Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн Холин Юрий

ЛИХААХИЛ (перевертыш)

С.К.

3 IN 1

У просветленного нет различающего ума.

Рамеш Балсекар

Как-то Мастер Хо гостил у одного из своих духовных наставников Винни-Пуха. После того, как они в очередной раз подкрепились сакэ с медом, Мастер Пух решил проверить остроту дзэн-сознания своего ученика. Глядя на светильник, он спросил: «А ответь-ка до второго хлопка, что черное, белое и красное одновременно?»

Мастер Хо тут же, не отводя глаз от подушки, ответил: «Зебра в течке».

«Неплохо! И очень близко! – продолжал Мастер Пух, – но грубовато. Мой ответ – смущенная зебра».

DAILY MIRROR

С. К.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

С. К.

ЛИНЕЙНОЕ ВОСПРИЯТИЕ

Говорят, что бы ни вошло в дверь – не

наследуется, что получено с чужой

помощью – рассыпается и исчезает.

Экай (Мумон)

НЕЛИНЕЙНОЕ ВОСПРИЯТИЕ

В качестве еды умные рыбы вредны для

желудка и жестче, чем глупые. Так что

только глупцы едят и глупых и мудрых, а

мудрецы выбирают и ищут глупых.

Милорад Павич, «Хазарский словарь»

Ю. Х.

ДЗЕН ТЕЛЕГРАММА

Пол Репс

Yantou

МЕДЛЕННЫЕ СТРОКИ

С. К.

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

С. К.

ПРОСЬБА

С. К.

КАЖДЫЙ ДЕНЬ КАК ПЕРВЫЙ

В твоем ничто я все найти надеюсь.

Гете, «Фауст»

Однажды наиболее непоседливый из учеников после продолжительной практики медитации, в очередной раз отсидев положенное время в позе лотоса и в очередной же раз ничего не обретя, подошел к Мастеру и спросил, что тот думает об опыте познавания Великой Пустоты (шуньяты) и почему он никогда об этом опыте не рассказывает ученикам. Лучше бы он не подходил. Мастер, внутренне махнув на него рукой как на безнадежного в деле духовного роста, выдал следующее:

– Теперь, после многих десятилетий поиска, я знаю гораздо больше того, что знаю о том, что ничего не знаю, или я знаю много больше о том Великом Ничто, которое ошибочно воспринимается за ничего или за отсутствие чего-либо, а в твоем случае – отсутствия у тебя «опыта познавания Великой Пустоты». Следует помнить, что запредельное понимание Ничего являет постоянное узнавание чего-то таким образом, как оно есть на самом деле, то есть не в конкретном знании, а в интуитивном восприятии. Это интуитивное восприятие представляет собой неисчерпаемый кладезь всего во всем и является абсолютной константой для проявления и определения как конкретных знаний в их таковости, то есть в их действительной, а не надуманной абстрактной реальности субъективного мышления, так и бессознательного опыта духовного наполнения, результатом чего является обожествление жизни в любых ее проявлениях. Так может происходить внутренняя трансформация гомосапиенса в гомоспиритуса, то есть человека духа, но не духовника, играющего роль проводника божественной мудрости и милости. Человек духа или духовный человек есть как бы универсальный склад духовности. Он несет в себе все необходимые качества, готовые свободно проявляться в своей естественной и полной форме в зависимости от обстоятельств, стимулирующих необходимый отток энергии духа с полным сосредоточением на этом процессе. Но он не дополняет комплекс обстоятельств своим позитивным присутствием лишь для контраста, а как бы освещает все до мельчайших подробностей, утверждая тем самым данность настоящего момента в его глубоком осознавании и полном восприятии.

Так происходит всегда в бесконечном, смыкающемся круге, где сам момент раздвигается до размеров этого бесконечного круга от того полного восприятия и реализации себя в этой беспредельной данности, наполненной беспристрастным созерцанием и деланием всего в состоянии невовлеченности в переживания, с сохранением духовного равновесия.

Для человека сие целостное и спонтанное реагирование, если это только можно назвать реагированием, должно стать искомым результатом, смыслом всей его жизни вообще, где бессознательное и сознательное интегрированы в единое целое и представляют собой постоянный мощный божественный свет, проявляющий всю окружающую реальность и невидимое бытие и заставляющий все светится в постоянном узнавании.

Ну как, тебе стало легче от словесного выплеска моей премудрости? Разве ты приблизился хоть на немного к восприятию Этого в личном опыте просветления? Тебе, наверное, еще хотелось бы вот так заумно перебирать языком во рту, не правда ли? Ты бы мог заучить наизусть то, что я сейчас напроизносил и покорять ученой мудростью уши ослов. Но я не повторяю сказанного. Не повторяю не потому, что не хочу, а потому, что не запомнил сам, что сказал. Подобной красивой ахинеи много написано. Ее читают, изучают, заучивают наизусть, цитируют и слывут умниками, но, как правило, дальше восторгов и, в лучшем случае, жалкеньких практик по так называемой медитации, йоге с обязательным изнурением организмов пропитанными насквозь химией и всякой гадостью из окружающей среды овощами и зеленью, не продвигаются. А не продвигаются потому, что не воспринимают то, как можно идти дальше того, что способны взять в руки, увидеть, услышать, попробовать на язык, проглотить, прочитать, написать, рассказать… И в результате, пытаясь добиться некоего духовного опыта, бедолаги страдают от вполне материальных недугов.

Что может быть проще, чем проживать свою жизнь, а не чужую, тем более, что это еще никому не удавалось? Продумывать свои мысли, а не всю жизнь муссировать чужие. Есть свою пищу, от которой тебе хочется дальше жить свою жизнь, а не спать на ходу от слабости или перенасыщения? Иметь то, что ты можешь иметь – материальные ценности, детей, жен, мужей, друзей и т. д., и не желать того, что не можешь?

А быть способным иметь что-либо – это тогда, когда тебе потом не в тягость обретение, и ты не знаешь на кого это спихнуть. И не взирая на предрассудок в виде «так надо» или «как у всех», обретать и иметь то, от чего под всяческими вескими, но всегда надуманными предлогами, не приходится бегать, а отказаться не хватает силенок, как и не хватает их для того, чтобы иметь то, что приобрел. Так мы превращаем свой дом в место, а семью в причину своей безнравственности и изнурения, а затем – преждевременной старости и кончины. Так мы превращаем совместную жизнь в соревнование «кто кого переможет» с «веселыми стартами» для всех, но грустными финишами для кого-то одного, чтобы потом со спокойным чувством «выполненного долга» заниматься, наконец-то, собой. А нельзя ли заниматься собой без избитых, лицемерных, так называемых жизненных, правил, которые в большинстве случаев, как показывает практика сотен поколений, ничего кроме разочарований не приносят?

Нет. Нельзя, ибо каждый мнит себя чем-то особым, не похожим на других, и в своей изощренной эгоцентричности убеждает себя в том, что все окружающие его – идиоты, а он – исключение, и у него, естественно, не будет так как у других. Но так как не у других может быть только тогда, когда все делаешь не так, как другие. А иначе, как может получиться вино, если делать его по правилам приготовления уксуса?

Не надо блуждать в поисках великого Ничто, пытаясь найти его как Нечто. Надо лишь жить свою жизнь, не обретая ничего, кроме себя, и тогда обретешь все, что дано тебе, не обременяя себя лишним.

А лишнее, или не твое, всегда почувствуешь телесным дискомфортом и духовным голодом.

Не устремляйся в Путь на поиски нирваны[9] не в своей лодке, но если кто попросит – подвези, а, высадив на берег, пожелай обрести свою для дальнейшего плавания. Не говори, что жизнь человеческая – это грязное наваждение Мары[10], что это сансара[11]. Жизнь– это нирвана для того, кому она не сансара.

Не брезгуй, засучи рукава и разгреби дерьмо, которым написано это слово на всей протяженности твоей жизни, и тогда смрад буквы С превратится в нектар буквы Н, алчность – А – в иччха-шакти[12] – И, надменность – Н – в разум – Р, скука – С – в веселье– В, авидья[13] – А – в агаму[14] – А, разврат – Р – в нирвани[15] – Н, а последняя – А – слова сансара как ад, заменится последней – А – нирваны, как амритатман[16].

Но все это произойдет не где-то, а в тебе, если вообще произойдет, и только тогда все вокруг тебя осветится лучами твоего очищенного сердца и возрадуется твоей вселенской душой, и сансара станет нирваной…

Но теперь уходи. И вот тебе мой совет: найди себе полезное занятие – разноси, скажем, пиццу или расклеивай объявления, и, со временем, скопив денег, купи биотуалет. К тому моменту многое у тебя, с возрастом, станет на место в твоей голове, а при обслуживании посетителей у тебя появится, при данной спокойной работе, достаточно часов для углубленного созерцания. И тогда, наверняка, ты станешь Мастером и будешь отмечать каждый день как первый в твоей оставшейся жизни.

Ю. Х.

ВЕСТЬ МАРИИ

С. К.

«КОРОМЫСЛО»

Я сел посреди человека, сжимая в уютной руке дальновидный фонарь, чтобы он утаил мое имя. Какой бы то ни было прочей руки у меня рассудительно не было. Ну! Поспеши! – настоятельно сталкивал я человека. А знаешь ли ты, что уже началось наше странствие? Ну поспеши! Поспеши! Человек сделал шаг, и фонарь оказался е2 оперившейся пешкой.

А пешка – насмешкой. И я держал шапку в руке!

Предо мной стоял стол и держал в руке шиш или шахматы. Поле! Оно же держало в руке ровно восемью восемь квадратов. Игра продолжалась. Но все клетки были пусты, словно Время – нависло фигурой и превратилось…

Это пешка настала клинком. И сон перепрятал все качества поля. Свидетельства прянули в наши пределы, и человек очерствел. Я мудро взмахнул над собой молотком, и время – от бремени – потяжелело. И лопнуло лбом! Бестолковое поле идей! А помнишь ли ты, что уже началось наше странствие?

Врешь! А вот знаешь ли ты, что мы – странствуем?

Царствуем…

Мы попрощались. Навеки.

Я сел посреди человека.

Так – началось наше странствие.

Вдох – выдох.

Поэзия русскоязычного

Интернета.

Я ПОНЯЛ ВСЕ?!

То, что есть здесь, есть и везде.

То, что здесь нет, нет и нигде.

Вишвасара тантра

Однажды вдруг человек осознает факт своего истинного существования, о котором ему, может, никогда ничего не говорили, а, может, говорили, но недосказали. Однажды он понимает, что он – это не только то, что можно удовлетворять, одевая, кормя, поя, развлекая, а нечто более тонкое, более чистое, устремленное вглубь и вширь мироздания. И если того себя, кого он знал раньше, трудно было насытить, ибо, чем больше и лучше у него было, тем еще больше и еще лучше ему требовалось для насыщения себя, то этого нового человека, так внезапно открытого и стремящегося к поиску качества уже не вокруг, а в самом себе, все более захватывают потребности иного рода: потребности духа, удовлетворяя которые, он чувствует необычайную силу и свет ума, доброту и радость сердца, величие и красоту души. Насыщение это не ведет к разочарованию от быстрого привыкания к достигнутому, но дает способность с высоты взметнувшегося духа увидеть: все ли на своих местах и много ли еще придется стряхнуть с себя, чтобы, очистившись от налета пережитков своего материального двойника, заставить дух и плоть двигаться по законам вселенной, в созвучии с ней.

Ты начинаешь ощущать себя маленькой моделью вселенной. Все отрицательные и положительные начала уравновешиваются и укладываются по извечным природным законам, освобождаясь от хаоса и смятения, искусственно насаженных.

Боль и радость ближних ты ощущаешь как свою. Ты способен понять и мужчину и женщину, и ребенка и старика. В тебе, как бы в один момент и всегда, присутствуют эти мужчина и женщина, и младенец и старец. Ты – и дух и плоть, и жизнь и смерть, и создающие и разрушающие начала. Ты можешь сказать в этот миг: «Я понял все! Я – это мир! Мир – Это я!». Но убереги себя от подобных изречений, ибо в тот момент, когда ты их молвишь, ты перестаешь осознавать Себя, ты потеряешь связь с бытием, и истина померкнет для тебя навсегда, а каждый, назвавший тебя глупцом, будет прав, но ты этого уже не поймешь.

Ю. Х.

ВЕРБЛЮЖЬЯ ЛЕПЕШКА

Некоторые ставят своей целью чистоту,

не понимая истинной природы загрязненности.

Юн-мин. «Ложные культы»

Одухотворенная загрязненность. Режущее слух словосочетание для искателей духовности, духоборов самоучек и клириков-профессионалов. А ведь это есть единственно правильное и праведное состояние всего живого, существующего по единственно правильным и праведным законам – законам Вселенной.

Не стоит брезгливо относиться к слову «загрязненность», особенно когда речь идет о духовном. Там, где нет загрязненности, там не возникает и жизни; а коль человек – живое существо, то есть животное, то отрицать загрязненность все равно, что отрицать горшок, на котором сидишь по нужде, даже будучи одухотворенной личностью.

Человек, ушедший в какой-то мере от законов Мирового Порядка в силу необходимости выживать, однако, остался с уникальным качеством – сознанием, которое должно его возвращать к естественному положению дел, если, конечно, оно (сознание) не просто слово для обозначения «состояния, предшествующего тому, как тебя ударят бейсбольной битой по голове»[17]. А посему, человек должен, используя свое сознание как качество, присущее существам переходного положения от состояния полубогов к состоянию животных, посвятить всего себя приведению своей жизни в порядок одухотворенной загрязненности.

Человеческое существо интуитивно стремится к состоянию полубогов. Это состояние чистой духовности, и тут нет загрязненности. Да и как она там может быть, если это не мир живых существ. Но в своем возможном стремлении человек забывает о подлинной природе загрязненности, которая не должна брезгливо отрицаться, ибо есть основа проявленной материи всего живого. Всем же живым существам, кроме человека, нет необходимости одухотворять загрязненность, так как они существуют без сознания, присущего человеку, строго по и так духовным законам Природы, но каждый на своем уровне. Человек же, выбитый из этого закона в силу своего положения ни богов – ни животных, но, являясь живым существом, обязан всю жизнь посвятить одухотворению загрязненности в себе и вокруг себя, то есть находиться телом в мире животных, но сознанием – в мире богов. Это и есть уравновешивание своего грубого материального животного начала с тонким материальным началом – духовным. Сбалансированное состояние одного и другого и определяет истинно духовного человека. Отклонение в одну или другую сторону, то есть нарушение гармонии единства, ведет к одичанию, физическим и психическим недугам.

Состояние богов или полубогов – это состояние просветленного, чистого сознания, не способного загрязняться в силу обстоятельств своего бытия. Человеческое же сознание способно загрязняться; и состояние загрязненного сознания – это и есть главная беда человечества.

Если человек очищает свое сознание, напрягая волю, ум и не допускает более возможности для его загрязнения, – переходит, по мнению многих мировых традиций, в последующем перерождении в состояние постоянно просветленного сознания, то ест в состояние богов и полубогов. Люди, которые не используют разум, волю и другие, заложенные в них природой положительные качества человеческого существа для очищения сознания от загрязняющих факторов, а именно для просветления его с одновременным поддержанием основы своего бытия – живого организма, переходят в состояние животных, а чаще – голодных духов.

Но если даже не иметь в виду красивые идеи реинкарнации, все равно, даже в этой жизни полезнее быть чистым, чем замаранным. Ведь чистота, как известно, – залог здоровья.

Ю. Х.

ЗАПОЛНИВ СТРОКУ ОБРЫВАЕТСЯ СТИХ

С. К.

ОБРЕТЕНИЕ ОТСУТСТВИЯ

Даже мудрец нуждается в удовлетворении

жизненных потребностей, но он знает,

как нужно их удовлетворять. Я скажу

вам, что такое Великая Мудрость, но вначале

покажите мне «малую» Мудрость!

Хакуин

Однажды к мастеру Хо-Лину пришел ученик – уже немолодой человек, перепробовавший множество методов духовного и прочего совершенствования и не ухвативший, как ему казалось, лишь некую истину, искомую им уже много лет. Ради этого, как и положено в среде фанатов от духовного «подвижничества», он ушел из дома и жил то у друзей, таких же «поклонников света, чистоты и безупречности», то у знакомых «гуру» и недогурков и других подобных несчастных существ, измученных диетами, дисбактериозом кишечника – как результатом частых и неправильных промываний оного, и жуткими, особенно по ночам, болями в опорно-двигательной системе благодаря реактивно-физкультурному подходу к хатха-йоге.

Ученик этот долго сомневался в необходимости визита к мастеру, так как хорошо знал неординарность его отношения к подобным жертвам духовной мастурбации. Но преодолев все старые комплексы, которые в свое время толкнули его на «Великий Путь», и новые, обретенные им уже на этом «Пути»; доведя себя до состояния клиента как минимум психоаналитика, он решительно подошел к двери комнаты, в которой обычно находился мастер, и постучал в нее.

Мастер Хо-Лин как всегда сначала очень радушно поприветствовал скитальца, который когда-то испробовал и его методы наставничества, и поинтересовался, что же теперь привело ученика к нему.

Тот же, видимо глубоко убежденный в своей «продвинутости» в деле наполнения жизни неким смыслом, приняв такое же продвинутое выражение лица, сказал:

– Я пришел к Вам, мастер, дабы задать один вопрос, ответ на который может поставить точку в моих поисках.

Мастер спросил в свою очередь у него, стоило ли из-за одного вопроса столь умудренной личности приходить в до-дзё учителя, методы которого ему были известны. И не пришел ли он испытывать его самого, а не искать истины в ответе.

– Вы знаете меня, мастер. Я много времени и сил посвятил поиску освобождения от пут сансары. И хотя я не учился в Индии – как Вы, и не являюсь посвященным, но мои результаты должны быть очевидны и для Вас.

Итак, ответьте мне, мастер, (дается дословное изложение) какова, на Ваш взгляд, глубина моего проникновения в таковость вечного момента реальности настоящего как основного определяющего степень моей просветленности.

Мастер долго смотрел на ученика, стараясь вспомнить из трудов какого классического автора он вывернул эту заумность, а также найти слова ответа и манеру выражения помягче, дабы не ввести этого несчастного в какой-либо шок, видя дефективность его психики, как наработанного результата общения с подобными копателями слоев сознания.

Жестом он предложил ему сесть и расслабиться. Затем, видя, что беднягу надо спасать, мастер Хо-Лин взял стоявшую в углу швабру и спросил:

– Скажи, тебе лучше почувствовать мой ответ, услышать его или то и другое?

– То и другое, – выпалил снова напрягшийся ученик.

– Ну, хорошо, – начал мастер, ставя обратно в угол швабру, – слушай и внимай. То, что я могу определить в тебе на данность реальности момента настоящего, так это совершеннейшую, завершенную степень таковости твоей жопости. А произошло это, потому что по Пути надо было идти ногами, а не давить его задницами с такими же совершенными в своей жопости, как и ты, пребывая в долгих сидениях в медитации или мудрствованиях. Ты же когда-то восхищался высказыванием одного известного тебе мастера: «Бог ускользает. Если мы пытаемся связать его со светом или с распятыми парнями, или со смуглыми парнями, сидящими в лотосах, мы просто жопы».*

В своих исканиях ты достиг лишь уровня своей задницы, с чем я тебя, конечно, поздравляю, ибо это тоже уровень. И хорошо, что своей!

Теперь закрой, пожалуйста, рот, сделай поуже глаза и запоминай: живи «йогой обычной жизни» – вернись в дом, устройся на работу, запишись в тренажерный зал, ешь мясо и мясопродукты, ходи в баню и в церковь, по праздникам напивайся до поросячьего визга и скандаль с домашними. И тогда, через годы подобной «йоги», возможно, ты достигнешь уровня того, чем ты жрешь и пьешь, сквернословишь и молишься, то есть уровня своей дурацкой башки. И если сие преображение свершится – приходи и поговорим о Пути совершенствования, ибо к тому моменту ты реализуешь в себе весь объем таковости обыденщины жизни, от которой тебя вырвет и вывернет наизнанку. А очистившись таким образом, ты естественно начнешь заполняться собой – как единственно верным содержанием для тебя…

Ученик и мастер долго еще сидели в тишине полутемной комнаты (за окном уже смеркалось), наедине со своими мыслями, ибо каждый из них по-своему переживал еще один опыт обретения отсутствия.

Ю. Х.

СКАЗАНИЕ ОБ ОДИНЕ

С. К.

ТРОИЦА

Если боги любят людей, они непременно

раскроют им свои намерения во сне.

Цицерон

Комната заполнена холодным декабрьским утром. Свинцовая полутьма не способствует бодрому подъему и включению в обычную программу дня. Лежу, закутавшись в одеяло, сетуя на ночь, которая пролетела так скоро, не подарив даже под утро какое-нибудь светлое сновидение.

Комната маленькая, но ни коим образом не согреваемая одним моим, хоть и не маленьким телом. Чугунная батарея центрального отопления давным-давно позабыла о своих прямых обязанностях и используется для чего угодно, только не для радиации благостного тепла.

Лежу на спине, ибо правый бок уже не в силах справляться с живым весом меня, а на левый не переворачиваюсь, боясь скорых позывов в кишечнике. Так и лежу, сдавленный внутренней тяжестью в животе и внешним дискомфортом промозглого помещения…

Вдруг в дверь прихожей «беспрекословно» постучали. Так как электричество почему-то давно уже отменили наряду с другими коммунальными благами, то стук в дверь не удивил, а скорее обрадовал меня – появилась веская причина наконец-то вылезть из постели.

Одеваться не было нужды, так как не было нужды раздеваться, ложась спать. И я – в чем был – поплелся открывать непрошенным гостям.

На пороге стояла троица. Посередине – плотный мужчина явно люмпенского происхождения, во всем кожаном и, видимо, очень удобном. Лицо его было серьезным, с легким налетом образованности – максимум двухгодичного посещения университетских занятий. По обе стороны от мужчины в фуфаечках и ушаночках с трехлинейками на плечах стояли «рев. ополченцы», красные банты которых прямо указывали на то, что они были очень ими горды. Лиц они не имели, а посему и оценивать было нечего.

Без всякого представления, не говоря уже о приветствии, кожаный мужчина утвердительно заявил: «Вы доктор такой-то. Вам предписано в течение сегодняшних суток явиться по адресу: улица Собино, дом № 58, комната № 17, что на втором этаже, и определиться на работу». И, уже явно позируя перед подчиненными, продекламировал: «Молодой республике, понимаешь ли, кадров не хватает, а они спят до десяти часов».

«Извините», – начал было я, уже совсем проснувшись. «Я занимаюсь научными разработками и имею на это разрешение…»

«Никто не лишает Вас Вашего разрешения. Речь об этом не идет. Нас абсолютно не интересуют ваши научные разработки. Будете заниматься ими как все нормальные люди – в свободное от работы время. Вот Вам повестка. Явиться в срок!»

В следующий момент я держал клочок бумаги, смотрел, но не видел написанного на нем. Все и так было предельно ясно. Мне было захотелось повозражать еще, но возражать оказалось некому – группа представителей каким-то мистическим образом исчезла.

Делать оставалось нечего и, добавив к своему одеянию лишь кашне и шапку, я вышел из дома.

Добраться из центра Ростова до вокзала еще можно было за 2,5 метра денег. Но это ведь на извозчике. Далее по холмам родного города следовало шлепать пешком до указанной улицы, ибо трамваи не ходили, а извозчики в эту крутизну и глухомань лошадок мучить не соглашались.

Проклиная все на свете: карабканье в гору, скверную погоду (кстати, пошел мелкий моросящий дождь), полнейший идиотизм ситуации, в которую меня поставили – я, тяжело дыша, плелся по указанной улице в поисках обозначенного адреса…

Сидя на деревянной лавочке у забора и переводя дух, я глядел на вывеску через дорогу, гласящую о том, что там, где она была приколочена, продавались самые железные во всей республике гвозди. Но все это не возбуждало моего воображения. А до пресловутого 58 номера было еще очень высоко.

Вдруг ко мне подошел невысокий сбитный малый и, сказав, что он карлик-филантроп, предложил за один метр двадцать пять сантиметров денег отнести меня до указанного дома.

«Какие чудесные существа еще есть в моем городе», – подумал я и, не сомневаясь, отмотал парню востребованную длину. Взяв деньги, он нежно подхватил меня на руки и в течение нескольких минут донес до места.

У входа в здание стоял огромный, зверского вида детина с японским ручным пулеметом наперевес и проверял пропуска и повестки. Я без лишних напоминаний достал и предъявил свою бумагу. Пока страж разглядывал ее, я стоял и вдыхал запах обмоток и сапожной ваксы, которой густо были намазаны его ботинки. Когда же он заговорил, добавился еще и запах прокуренных махоркой внутренностей и чеснока: «Все в норме. Проходи, не задерживай».

Мне совсем не хотелось никого задерживать, но сильно хотелось вдохнуть чего угодно, только не этого зловонного «коктейля».

Поднявшись по скрипучим деревянным ступеням на второй этаж, я вышел в длинный коридор и принялся за поиски комнаты № 17. Вскоре, к своему ужасу, я обнаружил, что ни у одной из комнат длинного коридора не было очередей, но семнадцатая, очевидно, пользовалась особой народной любовью, как занятость дающая.

Последним в очереди стоял худощавый мужчина среднего возраста в фетровой шляпе с гнутыми полями и очками, сквозь которые глядели грустные карие глаза. Я пристроился за ним и, осведомившись о назначении очереди, стал осматривать посетителей. Все они оказались представителями «гнилой» рафинированной интеллигенции, которая ну ни за какие коврижки не хотела приносить посильную пользу молодой республике и жить по принципу: от каждого по способностям, каждому – по затраченному труду.

Очередь двигалась медленно, время тянулось нудно, человеку в шляпе явно было не до общения. Он стоял, погруженный в свои далеко не легкие мысли и механически продвигался к двери, держась впередистоящего.

Наконец, он вошел по приглашению в комнату, сняв шляпу и вытерев подошвы старых ботинок о несуществующий половик. Дверь за ним захлопнулась, и сердце мое забилось в трепетном ожидании неизвестного.

Прошло время. Тишина коридора и напряженное ожидание стали невыносимыми.

Вдруг, к своему величайшему изумлению, я почувствовал, как моя правая рука начала выползать из кармана пальто и медленно двигаться в направлении дверной ручки. Я стоял, озираясь по сторонам, как вор, собиравшийся разрезать дамский ридикюль. Но самое удивительное было то, что рука действовала сама по себе, как киплинговская кошка, не желая повиноваться приказам рассудка. Она незаметно для чужих глаз мягко легла на ручку дверей и чуть толкнула их вперед. Из образовавшейся щели были слышны голоса: «Но позвольте», – это был голос мужчины в фетровой шляпе, – «У меня заказы, сроки. Мастерская моя зарегистрирована – вот документы, а вот лицензия на деятельность. В конце концов, я почетный академик Королевской академии живописи и скульптуры в Париже; мои работы выставляются на престижных выставках за рубежом, а некоторые и в нашей республике. Ну, поймите же – это разные вещи – изобразительное искусство и малярные работы…»

«Не знаю, не знаю! Вы – маститый художник, а не можете просто покрасить забор?» – оборвал его также знакомый мне мужской голос. «Давайте порассуждаем логически», – продолжил этот же голос. «Вы человек образованный и должны понять, о чем идет речь. Итак, основными орудиями Вашего производства являются кисти и краски, не так ли? Не так ли?! Я Вас спрашиваю!» – голос приобрел раздраженные нотки.

«Да, так», – выдавил из себя художник.

