Парк юрского периода Крайтон Майкл
Малкольм повернул ручку, толчком ноги распахнул дверь и кинулся бежать. Но едва он это сделал. Гранту стало понятно, что уже слишком поздно, тиранозавр подошел чересчур близко. Снова сверкнула молния, и Грант с ужасом заметил, что тиранозавр, взревев, рванулся вперед.
Грант не мог связно объяснить, что случилось потом. Малкольм бежал, шлепая по грязи. Тиранозавр мчался за ним большими скачками, потом опустил свою громадную голову, и Малкольм подлетел в воздух, словно крошечная куколка.
К тому времени Грант тоже уже выскочил из машины; холодный дождь хлестал его по лицу и плечам. Тиранозавр стоял к нему спиной, могучий хвост раскачивался, словно маятник. Грант собрался было юркнуть в лес, как вдруг тиранозавр повернулся к нему и оглушительно взревел.
Грант похолодел.
Он стоял у машины не со стороны водителя, а с противоположной, стоял под проливным дождем... Он торчал на виду у тиранозавра, стоявшего от него всего в двух с половиной метрах. Гигантский зверь снова взревел. На таком близком расстоянии его рев звучал ужасающе громко. Грант вдруг осознал, что дрожит от холода и от страха. Он прижал трясущиеся руки к металлической двери электромобиля, стараясь унять дрожь.
Тиранозавр издал еще один вопль, однако в атаку не ринулся.
Повернув голову, он посмотрел на машину сначала одним глазом, потом другим.
И ничего не сделал.
Просто стоял — и все.
Что происходит?
Лязгнули мощные челюсти. Тиранозавр сердито рыкнул, поднял огромную заднюю лапу и с размаху ударил ей по крыше машины; когти со скрежетом скользнули вниз по металлу, чуть не задев Гранта, который по-прежнему стоял не двигаясь.
Лапа шлепнулась в грязь. Зверь медленно наклонил голову и, фыркая, принялся обследовать машину. Сперва заглянул сквозь лобовое стекло в салон. Затем двинулся по направлению к багажнику, захлопнул по дороге переднюю дверь со стороны пассажирского сиденья и пошел прямо на Гранта. Грант от ужаса чуть не потерял сознание, сердце его бешено колотилось. Животное подошло так близко, что он ощутил, как из пасти динозавра пахнет тухлым мясом и сладковатой кровью... это был тошнотворный запах хищника...
Грант напрягся, ожидая неизбежного.
Громадная голова проплыла мимо него, зверь пошел дальше. Грант недоуменно заморгал.
Что случилось?
Неужели тиранозавр его не увидел? Похоже, что нет. Но почему?
Грант обернулся и увидел, что зверь обнюхивает заднее колесо. Толкнув колесо мордой, он поднял голову. И снова подошел к Гранту. Тиранозавр обдал его своим горячим дыханием. Однако он не принюхивался, как собака. Он просто дышал и, казалось, был очень озадачен.
Нет, тиранозавр не мог его увидеть. Если, конечно, стоять неподвижно. Где-то на задворках сознания Гранта мелькнуло научное объяснение этого факта, он понял, почему...
Страшная пасть открылась прямо перед ним, огромная голова поднялась вверх. Грант схватился руками за свои запястья, отчаянно стараясь стоять неподвижно, как изваяние, и не издавать ни звука.
Тиранозавр взревел, и его рев далеко разнесся в ночном воздухе.
Однако Грант к тому времени уже начал кое-что понимать. Зверь не мог его увидеть, но подозревал, что он где-то здесь, и пытался ревом вспугнуть его, заставить хоть как-то обнаружить свое присутствие.
Значит, до тех пор, пока он будет стоять не шевелясь, сообразил Грант, он будет оставаться невидимым.
Могучая задняя лапа приподнялась, и тиранозавр напоследок в бессильной ярости пнул электромобиль, перевернув его. Гранта пронзила острая боль, и он испытал весьма непривычное ощущение полета, поскольку его тело взмыло в воздух. Все это происходило как-то удивительно медленно, и у Гранта было полно времени, чтобы почувствовать, как его обдает холодом, и увидеть, как земля несется ему навстречу, чтобы он ударился о нее лицом.
Возвращение
— О черт! — пробормотал Хардинг. — Вы только посмотрите на это.
Они сидели в «джипе» Хардинга, который работал на бензине, и глядели сквозь лобовое стекло, по которому елозили «дворники». В желтом свете фар было видно, что дорогу перегородило большое поваленное дерево.
— Наверное, молния ударила, — предположил Дженнаро. — Проклятое дерево.
— Мы не сможем проехать, — сказал Хардинг. — Пожалуй, стоит связаться с контрольным постом и поговорить с Арнольдом.
Он взял рацию и повернул переключатель каналов.
— Алло, Джон! Джон, ты тут?
Однако в ответ раздалось лишь громкое шипение.
— Не понимаю, — пожал плечами Хардинг. — Похоже, радиосвязь отключена.
— Должно быть, из-за грозы, — сказал Дженнаро.
— Вероятно, — согласился Хардинг.
— Попробуйте связаться с электромобилями, — сказала Элли.
Хардинг попытался переключиться на другие каналы, но безрезультатно.
— Ничего не слышно, — посетовал он. — Видимо, они уже на обратном пути, вне радиуса действия нашего передатчика. Ладно, как бы там ни было, я думаю, нам незачем тут оставаться. Пройдет не один час, прежде чем аварийная служба пришлет сюда рабочих и они уберут дерево.
Хардинг выключил рацию и начал разворачивать машину.
— Что вы собираетесь сделать? — поинтересовалась Элл и.
— Вернусь на перекресток и поеду по запасной дороге. К счастью, здесь существует вторая система дорог, — объяснил Хардинг. — У нас есть дороги для посетителей и дороги для служителей, ухаживающих за животными, грузовиков с кормом и тому подобное. Мы поедем назад по запасной дороге. Она немного длиннее и не такая живописная. Но вам она может показаться интересной. Если дождь прекратится, мы сможем посмотреть на кого-нибудь из животных. Мы будем на месте через тридцать — сорок минут, — сказал Хардинг. — Если я, конечно, не собьюсь с пути.
Он развернул в темноте «джип» и снова поехал на юг.
Сверкнула молния, и все мониторы на контрольном посту погасли. Арнольд подался вперед и напряженно застыл. О Господи, только не сейчас! Не сейчас! Только этого не хватало — чтобы вообще все вышло из строя во время грозы... Основная сеть электропитания была, конечно, защищена от колебаний напряжения, но Арнольд не был уверен, что Недри использовал свои модемы только для передачи информации. Большинство людей не подозревают, что в компьютер можно прорваться через модем — по телефонной линии проходит импульс и — хлоп! — нет больше процессора. Нет долговременной памяти. Нет операционной системы. Нет компьютера.
Экраны замерцали. А затем один за другим вновь осветились.
Арнольд вздохнул и рухнул обратно в кресло. Интересно, куда же подевался Недри? Пять минут назад Арнольд велел охранникам обыскать здание. Наверное, этот жирный ублюдок заперся в туалете и читает комиксы... Однако охранники не возвращались.
Пять минут... Если Недри в здании, они должны были бы его уже разыскать.
— Кто-то взял этот проклятый «джип», — сообщил, заходя в комнату, — Малдун. — Вы уже связались с электромобилями?
— С ними нет радиосвязи, — ответил Арнольд. — Я еще попробую воспользоваться вот этим, поскольку главная радиостанция не работает. Это маломощный радиопередатчик, но ничего, и он сойдет. Я уже попытался выйти на связь поочередно на всех шести каналах. У них в машинах есть рации, я точно знаю, но почему-то никто не отвечает.
— Это нехорошо, — проговорил Малдун.
— Если вы хотите туда поехать, возьмите машину аварийной службы.
— Ладно, — кивнул Малдун. — но они все в восточном гараже, в километре с лишним отсюда... А где Хардинг?
— Наверное, возвращается сюда.
— Тогда он захватит по пути пассажиров из электромобилей.
— Пожалуй, что так.
— Кто-нибудь уже сообщил Хэммонду, что ребятишки пока не вернулись?
— Нет, черт побери! — воскликнул Арнольд. — Я не хочу, чтобы сукин сын бегал тут и орал на меня. Пока что все в порядке. Машины просто застряли из-за дождя. Ничего, ребята посидят там немножко, а потом Хардинг их привезет. Или мы отыщем Недри и заставим мерзавца включить все обратно.
— А вы не можете сами включить? — спросил Малдун.
Арнольд покачал головой:
— Я пытался. Но Недри что-то сделал с системой. Я не могу понять, что именно, однако мне ясно одно: если мне придется влезть в программу, на это уйдет не один час.
Нам нужен Недри. Мы должны сию секунду разыскать сукина сына!
Недри
Надпись гласила: «Ограда под напряжением 10 тысяч вольт. Не прикасаться!» Однако Недри притронулся к ней голыми руками и, отперев замок на воротах, широко распахнул их. Затем возвратился за «джипом», выехал за ворота и, выйдя из машины, вернулся, чтобы закрыть их за собой.
Теперь он оказался в Парке, всего в полутора километрах от восточной пристани. Недри нажал на акселератор и, нависнув над рулем, внимательно вглядывался в залитое дождем окно, ведя «джип» по узкой дороге. Он ехал быстро — даже слишком быстро, — но ему нельзя было выбиваться из графика. Со всех сторон Недри окружали черные джунгли, однако вскоре слева должен был появиться океан.
«Проклятая гроза!» — думал Недри. Из-за нее могут расстроиться все планы. Ведь если судно Доджсона не ждет его на восточной пристани, все полетит к чертям. Недри не мог торчать на берегу слишком долго, иначе его хватились бы на контрольном посту. Весь смысл этого плана состоял в том, чтобы быстренько съездить на восточную пристань, отдать эмбрионы и через несколько минут вернуться обратно, пока никто ничего не заметил. Это был хороший, умный план. Недри разрабатывал его тщательно, стараясь продумать все до мельчайших деталей. Этот план должен был принести ему полтора миллиона долларов. Одну целую пять десятых мегадолларов... Это составляло десять его годовых доходов, причем без всяких налогов, и он понимал, что его жизнь круто изменится. Недри проявил величайшую осторожность. Вплоть до того, что заставил Доджсона в самую последнюю минуту встретиться с ним в аэропорту Сан-Франциско — якобы для того, чтобы поглядеть на деньги. В действительности же Недри хотел записать свой разговор с Доджсоном на пленку и назвал его в этом разговоре по имени. Для того чтобы Доджсон не забыл уплатить должок, Недри положил копию записи в пакет с эмбрионами. Короче, Недри продумал буквально каждый шаг.
Он не предусмотрел только этой проклятой грозы.
Что-то пронеслось по дороге, что-то белое мелькнуло в свете фар... Похоже на большую крысу... Зверек метнулся в кусты, волоча по земле пушистый хвост. Опоссум... Удивительно, как он мог тут сохраниться? Казалось бы, динозавры давно должны были бы сожрать его.
Но где же проклятая пристань?
Недри ехал быстро, однако уже прошло целых пять минут... Вообще-то пора было бы приехать... Может, он не туда повернул? Да нет, непохоже...
На дороге не было никаких развилок.
Но где же тогда пристань?
Для него было настоящим шоком, когда за поворотом он увидел, что дорога утыкается в серый бетонный барьер высотой два метра, потемневший от дождя. Недри ударил по тормозам, «джип» вильнул, его занесло, и на какой-то момент перепуганному Недри показалось, что он сейчас врежется... Он бешено завертел рулем, и «джип», скользя по грязи, остановился. Фары оказались в каком-нибудь футе от бетонной стены.
Недри замер, прислушиваясь к ритмичному пощелкиванию «дворников». Потом глубоко вздохнул и, сделав медленный выдох, посмотрел назад. Да, судя по всему, он свернул не на ту дорогу. Можно, конечно, вернуться, но это займет слишком много времени.
Лучше пойти посмотреть, куда его занесла нелегкая.
Недри вылез из «джипа», тяжелые дождевые капли забарабанили по его голове. Это была настоящая тропическая гроза, дождь хлестал с такой силой, что становилось больно. Недри нажал на кнопочку и посмотрел на осветившийся циферблат наручных часов. Прошло шесть минут. Куда же он, черт побери, попал? Недри обогнул бетонный барьер и сквозь шум дождя расслышал звук журчащей воды. Может, тут рядом океан? Недри торопливо зашагал вперед, постепенно его глаза привыкали к темноте. Вокруг были непроходимые джунгли. Ливень барабанил по листьям.
Журчание становилось все громче, Недри спешил на этот звук и вдруг заметил, что деревья остались позади, а его ноги утопают в мягкой илистой почве. Рядом темнела река. Река! Он вышел к реке Джунглей!
«Проклятье! — подумал Недри. — Что это за место?»
Река ведь тянулась по острову на много миль... Недри снова поглядел на часы. Миновало уже семь минут.
— Ты влип, Деннис! — сказал он вслух сам себе.
И словно в ответ из леса раздалось негромкое уханье совы.
Однако Недри почти не обратил на это внимания, его тревожила судьба задуманного плана. Недри прекрасно понимал, что время истекло. Выбора у него больше не было. От первоначального плана придется отказаться. Все, что он может теперь сделать, это вернуться на контрольный пост, включить компьютер, попытаться каким-то образом связаться с Доджсоном и договориться о встрече на восточной пристани завтра ночью. Это, конечно, будет нелегко, но Недри надеялся выкрутиться. Компьютер автоматически записывал все телефонные разговоры; побеседовав с Доджсоном, надо будет войти в программу и стереть эту запись. Но одно совершенно ясно: дольше оставаться в Парке нельзя, иначе его отсутствие на контрольном посту не пройдет незамеченным.
Недри повернул назад, ориентируясь на свет фар. Он промок до нитки и был ужасно несчастен. Снова раздалось негромкое уханье; на это раз Недри замер. Вообще-то на сову непохоже... Уханье раздавалось совсем неподалеку, оно доносилось справа, из джунглей.
Прислушавшись, Недри различил в кустах какой-то треск. Потом все стихло. Он подождал: треск повторился. У Недри сложилось впечатление, что кто-то очень большой медленно пробирается по направлению к нему сквозь джунгли.
Кто-то очень большой... И этот кто-то очень близко... Большой динозавр!
Выбраться отсюда!
Недри кинулся бежать. Он громко топал, но, даже несмотря на шум, ему было слышно, как животное с треском продирается сквозь чащу. И опять это уханье...
Оно приближалось.
Спотыкаясь в темноте о корни деревьев, раздвигая руками мокрые ветки, он наконец добрался до того места, откуда был виден стоявший впереди «джип»; различив свет фар, как бы омывавший барьер, Недри немного успокоился. Через секунду он будет в машине и выберется из этого проклятого леса. Он пробрался сквозь заросли, обошел барьер и... замер, похолодев.
Зверь был уже там!
Однако он стоял не совсем рядом. Динозавр был в сорока футах от Недри, туда еле-еле доходил свет фар. Недри не ездил на экскурсию по Парку, так что он видел не очень-то много динозавров, однако даже ему показалось, что динозавр выглядит довольно странно. Тело высотой десять футов было все в желтых и черных пятнах, а на голове скрещивались, образуя букву V, два красных гребня. Динозавр не шевелился, он лишь снова негромко заухал.
Недри ждал, что животное нападет на него. Однако оно не нападало. Вероятно, его пугал свет фар, вынуждая держаться поодаль... ведь это похоже на огонь...
Динозавр пристально поглядел на Недри, а потом резко вскинул голову. Недри почувствовал на груди что-то мокрое. Он посмотрел вниз и увидел на своей промокшей рубашке хлопья пены. Не понимая еще, в чем дело, он потрогал ее...
Это была слюна.
Динозавр в него плюнул!
«Какая гадость!» — подумал Недри. Он оглянулся на динозавра и увидел, что тот снова мотнул головой. Второй плевок угодил ему в шею, прямо над воротником рубашки. Недри утер его рукой.
Господи, до чего же противно!.. И не только противно:
Недри почти сразу же почувствовал зуд и жжение. Руки тоже зудели. Казалось, он прикоснулся к кислоте.
Недри открыл дверь машины, напоследок оглянулся; ему хотелось убедиться, что динозавр так и не нападет на него...
И вдруг резкая, мучительная боль в глазах... вонзились острые шипы... Недри зажмурился, охнул, поднес руки к глазам, прикрывая их, и почувствовал, как по переносице стекает скользкая пена.
Слюна...
Динозавр плюнул ему в глаза.
Как только он это осознал, боль захлестнула его, и он, хрипя, упал на колени и мгновенно потерял ориентацию. С колен Недри свалился на бок, прижался щекой к мокрой земле и, дыша с тоненьким присвистом, завопил от жуткой, непрекращающейся боли... перед крепко зажмуренными веками плясали яркие круги...
Земля под ним заходила ходуном, и Недри понял, что динозавр сдвинулся с места... он снова услышал негромкое уханье и, несмотря на боль, все-таки открыл глаза... однако все равно ничего не увидел... ничего, кроме ярких кругов, светившихся на темном фоне. Постепенно Недри начал понимать...
Он ослеп!
Уханье становилось все громче, Недри с трудом поднялся за ноги и, шатаясь, привалился к двери машины; ему было дурно, муторно... Динозавр подошел уже близко, Недри чувствовал, что зверь совсем рядом... «Вот он, сопит где-то над ухом», — смутно осознавал Недри.
Однако он ничего не видел.
Он ничего не видел и поэтому был вне себя от ужаса.
Недри вытянул руки и яростно замахал ими, пытаясь отразить атаку, которая — он в этом не сомневался — вот-вот должна была последовать.
И тут его вновь пронзила острая боль... словно ему в живот воткнули раскаленный нож... Недри покачнулся, дотронулся вслепую до разорванной рубашки и, ощутив под рукой какой-то большой, скользкий комок, с ужасом осознал, что держит в руках свои внутренности... Динозавр распорол ему живот, и все кишки вывалились наружу!
Недри рухнул на землю и почувствовал под собой что-то чешуйчатое и холодное... То была нога динозавра. А затем нахлынула новая волна боли, на сей раз болела голова... с двух сторон... Боль усилилась, зверь рывком поднял Недри на ноги. Недри понял, что клыки впились ему в голову, и сперва затрепетал от ужаса, а потом... потом у него осталось только желание, чтобы все это поскорее закончилось.
Бунгало
— Еще кофе? — вежливо поинтересовался Хэммонд.
— Нет, спасибо. — Генри Ву откинулся на спинку стула. — В меня уже ничего не лезет.
Они сидели в столовой Хэммонда, в домике-бунгало, расположенном в уединенном уголке Парка, неподалеку от лабораторий. Ву вынужден был признать, что Хэммонд построил себе весьма элегантный домик, в его плавных очертаниях было что-то японское. Обед тоже удался на славу, тем более если учесть, что столовая была еще не до конца оборудована.
Однако поведение Хэммонда беспокоило Ву. Старик изменился... слегка, правда, но изменился. На протяжении всего обеда Ву пытался понять, что с ним. Во-первых, старик стал непривычно болтлив, все время повторяется, в который раз рассказывает один и те же истории. Во-вторых, он очень несдержан: то вскипит от гнева, то начнет сентиментально хныкать... Однако все это можно объяснить возрастом. В конце концов, Джону Хэммонду уже почти семьдесят семь лет.
Нет, было еще что-то... Какая-то уклончивость... Упрямое желание сделать по-своему. И в результате категорический отказ трезво посмотреть на ситуацию, сложившуюся в Парке.
Ву был потрясен, узнав о том, что динозавры могут размножаться (он все еще не допускал мысли, что это уже свершившийся факт). После того как Грант спросил его о ДНК амфибий, Ву собирался сразу же пойти в лабораторию и проверить данные компьютера о различных наборах ДНК. Ведь если динозавры действительно размножаются, то вся работа по созданию Парка юрского периода окажется под вопросом: и методы генной инженерии, и генетический контроль, да вообще все на свете! Даже лизинозависимость должна будет подвергнуться сомнению. Если эти животные на самом деле могут давать потомство и жить на воле, то...
Генри Ву хотел тут же проверить все данные. Однако Хэммонд настойчиво приглашал его вместе пообедать.
— Ну-ну, Генри, для мороженого-то у тебя место осталось?! — сказал Хэммонд, отодвигаясь от стола. — Мария готовит потрясающее имбирное мороженое.
— Согласен, — Ву взглянул на красивую, молчаливую служанку.
Проводив взглядом Марию, вышедшую из комнаты, он поднял глаза на видеомонитор, установленный на стене. Экран не горел.
— Ваш монитор выключен, — заметил Ву.
— Неужели? — Хэммонд вскинул голову. — Наверное, из-за грозы.
Он потянулся к телефону, стоявшему рядом.
— Сейчас свяжусь с контрольным пунктом и поговорю с Джоном.
Ву услышал, что из телефонной трубки доносится треск. Хэммонд пожал плечами и положил трубку на рычаг.
— Телефонная связь, видимо, прервалась, — сказал он. — Или это Недри до сих пор передает свои данные. За выходные ему надо кое-что доделать. Недри — настоящий гений в своей области, но под конец его приходится дожимать, чтобы он все сделал как следует, — Может быть, я схожу на контрольный пост и проверю? — предложил Ву.
— Нет-нет, — замахал на него руками Хэммонд. — В этом нет нужды.
Если что-нибудь случилось, мы и так узнаем. Ах!..
В комнату вошла Мария с двумя блюдечками, на которых лежало мороженое.
— Попробуй хоть немножко. Генри, — сказал Хэммонд. — Это со свежим имбирем, он растет в восточной части острова. Мороженое — моя стариковская слабость. И все же...
Ву послушно поднес к губам ложечку с мороженым. За окном сверкнула молния и раздался раскатистый гром.
— Ух ты, как близко! — пробормотал Ву. — Надеюсь, ребятишки не испугаются грозы.
— Думаю, нет, — откликнулся Хэммонд и попробовал мороженое. — Однако знаешь. Генри, у меня есть некоторые опасения насчет Парка.
Ву почувствовал внутреннее облегчение. Может быть, старик в конце концов посмотрит фактам в лицо?
— Какие опасения?
— Видишь ли. Парк юрского периода создан прежде всего для детей. Дети всего мира обожают динозавров, и они будут в восторге — в полном восторге! — от нашего Парка. Когда они увидят этих потрясающих животных, их маленькие личики озарятся радостью. Но я боюсь... я боюсь не дожить до этого. Генри. Я могу не увидеть радость, которая будет написана на их лицах.
— Мне кажется, у нас есть и другие проблемы, — заметил Генри.
— Но они не так меня тревожат, как эта, — ответил Хэммонд. — Я боюсь не дожить и не увидеть их сияющие, восторженные лица. Этот Парк — наш триумф. Мы выполнили то, что задумали. А ты, конечно, помнишь, что первоначально мы собирались использовать новый метод генной инженерии, чтобы делать деньги. Много денег.
Ву понял, что Хэммонд намерен разразиться длинной-предлинной речью, на которые он был мастак. И поэтому сделал нетерпеливый жест.
— Я это уже знаю, Джон...
— Если бы ты организовал биоинженерную компанию, Генри, чем бы ты стал заниматься? Стал бы ты производить продукцию, чтобы помочь человечеству... скажем, помочь ему победить болезни? Упаси Бог! Что за дурацкая идея! Это слишком мелко для новой технологии.
Хэммонд печально покачал головой, — И, однако же, если помнишь, — продолжал он, — компании, занимающиеся генной инженерией, такие, как «Генентэк энд Ситэс», все вначале занимались фармакологией. Новые лекарства для человечества. Благородная, очень благородная цель... Но, к несчастью, производство лекарств наталкивается на всевозможные барьеры. Одна только проверка в фармкомитете занимает от пяти до восьми лет... и это если повезет! Хуже того, на рынке борются разные силы! Допустим, ты придумал чудодейственное средство против рака или сердечной недостаточности... как «ГЕНИНТЕХ». И, допустим, ты хочешь выручить за одну дозу такого лекарства тысячу или даже две тысячи долларов. Ведь это твое право! В конце концов, ты же изобрел лекарство, ты оплатил расходы по его разработке и испытанию. А раз так, то ты вправе назначать такую цену, какую пожелаешь! Но неужели ты думаешь, что правительство тебе позволит? Нет, Генри, оно тебе не позволит. Больные не собираются платить за одну дозу лекарства тысячу долларов... они не скажут тебе «спасибо», а будут вне себя от ярости. «Синий крест»[12] тебе тоже ничего не оплатит. Они развопятся, что это грабеж средь бела дня. А коли так, то что-то непременно произойдет. Либо тебе не дадут патент. Либо будут тянуть с разрешением. Что-то непременно заставит. тебя образумиться и продавать лекарство по более низкой цене. С точки зрения делового человека, помогать людям очень рискованно. Генри. Лично я никогда бы не помогал человечеству.
Ву уже слышал доводы Хэммонда. И знал, что Хэммонд прав: некоторые недавно созданные биоинженерные компании, занимающиеся фармпрепаратами, действительно страдали от необъяснимой бюрократической волокиты, им действительно ставили препоны при получении патентов.
— А теперь, — вновь заговорил Хэммонд, — подумай, насколько все иначе в развлекательном бизнесе. Развлечения нужны всем! И правительство в это не вмешивается. Если мне придет в голову запросить за день работы моего Парка пять тысяч долларов, кто меня остановит? В конце концов, сюда никого на аркане на тащат. И высокая плата за вход вовсе не рассматривается как грабеж на большой дороге, а, напротив, увеличивает притягательность Парка. Посещение Парка становится символом определенного статуса, а это американцы обожают. И японцы тоже, а у них денег еще больше.
Хэммонд доел мороженое, и Мария молча унесла блюдечко.
— Она не отсюда, — пояснил Хэммонд. — Она с Гаити. Ее мать — француженка... Однако как бы там ни было. Генри, ты должен помнить, что я занялся бизнесом в сфере развлечений именно потому, что хотел избавиться от вмешательства правительства, любого, в какой бы точке земного шара мы ни работали.
— Кстати, а что в других точках земного шара? Хэммонд улыбнулся:
— Вообще-то мы уже арендовали землю на Азорских островах, там будет европейский Парк юрского периода. И как тебе известно, давным-давно купили остров возле Гуама для строительства японского Парка. Работы там начнутся зимой следующего года. И через четыре года парки откроются. К этому времени прямой доход превысит десять миллиардов долларов в год, а за счет торговли, телевидения и всяких вспомогательных служб эти деньги удвоятся. Как мне докладывали, Льюис Доджсон думает, что мы собираемся разводить мирных, ручных зверюшек, но он ошибается.
— Двадцать миллиардов долларов в год! — тихо проговорил Ву и покачал головой.
— Только это между нами, — сказал Хэммонд. Он улыбнулся. — Незачем об этом особенно распространяться... Хочешь еще мороженого. Генри?
— Вы нашли его? — рявкнул Арнольд, когда охранник зашел на контрольный пост.
— Нет, мистер Арнольд.
— Найдите его!
— Я не думаю, что он здесь, в здании, мистер Арнольд.
— Тогда посмотрите в гостинице, — приказал Арнольд, — посмотрите в здании аварийной службы, в сарае, везде, где только можно, но найдите его!
— Дело в том, что... — Охранник заколебался. — Мистер Недри — такой толстый человек, да?
— Да, — кивнул Арнольд. — Он толстый. Толстый бездельник.
— М-м... Джимми, он дежурит в главном вестибюле, говорит, что видел, как толстый мужчина прошел в гараж.
Малдун резко обернулся:
— В гараж? Когда?
— Минут десять — пятнадцать тому назад.
— О Господи! — пробормотал Малдун.
«Джип» остановился, визжа тормозами.
— Извините, — сказал Хардинг.
Элли увидела в свете фар стадо апатозавров; неуклюже переваливаясь, они переходили через дорогу. Животных было шесть, каждое размером с дом. И малыш размером с взрослую лошадь. Апатозавры шествовали молча, не торопясь и даже не глядели на «джип», стоявший с включенными фарами. В какой-то момент детеныш остановился, чтобы попить из лужи, потом снова двинулся вперед.
Окажись на месте апатозавров стадо слонов, животные испугались бы машины, затрубили и встали бы кругом, чтобы защитить детеныша. Но эти животные не выказали ни малейших признаков страха.
— Они что, нас не видят? — недоумевала Элли.
— В известном смысле, да, — кивнул Хардинг. — То есть, конечно, видят, но мы для них ничего не значим. Мы почти не ездим тут по ночам на машинах, и динозавры не имеют этого опыта. Мы для них просто странные, незнакомо пахнущие объекты. Мы не представляем для них угрозы, а следовательно, не интересуем их. Я ездил несколько раз по ночам на машине, чтобы осмотреть больных зверей, и на обратном пути эти друзья торчали у меня на дороге по часу, а то и больше.
— Что вы собираетесь предпринять? Хардинг ухмыльнулся:
— Включу записанный на магнитофон рев тиранозавра. Это их подстегнет. Но вообще-то на тиранозавров им наплевать. Апатозавры такие огромные, что на них никто не может охотиться. Они одним взмахом хвоста сломают тиранозавру шею. Им это известно. И тиранозавру тоже.
— Но они же нас видят? Может быть, если мы выйдем из машины, то...
Хардинг пожал плечами:
— То они, скорее всего, не отреагируют. У динозавров прекрасное зрение, но у них такая же зрительная система, как и у амфибий: они реагируют на движущиеся объекты. А неподвижные практически не замечают.
Животные шествовали вперед, их шкура блестела от дождя. Хардинг завел мотор.
— Ну, теперь, я полагаю, можно ехать, — сказал он.
— Я подозреваю, на ваш Парк тоже могут оказывать давление... точно так же, как на «ГЕНИНТЕХ», когда они разработали новое лекарство, — сказал Ву.
Они с Хэммондом переместились в гостиную и сидели, глядя, как ливень хлещет по большим стеклам.
— Не понимаю, каким образом на меня можно оказать давление, — заметил Хэммонд.
— Ученые могут попытаться сдержать вас. И даже остановить.
— Ну, это им не под силу, — заявил Хэммонд. Он погрозил Ву пальцем. — Знаешь, почему они попытаются это сделать? Потому что им захочется продолжить исследования. Им всегда только этого хочется: продолжать исследования. Их интересуют не достижения. Не продвижение вперед. А сам процесс исследования. Что ж, их ждет сюрприз.
— Я как-то об этом не думал, — сказал Ву. Хэммонд вздохнул.
— А я уверен, что ученым было бы очень интересно проводить эти исследования. Но дело в том, что наши животные слишком дорого нам обходятся и их нельзя использовать для опытов. Это удивительная технология, Генри, но к тому же она еще и страшно дорогая. Так что ее можно использовать только в развлекательном бизнесе, — Хэммонд передернул плечами. — Вот так.
— Но если будут предприниматься попытки прикрыть...
— Да ты посмотри на факты, Генри! — раздраженно перебил его Хэммонд. — Тут тебе не Америка. И даже не Коста-Рика. Это мой остров. Я им владею. И ничто не помешает мне открыть тут Парк юрского периода для всех детей мира, — Хэммонд усмехнулся. — Или хотя бы для богатеньких детишек. И уверяю тебя, они будут в восторге.
Сидевшая на заднем сиденье «джипа» Элли Сэттлер глядела в окно. Они уже двадцать минут ехали по мокрым джунглям, но с тех пор, как повстречали апатозавров, переходивших через дорогу, никаких других животных не видели.
— Мы сейчас возле реки, — сказал, продолжая вести машину, Хардинг. — Она там, слева.
Хардинг снова резко ударил по тормозам. Машина пошла юзом и остановилась перед стайкой небольших зеленых зверьков.
— Ну, вы сегодня всего насмотритесь. Это компи.
«Прокомпсогнатиды», — подумала Элли и пожалела, что рядом нет Гранта. Изображение этого животного они получили по факсу в Монтане. Маленькие зеленые прокомпсогнатиды перебегали на другую сторону дороги и, встав на задние лапы, издавали отрывистые крики; глядели на машину и торопливо скрывались в ночи.
— Странно, — пробормотал Хардинг. — Хотел бы я знать, куда они собрались? Компи по ночам обычно никуда не бегают. Они заберутся на деревья и ждут рассвета.
— Но тогда почему они сейчас куда-то отправились? — спросила Элли.
— Понятия не имею. Как вы знаете, компи питаются падалью, подобно птице канюк. Умирающее животное для них приманка, у компи ужасно острый нюх. Они за несколько миль могут учуять умирающего зверя.
— Значит, они бегут туда, где умирает какое-то животное?
— Или умирает, или уже умерло.
— Может, мы поедем за ними? — предложила Элли.
— Я с удовольствием, — откликнулся Хардинг. — Действительно, почему бы и нет? Давайте поедем и посмотрим, куда они направляются.
Тим
Тим Мерфи лежал в электромобиле, прижавшись щекой к дверной ручке. Он медленно приходил в сознание. Ему хотелось только одного — спать. Он изменил положение и почувствовал, что прижатая к металлической двери скула болит. Да и все тело ныло. Ноги, руки и, главное, голова... голова болела просто ужасно. И от этой боли ему хотелось поскорее уснуть опять.
Тим приподнялся на локте, открыл глаза и, не совладав с тошнотой, перепачкал себе всю рубашку. Он ощутил во рту привкус желчи и утер губы ладонью. В голове пульсировала боль. Перед глазами все закачалось, то и дело подкатывала тошнота... казалось, мир вокруг плывет, а Тим раскачивается взад и вперед, сидя в лодке.
Тим застонал и повалился на спину. Голова так раскалывалась, что даже было больно дышать, и он старался делать короткие, неглубокие вдохи. Головокружение тоже не проходило, словно все вокруг пришло в движение. Тим снова открыл глаза и осмотрелся, пытаясь сообразить что к чему.
Он лежал в электромобиле. Однако сам электромобиль, очевидно, упал на бок, потому что Тим повалился спиной на дверку со стороны пассажирского сиденья, прямо над ним был руль, а еще выше виднелись ветви дерева, шевелившиеся от ветра. Дождь почти прекратился, но капли все еще падали на Тима сквозь разбитое лобовое стекло.
Читать бесплатно другие книги:
