Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн Холин Юрий

На флейте, не имеющей отверстий, играть всего труднее.

Коан дзэн

…а на песочной свирели, слабо?

Мы

ПЕСОЧНАЯ СВИРЕЛЬ [1] (Дзэн творчества)

Различные рассказы, байки, анекдоты, стихосложения и т. п., особенно представленные в письменном, печатном виде, т. е. графически зафиксированными, надолго застревают в нашем сознании и порой совсем независимо от нашей воли становятся советчиками в жизненных ситуациях. Но дзэнская проза и стихи традиционно прямо направлены на тему жизни и смерти, помогая людям разбираться в самих основополагающих принципах бытия.

Специфика нашего времени заставляет большую часть людей одержимо устремляться к накоплению материальных благ, порой абсолютно ненужных, и это становится делом, а иногда и принципом всей их жизни. Но все это одновременно ввергает нас в состояние напряженного беспокойства и тревоги, которое в свою очередь создает чувство необходимости поиска свободы от подобного рода нездорового цепляния. И в конце концов, если мы не безразличны к сами себе, то приходим к пониманию того, что свободны-то мы лишь тогда, когда не заняты, что обретаем еще больше, отдавая, достигаем большего будучи самими собой в первую очередь. А эта динамика необретения и есть суть созидательного процесса.

Время, в которое нам выпало жить, то есть конец 20, начало 21 веков, уникально помимо всего прочего еще и тем, что сознание дзэн становится неотъемлемой частью и западной культуры. Дзэн успешно ломает концептуальные барьеры, такие как личность и общество, живое и неживое, органично сливаясь с эгалитарными и демократическими воззрениями Запада. Работы наших современников, таких как Гарри Шнайдер, Роберт Айткин, Джоан Галифакс, Нхат Хан и многих других, исполненные дзэнской мыслью, вдохновляют людей к созданию вокруг себя чистых и мирных условий жизни. Чистых не только духовно, но и экологически, ибо общество погрязло в разрушительном процессе основ жизни на Земле.

Исходя из опыта последних лет, можно смело утверждать, что сложившийся западный дзэн, хотя и не столь зрелый, достойно вносит свою лепту в развитие сознания, лишенного эгоистических амбиций и предрассудков, наряду с традиционным дзэном Китая, Японии, Кореи.

Дзэнская мысль не обошла стороной и Россию, а вернее, попала куда надо в ней. Кроме чисто научных и научно-популярных работ о дзэне, написанных в связи с историческим развитием буддизма вообще, культуры вышеупомянутых стран Восточной Азии, их философских воззрений, появились работы, наполненные дзэнским в той или иной степени состоянием сознания и смелым отношением к восприятию действительности такой, как она есть, а не как преподносится.

Но дзэн русской души – это, как и все русское, умом не понимаемое, имеет свой неповторимый шарм, формирующийся из лирики и доверчивой сентиментальности, из хмельного бунтарства и полнейшего авосьного пофигизма, если не сказать точнее.

Так отклики Мастера Сия (в миру А. Снегирева) на высказывания Мастеров дзэн наполняют душу тихой радостью и спокойствием. И наоборот – произведения Виктора Пелевина, проникнутые дзэнской сатирой на жизнь России на стыке веков в «постиндустриальный» период будоражат сознание четкостью изложения таковости нелепости момента реальности настоящего. И если традиционный восточноазиатский дзэн возник по словам выдающегося переводчика и знатока буддийской литературы Эдварда Конзэ из буддизма Махаяны и китайских шуточек, западный дзэн – из вовлеченного буддизма в справедливость и социальный активизм, то русский дзэн вырастает из творческо-деятельного по…изма Иванушки-дурачка, анекдотов про Василь Иваныча и Владимира Ильича, сознания «первоначального накопления кармы» Насыха Нафикова, любомудрого языкоблудия после второго стакана и подобных ингредиентов, которых неисчислимо больше, чем в других дзэнах.

Более того, то уникальное состояние российского сознания, более тысячи лет отвлекаемое от единственно реально существующего живого настоящего момента бытия различными догмами, идеями, измами к всевозможным светлым будущим, небесным благодатям, чистым землям, западным раям, реинкарнациям, облекаясь в свою собственную ахимсу, но с деланной серьезностью относясь к очередным предлагаемым духовным ценностям, выживает благодаря тому, что именно сейчас и здесь вовремя заставляет нас сплюнуть через левое плечо, обойти бабу с пустым ведром и черную кошку, повесить подковку над дверью, скрутить универсальную мудру – дулю, побежать к очередному целителю, который лечит мелом, именно благодаря нашей огромной интуитивной вере в «чудо» таковости вечного континиуса настоящего времени.

Это состояние сознания у нас всегда было, есть и будет, но лишь теперь, наконец, мы способны идентифицировать и четко назвать его. И пусть и впредь это русское или, если угодно, российское дзэн-сознание, проявляясь во всех областях нашей деятельности, помогает пережить нам все будущие светлые времена, всех богов, царей и героев-избавителей. Все они приходили и уходили, но мы всегда оставались, остаемся и останемся на века в своей неповторимой самости.

Каждый пишет как он слышит,

Каждый слышит как он дышит.

Б. Окуджава

ОБ АВТОРАХ (или как все началось)

А началось все, как всегда, с самого начала. А сначала, по давно заведенному порядку, было Слово, за ним другое, третье и так далее у впервые встретившихся Мастеров Ко и Хо при входе в университет.

Шел 74 год ХХ столетия н. э., а вместе с ним шло собеседование с поступающими в университет на предмет наличия присутствия у будущих студентов факультета Романо-германской филологии качеств, соответствующих прослойке советского общества – интеллигенции. Каждый тащил как можно больше знаков, определяющих эти качества – отличные характеристики комсомольских организаций, грамоты за ударное участие школьников в трудовых десантах по сбору помидоров, зеленого горошка и всего того, что иссиня спитые колхозники были не в состоянии собрать; свидетельства достижений на поприще спорта, художественной самодеятельности, работы тимуровских отрядов и станций юннатов. Товарищи постарше и побывалее, какими тогда уже были и Мастера Ко и Хо, несмотря на тридцатиградусную жару, вырядившись в военные дембельские кителя, густо увешанные знаками воинской доблести и славы, обливаясь потом, гордо выжидали своей очереди, стоя особняком от школярской шушеры, имея при себе куда более серьезные бумаги из армейской, трудовой, партийной жизни. У кого не было сего заветного набора документов, мог не пытаться на общих основаниях поступить в вуз, даже при наличии неплохих школьных аттестатов и выдающихся знаний в профилирующих предметах. Исключением, конечно, всегда выступали медалисты.

И чем больше поступающий таскался по всяческим заводам, портам, складам, армейским частям, колхозам и совхозам той канувшей в историю необъятной и так и не побежденной внешним врагом в открытом и честном бою империи под названием Советский Союз, тем больше набирал он шансов, чтобы стать интеллигентом от станка, руля, навоза и т. п. Короче, для того, чтобы поступить на какой-либо факультет, надо было как можно дольше и дальше находиться от всего того, чему там учили, иметь рабоче-крестьянское происхождение, соответствующую морду лица головы, белый верх и черный низ…

Итак, о Словах, сказанных вначале. Мастер Ко, а тогда просто Сережа Коваль, раньше Мастера Хо, а тогда еще проще Юры Холина, смог просочиться в стены Alma Mater'и, так как измученным осенним дембельком, а до армии тискальщиком переплетного цеха издательства «Советская Кубань», с заветным перечнем качеств и наработанных удобоваримых выражений лица и телодвижений, был принят на рабфак университета. Теперь, в общем-то уже студентом, с рядом таких же товарищей он гордо восседал при входе, помогая администрации факультета вызывать очередных тестируемых (хотя таких иностранных заимствований даже на инязах тогда не употребляли, используя русские слова, в данном случае – испытуемые, проверяемые и так далее).

Мастер Хо, уморенный уже жарким летним утром и душным парадным мундиром бойца Советской Армии, с завистью смотрел на выпускников рабфака – помощников администрации, сидящих в тенистой прохладе университетского входа. Вдруг он с досадой почувствовал, что момент многократно усугубился внушительными позывами тонкого кишечника. Ну почему именно в таких и подобных ситуациях начинались сокращения стенок пищеварительного тракта?! Неужели потом или до этого нельзя было осуществить ему (пищеварительному тракту) передвижение пищевых масс?! Это теперь, в 21 веке в России успешно развилась сеть услуг населению передвижных туалетов, но тогда, в 60-70-х годах прошлого столетия, в городке, где они жили, имелись лишь два общественных туалета, и те в центре, зато в квартале друг от друга. Один, вошедший в новое тысячелетие, находился у центральной гостиницы, а другой, в народе именовавшийся «петушатником», – напротив тогдашнего дворца пионеров и школьников. Потом, правда, его убрали, а на том месте, как водится, построили часовню, потому что еще раньше, а именно до Октябрьских недоразумений 1917 года, там стоял храм, который развалили сами прихожане в угоду новой вере, чтобы построить общественно-полезное заведение…

Положение было, как говорил один прапорщик из глухого украинского села, перпендикулезное, то есть, как он потом пояснял: «Парадокс – не парадокс; вакханалия – не вакханалия. Так что же это, я вас спрашиваю? – и сам же отвечал, – Человеческая беспринципность!» После этого он всегда дико ржал – все это казалось ему очень остроумным, особенно слова, значения которых он не понимал, но которые заучил как попугай наизусть, дабы слыть оригинальным.

Кустов, деревьев у университета росло множество, но абитуриенты густо облепили все пространство вокруг. И если сейчас можно мочиться и целоваться в вызывающе долгий засос, а в иных случаях и совокупляться на глазах у окружающих только потому, что захотелось, в те высоконравственные времена блестящий армеец, бесстрастно отправляющий большую нужду перед девушками – картина, не возникающая даже в самых извращенных мозгах.

Не имея сил далее терпеть, вскинув глаза к безоблачному голубому небу, как бы ища поддержки у высших сил, Ю. Х. шагнул в направлении входа, охраняемого рабфаковцами. Подойдя к столику, он интуитивно обратился к утонченному молодому человеку с усами и бородкой, одетому элегантно во все «не наше». Почему именно к нему? Это было кармическое действие и начало того, что станет более чем дружбой. «Можно Вас на минуту?» – спросил Ю. Х., зачем-то употребляя местоимение, явно не идущее сверстнику. Молодые люди отошли. «Идем! – произнес бородатый студент, понимающе глядя на уже бледное лицо Ю. Х. – Сам такой!» Так они и пошли!

В кабинке туалета под литерой «М» было уютно и чрезвычайно познавательно. Стало сразу ясно из надписей и рисунков, что место сие посещают высокообразованные мужи филологического факультета государственного университета. Оно не шло ни в какое сравнение с засратыми сортирами горпарков, вокзалов, летних кинотеатров, чьи стены до самого потолка были измазаны говном, и казалось, что один и тот же сексуально озабоченный импотент неумело рисовал женские задницы с огромными мужскими членами в них и писал одну и ту же хрень про то, как можно встретиться для оказания интимных услуг.

На чистеньких стенках университетских кабинок, выкрашенных в голубое, изображались в довольно высокохудожественной манере сцены личной жизни красивых людей в духе Кама-сутры. А если писались отдельные слова, то, как правило, на иностранных языках. Но в основном же это были мудрые прозаические высказывания и стихи. Например, одно из таких поэтических произведений красовалось прямо перед глазами на дверце кабинки:

Мастеру Хо стало немного не по себе оттого, что если в туалете все так дышало культурой и наукой, что же происходило в учебных аудиториях?! И если тут ему не все было понятно, то что же тогда ТАМ?!!!

Но, наконец, оправившись, оба юноши двинулись к двери туалета, на которой вверху каллиграфически было выведено: «Suum quique». С. К. задумчиво глянул на святую латынь, вздохнул и перевел: «Каждому свое. Понял?» «Да-а. Это точно, – ответил Ю. Х. – Jedem das seine, а другому другое».

Так произошло полиглотическое знакомство будущих Мастеров, которые еще не подозревали, в какой области они обретут свое мастерство и как понесут его людям, пройдя многолетние и многотрудные эзотерические практики Мастеров Востока.

БЕНДЖАМИН ХОФФ

Как мы уже, наверно, поняли, не бывает двух одинаковых снежинок, деревьев или зверей. Так же, как и не бывает двух одинаковых людей. Все имеет свою Внутреннюю Природу. Однако, в отличие от других форм жизни, людей легко увести в сторону от того, что для них хорошо, потому что у них есть Мозги, а Мозги легко одурачить. Внутреннюю Природу, если на нее полагаться, нельзя одурачить. Но большинство людей не прислушивается к ней и, как следствие, совсем себя не понимают. А те, кто себя не понимают, не могут себя уважать, и поэтому легко подвергаются чужому влиянию.

Но вместо того, чтобы зависеть от советов и манипуляций других людей, предлагающих взамен наших «неправильных» шаблонов поведения их «правильные», можно, доверившись своей Внутренней Природе, просто следовать ей во всех ситуациях. Путь Доверия к Себе начинается с понимания того, кто мы есть на самом деле.

Мое неделанье для всех

покажется больным.

К. Бальмонт

НЕДЕЛАНЬЕ

С.К.

И СНОВА ПЕРВЫЙ ВДОХ

Кто даст мне жизнь? Потомок дожа,

Купец, рыбак иль иерей

В грядущем мраке делит ложе

С грядущей матерью моей?

А. Блок, «Итальянские стихи»

Я умер 4 ноября 1953 года. День был пасмурный и холодный. Более того – шел снег. Тому, чье появление на свет я с некоторым беспокойством ожидал, казалось, совсем не хотелось появляться. Он выдержал все разумные и не разумные сроки, но продолжал находиться в чреве матери.

«Черт бы тебя побрал», – думал я, от скуки переливаясь то в одну предметную форму, которыми была забита комната, то в другую. Все было пусто, холодно, неинтересно. А тот, плоть которого назначалась мне, все наслаждался состоянием полной свободы в водах космического океана.

«Плавай, плавай», – говорил я то ли себе, то ли ему. «Все равно с воплями и визгом выпихнешься в мир и предопределение свершится – я войду в твою несовершенную форму, ибо сдал в трудные моменты предыдущих жизней и назначение мое теперь быть ниже меня прошлого. Хорошо еще не в совсем низком биологическом виде», – содрогнулся я при мысли о жабах, пауках, крокодилах и прочих подобных тварях.

«Да и ты, – хоть и не сравнить тебя с людьми моего времени и состояния духа, – не так уж плох. Постараюсь влиять на сильную, но уж очень дикую натуру моего теперешнего вместилища. Догадываюсь, что не совладать мне с тобой в первые два-три десятилетия, и дикость твоей степной плоти будет душить меня, загоняя в самые темные тупики. Но рано или поздно ты прозреешь и увидишь меня, и тогда, став рядом, мы пойдем вместе, не забегая и не отставая один от другого. Гармония духа и плоти состоится! Должна состояться, иначе, если я не сдюжу с тобой, мой хозяин-слуга, следующее перерождение не предвещает совсем ничего приятного. Хотя в каждой форме есть смысл, и, поняв его, определяешь место этой формы во Вселенском Порядке, а, значит, и решаешь задачу своего предназначения. Так достигается покой в реализации своей самости. Конечно же, в любой форме я стремился бы к совершенству ради достижения абсолютной истины, от которой по случайной неосторожности удалился…»

Время шло. И чем дольше находилась моя новая плоть нерожденной, тем больше начинало охватывать меня волнение, – «А вдруг что-то напуталось; вдруг ошибка, которая случается лишь раз в многомиллионнолетний День Мира, пала на меня. Нет – такого проклятия я не заслужил! Это было бы чересчур жестоко: умереть, родиться мертвым и снова остаться без плоти в ожидании предначертания, которое еще необходимо правильно расшифровать для себя. А после таких манипуляций со смертями и рождениями в столь короткий срок сориентироваться не так просто. Ну, нет, – ты крепкий парень, и организм, рождающий тебя, не подвержен влиянию пороков и загрязнений. Просто ты ленив, а, может, мудр, цепляясь за состояние невесомого покоя видения Вселенной. Сейчас каждая клеточка твоего тела– это маленькая Ее модель, и, конечно же, тебе не хочется отказываться от ощущения Вселенской уравновешенности и ежемгновенной реализации себя. Ладно, наслаждайся еще некоторое время. Я подожду.

Когда-нибудь настанет момент, и вся эта информация станет достоянием твоего разума, который сольется с разумом Космоса.

А вдруг мне не удастся сломать сопротивление плоти?! Нет, я заставлю тебя верить мне».

Я даже почувствовал некоторое раздражение, но затем успокоился, осознав несуразность обиды на того, кого еще нет.

Снова наступил вечер. В помещении проделывались те же дела, что и день, и два, и десять тому назад. Через некоторое время выключат свет, все успокоятся и затихнут, забывшись сном, а я, так же бесцельно, буду слоняться по углам комнаты, вспоминая предыдущие состояния.

«Ну что же ты так задерживаешься?! Ну, выйди же ты, наконец, из своего оцепенения; пробудись к жизни человеком; дай мне вместилище! Я так ослаб в ожидании тебя, что если какая непокаянная тень попытается воспользоваться твоим рождением, у меня не хватит энергии пробить ее. Молю тебя – очнись от своего глубокого сна! Мне уж тошно обретать от нечего делать формы градусников, тапок, пуговиц, стен, воды в графине. Все это может занимать не более пары дней. Да и как можно так долго задерживаться в мире людей без формы?! Нарушаешь Порядок сейчас ты, а мне приходится уже принимать первые волнения из-за тебя. Что будет потом?…»

Наступил рассвет 14 ноября. Пасмурный, серый рассвет, похожий на сумерки. Ожидание достигло предела, и мне казалось, что этому не будет конца, а вечное серое утро будет скрывать свет солнца, который так и не пробьется сквозь его свинцовый занавес. Я превратился в сплошное чувство горести и обиды, и, если бы я имел плоть, оно бы вылилось слезами, а мой ленивец все не подавал признаков жизни…

И тут, в один миг, вся энергия моего духа вдруг взбунтовалась и, сжавшись в сгусток, превратилась в материю космического огня. Это была отчаянная попытка разрушить застоявшуюся вязкую рутину момента бытия, наполнить его осмысленным содержанием, дать толчок развитию жизни…

За окном пошел снег. Крупными хлопьями он кружил в воздухе. Его было так много, что все вокруг посветлело. Мне никогда не приходилось видеть такого чудесного снегопада. Завороженный я внимал и внимал плавному танцу воздушных красавиц. Все стало сплошной слепящей белизной. Но вдруг взрыв света залил и эту белизну, и мою отчаянную вспышку. Ему невозможно было противостоять, да и не хотелось! Солнце пробилось сквозь серую мглу, и огонь его, отраженный каждым хрусталиком снега, залил пространство светом, которым хотелось упиться в радостном восторге. Вихрь неистовой силы этой радости подхватил и закружил меня. Я снова сделал первый вдох, выдохнул в крике и осознал, что родился.

Ю. Х.

КАРМА

С. К.

Старинные бумаги обнаружили недавно в руинах одного из древних городов Восточного Туркестана. Ученые говорят, что в них содержится истина Бодхидхармы, и они озабоченно строчат комментарии: одни горизонтальными линиями Запада, другие вертикальными столбиками Востока.

Кто знает наверняка истину голубоглазого монаха?

Многие имитируют его дзадзэн, уставившись глазами в стену.

Эй – вы все не правы!

Нёген Сэнзаки

НЕ Я…

С. К.

ИЩУЩЕМУ

Ты можешь принять мир таким, каким его создали другие, принять их цели, правила и

играть в их игры, либо ты можешь сознательно создать свои собственные.

В обоих случаях тем не менее ты и только ты отвечаешь за все, что происходит.

Л. Рейнхард, «Трнсформация»

Нет нужды долго объяснять простую истину: для того, чтоб что-то было, необходимо это делать, то есть количество времени, усердия, мастерства, терпения перевести в качество результата. Также не надо долго рассказывать о том, что никогда ничего не возникало только лишь от большого желания. Человек сильно захотел жить в новом красивом доме. Он может хотеть очень сильно этого всю свою жизнь, живя в развалюхе, а может, прилагая вышеперечисленные качества своей натуры, пусть даже медленно, по кирпичику, но верно достигать желаемого, превращая свое желание в реальное достижение. И вот он уже находится в изменившихся к лучшему жилищных условиях.

Но это рассуждения, касающиеся достижения материальных благ. А как же обстоит дело с благами духовными, нравственными? А точно так же! И их необходимо добывать кропотливой, многотрудной работой. И тут не достаточно одного благого желания стать вдруг однажды высоконравственным, одухотворенным человеком, но в то же время не религиозным фанатиком или отшельником, а, при всей возможной одухотворенности и нравственности, обычным человеком, выполняющим общественно-полезную функцию и приносящим себе и близким вполне реальную пользу.

Как стать таким человеком? Как не только желать, пусть даже искренне, найти всеобщность Сущего через гармонию частного и при этом не впасть в глухую аскезу, но и реально достичь сего состояния души и сознания? Как понять, что это не красивые словомудрстования, а кровная необходимость для выживания человека, погрязшего в пороках, во внутреннем и внешнем мусоре, которым удушила его цивилизация?

Изначально все вероучения возникали лишь для одной цели – спасения человеческой души от мрака безнравственности, гнева, злобы и прочих пороков, которыми в ходе своего развития обрастала та или иная общность людей.

Освобождение человека от грехов было всегда главной задачей всех пророков, духовных лидеров, вещавших каждый на свой лад вечные истины единства мира, чистоты духа, праведности. Время и люди делали потом из этих истин вероучения, религии, на каком-то этапе действительно работавшие, то есть помогавшие делу спасения человеческой натуры от комплекса пороков, очищавших его от копоти повседневщины.

Огосударствливаясь, многие религии формализовались и перестали служить главной цели – спасению человека от самого же себя – и превратились в красивое театральное действо, способное лишь бить по эмоциям чувствительных и умам невежд, вводя в заблуждение действительно ищущих спасение. Но это необходимо развитию государственности, прогресса – хоть какая-то, пусть даже формальная, схема духовных ценностей. Это было всегда и везде и является нормальным процессом.

Ну а как же себя найти человеку, которому видна вся мишурность, который не реагирует на застывшие догмы, на неработающие давно принципы и правила в условиях своего времени?…

Последующее рифмосложение может дать ответ на вопрос, а может и не дать. Все зависит от того кому, как и чем брать.

ХРАМ СЕБЯ СПАСИТЕЛЯ

Ю. Х.

СУМЕЙ ПРОЙТИ НАД ЖИЗНЬЮ…

Энрике Гонсалес Мартинес

ДХЬЯНА

С. К.

ПРИЕХАЛИ?

Путь, не принадлежащий воспринимаемому

миру. Также не принадлежащий он миру

невоспринимаемому. Познавание – иллюзия, непознавание -

бессмыслица. Если хочешь достичь истинного

пути – отдайся свободе, какая есть у неба.

Нансэн

Один богатый путешественник и любитель всякой восточной экзотики и философии, гостя в буддийском центре «Махабоддхи Сангха», что в Дели, задал его настоятелю, принимавшему его за чашкой зеленого чая, как ему казалось, неразрешимый вопрос. Посетитель спросил, что лучше: ехать быстро и далеко или медленно, но близко?

Настоятель ответил, что лучше никуда не ездить, ибо, родившись на земле людьми, мы уже каждый по-своему «приехали».

«Почему же никуда не надо ездить? – недоумевал искатель истин. – Я приехал в Индию, чтобы учиться медитации и достичь когда-нибудь просветления. Затем я поеду на Шри-Ланку, потом на Тибет. А как же иначе я смогу, не ездя к великим мастерам и гуру, научиться всему?»

«Странствия по дорогам, путешествия – это прекрасно. Очень увлекательно и познавательно, но это не Путь – это дороги. Дороги не приведут тебя к самореализации, а быть в Пути, ведущим к тому же просветлению – не значит странствовать. И до тех пор, пока ты находишься в иллюзии дорог, тебе никогда не обрести реальности Пути».

Европеец с тех пор стал меньше ездить и задавать «неразрешимые» вопросы.

Ю. Х.

ОПРЕДЕЛЕНЬЕ

С. К.

СТРАДАНИЯ В СТИЛЕ РЭП

С. К.

СИЛКИ

С. К.

ESSENTIAL ZEN

One day Maurine Stuart was having tea with friends at her home in Cambridge when telephone rang.

«Do Buddhas wear toe-nail polish?» a seven-year-old caller wanted to know.

«Are you wearing toe-nail polish?» Roshi responded.

«YES!» shouted the little girl and hung up.

ОЗАРЕНИЕ ПО-РУССКИ

Я вернулся с пустыми руками. Я понял лишь то,

что глаза расположены по горизонтали, а нос – по вертикали.

Доген

Когда-то, в далеком 1983 году, переехав на новую квартиру, я был несказанно счастлив не столь квартире – обычной «распашонке» в обычной «хрущевке» – сколь месту, в котором был построен дом. Будучи большим любителем природы, я вдруг обнаружил, что поселился в тихой парковой зоне у озера, которым можно было часами любоваться прямо из окна моего импровизированного кабинета.

Довольно обширная территория слева от дома представляла собой огромную рощу обычных для Кубани деревьев. Справа – искусственно насаженный бор уже основательно утвердившихся сосен двадцати с лишним лет.

Вдоль зеленой зоны и между ней и берегом озера тянулась асфальтированная дорожка, по которой по утрам бегали спортсмены, а вечером, особенно в теплое время года, прогуливались пенсионеры, влюбленные парочки и другие предпочитатели тишины и покоя. Днем меж деревьев бегала ребятня, нарушая тишину веселыми криками, а ночью темная гладь озера причудливо отражала свет окон многоэтажек на противоположном берегу, напоминая картины М. Чюрлениса.

Отцы города и района, где я теперь жил, намеревались очистить озеро и сделать настоящий парк вокруг него; и даже начали, как всегда с бурным энтузиазмом советских времен, ровнять берега, но наступила «перестройка», затем ушел «гегемон» и началась булгаковская разруха в головах людей, выразившаяся относительно моего места жительства непопаданием мусора в специальные баки сначала на десятки, а потом и на сотни метров. В результате этих неточных мусорометаний вся парковая зона превратилась в огромную свалку, временами поджигаемую. Данная ненависть к матери-природе привела к тому, что погибло большое количество деревьев, не выдержавших натиска огня. Оставшиеся не тронутыми сравнительно чистые места, загадились шашлычниками и другими любителями уестся до рвоты на лоне природы. Гулять стало невозможно из-за грязи, куч мусора, вони, битых бутылок, обилия мух, а в иных местах и крыс.

Попытка уходящего со своего поста мэра уже в 2001 году озеленить город и, в частности, восстановить наш уголок, обернулась множеством торчащих из земли изломанных или просто вырванных саженцев. Красоту удавили в зародыше!

Но ко всему привыкаешь или, скорее всего, смиряешься; тем более, наш уголок – это не исключение, а правило на фоне общего упадка нравов…

Это произошло как всегда неожиданно.

Однажды утром, выведя собаку на прогулку, мне необходимо было преодолеть определенный участок сей народной свалки и, пройдя мимо гаражей, спуститься к озеру, где еще можно было безопасно для здоровья гулять. Осторожно пробираясь среди угрожающе торчащих бутылочных стекол, остатков продуктов, издававших вонь, присущую только общественным мусорникам; давя коробки из-под молока и пустые консервные банки, в то же время внимательно следя за тем, чтобы пес не наступил на стекло, и натренированно уворачиваясь от клочков грязной бумаги, иногда поднимаемых порывами ветра, я подошел, наконец, к гаражам, большая часть которых уже ощущала вокруг себя натиск «разрухи».

Все время пути, разумеется, я глядел, в основном, под ноги, но, подойдя к стенке одного из гаражей, я по какому-то наитию поднял глаза, хотя явной необходимости в этом не было. На довольно видном месте темно окрашенной поверхности стенки большими белыми буквами были начертаны несколько строк с подписью, машинально прочтя которые, я остолбенел и какое-то время стоял как вкопанный с, наверное, очень необычным выражением лица, переживая явно саторическое состояние.

Хочу немного предварить дословное изложение сего крика души следующим комментарием. В описываемом месте и близ него компактно проживающих диаспор нерусского населения не наблюдалось, поэтому пенять на смердящие завалы и порубанные сосны для приготовления шашлыков более было не на кого, кроме как…

Итак, слегка оправившись от шока после прочитанного, я снова (строка за строкой) стал медленно, включая и процесс проговаривания текста, как при чтении молитвы или мантры, читать следующее, абсолютно грамотно написанное:

Русский человек

Я, десятки лет занимавшийся различными эзотерическими практиками, ездивший на учебу и семинары в Индию и другие страны к самым знаменитым специалистам в области йоги, дзэна и т. д., имеющий в этих науках большой опыт и степени доктора и магистра, сам написавший и издавший кучу книг по данной тематике – я стоял и плакал слезами очищения, слезами мудреца, обретшего вдруг Вселенскую истину, но не за тридевять земель, а здесь, у самого своего дома, и не от великих гуру и мастеров, а от своего, к сожалению, неизвестного соплеменника – Русского человека, который в порыве благородного гнева и от чистоты своей души и сознания, будучи мужчиной явно неслабым, начертал сей вызов русским свиньям, хамовому отродью, творящему исподтишка эту пресловутую разруху.

Вот это озарение! Вот это сатори! Когда, как после стакана доброй водки, продирает тебя до самого нутра своей жизнеутверждающей естественностью, затем заставляет тихо, в теплом растекающемся блаженстве призадуматься, и вдруг ощутить взрыв великого осознавания самой сути изначального Космического света. И кто бы мог подумать, что это может случиться на восприятии контрадикции понятий – русская свинья и Русский человек!

Многое стало ясным и перестало быть обидным!

Спасибо тебе и низкий поклон, мой неизвестный учитель, и за еще одну практику в обретении моего личного опыта просветления и за идею того, что есть еще Русские люди, осознающие, что все беды и несчастья, вся радость и счастье проистекают от самого человека и творятся лишь им самим.

А это значит – будем жить, славяне!?

Или опять произойдет в нас нечто непредсказуемое, чего нельзя умом понять, но при этом опять найдутся козлы отпущения в виде нерусей, и, так называемые русские, со свинскими замашками, а?…

Ю. Х.

ОРДЕН ПЕЙСТЕРОВ

Коваль и Холин оклеивали объявлениями своей школы рекламные шиты и столбы города. Стоя у очередного столба и аккуратно пропитывая его клеем фальцовой кистью, Холин заметил приближающуюся фигуру университетского товарища, добившегося большого поста на служебном поприще.

Будучи хорошо осведомленным о происходящем в городе, тот был крайне удивлен, увидев Коваля и Холина за этим не очень респектабельным занятием. Он подошел к Холину с радостными объятиями и возгласом:

– Ты что, Холин, совсем сдурел, портишь столбы на виду у всей публики? Насколько мне известно, ты недавно докторскую защитил в своей Индии. Давай отойдём, почирикаем о жизни в каком-нибудь кафе.

– Нет! – отрезал Холин. – Я не могу. У меня работа.

– Да брось ты, – настаивал университетский товарищ, – какая работа столбы марать?

Холин подошел и процедил ему на ухо:

– Ты обижаешь меня своим непристойным непониманием. Я нахожусь в Седьмой Ложе Великого Ордена Пейстеров и мой долг перед Отечеством выполнить эту работу достойно и с нужным прилежанием!

– Чё? Каких Пейстеров? Масонов, что ли?

В это время Коваль, не обращая внимание на происходящее, сосредоточенно разглаживал белоснежное объявление на только что тщательно загрунтованной поверхности.

– А он что не подходит? Старых друзей не замечает? Щас я ему!

– Да уймись ты, продолжил Холин. – Что, не видишь, – он при исполнении, в глубочайшей степени самоуничижения, в медитации. Он тебя не воспринимает. И потом, я не позволю, он же Магистр!

– Да ну вас, похоже вы совсем сбрендили… А впрочем, я потом перезвоню… Это что, всё так серьёзно? Это международная организация? Ладно, бегу, увидимся, – протараторил университетский товарищ, усаживаясь в новенькую БМВ.

Холин подошёл к Ковалю:

– Ты что отошёл, это же…

– Ржавая посудина, единственная не фирменная деталь такой классной иномарки. Это он? Нет, не узнал, – отвечал Коваль, доставая из сумки новое объявление.

Данная ситуация отображает один из фундаментальных принципов дзен: «Здесь и сейчас». Не работа красит человека, а человек работу, если она выполняется доброкачественно. Когда кто-либо занимает уважаемый пост, он часто становится просто чиновником, большой жопой. Потому что на самом деле его там нет, нет личности, есть нечто, занимающее место. Если такой человек покидает место – срабатывает синдром «отставного генерала» – он теряет ощущение уверенности, стабильности, становится раздражительным, несчастным пенсионером. Хотя на самом деле именно у пенсионера открываются еще большие возможности свободы: есть средства к существованию и нет обусловленных пут в виде ответственности перед семьей, домом, государством.

Принцип «здесь и сейчас» хорошо проиллюстрировал в своё время Козьма Прутков: «Хочешь быть счастливым – будь им!» И это именно так: «не вне себя все таинства сокрыты, а в глубине и тишине сознанья» – в своей тотальности перед происходящим с тобой – пишешь ли ты поэму, клеишь объявление, держишь в объятиях любимого человека или спарингуешь на ринге.

Когда ты становишься единым целым со своей работой, тогда наступает божественное откровение. А если ты справляешь нужду мимо унитаза, тогда наступает разруха, – как говаривал один из героев «Собачьего сердца» Булгакова.

Мастера дзен, о которых шла речь, всегда выполняют свою работу сами: будь то чистка сортира, тренировка или расклейка объявлений. И шутка об ордене великих пейстеров («пейстер» от английского «обойщик») имеет глубокий символ, потому что сейчас и особенно в России действительно назрела потребность в сакральных организациях подобного типа. Представьте себе «Орден Великих Дворников», например. Что может быть действительно более актуальным, чем очистка территории, дома или мозгов от ненужного хлама или застарелого сора.

А эзотерическую подоплёку всегда можно найти. Так, Патроном этого ордена будет считаться индийский бог разрушения (то есть очистки) Шива или его арийско-славянская ипостась – Сива, Джива – богиня вечной вселенской жизни, которая даёт нам при рождении чистую, светлую душу, следит за её чистотой, а в положенный срок дает испить Божественной Сурицы из чаши вечной жизни.

В члены ордена будут приниматься претенденты только после суровых испытаний, высшего посвящения будут удостаиваться только те люди, которые действительно могут убирать, и совершенно без учёта заслуг в мирской жизни – будь ты премьер-министр, врач или дворник. Не власть ради корысти и ублажения собственного неполноценного Эго, а работа ради наслаждения, счастья в самой работе! Результаты непременно появятся в виде чистых улиц, ухоженных скверов и отдельных подтянутых, опрятных личностей, в отличие от спившейся, скурившейся, обожравшейся или недокормленной массы под названием народ, партия, общество, семья и т. д. и т. п.

Что может быть лучше членства в ордене «Великих клинеров, чистильщиков, ассенизаторов», наконец!!!

Мастер Ко

По этому поводу он сочинил следующую хайку:

С.К.

ОЧИЩЕНИЕ

Можно ли назвать это «получается» – не знаю.

Потому что, если вы скажите себе «О! Вот, получается!»,

вы тут же напряжетесь.

В. Жикаренцев, «Путь к свободе. Взгляд в себя»

Нет ничего более лаконичного и универсального, чем белый лист бумаги. Глядя на него, всегда думаешь: «Вот сейчас возьмешь и заполнишь его очередной конкретной глупостью: опишешь забавный случай или пофилософствуешь по поводу жизни». Но в белоснежной его пропасти все уже есть, надо только научиться читать по ненаписанному. Развить в себе талант чтения по чистому листу бумаги все равно, что уподобиться великому Творцу, сотворяющему все проявленное и непроявленное из чистоты Универсума. Он творит из-за того, что в этом акте выражается Его бытие.

Читающий по чистому листу бумаги человек уподобляется улыбающемуся Будде, поэту-суфию, слившемуся в своем творчестве с Богом. Но может и не стоит сравнивать и сопоставлять, так как, в конце концов, читающий по чистому листу бумаги – это Мастер, Читающий по Чистому Листу Бумаги! В таковости всеобъемлющей чистоты листа есть и Брахма, и тысяча улыбающихся Будд, и исходящий божественной любовной истомой суфий, и миллионы подобных сущностей.

В энергетическом пространстве этой чистоты лежит непроявленный акт творчества, ожидающий своего повелителя, видящего все во всем. Только он способен, играючи, выдернуть ту или иную конкретность из совершенной, всеобъемлющей белизны Пустоты в виде неповторимого шедевра проявленного, а тужащиеся походить на Него божки и полубоги тщетно корчатся в муках сотворения, задействуя лишь поверхность Листа, хотя суть любого акта творчества всегда находится в глубине, и до нее необходимо докапываться…

Но достаточно утомительных откровений! Перейдем теперь прямо к практической сути, помогающей настроиться и употребить чистоту листа по назначению, куда более полезному в своей очистительной функции, чем марание его ерундой воображения, тем более, что и его большей частью нет.

Итак, нижеписанный стих необходимо читать утром после стакана воды, выпитого маленькими глотками, нараспев, активно покачиваясь из стороны в сторону в такт ритму, сидя, естественно, на нужнике.

Побочных действий и противопоказаний сие действо не имеет. Передозировка не опасна.

После этого занятия необходимо отдохнуть и расслабиться, что должным образом дает прочувствовать прилив энергии ко всем частям тела, нервное и психическое успокоение и очищенность духа, что поможет вам правильно оценивать сложившиеся жизненные ситуации, находить свое место в них и быть всегда здоровым и счастливым!

Ю. Х.

ПОЛ-ЛИТРА

С. К.

Кто-то спросил у Иссана: «Тэнсо, мы вегетарианцы и поэтому не убиваем животных. Но мы едим морковь и картофель. Как вы считаете, мы убиваем овощи?»

Иссан ответил: «Да, определенно убиваете! Но, пожалуйста, убивайте их до поедания».

Эд Браун

ПОЭЗА (villa mon repos)

Игорь Северянин

1921. Ревель

КОНТРПОЭЗА (aquila non captat muscas)

Юрий Холин

1997. Краснодар

Ю. Х.

САТВА

С. К.

С. К.

[3]

ДЕНЬ ГРАЖДАНИНА

Если ты умертвил жука, птицу и зверя,

почему бы тебе и людей не убить?

Н. Рерих, «Не убить?»

Он начал новый день с убийства: пришлепнул газетой назойливую, по его мнению, муху. Муха лопнула от удара, испачкав белоснежный потолок, и прохладной каплей упала на лысину своего убийцы. Чертыхаясь, он бросился в ванную комнату смывать с головы мушиные внутренности. Затем, закипая от злобы и ненависти уже ко всем представителям отряда двукрылых, чистил потолок.

На завтрак он ел бутерброд с колбасой, сделанной из мертвой лошади, наивно надеясь, что это придаст ему силы и уверенности в себе.

Конечно же, настроение и общее состояние после инцидента с мухой и поступившей в организм информацией умерщвленного животного посредством выше упомянутого продукта оставляли желать лучшего.

По дороге на работу он почувствовал, что зловонье желудка, возникшее от классической несовместимости мясного продукта с хлебом вперемежку со сладким кофе, поднимается ко рту. Закуренная сигарета на время перебила одну вонь другой, более социально приемлемой, но пока он дошел до места работы оба зловония перемешались, уравновесились и составили «коктейль», исходящий часто из канализационных люков.

Во время обеденного перерыва он заказал в столовой привычную водяную вытяжку из мертвой курицы с макаронами под названием «Суп куриный», отбивную из убитой, судя по жесткости, каким-то жутким способом свиньи, картофеля, хлеба и традиционный компот на третье. Итак, вобрав в себя досыта негатив смерти, страха когда-то живых существ перед этой насильственной смертью, как всегда снабдив обильно этот белок углеводами в виде хлеба, макарон и сахара, кажется, для еще большей неудобоворимости трупнины, он пошел в курилку и выкурил там 2–3 «дежурные» сигареты, дабы не расклеиться совсем после такого «подкрепления» организма.

Работа после обеда почему-то не ладилась, и он подумал, что стареет и скоро без пол-литры или снотворного не сможет заснуть, а без клизмы сходить по нужде. «Да, старею, – пробормотал он себе, – Ну что же: чай, в минувшее воскресенье четвертый десяток разменял – положено стареть».

Дома его ждал ужин, состоящий из огромного количества жареных кусков трупа коровы с обязательной несовместимостью в виде картофеля и хлеба. Заботливая на вид пожилая женщина, лет тридцати, – его жена – положила ему этой убиенной плоти целую миску, обильно полив еще горячим салом со сковороды и поперчив. Улыбаясь искусственными зубами и откидывая с лица прядь седых волос, она поставила перед ним завершающую день эту обильную информацию из потустороннего мира.

Расширив сосуды и пустив желудочный сок водочкой, он ударно справился с частями несчастного животного, выкурил 2–3 «контрольные» сигареты и оставил свой организм на ночь в одиночку бороться за остатки жизни.

С женой они давно уже вместе не спали.

Ю. Х.

ЭЛЕГИЯ

С. К.

ДИАЛОГ

Знавшее нас ушло без возврата.

Мы сами стали другими.

Н. Рерих, «О вечном»

– Я узнал тебя – это ты.

– Да это я. Только теперь люди зовут меня тополем. Я – дерево, как видишь.