Пьющие чудо Князев Кирилл
Кыш отвечает кивком, прячет золото во внутренний карман.
– А взвесить?.. – начинаю было я.
– Всё уже взвесили, – ворчливо отзывается Дан. – По сто раз. Пока тебя ждали.
Кыш протягивает конверты мне и Дану. Я, не пересчитывая, прячу деньги.
– Пересчитай, – говорит меняла.
– Да, ёлки! Опять за своё, я же…
– Нет, ты пересчитай, – повторяет Кыш. – Мы с тобой друзья большие, конечно. Но когда время доходит до дела – тут нужен грамотный подход.
– Взрослей, – поддакивает Дан. – С деньгами не шутят.
Пересчитываю. Десять тысяч крупными купюрами. Ох, ну и куда я с ними? Теперь разменивать…
Старательно взрослея, прячу конверт. Корчу серьёзную мину.
– Почти идеал! Только лицо попроще сделай…
Смеёмся. Я закуриваю, чуть отойдя в сторону. Ребята берегут здоровье, но когда я дымлю, скромно помалкивают. У каждого свой метод успокоения нервов. А с нервами в нашем деле совсем беда.
Стараюсь курить так, чтобы сизая струйка не касалась друзей.
– В общем, что я хочу сказать напоследок, – вздыхает Кыш, натягивая перчатку. – Молодцы вы, ребята. Как всегда. Дошли раньше срока, никого не потеряли… говорю точно: ещё годика два, и быть вам живыми легендами.
– Так и шёл бы с нами, – говорю. – Когда стихийник лишним был?
Кыш ухмыляется в усы:
– Я бы с радостью, но Земля не отпускает пока. Жена, дети. Да и… вокруг башни какая-то дрянь неделю ошивается. Всё никак не соберусь прогнать.
– Зови, – говорит Дан.
– Позову, – кивает Кыш. – Со всеми вытекающими. Уж я-то не обижу.
Матёрые элементалисты, вроде нашего общего друга, не живут в Городе. Им по силам держать собственную маленькую неприступную крепость. Место под застройку они выбирают хитро: рядом обязательно должен быть хоть какой, но Источник Силы. Без Чуда жить сложно. Но к Источникам, как магнитом, тянет всякую дрянь. От дикого зверья до разумных фриков. Башню они, конечно, штурмом не возьмут – как пробраться в дом, у которого и дверей-то нет? – зато хлопот на выходе доставят изрядно.
И клиентов не пригласишь. А уж их у стихийников – как песка в пустыне. Кому стену возвести, кому ручей в нужное русло направить. Всего не перечислить.
– Ладно, мужики, – вздыхает Кыш, хлопнув меня по плечу. – Семейный долг зовёт. Удачи вам.
– Удача с нами, – хором, вместе с Даном, отвечаю. Переглядываемся, улыбаясь.
Размашистой походкой меняла удаляется. Мы остаёмся молча смотреть на тихий дворик. Летит, наметая сугробы, снег. Редкие машины украшают белые шапки. У некоторых – замело стёкла. Видно, хозяева опрометчиво решили проехаться на городском транспорте, поверили чистому, голубому с утра, небу.
Рядом с тонущими в снежном пухе старыми качелями играют дети. Пробуют перебрасываться снежками – получается скверно: не лепятся снежинки в крепкие комки. Но малышне хватает и этого: с визгом носятся вокруг покрытого облупившейся краской железа. Когда есть фантазия и толика свободного времени – скучать не приходится. Особенно в детстве.
– Мы тоже как дети, – вдруг произносит Дан. – Только вместо снега у нас кое-чего пострашнее.
Солидарно киваю. Данила только в яви пробивает на подобные разговоры. На Земле он разом стареет, а в Канве – вечно молодой. От этого контраста немножко не по себе.
– Все мы… вечные дети. Только с пережитыми зимами куш за победу растёт, – отвечаю я. – Боишься заиграться?
