Верлойн Папсуев Роман

– Мои друзья останутся здесь. Они будут жить в моем доме столько времени, сколько им потребуется. А если кто-нибудь решит их отсюда выгнать, ему придется выгнать и меня. Только я предупреждаю – первый, кто приблизится ко мне или моим друзьям, получит стрелу в глаз. Вы меня знаете, я не промахнусь.

Вдруг на улочке появилось еще одно действующее лицо. Это был огромный хант, широкие плечи, мощные руки, бычья шея и короткие мускулистые ноги которого как-то не вязались с внешностью обычных хантов, которые в большинстве своем были стройными и худыми. У широкоплечего ханта было почти детское лицо – круглое, нос картошкой, маленькие глазки, всклокоченная шевелюра. Но морщины вокруг черных глаз, короткая опаленная огнем борода и обветренная кожа на лице указывали на возраст ханта. Судя по саже, которой было измазано его лицо, это был тот самый кузнец – мастер на все руки. Кузнец широкими шагами пересек улицу и подошел к путникам.

– Что здесь происходит? – спросил он басом, оглядывая лица собравшихся.

– Этот мальчишка привел в деревню чудовищ, – сердито ответил Карак.

Алдруд тихо кашлянул. Карак испуганно отшатнулся.

– Стрель, зачем ты это сделал? – повернулся кузнец к охотнику. – Ты же знаешь, как Совет отнесется к твоему поведению.

– Послушай, Арбаль, – сказал кузнецу Стрель. – Я встретил их в лесу, у них кончалась провизия, и я решил им помочь. Они совершенно не враждебны.

– Ага, как же, не враждебны! – воскликнул Карак. – Один из них только что угрожал мне!

– Да? И что он сказал? – поинтересовался Арбаль.

– Что подвесит меня вверх ногами, чтобы кровь прилила к моей голове и она стала лучше думать.

Арбаль отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Карак это заметил, покраснел от гнева, но ничего не сказал.

– Я хочу им помочь, – объяснял Стрель. – Они мне нравятся. Они ничего нам плохого не сделают. К тому же я спас жизнь одному из них. Ты знаешь, что это значит для человека чести.

– Знаю, – кивнул Арбаль. – Но мы не можем быть уверены, что спасенный тобой – человек чести. К тому же, даже если это так, как насчет остальных?

– О Небо! – воскликнул Дрюль. – Похоже, в этой деревне все сошли с ума! Какой вред мы можем нанести племени ханта, спасшего нашего друга? Нам нужна всего лишь провизия – ничего больше!

Верлойн остановил дримлина и обратился к Арбалю:

– Господин Арбаль, скажите: каждый житель вашей деревни имеет свой собственный дом, не так ли?

Кузнец кивнул, еще не понимая, куда клонит Верлойн.

– А это значит, что каждый житель деревни может делать со своим домом все, что захочет, и может водить в него кого захочет, правильно? Конечно, при условии, что его гости не будут угрозой для деревни. Так?

– Это правда, – ответил Арбаль и взглянул на Карака.

Карак неохотно кивнул, всем своим видом показывая, что делает Верлойну одолжение.

– Поэтому Стрель имеет полное право принять нас как гостей. А чтобы доказать наше миролюбие, мы сложим оружие, но заберем его, когда будем уезжать. Вас устраивает такой вариант?

Карак фыркнул:

– Ни в коем случае! Я как старейшина требую, чтобы эти нахалы немедленно покинули нашу деревню!

– Карак, согласно правилам деревни, Стрель имеет полное право приводить к себе гостей, – сказал Арбаль. – Эти путники выразили добрую волю, предложив сложить свое оружие, хотя никто их об этом не просил. Лично я считаю, что Стрель может их приютить и помочь им собрать провизию. Что же касается твоего заявления, Карак, неужели ты хочешь Большого Совета, чтобы изменить правила?

– Нет, но терпеть этих чужаков здесь я не намерен. И, кстати, согласно тем самым правилам, на которые ты, Арбаль, так часто ссылаешься, все в деревне должны подчиняться Совету, а я – часть Совета. Я – старейшина.

– Да, ты – старейшина, – согласился Арбаль. – Но ты – не Совет. И не забывай, что и я являюсь членом Совета, так что у нас с тобой равные права.

– Постойте, уважаемые ханты, – вдруг произнесла Лэнарда. – Господин Карак, если я пообещаю вам, что мы покинем деревню, как только пополним запасы продовольствия, вы разрешите нам остаться? Хотя бы на денек.

Старик смутился. Он привык иметь дело с мужчинами, так как в деревне женщины не допускались на Совет и не принимали участия в обсуждении важных проблем. Строгий иерархический порядок разделял обязанности жителей таким образом, что мужчины занимались «важными делами», охраняя деревню, а женщины вели хозяйство – стирали, шили, плели, ухаживали за детьми, готовили еду и так далее. Поэтому смущение Карака можно было понять. К нему обращалась девушка, причем столь миловидная, что сердце старейшины забилось так, как не билось уже лет двадцать.

Под взглядом голубых бездонных глаз Карак почувствовал, что не может отказать девушке. Но его положение в деревне требовало найти оправдание, чтобы не выглядеть слабаком, которого может уговорить женщина. Поэтому Карак усиленно пытался придумать достаточно убедительный повод, чтобы принять предложение девушки.

– Гм-м-м, – промычал он. – Ну что ж, поскольку я не могу изменять правила, я думаю, что Стрель имеет право вести этих путников к себе домой. В конце концов, это его дом, и, если что-нибудь случится, Стрель будет отвечать перед Советом.

Карак вздохнул с облегчением. Теперь, как он думал, никто не посмеет обвинить его в слабости – он показал путникам, что он здесь хозяин и от его решения зависит, останутся они в деревне или нет.

– Спасибо вам, господин Карак, – мягко улыбнулась Лэнарда, и старик покраснел, как спелое яблоко.

– Да ладно, что уж там, – смущенно пробормотал старейшина и направился к своему дому, гордо шагая по улице, окруженный толпой знати.

– Ловко, ловко, – тихо сказал Арбаль, лукаво улыбаясь. – Мне, чтобы убедить этого зануду, потребовалось бы устраивать Большой Совет.

Стрель, опустив арбал, отправился дальше как ни в чем не бывало. Создавалось впечатление, что подобные стычки происходят здесь каждый день. Верлойн улыбнулся Лэнарде, и путники последовали за хантом, провожаемые любопытными взглядами жителей деревни. Арбаль шел рядом с охотником, тихо что-то с ним обсуждая.

– Что-то не так, – сказал Алдруд Верлойну, когда путники подъезжали к небольшому дому Стреля. – Все в этой деревне как будто живут в постоянном страхе – ты видел их лица? Я думаю, что здесь недавно что-то случилось.

– Ты прав, Алдруд, – кивнула Лэнарда. – Что-то тут действительно не так. Я тоже это чувствую.

– Единственный выход – спросить у Стреля напрямик, – сказал Верлойн. – Не думаю, что он будет скрывать от нас причину этой истерии.

Малс, который услыхал незнакомое слово, спросил у Дрюля, что такое «истерия». Дримлин тут же ответил:

– Это то, что влияет на мозги жителей этой деревни. Ты видел, какие они все здесь сумасшедшие? Так вот это – из-за истерии.

Манкр ничего не понял, но расспрашивать Дрюля не стал.

Дом охотника был маленьким, но все же побольше, чем у остальных. Над дверью скалился рогатый череп оленя, давая понять, что хозяин дома промышляет охотой. Дом был деревянным, с куполообразной крышей. Путники спешились и последовали за Стрелем и Арбалем внутрь.

Изнутри жилище Стреля казалось больше, чем выглядело снаружи. Весь дом состоял из одного-единственного помещения с тремя окнами. По вечерам комната освещалась камином, в котором сейчас огонь не горел – лишь тлели угли, над которыми вился дымок. Стрель жил один, и его холостяцкий образ жизни отразился на жилище – в комнате был беспорядок, который вряд ли одобрила бы женщина. На полу валялись шкуры, оружие, одежда и посуда. Небрежно повешенные на стены черепа почти всех животных, которые только водились в Черной чаще, скалились на путников, с интересом рассматривающих комнату, в которой жил Стрель.

Охотник вошел в дом, не глядя кинул шапочку в сторону камина, и поволок тушу рыси к небольшой двери, которую путники сначала не заметили. Оказалось, что у Стреля есть еще одна комната, в которой охотник мастерил оружие, шил себе одежду, освежевывал туши убитых животных и дубил шкуры.

Арбаль последовал за Стрелем, указав путникам на обитые кожей стулья, расставленные вдоль стены. Все путники сели, за исключением любопытного Дрюля, который с интересом стал рассматривать черепа, висящие на стенах, и шкуры, лежащие на полу.

– Интересно, что это за зверь? – пробормотал Дрюль, глядя на пятнистую шкуру под ногами. – Немного похожа на кожу джагуров... Эй, Тиглон, как ты думаешь – может, Стрель по ошибке пристрелил кого-нибудь из изарцев?

– Хорошо бы, – проворчал Тиглон. – Но только у проклятых джагуров шкура темнее и не так много пятен.

Вернулся Стрель с Арбалем, и Верлойн решил начать серьезный разговор:

– Мы знаем, что в деревне творится что-то неладное. Это видно по тому, как испуганы жители вашей деревни, и по тому, как много стражников на защитной стене. Мы хотели бы вам помочь, но не знаем как. Я думаю, что ты, Стрель, и уважаемый Арбаль не откажетесь рассказать нам, что у вас стряслось.

Стрель и Арбаль переглянулись.

– Как ни странно, – сказал Арбаль, – мы как раз и хотели поговорить об этом.

Охотник и кузнец уселись напротив путников и рассказали им все.

Оказалось, что две недели назад один за другим стали пропадать жители деревни, работавшие на полях за стенами форта, в степи между Зубастыми скалами и Черной чащей. Никто не знал причины. Несколько дружинников отправились на поиски, но ничего не нашли; следопыты, в том числе и Стрель, тоже оказались бессильны.

Следы исчезнувших жителей загадочным образом пропадали, словно у хантов выросли крылья и они улетели в небеса. Поскольку поиски ничего не дали, тревога работающих на полях все возрастала, они отказывались работать, а это грозило деревне голодом. Тогда собрали Большой Совет. Ничего умнее, как снарядить вооруженную дружину для охраны работающих за пределами деревни, придумать не смогли. Двадцать дружинников с копьями и луками стали охранять поля от неведомой напасти.

Два дня ничего странного не происходило – ханты работали в степи, возделывая землю, как и прежде. Но на третий день все узнали причину таинственных исчезновений. Рано утром один из дружинников заметил в небе небольшую точку, приближавшуюся к работающим на полях. Эта точка быстро увеличивалась в размерах, и вскоре ошарашенные, помертвевшие от ужаса ханты увидели огромного дракона, летящего на бреющем полете над землей. Все побросали оружие и инструменты и бросились в лес.

Дракон, мерно взмахивая гигантскими перепончатыми крыльями, не спеша, спланировал к группе бегущих хантов и схватил одного из беглецов. Заглотив добычу, дракон вновь спикировал вниз и еще один хант оказался в пасти чудовища. Так повторялось четыре раза, и четверо хантов погибли вслед за первыми жертвами кровожадного дракона.

В тот день деревня потеряла шестерых – одну женщину и пятерых мужчин, трое из которых были дружинниками. Ханты тогда ничего не смогли сделать – ни одно копье, ни одна стрела не смогла пробить костяной брони дракона. Тогда-то Арбаль и сел придумывать такое оружие, которое могло бы если не убить, то по крайней мере отпугнуть чудовище. И кузнец изобрел арбал, самое мощное ручное метательное оружие, которое когда-либо существовало на земле. Сначала старейшины намеревались отправить грамоту в Баксард, просить короля Нуброгера о помощи, но, поскольку они знали, что гарнизоны Черных Рыцарей куда-то отозваны, то решили, что просить помощи у короля не имеет смысла. Нужно было самим за себя постоять.

Опасаясь возможного голода, несколько смельчаков отважились выйти на поля. С ними были дружинники, крепко сжимавшие арбалы. Но дракон в тот день не появился. Не появился он и на второй день, и ханты уже было воспрянули духом, как вдруг ночью чудовище напало на деревню.

Арбаль и Стрель не стали описывать все подробности ужасной схватки с драконом, сказали лишь, что в ту ночь они потеряли десять соплеменников. После этой атаки ханты стали жить в постоянном страхе. Хотя арбалы и испугали дракона, ощутимого вреда чудовищу они не нанесли. Дракон мог вернуться в любой момент – днем или ночью. Тварь была уверена в своей силе и непобедимости, поэтому она с наглой самоуверенностью кружила иногда над крышами, выставляя напоказ свое прекрасно защищенное чешуйчатое тело.

Однако чудовище не нападало, видимо, выжидая удобного момента. Вылазки на поля прекратились, и деревне угрожали бы голод и смерть, если бы не несколько оставшихся охотников, иногда выходивших за защитную стену, чтобы поохотиться.

Стрель был одним из этих охотников. Он встретил путников как раз во время своей очередной вылазки в Черную чащу.

– Мы знаем, где прячется дракон, – сообщил в конце рассказа Арбаль. – Это пещера недалеко от Зубастых скал, и, что забавно, еще наши деды знали о гнезде этой гадины. Однако дракон спал около двух сотен лет и вот, к несчастью, проснулся. А мы все и думать забыли, что живем по соседству с грозным драконом, сказки дедовские только детишкам на ночь рассказывали, и вот на тебе, сказка ожила. Да еще превратилась в кошмар. – Кузнец невесело хмыкнул и потер щеку, тряхнув головой. – Мы планировали вылазку к пещере, но сборы требуют времени, а риск очень велик – если в пещеру пойдут лучшие воины деревни, они могут погибнуть. Кто тогда будет защищать поселок? С другой стороны, мы не можем посылать туда слабых или недостаточно хорошо подготовленных воинов – это было бы убийством. Поэтому мы никак не можем решить, что делать. Может, вы нам подскажете?

– Ну, особенно решать тут нечего, – сказал Дрюль. – Гада надо истребить.

– Дрюль прав, – кивнул Верлойн. – Мы вам поможем.

Радости Арбаля и Стреля не было предела. Лица их засияли искренним восторгом.

– А мы уж и не надеялись, что вы предложите свою помощь, – улыбаясь, сказал Стрель.

– Ну что ты, малыш, – усмехнулся Алдруд. – Долг платежом красен. Ты спас мне жизнь, а это случается не каждый день.

* * *

Пещера дракона, как и сказали Арбаль со Стрелем, оказалась возле Зубастых скал. Отряд, в который вошли охотник-хант, Алдруд, Верлойн и Дрюль, медленно продвигался вперед, пробираясь среди кустов и деревьев Черной чащи, которая подступала прямо к скалам.

Стрель, держа в руках взведенный арбал, настороженно оглядывался. Было видно, что он нервничает. Дрюль, который замыкал цепочку смельчаков, нервничал не меньше Стреля. Он вызвался идти в логово дракона только потому, что не хотел быть одним из слабых воинов, о которых упоминал Арбаль. Дримлин считал себя храбрецом, хотя прекрасно понимал, что до настоящего воина ему далеко. И оставаться в деревне в то время, когда его друзья рискуют жизнью, было постыдно.

Сейчас, когда он шаг за шагом приближался к пещере древнего дракона, его начинали одолевать сомнения в правильности своего решения. Бравада, с горечью думал Дрюль, которая может стоить ему жизни. Но показать свой страх перед друзьями он не хотел, а потому старался держаться уверенно.

– Какой у нас план? – шепотом спросил Дрюль.

– План такой, – ответил Алдруд. – Стрель остается у входа в пещеру, а мы лезем внутрь.

– Это весь план? – удивился дримлин.

– Ага.

– А как мы будем убивать змеюку – это вы придумали?

– Нет. На месте разберемся, – Алдруд усмехнулся.

– Сумасшедшие, – пробормотал Дрюль, вертя в руках небольшую секиру, которой его снабдил Стрель.

Дримлин не любил непривычное оружие, но, поскольку лук против дракона – все равно что иголка против камня, Дрюль согласился взять хотя бы секиру. Во всяком случае, это лучше, чем меч, который ему отдал Верлойн, – ею легче управлять, махнул разок-другой посильнее, и все. Дримлин приуныл. Махнул, ага. И все. И нет больше Дрюля.

Стрель, хоть и нервничал, чувствовал себя намного увереннее в присутствии путников. Еще бы – они такие сильные, сразу видно, настоящие воины. Ханты же не умеют воевать, это не их стезя. Они – миролюбивый народ, фермеры, охотники, но только не воины. А путники – умелые бойцы. Взять хотя бы Алдруда. Все в нем говорило о том, что противнику, вздумавшему на него напасть, не поздоровится. И пусть Странник незнаком с живностью, которая водится в Черной чаще, это ведь не его вина. Он здесь раньше никогда не был – немудрено, что он не знает повадок коварного дагана.

«Все-таки хорошо, что я спас Алдруда, – подумал Стрель. – Такого друга днем с огнем не сыщешь. А его заявление, что хант останется у входа в пещеру, пусть и обидное, но зато разумное. Так лучше для деревни». Чувство ответственности за жизни жителей поселка говорило Стрелю, что он больше нужен живой, чем мертвый. А умереть в пасти дракона – вполне реальный поворот событий для ханта, ничего не знающего о древних чудовищах. Стрель не был уверен, что путники знакомы с повадками драконов, но, глядя на Алдруда, который держался очень уверенно, можно было подумать, что он всю жизнь только и делал, что воевал с огнедышащими тварями.

На самом деле Странник был далеко не уверен в своих силах. Предстоящая битва его совсем не радовала. Он ничего не знал о драконах, да и видел-то их всего пару раз, и то в мертвом виде. Как и что делать, сражаясь с таким противником, оставалось для Алдруда тайной, покрытой мраком.

Алдруд взглянул на Верлойна. Смутные сомнения преследовали Странника с тех пор, как он увидел мертвого Трирога. Дракона убили недавно – это раз. Верлойн в то утро выглядел уставшим и невыспавшимся – это два. И наконец, барона не было в лагере ночью (Алдруд просыпался тогда и очень волновался) – это три. В общем, картина была ясна – Верлойн отправился к мосту Трирога ночью и порешил дракона. Смелый поступок. Алдруд улыбнулся. Молодец. Понятно, почему он отправился туда один. Не хотел, чтобы кто-нибудь из путников пострадал. А это бы обязательно произошло. Странник почувствовал гордость за барона.

Верлойн же думал о Лэнарде. Прощаясь, девушка поцеловала его в щеку и прошептала на ухо, что будет волноваться и ждать. Верлойн улыбнулся. Эна, Эна. Как хорошо любить и быть любимым! Барон уже начинал забывать о тучах, омрачавших его счастье. Он все меньше думал о Беллар и о Баксарде. Сейчас вылазка к пещере дракона была для него всего лишь непродолжительной разлукой с любимой – ничем больше. Да, дракон, да, опасный, так порешим его и все. Деревня будет спасена, ханты довольны, а барон вновь будет рядом с Лэнардой.

Таким образом, отношение к происходящему у всех участников вылазки было разным. Дрюль считал это сумасшествием и бравадой, для Стреля это был шанс спасти деревню, для Алдруда – встреча с неизвестностью, а для Верлойна – разлука с Лэнардой.

Пещера дракона была огромной. Ее открытая темная пасть чернела в базальтовой скале. Что ждало путников внутри, знало одно лишь Небо. Стрель остался у входа, а Алдруд, Верлойн и Дрюль, приготовив оружие, направились в глубь пещеры, осторожно ступая по сухому каменному полу. Пол полого вел вниз, в темноту. Путники остановились и шепотом посовещались. В полной темноте сражаться с драконом было равносильно самоубийству. Что же делать? Верлойн вызвался пойти и посмотреть, что там, впереди. Алдруд и Дрюль согласились.

Барон шел осторожно, нащупывая носком сапога землю перед собой и только потом делая шаг. Провалиться в какую-нибудь яму или колодец Верлойну очень не хотелось. Но земля была ровной. Медленно пройдя шагов десять, барон увидел впереди слабое сияние. Что это было, он не знал. Верлойн вернулся к спутникам и поведал им о том, что обнаружил.

Путники осторожно пошли вперед. Огромный неровный туннель вывел их в гигантскую пещеру, освещенную колониями светлячков, прилепившихся к каменным стенам. Свет, исходивший от насекомых, отражался от груды сокровищ, возвышавшейся посередине пещеры. Гора эта состояла из золотых и серебряных монет, ограненных и необработанных драгоценных камней, среди которых блестели алмазы, сапфиры и изумруды. Драгоценностей здесь было в два-три раза больше, чем в сокровищнице у Черных скал. И на вершине этой сияющей горы лежал дракон.

Древний зверь спал, и путники смогли хорошенько его рассмотреть. Внимание сразу привлекала чешуйчатая морда. На макушке голова была покрыта костяными пластинами, спускающимися к выпирающим надбровьям, изогнутый широкий и безгубый рот, маленький загнутый вниз нос чуть подергивался, словно дракон принюхивался во сне. Остроконечные длинные уши, как рога, торчали с обеих сторон головы. Из закрытой пасти время от времени вырывались тонкие струйки дыма. Дракон был огнедышащим. Это плохо.

Верлойн поудобнее устроил в левой руке щит – одна надежда на волшебный металл. Длинная шея дракона была защищена твердыми чешуйками и костяными пластинами. Черные перепончатые крылья, сложенные за спиной, и их сочления были покрыты броней. Мощное тело дракона гибко изогнулось, удобно устроившись на сокровищах. Чешуйчатые полосатые лапы с длинными когтистыми пальцами покоились у головы. Толстый хвост, который сужался к стрелке на конце, обвился вокруг горы драгоценностей и иногда вздрагивал.

– Небо, – прошептал Дрюль. – Как же мы убьем эту тушу?

Дримлин сказал это еле слышно, но эхо в огромной пещере было сильным. Чуткие уши дракона вздрогнули, и он медленно открыл желтые глаза с вертикальными зрачками. Путники замерли, глядя на чудовище. Дракон, казалось, опешил, увидев в своей пещере троих наглецов. Никто и никогда не смел заходить сюда, в логово зверя, и поэтому дракон поначалу даже растерялся. Но только поначалу.

Дракон зашипел, его голова поднялась, открыв зубастую пасть, из которой повалил дым. Крылья расправились, когтистые лапы напряглись, приподнимая мощное тело. Хвост пришел в движение, несколько потревоженных драгоценных камней и монет скатились к подножию золотой горы.

– В стороны! – приказал Верлойн, поднимая щит.

Дрюль и Алдруд бросились в разные стороны, обходя гору золота справа и слева. Барон остался в центре и, подняв Лодрейст, пошел прямо на дракона. Чудовище лениво изогнуло шею, наблюдая за маневрами путников. Неожиданно оно метнулось в сторону Верлойна. Пасть дракона широко раскрылась, и из горла ударил упругий столб огня. Верлойн спрятал голову за щитом, моля Небо, чтобы щит выдержал жар. Щит выдержал. Волшебный металл даже не раскалился. Дракон, который не ожидал такого эффекта от своих действий, озадаченно захлопнул пасть и уставился на рыцаря, поднявшего щит.

В этот момент на чудовище напали Алдруд и Дрюль. Меч Странника опустился на сочление крыла, но чешуя упруго оттолкнула клинок. Дрюль же ударил дракона по ноге, вложив в удар всю свою силу, но покрытая пластинами кожа чудовища оказалась слишком прочной для лезвия секиры. Сталь зазубрилась, не причинив дракону никакого вреда, а у дримлина от удара тут же заныли руки. Рептилия резко дернулась, одновременно взмахнув правым крылом. Алдруд, получив удар в грудь, полетел вниз в брызгах сверкающих драгоценностей.

Дракон изогнул шею, немного отступая назад, и повернул голову к Страннику. «Ну вот, – подумал Алдруд. – Вот мне и конец. Сейчас дракон раскроет пасть и превратит Странника в дымящуюся груду мяса».

Зверь действительно раскрыл пасть, показав Алдруду черное нутро своей глотки, но выпустить огонь не успел. Дрюль шарахнул секирой по единственному, казалось, уязвимому месту твари – перепонке крыла. Лезвие секиры разорвало перепонку, обагрившись темно-зеленой кровью. Дракон взревел, оглушив Странника, и повернулся влево. Ошарашенный Дрюль уставился на ряды острых пилообразных зубов и на всякий случай попрощался с жизнью.

Но дракон не схватил дримлина острозубой пастью. Он неожиданно рявкнул, почувствовав обжигающую боль в шее. Это Верлойн изо всех своих сил ударил Лодрейстом по пластинчатой коже дракона. Сила барона и волшебные доспехи сделали свое дело – сталь рассекла кожу и костяные пластины, но защита чудовища была так хороша, что даже Лодрейст всего лишь поцарапал его.

Однако для дракона это было нечто невероятное. Он никогда еще не чувствовал боли сильнее этой. Поэтому он резко повернул голову и стремительно ударил юношу чешуйчатой шеей. Верлойн не устоял на ногах и упал вниз. Чудовище зашипело и ринулось в атаку, скользя по горе сокровищ, словно по ледяной горке. Пасть дракона широко раскрылась, чудовище намеревалось разорвать наглеца в золотых доспехах. Дрюль, оставшийся на вершине, растерянно смотрел на дракона, катящегося вниз с горы сокровищ.

Дримлин посмотрел по сторонам и с проклятием схватился за стрелку на конце уползающего за драконом хвоста. Так и не поняв, что делает, Дрюль завопил от ужаса и покатился вслед за драконом. Верлойн тем временем прикрылся щитом и попытался встать. Чудовище, не рассчитавшее скорости спуска, озадаченно хрюкнуло и проехало над Верлойном. Барон оказался под шеей дракона. Рептилия изогнула шею словно лебедь и попыталась схватить Верлойна, но тот перекатился в сторону, уворачиваясь от зубов твари.

Тут что-то просвистело, и дракон взревел. У входа в пещеру стоял Стрель, выпустивший стрелу из арбала. Она вонзилась дракону в глаз. Чудовище стало мотать головой, словно старалось унять нестерпимую боль. Эта стрела спасла барону жизнь.

Когда Стрель услышал рев дракона и крики путников, хант ощутил отчаянную внутреннюю борьбу – между чувством долга перед деревней и чувством привязанности к путникам, которые в данный момент, скорее всего, нуждались в помощи. Второе победило – Стрель бросился в пещеру и застал битву с драконом в кульминационный момент. Хант тщательно прицелился и выстрелил в глаз чудовища толстой стрелой. И не промахнулся.

Дракон мотал головой из стороны в сторону, но вскоре понял, что потерял глаз, и оглушительно заревел. Он принялся вертеться на месте, стараясь растоптать Верлойна, но тот отпрыгнул в сторону и увернулся от лап дракона. Дрюль же, отпустив хвост, поднял секиру и ринулся к огромной туше, танцевавшей странный танец. Дримлин не видел Стреля и не знал, что дракон теперь одноглазый. Единственной целью Дрюля было взобраться на спину твари и попытаться отрубить ей голову. Дрюль прыгнул на спину дракона, но тот, почувствовав это, встал на дыбы, и дримлин отлетел в сторону, выронив секиру.

И тут что-то произошло. Дракон заревел так, что с потолка посыпалась пыль. Он стал изгибаться, словно в конвульсиях, его крылья затрепетали, а хвост судорожно задергался. Что случилось, путники не знали. Дракон вдруг тяжело рухнул на пол, из его пасти вырвался небольшой язык пламени, который опалил стену, но не причинил путникам вреда. Чудовище вздрогнуло и затихло. Наступила тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием путников.

– Небо, – сказал Стрель. – Похоже, оно сдохло.

– Похоже, – согласился Верлойн. – Наверное, это твоя стрела убила его.

– Нет, – покачал головой охотник. – Ты же видел, сколько оно еще танцевало после того, как лишилось глаза. Тут что-то другое.

– Алдруд, – позвал Верлойн. – Ты где?

– Я здесь, – ответил Странник, обходя тушу мертвого дракона и подходя к дримлину.

– Змеюка сдохла? Я не ослышался? – спросил Дрюль, с трудом вставая.

– Ага, только из-за чего – непонятно.

Путники внимательно осмотрели тело мертвого чудовища. Дрюль в это время поднял зазубренную секиру и вскрикнул.

– Эй, смотрите-ка, я случайно отрубил гадине стрелку на хвосте!

Стрелка дракона валялась рядом с секирой. Видимо, когда Дрюль уронил свое оружие, лезвие отсекло чудовищу кончик хвоста.

– Так вот почему оно сдохло! – воскликнул Стрель. – Оно лишилось стрелки!

– Какая глупость, – сказал Дрюль. – Подумаешь – стрелка! Ну и что?

– Дрюль, когда ты отсек дракону хвост? – спросил Верлойн.

– М-м-м. Ну, я забрался ему на спину, потом полетел вниз, выронил секиру, и потом дракон сдох.

– Значит, Стрель прав – это ты убил дракона.

– Да не может этого быть! – воскликнул Дрюль.

– Другого объяснения я найти не могу, – сказал барон.

Дримлин задумался, потом робко предположил:

– А может, оно подохло от старости?

– Исключено, – покачал головой Алдруд. – Судя по всему, оно было полно сил.

– Ну тогда я не знаю, – пожал плечами Дрюль. – Хотя... Может, оно истекло кровью?

– Да что ты, Дрюль, в самом деле! – воскликнул барон. – Я лишь поцарапал его! А от стрелы моего спасителя-ханта он не мог сразу же умереть!

– Сдаюсь, – опустил голову дримлин.

* * *

В деревне устроили праздник по поводу смерти дракона. Отряд дружинников отправился в пещеру, чтобы собрать драгоценности. Карак радовался как ребенок. Из занудного испуганного старейшины он вдруг превратился в общительного и жизнерадостного старичка. Все в деревне ликовали, восхваляя храбрость путников и ставшего теперь героем Дрюля.

Но больше всех радовались Лэнарда, Тиглон, Малс и Блюклох. Девушка кинулась барону на шею, плача от радости. Малс с Блюклохом скакали, словно молодые козлята, вокруг вернувшихся целыми и невредимыми друзей, а Тиглон широко улыбался, пожимая руки Алдруда, Верлойна и Дрюля.

Узнав, что дракона убил Дрюль, все очень удивились, и ханты принялись качать дримлина, подбрасывая его высоко в воздух. Дримлин вопил, что это ошибка, что дракона убила секира, а не он, но все лишь смеялись, приговаривая, что «конечно, секира, что же еще», и приписывали отговорки Дрюля его природной скромности.

Впрочем, вскоре дримлину понравилось быть в центре внимания, и он стал думать, что дракона действительно убил он. И дримлина нельзя было в этом винить – когда со всех сторон тебе говорят, что ты герой, одолевший непобедимое чудовище, невольно сам начинаешь в это верить.

Праздник длился весь вечер и всю ночь. Наутро, измотанные гулянкой, путники улеглись спать и проснулись только в полдень. Все очень удивились, не обнаружив Верлойна и Лэнарды. Но барон вместе с девушкой вскоре появились в доме Стреля. Верлойн радостно улыбался, а Лэнарда смущенно краснела. Естественно, это не осталось незамеченным. Дрюль тут же принялся упражняться в остроумии, а Малс с Блюклохом хихикали, глядя на влюбленную пару.

На третий день пребывания в деревне путники отправились со Стрелем в лес на охоту. Добыв достаточное количество мяса, друзья попрощались с охотником и направились на северо-запад. Впереди их ждала самая опасная часть пути – дорога к Баксарду.

* * *

Огромные дубы, вязы и тополя Черной чащи возвышались над путниками, закрывая от них ярко-голубое небо, по которому плыли легкие белые облачка. Друзья медленно ехали вперед, стараясь не разговаривать. Никто из них не знал, что таит в себе эта часть леса. Они хотели взять с собой Стреля, но потом передумали – в деревне охотник был нужен больше, чем им. Поэтому сейчас друзья очень плохо представляли себе, где находятся и сколько еще ехать до замка Нуброгера.

Прошло полдня с тех пор, как путники попрощались с охотником-хантом, и солнце медленно клонилось к западу. Неожиданно на небо набежали темно-серые тучи, и зарядил мелкий дождь. Вершины деревьев закачались под порывами ветра, из леса внезапно стали доноситься протяжные скрипы, похожие на завывания. Путники накинули на головы капюшоны и молча продолжили путь. Упругие струи дождя хлестали по ветвям деревьев Черной чащи, тяжелые капли скатывались по листьям и падали вниз.

– Что мы будем делать, когда доберемся до Баксарда? – спросил Алдруд Верлойна.

– Сейчас еще рано об этом думать, – ответил барон. – Мы не видели Цитадели Нуброгера, не знаем, где что расположено...

– Но хотя бы приблизительный план мы должны составить.

Верлойн пожал плечами:

– Я точно знаю одно – в Баксард пойдут не все, а те, кто пойдет, наденут ремни-невидимки.

– Это верно, – согласился Алдруд. – А кто пойдет? Это мы можем решить и сейчас.

В голосе Странника послышалась просьба, и барон понял, что Алдруд напряжен, как натянутая тетива. Вполне ясно, почему он так взволнован. Впереди был Нуброгер, Черный Рыцарь, истребивший отряд Странников. Алдруд мечтал о мести, подобно тому, как художник мечтает создать великолепное творение, которое останется в памяти людей на века. Верлойн поджал губы, когда он размышлял о своих целях поездки в Баксард, его начинали мучить сомнения. Барон немного поколебался, но, как и в прошлый раз, подчинился чувству долга.

– В Цитадель пойдут те, у кого есть причины ненавидеть Нуброгера. Я думаю, это будет справедливо. Пойдем я, Алдруд и Малс. Я надеюсь, что пойдет Тиглон, так как нам понадобится опытный боец.

– А я? – обиженно спросил Дрюль.

– А ты, Дрюль, будешь охранять оставшихся.

Лэнарда посмотрела на барона и нахмурилась. Она боялась за Верлойна.

– Эна, – обратился к девушке барон. – Я думаю, тебе будет лучше остаться вне стен Баксарда. Ради меня. Одно Небо знает, что нас там ждет...

Девушка шепнула что-то на ухо Верлойну, тот кивнул и немного отстал от отряда. Лэнарда долго молчала, и барон внезапно понял, что она хочет сказать. Верлойн взял ее руку в свою ладонь и сказал:

– Эна, пойми, все наше путешествие было посвящено одной цели – уничтожить Нуброгера. Я был тем, кто первым вызвался идти в этот поход, и я не могу отказаться от мести.

Лэнарда молчала. Верлойн, не отрываясь, смотрел на девушку, потом покачал головой.

– А ради меня? – вдруг тихо спросила Лэнарда.

Верлойн нахмурился:

– Это нечестно. Ты не можешь ставить меня перед подобным выбором.

– Почему нет?

– Потому что ты знаешь, что я люблю тебя и сделаю все, чтобы ты была счастлива. Однако Нуброгер убил моего отца и похитил... – Верлойн запнулся и с трудом продолжил: – Я обязан убить Нуброгера.

Верлойн никогда не говорил с Лэнардой о Беллар. И он был уверен, что никто из его друзей не упоминал при девушке печальную историю похищения его возлюбленной.

– Я понимаю, – еле слышно сказала Лэнарда. – Но неужели ты думаешь, что, если тебя убьют, я буду счастлива? Возьми меня с собой.

Верлойн ласково погладил руку девушки:

– Эна, моя Эна. Неужели ты не понимаешь, что я не могу? Не волнуйся, со мной все будет в порядке.

– А если нет?

– Все будет в порядке, – повторил Верлойн.

– Мне бы твою уверенность, – вздохнула девушка.

* * *

На ночь путники остановились у огромного клена, раскинувшего свои могучие ветви высоко над землей. Как и у всех деревьев в Черной чаще, листья клена были темно-коричневыми и черными, поэтому они быстро исчезли на фоне темнеющего неба, затянутого облаками.

Путники долго спорили, разводить костер или нет. С одной стороны, огонь был способен отпугнуть диких лесных зверей, но с другой – мог привлечь внимание рыцарей Нуброгера. Наконец решили костер не разводить, а выставить охрану. Первыми дежурили Алдруд и Тиглон.

Странник и тиг внимательно прислушивались к звукам, которые издавала чаща. Их обнаженное оружие лежало на коленях, и охранники отряда держали ладони на рукоятях мечей, готовые в любой момент вступить в схватку.

Что-то прошелестело в воздухе, низко над землей, пискнула мышь, и огромный филин уселся на клен, держа в лапах маленькую серую тушку. Огромные желтые глаза филина с интересом разглядывали путников, расположившихся под деревом.

Что-то зашебуршилось в кустах. На небольшую поляну вылез енот, повел носом и, учуяв людей, юркнул обратно.

Где-то в глубине леса что-то тяжело топало и ухало. Деревья скрипели, раскачиваясь под внезапно поднявшимся сильным ветром. Громко шумели кроны деревьев, поток листьев, шелестя, закружился в воздухе и мягко опустился на землю.

Странник и Тиглон запахнули плащи. Воздух становился прохладным, и вскоре по земле застучал дождь. На этот раз дождь был сильным, и путники промокли до нитки за несколько мгновений. Все проснулись и передвинулись поближе к стволу клена, прячась от стены воды, обрушившейся на Черную чащу. Удивительно, но путники мигом заснули вновь, несмотря на воду, льющуюся им на головы. Только Странники бодрствовали, охраняя покой своих друзей.

Шум дождя был настолько силен, что заглушил все остальные звуки леса. Алдруд и тиг напряженно прислушивались, стараясь уловить какие-нибудь подозрительные звуки, но тщетно – кроме барабанящего по листьям и деревьям дождя, ничего не было слышно.

– Проклятая погода, – пробормотал Алдруд, оглядываясь по сторонам в надежде что-нибудь разглядеть во тьме, окутавшей лес.

Тиглон почувствовал себя увереннее – он видел в темноте. Но и это мало помогало – были видны лишь размытые тени кустов и деревьев да струи дождя, стучащие по опавшим листьям и пожухлой траве. Внезапно тиг заметил какое-то движение на той стороне полянки. Он толкнул Алдруда и указал на кусты, где заметил двигающуюся тень.

Странник прищурился и непонимающе посмотрел на Тиглона.

– Там кто-то есть, – тихо сказал тиг и поднял меч.

Алдруд, привыкший доверять чутью тига, тоже приготовил свое оружие и настороженно замер. Теперь и он мог видеть темную фигуру, выехавшую на поляну. Она была скрыта плащом, и определить, кто этот незнакомец, было очень сложно. Но кем бы он ни был – человеком или получеловеком, сидящий на лошади в этой части леса, так близко к Баксарду, мог быть только врагом.

Алдруд и Тиглон, обменявшись знаками, поднялись и направились к незнакомцу, обходя его справа и слева. Всадник же продолжал ехать, видимо, не подозревая о нависшей над ним опасности. Алдруд стремительно бросился вперед и схватил незнакомца за плащ. Тиглон же стальной хваткой вцепился в уздечку и дернул ее на себя. Испуганный конь повиновался железной руке тига и резко повернул в сторону, а его наездник, которого схватил Алдруд, вылетел из седла и упал на мокрую землю.

Незнакомец ударил Странника рукой в железной перчатке и вскочил на ноги. Алдруд, не ожидавший такой прыти со стороны всадника, не успел отбить удар или увернуться и отлетел в сторону.

Сверкнула молния, и в ее свете Странник увидел, как чужак извлек из-под черного плаща меч и направился к нему. Тиглон, который был на время отвлечен конем, норовившим встать на дыбы, яростно закричал и бросился к незнакомцу. Голова, скрытая черным капюшоном, резко повернулась в сторону тига, и противник молниеносно поднял меч, отражая удар. Мечи скрестились, зазвенела сталь. В левой руке незнакомца появился кинжал.

Странник поднялся и кинулся к месту схватки. Незнакомец увернулся от меча тига и ударил ногой подбежавшего Алдруда. Странник ожидал чего-то подобного, поэтому резко выбросил вперед левую руку и блокировал удар. Противник потерял равновесие и упал, но тут же перекатился в сторону и метнул кинжал в приближающегося Алдруда. Слава Небу, что на Страннике была крепкая кольчуга! Кинжал звякнул о грудь Алдруда и упал в траву.

Тиглон навалился на незнакомца и прижал того к земле, зажав левой рукой его запястье. Человек в черном плаще захрипел и попытался ударить Тиглона свободной рукой, но ему не дал этого сделать Алдруд. Странник придавил руку незнакомца коленом и приставил кинжал к горлу противника.

– Ну что ж, приятель, давай поговорим, – тяжело дыша, сказал Алдруд.

Незнакомец молчал. Тиглон сбросил с его головы капюшон и обнажил широкое лицо с квадратным подбородком. Мокрые от дождя черные волосы налипли на высокий лоб незнакомца, его темные глаза щурились от падающих на лицо капель ливня. Тонкогубый рот чуть заметно улыбался, и Алдруд решил, что противник сошел с ума. Кто же улыбается перед смертью? Только сумасшедший.

– Кто ты такой? – спросил Странник.

– А кому это интересно? – с усмешкой спросил мужчина.

– Вот ему, – Странник указал на кинжал.

– Вот пусть он и спрашивает.

– Ишь ты, остроумный какой! – хмыкнул Тиглон.

– Как твое имя? – спросил Алдруд.

– Вряд ли оно вам знакомо.

– И все-таки, – настаивал Странник.

– Таманар.

– Ну, Таманар, куда путь держишь?

– А какая разница?

– Отвечай на вопросы, умник, – теряя терпение, прорычал Алдруд.