«Тогда, если Вы в состоянии, используя множество красок и, как я понял после визита к Вам, далеко не одну кисть, создавать многокрасочные поверхности, Ваше так называемое неумение покрывать одной краской с использованием лишь одной кисти стены, заборы и другие общественно полезные поверхности мы вправе расценивать как явный саботаж. А по нашему уголовному праву, если вы не знаете, это приравнивается к умышленному вредительству».

Очевидно, у художника наступил момент абсолютного коллапса, как при отравлении или большой потере крови, и, скорее всего, его жалкий и испуганный вид смягчил тон начальственного голоса.

«Вот и ладненько, я вижу, Вы осознали меру своего заблуждения и готовы исполнять гражданский долг, как и все сознательные трудящиеся. Тем более, что Вас не заставляют красить самому, а просят возглавить бригаду маляров, ценя Ваши заслуги и звания. Рисовать же картины будете в свободное от работы время. В общем – точка! Художник – крась, и не иначе. Каждый обязан заниматься своим делом в полном объеме и с полной отдачей сил, и тогда нам любые свершения будут по плечу. Возьмите направление и с завтрашнего утра начинайте трудовую жизнь. Всего хорошего».

Через секунду дверь отворилась, и перед моим носом возникло печальное лицо несчастного художника, ставшего в одночасье начальником – бригадиром малярной бригады…

«Следующий», – прогремело, как гром среди ясного неба. Я чуть не упал в обморок, осознавая, что настал мой черед заходить для получения «путевки в жизнь».

Войдя в довольно просторную комнату с высоким потолком и двумя огромными окнами, я увидел знакомого кожаного мужчину, сидящего за большим письменным столом. По бокам от него только теперь уже сидели знакомые с утра фуфаечки с теперь уже стоявшими меж колен трехлинейками.

Рядом, за маленьким столиком, сидела под стать столику маленькая дама, одетая соответственно времени строго и, не отрываясь, строчила что-то на казенных бланках.

«Очень рад, что сразу отреагировали на наше уведомление, ибо в подобных случаях промедление может быть смерти подобно», – рассмеялся удачной с его точки зрения шутке кожаный человек. «Буду предельно краток, чтобы не задерживать ни Вас, ни других. Вы – доктор, как я понял, исходя из материалов Вашего дела. А потому без промедления, не дожидаясь завтра, идите с направлением в госпиталь и приступайте к работе. Это особо важное поручение, так как больных граждан и раненных ополченцев с каждым днем становится все больше и больше».

«Разрешите объяснить», – заблеял я. – «Я доктор биологических наук. Моя специальность – орнитология. Это, как Вам известно, раздел зоологии, изучающий птиц…»

«Вы, наверное, считаете, уважаемый доктор, что я совершеннейший идиот и не знаю, что Вы, как биолог, должны были изучать и самостоятельные разделы анатомии человека и, в частности, патологической анатомии.

Так вот, доктор – лечи! А птички – в нерабочее время!»

«Но у меня же нет ни общих, ни специальных медицинских знаний, не говоря уже о навыках. Как же я могу без этого отвечать за чужую человеческую жизнь?»

«Вы не инженер, не архитектор или, скажем, художник, и в любом случае разбираетесь в человеке лучше представителей подобных профессий. В конце концов, мы не заставляем Вас самого оперировать или заниматься терапией, но возглавите какое-либо отделение в госпитале. И хватит попусту тратить драгоценное время! Вам хорошо известно, что у нас нехватка руководящих кадров! Возьмите направление и приступайте к делу…»

В глазах у меня все поплыло, в голове закружилось, и я погрузился в мягкую, теплую неопределенность. Исчезло все: и республика, и родной город, и улица, и дом № 58, и комната № 17 с ее обитателями, и даже я сам…

Комната заполнена холодным декабрьским утром. Свинцовая полутьма не способствует бодрому подъему и включению в обычную программу дня. Лежу, закутавшись в одеяло, сетуя на ночь, одарившую меня жутким сновидением…

Вдруг, в дверь прихожей «беспрекословно» постучали…

На пороге стояла троица…

Ю. Х.

If you do not get it from yourself,

where will you go for it?

Allan Watts

…иных богов не надо славить.

О. Мандельштам

ДОЧЕРИ

С. К.

КОАН

Долгие годы я копал землю в поисках голубого неба, проходя слой за слоем посредственности.

Однажды ночью порыв ветра сорвал черепичную крышу.

Кости пустоты разложились сами по себе.

Мусо

Ю. Х.

ВРАГ

С. К.

В УГОДУ ПРЕДЧУВСТВИЮ СТРАХА

С. К.

СНЫ

Я ли стал чересчур чувствительным?

Или мир так изменился, пока я бренчал

на рояле?

П. Веженов, «Барьер»

Было время, когда недостаток чего-то свежего и радостного, волнующего и счастливого компенсировали сны. Всегда была уверенность в скором забвении и растворении в сладостных ощущениях. Какие дивные образы, какие яркие свежие краски окружали меня! Я воспринимал все и всех самим сердцем, не притворяясь, не лукавя, не делая нарочито заинтересованных глаз. В эти мгновения я жил полностью отдавая себя жизни; я страдал и радовался в открытую, не стыдясь своих чувств, потому что меня окружали такие же открытые души. Общение протекало свободно: контакт налаживался мгновенно, и от того не надо было тратить время на пустую вереницу слов, которые в конечном итоге так и не выражают всей полноты чувствуемого. Поэтому-то в миге умещалась бездна эмоций, мыслей, и все это так же в один миг передавалось без всякой натуги, и так же быстро и легко воспринималось. Ощущение легкости постоянно присутствовало и не удивляло. Ничто не казалось сверхъестественным…

Порой пребывание в затаенных уголках подсознания было настолько оправданно всем вполне логичным ходом событий, сменяющих друг друга, а мое действие в них таким необходимым, значительным, что пробуждение какое-то время не в силах было включить и настроить меня на реальность. Но, включивши, наконец, обдавало волной горькой досады от потери ощущения мудрой простоты общения, своей значимости, чистоты и полноты восприятия мира, в отношении к моему пробуждению нереального.

Но зато никогда не снилось, что я засыпаю во сне и мне снился бы, так называемый реальный мир, который казался бы тогда потусторонним видением в отношении меня спящего во сне. Пробудившись тогда ото сна во сне, не показалось бы мне пробуждение избавлением от неприятного сновидения, и уж, наверное, было бы потрясением действительное пробуждение.

Но с некоторых пор мне закрыт такой путь в чудесную страну моего подсознания. Я «провинился», и более меня туда не уносит. Это, наверное, от того, что я посягнул на сознательное, волевое овладение сакральным знанием пути. Пока я воспринимал все как должное, не пытаясь вникнуть в механизм перенесения, все преподносилось как обычно окружающий меня мир независимо от моего желания, сознания, воли. Пока это таинственное воспринималось без попыток овладеть его сутью, оно существовало для меня, оно раскрывало свои внешние стороны, не опасаясь проникновения в причины. Всем этим можно было только пользоваться, восхищаться необычностью всего существовавшего там и происходившего. Но как только я бросал умиляться блаженством и устремлял пытливое сознание к «пульту управления» этим нереальным миром, в который меня по чьей-то воле или снисхождению приносило, как тут же погружался я в сгустки тьмы и пребывал в них, пока моя плоть не накапливала достаточно энергии, чтобы разбудить меня самой.

Став однажды на сознательный путь достижения другой стороны существования, придется всегда помнить, что она есть, но тебе нет более туда бессознательного проникновения; ты более не игрушка в руках Высшей Силы. Ты с этих пор противопоставляешь свою волю, которая есть маленькая модель Высшей Воли, и начинаешь формировать и растить ее до размеров последней. И только тогда, если не сорвался и не прекратил борьбу, достигаешь, наконец, той стороны существования, которая принималась за нереальную. Но достигнув, убеждаешься, что все везде не имеет ничего необыкновенного, что все реально, а другого не существует. А нереальность – это всего лишь заблуждение, приятный обман, в который невольно заносит увлекающегося сновидениями человека, а пообманывав вновь, выбрасывает из океана грез на твердь реальности.

Что лучше: безвольно отдаваться, пусть даже Высшему Закону, и ждать мгновенной радости обманного блаженства или, преодолев труднейший путь, затратив на него все силы и время, вернуться к началу и осознать, что есть только воля и действие и никаких иллюзий, никакого потустороннего чуда? Что есть только твоя воля, равная уже Высшей Воле творческих сил Космоса, ведущая к истинному блаженству подлинного восприятия реального мира и светлого, лучезарного восторга от осознания себя им…

Наверное, раз покусившись на путь осознанного достижения сути реального, я больше не вижу снов, хотя иногда ждешь все же, что вот-вот погрузишься в сказочные грезы. Значит слабости человеческие все еще присущи мне. Хотя знаю: это уже не возможно, ибо полученный опыт не дает более заблуждаться на счет реальности, и сказочные видения более не явятся.

Ю. Х.

Ласковый дождь прибивает пыль

Прохлада освежающего бриза очищает воздух

Дыхание поглощено дыханием

Нигде не найти древние песчаные замки

Эд Браун

Ты не достроил на песке безумно дивный, чудный город.

Павел Кашин

КРУЖЕВО

С. К.

СОН НАЯВУ

С. К.

МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ТРЕНЧТАУН

Наше поколение, быть может,

и потерянное, но оно куда

невиннее, чем тогдашнее. Колебания

моего поколения я понимаю, да это

Страницы: «« « 12345 » »»