Дотянуться до звезды, или Птица счастья в руке Тарасевич Ольга

Часть 2

Олигарх, или Пролетая через трубу

Полночи мы с Юриком ломали голову, кто мог меня выследить и что теперь будет. Юрец предположил, что в студии находился кто-то еще, возможно, домработница или садовник (дворик перед особняком был отделан в лучших традициях ландшафтного дизайна). Этот человек незаметно подслушал все разговоры, потом понаблюдал, на какой машине я уехала, пробил по базе владельца, выяснил телефонный номер. В этих рассуждениях была логика. Автомобиль был зарегистрирован на Юриного отца, и квартира на него же. При наличии базы данных домашний телефон просчитывался элементарно. Правда, я не понимала, почему шантажист был так уверен в моей платежеспособности, уж лучше бы он Мурзика попытался выжать, зарабатывала она, наверное, куда больше, чем я в своей скромной пиццерии. Но мой мальчик заявил, что Мурзик – явно сумасшедшая, а лечение нынче дорого, так что девушка поиздержалась. И потом, она просто не в том состоянии, чтобы понимать весь ужас своего положения. В любом случа, тот звонивший человек не был настроен обращаться в милицию – иначе уже давно сюда приехали бы парни в форме на красивой машине с мигалками.

Юрик успокаивал меня, как мог, и во время очередной аналитически-успокоительной речи вдруг захрапел.

Как ни странно, несмотря на все пережитое, мне тоже удалось слегка подремать.

Наверное, я проснулась от звука закрывающейся двери.

С утра пораньше Юрик убежал на работу, оставив мне все ценные указания в записке, прикрепленной магнитом к холодильнику: «Пожарь себе яичницу и никуда не выходи. В обед заеду, целую, будь умницей».

Яичницы мне не хотелось. Не успела я прочитать про завтрак, как перед глазами возник нашинкованный Мурзиком труп продюсера, и в горле заплескалась тошнота.

А хотелось… Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мне хочется принять душ и выпить кофе. Также было бы здорово выплакаться Катьке в жилетку – но чтобы она слушала и молчала, а свою вечную мораль оставила для школьников. Однако больше всего, конечно, хочется, чтобы вчерашний день просто исчез из моей жизни. И еще я поняла, что время не лечит. Или я пока приняла слишком малую дозу этого лекарства. Или у меня все не как у людей. Но это очевидно: сегодня мое состояние еще хуже, чем вчера, когда жирный Слава с искусственными челюстями сначала пристрелил на моих глазах бедного Николаса, а потом чуть не отправил на тот свет и меня…

Я привела себя в порядок, выпила чашку показавшегося совершенно безвкусным кофе. Посмотрела на часы – всего десять, Катерина сможет ответить на телефонный звонок еще не скоро, а встретиться и того позже. Теперь проходят экзамены, а после них у учителей принято устраивать какие-то дурацкие совещательные посиделки чуть ли не до самого вечера.

Что же делать? Чем заняться?

Ясно только одно: надо срочно куда-то выйти, в тисках этих стен я точно с ума сойду, если не от страха, то от воспоминаний.

А что, если?..

Мой взгляд упал на яркую сумку с фотоаппаратом, и я с облегчением вздохнула.

Точно: вот и занятие себе придумала, выберусь на улицу, пофотографирую. У меня с собой куча пленок – вчера я не сделала ни одного кадра.

Нет эффективнее способа отключиться от проблем, чем рассматривать жизнь в видоискатель.

Фотография – это лучший релакс, самая действенная медитация, это отдых и удовольствие.

Еще в подъезде я радостно заулыбалась. Через окошко лился водопад яркого желто-розового нежного света, и в нем весело кружились пылинки.

Как мне нравится летний свет! Это такой подарок, шедевр, настоящее высокое искусство. Кажется, он пропитывает собой все вокруг, изнутри усиливает зелень травы и красоту цветов, улучшает фактуру дерева, асфальта, всего, что видит, всего, к чему прикасается. Обожаю снимать на свежем, наполненном солнцем воздухе! Портреты, пейзажи, архитектура, постановка – все получается превосходно. Студийный свет тоже по-своему хорош, он может улучшить внешность при съемке того же портрета. Но он никогда не даст той легкости, нежности и воздушности, как естественное освещение.