– Поздно бояться, Фокси. Поздно.
К родителям я заглядывать не стал. Ограничился телефонным звонком. Времени до входа в Канву осталось – всего ничего. Нужно ещё успеть привести себя в порядок, настроиться морально.
Как бы ни тянуло в иллюзорный мир, всё равно, уходить из мира земного вот так, с наскока, нельзя. Нужно вежливо сказать родине «до свидания», почитать хорошую книжку. Или фильм посмотреть. Иначе – заблудишься меж двух реальностей. И будет у тебя не личность – жалкая тень.
Женя подозрительно быстро открыла дверь. Посторонилась, впуская меня.
Я цепким взглядом подмечаю, что подруга успела подвести глаза, накрасила губы. Вместо футболки и джинсов – цветастое платьице.
– Ждёшь кого? – спрашиваю, отряхивая с куртки снег.
– Молодой человек должен подойти, – говорит Женя. – С друзьями.
– Что же, без сопровождения никак? – улыбаюсь я. Разуваюсь. – Рейдом, что ли, на тебя собрался? Ну, Бог в помощь тогда.
Женька пытается отвесить мне подзатыльник, я уворачиваюсь. Краем сознания подмечаю, что действую не в рамках шутки – на рефлексах. Хороший признак. Быстрее оклемаюсь после нырка в Канву.
– Он у тебя не иллюзорник, часом? Если да – гони в шею, – продолжаю подтрунивать я, отступая к кухне.
После холода горячий чай – самое то.
– Не, – мрачно произносит Женя, надвигаясь на меня, – хуже. Геймер.
Зажигаю конфорку. Ставлю чайник на цветок голубого пламени.
– В шею, золотце, в шею гони…
– Он хороший, – улыбается подруга. Гоняться за мной ей надоело. Решила заняться заваркой. – Тебе понравится. И ребята забавные… своеобразные такие.
– О, – вздыхаю я, ногой пододвигая к себе табурет. – Как жаль, что шабаш без меня пройдёт.
Женя, решив, что я окончательно капитулирую, разлила чай по чашкам. Чуть отхлёбываю. Хорошо. Будь моя воля – выпил бы четыре… нет, пять таких стаканов. Но тело за время псевдосна может оконфузиться. Перед заходом в Канву лучше не пить, не есть.
– Может, и навестишь нас…
– Ворона, блин, – говорю я, хмуря брови. – Не каркай.
Кошусь на часы. Ну что же, пора в койку. Обняв напоследок Женю, иду в свою комнатушку.
– Покажи там всем! – кричит вслед подруга.
– Передам зверью привет от тебя! Проследи, чтобы не зашёл никто…
– А ты дверь запри, – советует Женя. – Так оно надёжней.
И верно. Чего это я?
Устраиваюсь на кровати. Закрываю глаза.
Вход в Канву – сложнее, чем выход из неё. Родиться куда трудней, чем умереть.
Это похоже на то, как древние ныряльщики, обвязавшись верёвкой, сигали с борта корабля за жемчугом, в неспокойное море. Так же и я, успокоив броуновское движение мыслей в голове, беру в ладонь воображаемый поплавок. Разбегаюсь, прыгаю в черноту.
Тьма – и ничего кроме неё. Затем далеко впереди появляется свет. Приглушенные цвета, звуки. Это зарождается тело. Вот я приближаюсь, уже вижу блики воды, волны – тело появилось в Канве, готово принять меня.
Так мы и живём. Заново рождаясь при каждом заходе. И частично погибая при выходе. Ведь то, иллюзорное тело, без поддержки сознания тает, как сахар в стакане с горячей водой.
Вытягиваю руки – воды Канвы принимают меня. В последний момент оборачиваюсь: проверяю, остался ли поплавок у поверхности. Конечно, остался. Та же леска, тот же буёк. И непроглядная тьма за гранью, где кончается иллюзорный мир.
Привычно делаю вдох. Вместо воды лёгкие наполняются воздухом. Подобно тайфуну обрушивается на меня Канва, вместе с ночным холодом, шумом леса, запахом сырой земли, и немножко – тлена. Перед уходом надо было убрать волчий костяк. Иллюзорщик всегда заходит там, где вышел. Если не погиб, конечно.
Открываю глаза, блаженно улыбаясь.
Ну, вот и всё. Теперь Земля для меня – мираж. А жизнь – здесь, и больше нигде. Пора за работу!
Глава 1, часть вторая
Умирать не страшно. Страшно, когда не за что умирать.
Из блога Ткача
Разнепогодилось.
Крыша из еловых лап задерживает хлещущий стеной дождь, но нам хватает и этого. Пахнет свежестью, влажной хвоей, землёй. Мы уже который час бредём через ночной лес, освещая путь факелами.
Чудесная картина: из темноты выныривают стволы в шершавой коре, за ними – темнота. Ощущение, словно бредёшь по сказочному подземному лесу.
Местность пошла под уклон, идти стало заметно легче. Мы скользим меж исполинских камней, выбирая где посуше. Лес поредел, и теперь мы можем в полной мере ощутить буйство стихии. Накидываю на голову капюшон – за воротом уже сыро.
– Как шпарит-то! – кричит позади меня Дан. Шум от льющейся с неба воды такой, что уши закладывает.
– Добрая примета, – отвечаю ему.
Ну да, примета, может, и добрая, но плетущимся в хвосте новичкам не до веселья. Хомяк то и дело оступается, один раз даже умудрился плюхнуться на бок, в узкую расселину меж камнями. Анне ещё хуже, она бредёт самой последней. Мало того, что ей приходится поднимать брата, сказывается отсутствие подготовки. Нет, с физической формой у неё всё в порядке. Видно, следит за собой на Земле.
Всем новеньким, решившим заняться нелёгким делом бродяжничества, мы сразу говорим: на родине хотя бы с утра круги вокруг дома нарезай. Тело, живущее здесь, во многом копируется с тела, оставшегося на кровати.
Но вот опыта скаканья по здешним лесам возможно набраться лишь в Канве. У меня и Данила его – хоть отбавляй. А Хомяк с Аней так далеко заходят в первый раз.
Вскидываю руку, останавливаюсь. Дан едва не сбивает меня с ног – в темноте прозевал условный знак.
Друг отплёвывается от льющей в глаза и рот воды. Куртка на нём хорошая, непромокаемая. А вот с капюшоном он прогадал.
– Чего? – спрашивает.
Факелы от дождя погасли. Почти синхронно отбрасываем в сторону бесполезные деревяшки. Благо Анна догадалась выпустить из баночки знакомых светляков. Удивительное дело: дождь им как будто нипочём. Кружат над головами, даря зеленоватый свет.
– Кому-то из нас надо в хвост, – говорю я. – Мало ли что.
– Хорошо, – кивает Дан. – Я пойду. Давно уже собирался. Всё равно компас у тебя.
Машу рукой, мол – иди. Данил, цепляясь за влажные корни, пробивающиеся через камни, карабкается выше. Пользуясь случаем, достаю компас. Один мул, ещё до знакомства с Даном, протащил его сюда. Я выкупил. Не жалею до сих пор. Штука незаменимая, хоть его стрелка никогда не покажет где юг, и где север. Зато после настройки, здорово ударившей по кошельку, он с небольшой погрешностью указывает, где залегает место силы.
Говорят, есть вещи точнее, но хорошему старателю они не нужны. Когда Чудо рядом – мы слышим его. А если ко всему этому ты возьмёшь у Лобастых наводку – никогда не окажешься в накладе.
Мы так и сделали. На пару с Данилом скинулись, нам показали точку на карте. Для группы прях вызнать, где в основе пролёг зазор – именно через него и зарождается место силы – нехитрое дело. Информацию потом сбывают старателям. За большие деньги, между прочим.
В этот раз нам дважды повезло: местность оказалась более-менее знакомая. И нашлась подходящая компания. Элементалист и пряха-одиночка. Мы договорились, что за добытое на охоте чудо денег новички не получат. Зато общий куш, когда доберёмся до места – поровну.
Дождь понемногу начинает стихать. Крепкий ветер несёт редкие капли, забирается под куртку – зябко!
Плотная занавесь туч рассеивается, обнажая звёздный купол неба. Местность залита бледным лунным светом. Я отчётливо вижу пролегающую внизу долину.
Почти на месте.
Воодушевлённый, ускоряю шаг. Жужжащие светляки не поспевают за мной – я самонадеянно полагаюсь на опыт и неверный лунный свет. Зря. Видно, всё-таки мне многому ещё нужно учиться. В какой-то момент я поставил ногу неправильно, не туда. Подошва скользит, ступня опасно подгибается. Бросаюсь всем телом вбок, чтобы зацепиться. Тело ударяется о камень так, что зубы клацают, пальцы бесполезно скользят по грязи. Я, как на зимней горке, лечу вниз, пытаюсь ухватиться за корни, но те слишком скользкие, утекают из влажных перепачканных ладоней.
Удар, за ним второй – качусь кубарем. Небо и земля несколько раз меняются местами, болезненная круговерть прекращается.
Осторожно сажусь, проверяю, целы ли руки-ноги. Вроде всё в порядке.
Сломать кость – дело скверное. Это не губу рассадить, здесь потребуются дни лечения. Многим кажется, что вернутся они в родное тело – и все болячки мигом исчезнут. Как бы не так! Достанется и тебе другому, на Земле.
Как-то раз мне заехали прикладом арбалета по левой щеке. Махом выплюнул два зуба. Так вот, дома, когда проснулся, первое что увидел – залитую кровью подушку. На следующий день ни с того ни с сего выпали зубы. Как раз те, куда пришёлся удар.
У земного меня на лице, возле переносицы, можно заметить бледный шрамик. Знакомые гадали: где это я так лицо располосовал. Это подарок от летуна, зацепил когтями. Тут, конечно, пришлось куда хуже. Но рана частично срикошетила и в родной мир. Проявилась спустя месяц, уже зарубцевавшимся шрамом.
Если ты полностью отдаёшься Канве, забываешь о мире Земном – беспокоиться о ранах не стоит. Абсолютные иллюзорщики в глазах мира отрекаются от родины. Потому таких бед они не переживают.
Но это не мой путь. Лучше уж терпеть, чем превратиться в абсолютника. Не умираем – и на том спасибо.
Поднимаюсь на ноги. Кожа на левой руке свезена до крови. Это ерунда. Если получу хотя бы вывих, поход можно смело сворачивать. Без старателя золота не добудешь.
Осматриваюсь: ущелье, с журчащей неподалёку речкой. Её отсюда не видно за хилыми кустами ивняка. Докатился, можно сказать, до нужного места. С ветерком!
Под ноги мне сыплются мелкие камушки, следом за ними спрыгивает на землю Данил. Под сапогами жалобно скрипит галька.
– Цел? – спрашивает.
– А то.
Секундами позже к нам присоединяются новички.
– Ты нас перепугал, – шепчет, округляя глаза, Хомяк. – Иду, значит, вижу твою спину, и тут, бац – грохот, почти лавина, и ты исчезаешь…
– Да это нормально, – усмехается Дан. – Просто у него сегодня падучая.
Аня отворачивается, пряча улыбку. Хома откровенно прыскает в кулак.
– Иди ты, – беззлобно говорю я.
Проверяю компас: цел ли? Слава Богу, цел. Стрелка дрожит, указывая левее того места, где мы стоим. Теперь нужно искать проходы к пещере. Я почти уверен, что чудо залегает именно там. На поверхности его редко встретишь. Да и местность располагает. К тому же горы здесь обжиты фриками. Эти ребята, из абсолютных иллюзорщиков, без мест силы жизни не видят. Лезут к ним будто муравьи на мёд. Наверняка прокопали удобные проходы.
Как выкуривать их оттуда – будем думать позже. С фриком справиться проще, чем с рядовым иллюзорщиком. Ирония судьбы: по возможностям отказавшиеся от земли приближаются к обычникам. Разве что некоторые оставляют за собой некоторые способности. Например – элементалистов. Отсюда и норы.
– Так, – говорю, – идём за мной. Компас не бесится, значит «грибы» совсем рядом.
Уверенным шагом двигаюсь вперёд:
– Это я называю удачно приземлиться.
Робкие смешки. Улыбаюсь и я. Но серьёзным тоном говорю:
– Тише, черти. Мы не одни тут.
– Ну, тогда похромали в тишине и напряжённости, – это уже Аня.
Дружный гогот.
Оборачиваюсь, чтобы отвесить что-нибудь едкое, но тут, со стороны реки, через плеск волн слышу звериное ворчание. Неуверенное, сонное. Испуганно замираем на месте. Анна взмахом руки гасит свет. Светляки послушно опускаются на землю.
Поздно. Раньше надо было думать.
Над кустами поднимается, вырванная из темноты лунным светом, могучая фигура. Колосс в три человеческих роста. Широченные плечи, мощные, короткие ноги. Мне знаком этот силуэт.
– В стороны! Быстро!
Я мчусь левее монстра. Ребята дружно рванули направо. Падаю на землю, замираю, держа зверя в поле зрения. Гигант недовольно рычит: ветер уверенно держит направление от него. Не может учуять. Зато я чувствую едкий запах свалявшейся шерсти.
Зверь вскидывает к небу лапы – почти человеческий жест. Как нелепо он смотрится в исполнении гротескного создания. С когтей его срываются шарики призрачного света. Секунду они висят в метре от земли, а затем начинают движение. Забавно: выглядит, словно фосфорный мяч катится по воздуху. Шары ловко минуют ивняк, движутся к тому месту, где совсем недавно стояли мы.
Естественно, ничего не находят.
Тогда зверь снова разводит лапами. «Фонарики» разделяются. Одни ползут в сторону затаившихся ребят, другие – в мою. Щурясь, просчитываю траекторию движения. Упираясь локтями, отползаю в сторону.
Шары проплывают всего в трёх метрах от меня. Тот, что ближе, ныряет в кусты, услужливо прибавляет света.
Показывай-показывай. Всё равно ничего не найдёшь.
Второй фонарь уплывает дальше, к берегу. Отсюда вижу, как бликуют волны.
Победно ухмыляюсь. Нашего брата не проведёшь на мякине. Камнееды – твари могучие. Как и многие из ночных жителей Канвы, они имеют доступ к утку и основе. Даже больший, чем иллюзорники. Этим активно пользуются.
Для бродяги неопытного встретиться с камнеедом – верная смерть. Не справиться человеку с исполинским медведем. Не смотри, что у него короткие ноги. Двигается он для такой туши резво. И не устаёт. Плюс острые когти на лапах: попадёшь под удар, долго в Канву не войдёшь. Если прибавить ко всему, что днём зверь впадает в спячку, и напороться на него можно только в темноте – всё встаёт на свои места.
Но бродяга наблюдательный уйдёт от него без труда. Во-первых, камнеед неспособен чисто физически дотянуться передними лапами до земли. Однако не стоит валяться под ногами – затопчет. Во-вторых, по несоразмерно малой голове становится понятно, что умишком зверь обделён. Но, с другой стороны, инстинкты у него – ой-ёй как развиты.
В общем, при хорошей смекалке можно спрятаться, переждать, пока гигант успокоится. А уж если знать все фокусы, на которые он способен – так, считай, никакой опасности.
Улыбаюсь. Для меня опасность миновала. Жду, что сейчас камнеед вернётся к лежбищу, и мы отползём на безопасное расстояние.
