильвании. Хоть Вашар успокаивает, мол, барону не вырваться из подземелья, но чем черт не шутит. Если он выберется, то будет преследовать меня и графиню Жомбор. Ты знаешь, а ведь барон Вадаш и ее чуть не убил.
– Как!? Он же любит ее!
– Это была игра, ему нужна была не сама графиня, а ее титул и богатства, когда Гаспара вывели на чистую воду, он был в бешенстве и если бы, не подоспел вовремя Вашар, барон убил бы Ребеку. К тому же, стало известно, что Гаспар предательски отдал туркам графиню и ее отца – Иштвана Жомбора, и ему отрубили голову.
– Ужас! Так значит, барон виновен в смерти не только твоего отца?
– Да, милая, он и тебя продал Хаджи-бею. Вот, прочти это письмо, в нем ты все узнаешь.
– Мама моя милая, – закачала головой Этель, – как же его только земля носит. Я-то, что ему плохого сделала?
– Помнишь предостережение твоего отца на счет Вадаш Гаспара, он в письме упоминал о предательстве барона.
– Да. Ты думаешь, то обстоятельство как то связано с моим похищением?
– Несомненно. Барон решил отомстить семье Йо за оскорбление, некогда нанесенное ему твоим отцом. Вот так ты и оказалась в плену.
– Негодяй! – воскликнула Этель, прочтя письмо до конца, – какой же он гадкий человек. Чего добивается?
– Пока барон живет рядом с Австрией, ему нечего опасаться, а вот кое-кто из знатных людей Трансильвании, ему как кость в горле. Дай Бог, если он останется в подземелье, а то будет охотиться за нами и госпожой Илоной.
– Илоной? – переспросила Этель, – ты назвал ее Илоной?
– Да, теперь официально ее везде называют графиней Жомбор Илоной.
– Ты все-таки помог ей?
– Меня об этом попросили. В последнее время графиню будто подменили, она совершенно неузнаваема, мне кажется, она сожалеет о прошлом.
– Сожалеет?! Как-то нехорошо звучит по отношению к загубленным людям. Она должна каждый день до крови свой лоб разбивать, что бы вымаливать у Бога прощения.
– Молится, молится, – усмехнулся Михал, – она даже приняла протестантскую веру.
– Надо же, – недоверчиво произнесла Этель, – Михал, и ей можно верить?
– Неприязнь между Ласло и Жомбор уходит в прошлое, дети не должны повторять ошибок своих отцов. Главное, Этушка, что мы простили Илону, а в остальном – время покажет.
– У тебя доброе сердце, – улыбнулась она и нежно прижалась к его груди, – не умеешь ты долго держать зла. Вот потому я с тобой рядом, мой дорогой Михал. Я очень тебя люблю и дорожу нашей семьей.
– Ты у меня самая светлая! На всем белом свете не сыщешь такую красавицу, я тоже тебя люблю, ласточка моя. Чтобы с нами не произошло, помни, я всегда с тобой рядом и буду до конца. Скоро нас будет трое, я так счастлив.
– Береги себя любимый. Когда бьешься в бою, помни, что мы тебя ждем живым и невредимым.
Михал слегка отстранился и увидел заблестевшие от слез глаза Этель. Он нежно поцеловал ее в губы и, смахивая слезинку с ее щеки, произнес:
– В тяжелое время нам суждено жить, я не вправе прятаться за чужими спинами, скоро все равно, нам дворянам придется подняться против общего врага, а на сегодняшний день их двое – это султан и австрийский король.
– А теперь еще и барон Вадаш.
– Ну, если ему суждено выбраться из подземелья на свет Божий, мы этого предателя повесим на позорном столбе.
– Ты скоро отбываешь?
– Да дорогая, вот только соберу людей и в путь.
– Михал, а твой ожог, тебе постоянно нужно делать перевязки.
– Я возьму с собой все необходимое, не расстраивайся, заживет, как на собаке.
– С мамой не забудь поздороваться и попрощаться, она всегда переживает за нас с тобой.
– Прямо сейчас и пойду. После мне нужно сходить к друзьям и обговорить планы нашего похода.
Михал еще раз поцеловал жену и открыл дверь. Нечаянно задев больным плечом косяк, он непроизвольно воскликнул:
– Дышло тебе в горло!
Этель кинулась к нему и хотела помочь, но Михал поморщился и сквозь боль улыбнулся.
– Сейчас пройдет, задел больную руку.
– Михал, ты как-то странно произнес эти слова, как будто не своим голосом.
– Дышло тебе в горло, – смеясь, повторил он.
– Нет-нет! Как-то иначе… А хотя… Может мне показалось.
Ласло вышел из гостиной залы и направился к госпоже Йо.
Постучав в соседнюю дверь, он услышал в ответ приглашение войти в покои. Кэйтарина обрадовалась графу, но увидев его перевязанную руку, с тревогой спросила:
– Михал, на Вас напали в пути?
– Нет, матушка Кэйтарина, неполадки на соляном заводе, слегка ошпарило руку. Не расстраивайтесь, это не опасно. Я зашел попрощаться, мне срочно нужно ехать в северные комитаты. Вы уж присматривайте за Этель.
– Конечно Михал, я не оставлю ее одну. Надолго уезжаете?
– Как дела будут обстоять… – Он замялся, – я еще вот по какому вопросу к Вам зашел. Это касается тех лет, когда Ваш муж был жив.
Кэйтарина с нескрываемым интересом взглянула на графа и склонила голову в знак согласия.
– Я слушаю Вас Михал.
– Припомните хорошенько, имя Мартинуцци, Вам не о чем не говорит? Может оно упоминалось при разговорах Вашего мужа с дворянами.
– Это известная личность. Отец Дьёрдь изредка был гостем у моего мужа. Их совместные политические взгляды и духовные связи сближали друг друга. Если я не ошибаюсь, то сейчас Мартинуцци является советником королевы Изабеллы. А у Вас, почему возник интерес к этому человеку? Вы его знаете, Михал?
– Да, знаю, но мне бы хотелось услышать о нем более подробно.
– А что Вас интересует?
– В первую очередь его отношение к Габсбургскому королю.
– Отцу Дьёрдю приходится вести тонкую политику в отношении австрийского короля и султана, Вы же понимаете Михал, если они оба узнают, насколько Мартинуцци хитер, то гнев одного из них рано или поздно обрушится на голову отца Дьёрдя.
Граф улыбнулся.
– Вы так хорошо осведомлены в политике матушка Кэйтарина.
– Мне иногда приходится общаться с бывшими друзьями покойного мужа, а они, уж поверьте, знают куда больше, чем я.
– Так стоит ли доверять Мартинуцци?
– На сегодня – это один из более честных людей Трансильвании, которым можно доверить общественные деньги. Во всяком случае, я так считаю.
– А королева, она может доверять Мартинуцци?
– Пока корона Венгрии находится на голове Сулеймана, Изабелла вынуждена принимать его условия. Мартинуцци – лояльная личность, он склоняет королеву на сторону сильного правителя.
– И кто же, на Ваш взгляд, таковым является на сегодня?
– Если Фердинанд остановит и отбросит войска султана, то национальная партия во главе с Мартинуцци, примет сторону австрийского короля.
– А если Сулейман возьмет Вену?
– То Мартинуцци переметнется на сторону султана.
– Иными словами отца Дьёрдя на одном месте не возьмешь, – пошутил Михал.
– Вы правильно поняли меня Михал, если бы Венгрия имела сильного мадьярского короля, такого, как Матьяш Хуньяди и его армию, то Трансильвания сейчас была бы в ее составе, хотя и этот король был валашского происхождения. На протяжении многих лет мы имели королей, разных национальностей и кровей. Почему Габсбурги претендуют на венгерскую корону, Вы знаете?
– Потому что король Лайош II, состоял в родстве с Габсбургами, женившись на Марии Габсбург.
– Правильно… Михал, я вижу, Вы спешите, а политика – штука исключительно долгая, договорим в следующий раз, а что касается отца Дьёрдя, можете доверять ему, по крайней мере, друзья моего мужа, а значит и мои друзья, хорошего мнения о нем.
– Приятно было с Вами побеседовать, матушка Кэйтарина. Оставляю Вас с Этель, если что… Вы знаете, где меня искать.
Попрощавшись с баронессой, он пошел в сторону соляных копей, где в ущелье его ждали друзья.
Глава 17.Сражение в тумане
Целый год Хадияр-бей находился в Турции. После внезапной смерти третьего визиря и его помощника Алишер-паши, бея несколько раз допрашивали. Он рассказал все, о чем знал, и что могло бы помочь в расследовании смерти двух влиятельных людей. В конечном результате лекари не выявили истинных причин их смерти, а сделали предположение, что смерть произошла от странной болезни, которая возникла мгновенно и унесла жизни влиятельных особ.
Хадияр-бей, обнаружив трупы министра и паши, спрятал статуэтку золотого орла и письменный доклад, в котором подробно было изложено о подозрениях третьего визиря в отношении Алишер-паши. В дальнейшем бею пригодилось письмо, послужившее доказательством в обвинении умершего Алишер-паши, ведь в нем говорилось, что у вице-визиря выкрали боевое знамя и письмо к султану. Кроме этого, на пашу пало подозрение в нападении на воинов ислама с целью присвоения какой-то дорогой вещи. Так как название вещи в письме не указывалось, бей стал обладателем золотой статуэтки.
Хадияр-бея повысили в звании. Месяц назад он получил секретное донесение от Бертока, в котором сообщалось, что в рудниках графа Ласло действительно тайно содержат пленных турок и что Бертоку удалось выследить, где примерно прячется повстанец-гайдук Вашар.
У бея зачесались руки, в ближайшем будущем он может стать обладателем зеамета, расположенного недалеко от замка Железная рука. Бей постарается получить несколько тимаров для своих сыновей за верную службу султану. Если он добудет сведения против Ласло, то непременно разделается с ним. Ему не терпелось раскрыть еще одну тайну – это исчезновение графини Жомбор, вместо которой объявилась ее сестра и теперь владеет Черным коршуном. Хадияр-бей слышал историю о заваленных под замком сокровищах и через Бертока собирался докопаться до истины.
По своей природе Хадияр-бей не был глупым человеком и во время дознания умолчал о статуэтке золотого орла, которую видели несколько воинов третьего министра и в том числе сам бей. Никто не стал допытываться, куда исчезла статуэтка и вскоре о ней совсем забыли. Бей, обладая алчной натурой, не захотел отдавать золотого орла в руки мусульманских судей-кадиев, полагая, что выручит за нее крупную сумму денег. Он прекрасно понимал, что для людей его сорта, махая саблей в бою, военную карьеру не поправить, нужен совершенно другой подход – умственный. Имея свой тимар, приносящий ему небольшой доход, он мечтал о более богатой жизни. Но на должности командира кавалерийского подразделения сипахи ему не светил пашалык, который получали от султана за безупречную службу влиятельные чиновники империи. Что для него дань с двух-трех деревень? Когда другие получают куда больше, имея доходы с городов. Другое дело если бы он брал всю сумму с налога, а то ведь приходилось получать какую-то часть, остальные деньги шли в казну султана.
Потому он обратился с разными предложениями и мыслями к вновь вступившему на пост третьего визиря Хадим-паше и после совместных раздумий, ими был выработан план.
Получив от паши полномочия, он теперь имел право собрать с нескольких тимариотов небольшое войско и, ссылаясь на бумагу визиря, действовать в интересах Блистательной Порты. Живя в не военной зоне в мирное время, воины ислама трудились пастухами, шорниками, кузнецами, но получая приказ от командования, они быстро собирались на войну и шли на нее с большим воодушевлением, как на какое-то торжественное событие.
Снарядив и возглавив отряд из двух сотен сипахи-кавалеристов, Хадияр-бей прибыл во владения короля Трансильвании Яноша Жигмонда. Он считал, что путь до Дубравицы еще далек и кто знает, что может случиться по дороге. Проезжая мимо разных тимариотов, он теперь соберет больше воинов, а в крепости Дубравица получит достаточное подкрепление и обязательно навестит соляные копи, а заодно накажет спесивого графа, который так бесцеремонно, выпроводил однажды его из своих владений.
Турецкие всадники в количестве семи человек, дождавшись рассвета, медленно поднимались по дороге в гору. Это была дозорная группа, в задачу которой, входила разведка дальнейшего пути. В двух милях от «Туманного перевала», разбил свой шатер Хадияр-бей, готовый в любую минуту поднять отряд по тревоге.
Именно на этом перевале иногда возникает туман, он движется, как лавина снега, спускаясь сверху и накрывая своим жутким покрывалом все живое вокруг.
Ехавший впереди воин, широко раскрыв глаза от удивления, указал на гору. Над перевалом поднималось огромное облако тумана, оно медленно спускалось вниз по склону. На первый взгляд создавалось впечатление, будто гигантская волна, поднятая неведомой силой, сброшена с вершины горы. Некоторые воины видели подобное зрелище впервые и потому с замиранием сердца наблюдали за спуском огромного облака. Кавалеристы остановили лошадей, чтобы переждать. Очутившись в центре плотного тумана, они уже в трех шагах не могли различить друг друга.
Внезапно послышался вскрик, за ним последовали глухие удары. Почти одновременно, несколько всадников замертво упали с коней. Со свистом пролетели стрелы, и ушли в туман, не достигнув своей цели. Кони сбились в кучу и, встревоженные появлениям чужих людей, беспокойно заметались. Они пытались выбрать свободный путь, но тут же натыкались на других лошадей.
Оставшиеся в живых турки, оправились от первого шока и попытались прорваться сквозь плотный туман, но перед ними возникли люди в военной одежде. Удар копьем вышиб первого сипахи из седла, попавшегося на пути венгров-повстанцев, второй, хватаясь за горло, пытался освободиться от лассо. Еще один турок, расчищая себе путь плеткой, хлестал испуганных лошадей, но, не проехав и нескольких шагов, был сражен сабельным ударом. Только одному из семи воинов удалось вырваться из западни. Часто оглядываясь и отчаянно нахлестывая плетью коня, он спускался вниз по склону.
Вдруг за спиной турка раздался короткий свист, похожий на крик птицы и что-то черное, тяжело дыша, помчалось в сторону удаляющегося всадника. Кавалерист – турок уже обрадовался, что ему удалось прорваться, как за своей спиной расслышал утробное рычание какого-то животного или зверя. Он приостановил коня, чтобы разглядеть, кто же на самом деле его преследует, как кто-то набросился на него сзади. Толчок был настолько сильным, что турок моментально вылетел из седла. Он еще не успел сообразить и вскочить на ноги, как увидел перед глазами огромную, раскрытую пасть зверя. Секунды не хватило турку, чтобы прикрыться рукой, как мощные челюсти Фекете впились в его горло, разрывая живую плоть.
Через некоторое время туман рассеялся и на месте, только что разыгравшегося сражения, лежало семь трупов турецких воинов.
Вашар осмотрел все вокруг и приказал своим людям убрать тела убитых.
– Гиорджи, – обратился он к другу, – проследи, чтобы не осталось никаких следов. Хадияр-бей не должен преждевременно узнать, что находится под нашим наблюдением. Ты узнал, сколько у него воинов?
– Наш наблюдатель доложил, что около двух сотен сабель.
– Да, маловато нас, чтобы вступить в открытый бой. Ничего, пока турки дойдут до Дубравицы, мы пощиплем им крылышки. Возьмешь на себя командование, тебе в помощь останется Борат со своими людьми, мне необходимо встретиться с Илоной.
– Андор, как ты считаешь, до Хадияр-бея дошло донесение от Бертока, что граф Ласло использует пленных турок на своих рудниках?
– Я думаю, что да, и скоро может быть от соляных копей турки не оставят камня на камне. Это прямой повод для захвата Железной руки Хадияр-беем.
– Я предупреждал тебя, что это очень рискованно.
– А иначе, как было выманить бея из Турции. Мои верные люди доложили, что он готовит поход в Трансильванию против графа Ласло и еще кое-кого из господ дворян. Бей, к тому же может наделать неприятности графине Жомбор, ему ведь известно о существовании сокровищ.
– Неужели графиня настолько глупа, чтобы держать богатство в подземелье.
– Ты правильно рассуждаешь Гиорджи, скажу тебе по секрету, в сокровищнице теперь лежит одна мишура, графиня давно уже перенесла все ценное в другое место.
– Андор, что говорит Берток по поводу барона Вадаша?
– Пока молчит, но я думаю, что скоро барон даст о себе знать, если, конечно ему удастся выбраться из подземелья.
– А графиня, она не рискует, встречаясь с тобой в лесу. Может ей лучше находиться в своей крепости, там намного надежнее. Я конечно не всевидящий, но здесь и так понятно, что Вадаш Гаспар не успокоится, пока не отправит ее на тот свет.
– После того, как я с ней встречусь, мы решим и подсчитаем, сколько направить воинов к вам в помощь. Ты оставишь двух человек для наблюдения за Хадияр-беем и его войском. Соберетесь возле моста через ущелье, помнишь, где наши воины напали на караван. – Гиорджи кивнул. – Графиня Жомбор, – продолжал Вашар, – тоже направит своих людей к ущелью. Несколько отрядов повстанцев прибудет туда через день. Общими силами мы разобьем войско Хадияр-бея и заставим турок трепетать, а то в последнее время они слишком смело разъезжают по нашим дорогам. Бея пока оставьте в живых, он мне нужен. – Вашар поморщился и потрогал больное плечо.
– Что, сильно болит?
– Да, не отпускает. Дышло тебе в горло, – ругнулся он, – и пальцы перебиты, невозможно саблю держать.
– Андор тебе бы руку подлечить.
– Эх, собрать бы больше людей, да ударить по крепости Дубравица, – сменил разговор Вашар, – глядишь, еще одним форпостом у турок станет меньше.
– Что толку, Андор – это на время, потом они снова захватят крепость, для турок она имеет огромное значение. Эх, бедная Венгрия, – тяжело вздохнул Гиорджи, – раздробили ее на части, что теперь от нее осталось, все южные рубежи заняли проклятые турки. В прошлом веке Славония, Хорватия, Босния, Трансильвания – это все считалось нашими землями, теперь же, вся центральная часть Венгрии находится под турками. С северо-запада Габсбурги облизываются на наш пирог, с каждым годом он все худеет и худеет. Ты прав Андор, поднимать нужно народ, иначе превратят нас в турецких, да австрийских рабов.
– Хватились дворяне, да поздно, раньше нужно было думать, как магнатам руки целовать – продали они нашу родину за свое богатство и спокойствие.
Вашар, взяв с собой пятерых товарищей, направился в сторону замка Черный коршун. По дороге он обдумывал, как лучше поступить ему с Бертоком: направить его в Пресбург, чтобы он поджидал барона Гаспара или оставить его поблизости от крепости Дубравица, для ожидания встречи с Хадияр-беем.
После того, как Вашар узнал всю правду о Бертоке, у него и его друзей возникло жгучее желание уничтожить предателя. Но первым препятствием, остановившим Андора от карательного шага, была женитьба Бертока на Болгарке, которую он взял с двумя детьми. Гиорджи был родным братом Болгарки и намекнул ей, что рано или поздно Бертока все равно убьют за предательство, но сестра бросилась к его ногам и слезно умоляла оставить мужа в живых. Андор вынес на совет трех гайдуков поступок Бертока, и они решили: пусть он сыграет в их игру.
Берток честно признался во всем: что под страхом смерти Ребека заставила его тайно служить ей и барону Вадашу Гаспару. А дальше все, что происходило с участием Бертока – это был хорошо продуманный план графа Ласло. Впоследствии Вашар и его друзья признали, что правильно поступили, не убив Бертока, его двойная игра помогла им раскрыть многие планы барона Вадаша, вице визиря Алишер-паши и бывшего коменданта Черного коршуна Хадияр-бея.
Вашар почувствовал общую слабость, боль в плече не унималась. Он натянул повод коня и засунул руку под копеньяк. Кровь просочилась сквозь повязку, мало того, к ране невозможно было прикоснуться, видимо прижигание не принесло должного результата, и рана стала гноиться. Андор, чувствуя, что у него начинается жар, вытер со лба пот. До леса осталось немного, там он встретится с Илоной и насколько ему позволит здоровье, вернется в пещеру, ему необходимо немного отлежаться и долечить рану.
Оставив гайдуков на расстоянии, Вашар приблизился к условленному месту. День был пасмурный, и определить по солнцу точное время он не смог. Подождав немного, увидел, как вверх по склону мчится всадник – это была Илона. Еще издали она увидела между деревьев Андора и приветливо замахала рукой. Когда она подъехала ближе, гайдук заметил тревогу на ее лице. Осадив коня, графиня легко спрыгнула на землю и подошла к лошади Андора. Превозмогая боль, он попытался слезть с седла. Илона сразу же заметила его болезненный вид. Приветливо кивнув и поддерживая его за талию, помогла спуститься. Ее прикосновение вызвало у Андора боль, он поморщился и слегка отстранился от нее, но, не смотря на болезненное ощущение, обменялся дружественным приветствием.
– Андор, тебе плохо? Ты ужасно выглядишь. Это из-за раны, дай я посмотрю ее.
– Потом посмотришь. Ты сама-то, почему неважно выглядишь, у тебя что-то стряслось?
– Люди на южном склоне, сторожившие вход в склеп… В общем, на месте нашли четверых убитых, трое из них – мои и один твой.
– А где второй?
– Его не нашли. Мои гайдуки, осмотрев все вокруг, заметили следы трех человек, видимо его увели или он ушел по доброй воле. Я так думаю, что ночью Гаспар выбрался из подземелья, и пока стража спала, он перерезал их.
– Один?! Просидевший двое суток в подземелье, без воды и пищи, нет, здесь что-то не то. Ты говоришь, по следам был третий, видимо он и помог барону. Может это был кто-то из твоих людей?
– Не знаю, кроме трех убитых, мои люди все на месте.
– Вот пес, все-таки выбрался, я почему-то был в этом уверен.
– А я наоборот думала, что барон сгинет в подземелье.
– Значит тот, кто помог ему выбраться, хорошо знал расположение ходов и лабиринтов. Кто, по-твоему, этот человек?
– У меня есть догадка. Димитр – цыганский вожак сказал, что его люди не смогли догнать двух человек, я предполагаю, что это были Вадаш Гаспар и его слуга Шруз. Выходит, что рейнский палач пробрался в подземелье через склеп и нашел барона. Он знал о существующих лабиринтах, так как не один раз спускался с моим отцом.
– Как он проник в склеп, если вход охраняли пять человек?
– Так же, как и вышел, стража видимо спала.
– Если они взяли в плен моего человека, то вероятно будут его пытать.
– Он может что-то знать о тебе?
– Ничего особенного, если учесть, что меня видели в черной повязке не один десяток, «ощипленных» мною дворян, то это не страшно. Как ты думаешь, Илона, куда они направились?
– Гаспар будет рваться в Пресбург, там он посоветуется со своими людьми и постарается организовать охоту на меня и графа Ласло.
– И на меня, кстати, тоже, теперь он знает, кто оставил ему отметину под глазом.
– У них два пути, один по реке Марош, а другой лежит через Бестерце. Так каким же путем они пойдут?
– Илона, у нас мало людей, сейчас ты должна послать своих к Дубравице, около моста через ущелье будет сбор. Мои гайдуки уже там.
Вашар пошатнулся, и графиня вовремя подхватила его.
– Тебе срочно нужно к лекарю, иначе ты свалишься где-нибудь.
– Да, ты права, мне нужно отлежаться.
– Дай я все-таки посмотрю твою рану.
– Ладно, я согласен, у тебя есть на примете хороший лекарь?
– В деревне, недалеко от замка живет такая старушка, она быстро вылечит тебя.
– Хорошо, мы едем к ней, я только накажу кое-что гайдукам.
Вашар жестом указал старшему из группы приблизиться и отдал распоряжение:
– Двое останутся при мне, ты с остальными поедешь к Гиорджи, передашь ему, что я задержусь ненадолго.
Андор и Илона, спустившись в долину, направили коней шагом в обход замка. Вслед за ними, не отставая, ехали два гайдука.
– Ты позволишь мне остаться с тобой?
– Илона, давай сразу договоримся, ты возьмешь надежных людей и незамедлительно направишь их по обеим дорогам. Осмотрите все придорожные корчмы и постоялые дворы, опросите людей. Гаспару и его сообщнику нужна пища, они обязательно где-нибудь объявятся. Как только я почувствую, что могу сидеть в седле, сразу же подключусь к тебе. Кому принадлежит деревня, в которую мы едем?
– Это мои крепостные.
– А как же в плане дани, кто там собирает налог?
– Как кто? Я и отвечаю за это.
– А турки? Я слышал, что они сами наведываются в твои селения для сбора налогов.
– У меня есть человек, отвечающий за сбор дани, но видимо он не всегда справляется с этим делом, когда меня нет. Я так думаю, что турки, не получив очередной выплаты, сами пытаются собрать налоги.
– Ты уверена, что твоя бабка надежная?
– Ты мне не доверяешь? – в ее голосе проскользнули обидные нотки.
– Илона, не думай так, просто мы с тобой не в лесу живем, кругом люди и желающих получить за мою поимку награду, найдется не мало. Так ты хорошо знаешь эту бабку? Ей можно доверять?
– Не беспокойся, к кому попало, я не повезу тебя. Она живет вместе со своей внучкой, которая помогает ей в знахарском деле. Даже сами дворяне иногда обращаются к старухе, не одного она подняла на ноги после болезни или ранений. Некоторые называют ее ведьмой, может потому что она нелюдимая или за то, что варит разные зелья. Падет скотина на чьем-нибудь дворе – виновата ведьма, прижилась черная кошка в ее доме – значит, злой дух переселился к ней в дом. Крестьяне в деревне доводят сами себя до одури, развешивают на воротах чернобыльник, чтобы отпугнуть бабку-ведьму, но как только случается какая болезнь с их дитем, то лучше знахарки не сыскать во всей округе. К ней и едем. Тебя это устраивает?
– Понимаешь Илона, я не уверен, что могу бороться с болью дальше. Вдруг я потеряю сознание, а мне бы не хотелось, чтобы кто-то увидел мое лицо.
– Ты доверяешь мне?!
– Да.
– Тогда будь спокоен, старуха и девушка, даже если и увидят твое лицо, будут молчать обо всем, что там будет происходить. Андор, ты мне очень дорог и лишиться тебя… – она на миг смолкла. – Для меня это значит, не просто потеря друга…
– Спасибо тебе Илона, я всегда буду помнить об этом.
– Андор, а вдруг когда-нибудь я узнаю твою тайну, это как-то отразится на нашей дальнейшей дружбе?
– Не хочу тебя заранее расстраивать, но если я открою свое истинное имя, многие будут по-настоящему удивлены.
– А я ведь не глупая и догадываюсь, что ты не простой крестьянин, пытающийся поднять людей на вооруженное сопротивление против турок. Имя твоего предшественника до сих пор остается в тайне. Не просто так Трезубец уже много лет оставляет свой «кровавый» след. И заметь, человек, владеющий перстнем, ни разу не ограбил простолюдина, а нападал только на очень состоятельных людей и в том числе турок. Я боюсь за тебя, что когда-нибудь, ты все же попадешься к ним в руки, и тогда твоя тайна сама по себе будет раскрыта. Я хотела бы в тот момент находиться с тобой рядом, чтобы разделить плаху, с которой скатятся наши головы.
– Пусть лучше это будет османский кол, чем меч венгерского или австрийского палача, – улыбнулся болезненно Вашар. Да, Илона, будь ты мужчиной, я бы признал тебя своим лучшим другом или даже братом.
– А разве женщина не может быть близким другом?
– Соратником в делах – конечно, но не в связи между мужчиной и женщиной.
– Значит, ты считаешь, что дружбы между нами не может быть.
– Да, я так думаю. Пока ты не полюбила меня, я мог считать тебя своим другом, но не более.
– А разве дружба и любовь – это не одно и то же. По-моему одно другому не мешает.
– Дружба – это крепкие отношения и общие взгляды, а любовь – глубокое чувство, даже друзьям не дано постичь ее истинных проявлений.
– Но ведь я способна на крепкие отношения и на глубокое чувство, так выходит, что я права – любовь и дружба крепко связаны между собой.
– Господь соединяет сердца влюбленных и складывает их в одно целое и если любовь крепка, то это навеки, я думаю, что только смерть может разъединить их на этой земле. Любовь – вечна, она на небесах вновь соединяет души влюбленных.
– Выходит, что после смерти моя душа встретится с Юстином, ведь мы любили друг друга.
– Да это часть твоей души, и вы обязательно когда-нибудь встретитесь, – это предначертано Богом.
– А на земле? Я ведь тебя люблю – значит, в другой жизни мне придется делить свою душу на две части.
– Я не вечный Илона, ты когда-нибудь встретишь и полюбишь другого мужчину, потому твоей душе суждено будет поделиться еще на одну часть.
– Только не в этой жизни, я не полюблю больше никого так, как люблю тебя. Скажи, Андор, ты хоть чуточку меня любишь? Но не говори только, что мы друзья, и что с твоей стороны, любви не может быть. И не нужно мне объяснять, что ты – разбойник и тебя кругом все ищут.
– Илона, мы ведь уже говорили об этом. Не пытайся разорвать мое сердце на части. Я не принадлежу только себе, пойми и не обижайся. Когда-нибудь ты все узнаешь, но не сейчас…
Конь Вашара слегка споткнулся и встряхнул хозяина, причинив ему боль в плече. Гайдук нагнулся к излучине седла и ухватился обеими руками, чтобы не свалиться на землю. Разговор пришлось прервать. Илона, прижав своего коня к ноге Андора, поддержала его, тут же на помощь подоспели двое гайдуков.
Глава 18. Ханга
Впереди показались крыши домов небольшой деревни, и графиня направила своего коня к самому крайнему.
Пока Андору помогали спуститься с коня, Илона подошла к полуразвалившемуся крыльцу, где ее с поклоном встретила юная девушка, которую звали Ханга. Графиня прошла в убогий домик, указав девушке рукой, чтобы следовала за ней. Входная дверь была низкая, пришлось нагнуться, чтобы переступить порог.
Посреди избы стояла покосившаяся печь, труба которой уходила под крышу. Между стенкой и печью разместились полати. Потолка в доме не было, над головой сразу же находилась двухскатная крыша, покрытая снаружи тростником и соломой. По стенам были развешаны пучки трав и растений, видимо собранные хозяевами для последующего отвара. Слева за дверью стояла большая кадка с водой, а в углу разместился стол с двумя скамейками. Пройдя по земляному полу, Илона увидела у маленького окошка, сидящую старушку. Урсула, узнав графиню, улыбнулась беззубым ртом. Ее седые волосы выбились из-под платка. Ханга подошла к бабке и, улыбаясь, прижалась к ней.
Как только Илона вошла в избу, сразу стало понятно, что ей здесь рады. Хоть изредка, но госпожа бывала в деревне и постоянно заглядывала к старушке и ее внучке. Илона знала, что Ханга не была ее родной внучкой, но старалась не выдавать девушке тайну. В деревне, злые языки поговаривали, что девушка была подкинута старой бабке еще младенцем и, что сам дьявол приложил к этому руку. Но в действительности дело обстояло так: четырнадцать лет назад, граф Жомбор и его дочь Ребека, тайно возвращаясь из Польши, столкнулись с обозом турок, везущих на телегах награбленное имущество. Охрана графа была одета в мундиры польских кавалеристов, и потому им не пришлось скрывать от турок, что они мадьярские воины. Граф всегда относился жестоко к захватчикам и на этот раз не помиловал отряд врага. Они изрубили саблями и перекололи пиками турок, а пленных мужчин и женщин с детьми, отпустили восвояси. Пожилая женщина протянула сверток графу, умоляя забрать то, что в нем находилось. Когда развернули тряпки, то увидели дите-девочку, которой не было еще и шести месяцев. Она не плакала, а оглядывала людей своими светлыми глазками, из-под платка просматривались белые волосы.
Положение, в котором пребывали граф и его дочь, не давало возможности приютить бедное дитя, но Ребека вспомнила об одной старухе-знахарке, живущей в деревне. Турки убили у нее дочь, а маленькую внучку угнали в полон. Вот так попала Ханга к старухе и стала ее внучкой. Откуда она взялась, у кого забрали ее турки, никто не мог сказать. Все, что было при ребенке – это висевший на ее шее серебряный медальон, в центре которого был изображен круглый щит и рука с мечом, видимо басурманам было не до осмотра ребенка, и медальон остался незамеченным.
Ребека отнесла девочку к старухе и, дав ей денег, попросила присмотреть за ней. Вскоре граф Жомбор был убит, а графиня долгое время скрывалась и только изредка навещала принадлежавшую ей деревню.
– Бабка Урсула, я вижу, у вас тут ничего не меняется, как были «хоромы», так и остались, – обратилась Илона с шуткой к старухе.
– А что нам еще нужно, вода есть, краюха хлеба тоже, что Бог пошлет – тому и рады. А ты – госпожа, я слышала, вернулась в замок. Э-хе-хе, как же тебе удалось выкорчевать оттуда нечисть басурманскую.
– Сама не знаю, видимо и мне Бог помог, – улыбнулась графиня, – ну, а ты Ханга, как поживаешь? Наверно женихи табунами вьются вокруг тебя, смотри, в какую красавицу превратилась.
Девушка смущенно заулыбалась, но ничего не ответила.
Их разговор был прерван появлением гайдуков. Едва протиснувшиеся в двери и поддерживая Вашара, они завели его в избу. Бабка вскочила с лавки и, всплеснув руками, указала на полати. Илона кивнула вошедшим людям на дверь. Мужчины, положив бережно Андора на спину, вышли во двор.
– Бабка Урсула, этого воина необходимо вылечить, он ранен в левое плечо. Я не повезла его к себе замок, ему нужна твоя помощь. Скажу вам с Хангой одно, никто не должен видеть его лицо. Двое гайдуков разместятся во дворе под навесом и будут охранять его днем и ночью. Едой и всем необходимым, я вас обеспечу. Подними его на ноги, чем быстрее, тем лучше. Я буду навещать вас каждый день. Что скажешь?
– Взгляну на рану, тогда и скажу, а пока я только вижу, что он вот-вот в беспамятство впадет. Дочка, – обратилась она к Ханге, – разожги во дворе огонь и поставь казанок с водой. А ты госпожа, пока побудь со мной. Илона села на лавку к окну, а старуха принялась стягивать с Андора одежду.
– Ай-яй-яй! – запричитала Урсула, – это где ж тебя родимый так угораздило. – Она осторожно освободила от повязки воспаленную рану, осмотрев ее, покачала головой, – жар у него сильный, как бы чего недоброго не приключилось.
Встревоженная ее словами Илона, поднялась и подошла вплотную к полатям.
– Заражение?!
– Поправлю руку, напою снадобьями, к утру будет видно, а пока госпожа, я должна остаться с ним одна. Не мешай. Иди с Богом, завтра приедешь.
– Хорошо бабка Урсула, я пришлю человека, он привезет все, что нужно. Повязку с лица пока не снимай и помни, чтобы никто в этой деревне не узнал, что у тебя кого-то прячут.
Читать бесплатно другие книги:
