Тайный код китайского кунфу Маслов Алексей

Два последних века привнесли в китайскую культуру много изменений: здесь и ломка многих политических традиций, разрушение мистических и эзотерических школ, несколько крупнейших восстаний, переосмысление практически всех культурных стереотипов. Но нам в этой эпохе интересно другое — это было время бурного расцвета стилей, школ, направлений. Практически каждая деревня имела «свой» стиль ушу, правда, без названия и зачастую без ясной истории. Другие же школы ушу, возникавшие в недрах тайных обществ и тайных религиозных сект, выглядели в глазах китайцев более «респектабельно» — они имели свои генеалогические книги, причем, следуя им, родовое древо стиля могло восходить едва ли не к самому Бодхидхарме, как это, например, случилось со стилем синъицюань.

Сам ценностный характер культуры Китая предполагал два пути развития таких школ: они либо умирали уже во втором поколении или, наоборот, разрастались до целых «учений», консервировались и обрастали сложной историей и даже своей терминологией.

Школ насчитывались тысячи — деревенских, уездных, армейских. В них состояло от двух-трех человек до нескольких сотен. Они были светскими и закрытыми локальными, малоприметными и общеизвестными, слава о которых доходила до императорского двора. Даже о малой толике их рассказать невозможно, одно лишь перечисление таких школ заняло бы несколько десятков страниц. Причем речь идет лишь о тех, которые сохранились в истории и не угасли через десять-двадцать лет! Поэтому наш дальнейший рассказ — лишь о наиболее крупных школах, переросших в полноценные стили и отразивших общие тенденции развития ушу в ту эпоху.

Все это — судьбы живых, реальных людей, необычность жизни которых оттеняется обыденностью обстановки того времени: сотни бедных деревень в уездах, забота о хлебе насущном, запреты на тайные общества, где проходили тренировки, массы шарлатанов и площадных фокусников. Необычность мастеров поражала даже современников, порой они не укладывались в рамки китайской действительности, грешившей чудесами и не отвергавшей никакой чудесности. Не случайно одного прозвали Священным Безумцем, другого именовали Чудесным Кулаком, третьего — Волшебной Ладонью, четвертого — Магической Ногой.

Большинство стилей того времени носило чисто локальный характер. Крайне редко они распространялись в двух-трех провинциях, обычно же не выходили за рамки нескольких уездов. Сегодня таких «уездных» стилей насчитывается несколько сот. В конце XVIII в. и в XIX в. мы наблюдаем колоссальный рост числа таких уездных школ, порой кажется, что за каких-то несколько десятилетий в середине XIX века возникло несколько сот новых стилей. Правда, такое впечатление ошибочно: стили существовали и раньше, но, во-первых, как мы уже отмечали, большинство из них не имело названия, и, соответственно, идентифицировать их было невозможно, а во-вторых, многие из них считались «тайными». Связаны такие школы были с религиозными сектами и тайными обществами, нередко новые стили даже принимали на себя названия тех сект, в которых они зародились, например, «Врата трех учений», «Кулак “Белого лотоса”». Но десакрализация культуры, потеря эзотерической направленности в воспитании последователей (хотя ореол тайности остался и сохраняется во многих деревнях до сих пор) привели к тому, что эти школы вышли на поверхность. Естественно, это привело к их быстрому численному росту и распространению на соседние области, так как пока они находились в закрытом состоянии, в их недрах возникли столь изощренные и эффективные методики воспитания и тренировки, что даже армейские инструкторы признали их преимущество над официальными системами подготовки.

Наиболее ценными оказались в этот момент не те стили, которые получили официальную поддержку, например, тайцзицюань, но школы, созданные безвестными деревенскими мастерами — мистиками, гадателями, бродячими даосами, буддийскими проповедниками-сектантами. Итак, наступил истинный расцвет китайского ушу, точнее, не столько расцвет, сколько проявление тех глубинных, затаенных способов тренировки и воспитания, которые уже несколько веков отрабатывались в закрытых школах. На картине китайской культуры выступил полный абрис всей системы ушу.

Многие шаолиньские стили претерпели большие изменения по сравнению со своим первостилем, причем особо бурно этот процесс шел именно в XVIII–XIX веках. Одним из таких направлений, генетически и легендарно вышедшим из шао-линьцюань, а практически полностью утратившим с ним всякую связь, стал стиль мицзунцюань, название которого можно перевести по-разному: «Потерянный след», «Тайный след», «Запутанный исток». Он сочетал очень сложную геометрию движений с многоступенчатой системой мягкого и жесткого цигун.

Мицзунцюань до сих пор является одним из самых закрытых направлений ушу, сохраняемых в узких школах. Лишь однажды он «вышел на поверхность», когда в 1909 году патриарх мицзунцюань Хо Юаньцзя создал в Шанхае Ассоциацию Чистых боевых искусств Цзинъу, в рамках которой стиль практикуется до сих пор. Все традиции ушу присутствуют в мицзунцюань в предельно концентрированном виде. Прежде всего, этот стиль не имеет письменной передачи, нет записанной кодифицированной техники, все передается изустно, вплоть до речитативов.

Легенд о возникновении стиля немало, и все они так или иначе связывают мицзунцюань с Шаолиньским монастырем. По одной из версий, в начале XII века в провинции Хэбэй жил известный мастер боевых искусств Лу Цзюньи, который работал охранником в богатых домах. Хотя он и считался самым сильным человеком в округе, Лу Цзюньи однажды решил вновь отправиться в обучение и пришел в Шаолиньский монастырь, где провел в упорных тренировках три года. Стиль, которым он занимался, сам Лу называл «шэныдоань» («Священный кулак»), подчеркивая тем самым особый характер монастырской кулачной традиции. Когда Лу вновь вернулся в родные места, немало отменных бойцов, прослышав о нем, приходили помериться с ним силой, но все без исключения были побеждены. Стали распространяться слухи, что сильнее Лу Цзюньи во всем Хэбэе никого нет. Десятки людей просили взять их в ученики, но получали бесповоротный и решительный отказ. С большинством из них Лу Цзюньи вообще не разговаривал — сразу выставлял за дверь.

Однажды во время сбора осеннего урожая Лу Цзюньи нанял десяток крепких парней для помощи, но они работали столь вяло, что он всех их выгнал, кроме одного. Последний парень чем-то понравился уже пожилому Лу и его семье. Он был услужлив, расторопен, неизменно вежлив. Никто не знал, что этим пареньком был известный мастер боевых искусств Янь Цин. Прослышав о бойцовских подвигах Лу Цзюньи и зная, что он не берет учеников, Янь Цин тайно покинул родные места и пошел в слуги к известному бойцу. В течение трех лет, работая неприметным слугой, он наблюдал за тренировками Лу и, сам будучи прекрасным знатоком ушу, перенимал без всяких объяснений и разрешения «Священный кулак».

Фигура Янь Цина во многом загадочна и, вероятно, собирательна. Янь Цин, чье имя переводится как Молодая Ласточка, был одним из самых известных героев народной традиции. Его стиль, названный «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань), изучали разбойники, чьи подвиги описаны в романе «Речные заводи». Бойцовские качества самого Янь Цина были столь отменны, что его прозвали Сотрясающим Реки И Озера.

Янь Цин (справа)

Никто бы и не узнал о том, что столь известная личность, презрев все условности, пошла в простые слуги, если бы не один случай. Однажды, как рассказывает предание, когда Лу Цзюньи ушел по делам, Янь Цин сумел обратить в бегство двенадцать разбойников, пытавшихся проникнуть в дом. Сделал он это удивительно просто: не вступая в схватку, лишь продемонстрировал несколько движений из первого комплекса «Священного кулака». Этого оказалось вполне достаточно, чтобы бандиты бросились наутек. К тому же они были уверены, что у Лу Цзюньи нет учеников, и тем неожиданнее показались им мастерские удары простого слуги.

Когда соседи рассказали Лу Цзюньи об этой истории, и он узнал, кем был его скромный слуга, мастер был искренне тронут. Он много слышал о славе Янь Цина и сумел по достоинству оценить его стремление к ученичеству. После этого Лу стал активно обучать Янь Цина и назначил его своим официальным преемником. На основе всей той техники, которую продемонстрировал ему Лу Цзюньи, Янь Цин создал собственный стиль, который так и стал называться — «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань).[191]

Яньцинцюань

Однажды Лу Цзюньи вместе со своим слугой по каким-то причинам ушел из родных мест в горы Ляньшанъбо к «веселым молодцам», большинство из которых были недурными знатоками ушу. Но Лу Цзюньи не понравился этот разбойничий мир, и он вернулся в деревню. Янь Цин же остался в братстве и даже занял почетное место инструктора по ушу. Несмотря на многочисленные просьбы рассказать, как называется его удивительный стиль, Янь Цин неизменно отмалчивался, считая, вероятно, неэтичным рассказывать, как он сам ему научился. Отсюда же и произошло первое название стиля, данное разбойниками, — «Запутанный исток».

Янь Цин прославился многими славными делами. Однажды, возвращаясь в горы Ляньшаньбо, он был выслежен императорскими шпионами, и за ним была послана погоня. Заметив преследование, Янь Цин прибегнул к одной из своих многочисленных хитростей — начал двигаться спиной вперед, а руками заметал свои следы на снегу. Императорский отряд сбился с дороги, а Янь Цин благополучно вернулся в горы, даже не прибегнув к кулачному искусству, доказав, что поединок можно выиграть без одного удара. Эта история стала поводом для возникновения еще одного названия стиля, которое звучит так же, как и предыдущее, но записывается другими иероглифами — «Потерянный след». Так как все рассказы про этот стиль передавались устно, то, естественно, произошло совмещение нескольких смыслов в одном.

Янь Цин уходит от удара

В мицзунцюань все передвижения выполняются по чрезвычайно сложной траектории с многочисленными разворотами и изменениями уровня атаки, что позволяет полностью запутать противника. Одна из версий так объясняет эту сложность переходов и их связь с «внутренним искусством». В конце VIII века одному из монахов Шаолиньского монастыря довелось наблюдать бой нескольких больших обезьян — горилл или гиббонов. Среди них выделялся старый самец, в запутанных передвижениях которого чувствовалось настоящее «внутреннее искусство», идущее от самой природы. Монах, вернувшись в монастырь, на основе своих наблюдений разработал особые методы передвижения и способы их отработки, а мицзунцюань благодаря этой истории получил еще одно название — юаньхоуцюань (стиль человекообразной обезьяны).

Однако все это — не более чем легенды, старательно передаваемые во всех школах мицзунцюань. Действительно, исток стиля настолько запутан, что невозможно сказать даже, в какой провинции он возник. Достоверно известно лишь то, что стиль связан с ранней шаолиньской техникой, вся работа руками и стойки повторяют шаолиньцюань, хотя в мицзунцюань они значительно сложнее и разнообразнее. Вероятнее всего, реальным создателем стиля и «связующим звеном» между мицзунцюань и шаолиньцюань стал выходец из уезда Тайань провинции Шаньдун Сунь Тун (XIX век). По-разному рассказывают, где он постигал ушу. Наиболее популярны истории о том, что Сунь Тун изучал мицзунцюань (уже созданный к тому времени) в стенах Шаолиньского монастыря более десяти лет.

Другие же утверждают, что Сунь Тун был долгое время учеником народного мастера по фамилии Чжан. Закончив обучение, он долгое время странствовал по Китаю, пока не нашел приют в уезде Саньсянь провинции Хэбэй, известном сегодня своими мастерами ушу. Самой знаменитой школой в этой местности считалась школа мастера Чэнь Шаня, у нее было немало поклонников и последователей. Сунь Тун не стал соперничать с уже известной школой и вообще долгое время никак не проявлял себя, так что никто из жителей деревни не знал, что рядом с ними живет один из немногих носителей тайного стиля мицзунцюань.

Наконец Сунь Тун решил начать набор учеников в школу. Их было немного, кто-то оказался недостоин, кто-то не выдержал первых месяцев тренировок. Дабы облегчить последователям изучение невероятно сложного стиля, сам Сунь Тун разделил его на несколько направлений, при этом лишь двум-трем ученикам он передал школу целиком. Среди них был некий Хо Эньсы, отец одного из самых знаменитых мастеров за всю историю Китая Хо Юаньцзя.

Разделив преподавание на несколько направлений, Сунь Тун положил начало двум отдельным стилям. Первый носил название «яньцинцюань» («Кулак Янь Цина»), второй был собственно мицзунцюань. Яньцинцюань распространился из Хэбэя на Шаньдун и привился там среди многочисленных тайных обществ, членов которых окрыляло имя знаменитого разбойника Янь Цина. Позже на основе этого стиля сложилось направление, отличное от того, которое преподавал Сунь Тун, называвшееся «яньцин шэньчун» («Священный удар Янь Цина»).

В районе Тяньцзини яньцинцюань слился со стилем бафаньцюань («Восемь вращений»), который сейчас более известен под названием «юэши ляньцюань» («Связки кулачного искусства семьи Юэ»). Слившись, они получили общее название «яньцинцунь бафань» («Восемь вращений Янь Цина»).

Яньцинцюань был значительно проще, чем мицзунцюань, делал больший упор на внешнюю силу, мощные рубящие блоки предплечьями, удары ребром кулака, тяжелые подсечки, способные перебить ногу противника.

Вероятно, мицзунцюань еще долго бы оставался «стилем за закрытыми дверями», если бы не деятельность одного из самых блестящих мастеров ушу Хо Юаньцзя (1868–1909), прозванного «первым бойцом в Поднебесной» и Желтолицым Тигром. Эта фигура во многом остается загадочной и легендарной, хотя и жил он не так давно. Загадками окутаны обстоятельства его смерти, до сих пор не опубликованы его «тайные речения», записанные учениками и хранящиеся в большом секрете. За сорок с небольшим лет своей жизни он не только сумел снискать себе славу блестящего бойца, равную которой практически никто не имел, но и проявил себя прекрасным организатором, создав первое в мире официальное учебное заведение, а позже организацию по комплексному изучению боевых искусств — Ассоциацию Чистых боевых искусств Цзинъу.

Хо Юаньцзя, неся в себе целостное традиционное понимание смысла ушу, был представителем уже новой формации ушуистов. Он интуитивно понял тот путь, которым можно сохранить глубинное содержание ушу и защитить его от толп профанирующих «мастеров», бездуховных любителей и падких на все восточное иностранцев. Хо совместил традиционное осмысление ушу с новыми формами его преподавания. Его подход был действительно реформаторским, поскольку надо было найти золотую середину между закрытой формой школы, где ушу находилось в предельно концентрированном виде Учения, и массовым преподаванием.

Хо Юаньцзя испытал немало трудностей на пути достижения мастерства, что, вероятно, заставило его еще больше ценить ту драгоценность, которая была ему передана. Он являлся вторым сыном мастера Хо Эньсы — того, что учился у самого Сунь Туна. Именно Хо Эньсы был назван преемником мицзунцюань. Семейство Хо представляло собой большой клан и жило в деревушке Сяонаньхэ (Малая Южная Речушка), что в уезде Цзиньхай, который сегодня уже стал пригородом Тяньцзини. Хо были крупными торговцами и содержали большое производство лекарственных препаратов. Все это, однако, ничуть не мешало Хо Эньсы регулярно практиковать ушу и преподавать стиль членам своей семьи на поляне в финиковой роще.

От рождения Хо Юаньцзя был невысок ростом, слаб, крайне болезнен. Из-за этого он становился предметом частых насмешек односельчан, и никто не воспринимал его всерьез как будущего бойца. Более того, отец, решив, что тяжелые занятия ушу могут лишь повредить слабому здоровью сына, прямо заявил, что не будет обучать его. Хо Эньсы должен был передать школу, и ему нужны были гарантии того, что его преемник будет в силах понести ее дальше. Таким образом, Хо Юаньцзя была уготована карьера торговца или мелкого чиновника, благо он был неплохо образован и хорошо разбирался даже в классических текстах.

Поэтому отец предписал Хо Юаньцзя «изучать гражданское, но не заниматься военным». Но все же тяга Хо Юаньцзя к ушу была столь велика, что начиная с двенадцати лет он тайно наблюдал за тренировками своих братьев, которые проводил сам Хо Эньсы. Прием за приемом, принцип за принципом он осваивал по ночам, когда все спали, или в укромном месте. Тренируясь без партнера, Хо Юаньцзя научился любое движение выполнять так, будто перед ним стоит настоящий противник.

Никто бы не узнал о тайных тренировках Хо Юаньцзя, если бы не примечательный случай. Однажды в деревню Сяонаньхэ пришел странствующий монах-усэн и бросил вызов семье Хо. Хо Эньсы попросил своих лучших учеников продемонстрировать комплекс мицзунцюань. Посмотрев на его выполнение, монах презрительно бросил: «Вы — мокрицы на дне колодца. Разве вы не знаете, кто первый мастер в Поднебесной?!» Уязвленный Хо Эньсы приказал своему сыну Хо Эньлю, считавшемуся лучшим бойцом, подняться на помост для поединка с монахом, но, увы, через несколько мгновений Хо Эньлю был повержен. Уже немолодой Хо Эньсы решил сам выйти на бой, но в этот момент, растолкав толпу, на помост выскочил Хо Юаньцзя и встал перед монахом. Отец, думая, что сын не разбирается даже в основах боя, хотел остановить его, но было уже поздно — схватка началась. Хо Юаньцзя атаковал монаха смело и решительно, по всем правилам мицзунцюань. Сначала он провел удар ребром ладони в шею, затем, сделав несколько обманных движений и окончательно запутав противника необычными передвижениями, захватил одежду и, высоко подняв монаха над помостом, провел бросок «Император поднимает треножник». Упав, монах тотчас вскочил, но вновь был сбит с ног мощной подсечкой. Ему пришлось признать себя побежденным.[192]

После этого случая Хо Эньсы счел своего второго сына достойным преемником и передал ему школу. Став в будущем известным мастером, Хо Юаньцзя подошел к передаче школы еще строже, чем его отец. Лишь двух учеников, Лю Чжэндуна и Цао Ханьцзе, он назвал своими преемниками. Оба они неоднократно поднимались на помост для боев, и никому не удалось одержать над ними победу. О великом и во многом таинственном Хо Юаньцзя нам придется еще не раз услышать в нашем дальнейшем повествовании.

В середине XIX века намечается еще одно интересное явление в боевых искусствах — начинают создаваться мегастили, т. е. стили, которые возникают на основе непротиворечивого слияния сразу нескольких крупных направлений. Они не просто механически складываются между собой, но взаимоинтегрируются в единое тело. Именно таким образом возникает один из самых известных мегастилей — тунбэйцюань («Стиль сквозной подготовки»). Его важнейшими составными частями стали бацзицюань («Стиль восьми пределов»), пигуацюань («Рубящий кулак»), фаньцзыцюань («Крутящийся кулак») и чоцзяо («Пронзающие ноги»). Чуть позже в него влился и известный стиль танланцюань (стиль богомола). Все эти стили до того, как сплестись в единый клубок, имели глубокую историю и до сих пор чаще всего практикуются отдельно как абсолютно самостоятельные направления.

Но судьба распорядилась так, что в ряде районов, например, в уездах Яньшань и Цайсянь провинции Хэбэй, эти стили изучались в одних и тех же школах. В 20—40-е годы XVIII века в уезде Цайсянь стал широко известен мастер Бо Вэньсюэ. Знал он хорошо и пигуацюань, и бацзицюань. Человек весьма образованный и неординарный (не случайно его имя означало: Постигающий Письмена), он служил в книгохранилище уезда Яньшань, которое в то время выполняло и функции учебного центра, или школы. Следуя древним традициям, Бо Вэньсюэ разделил своих учеников на две группы — «военную» и «гражданскую». (Интересно, не сказалось ли здесь влияние тайных обществ, активно действовавших в ту эпоху в этой местности, которые также разделяли свои учебные группы на две эти категории?) Примечательно, что на первых порах его последователи обучались не столько боевым искусствам, сколько определенным нормам «здоровой жизни», характерным для ряда сектантских объединений, например, они не ели мясной пищи, придерживались неизменной скромности и разумного аскетизма. Многим это казалось несколько странным, потому что в ту эпоху правила в школах ушу стали более либеральны и демократичны, но все же Бо строго придерживался традиции. Так или иначе, через несколько лет Бо сумел воспитать целую плеяду «боевых талантов», как их называли современники, среди них — знаменитые впоследствии Ли Юньбяо, Сяо Хэчэн, у которых учились в свою очередь Хуан Линьбяо и Юй Баолу. «Ученики и ученики учеников» всегда держались вместе; в какие бы уголки Китая ни заносила их судьба, они продолжали поддерживать тесные контакты, обменивались письмами, по возможности старались чаще встречаться и тренироваться вместе. Естественно, что благодаря этому стиль не распылялся, а оставался в виде стройной школы, хотя в ту эпоху резко проявилась тенденция раздувания традиционных школ и превращения их в массовые секции.

Бо Вэньсюэ слыл большим знатоком неоконфуцианской философии, много сделавшей для сведения воедино буддизма, конфуцианства и даосизма. Поэтому нас не удивит тот принцип, который он положил в основу преподаваемой им системы: «Когда всепронизывающий дух достигает изменений, то тысячи методов подготовки сходятся к единому». Как здесь не вспомнить неоконфуцианскую параллель: «Когда дух целостен, а сердце спокойно, то все учения — конфуцианство, буддизм, даосизм — сходятся воедино». Фактически, он провозглашает древнюю идею единства всех стилей внутри просветленного духа. Благодаря этому принципу единства стиль получил название «Стиль комплексной подготовки», или «Стиль сквозной подготовки».

Эту же идею универсализма тренировки подтвердил и другой лозунг стиля, проповедь которого традиция также относит к Бо Вэньсюэ: «Взаимопроникновение принципа (т. е. внутренних принципов кулачного искусства. — А. М.) и образов (т. е. конкретных форм и приемов. — А. М.); при этом основа (укрепление тела. — А. М.) и ее функция (боевое применение. — А. М.) пестуются в неразделимой целостности».

Мы уже говорили, что Бо Вэньсюэ был строго традиционен и непосредственно связан с мистической культурой закрытых религиозных сект. Свой стиль он рассматривал скорее как одно из учений, нежели как еще один стиль боевых искусств, которые десятками насчитывались в его родном уезде. Поэтому широкой проповеди своих идей он не вел, а общался лишь с ближайшими учениками, в частности с Ли Юньбяо, ставшим вскоре патриархом стиля, а точнее — еретической секты, основой которой был стиль (и одновременно учение!) тунбэйцюань. Полное написание названия стиля запрещалось называть всем, кроме мастеров высшего посвящения. Хитроумный Ли Юньбяо стал для всех членов секты называть его «тунбицюань» («Стиль проникающих рук») или омофоничным «тунбэйцюань» («Стиль ударов через спину»). Тонкость заключалась в том, что тунбицюань действительно преподавался в тех же местностях вполне открыто и был весьма популярен. Хотя стили сильно различались, в их базовой подготовке было немало общего, благо и происходили они из одной провинции. Поэтому большинство профанов такой «подмены» не замечали, а государственные чиновники, регулярно отслеживавшие рост тайных сект, в основном не подозревали, что кроется за общеизвестным и «безобидным» стилем тунбицюань.

Но вот наконец «патра и ряса» стиля переходят к людям, ставшим одними из самых заметных фигур в китайском ушу нового времени — к братьям-мусульманам Ма Иньту и Ма Фэнту. Именно в пору их деятельности в тунбэйцюань влились такие стили как чоцзяо, фаньцзыцюань и ряд других. Вскоре тунбэйцюань превратился фактически в их семейную школу, поэтому его сегодня именуют «маши уи» (боевое искусство клана Ма) или «мацзяцюань» (стиль семьи Ма).

Итак, посмотрим, откуда же вышли составляющие одного из самых крупных мегастилей традиционного Китая.

Древняя система генерала Ци Цзигуана ветвилась, приобретая самые разнообразные формы. Не будет большим преувеличением сказать, что именно «32 позиции кулачного искусства» лежат в основе доброй половины северных боевых искусств Китая. Кстати, обратим внимание на факт, который практически полностью игнорируют последователи боевых искусств: столь широко известные шаолиньские системы повлияли на развитие ушу значительно меньше, чем армейские способы боя. Одним из таких стилей, вышедших из недр армейского ушу и вошедших в направление тунбэйцюань, стал бацзицюанъ — «Стиль восьми пределов».

Тунбицюань

При дотошном анализе «Трактата о кулачном бое» Ци Цзигуана мы можем обнаружить, что знаменитый воин уже употреблял такое название бацзицюань, правда, использовал для его написания другие иероглифы — омофоны.[193] Само же название стиля связано с древнейшими мистическими и космогоническими представлениями китайцев о мироздании. В известном даосском трактате «Хуайнань-цзы» («Мудрецы с горы Хуайнань») всераскинутость и безграничность мира описывалась следующим образом: «За пределами девяти малых областей чжоу лежат восемь великих областей юй, за пределами восьми больших областей юй лежат восемь великих областей хун, а за восемью областями хун простираются восемь пределов». Таким образом, вся Поднебесная представлялась концентрическим квадратом, в центре которого, естественно, находились китайцы со своим правителем, испускающие благую мощь на все соседние области. Мощь эта непосредственно выражалась через воздействие культуры, в привнесении ритуальной стройности в звериную необузданность и хаос мира. Дальше от центра жили «ближние» и «дальние» варвары, суть которых — звери и нелюди, причем о конкретном виде последних китайцы могли и не знать, но лишь предполагали, что они находятся «где-то там» и, безусловно, должны подчиняться окультуривающему воздействию Срединной Империи. Чем дальше от центра, тем больше ослабевали окультуривающие силы, где даже «начала инь и ян находились в дисгармонии».

Ма Фэнту

Но существовали еще и «восемь пределов» — символ абсолютной и непостижимо грандиозной удаленности от центра, прообраз даосской безграничности вселенной, где даже сама культура подходит к своему пределу, не распространяясь дальше, но обращаясь сама в себя. Здесь географическое понятие предела как чрезвычайной отдаленности сливается с понятием предела как сущностной характеристики «исчерпания» мира, всякой культурной формы и помысла вообще. Именно к такой всераскинутости сознания вплоть до пределов как сущностного мира, так и метафизической реальности и взывал стиль бацзицюань.

Стиль иногда именовали также «каймэнь бацзицюань» («Стиль восьми пределов открытых врат»). «Открыванием врат» в бацзицюань считают шесть базовых блоков, позволяющих сразу же перейти к контратаке.

Бацзицюань

Сегодня бацзицюань — один из немногих стилей реального боя, дошедших почти в неизменном виде до наших дней: короткие резкие передвижения, такой же короткий, но очень мощный выброс силы, обычно сопровождаемый небольшим подскоком с притопыванием. Это же короткое передвижение используется для удара противника в голень или стопу. В древности бацзи позволял вести поединок даже в тяжелых одеждах и в монашеском одеянии, так как не требовал ни высоких ударов ногами, ни каких-то сложных показных элементов. Используются в основном удары кулаками и ладонями, быстрые изменения уровней атаки, например, удары в пах из положения полуприседа и рубящие удары ребрами ладоней в шею. Особенно широко в атаке применяются «колющие» удары локтем с одновременным блоком, с подскока наносимые в шею или переносицу. Они стали едва ли не «визитной карточкой» бацзицюань.

Базовая техника основывается на принципе короткого удара (дуаньда), а техника типа «длинный кулак» (чанцюань) выступает в бацзи в качестве вспомогательного элемента. Стержень стиля — шесть базовых блоков («раскрытие врат») и шесть «больших приемов» (дачжао), всего же используются 48 типов блоков и 64 классических удара руками — весьма впечатляющий арсенал для традиционного стиля ушу. Основное требование такое: «Медленно ставь блок, быстро наноси удар, стремительно выполняй прием». Это требование и придает характерный рисунок комплексам бацзицюань, которые нельзя перепутать ни с одним другим стилем, — своеобразный медленный «разгон» в виде блока и очень быстрый, мощный, короткий удар с подскоком. При этом используются крики «Тин!» и «Хэ!» Удары исходят из поясницы, или, как говорят сами носители бацзицюань, «от позвоночника», который служит осью вращения всего корпуса. Поэтому самым сложным элементом здесь считается филигранная работа корпусом — резкие наклоны, свободные вращения, уклоны назад, рывки вперед.

Существует здесь и богатая работа с оружием, основанная на тех же принципах, например, комплексы «Копье шести взаимосоответствий», «Связки с прямым мечом цзянь», «Меч восьми пределов», большинство из которых базируется на коротких «прицельных уколах» в горло, пах и сердце противника.

По легендам, бацзицюань был создан то ли неким даосом по фамилии Лай из провинции Хэбэй, то ли буддийским монахом Чжан Юэшанем из монастыря в провинции Хэнань. Именно благодаря имени монаха бацзицюань получил позже свое полное название «Юэшань бацзицюань» («Стиль восьми пределов Юэшаня»). В любом случае, ранняя история бацзицюань покрыта мраком и, как это принято в мифологии ушу, легендарно связана со святыми людьми — будь то даосы или буддисты.

Но и реальный создатель бацзицюань мусульманин У Чжун, по рассказам, был не менее замечательной личностью, чем его легендарные первопредки. Родился он в начале 60-х годов XVII века в уезде Цинсянь провинции Хэбэй и был простым деревенским парнем, ничем не выделявшимся из толпы сорванцов из бедных семей севера Китая. Но вскоре его семья, совсем разорившись, решила попытать счастья на новом месте. Правда, на дальний переезд денег не хватило, и они перебираются в соседний уезд Цансянь в деревню Мэнцунь. Там У Чжун и начинает заниматься боевыми искусствами. Предпочитал он не кулачный бой, а упражнения с копьем — наиболее эффективным оружием того времени. Как свидетельствует его жизнеописание, У Чжун с детства «был не по годам умен, а к своему совершеннолетию по отваге и силе превосходил многих, с усердием изучал книги, постигал и боевые искусства, тренировался с рассвета до поздней ночи, не делая перерыва ни в холод, ни в жару».[194]

Он уже считал себя неплохим бойцом, когда с ним произошла весьма примечательная история. Она известна в нескольких версиях, большинство которых символизирует встречу талантливого ученика — «зажженного светильника» — с Мистическим Учителем, к тому же анонимным, служащим универсальным воплощением священного мастерства. Расскажем одну из легенд, до сих пор ходящих в тех местах.

Однажды У Чжун был занят тем, что терпеливо объяснял своим ученикам 108 приемов боя с копьем (по другим версиям — с мечом). В этот момент на дороге появился старик-даос. Старик долго и со все нарастающим удивлением слушал речи У Чжуна и в конце концов сказал: «Мне кажется, что всеми этими приемами боя с копьем ты пользоваться все же не умеешь. Твои речи более умелы, чем твое боевое мастерство». Естественно, что после такого обращения уязвленный в присутствии учеников У Чжун предложил старику помериться силами на копьях. Уже через несколько мгновений схватки У Чжун понял, что его поспешность при вызове на поединок безвестного старца была необдуманной, столь удивительным оказалось мастерство старика-даоса и столь сильно он превосходил молодого и крепкого «мастера» У Чжуна. Исход поединка был предрешен. У Чжун хотя и был в те времена заносчив, но не был глуп и предложил остановить бой. Как только копья были опущены, ошеломленный У Чжун спросил: «Что это за школа владения копьем?» И услышал в ответ: «Копье Единого!» Пораженный необычайным мастерством, У Чжун уговорил старика поселиться у него в доме, прекратил сам всякое преподавание и стал прилежным учеником, начав свой путь в боевых искусствах с чистого листа.

Но сколько ни спрашивал У Чжун, как зовут старика, тот ничего не отвечал. Загадочный старец показал У Чжуну стиль бацзицюань и бой с «копьем шести соответствий». (От него же пошел и стиль «внутренней семьи» синъицюань.) Стоило старику начать рассказывать об ушу, и У Чжун «слышал то, что ему не приходилось слышать раньше; стоило тому начать демонстрировать технику боя, и У Чжун видел то, что ему не приходилось еще видеть».

Так прошел десяток лет. Однажды даос сообщил У Чжуну: «Ты уже полностью постиг мое искусство, и я могу умереть». У Чжун, беззвучно заплакав, обратился к учителю: «В течение стольких лет вы были столь добры ко мне, а я, к своему стыду, даже не знаю вашего имени!» Учитель великодушно ответил: «Для всех учеников я известен по фамилии Лай».[195] Сколь много значило для китайского последователя ушу точное имя учителя, которое передавалось как «тайная традиция», ибо символизировало приобщение к школе ушу и связывало древнюю святость с сегодняшним днем!

В период обучения даос показал У Чжуну и древние ханьские обычаи, в которых тот не очень разбирался, будучи мусульманином. По одной из версий, У Чжун похоронил мастера, следуя ханьским погребальным ритуалам. А по другой — таинственный даос ушел «в никуда», повторив традицию Лао-цзы и Бодхидхармы. Фактически, даос Лай перевоплотился в своего ученика У Чжуна.

Существует и другая легенда, по которой У Чжун обучался у Чжан Юэшаня, настоятеля буддийского храма Юэшаньсы («Монастырь горных пиков»), что в провинции Хэнань. Настоятель чаньского монастыря отличался необузданным нравом, но при этом был блестящим знатоком боя с монашеским посохом. Как-то его обитель сгорела дотла, и он стал странствующим монахом. Однажды, придя в родную деревню У Чжуна, Чжан увидел, как тот наставляет своих многочисленных учеников в бое с копьем. Не сказав ни слова, монах нанес такой могучий удар посохом У Чжуну, что тот, даже не успев поднять руки, оказался на земле. После этого У Чжун, разогнав учеников, стал последователем Чжан Юэшаня.

Итак, стиль пришел из неизвестного «далека» и тем самым обрел «истинность». У Чжун передал его своей старшей дочери У Жун, ставшей, таким образом, патриархом в третьем поколении. После этого стиль распался на два направления, одно из которых возглавил Ли Дачжун, а другое — Ван Сысюэ со своим учеником Чжан Кэмином. Эта линия была ближе всего к изначальному направлению У Чжуна.

Школа Ли Дачжуна переросла в «малое направление бацзи с гор Удан», которое возглавил Ли Шусэн — внук Ли Дачжуна. Сейчас это направление, считавшееся когда-то наиболее закрытым, почти исчезло. Зато школа Чжан Кэмина получила мощный импульс к развитию. Лучшим учеником главы школы стал его сын Чжан Гунчэн по прозвищу Цзинсин (Звездный Блеск) — патриарх бацзи в шестом поколении. Другой ученик Чжан Кэмина, Хуан Сыхай, обучил знаменитого Ли Шувэня (1864–1934). Об этом замечательном человеке стоит рассказать особо.

Чоцзяо

Ли Шувэнь — мусульманин из уезда Цансянь провинции Хэбэй, где жил знаменитый У Чжун. В детстве Ли пытался кое-как тренироваться ушу сам, но семья его была столь бедна, что нанять хорошего учителя он не мог. Как ни странно, в чем-то это оказалось полезным для него, и до многого Ли Шувэнь дошел сам. Но тем не менее, мысль о том, что настоящую школу он так и не получил, тяготила его. Однажды молодого бойца, который, стыдясь своей бедности, тренировался вдалеке от глаз любопытных, приметили мастер Хуан Сыхай и его друг Чжан Цзинсин. Оценив упорство Ли Шувэня, они взяли его в ближайшие ученики, показав полные формы бацзицюань и приемы боя с «копьем люхэ». Ли Шувэнь, наконец-то приобщившись к истинной школе ушу, был поражен возможностями «копья люхэ» и тренировался день и ночь. Позже он пошел в обучение к Хуан Линьбяо, у которого изучал стиль пигуацюань. Так в одной школе соединились бацзицюань и пигуацюань, заложив основу для «Стиля сквозной подготовки» — тунбэйцюань.

Ли Шувэнь, невысокого роста и могучего телосложения, был блестящим бойцом. Излюбленным его оружием стало «копье люхэ», которым он выделывал поистине чудеса. Это оружие стало неразлучным спутником Ли Шувэня. Он даже совершал перед ним коленопреклонения и другие ритуалы, как перед святыней, за что патриарх стиля тунбэйцюань Ма Фэнту уважительно назвал его «священным безумцем», а его современники прозвали мастера Ли Волшебное Копье. Восхищались его мастерством и «Хроники уезда Цансянь»: «Когда мухи облепляли стену, он ударами своего копья сбивал их на землю, при этом на стене не оставалось ни царапины!» «Когда сходился в поединке на копьях с противником, то всегда вращал своим копьем вокруг копья соперника, и делал это столь стремительно, что противник просто падал на землю. К тому же обладал он и техникой боя с копьем одной рукой: одну руку закладывал за спину, а другой держал копье, древко которого прижимал к пояснице. При этом копье его двигалось как заколдованное, и не находилось такого соперника, который мог бы противостоять ему».[196]

Обладая таким необычным мастерством, Ли Шувэнь резко возражал против всяких показных и нереальных элементов в ушу. В то время это было особенно актуально: постепенный отход от традиции закрытости школ привлекал много новых людей в ушу, не понимавших тонкостей личностной передачи и видевших в ушу лишь «боевую игру» и живое воплощение древних легенд о мастерах. Ли Шувэнь же объяснял, что и бой с копьем, и цюаньшу должны иметь непосредственное и реальное применение: «Если правильно соединить бацзи и пигуа, то этого устрашится даже бессмертный небожитель».

Этот удивительный человек, живший по традициям и ритуалам мастеров древности, в 1911 году создал в Тяньцзини «Общество китайских бойцов ушу» («Чжунхуа уши хуэй»), в работе которого участвовали его ближайший ученик, будущий патриарх стиля Ма Фэнту, мастера синъицюань Ли Цуньи, Е Юньбяо. Эта организация стала вторым по времени создания официальным обществом ушуистов после знаменитой Ассоциации Цзинъу, возникшей в Шанхае в 1909 году. Однако из-за недостатка средств в 1928 году общество распалось.

Еще один стиль, вошедший в тунбэйцюань, — чоцзяо («Пронзающие ноги») — имеет богатую, но в основном мифологическую историю, уходящую корнями в подвиги героев «Речных заводей». Считается, что возник он в XII–XIII веках (тогда он назывался «сяцюань» («Стиль рыцаря») и «туйцюань» («Стиль ударов руками и ногами»)). Его приверженцем якобы был знаменитый У Сун — герой «Речных заводей», боец-разбойник, прославившийся тем, что голыми руками убил тигра. В романе мы встречаем упоминание о том, что У Сун в поединках использовал «шаг яшмового кольца» и парный удар из «Ног утки-мандаринки», т. е. дугообразные передвижения, позволяющие зайти за спину противника, и два последовательных удара ногами — в живот и голову — в прыжке. Сегодня эти приемы стали характерными для техники чоцзяо, поэтому в народе У Сун считается первопатриархом чоцзяо, хотя никаких письменных свидетельств тому нет. Правда, народная традиция ярко описывает то, как У Сун разрабатывал свой стиль: сбивал ударом ноги летящую муху; попадал парным ударом ног в прыжке по листочкам на дереве, которые висели в пяти чи (около 1,5 м) у него над головой; отрабатывая «шаг яшмового кольца», бегал по скользким камням в бурной горной речке. Как-то он, демонстрируя свое мастерство передвижений, начал бегать кругами по узкой площадке, и ни один из пяти стрелков, целившихся в У Суна из лука, не сумел попасть в него. До сих пор сторонники этой версии рождения стиля называют чоцзяо «Школой «Речных заводей».

В новый стиль входит немало приемов из синъицюань, из раздела «Пять первостихий», — рубящий удар ладонью, буравящий удар кулаком, прямой удар с подскоком, парный удар и блок, отводящий блок предплечьем. Был создан даже специальный комплекс на основе приемов синъицюань, который изучается в деревнях до сих пор.

Во время грандиозного восстания тайпинов в 50-х годах XIX века основными стилями восставших стали именно фаньцзыцюань и чоцзяо, а после поражения восстания разбежавшиеся повстанцы стали распространять стиль в тайных обществах провинции Хэбэй. Так объединились стили чоцзяо и фаньцзыцюань.[197]

Именно из таких тайных обществ и вышел первый «официальный» патриарх чоцзяо Дуань Сюйхэ по прозвищу Железный Архат, живший в уезде Гаолян в провинции Хэбэй. Вместе с ним обучался и его друг Ван Даньао, получивший за свои стремительные удары прозвище Ван Железная Нога. Их учителем стал наставник Хань Лума, обучавший в том числе и восставших тайпинов и знавший немало тайных приемов, которые он открыл только Дуань Сюйхэ. Долгое время комплексный стиль чоцзяо-фаньцзыцюань не выходил за рамки клана Дуань, но однажды в его школу пришел Сюй Чжаосюн, который к тому времени был уже известным знатоком фаньцзыцюань. Именно ему и показал Дуань Сюйхэ полные формы работы ногами и тренировочные упражнения по стилю чоцзяо.

Сюй Чжаосюн в течение нескольких лет трудился над совмещением работы корпусом и руками из стиля фаньцзыцюань и хитроумной техники ног из чоцзяо. В конце концов он передал свой комплексный стиль нескольким близким ученикам и среди них Ян Ванфану, который вскоре перебрался в крупный город Цзилинь. Ян, взяв в обучение лишь двух человек, долгое время не решаясь вести широкое преподавание чоцзяо-фаньцзыцюань. Первым учеником стал житель Лояна Ху Чуньсянь, который был телохранителем и личным учителем одного из виднейших деятелей Китая того времени — генерала и руководителя крупной армии на северо-востоке Китая Чжан Цзолиня. Вторым учеником был Ян Цзинчунь, обучивший известного бойца нашего времени Чэнь Цинчуня (Чэнь Дунгэ), учениками которого в свою очередь стали Ма Фэнту и Ма Иньту. Так стиль чоцзяо пришел в мусульманский клан Ма.

Техника чоцзяо весьма зрелищна и эффективна. Многие поклонники ушу на Западе, которые сформировали свое впечатление о китайских боевых искусствах по кинобоевикам, привыкли думать об изобилии многочисленных ударов ногами, высоких прыжков, красивых акробатических элементов. В этих кадрах мало что от реальности — удары ногами хотя и разработаны в ушу досконально, в бою используются значительно реже, чем техника рук. Все это обусловлено реальностями боя: удар ногой значительно медленнее, чем удар рукой, к тому же атакующий при ударе ногой всегда находится в неустойчивом положении. Безусловно, есть и несомненные преимущества, в частности, в стилях бацзицюань, синъицюань, фаньцзыцюань нередко наносятся удары ногами в ноги, пах или живот противника. Но высоких ударов ногами, например, в голову, мы почти не встретим, на древних изображениях мы не найдем ни одной похожей техники, что представляется весьма показательным.

На этих же классических принципах базировалась техника ног и в чоцзяо. Хотя на тренировках изучались удары в голову (техника ног вообще составляет 80 % всего арсенала стиля), в большинстве случаев в бою они использовались крайне редко. Следуя классической традиции, и сегодня в школах чоцзяо в качестве базы изучаются «восемь корней» (багэн) — восемь базовых приемов, которые представляют собой, по сути, восемь принципов ударов ногами — передвижения по дуге («шаг нефритового кольца»), удары ногами наружу и внутрь, подсечки, прямые удары ногами и другая техника. После овладения «восемью корнями» чоцзяо делится на два направления. Первое называется «боевые комплексы», второе — «гражданские комплексы». «Боевые комплексы» соотносятся с изначальным видом чоцзяо, а «гражданские» были разработаны позже для тренировочных и общеукрепляющих целей.

В боевых комплексах преобладает жесткая техника ног, удары наносятся с дальней и средней дистанций. В основном преобладают удары в голень и подъем стопы противника, короткие тычковые удары в пах и живот, «подцепляющие» удары по дуге пяткой в затылок противника, «подхлестывающие» удары назад в пах. Все «боевое направление» чоцзяо базируется на «девяти ветвях» (цзючжи) — девяти коротких связках, состоящих из взаимосвязанных парных ударов ногами, что и называется «Ноги утки-мандаринки». Эти «девять ветвей» произрастают из «восьми корней» базовой техники. Девять связок объединены в пять комплексов, четыре из которых отличаются весьма сложными, запутанными передвижениями.

В «гражданском направлении» преобладают мягкие движения, несколько напоминающие тайцзицюань, даже принцип тот же — «В мягкой вате таится острие иглы». Бой ведется на средней и ближней дистанции, иногда противники сходятся даже вплотную. Естественно, что из-за этого удары ногами в большинстве своем наносятся невысоко, к тому же встречается немало атак голенью и коленом, подцепов, подножек, обвивов своей ногой ноги соперника. Важнейшие принципы этого стиля гласят: на каждый шаг делай один прием ногой, не давай противнику сориентироваться, подходи ближе к сопернику и постоянно контролируй его, атакуй его нижние конечности, наноси удар незаметно («будто есть удар, будто его нет»), используй обманные движения («голос слышен на востоке, а удар идет с запада»).

Общим и для «боевого», и для «гражданского» направления является сложная работа корпусом, от которого исходит импульс ко всем ударам ногами. Специально разработаны способы, увеличивающие подвижность корпуса, гибкость поясницы, что позволяет делать столь мощный выброс силы в момент удара ногой, что бойцы ломают такими ударами даже небольшие деревья. Про это говорит и известная пословица из чоцзяо: «Наше искусство доводит подготовку тела до такого совершенства, что начинаешь видеть чудесное в бесформенном».

Приблизительно в это же время в провинциях Шэньси и Ганьсу начинает практиковаться другой стиль, вскоре получивший известность во всем Китае. Назывался он фаньцзыцюань («Крутящийся кулак», или «Вращения кулаком»), а также башаньфань («Восемь вращений»). Несложно догадаться, что такое название происходило от многочисленных вращений руками, быстрой смены уровня атаки, в результате чего «удары сыпались, как мелкий дождик в осеннее ненастье». Традиция утверждала, что этот стиль восходит к самому Ци Цзигуану, который в своем трактате «Новая книга записок о достижениях [в воинском деле]» упоминал, что стили башаньфань («Восемь вращений») и шиэрдуань («Двенадцать коротких») также являются «лучшими из лучших стилей». Действительно, в современном стиле бацзицюань мы встретим немало приемов, которые использовались в войсках Ци Цзигуана, — «Позиция знамени и гонгов», «Резкий удар в голову» и многое другое.

Фаньцзыцюань

Современный вид фаньцзыцюань вышел из школы, которой руководил некий Хань Лума в провинции Хэбэй. Затем центр фаньцзыцюань перешел в школу его ученика Дунь Ши, который одновременно преподавал и другой древний стиль — чоцзяо. Этот гибрид фаньцзыцюань-чоцзяо начал дальше передавать один из самых известных мастеров нового времени Сюй Таонэн, который открыл крупную школу неподалеку от Лояна, и она стала соперничать славой даже со знаменитым в ту пору Шаолиньским монастырем.

Эффективность фаньцзыцюань была очевидна, и даже известные мастера признали его первенство над многими стилями: резкие короткие атаки, самые неожиданные приемы, низкие стойки, постоянная работа корпусом, удары по болевым точкам — все это вскоре сделало фаньцзыцюань одним из самых популярных стилей в Хэбэе и Хэнани. Не забудем, что в этом районе его соперниками были такие стили как шаолиньцюань и тайцзицюань, и тем не менее фаньцзыцюань, не имея столь разработанной мифологии и глубокой истории, сумел завоевать сердца последователей ушу. Немало мастеров брали фаньцзыцюань в качестве составной части своей школы, сочетая его с другими стилями. Так начали совместно преподаваться фаньцзыцюань и одно из направлений стиля богомола — танлан цзюшоу («Девять приемов богомола»). Сразу же после Синьхайской революции 1911 года фаньцзыцюань слился со стилями чоцзяо и пигуацюань, а известный мастер-мусульманин Ма Фэнту распространил его на всем северо-западе Китая. Одновременно сформировался и необычный стиль яньцин фаньцзы на основе слияния «Кулака Янь Цина» (позже перешедшего в стиль мицзунцюань — «Потерянный след») и фаньцзыцюань. В районе Тяньцзини распространился иньчжао фаньцзы («Крутящийся кулак когтей орла»).

Фаньцзыцюань

Вместе с ростом школ фаньцзыцюань наметились и основные различия между направлениями в разных провинциях. Например, на северо-западе под воздействием целого комплекса стилей, объединенных общим названием «тунбэйцюань», в фаньцзыцюань стали активно использовать мягкие, покачивающиеся движения поясницей при выбросе силы. Северо-восточное направление больший упор делало на жесткую, упругую силу.

В начале нашего века важнейшей составной частью тунбэйцюань становится стиль, называемый «пигуацюань» («Рубящий кулак»), получивший это название из-за того, что большинство атак выполнялось в виде широких мощных рубящих ударов ребрами ладоней. Пигуацюань настолько тесно интегрировался с тунбэйцюань, что его даже стали называть «тунбэй пигуацюань».

Пигуа считается очень древним стилем, долгое время преподававшимся исключительно среди армейской элиты. Но вот глобальные изменения в мире китайского ушу, произошедшие в конце XIX века, заставили его переместиться в народные школы боевых искусств. Там пигуацюань стал быстро мистифицироваться, обрел все черты закрытой народной школы и даже приобрел название, характерное для закрытой школы-секты, — «пигуамэнь» («Врата пигуа»), хотя в общем-то был уже к тому времени общедоступен. Закрытость здесь лишь служила подтверждением непреходящей ценности, которую несет в себе пигуацюань.

Пигуацюань

Знатоки утверждали, что в древности стиль был не столько боевым методом, сколько представлял собой воинский ритуал для высших чинов армии — особый тип воинской мистерии. В Минскую эпоху комплексы стиля — фактически культовые танцы — разыгрывались в ритуальных одеждах древних воинов, которые так и звались — «пигуа». Отсюда же, возможно, и пошло раннее название стиля, а затем оно было заменено на омофон, означающий «наносить рубящие и навесные удары».

Родился стиль все в той же провинции Хэбэй, где возникли все стили комплекса тунбэйцюань — бацзицюань, чоцзяо, фаньцзыцюань. Сначала пигуа практиковался в уездах Яньшань, Цайсянь и Наныш (кстати, именно здесь в ту эпоху жили известнейшие мастера тайцзицюань), а затем в 60–70-х годах XX века пришел в Пекин и Тяньцзинь. Естественно, что элита боевых искусств тотчас обратила внимание на столь необычный и зрелищный стиль: порой его бойцы вращали руками с такой скоростью и передвигались так стремительно, что подойти к ним не было никакой возможности. Стиль был тотчас подхвачен — уже в 1911 году, после образования в Тяньцзини «Общества китайских бойцов ушу», пигуацюань стал основным предметом преподавания, а с 1928 года, когда была создана Академия Национального искусства в Нанкине, этот стиль стал считаться едва ли не самым престижным и элитарным в обучении.

Первым учителем пигуацюань считается Бо Вэньсюэ, который сумел перевоплотить ритуальный танец в боевую школу. Через несколько поколений пигуацюань приходит в школы уже известных нам Ма Фэнту и Ма Иньту, а также мастера Хуан Сэнтина. Так был постулирован лозунг единства достижения здоровья и боевых навыков через пигуацюанъ, и это позволило ему влиться в большой комплекс тунбэйцюань, базировавшийся на тех же принципах.

С приходом в тунбэйцюань формы пигуацюань несколько изменились. Движения стали более мощными и широкими, прибавились резкие выдохи в момент удара, появилось немало вращений руками и передергиваний корпусом (они пришли из фаньцзыцюань).

Несмотря на то, что все вышеназванные стили формировались в течение почти двух веков, несомненная заслуга в создании единого стиля принадлежит клану великих бойцов ушу — клану Ма. Ма Фэнту (1888–1973), мусульманин, выходец из уезда Цайсянь провинции Хэбэй, начал обучаться пигуацюань и традиционной борьбе шуайцзяо еще у своего отца. Когда крепкому пареньку исполнилось лишь одиннадцать лет, он попал в обучение к мастеру Хуан Линьбяо, от которого узнал о тайном стиле тунбэйцюань, изучал у него пигуацюань, а затем бацзицюань, люхэцяо («Копье шести соответствий») и многое другое. Через некоторое время судьба свела его со знаменитыми руководителями тайных сект Ли Юньбяо, Сяо Хэчэном и другими, которые приняли его в свою среду.

Ма Фэнту был одним из самых образованных мастеров ушу своего времени, может быть поэтому его стиль отличался особой серьезностью и глубиной. Уже в 1909 году он приезжает в крупный город Тяньцзинь и поступает в Бэйянское высшее педагогическое училище, а на следующий год присоединяется к одной из местных ячеек «Союзной лиги» («Тунмэнхуэй»), созданной революционным демократом Сунь Ятсеном. Лига была организована на манер традиционного тайного общества; при вступлении в нее бралась специальная клятва, существовали свои тайные знаки (например, пиалу следовало особым образом захватывать между большим и указательным пальцами; члены лиги подворачивали немного штанину и рукав), тайнопись и многие другие атрибуты тайной организации.

В «Союзной лиге» Ма Фэнту близко сходится с весьма интересным человеком — известным мастером синъицюань Е Юньбяо и с другими бойцами, помыслы которых были направлены на демократическое переустройство Китая. Они быстро находят общий язык: здесь сказывались и общность образования, и любовь к боевым искусствам. Друзья решают каким-то образом официализировать свою тайную ячейку и выбирают для этого весьма оригинальный способ — так рождается «Общество китайских бойцов ушу» («Чжунхуа уши хуэй»). Ма Фэнту занимает в этом обществе должность заместителя председателя, а также главного тренера.

В 1920 году Ма Фэнту вместе со своим братом Ма Иньту в провинции Хэнань вступает в армию генерала Фэн Юйсяна, который был известным покровителем боевых искусств и всеми способами привлекал к себе мастеров. Благодаря двум братьям Ма вся Северо-Западная армия, которой командовал Фэн Юйсян, начинает изучать семейные комплексы боя с оружием клана Ма. С тех пор Ма Фэнту всегда находился в центре социальной и политической жизни: сначала занимал ряд крупных административных должностей на северо-западе Китая, когда туда вступила армия Фэн Юйсяна, а в 1933–1935 годах работал заместителем директора сразу двух учебных заведений — Академии ушу в провинции Ганьсу и Академии Национального искусства Цинхай.[198]

Великий мастер боевых искусств, прекрасный знаток древних медицинских рецептов, глубоко образованный человек, он даже в сложные для Китая годы, в частности, когда бушевала антияпонская война (1937–1945), продолжал развивать тунбэйцюань. Пожалуй, он явился одним из первых серьезных, к тому же научных исследователей истории и теории ушу, преодолевшим заслоны мистификации и красочных легенд. В частности, Ма Фэнту пытался теоретически обосновать справедливость разделения стилей на группы «Длинного кулака» и «Коротких ударов» в противоположность чисто мифологическому, хотя и весьма привычному разделению на внешние и внутренние стили, на южное и северное направления. Причем такое подразделение проводилось не просто на основе визуальных наблюдений — длинные или короткие удары, но на базе изучения характера выброса усилия. Так рождается теория «тунбэйцзин» («сквозного усилия», «усилия комплексной подготовки») — особого типа приложения силы и использования ци, который был характерен для ряда стилей, например, пигуацюань, бацзицюань, фаньцзыцюань, чоцзяо. Именно они и вошли в комплекс тунбэйцюань.

Примечательно, что Ма Фэнту сумел теоретически вычислить то, что многие мастера чувствовали до этого чисто интуитивно, доходя до интеграции стилей исключительно по наитию. Стало ясно, что стили разделяются по родственным группам, а следовательно, могут объединяться не на основе их внешней схожести или единой территории происхождения, но на базе единой типологии использования внутреннего усилия цзин. Здесь становится ясным, почему столь непохожие стили, такие как тайцзицюань, багуачжан и синъицюань, правомочно относить к единой группе: в них речь идет о едином типе усилия, например, ввинчивающееся усилие, оборачивающее, усилие слышания, усилие понимания и т. д. А вот шаолиньцюань хотя во многих технических аспектах и похож на резкий и стремительный синъицюань, использует совсем иной тип выброса силы и, следовательно, относится к другой группе. Справедливости ради отметим, что до сих пор вопрос о типологизации усилия цзин столь запутан, что и сегодня не существует какой-то сравнительно четкой схемы. И все же удивительно продуктивная идея Ма Фэнту дала свои плоды: он мог теперь точно понять, какой стиль можно включать в систему тунбэйцюань, а какой, несмотря на всю свою видимую родственность, не подойдет. Так под одним названием сумели безболезненно и гармонично соединиться стили длинных ударов пигуацюань и коротких атак бацзицюань, стиль работы ногами чоцзяо и стиль исключительно работы руками фаньцзыцюань.

В китайском сознании обладание секретами ушу не только отличало китайцев от «варваров», но внутри страны нередко подчеркивало национальную специфику тех или иных народностей. Практически у каждой этнической общности в Китае появились собственные боевые искусства, хотя большинство из них представляло собой культовые боевые танцы, другие же практиковались исключительно в закрытых семейных школах в виде тайного учения. Собственные направления ушу сложились у народностей хуэй, мяо, ачан, тай, цзинпо, туцзя, ицзу, уйгуров. Различались эти направления не столько по технике, сколько по окружавшим боевые искусства национальным верованиям и традициям. Естественно, что в такие школы ушу принимали лишь тех, кто принадлежал к данной национальности, а попасть чужаку, скажем, китайцу, в уйгурскую школу ушу было практически невозможно. Таким образом, боевые искусства становились этно-специфическим фактором на территории Китая.

Можно выделить два типа национальных стилей ушу. Первый — это стили строго закрытые не только для чужаков, но даже и для некоторых членов своей этнической общности. Второй тип — это стили, доступные для большинства своих, причем они могли использоваться для установления контактов с чужими. Например, у китайских мусульман (хуэйцев) можно встретить оба типа таких стилей. К первому, закрытому, типу относится танпинцюань, ко второму — чжацюань (в другом чтении — чацюань), который в настоящий момент стал одним из самых популярных стилей в Китае.

Интересно, что китайские мусульмане, по численности значительно уступающие основной национальности Китая — ханьцам (хуэйцев сегодня около пяти миллионов), оказали столь впечатляющее влияние на развитие ушу, что считаются отдельной этнической общностью, хотя генетически ничем не отличны от ханьцев.

Сохранились статуэтки VIII века, изображающие, как полагают историки, хуэйцев, ведущих поединок. Сотни хуэйцев-ушуистов стали героями крупнейших событий китайской истории. Среди ближайшего окружения первого императора династии Мин (1368–1644) Чжу Юаньчжана было немало генералов-мусульман — блестящих знатоков воинского искусства — это Чан Юйчунь, Ху Дахай, My Ин, Лань Юй, Фэн Шэн, Дин Дэсин. Считается, что популярный в ушу стиль копья кайпин был создан именно мусульманином Чан Юйчунем.

В XVII веке мастера ушу из числа хуэйцев участвовали в борьбе против Минской династии и маньчжуров. На стороне вождя крестьянской армии Ли Цзычэна, которому удалось в 1644 году захватить Пекин, воевал известный мусульманский полководец Ма Шоуин, который был уважительно прозван Стариной-Хуэйцем. Под его началом находился отряд отборных воинов-мусульман, выполнявших самые опасные задания, — «Отряд Старины-Хуэйца».[199]

Первые мусульмане появились в Китае в VIII веке и в эпоху Цин представляли собой обширные замкнутые общности, отличавшиеся от китайцев пищевыми ограничениями, покроем одежды, использованием арабских слов в общении. Возникли у них и свои характерные стили ушу, отличавшие их от китайцев, например, уже упоминавшийся нами стиль чацюань.

Стиль имел свои легенды, большинство из которых сходится на том, что его создал некий мусульманин по имени Чжамир, а от первого иероглифа его фамилии — «чжа» — и пошло название стиля. Одна из легенд уезда Гуаньсянь, где сейчас широко распространен чацюань, рассказывает следующую историю. Во время мятежа, поднятого в 755 году могущественным губернатором северо-восточной окраины Китая Ань Лушанем, император Сюань-цзун послал армию для подавления беспорядков. В ее составе был отряд уйгуров из западных районов, в котором находился молодой воин по имени Хуа Цзун. Когда отряд двигался через провинцию Шаньдун и вступил в уезд Гуаньсянь, Хуа Цзун внезапно заболел, и его пришлось оставить в одной из деревень на излечение. Поправившись, Хуа начал зарабатывать себе на хлеб преподаванием некой системы самозащиты цзяцзыцюань («Блоки и удары»). Основана она была в основном на армейских методах и так понравилась многим молодым людям, что Хуа Цзун решил основать здесь свою школу ушу. Правда, он самокритично счел, что его знаний будет для этого дела явно недостаточно, и вызвал в деревню своего учителя Чжа Юаньи, славившегося удивительными и неуловимыми движениями телом. Вместе Чжа и Хуа создали новый стиль, который местные жители и назвали «чацюань». В память о Хуа Цзуне в арсенал стиля вошло несколько комплексов, которые сегодня называются «хуацюань».

Чацюань

Конечно же, перед нами миф. В VIII веке предки хуэйцев — хуэйхэ — жили на территории современной МНР и Внутренней Монголии. Арабы и боснийцы торговали через уйгуров с Китаем, и те селились в Гуанчжоу, Ханчжоу, однако, как свидетельствуют уездные хроники, в те времена в Гуаньсяне хуэйцев еще не было. Более того, как этно-специфическая общность они только-только начинали складываться.

Другая версия на первый взгляд кажется более правдоподобной. Основатель стиля Чжа Шаньи, первое мусульманское имя которого было Чжамир, происходил из Синьцзяна и жил в конце эпохи династии Мин. В то время японцы вторглись в приморские провинции Китая. Для борьбы с ними формировались отряды добровольцев, которые возглавил уже известный нам генерал Ци Цзигуан. В один из таких отрядов и вступил Чжамир. Во время похода он заболел и задержался в уезде Гуаньсянь, где и начал преподавать ушу. Его ученики назвали новую школу «Кулак Чжа» (чжацюань).[200] Правда, китайцы стали более широко использовать другое чтение первого иероглифа в названии стиля, и поэтому более широко прижилось название «чацюань».

Последняя версия стала канонической для последователей чацюань, хотя в глаза сразу же бросаются, с одной стороны, ее поразительное сходство с первой легендой, а с другой — ряд несовпадений в датах с реальными историческими событиями. Например, борьба с японцами, возглавляемая Ци Цзигуаном, была завершена к 1564 году, то есть явно не к концу правления династии Мин (1644), как утверждает версия. Нынешний патриарх стиля чацюань, бывший одно время заместителем председателя Всекитайской ассоциации ушу, Чжан Вэньгуан даже высказал предположение, что реальное создание стиля не имеет ни малейшего отношения ни к личности таинственного Чжамира, ни к посещениям мусульман.[201] Сформировавшись в западной части Шаньдуна и в восточной части Хэнани под воздействием шаолиньских школ ушу, чацюань стал практиковаться среди тайных обществ мусульман в Шаньдуне, Хэнани, Хэбэе. Героический эпос, связанный с мусульманами-бойцами, привлекал все новых и новых последователей ислама. К тому же истории об участии хуэйцев вместе с ханьцами в борьбе против общих врагов частично снимали напряженность в отношениях между ними, которая нередко переходила в прямую конфронтацию.

Идеология основного мусульманского стиля была тесно связана с исламом. Тренировки по чацюань проходили обычно во внутренних дворах мечетей. Перед занятиями совершалось традиционное мусульманское омовение, как и перед намазом. Несмотря на большую ритуализацию, чацюань стал одним из самых эффективных боевых стилей ушу — сложная траектория передвижений, изобилие прыжков и стремительных разворотов позволяли вести бой сразу с несколькими противниками, наносились удары ребром ладони, колющие удары пальцами в уязвимые точки, широко применялась система сковывающих захватов и заломов. Один из речитативов гласил: «Кулаки подобны падающим звездам, глаза — удару молнии, поясница двигается, как змея, ноги — лучше, чем сверла. Двигайся, как вихрь, стой, как гвоздь». Особенно мощен был удар открытой ладонью, наносимый под разными углами — сверху в прыжке, снизу из полуприседа, сбоку в развороте. Используя систему срыва захватов, бойцы без труда освобождались даже от самых могучих соперников.

Стиль чацюань поражает своей масштабностью. Его основу составляют не только небольшие связки и одиночные удары, но целые стили, считающиеся базовыми для самого чацюань. Ими можно заниматься и отдельно, например, это стили цзяо-шоу («Руки и ноги»), хуацюань («Кулак Хуа Цзуна»), баоцюань («Взрывающийся кулак»), каждый из них включает в себя от двух до пяти комплексов, и их изучение занимает по крайней мере пять лет. Такая сложность была оправданной, ибо десять таолу, относившихся непосредственно к чацюань, требовали очень хорошей физической подготовки и высокого технического мастерства.

Многие мусульмане, практиковавшие чацюань, владели искусством «железной рубашки», не чураясь демонстрировать свое умение перед публикой. В рассказе знаменитого китайского новеллиста Пу Сунлина (1640–1715) описываются подвиги некоего мусульманина Ша, знатока искусства «железной рубашки», который безболезненно принимал в грудь удары тяжелым бревном, отрубал голову быку, пропарывал ему пальцем брюхо. «А то еще, бывало, вытащит свою, так сказать, силу и положит ее на камень. Затем возьмет деревянный пест и изо всех сил колотит. Ни малейшего вреда!»[202]

Другой мусульманский стиль, танпинцюань, оказался не столь известен, как чацюань, и долгое время немусульмане лишь слышали его название, но никогда не сталкивались с ним воочию. Название стиля связано с важнейшим культовым предметом мусульманского обихода — тазиком для омовений (танпин). Стиль передавался исключительно по мужской линии, женщины к тренировкам не только не допускались, но им было даже запрещено наблюдать за ними. Несмотря на то, что мусульманские законы шариата в Китае носили во многом условный характер и соблюдались весьма относительно, роль женщины как хранителя знаний боевых искусств не признавалась ни под каким видом.

В одной из деревушек Хэнани жил юноша Юань Фэнъи. Он нередко становился объектом насмешек односельчан. Поводом к этому была его фамилия. Добавив к его фамильному иероглифу лишь две черты и прочтя его тем же чтением, «юань», можно было получить забавное и несколько обидное значение — «обезьяна». Обида юноши была столь сильна, что он, уединившись от всех, посвятил все свое время занятиям ушу. Как-то, встретив бродячего шаолиньского монаха, Юань Фэнъи стал самым преданным его учеником. Но структура шаолиньского стиля не удовлетворяла юношу. «Слишком расплывчата», — решил он. Юань Фэнъи ввел новые элементы, определил четкие этапы обучения и в конечном счете создал новый стиль — танпинцюань. Стиль включал в себя семь больших связок — семь форм, каждая из которых делилась еще на семь. Семь форм — это короткие тао, разучивавшиеся от простых к сложным, которые затем соединялись в один комплекс. Заключительную, большую форму знали лишь руководители школы и тайно передавали ее лучшим ученикам.[203]

Обособление мусульман в закрытых общинах, где практиковалось ушу, недоступное для сторонних глаз, заставляло приписывать бойцам-хуэйцам магическую силу. Те, подтверждая свою славу, демонстрировали чудеса «внутреннего искусства»: кололи у себя на голове камни, рубили тело мечом, протыкали пальцами каменные плиты. «Чистое истинное учение», как называли мусульмане свою веру, нередко связывалось в сознании китайцев с еретическими культами, поэтому мусульманские стили ушу были запрещены. Однако их слава была столь велика, что мусульманам не составляло труда привлекать новых и новых сторонников в тайные общества. В 1862 году в провинции Юньнань вспыхнуло крупное восстание хуэйцев под предводительством мастера ушу Ду Вэньсю, перекинувшееся в юго-западные и северо-западные районы Китая. Мусульманские бойцы ушу решили выступить за свои национальные права.

Характерной чертой этнической общности хуэйцев была ее распыленность по всему Китаю. Мусульмане путешествовали по всей стране в качестве торговцев и охранников караванов с товарами.

Поэтому мусульманские стили ушу можно встретить во многих районах страны. Ци Цзигуан в одном из своих трактатов говорил о трех самых эффективных школах боя с копьем, преподававшихся в кланах Ян, Ма и Ша. Две последние были созданы хуэйцами и завоевали широкую популярность в народе. Мусульманские стили ценились не ниже, а порою значительно выше локальных стилей. Стиль «18 приемов мусульман» (хуэй шибачжоу) называли квинтэссенцией боевых искусств. К началу XX века в Китае насчитывались сотни школ мусульманского ушу, хуэйцы широко практиковали багуачжан и синъицюань.

Накануне Синьхайской революции 1911 года мусульмане начали преподавание ушу практически во всех крупных городах. В Кайфыне открыл свою школу боец-мусульманин Хуан Бинсин, ученик знаменитого мастера Ли Лаоцуня из уезда Гуаньсянь. Школы, как грибы, росли в Шанхае, Нанкине, Сучжоу. Несмотря на то, что чацюань продолжал неизменно считаться символом мусульман, в эти школы начали брать и пришлых. Когда в 1928 году в Нанкине была основана Всекитайская Академия Национального искусства, чацюань был введен в ее программу обучения.

Среди мусульман был ряд бойцов, прославившихся на весь Китай. Например, Ма Юнчжэнь — мастер по стилям чацюань и таньтуй («Хлещущие ноги») — отличался такой физической силой, что во время отработки ударов ногами в Шанхае взваливал себе на плечи быка. Ван Чжэнъи, или Ван Пятый, был прозван за свое блестящее мастерство во владении алебардой Ван Пятый Большой Меч (Дадао Ван У). Он входил в четверку великих мастеров начала XX века вместе с Хо Юаньцзя, Сунь Лутаном и Ма Фэнту. Кстати, последний был также мусульманином, родоначальником целой семьи ушуистов клана Ма, где преподавался тунбэйцюань («Стиль сквозной подготовки»). В 90-х годах прошлого столетия Ван Чжэнъи работал в конторе, предоставлявшей телохранителей и охрану для перевозки товаров, и ни одному разбойнику не удавалось отбить у него караваны. Ван на лету отражал мечом стрелы, мог срезать косу с головы человека, не задев его самого. Ван Пятый присоединился к движению за реформы в Китае и даже обучал одного из знаменитых реформаторов Китая Тань Сытуна. Ван погиб в 1901 году, участвуя в восстании ихэтуаней.

Ван Цзыпин

Имя другого ушуиста-мусульманина, Ван Цзыпина (1881–1973), еще при жизни стало легендой. Найдется, наверное, немного людей, внесших столь большой вклад в развитие ушу, как Ван Цзыпин. Родившись в небогатой крестьянской семье, он с детства начал заниматься ушу. В родных местах Вана — уезде Цансянь провинции Хэбэй — не было недостатка в хороших бойцах. Первыми учителями Вана стали его отец и дед — знаменитые на всю округу силачи и борцы. Как ни странно, родные не хотели, чтобы юноша следовал по их стопам, считая, что этим он никогда не сможет заработать себе на жизнь. Однако такое отношение не разочаровало Вана. С семи лет он начинает заниматься ушу, борьбой шуайцзяо, поднятием тяжестей, подтягиванием на перекладине, плаванием, стрельбой с коня. Для выработки сильного толчка перед прыжком он выкопал у себя во дворе ряд ямок различной глубины, откуда необходимо было выпрыгивать, нанося одновременно удары ногами. Ван долгими часами отрабатывал переходы на высоких столбах, поднимал тяжелые камни, бегал кроссы с утяжелителями на ногах и занимался столь самозабвенно, что порой забывал о еде.

В 14 лет Ван уже поражал окружающих тем, что прыгал вперед на 3 м и назад на 2,6 м без разбега. В 1901 году Вана выгнали из родного уезда за то, что считали его «бандитом», и он направился в столицу провинции Шаньдун — город Цзинань. Однажды в базарный день он перед изумленной публикой сумел остановить руками вращающийся жернов. За этой сценой наблюдал учитель чацюань Ян Хунсю, который, оценив силу юноши, сам предложил взять его к себе в ученики. Вскоре Ван стал лучшим последователем школы. В тренировках большое внимание уделялось сложному разделу нэйгун, в частности, «упражнениям утренней свежести» и «упражнениям глубокого дыхания», выполняемым, соответственно, рано утром и поздно ночью. Позже Ван Цзыпин переработал эти упражнения и соединил в цельный комплекс, описав его в одном из первых пособий по цигун, вышедших в Китае, — «Способы лечения посредством упражнений» («Ляныун ляофа»). В комплекс вошли 20 упражнений для здоровья и достижения долголетия, которые выполнялись в покое и в движении. Каждое из упражнений было направлено на регуляцию одного из энергетических меридианов. Например, упражнение «Натягивать лук в обе стороны» — разведение полусогнутых рук со сжатыми кулаками — предусматривало концентрацию внимания на центральной точке позвоночника, цзяцзи, и снимало напряжение с позвоночного столба, улучшало работу сердца и легких. Упражнение «Лепестки лотоса, колышущиеся на ветру» — вращение поясницей с одновременным массажем крестцовой области — активизировало нижний даньтянь, улучшало работу почек, печени. Упражнение «Всматриваться в морской берег» — небольшие наклоны шеи влево-вправо — улучшало зрение и активизировало умственную деятельность. Примечательно, что хотя все эти упражнения имели свой исток в традиционных, закрытых школах мусульманского ушу, тем не менее, они представляли собой определенное упрощение в целях их более широкого распространения. Полная форма упражнений была малодоступна для большинства занимающихся, не случайно сам Ван Цзыпин овладевал ими более пяти лет. Поэтому и первые методики нэйгун, вынесенные на публику (а делал это, естественно, не только Ван Цзыпин), представляли собой не столько «внутреннюю систему», сколько несложный комплекс гимнастических упражнений с традиционными экзотическими названиями.

Закончив обучение, Ван Цзыпин много путешествовал и основывал школы ушу. Он изучал движения животных, например, орла, падающего сверху на свою добычу, кролика, мчащегося по лугу, собаки, отпрыгивающей в сторону от опасности. Все эти повадки животных он облекал в боевую форму чацюань. Редко мог найтись смельчак, отваживавшийся вступить в поединок с Ваном, — никто не мог продержаться против него больше нескольких десятков секунд.

Неоднократно Ван Цзыпин вступал в поединки с иностранцами. Народная молва рассказывает об одном из таких боев. Как-то он получил вызов от немецкого бойца, который отличался стремительным ударом фантастической силы. Никто не мог уклониться от такой атаки. Ван Цзыпин применил интересную тактику. Он ждал, пока немец нанесет удар, затем резко отходил в сторону, резко дергал немца за руку и валил его. В конце концов немец, отчаявшись что-либо сделать, сдался и более того — попросился к Вану в ученики. Обещал он за это немалую плату — 300 долларов в месяц. По тем временам это было настоящее богатство. Но Ван Цзыпин заявил: «Я не желаю твоих денег и не беру таких, как ты, в ученики!»[204]

В 1919 году Ван Цзыпин побеждает в поединке группу японских дзюдоистов, а в 1921 году подписывает контракт на бой с американским бойцом Салливаном. Салливан заявил в шанхайской прессе, что тот, кто сумеет попасть в него ударом, получит приз в пятьсот долларов. Если же удар собьет его с ног, то приз будет удвоен. Но американец был не так глуп, чтобы не считаться с мастерством Ван Цзыпина. К тому были подосланы несколько бандитов, которые должны были избить его. Ван разбросал их и обратил в бегство. Салливану пришлось отказаться от поединка, так как выиграть у Вана не было никакой возможности.

Слава Вана была столь велика, что он долгое время считался чуть ли не лучшим бойцом во всем Китае. В 1928 году, сразу же после создания в Нанкине Всекитайской Академии Национального искусства, он занимает пост руководителя шаолиньского направления ушу. После образования КНР Ван был заместителем председателя Всекитайской ассоциации ушу, являлся членом Всекитайской ассоциации борьбы, заместителем председателя исламского комитета в Шанхае. Благообразный старик с мощным гибким телом и огромными руками неоднократно сопровождал в зарубежных поездках премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая.

Любимым упражнением Ван Цзыпина был комплекс таньтуй («Хлещущие ноги»), включающий большое количество ударов ногами. Происходил этот ныне знаменитый комплекс то ли из деревни Таньцзягоу в Хэнани, что недалеко от Шаолиньского монастыря, то ли из буддийского монастыря Лутаньсы в Шаньдуне. Этот комплекс считается в некоторых местностях отдельным стилем, а для чацюань он вообще стал первым шагом в обучении. Такой комплекс существует и в шаолиньцюань, и в мицзунцюань, однако по своему виду он незначительно отличается. Но, так или иначе, комплекс состоит из нескольких коротких связок, их обычно шесть, десять или двенадцать. Самым древним и боевым считается комплекс в двенадцать связок, он практикуется в стиле мицзунцюань. В этом случае большинство ударов ногами наносится не выше голени. В комплексе таньтуй, который практиковал Ван Цзыпин и который состоял из десяти связок, все удары ногами наносились в живот. Несмотря на кажущуюся простоту, выполнение комплекса таньтуй крайне сложно и утомительно. Существовал даже такой тест: боец должен был выполнить комплекс таньтуй три раза подряд, ни разу не сбившись и не замедлив скорости. Если боец проходил это испытание, считалось, что он готов к изучению высших этапов ушу. Интересно, что один из самых известных мастеров современности по чацюань — мусульманин Чжан Вэньгуан — добился того, что делал таньтуй, десять раз подряд.

Бой на парных ножах. Гуандун. Народность ицзу

Не только мусульмане прославились своими национальными стилями ушу, хотя не все направления получили такой размах, как чацюань. Например, у народности тай не возникло собственных стилей, тайцы занимались китайскими стилями, но в своих национальных закрытых школах. Они, в частности, практиковали цзицюань (стиль петуха), хуацюань («Цветущий кулак»), саодицюань (стиль подсечек). Широко распространились среди тайцев — свободный поединок, бой на коротких палках, упражнения с парными мечами. Тем не менее, большинство стилей у тайцев, равно как и у большинства других малых народностей Китая, носило развлекательный и праздничный характер. Например, большинство комплексов выполнялось в виде танцев под удары барабанов по круговой или крестообразной траектории. Во время представлений один или несколько человек, среди которых могли быть девушки и дети, выходили в центр огромного круга и исполняли боевой танец феникса с топорами, остальные по краям делали комплексы с мечами. Большинство комплексов имитировало сражения животных, в частности быков. Боевой танец феникса стал столь знаменитым в Китае, что автономную Тайско-Цзиньпоскую область в провинции Юньнань прозвали «родиной фениксов».[205]

Представителей национального меньшинства можно было узнать даже по типу оружия, которое они применяли в бою. Так, люди народности мяо использовали остроконечный меч цзяньдао с длиной клинка около 40 см. Его характерной особенностью был необычный изгиб клинка в форме «Г». Во время боя изгибом ловился меч соперника и резким проворотом вырывался из его рук.

Одним из самых экзотических видов оружия ушу владела народность ицзу. Короткое лезвие меча (около 60 см) изгибалось, образуя несколько волн, отчего оружие получило название «меч длинной волны» (бочаньцзянь).

Мяосцы, тайцы и чжуани в своем подавляющем большинстве не могли так широко пользоваться оружием, как ханьцы. Это было связано с многочисленными запретами на ношение оружия. Карательные меры по отношению к малым народностям сопровождались особой суровостью и порой даже жестокостью, дело нередко доходило до мучительной казни. Неудивительно, что в качестве оружия стали использоваться самые различные подручные средства — камни, палки, цепы для молочения зерна, веревки, костыли. Один из таких предметов — «цепь, которую зажимают под мышкой», или «двойная цепь» (ляньцзя), — представлял собой две 30-сантиметровые палки из крепкого тяжелого дерева, соединенные между собой короткой цепью. Их можно было бы принять за двузвенную палку — оружие, широко распространенное в Китае и в Японии (кит. эрцзегунь, яп. нунтяку), если бы не два кольца на цепи, издававшие пронзительный свист во время вращения ляньцзя. Соперник терял боевую ориентацию, едва заслышав этот звук, и не мог адекватно отразить атаку.

Нередко в бою использовались веревочные петли, метательные стрелки, цепи с грузами и ножами на конце. Народность ицзу для боя на средней и дальней дистанции употребляла веревку, на конце которой был прикреплен металлический груз в форме «Т». Этим оружием — «метеоритом» — можно было без труда сбить с коня всадника, выбить из его рук оружие, спутать конечности нападающего. Народность бэнлун, проживающая в Юньнани, в ближнем бою мастерски использовала короткую дубинку с петлей для продевания руки — «карманный молот» (сючуй). Дубинку раскручивали на запястье при помощи петли, а затем наносили резкий тычковый или рубящий удар.

Все национальные школы были тесно связаны с культовыми праздниками и ритуальными службами. Мусульмане обычно демонстрировали ушу во время исламских праздников ураза-байрам (разговения) и курбан-байрам (жертво-приношения). Танцы с парными мечами хуадао («мечи-цветки»), распространенные среди народностей цзинпо, тай и бэнлун, сопутствовали охотничьим и жертвенным молитвам. С показа ушу обычно начинали празднества, связанные с началом производственного или сельскохозяйственного цикла. Правда, это, собственно говоря, не боевые искусства, более того, чисто боевыми эти действия никогда не были или их боевой аспект умер очень давно. Например, у народности ицзу ушу и сегодня носит танцевальный характер. Все комплексы исполняются на круглой площадке диаметром около 4 м под удары в гонги, барабаны и игру на зурнах.

Национальные особенности ушу — один из самых интересных феноменов в культурном развитии Китая. Боевые искусства стали воистину достоянием культуры и, более того, этно-специфическим фактором, подобно пище, жилищу или религии. И происходит это именно в период наивысшего роста количества стилей и направлений. Но значит ли это, что наступил пик развития ушу? Скорее всего — нет. Дело в том, что стили лишь структурно оформляли то, что было создано за несколько столетий до этого.

В течение нескольких дней в марте 1909 года большой зал театра «Аполло» на территории иностранного сеттльмента в Шанхае был полон. Здесь выступали лучшие бойцы и силачи, приехавшие из США, Франции, Германии, России, чтобы помериться силами с китайцами. Во многом этот показ заключал в себе тонкую, но чрезвычайно обидную для национального сознания китайцев издевку. Выступающие и их антрепренеры регулярно упоминали распространенное среди иностранцев выражение: «Азиаты — ущербные люди». Разгром «боксерского восстания» в Китае в 1901 году и гигантская контрибуция, наложенная на Китай западными державами, трагически отозвались и на культурной жизни.

Шанхай стал местом расположения основных иностранных концессий и сеттльментов благодаря своему приморскому положению, и до сих пор в этом городе можно встретить дома французской, немецкой, американской архитектуры. Сюда же за деньгами стекались и западные силачи.

Особенно выделялся среди них некий американец Эйлин, который поднимал огромные веса и предлагал любому помериться с ним силами. Публика смотрела — кто с удивлением, кто с затаенной грустью и ощущением собственного бессилия, — но никто не решался поднять брошенную перчатку. Ведущие представители шанхайского мира ушу Чэнь Гунчжи, Чэнь Тешэн, Нун Чжу, Чэнь Цимэй — в будущем известные на весь Китай мастера — собрались на совещание. Всех волновал вопрос, как защитить попранную честь шанхайских боевых искусств. Совещание затянулось далеко за полночь, а ответа все не было, и тут Сунь Чжигун вспомнил, что в небольшой деревушке Сяонаньхэ в уезде Цзинхай в известной своими мастерами провинции Хэбэй живет мастер Хо Юаньцзя, последователь стиля мицзунцюань («Потерянный след»). И вот уже несколько гонцов и сам Сунь Чжигун отправились в Хэбэй на поклон к Хо Юаньцзя с просьбой прибыть в Шанхай.

Желтолицый Тигр — Хо Юаньцзя — приехал в город с двумя ближайшими учениками и незамеченным остановился в «чайном доме» — постоялом дворе для приезжих. Никто тогда еще не знал, что этому месту вскоре суждено будет стать штаб-квартирой первой в мире официальной ассоциации боевых искусств.

Два шанхайца, сопровождавшие Хо Юаньцзя, которые одновременно служили ему переводчиками, так как северянин почти не понимал шанхайского диалекта, Чэнь Гунчжи и Сунь Чжигун, начали приготовления к поединку с иностранцем. Было выбрано место строительства помоста для свободного поединка (лэйтай) — недалеко от монастыря Цзинаньсы («Монастырь спокойствия и умиротворенности») в Парке ароматов бразении, принадлежавшем большим любителям ушу — семье Чжан, которые с радостью отдали парк под благое дело. Площадка была поднята над землей и представляла собой дощатый прямоугольник четыре на полтора метра, стоявший на резных эвкалиптовых столбах. Были обговорены и условия поединка во время личной встречи Хо Юаньцзя с Эйпином. Американец, по рассказам, неплохо владел боксом и собирался выступать в перчатках. Хо Юаньцзя сообщил, что решил использовать весь арсенал своего богатого стиля ушу. В конце концов решили разрешить обеим сторонам использовать борцовские броски, причем падение противника засчитывалось ему за поражение.

Сентябрьским утром в назначенный для поединка день Желтолицый Тигр появился перед помостом в парке, одетый в неизменный короткий халат серого цвета, запахнутый широким поясом, в мягких тапочках, не мешающих передвижениям. Хо Юаньцзя и собравшаяся многочисленная публика ждали Эйпина. Но прошел день, а он так и не явился. На следующее утро пришло сообщение, что американец уехал из города сразу же после личной встречи с Хо Юаньцзя, убедившись в ненаигранности его славы.[206]

Это был колоссальный успех, усиленный еще и тем, что американец отказался от схватки, просто-напросто струсил. Надо понять, что этот несостоявшийся поединок был событием отнюдь не местного масштаба, а символизировал победу китайца над ненавистными в то время иностранцами. Оговоримся: многие историки ушу сомневаются в правдоподобности этой истории и считают, что приезд Хо Юаньцзя в Шанхай не был отмечен никакими грандиозными поединками. Лишь народная молва приукрасила это событие милыми ее сердцу легендами. Что ж, может, и так, но вновь напоминаем, что миф передает не столько реальность события, сколько отношение окружающих к тому, что могло бы быть, достраивает реальность до полноценной картины мира, в котором всегда есть место народному герою. В то время иностранного засилья нужен был именно такой Хо Юаньцзя — могучий, умный, прекрасно образованный, непобедимый, ведущий за собой знатоков ушу.

Десятки историй про Хо Юаньцзя, до сих пор распространенные в Шанхае, свидетельствуют о его блестящих победах над иностранцами. Рассказывают, что первую такую победу он одержал еще в 1901 году в Тяньцзини над русским борцом. В Шанхае Хо Юаньцзя обратил в бегство японского дзюдоиста, что якобы в дальнейшем и послужило причиной смерти мастера. Хо действительно выделялся своей образованностью среди ушуистов того времени, его друзьями были знаменитые Ван Пятый Большой меч и мусульманин Ма Фэнту, патриарх тунбэйцюань — «Стиля сквозной подготовки».

Многочисленные победы Хо Юаньцзя, сила его личности — мастера и философа — притягивали к нему немало знатоков ушу. Хо Юаньцзя становился символом сопротивления западному засилью и воплощал собой гений китайского ушу, сконцентрировавшийся в одном человеке. Постепенно сформировалась мысль о том, что необходимо создать специальную организацию, которая занималась бы обучением ушу и обменом опытом среди знатоков. Таким образом, в июне 1909 года, через три месяца после приезда Хо Юаньцзя в Шанхай, была создана первая в Китае народная организация, в то время не очень многочисленная, которая поставила своей основной целью изучение боевых искусств. Сам Хо дал ей название «Цзинъу тиюй сюэюань» («Физкультурная академия боевых искусств»). «Цзин» («семя», «суть», «очищенный», «утонченный», «рафинированный») — именно такой иероглиф употребил в названии академии Хо Юаньцзя, считая, что он наиболее полно и точно отражает характер отношения к ушу его последователей. Правда, само название «академия» было в то время слишком громким для двух ветхих строений в большом дворе, расположенных неподалеку от железной дороги. Заместителем Хо Юаньцзя стал его ближайший ученик Лю Чжэндун.

Мастер Хо не стал широко преподавать свой семейный стиль мицзунцюань, считая, вероятно, что не стоит нарушать традицию интимной передачи тайн школы от учителя к ученику. Тем не менее, на основе базовых движений и упражнений мицзунцюань он создал несколько комплексов начального этапа обучения. Самый известный из них, гунли, дословно — «обретение мастерства в использовании силы», до сих пор входит в программу начального этапа обучения ряда традиционных стилей и является визитной карточкой Ассоциации Цзинъу. В гунли сочетались мощные круговые блоки руками и прямые удары кулаками. Большинство технических действий было направлено на срыв захвата противника и контратаку. Особое внимание обращалось на чередование расслабления и напряжения, медленных и быстрых движений, что и составляет одну из характерных особенностей мицзунцюань. Хо Юаньцзя учил, что мощь движения должна исходить не из напряжения мышцы, а наоборот, из ее расслабления, что позволяет наносить удар внутрь тела противника — «удар с выбросом силы на один цунь». Простота базовых движений не должна заслонять этот принцип, и Хо выступал против изучения на первых порах каких-либо сложных комплексов, которые превращали ушу в танец, лишенный сущности Чистых боевых искусств.

Руководство академии с первых месяцев ее существования взяло линию на пропаганду полифункционального характера ушу, сочетающего оздоровительный и боевой аспекты. Планировался выпуск ряда материалов, началось обучение населения. Сейчас трудно сказать, какие конкретно планы были у Хо Юаньцзя в отношении развития ушу. Собирался ли он серьезно модернизировать боевые искусства или лишь приоткрывал завесу тайны над самыми простейшими разделами? Скорее — второе, так как известные мастера, гаошоу, занимались по-прежнему за закрытыми воротами, не нарушая принципа целостности и «тайности» школы. Известность Академии держалась в основном на громком имени Хо Юаньцзя, увидеть которого приходили даже из Пекина.

В августе 1909 года трагический случай оборвал жизнь мастера Хо Юаньцзя. Однажды Желтолицый Тигр сильно простудился, его душил кашель. Китайские медики считали, что во многом причина этого кашля заключена в неправильных занятиях нэйгун, который Хо практиковал в молодости. По одной из широко распространенных, но маловероятных версий, один из японских медиков предложил учителю свои услуги и дал ему лекарство от кашля, приготовленное из трав. Вскоре Хо почувствовал резкое ухудшение. Его ученики послали лекарство для проверки в незадолго до этого созданный Медицинский институт при Китайском обществе Красного креста, где дали заключение, что лекарство представляет собой медленно действующий яд. Однако лечение уже запоздало: мастер Хо скончался.[207]

Дом, где состоялось первое заседание Ассоциации Цзинъу

Академию возглавил бывший переводчик и ближайший шанхайский ученик мастера Чэнь Гунчжи (1880—?). Чэнь решил превратить ее в полноценный центр обучения китайским боевым искусствам. Началась огромная организационная работа, набирался штат преподавателей, разрабатывались учебные программы. Деятельность академии привлекала стольких людей, что было принято решение переименовать ее в «Цзинъу тиюй хуэй» — «Физкультурную ассоциацию Чистых боевых искусств». В ряде городов Китая стали возникать филиалы ассоциации, ее отделения были учреждены в Гонконге и ряде стран Юго-Восточной Азии, большинство из которых сохранилось до настоящего времени.

В основу организации ассоциации была положена уже знакомая структура тайных союзов. Естественно, что легальный характер работы «Цзинъу тиюй хуэй», проводимой с одобрения государственной администрации, не позволял полностью воспроизвести структуру традиционных тайных обществ — хуэйданов. Тем не менее, чувствовалось влияние распространенных в Шанхае тайных обществ «Синий клан» («Цинбан») и «Красный клан» («Хунбан»). При вступлении в ассоциацию бралась клятва, ее члены носили единую одежду, были утверждены знамя и знак ассоциации. Знак ассоциации изображал щит, на котором были нарисованы три звезды или перекрещенных кольца, что символизировало единство воспитания трех начал — физического, духовного и интеллектуального.

Члены ассоциации получали систематическое образование в области ушу, им преподавались три основных предмета, ясно отражавшие направленность школы: физическая культура, морально-этическое воспитание, философия. По существу, это было причудливое переплетение современной формы преподавания с традиционными дисциплинами, которые до этого объяснялись лишь узкому кругу учеников в школе ушу. Это стало, пожалуй, первым прорывом к современному преподаванию ушу, несмотря на то, что еще полностью отсутствовали четкая методическая база и подробная программа обучения. Тем не менее, ассоциация сделалась действительно массовой легальной (в отличие от тайных обществ) организацией изучения ушу (вместе с характерными для боевых искусств принципами «боевой добродетели») и философии.

Таньтуй — базовый комплекс Цзинъу

Потребовалась и немалая работа по систематизации преподавания. Ее результатом стала разработка новой классификации ушу «по течению рек», и началось комплексное изучение стилей течения рек Хуанхэ, Янцзы и Чжуцзян, которые преподавались известными мастерами. Основными стилями ассоциации стали таньтуй («Хлещущие ноги»), гунлицюань («Достижение мастерства в использовании силы»), цзецюаньдао («Путь опережающего кулака»), дачэнцюань («Кулак высшего достижения»), а также упражнения с различными видами оружия — мечом багуа, «копьем пяти тигров». Помимо этого, в преподавание входили борьба, бокс, различные упражнения с десятками видов оружия. Начался выпуск книг, а позже — и съемка учебных фильмов.

В сентябре 1911 года «Цзинъу тиюй хуэй» проводит первый в Китае показательный фестиваль по ушу, в программу которого входит показ комплексов с оружием и голыми руками. Зрелище было поистине красочным: участники показательных выступлений предстали перед зрителями в одинаковой форме, что вместе с блестящей демонстрацией техники произвело большое впечатление на публику. Впервые школа ушу делала столь массовые выступления, открывая доступ к себе практически всем желающим. Вероятно, это и предрешило стремительный рост филиалов и отделений ассоциации по всему Китаю. Первый из таких филиалов был открыт в том же 1911 году в приморской провинции Чжэцзян. В июле 1918 года создан филиал в Ханькоу, в апреле 1919-го — в Гуанчжоу, в 1920-м — в Шаньтоу, в 1921-м — на юге, в Фошани, в 1922-м — в Гонконге, в 1925-м — в Сямыни, в 1927-м и 1928-м — первый и второй филиалы «Цзинъу тиюй хуэй» в Сычуани.[208]

Ассоциация становится самой крупной в Китае организацией по преподаванию ушу, к тому же первым в мире комплексным обществом такого рода. Чэнь Гунчжи выезжал во многие страны мира, основывая там свои отделения. Так появились филиалы в Сингапуре, Малакке, Семаранге в Индонезии, в Сайгоне, а в Куала-Лумпуре была создана даже женская ассоциация Цзинъу. В большинстве таких филиалов преподавали учителя из Китая, оставляя после себя последователей в основном из числа местных китайцев — хуацяо.[209]

Ассоциация Цзинъу так декларировала свой основной лозунг, который остается неизменным и по сей день: «Гармоничное воспитание физического, духовного и интеллектуального начал в человеке». Единство этих трех начал символизируют три перекрещенных кольца или три звезды на эмблеме общества. Увы, не каждый боец может похвастаться интеллектуальными способностями и не каждый интеллектуал, даже блестяще образованный человек, может претендовать на толику духовности внутри себя. Создатели ассоциации прекрасно понимали это, поэтому организация приобрела вид не просто места собраний мастеров и знатоков ушу, но именно своеобразного университета ушу, где наряду с боевыми искусствами преподавались даже каллиграфия и классическая литература. По сути, ассоциация занималась духовно-физическим развитием людей, используя форму боевых искусств.

На основе традиционных правил боевой морали был разработан целый «ритуал Цзинъу», остающийся неизменным по сей день. Он включает в себя десять основных правил поведения, общения с братьями по школе, применения ушу.

Под знаменами ассоциации собрался весь цвет китайского ушу. Здесь преподавали одно время Ли Цуньи — блестящий знаток синъицюань и участник «боксерского восстания», Чэнь Мэйжун — мастер синъи и мицзунцюань. Направление тайцзицюань возглавлял патриарх и создатель стиля тайцзицюань У Цзянцюань. Мастер Чэнь Вэйсян преподавал цзуйцюань («Пьяный кулак»), Чэнь Цзычжэн — иньчжаоцюань («Когти орла»). Мастера Хо Дунгэ (сын Хо Юаньцзя) и Ло Ганюй курировали т. н. «стили ушу течения реки Чжэцзян», следуя классификации, принятой в Ассоциации Цзинъу. Четыре человека, преподававшие в ассоциации, получили прозвище «четыре величайших учителя кулачного искусства» — Чао Ляньхэ, Ло Ганюй, Чэнь Цзычжэн, У Цзянцюань.

Такой концентрации мастеров различных школ Китай еще не знал, никогда столь разнородные стили не встречались под одной крышей. Фактически, все развитие китайских боевых искусств 10–40 годов прошло под знаком Ассоциации Цзинъу, давшей толчок к созданию официализированных народных обществ ушу.

Дальнейшая судьба Ассоциации Цзинъу довольно необычна. Шанхай был захвачен японцами в первые месяцы войны 1937 года. Ассоциация была разогнана и официально не действовала до конца 80-х годов. Однако шанхайские мастера неоднократно собирались вместе для тренировок и обмена опытом, в народе помнили легендарную Ассоциацию Цзинъу. Продолжали активно действовать ассоциации в Малайзии, Сингапуре, Гонконге, Шри-Ланке, Индонезии, Японии. Они превратились из филиалов в самостоятельные организации, занимающиеся традиционными видами боевых искусств, и собирали под своими знаменами практически всех известных мастеров. Наконец, в конце 80-х годов решено было воссоздать Всекитайскую ассоциацию Чистых боевых искусств в Шанхае. Одновременно были возрождены ассоциации в Гуанчжоу, Фошани, создана новая в Тяньцзини и других крупных городах. Влияние идей Цзинъу, основными принципами которых остаются «пестование тела, утверждение справедливости, помощь людям», что записано в уставе Ассоциации, столь велико, что ассоциации традиционного ушу (Цзинъу) были созданы в США, Канаде, Великобритании, Швеции и, наконец, в России. Всего ассоциация объединяет около шестидесяти региональных и национальных организаций и 400 тысяч членов.[210]

Возродилась и программа преподавания традиционного ушу, в основе которой лежат десять базовых комплексов: четыре комплекса с оружием и шесть — кулачного искусства. Как и в древности, обучение разбито на три этапа — низший, средний и высший; для того чтобы получить высшую степень, следует обучаться от шести до двенадцати лет. Основная характерная особенность ассоциаций Цзинъу — это изучение ушу как продукта социокультурного развития, как вида и способа духовного воспитания, то есть сохранение всех тради-чционных аспектов боевых искусств. Эта элитность отличает Цзинъу от других организаций ушу, целью которых является развитие ушу как спорта, в том числе спорта больших достижений. Во всех национальных ассоциациях Цзинъу, помимо боевых искусств, на основе единой международной программы преподаются английский и родной языки, философия, история, каллиграфия, живопись.

В каждом зале Цзинъу висит портрет Хо Юаньцзя как напоминание о высокой боевой добродетели и духовной целостности старых мастеров. Рядом — традиционный лозунг: «Дух Чистых боевых искусств из десятитысячелетней древности сохраняет вечную молодость».

Знак Цзинъу

Может возникнуть вопрос: каким образом Ассоциация Цзинъу, фактически выросшая из тайных обществ и неизменно пользовавшаяся их поддержкой, не только не была запрещена официальными властями, но, более того, ей оказывалось всяческое содействие? Ведь никогда в истории государство не благоволило к народным организациям ушу, тем более не старалось официализировать их. Но в Китае рождалось новое поколение политических деятелей, более тонко чувствовавших народную суть традиции ушу, более того — само связанное с традиционными школами ушу и согласное пойти на разумный компромисс с уважаемыми всеми мастерами боевых искусств, дабы заручиться их поддержкой. Чтобы понять эту ситуацию, перенесемся на десятилетие назад.

В конце XIX века идеи реформ витали в воздухе. Абсолютистская форма правления вызывала все больше и больше нареканий у представителей культурной и политической элиты. Чаяния большинства были направлены на то, чтобы возродить Китай путем большей открытости, разумного принятия западных ценностей. Страсти подогревались также серией крайне неудачных для Китая «опиумных войн». В 1898 году развертывается движение за реформы в Китае. Его руководителями и теоретиками становятся блестящие ученые, представители духовной элиты Китая Кан Ювэй, Лян Цичао, Тань Сытун. Медленные темпы модернизации, создания современного флота и армии реформаторов не устраивали. Тань Сытун вообще был готов «временно отложить Конфуция в сторону и воспользоваться именем Иисуса». Кан Ювэй требовал, чтобы «император сумел бы так подойти к своим подданным, как это сделал Петр Великий в России».

Возникла масса обществ, по сути дела традиционных тайных объединений, где причудливым образом переплетались практика ушу, еще плохо оформленные политические требования и традиционные идеи апокалиптического очищения общества.