Дотянуться до звезды, или Птица счастья в руке Тарасевич Ольга

– Мурзик – не кот. Ты что, ее не помнишь? Аринка Круглова, с двадцать восьмой «Кузницы звезд». Правда, она вылетела оттуда быстро. Номер у нее прикольный был, костюм, как у кошки. И усы она себе черной краской нарисовала, вылитый Мурзик. Слава ее сразу к себе взял. Симпотная такая брюнетка, у нее сиськи как арбузы.

– Да-да, помню, – пробормотала я, не имея, конечно, ни малейшего представления ни о Мурзике, ни о ее бюсте. – А эти наручники как-то расстегнуть можно? У меня рука уже затекла, так больно.

– Мурзик говорила, нельзя без ключа. Она все плакала, жаловалась, что Слава ее закует и сексом занимается, а кончить не может.

– Ментам надо было его сдать. С наручниками и пистолетом поганым в придачу. Мы бы тогда сейчас здесь не куковали.

– Слава Мурзику пластинку пообещал выпустить и пропиарить как следует. Вот она и терпела. Но что-то ее давно не видно, наверное, выгнал ту девочку, нашел себе кого посвежее.

– Все это, конечно, очень трагично. Но сейчас меня интересует другое. Как отсюда выбраться. Николас, скажи, может, тебя искать кто-нибудь начнет? Потому что меня точно никто не хватится в ближайшие дни.

– Меня тоже. У меня в Москве родных нет. И друзей тоже. Какая в шоубизе дружба!

– А сам ты откуда? Приезжий, что ли?

– Ага, из Жлобина.

– Откуда?!

– Из Жлобина.

– Это что, специальная деревня для жлобов? Понаехали тут! – Я нервно хихикнула. – Ничего себе название для населенного пункта.

– Почему как что, так сразу деревня? Город такой, в Беларуси. И у меня талант, между прочим. Если я до Москвы добрался и здесь зацепился.

– Насчет зацепился – точно сказано. Не знаю, как ты, а я бы с большим удовольствием отцепилась, – процедила я сквозь зубы, отчаянно дергая наручник.

Пытаясь освободиться, я мысленно заругалась. Какая же я все-таки дура! Не могла найти себе объект обольщения поприличнее! Этот ведь совсем плох. Наркоман, слабак, гастарбайтер. Неужели мамочка права? И не все то золото, что блестит?! И ярко блестит на самом деле вовсе не настоящее золото?!

Внезапно я вспомнила, что в моих длинных светлых волосах вроде бы имелась пара невидимок. Кудри у меня густые, часть из них я всегда закалываю, чтобы волосы не падали на лицо.

Вытащив заколку и разглядев в полумраке замок, я стала настойчиво орудовать невидимкой в небольшом отверстии.

И очень скоро поняла: плохой из меня взломщик.

А если попытаться ковырять чуть сбоку?

Все равно ничего не выходит.

А если…

Звук открывающейся двери, чуть слышный. И вот уже подвал залит противным едким ярким светом, а на пороге стоит жирная туша с вечно оскаленными челюстями.

– Оклемались, голубки? Отлично! – Слава довольно потер пухлые руки. – Готовьтесь, готовьтесь.

– К чему? – Я, решив косить под дурочку, захлопала ресницами. – И вообще, что вы себе позволяете?! Я не заслужила такого отношения!

– Деточка, а кто сказал, что в этой жизни всем воздается по заслугам? – Продюсер противно хихикнул и поскреб толстую щеку. – Очень жаль, что ты позвонила ментам. Я вначале так испугался!

– А что мне было делать? Я к вам за помощью пришла. А вы как набросились, как набросились!

– Но во всем есть и свои светлые стороны. Как видишь, спасать тебя от злого и жестокого убийцы никто не приехал. И не приедет. А ведь могли бы пробить по мобильнику местонахождение и примчаться. Но, к счастью, никому не нужна лишняя работа. И поэтому даже кстати, что ты ментам звонила. Я обязательно это использую. Это так хорошо в мой план вписывается, фантастика!

– Что вы используете?

– Твою помощь, детка… Она идеально в строку ложится. Получится, что был конфликт, ты просила о помощи, потом не удержалась, и…

Мне очень не понравилось мечтательное выражение на его лице. Страх, как кошка, царапнул по спине липким холодным потом, и все тело стала бить мелкая противная дрожь.

Стараясь не поддаваться панике, я послала продюсеру томный взгляд и попросила:

– Можно отстегнуть наручники? Рука затекла, я уже ничего не чувствую! И Николаса отцепите, он там вообще еле дышит!

– Сейчас, сейчас, – пробормотал он и сделал шумный глубокий вдох. Потом вдруг раздался какой-то странный пукающий звук, и я с ужасом увидела, как голова Николаса бессильно свесилась, а из виска на пол потекла красная густая струйка крови.

Сначала мне показалось, что все это произошло не по-настоящему. Что худенький мальчишка сейчас вскочит на ноги, сотрет со щеки томатную пасту и весело рассмеется.

Я чувствую пульс каждой секунды, я почти задыхаюсь, я жду, но… Ничего не происходит. Безжизненные руки-плети, кровь чуть слышно кап-кап, вихрастый нежный затылочек и – я нашла в себе силы оторвать взгляд от Николаса и посмотреть на Славу – пистолет в руках продюсера. Оружие явно стало длиннее, я различаю какой-то наконечник на стволе и вяло думаю, что это, наверное, глушитель, потому что звука выстрела почти не было слышно.

Где-то в глубине меня уже готовится к извержению истерика.

Надо сдержать ее, не выпустить.

Продюсер – псих, а психов злить опасно.

Или все-таки я сплю?! Неужели так бывает: продюсер пристрелил своего протеже?! Один человек убил другого – так просто, буднично, без объяснений, словно муху прихлопнул. Изумление, страх, боль, ужас – все это разрывает душу и кричит, что так невозможно, так не бывает, так невыносимо.

Тем временем Слава опускается перед Николасом на корточки и, брезгливо поморщившись, прикасается жирными пальцами к тонкой шее.

– Готов. С первого раза. Пульса нет. Правда же я молодец?

– Правда, – едва слышно откликнулась я. – А зачем вы его убили?

– Смерть – лучший двигатель торговли, детка. Ты со мной согласна?

– Какой еще торговли?

– Любой. Я торгую музыкой. Живой Николас мало кому интересен – таких смазливых пацанов всегда было и будет пруд пруди. А вот мертвых нет. Я сделаю рынку эксклюзивное предложение. Знаешь, как выросли продажи дисков Майкла Джексона после того, как он отправился на тот свет? Из наших Виктор Цой очень вовремя умер, на пике славы. Кто-то срубил потом хорошую капусту. И я теперь поднимусь. Вот так-то. Всем нужны деньги, детка.

Прежде, чем я успеваю подумать, из меня вырывается презрительное:

– Сколько веревочке ни виться, все равно конец будет! На чужом горе никогда своего счастья не построить. Денег вы хотите! А в тюрьму не хотите, нет?!

– Это все лирика, – продюсер ничуть не расстроился от моего резкого замечания. Он подошел ко мне, вытащил из кармана джинсов ключ и отстегнул наручники. – В этой жизни знаешь кто прав? У кого прав больше. А прав у кого больше, знаешь?

Морщась от резкого запаха виски (похоже, продюсер здорово налакался), я хмуро переспросила:

– У кого?

– У кого силы больше! Просекаешь? Ерунда весь этот синематограф. Никита Багров, брат, сила в правде, ля-ля, тополя. Фигня-я-я… Правда в силе. Все тебе ясно, детка?

– Нет. Я не понимаю, что здесь происходит. Зачем вы застрелили Николаса? И что вы собираетесь со мной делать?

– Увидишь. – Слава вцепился в мою руку и потащил вперед. – Кажется, я отсюда в него стрелял? Или стоял чуть левее?

– Левее, – холодея, подсказала я. Хотя на самом деле продюсер стоял минимум на два шага правее.

– Зря, конечно, я вискаря вмазал. – Он покачнулся, стал заваливаться на бок, но потом все же устоял на ногах. – Колька все равно не жилец был, только на наркоте и стимуляторах держался. А все равно страшно. Перед ним, перед тобой.

– Вы бы меня отпустили, – жалобно проскулила я, лихорадочно осматриваясь по сторонам.

Руки у меня свободны, ноги тоже. Дверь не заперта. Слава – в дупель пьяный, он бы меня не догнал, но у него в руках оружие. Поэтому бежать страшно. С пистолетом все так быстро и просто. Едва слышный щелчок – и нет человека.

– А вообще ты должна быть мне благодарна, детка. Вышла бы ты замуж, родила детей, стала бы толстой теткой. Что в этом хорошего? А так – умрешь молодой и красивой. Сейчас я тебя шлепну, потом милицию вызову. Расскажу, как вы с Николасом тут друг друга перемочили. И всем хорошо будет. Я получу свои денежки, много-много денег…

Я слушала этот бессвязный, прерываемый иканием лепет и начинала медленно закипать.

В толстую тетку я превращусь, надо же! На себя бы вначале посмотрел, тварь расползшаяся! Я хочу стать известной, популярной, хочу блистать, вызывать интерес, восхищение, зависть! Но даже если бы я действительно просто хотела выйти замуж и родить детишек – что в этом плохого?! Это нормальное человеческое счастье! В любом случае, это моя жизнь, и распоряжаться ею буду только я. А не какая-то пьяная тварь! Надо же, если у женщины есть ребенок – то она уже обязательно толстая тетка! Это просто кусок дерьма, а не мужик! С башкой у этого хамоватого козла явно наметились серьезные проблемы!

Улучив момент, когда продюсера опять повело, я ловко выхватила пистолет из его руки. И, чуть отскочив (не хватало еще, чтобы Слава забрал у меня только что полученное оружие!), заорала:

– Быстро взял наручники и нацепил на себя. Или я сейчас тебя продырявлю!

Икнув, он двинулся на меня.

– Детка, ты не права. Детка, в этой игре другие правила. Детка, ты…

Что я, кто я – этого я так не узнала. Потому что нажала на спусковой крючок, и на груди продюсера стало быстро расползаться красное пятно.

Слава недоуменно на него посмотрел, поднял руку. И рухнул на спину…

Мне всего двадцать лет, а я уже убила человека.

Мне всего двадцать лет, и скоро я окажусь в тюрьме.

Мне всего двадцать, но жизнь уже закончена.

Закончена?..

Нет!

Нет, я еще поборюсь. В конце концов, я ни в чем не виновата. С этим продюсером просто так все вышло – если бы не я его пристрелила, то он бы меня на тот свет отправил, Слава своих намерений не скрывал. А теперь мне надо успокоиться и все как следует обдумать. Что же теперь предпринять? Ситуация серьезная…

Я повернулась лицом к двери и опустилась на пол. Не хочу и не могу видеть трупы. В горле плещется тошнота, руки дрожат. Но нужно сосредоточиться.

Итак, допустим, я вызываю милицию. Честно им рассказываю, что произошло. Говорю: продюсер пристрелил Николаса, а потом хотел убить и меня и сказать, что якобы мы с певцом перестреляли друг друга. Такой вот был у него расчет, собирался бабок огрести побольше. Да кто мне поверит?! Я бы лично в такой версии усомнилась! Потому что Слава и Николас – это известные респектабельные люди, их обожают журналисты, они часто дают интервью. Говорят так красиво – все про искусство да про душу, любовь и уважение. И вот выясняется: один из героев решает пристрелить другого – ради денег, которые теоретически можно будет заработать. Я бы не поверила, что такие известные люди могут быть настолько гнилыми, честно! Вот бомж, который из-за бутылки друга душит, – он в своей стихии. А тут: музыка, искусство, интеллигентность – и плюс все это дерьмо? А ментам, наверное, вообще мне верить без надобности. Менты – это, по сути, та же армия, копать отсюда и до обеда. Там все просто и тупо. Если есть труп – значит, должен быть и преступник, которого надо упечь за решетку. И лучше меня при таком раскладе кандидата в убийцы не найти. А чего им напрягаться, вникать во все детали, пытаться осмыслить, как продюсер дошел до жизни такой? Посадят меня за милую душу…

Но, допустим, я действую по-другому. Не звоню ментам, а прямо сейчас забираю свою сумку с фотоаппаратом и убегаю. Что тогда? Со Славой я договаривалась о встрече накануне по сотовому телефону. Сегодня меня здесь вроде бы никто не видел. Катерина, разумеется, обо всем будет молчать – хоть честная училка, однако ведь подруга, не выдаст. Но если продюсер кому-то рассказал о том, что я должна прийти? Назвал мое имя, сайт, и меня просчитают? Если у него есть ежедневник, в который тупо записана эта встреча? Тогда, выходит, все равно посадят – только уже на более длительный срок. Я вообще-то до недавних пор в такие ситуации не попадала. Но, наверное, по телевизору что-то из этой оперы слышала: если с места происшествия скрываешься, потом вкатывают по полной программе.

– Что же делать? Что же мне теперь делать?.. – прошептала я и обернулась на трупы. Естественно, они никуда не делись. Вытекшая из них кровь стала еще темнее, а лица пожелтели и заострились.

Стараясь унять приступ вновь накатившей тошноты, я сделала несколько глубоких вдохов. И вдруг услышала, как где-то наверху звонит мой сотовый! Песня Земфиры «Я знаю все твои трещинки» у меня установлена только на один звонок – моего верного сексуального Юрика.

С огромным облегчением я бросилась к подвальной двери, потом помчалась вверх по ступенькам. Кабинет продюсера отыскала быстро – несмотря на множество комнат, я точно помнила, что нужная мне дверь располагалась за углом коридора.

Он лежал на ковре, мой чудом не разбившийся сотовый! А когда я заметила, что рядом в целости и сохранности стоит сумка с фотоаппаратом, то вообще повеселела.

Юрик! Точно, именно Юрец, как кстати он мне позвонил! Вот кто мне придумает, что делать в этой ситуации! В конце концов, он программист, и анализировать – это его работа. Сейчас я ему перезвоню, и он обязательно подскажет мне самый лучший вариант.

– Приезжай, мне нужна твоя помощь, – не здороваясь, заявила я.

Парень что-то заныл про шефа, который срочно вызывает к себе.

– Но у меня тоже срочное дело, очень-очень, правда, – растерялась я.

Вообще-то Юрец – мальчик ответственный, и, если мне что-то надо, он всегда старается выручить. Но он действительно работает в какой-то дурацкой конторе, где все только тем и занимаются, что трудятся с утра до ночи. Сами жизни не видят – и Юрика припахивают.

Однако, наверное, последние жуткие события как-то отразились в моем голосе.

– Скоро буду. Где ты находишься? – отрывисто поинтересовался парень.

Продиктовав адрес, я засунула сотовый в карман джинсов, подхватила свою сумку.

На столе красовалась бутылка виски, и мне не помешал бы глоток спиртного. Я уже потянулась к горлышку, однако вспомнила про отпечатки пальцев.

Не надо оставлять улик.

Я меньше всего на свете хочу оказаться за решеткой.

Кстати, вот что сейчас лучше всего сделать, так это взять салфетку и вытереть все ручки, к которым я прикасалась. Неизвестно, как посоветует мне поступить Юрик. Но на всякий случай я избавлю этот дом от своих отпечатков.

Ох, если бы и память можно было протереть с такой же легкостью, как дверную ручку!

Повесив на плечо сумку с моим драгоценным фотоаппаратом, я протерла дверь кабинета. Потом отправилась в фотостудию, провела салфеткой и по наружной, и по внутренней ручке. И в какой-то момент поймала себя на мысли, что мне больше не страшно. Я почти успокоилась, взяла себя в руки, и моя голова уже забита другим.

Какая прекрасная все-таки студия у этого ублюдка… Насколько же грамотно здесь все устроено… И эти дорогие хорошие фотоаппараты…

Лежащая там аппаратура притягивала, как магнит. Очень хотелось хотя бы взять ее в руки, сделать пару снимков. Особенно меня интересовал Canon 5 D Mark II – я никогда еще не снимала на цифровую зеркальную камеру с фул-фреймом, и воображение рисовало мне полноформатные снимки особенно яркими и прекрасными.

А что, если прихватить фотик с собой? Славе он точно уже никогда не понадобится!

Но, хотя соблазн был велик, я ему не поддалась. И, глубоко вздохнув, вышла в коридор.

Может, я не очень хорошая девчонка. Хочу всего и сразу. Стремлюсь в сказку – и за чужой счет. Ради популярности готова из шкуры выпрыгнуть. Но воровство или даже уже скорее мародерство – это совсем не мое. И пусть у меня даже в жизни никогда не будет денег на роскошный Canon, я никогда не опущусь до такой низости. Не хочу быть похожей на гнусного продюсера, который выжал все соки из глупого провинциального мальчишки, а потом решил заработать на его смерти!

Так, к чему я еще могла прикасаться? К ручке калитки – но ее я протру, когда приедет Юрик, не хочу лишний раз светиться возле этого дома. Но еще, кажется, была дверь, ведущая в бар – застекленную террасу. Вот там тоже надо прибраться.

Я вышла во двор, и… Если бы на моем плече не было сумки с фотоаппаратом, я бы точно завалилась в обморок. Хрупкость любимой недешевой для моих доходов игрушки здорово держала меня в тонусе.

И все-таки это было ужасно…

Труп продюсера Славы почему-то уже лежал на вымощенной светло-серой плиткой дорожке. И все вокруг было забрызгано кровью. Лицо у мужика отсутствовало начисто – кто-то искрошил его на мелкие кусочки. Такая же кровавая каша была в районе груди. И еще там торчало лезвие ножа, а рукоятка отсутствовала. Наверное, тот маньяк, который устроил весь этот кровавый кошмар, воткнул нож в кость и не смог извлечь его обратно.

Мелко-мелко трясутся ноги.

Не хватает воздуха.

Очень сильно кружится голова.

Внезапно в моей голове появляется мысль: а может, это уже Юрец приехал? Он у меня жутко умный. Понял, что произошло, и решил нашинковать виновника всех моих проблем, как капусту?

Но я сразу же понимаю, что это очень глупая мысль. Там, в подвале, ведь было два трупа, и при всех аналитических способностях не понять, кто из них жертва, кто преступник. К тому же в этой кровавой окрошке явно есть что-то ненормальное, а Юрец у меня пусть и простой парень, но все-таки он не псих.

Значит, в доме есть кто-то еще?

И он тут разгуливает совершенно свободно?

Один нож сломал и отправился на поиски другого?! Какой кошмар! Но меня это в принципе уже не очень удивляет. Это не студия звукозаписи, а филиал дурдома!

Однако все-таки мне здорово не по себе. Прямо мурашки по коже. Может, выбраться на улицу и подождать Юрика там?

– Держи!

Я дернулась и заорала, как сумасшедшая.

Рядом со мной, протягивая окровавленной рукой молоток, стояла высокая худая девушка, и я сразу поняла, кто это. Покойный Николас довольно правильно ее описал. Черные волосы, большая красивая грудь, кошачьи зеленые глаза.

Мне кажется, я даже вспомнила клип этой девицы – что-то про розы и слезы. Впрочем, я могла и с кем-то ее перепутать – и певицы, и их песни сегодня похожи, как сиамские близнецы. И если они не поют про розы и слезы – тогда в их репертуаре всенепременно должен иметься хит про кровь-любовь.

– Держи, не стесняйся! Наверное, тебе тоже хочется ему показать.

– Привет, Тузик, – я испуганно улыбнулась. – У тебя классный молоток, только он мне не нужен.

Несмотря на вроде бы миролюбивый тон, взгляд у девицы был совершенно безумным. Да и огромная кувалда в ее руках тоже как-то не способствовала обретению душевной гармонии.

– Я не Тузик! Этот кретин, – она кивнула на искрошенный труп продюсера, – называл меня Мурзиком. А тебя, значит, вообще Тузиком кликал, как собаку? Скотина! Сукин сын! Меня только вчера из больницы выпустили. Думала – приду и замочу гада. Не успела, его уже шлепнули. Так я его из подвала вытащила, там так тесно, не повернуться. Здесь удобнее, по кайфу. А хочешь ему молотком голову проломить? После того, как он со своими друзьями мне «троечку» сделали, я только об этом и мечтала! Думала, фиг он меня на порог пустит после того, как в «дурку» уложил. Боялась, что не смогу пройти внутрь и с ним как следует посчитаться. А тут так кстати калитка открыта. Только вот жаль, что ты решила мне помочь и замочила гада…

– Извини, что я ошиблась с твоим именем. – Облизнув пересохшие губы, я сделала шаг назад. – Нет, он меня вообще никак не называл. Ни Тузиком, ни Шариком. Я – фотограф, пришла к Славе по делу. И вот вижу, что он тут такой немножко непригодный для проведения переговоров лежит. Но, конечно, ты права. Если он так над тобой сексуально издевался, то голову ему проломить надо. Ты действуй, не стесняйся. А я, пожалуй, пойду.

– А какие у тебя с этим козлом переговоры должны были быть? Ты что, не певица?!

– Нет. Но ты не нервничай. Вообще-то я пою хорошо, – залепетала я, пятясь к калитке. – Я могу прямо сейчас тебе спеть, хочешь? Я никому не скажу, что тут случилось.

– Так это не ты?

– Что – не я?

– Это не ты Славку с Колькой шлепнула? Тебя эта сволочь жирная во все дырки не драла?

Наш разговор начинал мне нравиться все меньше и меньше. Лицо Мурзика напоминало наливающееся грозой небо и не предвещало ничего хорошего.

– Это не ты замочила Славку с Колькой?! А я думала, что вот нашлась наконец девочка, которая за всех нас отомстила. За то, как он, импотент паскудный, часами трахал и избивал, а кончить не мог. За то, как под приятелей своих подкладывал. За героин. За то, – по лицу Мурзика потекли черные струйки туши, – что обещал золотые горы, пластинки, пиар. И ни фига не сделал, попользовал и выбросил…

Мне стало жаль эту девушку. Но ее состояние все равно представлялось мне крайне опасным. Поэтому я не стала ей ничего объяснять, а, продолжая потихоньку приближаться к выходу, вдруг резко побежала к калитке.

Она открылась очень легко.

– Подожди! Ты куда? – заорала мне вслед Мурзик. – Так ты что, точно голову ему молотком разбить не хочешь? Ты подумай!

Но – счастье, счастье! – в этот же момент возле особняка резко притормозила старенькая «девятка» Юрика.

Я быстро плюхнулась на сиденье и скомандовала:

– Поехали отсюда!

– Слушай, там такая девка выскочила на дорогу, полный финиш! Вся в кровище и с кувалдой. Я пропустил что-то интересное в твоей жизни? – Юрец поддал газу, оторвал взгляд от зеркала заднего вида и сурово нахмурился: – Машка, колись, тебя пригласили сыграть главную роль в сериале «Кошмар на проспекте Вернадского»?

Несмотря на то, что меня еще всю трясло от недавнего стресса, я хихикнула:

– Да ладно тебе, Вернадского – никакая не улица Вязов. Самый центр, престижный район.

Какой тут кошмар, в этом районе жить по кайфу. «Газпром» лишь бы где офис строить не будет!

– Ты попросила меня срочно приехать для того, чтобы обсудить московский рынок недвижимости? – ледяным тоном поинтересовался Юрик. Но, покосившись на меня, взволнованно добавил: – А почему у тебя кровь на лице? Что случилось? И голос у тебя был, когда ты звонила, – я аж перепугался.

У меня кровь на лице?

Мама, мамочка, я за последние пару часов чуть дважды не погибла, у меня все лицо в крови…

Это может быть ссадина, ведь мерзкий продюсер с фальшивой челюстью разбил о мою голову стакан.

Это могут быть брызги его крови, попавшие на меня после выстрела.

Или это Мурзик, окровавленная, тряхнула своей длинной густой шевелюрой…

Боже, боже, до чего я дошла! И почему все это должно было случиться именно со мной?!

От воспоминаний о недавних событиях я разрыдалась. А потом, когда смогла говорить, рассказала Юрику все. Ну или почти все. Зачем мальчику знать про мои планы покорить «звезду»? Все-таки он любит меня и жутко расстроится, узнав, что я активно посматриваю «налево». Я просто сообщила, что договорилась о фотосессии с Николасом, – и в принципе, по большому счету, совершенно не врала.

– Ты все правильно сделала, – провозгласил Юрик, когда я закончила свой рассказ. И стал парковаться. Мы как раз успели добраться до его дома. Со мной случилось столько неприятностей, что даже их короткий пересказ занимает кучу времени!

Выскочив из автомобиля, Юрец бросился открывать мне дверь. И я на какую-то долю секунды все-таки почувствовала себя знаменитостью и порадовалась, что мой мальчик так галантен.

– Ты все правильно сделала, – повторил он, поддерживая меня под локоть. – Тебе действительно надо было оттуда убегать. Единственный промах – ты ведь не протерла оружие и одну дверь, так что твои «пальчики» милиция уже «срисовала».

Я остановилась на ступеньках подъезда и хлопнула себя по лбу.

– Какая же я дура! А ведь точно – я бросила ту пушку прямо в подвале, а до двери террасы просто не дошла, потому что во дворе лежал труп, который Мурзик притащила. Поехали!

– Куда?

– Обратно! Пистолет надо протереть!

– Солнышко, там уже может быть милиция.

– А если нет?

– Давай не будем пороть горячку. – Юрик обнял меня за плечи и нежно поцеловал в макушку. – Что ты дергаешься, все же в порядке. Мурзик эта – больная на всю голову. Она сама могла пистолет потрогать, с такой станется. И потом, ведь в милицейской базе данных твоих отпечатков нет. Так что твою личность не установят. Ты только Катьке скажи, что если у нее будут интересоваться, кого она подвозила, то пусть молчит.

– Хорошо, скажу. А как они Катьку-то найдут?

– По тачке. Многие участки дорог сейчас оборудованы видеокамерами. Если подъезд к той студии простреливается камерой и если номер машины удастся установить, то могут и Катерину вызвать. Как возможного свидетеля.

– Тогда пиши пропало. Катюша, конечно, будет пытаться врать, но у нее же на лице все написано.

– Может, и нет там камеры. Надеюсь, фильма про Катину или про мою тачку не снято, – Юрик легонько подтолкнул меня к двери. – По теории вероятностей, такая непруха по всем направлениям вроде бы случиться не должна. Пошли, тебе надо принять душ. А я приготовлю чай. Как кстати мои предки на дачу свалили! Дома – никого, хоть с этим нам сегодня повезло!

– Подожди, – я вцепилась в его руку. – А Мурзик? Ее что, в тюрьму посадят? Ее обвинят в убийстве?

– Нет. Успокойся, не мучай себя. Таких, как эта певица, похоже, не сажают. Их лечат. Вообще страшно все это. Никогда бы не подумал, что этих красивых молоденьких девчонок до такого доводят. Они выглядят такими беззаботными.

Я грустно вздохнула.

Даже если в жизни таких девиц на самом деле много проблем, все равно все знают, что эти куколки выглядят беззаботными.

И пусть придуманный образ не соответствует действительности – на какой-то момент, под прицелом телекамер, на развороте глянцевого журнала, «звезды» сверкают и, может, даже сами верят в то, что этот блеск настоящий…

Я сидела на кухне, пила заваренный Юриком душистый чай – и мне становилось все страшнее и страшнее.

Во-первых, я все-таки боялась милиции. Ненавижу вот такие неопределенные ситуации, они здорово действуют мне на нервы. Во-вторых, перед глазами почему-то все время стояло жирное, противное, удивленное лицо продюсера, именно таким оно было, когда я выстрелила. И я ни на секунду не жалела о произошедшем, наоборот, только радовалась, что удалось вовремя выхватить оружие, – но все равно на душе было паскудно. Как ни крути, я убила человека, а это все-таки не муху шлепнуть. Для меня, во всяком случае.

– Выпей. – Юрик протянул мне стакан, на дне которого плескалась светлая прозрачная жидкость. – Это водка, ничего другого у меня нет. Но ты быстро глотни, залпом, так надо. А то на тебя смотреть больно.

Я влила в себя обжигающую жидкость, откусила от бутерброда со шпротами, который уже держал наготове заботливый Юрик, и грустно улыбнулась. Этот смешной, вечно занятой компьютерщик до сих пор меня идеализирует. Он носит меня на руках, готов отдать мне все, что у него есть, и думает, что я самая хорошая и чистая девушка на свете. Наверное, он до сих пор уверен, что я крепче кока-колы ничего не пила. Переубеждать его бесполезно. «Зачем ты на себя наговариваешь, ты же не такая!» – хмурится Юрец и закрывает мне рот поцелуем. Вот так заканчивается любая попытка рассказать о своих реальных мыслях и чувствах. Мой мальчик не знает, какая я, и не хочет знать, он просто радуется тому, что я есть, что мы формально вместе. Мне не стыдно, я ведь не вру ему, он просто не хочет видеть моего истинного лица. Что ж, если парню нравится носить розовые очки – это его право. Мне тоже нужен мальчик, который мог бы помочь, развеселить, заняться сексом или пригласить на прогулку. Проблема в том, что того, что может предложить Юрец, мне мало. Значит, надо искать другого, известного, популярного, богатого. Говорят, кто ищет, тот находит. Я обязательно дотянусь до своей «звезды»! В дорогих очках и роскошной шубе, я стану украшением любого глянцевого журнала, каждой телепрограммы. И еще у меня обязательно появится хороший фотоаппарат…

– Наконец-то ты ожила, – обрадованно констатировал Юрик, прихлебывая чай. – У тебя даже щеки порозовели. О чем ты сейчас думала?

– О новом дорогом Canon.

– Знакомо. Я тоже иногда мечтаю о девайсах. Мой старый комп еле дышит, так хочется новый, причем не лишь бы что, а Apple. Не знаю, через сколько лет я на него насобираю.

– Насобираешь, – я подошла к Юрику, запустила пальцы в его коротко стриженные волосы, – ты же толковый, талантливый парень. Только вот со мной тебе не очень повезло.

Он взял мою ладонь и прижался к ней губами.

– Если мне в чем-то повезло, так это в том, что я нашел тебя. Как здорово, что мы познакомились в чате! Уже не представляю, что раньше я тебя не знал. Зато теперь у меня не жизнь – а вечный онлайн. С тобой так весело. Никогда не знаешь, что ты отмочишь. Или кого замочишь.

Я начала злиться:

– Ты сейчас дошутишься! А ты что, хотел, чтобы этот сумасшедший Слава меня пристрелил? Что, надо было тупо стоять и не дергаться, как покорная овца?

– Конечно, нет. Да я бы сам его убил! Придумал, идиот, всех перестрелять и деньги грести.

А потом Юрик сделал то, о чем я уже начинала подумывать. Подхватил меня на руки и понес в ванную. Осторожно раздел, затем сбросил свою одежду, включил душ и стал нежно-нежно втирать мне в кожу ароматный гель.

От прикосновений сильных пальцев мое сердце невольно застучало быстрее, а низ живота приятно заныл. Я попыталась поцеловать Юрку, но он уклонился, вытащил меня из ванны, взял полотенце.

Он был так нежен и внимателен. Деликатные, без всякого сексуального подтекста прикосновения стали заводить меня больше, чем самые откровенные ласки.

Когда Юрка, усадив меня на бортик ванны, стал вытирать мне ноги, каждый пальчик, изматывающе нежно, я застонала:

– Хочу тебя, умираю.

– Я не дам тебе умереть…

От нахлынувшего желания у меня закружилась голова. И я возбужденно зашептала:

– Скорее! Возьми меня, войди в меня!

Губы Юрки заскользили по моему животу, потом опустились ниже.

Воздуха стало не хватать. Сердце зашкаливало.

К счастью, мой мальчик быстро догадался, что я не нуждаюсь в дальнейших ласках, что мне надо только одно – почувствовать его всего и как можно скорее.

Он подхватил меня на руки, прижал спиной к стене. Обхватив его ногами за талию, я поняла, что оргазм уже обидно близко, до него всего один поцелуй и лишь несколько движений.

Пока могла, я сдерживала наступление своего удовольствия. В зеркале отражались двигающиеся Юркины ягодицы, и мне так нравилось на это смотреть. А потом я, как обычно, взлетела на небо в алмазах…

Когда все закончилось, мы перебрались в спальню и с удовольствием растянулись на чистых прохладных простынях.

Юра нежно поглаживал мое разгоряченное тело, касался сосков, притрагивался к клитору.

Я наслаждалась последними вспышками догорающего салюта и думала о том, что все-таки в постели моему мальчику нет равных.

У меня было не так уж много мужчин до знакомства с Юриком, но теперь мне кажется, что он вообще оказался у меня первым, потому что только с ним я изучила свое тело и испытала невероятные прекрасные ощущения, о существовании которых даже не подозревала.

Например, вот эта сильная чувствительность тела после секса. Это он открыл ее мне! Предыдущие парни, сделав свое дело, отворачивались к стене и засыпали. Первый раз я была так удивлена, что после секса Юра продолжает нежно прикасаться ко мне…

Мы вместе уже больше года, но то, что происходит в спальне, становится только лучше. Юрка такой чуткий и внимательный.

Как мне нравятся эти нежные ласки после секса…

Его ладони дарят мне россыпь маленьких оргазмов. Я вся выгибаюсь и вздрагиваю от приливов удовольствия. И в такие минуты мне кажется, что Юрик любит меня космически сильно, и я принимаю и наслаждаюсь его любовью, а вокруг меня ласковая чернота и сверкающие звезды.

Я приподнялась, потянулась к Юрке, провела пальцем по кружочку темных смешных волосиков возле пупка, нагнулась к красивому расслабленному члену, и…

И в этот момент зазвонил городской телефон. Старый, еле дышащий аппарат дребезжал так противно, что Юркино достоинство окончательно съежилось.