Радостно улыбаясь, я сбегала вниз по ступенькам. И вдруг ко мне метнулась какая-то тень, а в плечо впились стальные пальцы.

– Мария, что же ты бросаешь трубку? Неужели тебе нужны неприятности? Мне надо кое-что с тобой обсудить…

Я сразу же узнала этот вкрадчивый голос. Он принадлежал тому самому шантажисту, который вчера до смерти перепугал и меня, и Юрика.

Странно, но голос был интеллигентнее и ярче, чем его обладатель.

Рядом со мной стоял невысокий парень лет двадцати пяти, и красивым его назвать было никак нельзя. Неаккуратная стрижка, редкие светло-рыжие волосы, щеки в темно-синих пятнах от угрей, бесцветные глаза, длинный нос, тонкие губы. Урод, одним словом. Но при этом, как ни странно, совершенно неопасный урод; накануне голос без «картинки» тусклой неприглядной внешности вызывал куда больше тревоги.

Как говорят: лучшая защита – это нападение…

– Денег нет! – сразу заявила я, оглядывая лестницу. Проход свободен, так что удрать получится без проблем. – Ничего не знаю, нигде не была, ничего не видела. Еще есть вопросы?

– Подожди, не тарахти. Я не понял, это вообще кто на кого наезжает? Ты что, самая умная?

– Конечно, умная. Но я лично не трактор и ни на кого не наезжаю. А ты танк, прешь только так, сразу видно.

– Подожди! – Шантажист стиснул мое плечо, и я с ужасом почувствовала, как ремень сумки соскальзывает к локтю.

Успев подхватить фотоаппарат, я двинула уроду ногой в пах и помчалась вниз по лестнице.

Не надо мне никаких разговоров!

Не собираюсь никому ничего платить.

А в милицию этот урод явно идти не намерен – иначе не выслеживал бы меня всю ночь. Да у него у самого явно рыльце в пушку!

Моя же совесть чиста, как слеза младенца, поэтому бояться мне нечего и некого!

И вообще, поговорить он хочет – чуть мой фотик не разбил, скотина!!!

Убежать от урода у меня получилось легко. Наверное, после полученной травмы он вообще был не в состоянии меня догонять. Вылетев из подъезда и промчавшись немного вперед по улице, я обернулась – никакой погони, можно перестать нестись, как угорелой.

Юрка жил в двух шагах от станции метро.

Через несколько минут я уже ехала в полупустом вагоне.

Поставив на колени сумку с аппаратурой, я закрыла глаза и невольно стала думать о том, о чем мне всегда нравится мечтать в метро.

Итак, персональный парикмахер приводит в порядок мои длинные густые светлые волосы. Кисточки визажиста порхают по моему лицу. Я лениво ворчу: «Не надо слишком много косметики, не люблю я килограмм крема на лице, достаточно немного туши, помады и румян». И тут к нам подходит самый крутой, самый известный фотограф и начинает уговаривать: «Машенька, потерпите, мы быстро проведем съемку». Я делаю вид, что безумно устала, а на самом деле ловлю жуткий кайф от происходящего. Мне нравится этот вентилятор, развевающий мои волосы и приподнимающий легкое красное платье, мне нравится, как щелкает камера, мне нравится, что взгляд объектива направлен именно на меня… Проходит пара недель. Моя прекрасная иномарка притормаживает возле киоска. Я прошу самый популярный глянцевый журнал, торгующая в палатке девчонка смотрит на меня, потом на обложку, затем, уже растерянно, снова на меня. «А можно ваш автограф?» – просит она, заливаясь краской. Конечно же, я небрежно расписываюсь на странице протянутого мне блокнотика…

Замечтавшись, я едва не проехала свои любимые «Воробьевы горы». Но в последний момент, расталкивая вошедших людей, все-таки вырвалась наружу.

Быстрее, скорее, что же этот эскалатор ползет, как неживой, а там наверху – ах! Панорама – панорамища! Более живописной в Москве не найти. А сколько любопытных личностей тусуется в этом месте. Художники, неформалы, байкеры, а по вечерам любители огня устраивают здесь настоящие файер-шоу. Как бы я хотела сфотографировать эту красоту – оранжевую пляску огней по черной ночи. Но для таких съемок требуется очень хорошая аппаратура, моя техника вообще не позволяет качественно снимать ночью.

Я вышла наверх, осмотрелась по сторонам, и руки сами потянулись к камере.

Какой кадр!

Возле обочины остановился свадебный кортеж. Люди уже вышли из машин, готовятся прогуляться и старательно махают видеооператору. Невеста – тоненькая, худенькая, в пене белоснежных кружев, сама красота, сладкая невинность. Жених – по возрасту годится даже не в отцы, в деды. Лысина, брюшко, пигментные пятна на щеках – все при мужчине.

Он снисходительно поглядывает на невесту. А девчонка, закусив губу, не может оторвать глаз от двадцатилетнего паренька. О! Я бы тоже на такого смотрела и смотрела. Высокий рост, пшеничные кудри, синие очи на пол-лица. Аполлон, картинка. Но, похоже, такой же, как и я, голь перекатная, из капитала – одни амбиции и понты. Старые светлые джинсы, застиранная рубашка, разваливающиеся кроссовки – но красоту и молодость ничем не испортишь, даже дешевыми шмотками. Меня не удивляет выбор невесты, между эстетикой и надежностью большинство девушек сделает правильный прагматичный выбор. Да я сама почти такая же – Юрец пролетит, как фанера над Парижем, едва я найду свою «звезду». Но вот чего я не понимаю, так это приглашения любимого мальчика на свадьбу с нелюбимым дядечкой. Невеста – мазохистка? Или садистка? Вся эта троица просто искрится от энергии, как предгрозовое облако. Дело житейское – но сколько страсти. Хотя, что с того, что истории этой миллион лет, что не они первые и не они последние. Все участники шоу страдают и мучаются…

Снимаю их, ворую у жизни и останавливаю невероятно экспрессивные моменты. Еще, еще. Вот так хорошо! Отлично, здорово!

Я фотографирую и при этом не привлекаю внимания. У меня объектив с огромным зумом, приближает, как снайперская винтовка, кусающая губы невеста меня не видит, а я замечаю даже хрусталь слез, которым наполняются ее глаза.

Я жму на кнопку спуска, опять, и снова, и опять.

Но вдруг внезапно лечу на землю, какая-то тяжесть толкает меня в спину, устоять невозможно.

И – о нет, нет! – фотоаппарат, как в замедленной съемке, тоже пикирует прямо на асфальт…

С ума сойти можно!

Всех поубиваю на фиг!

Какой-то стрекозел ехал на роликах и врезался в меня!

Вообще-то мама еще с детства старательно учила не ругаться матом.

Но когда разбивается сердце и его осколки, господи боже, линзы, мой шикарный зуммирующий объектив – на мелкие кусочки, из меня просто хлынул поток ругательств.

Врезавшийся в меня мужик, впрочем, на мою ругань никак не отреагировал. Поправил защиту на коленках, поднялся на ноги. Хоть бы руку мне протянул, стрекозел!

Впрочем, в ту же минуту он решил проявить запоздалую вежливость:

– Не расшиблась? Все в порядке? Ты извини, что я так не подрассчитал.

– Ничего не в порядке! Вы мой фотоаппарат разбили!

Мужик мгновенно завелся:

– А что ты здесь ходишь, под ноги не смотришь! Так ты еще с фотоаппаратом была? Журналистка, что ли?! Будь моя воля, я бы вообще всех вас истребил!

По моим меркам, стрекозел с роликами, несмотря на молодежный прикид (бейсболка, шорты, рюкзачок) был уже довольно старым – лет сорока. Но меня так возмутила его хамская непробиваемость, что я решила не миндальничать и тоже «затыкала»:

– Слышишь, ты, истребитель нашелся! А ты чего прямо на людей едешь! Сам ты прешь, по сторонам не глядишь! Да тебе, кроме инвалидной коляски, ничего давать нельзя – ты же всех передавишь!

Мужик радостно заржал, а потом помахал мне рукой:

– Вижу, с тобой все отлично! Инвалидная коляска, вот загнула! Надеюсь, меня это не коснется. Ну, счастливо, гуляй аккуратненько.

Невероятно: этот гад стал стремительно удаляться! У него и в мыслях не было компенсировать нанесенный мне ущерб!

Схватив разбитый фотоаппарат, я помчалась за ним следом:

– А бабки! Я на этот фотик полгода зарабатывала! Я тебя в милицию сдам!

Стрекозел перемещался все быстрее и быстрее. Оказывается, на коньках можно двигаться значительно шустрее, чем на своих двоих.

Неужели он сейчас смоется и не заплатит за пострадавшую по его вине технику? Ну уж нет!

Мой бешенный взгляд упал на пустую пивную бутылку, которая стояла возле лавочки.

Секунда – и она летит мужику на роликах в спину, а на меня вдруг наваливается что-то тяжелое, и мой многострадальный убитый фотик опять брякается об асфальт. Но расстроиться по этому поводу я не успеваю. Мир внезапно гаснет…

Гаснет…

Но почему-то вздрагивает и дергается…

А еще он – нет, этот запах перепутать ни с чем невозможно, – он явственно пахнет хорошей жизнью и деньгами. В легком хрустальном кондиционированном воздухе различается запах кожи, дорого мужского парфюма и почему-то беззаботных апельсинов.

– Игорь Николаевич, мне кажется, девчонка не дышит.

– Успокойся. Не паникуй. Тут до больницы пятнадцать минут езды, довезем.

– Даже не знаю, как так получилось. Она падала и о бортик ударилась.

– А кто тебя просил на нее бросаться? Я и так ее сбил! А ты добавить решил?

– Так она же бутылкой швырнула! Игорь Николаевич, охранять вас – моя работа.

– Ладно. Отвезем ее в больницу, надеюсь, с ней все в порядке. И напомни мне, что надо купить ей фотоаппарат. А еще лучше, сам займись этим вопросом. У меня совет директоров, буду я еще голову всякой ерундой забивать.

Я уже давно поняла, что мы куда-то едем в машине. Узнала голос протаранившего меня стрекозла, поняла, что второй парень – охранник. Потом через опущенные ресницы украдкой огляделась по сторонам.

Мы все находились в большом просторном джипе, салон которого был отделан белой кожей.

Охранник сидел на переднем сиденье, рядом со мной располагался стрекозел, а вел машину какой-то толстый парень с бритым затылком.

Роликов на стрекозле уже не было, он – я скосила глаза вниз – переобулся в кроссовки, а на коленях у него лежала папка с документами. Мужик просматривал бумаги и иногда делал глоток свежевыжатого апельсинового сока из прозрачного пластикового стаканчика. Без дурацкой бейсболки стрекозлел выглядел не страшно, интеллигентно и, может быть, даже по-своему симпатично. Или он просто показался мне таким после слов о покупке нового фотоаппарата?

– Здорово, что вы решили возместить ущерб. Это по-честному! Мне обязательно нужна именно зеркальная камера, – пробормотала я, приподнимаясь на сиденье. Перед глазами все плыло. – На «мыльницу» сегодня снимать уже просто неприлично.

– Не вопрос, – буркнул мужик, не отрывая взгляда от документов.

– А я думала, вы сбежать хотите.

– Я хотел. От тебя сбежишь, как же.

– Знаете, это ничего, что ваш охранник меня немножко уронил. Я – девушка крепкая. Но вот фотоаппарат «убит» окончательно. А мне без техники никуда.

Брови мужика грозно сошлись на переносице:

– Все-таки журналистка? Да? Говори быстро!

– Нет, – пролепетала я. – Что вы, никакая я не журналистка. Просто так снимаю, для себя.

И в этот момент до меня наконец дошло, с кем я общаюсь.

В это невозможно поверить, но тем не менее это так. Я нахожусь в машине одного из самых молодых олигархов, руководителя нефтяной компании «Гранойлгэс» Игоря Грановского! Разумеется, сразу узнать его было просто невозможно – на немногочисленных фотографиях, попадавшихся мне в Интернете, мужчина был в деловом костюме. В дурацкой бейсболке его мама родная, наверное, не признала бы. Но вот теперь, когда я как следует его рассмотрела, сомнений нет никаких – точно он, высокий, темноволосый, кареглазый, с легким загаром. Он, он! Поскольку я собирала сведения обо всех холостых «звездах», про Грановского мне тоже довелось перелопатить немало информации. Сорок лет, не женат и никогда не был женат. Богат, увлекается спортивными автомобилями и экстремальными видами спорта. Но он действительно ненавидит журналистов самой лютой ненавистью. Список тех, кого он спустил с лестницы (касается фотографов), наставил фингалов (не повезло журналистам-парням) или пощипал за филейную часть (такое сомнительное удовольствие ждало репортерш, пытавшихся поговорить с олигархом), занимал чуть ли не две страницы. Поэтому кандидатура Игоря Грановского была мной решительно отвергнута как совершенно не подходящая для реализации моих целей. Во-первых, познакомиться с ним у меня шансов не было, репортеров он к себе не подпускает. Во-вторых, зачем мне такой муж, который журналистов шугает. С журналистами надо дружить, иначе никакой популярности не видать, как собственных ушей. Конечно, теоретически можно предположить, что если заарканить такого мужчину, как Грановский, то со временем можно прибрать к рукам его денежки. И дальше уже ничто не помешает вести самостоятельную жизнь, появляться в модных клубах или на вечеринках. Конечно, в этом случае вполне даже реально откусить свой кусок сладкого торта, добиться популярности: жены миллионеров всегда в центре внимания, постоянно под прицелом фотокамер. Но надо смотреть на жизнь реалистично. Если мужик сумел заработать кучу бабок, то у него есть характер. А если у него есть характер, то уж по крайней мере он добьется, чтобы его женщина не в глянце светилась, а занималась тем, что он лично считает целесообразным и полезным.

Но вот уж воистину: человек предполагает, а бог располагает. Игорь Николаевич собственной персоной разбил мой фотоаппарат, мы познакомились. Кому рассказать – не поверят! И вот я еду в его машине! Невероятно!

– А чем ты занимаешься? – неожиданно поинтересовался Грановский, откладывая бумаги. – Учишься?

– Работаю пока. В пиццерии.

– А, понятно, – в его голосе послышалось разочарование. – Пролетарии всех стран, соединяйтесь.

– Всякий законный труд достоин уважения! – с вызовом выпалила я. – Между прочим, вы тоже не сразу олигархом стали. Я читала, что ваш бизнес начинался с торговли джинсами. Вы их вываривали, терли пемзой и на рынке загоняли. Не намного интеллектуальнее, чем пиццу продавать! Мне еще только двадцать лет. Вся жизнь впереди, чего хочу – добьюсь.

– Узнала, – он чуть улыбнулся. – Газеты, значит, почитываешь, телевизор смотришь. Это нормально, хорошо, надо интересоваться происходящими событиями. А чего ты хочешь по жизни-то?

Говорить о своих мечтах я не собиралась, мне больше делать нечего, как делиться самым сокровенным с преуспевающим снобом. Поэтому я пожала плечами и пробормотала:

– Человек рожден для счастья, как птица для полета! Моя цель – счастье. Это правильный ответ на вопрос?

– Хм, а ты забавная. Вроде неглупая. Симпатичная. – Грановский кивнул охраннику: – Саша, а как ты думаешь, целлюлита нет у нее?

– Думаю, нет, стройненькая, – невозмутимо отозвался бодигард. – Но надо бы, конечно, осмотреть как следует. Может, она там в своей пиццерии пиццы трескает – и задница у нее дряблая и отвисшая.

От подобного хамства у меня чуть челюсть не отвалилась. И еще возникло стойкое ощущение, что я нахожусь в дурдоме. Но озвучивать свои мысли я не рискнула. Фотоаппарат, зеркалку, мне обещали, неужели у меня появится современная камера – пусть недорогая, олигархи, наверное, парни прижимистые. Но хотя бы самая простенькая – я все равно буду счастлива.

Промолчу. Потерплю. Хотя все эти ребята – что Грановский, что его верная шавка Санек – конченые придурки.

– А как тебя зовут? – не унимался Грановский. – Ты не замужем? Москвичка?

– Маша. Не замужем. Москвичка. А в чем дело?

Не обращая на меня никакого внимания, Игорь Николаевич опять к охраннику:

– Саша, а у меня ведь сейчас, кажется, нет сексуального партнера?

Тот покрутил головой:

– Нет. Вера ушла две недели назад.

– Да? То-то я смотрю, ее не видно. А почему?

– Сказала, что с нее довольно и она больше так не может. Еще сказала, что вы – жлоб, бесчувственный чурбан, и…

– Что еще?

– Игорь Николаевич, да дура она полная. Что вам до мнения тупой девки?

– Что она еще сказала?! – рявкнул Грановский, и лицо его стало таким интенсивно-красным, что я испуганно посмотрела в окошко.

Где, елки палки, та больница? Со мной-то все в порядке, даже голова больше не кружится. А вот олигарху явно требуется помощь медиков.

Покашляв, Саша тихонько произнес:

– Она сказала, что вы – импотент. Извините, но вы настаивали…

– Твою мать! Что ты несешь?!

– Да дура она, я же говорю.

Грановский, закусив губу, уставился на меня безумным взглядом. И стал – какой ужас, да что же это такое – деловито ощупывать мои бедра.

– Спортом занимаешься?

Я вымученно кивнула и умоляюще посмотрела на затылок водителя. Ну должен же здесь оказаться хоть один нормальный человек, который меня защитит и прекратит это издевательство! Но водила равнодушно смотрел на дорогу.

– Значит, так, Маша. Я думаю, ты будешь моим сексуальным партнером. Саша тебе все объяснит, введет тебя в курс дела. Все поняла?

Сначала я хотела сказать, что я поняла одно: мне надо срочно убегать. Это не джип – филиал дурдома на колесах.

Потом я вспомнила про фотоаппарат.

Затем посмотрела на Игоря Николаевича – старый, но симпатичный. Олигарх к тому же. Такие если на дороге и валяются, как сегодня, то крайне редко. А ведь говорят – каждому человеку в жизни выпадает шанс, и надо им воспользоваться, потому что другого не будет. И еще – если все-таки у меня возникнут проблемы в связи с убийством продюсера, то Грановский их разрулит в считаные секунды. Должно же и мне повезти! А вдруг он влюбится в меня, женится, и я стану вертеть им, как захочу?! В любом случае мне предлагают необычные отношения. Это потрясающая, увлекательная авантюра – и я буду просто не я, если пройду мимо.

– Я все поняла, Игорь Николаевич.

– Игорь. Я хочу, чтобы мой сексуальный партнер называла меня просто Игорем.

– А почему вы говорите: сексуальный партнер? Вроде бы с утра я еще была девочкой. Может, сексуальная партнерша было бы правильнее? А еще в великом и могучем есть чудное словечко «любовница». Знаете такое?

Честно говоря, я сама себе не могла объяснить, почему меня так и тянуло задирать его. Я уже давно поняла: мужики умных ехидных женщин вообще боятся. Они такие ранимые создания, что, стоит их хоть немного задеть, обижаются, как дети. И ум свой с мужчинами тоже демонстрировать никак нельзя. Взять, к примеру, мою подругу Катю. Только ее нормальный парень в кафе пригласит – и она давай ему мозги парить, вываливать все, что знает: Достоевский, Ницше, Шопенгауэр, а что вы думаете о политической ситуации, а каковы шансы России с минимальными потерями выйти из экономического кризиса? Нет, мужик впечатлен, бесспорно: хрупкая блондинка и столько слов умных знает. Но такому уровню надо же соответствовать, а это сложно и напряженно. Поэтому на второе свидание Катерину, как правило, никогда не зовут. Я учу эту училку, чтобы сидела в кафе тихо, как мышь под веником, улыбалась, поддакивала и лишь про парня и говорила. Но Катька ноет: «Человек должен знать мой внутренний мир». Вот и сидит со своим внутренним миром в одиночестве. Вообще я считаю: не надо метать бисер перед свиньями. Знаешь ты, кто такой Шопенгауэр, или знаешь только классный рецепт борща, по сути, это ничего не меняет. Потому что всем нам, самым разным девушкам, карьеристкам или домохозяйкам, приходится иметь дело с мужиком. А по-человечески с ним обращаться, увы, нельзя. Мужчин надо дрессировать и использовать. Конечно, иногда в них как-то незаметно влюбляешься – но голова всегда должна оставаться на плечах, свои интересы превыше всего. К сожалению, любовь – дурацкая игра, в ней всегда выигрывает только тот, кто меньше любит и больше требует. Как моя бедная мамочка скакала перед отцом! Страшно вспомнить! Милый, вот тебе пирожок, вот тебе курочка, давай я поглажу твою рубашку. А милый жрал пирожок, а потом шел трахать соседку. С отчимом мамуля отношения построила грамотнее, делает вид, что снисходит до его уровня, требует, капризничает. Отчим счастлив, что заполучил такую женщину. Ну что, разве мужики не животные, которые хорошего отношения не понимают?! Кнут, пряник и никакой лирики – вот тогда в личной жизни все будет тип-топ. Когда я рассуждаю на эти темы с Катей или девчонками из пиццерии, многие надо мной смеются. Они говорят, что я еще слишком молода для подобных заявлений и выводов. Но мне всегда есть что им возразить. Для того чтобы понять какие-то вещи, вовсе не обязательно тратить свою жизнь и набивать собственные шишки. Можно просто понаблюдать за опытом окружающих и сделать выводы. После того как я произношу коронную фразу «дураки учатся на своих ошибках, умные – на чужих», спор быстро увядает, потому что крыть девчонкам больше нечем…

В общем, я понимала, что веду себя с Игорем неправильно, дерзко и излишне умничаю. Понимала, но ничего не могла с собой поделать. Может, злилась из-за его замечания по поводу пиццерии? Хорошо быть олигархом! Кататься на роликах в разгар рабочего дня, ехать с какой-то папочкой в красивой машинке на совет директоров, приставать к девчонкам. А попробовал бы он хотя бы три часа пиццы поразогревать – жарко, душно, пьяные студенты так и норовят облапать. Прилавок между мной и покупателем – а все равно руки тянут, уроды. Вот попробовал бы этот олигарх так покорячиться – может, понтов у него бы сразу поубавилось!

Грановский нахмурился:

– Мне не нравится, когда мой сексуальный партнер много говорит. Маша, ты все поняла?

– Я все поняла, Игорь.

– Вот и умница. Саша, ты проверь девочку, как обычно.

Охранник кивнул.

Я смотрела на ровный профиль Грановского, на его красивые длинные ресницы и не верила, что все, происходящее в эти секунды, действительно со мной происходит.

И еще почему-то непонятно какого лешего я вдруг стала отчаянно-преотчаянно счастлива. Неужели судьба наконец сжалилась и щедро вручила мне козырную карту?

Все получилось как в кино! Оказывается, так бывает!

– Приехали! – сообщил водитель, аккуратно притормаживая у медицинского центра, напоминающего своей приплюснутой округлой формой летающую тарелку. Олигарх оторвался от документов, посмотрел на меня заинтересованным взглядом и тепло улыбнулся:

– До вечера, Маша!

– До вечера, Игорь!

Я помахала рукой удаляющемуся джипу и поняла, что уже сгораю от нетерпения в предвкушении новой встречи с моим будущим любовником.

– Пошли, – охранник бесцеремонно потянул меня за руку. – Ты чего стоишь как вкопанная?

– Неожиданно все так. Еще полчаса назад я была незнакома с Игорем.

– Понимаю. Думаешь, вот счастье тебе привалило?

– Естественно! Я вообще таких людей, как Грановский, вблизи никогда не видела. А тут такое предложение: стать любовницей! Конечно, он слишком прямо об этом сказал. Может, мне бы хотелось больше романтики. Но это все мелочи. Я же понимаю, человек занятой, ему не до ухаживаний. Он же на трубе сидит, а это дело сложное.

– Где он сидит?

– На трубе. Нефтяной. Или газовой? Я точно не помню.

– Скажешь тоже. В кабинете он своем сидит. И то редко. Все больше на машинах гоняет.

– Да ладно, я все знаю, он – парень видный, персона публичная, все его занятия описаны, деньги подсчитаны. У Грановского не жизнь, а сказка. Для полного счастья ему не хватает только меня.

Саша скептически усмехнулся:

– Девочка, не обольщайся. Не ты первая, не ты последняя.

– Посмотрим!

– У Игоря Николаевича характер не сахар.

– Ну и что! Бедные люди тоже бывают с непростыми характерами. Но чем сидеть в нищете и плакать, лучше я буду страдать в доме на Рублевке. У Игоря ведь есть дом на Рублевке?

– Есть. Но его сексуальные партнеры туда не ездят. Там Игорь Николаевич отдыхает и возится со своими спортивными автомобилями. А ты будешь жить в городской квартире.

– Он снимет мне квартиру?! Вот здорово!

Я обрадовалась как сумасшедшая. У меня сложились отличные отношения и с мамой, и с отчимом, но все-таки иногда они слишком уж старательно учили меня жизни, и я начинала задумываться о том, что было бы хорошо от них отдохнуть. Юрик тоже обитал совместно с предками – которые, правда, смотрели сквозь пальцы на то, что мы уединяемся, и вообще часто уезжали на дачу. А мне давно хотелось жить самостоятельно. Чтобы можно было покричать во все горло во время секса, а потом нагишом пойти в душ, чтобы никто не заставлял делать уборку и мыть посуду…

Неприязненно на меня поглядывая, Саша процедил сквозь зубы:

– Сексуальные партнеры Игоря Николаевича живут в его городской квартире.

– Что ж, это тоже неплохо. Подумать только: мы будем жить вдвоем!

Я сразу решила: родителям и Юрику, конечно, правды говорить нельзя. Так они меня и отпустили сожительствовать с олигархом. Отчим мне голову открутит! Но я навру, что отправляюсь в выездную фотошколу. Все в курсе, я давно облизывалась на этот семинар, который проводится в подмосковном пансионате, однако финансы, как всегда, пели печальные романсы. А теперь маме скажу, что денег дал Юрик, а Юрцу сообщу, что маме подвалила премия. И все будет тип-топ!

Когда Саша привел меня к кабинету с табличкой «гинеколог», я удивленно вскинула брови:

– А я думала, мы к травматологу приехали.

– Я думаю, он тебе без надобности. Ты, конечно, больная на всю голову, но это не лечится.

– Сам ты больной! Здоровая я!

– Ага, здоровая – только с человеком познакомилась, уже сразу на все готова. Я вообще от нынешней молодежи фигею. Вас бабками помани – и вы мозги начисто отключаете.

– Да ты просто завидуешь своему боссу! Игорь, конечно, крут. Но он ведь еще и мужик какой симпатичный! Такое редко бывает. Обычно если мужик состоятельный – то некрасивый телепузик. А Игорь вовсе и не такой. В него очень даже запросто можно влюбиться и безо всяких денег. А с деньгами в такого не влюбиться, конечно, просто невозможно.

– Ладно, я не намерен обсуждать с тобой ни своего шефа, ни его личную жизнь. Только я тебе по дружбе хочу сказать – если ты на деньги его нацелилась, то это зря, ты ничего не получишь. Никто из девчонок с него ничего не поимел, дохлый номер его на подарки раскручивать. А сейчас ты пойдешь и сдашь все анализы. Сексуальные партнеры Игоря Николаевича всегда проходят полное медицинское обследование. Еще мне нужен твой паспорт. Если у тебя что в милиции не так – лучше сразу уходи, все равно докопаюсь.

– Все у меня так, – я невольно вздрогнула, вспомнив, как после моего выстрела жирный продюсер Слава недоуменно смотрел на кровавое пятно, расползающееся на груди. – Я самая хорошая девочка, которую только можно было отыскать. С милицией никаких проблем нет. И у меня абсолютно чистая совесть.

– Отлично, что у тебя есть совесть и что она такая вся из себя чистая. – Охранник очень старался сохранить серьезное выражение лица, но в его глазах прыгали веселые чертики. – Какая ты богатая девушка, при совести, можешь себе позволить такую роскошь. Но все-таки я тебя предупреждаю: относись ко всему легко. Не обольщайся. Если бы ты только знала, сколько раз я покупал сексуальным партнерам Игоря Николаевича антидепрессанты… Вы все в него влюбляетесь. И каждая думает, что станет последней и единственной.

– Нормальное желание. Красивый богатый мужик. Чего ему одному жить?

– А зачем ему себя в чем-то ограничивать? Тем более ты еще не понимаешь, что тебя ждет. Извини, мне просто тебя жаль, ты милая веселая девушка.

– Что меня ждет? Давай, колись немедленно! Сказал «а», говори «бэ»!

Саша пожал плечами:

– Я и так тебе сказал слишком много. А не должен был. Сама увидишь…