Над рекой проносится грозный победный рык.
Ох, рановато я расслабился!
Галька под ногами дрожит от тяжёлой поступи. Зверь поворачивается ко мне спиной, не спеша, вразвалочку идёт к ребятам. Ну не олухи, а?
Мимо меня на бешеной скорости проносятся шары света, спешат к хозяину. Я, не обращая на них внимания, мчусь следом. На ходу достаю нужный камушек. Как знал, что пригодится.
Перескакиваю через корягу, кладу снаряд в ложе. Камнеед топает далеко впереди – по скорости он ничуть не уступает человеку. Замечаю полянку света, отвоёванную у темноты «фонариками». Там пусто. Ну, ничего, может, ещё обойдётся.
Поспешно ныряю в ивовые заросли. Вовремя – гигант озадаченно разворачивается на месте, высматривая ускользнувшую жертву. Шары света кружат у его мохнатых ног, ожидая приказа. Так, по сценарию, сейчас он снова разошлёт «фонари» в стороны. Только в этот раз прятаться мне куда сложнее. Слишком близко подобрался.
Держу рогатку наготове.
В ночной тишине разносится тяжёлое дыхание камнееда. Ветер сухо шелестит ветвями кустарника. Зверь поднимает лапу, готовясь запустить «фонари» к моему укрытию…
Из темноты бесшумно вылетает ледяная игла. Сосулька проносится над моей головой, с треском ударяет в звериную грудь.
Разлетается мелким крошевом.
Чёртов Хомяк! Чем думал Данил, подпуская элементалиста к реке?!
Нет, никакому стихийнику не взять камнееда. Его шкуру не пробьёшь ни стрелой, ни железом. Не плавит её и огонь. Так и не мудрено: даже самый распоследний дурак поймёт из прозвища, что зверь этот жрёт камни! В буквальном смысле! Разрывает когтями землю на склонах, добирается до породы, вгрызается в неё зубами. Иногда, ночами, за много километров можно услышать питающегося камнееда. После сытного ужина он укладывается спать, на пару часов. Затем снова за работу. И от этого рациона приобретает по всему телу пластины-наросты.
Воистину, ты – то, что ты ешь.
Да, для обычника с Земли подобные рассуждения прозвучат глупо. Смешно. У Канвы свои законы мироустройства. Хочешь смейся, хочешь нет, но здесь обитают удивительные до нелепости твари.
Сколько ни бей по камнееду жаром, или холодом, его не убить. Хочешь сшить куртку из его шкуры – жди, пока умрёт от старости. В лесу, даже близ обжитых мест, можно наткнуться на поросшие мхом исполинские кости…
В бронированную грудь зверя ударяется ещё одно ледяное копье. На этот раз поменьше. Камнеед с рёвом несётся прямо на меня. На мгновение замираю. Страх сковывает по рукам и ногам, ни вздохнуть, ни двинуться.
Вы когда-нибудь видели несущийся на вас поезд? Или разъярённого слона? Я, считай, увидел.
Инстинкт вопит: «беги! Беги с дороги, дурень!». Да, всё верно, нужно уносить ноги, но я решаюсь рискнуть. Натягиваю резинку рогатки, секунду целюсь в голову зверя. Стреляю.
Снаряд проносится мимо. Где-то за спиной камнееда вспыхивает и тут же гаснет маленькое солнце.
Только сейчас, когда гигант совсем близко, понимаю, что допустил ошибку. Фатальную. Я перекатываюсь в сторону. На полусогнутых ломлюсь через кусты. Чувствую, как дрожит под ногами земля, спину обдаёт градом из гальки. Это зверь попытался раздавить возможного обидчика.
Бегу по-заячьи, мечусь из стороны в сторону, понимая, что камнеед совсем рядом. Почти физически чувствую, как свистят в опасной близости когти-бритвы. Полоса ивняка обрывается, отпрыгиваю, предугадывая удар.
Может быть, всё бы обошлось, не попадись мне под ноги камнеедов «фонарь» На мгновение слепну. Всего-то доля секунды промедления, маленькая крупинка… хватает и этого. Рёв, оглушающий, почти в самое ухо. Свист когтей – зверь махом срезает лямку рюкзака с плеча, рассекает кожу куртки. Ещё один взмах – на этот раз исполин бьёт по самому рюкзаку.
Речная галька уходит из под ног, мир вокруг проносится с бешеной скоростью. Недолгий полёт – земля пребольно бьёт по рёбрам, скользит подо мной. Наконец, прошуршав по камням шагов пять, моё тело замирает.
При каждом вдохе в груди – тупая боль. Но на этот счёт я не сильно беспокоюсь. Куртка у меня не простая, должна защитить от такой оказии. Ещё бы и ноги так защитить. Пошатываясь, встаю, продолжаю бежать.
Камнеед ревёт где-то в стороне – позволяю себе отдохнуть. Самую малость.
Окидываю поле боя слегка ошалелым взглядом. Зверь рыщет по кустам, рвёт когтями ветви. Ребят не видно – слава Богу. Меня тварь случайно отбросила к пляжу.
В голове стучит кровь. Опускаю глаза – удивительное дело, я не выпустил рогатки из рук.
Дрожащими пальцами лезу в карман, очередной снаряд готов к бою.
Выстрел. Разумеется, промахиваюсь. Ярчайшая вспышка у самых ног камнееда. Зверь в ярости. Его можно понять. Для него солнечный свет – первый враг. Всё равно что человеку прыснуть в лицо перцовым баллончиком. Вообще, это применимо ко всем ночным обитателям Канвы. Поэтому в каждый поход я беру с собой снаряды, заправленные солнечным светом.
Пряхи частенько коротают дни, набирая в камни нити, из которых соткан окружающий мир. Здесь тебе и дождь, и огонь. Иногда – самые настоящие молнии. Такую я израсходовал на красного волка. Солнечные камушки дёшевы, ведь свет повсюду, и собрать его может даже бездарная пряха.
Ноги слушаются с трудом, но я подбираюсь ближе. Сейчас, образина, я тебе всё припомню. Целюсь, тщательно. Выбираю момент, когда камнеед замрёт, принюхиваясь. Стреляю.
На этот раз камень ударяет в покрытую костяными пластинами челюсть твари. Успеваю зажмуриться – недолго и самому ослепнуть.
– Знай наших!
Зверь ревёт, беспорядочно молотит лапами ночной воздух. Сквозь вопли слышу голос Данила:
– Фокс! Фокс!!! Сюда! Новички – сюда!
Бегу. В груди щемит, но это ничего, жить можно. Будет пара синяков – пустяки. Пробегая мимо камнееда, не удерживаюсь: всаживаю ещё один снаряд, на этот раз в грудь монстра. Хуже от этого не станет.
Дан ждёт нас у входа в пещеру. Держит наготове факелы. Оба новичка уже здесь. Сидят, спина к спине, на камне. Тяжело дышат. Запыхались, бедненькие.
– Хома, больше так не делай, – говорит Данил строгим тоном. – Ты едва не убил Фокса. Запомни, твари выше чем два метра, человеку не по зубам.
– Вот по зубам было бы неплохо, – задумчиво бормочу я, заглядывая в ворот каменного мешка. Из пещеры тянет сыростью. – Кое-кому. Кое-чем.
Торопиться нам теперь не нужно. Камнеед не скоро придёт в себя.
– Фокс, я не знал…
– Забей. Пустое.
Присаживаюсь рядом с новичками. Завязываю порванную ручку. Рюкзак испорчен – жалко. И бурдюк с водой теперь бесполезен. А ведь хорошая вещь – вода в нём всегда прохладная… была.
– Ты сегодня везучий, – говорит Дан. – Уцелеть после такого…
Молча перекладываю вещи так, чтобы не вылетели в прорехи. Вздыхаю. Хлеб размочило, теперь выбрасывать…
– Всё-таки здорово ты ему… засветил, – говорит Хомяк.
– Он мне тоже ничего так оплеуху отвесил, – отвечаю.
После минутного отдыха поднимаемся. Своды пещеры смыкаются над нашими головами. Цветки огня, трепещущие на просмоленных тряпках факелов, выхватывают из темноты нервные, испещрённые следами от когтей, стены. Пол под ногами – угловатый камень. Приходится тщательно следить, куда ставишь ногу. Двигаемся медленно, осторожно, растянувшись цепью.
Тщательно рассматриваю потолок. Потёков нет, да и, судя по всему, нору камнеед вырыл совсем недавно. Не больше трёх-четырёх лет назад. Стрелка компаса уверенно показывает вглубь пещеры. Значит, зверь тут поселился не просто так. Скорее всего, фрики подманили его, чтобы обеспечить святыне охрану. Надёжную, надо признать.
Если учитывать, что ночь в Канве длится полторы недели, а день – чуть больше, всё становится понятно. Хотя, будь место силы постарше, фрики окопались бы здесь надёжнее. И охраны заманили бы побольше.
Но даже сейчас рубеж обороны неплохой. Глубокое ущелье в скалах, окружённое дремучим лесом. Камнеед возле одного из входов… сильно. Куш нам предстоит неплохой.
– Это не парадный вход, – тихо произношу я. – Слава Богу.
Анна, осторожно переступающая через камни слева от меня, удивлённо поворачивает голову:
– Почему ты так решил?
– Будь он главным, нас бы уже нашпиговали чем-нибудь острым. Это, скорее всего, чёрный вход. На случай, если кто-то из другого фриковского племени вдруг решит отбить святыню, и одержит победу.
Девушка удивлённо вскидывает брови:
– Так они ещё и воюют между собой?
– Ещё как. Нам всем бы пришлось худо, будь по-другому.
Нора камнееда показалась мне гигантским брошенным муравейником. Десяток ходов, мелких, куда не протиснется не только туша зверя – даже человек. Ответвления побольше, крепкие, удобные, но кончающиеся тупиком. Хомяк по несколько раз проверял узор камня, пытался его расплести, выявить потайную дверь. Только через два часа мы, наконец, наткнулись на залитый тоннель, ведущий вниз.
Зажигаем свежие факелы, идём осторожно, по колено в ледяной воде. Хома сумел застопорить сбивающий с ног поток. На стены, низкий потолок, от воды ложатся яркие блики. Я не слышу своего тяжёлого дыхания, потрескивания огня за громким плеском.
Холодно до дрожи в зубах, но мы держимся. С элементалистом просушить одежду – плёвое дело.
– Как думаете, здесь есть какая-нибудь живность? – вдруг спрашивает Хомяк.
– Конечно, – отзывается Данил. – Прямо косяки пираний, хищные водоросли, пиявки-переростки…
Улыбаюсь. Шутки-шутками, но чёрт его знает, что водится в подземных реках.
– Тогда может мне воду вскипятить? – смеётся Хома. – Сразу всё и передохнет.
– Отличная мысль, – говорю, – прямо гениальная. Всегда хотел узнать, что чувствует рак, когда его в кастрюлю…
Договорить не успеваю. Нога пребольно задевает что-то твёрдое, я едва с размаху не плюхаюсь в воду – успеваю ухватиться за стену. Негромко ворчу, продолжаю движение. От шагов вода стала мутной, ничего не видно. Мало ли здесь камней? Это пещера, в конце концов.
– Мамочки! А-а-а! – раздаётся девичий визг за спиной.
– А-а-а!
– И-и-и-и!
Резко поворачиваюсь, тащу из-за пояса нож. Данил уже вооружился топором, жмётся к стене, чтобы и я мог подойти. Подхожу.
Читать бесплатно другие книги:
