Парк юрского периода Крайтон Майкл

Контрольный пост

Когда они возвращались в зал управления Парком, Малкольм спросил:

— Что я еще хотел у вас спросить, доктор Ву. Сколько всего видов вам удалось воспроизвести?

— Точно не знаю, — ответил Ву, — Но я думаю, на сегодняшний день видов пятнадцать. Правильно, Эд?

— Да. Наверное, пятнадцать, — согласился Эд Реджис.

— То есть вы не знаете точно? — переспросил Малкольм, прикинувшись удивленным.

— Я перестал считать, — ответил доктор Ву, улыбаясь, — где-то после первого десятка. Не забывайте, что иногда нам кажется, что мы создали «правильный» экземпляр, то есть, правильный с точки зрения ДНК. Затем экземпляр развивается, и через шесть месяцев внезапно становится ясно, что нас постигла неудача. Мы видим, что произошла ошибка — ген-переключатель не сработал, и нужный гормон не пошел. Или же в процессе развития экземпляра происходит какой-нибудь другой сбой. В таких случаях нам приходится поднимать, так сказать, чертежи данного экземпляра. — Он улыбнулся. — В какой-то момент я думал, что мы располагаем более чем двадцатью видами, однако сейчас у нас осталось пятнадцать.

— А нет ли среди них такого вида, как... — Малкольм повернулся к Гранту, — Как он называется?

— Прокомпсогнатус. — подсказал Грант.

— Вы делали прокомпсогнатусов, или как они там называются? — спросил Малкольм.

— Конечно, — быстро ответил доктор Ву. — Это очень своеобразные экземпляры. И мы сделали их очень много, больше, чем других.

— А почему?

— Понимаете, мы хотим, чтобы Парк юрского периода был как можно реальнее с точки зрения существовавших тогда природных условий, а санитарами юрского периода и были прокомпсогнатусы. Как сейчас шакалы. Поэтому мы и создали их, чтобы они нам тут все чистили.

— То есть пожирали падаль?

— Да, когда падаль появляется. Однако много падали у нас не бывает. На острове всего около двухсот тридцати особей, — объяснял доктор Ву. — Мы создавали их не столько из-за проблемы падали, сколько из-за совершенно другого вида отходов.

— Какого вида?

— Видите ли, — начал доктор Ву, — у нас на острове живут очень крупные травоядные динозавры. Мы специально старались не выводить самые крупные виды, и тем не менее у нас есть экземпляры, вес которых превышает тридцать тонн. А сколько у нас животных, вес которых составляет от пяти до десяти тонн. Тут возникает две проблемы. Во-первых, их нужно кормить, поэтому нам приходится раз в две недели завозить на остров специально для них корм. Выращивать растительную пищу для таких животных на таком маленьком острове просто невозможно. Вторая проблема — это отходы их жизнедеятельности. Не знаю, видели ли вы когда-нибудь количество экскрементов, выделяемых слоном, — продолжал Ву. — Но поверьте мне, оно довольно внушительно. Каждая такая кучка размером с добрый футбольный мяч, а теперь представьте помет бронтозавра, который больше слона раз в десять. А сколько такого добра оставляет после себя целое стадо бронтозавров. Более того, не забывайте, что чем больше животное, тем менее эффективно оно переваривает пищу. Поэтому они выделяют огромное количество экскрементов. К сожалению, за шестьдесят миллионов лет, прошедших с тех пор, как вымерли динозавры, бактерии, которые разлагали их помет, видимо, так же исчезли. Во всяком случае, экскременты ящеров не разлагаются очень долго.

— Да, это серьезная проблема, — согласился Малкольм.

— Это очень серьезная проблема, — продолжал доктор Ву даже не улыбнувшись. — Сколько времени мы потратили, чтобы решить ее. Вы, конечно, знаете, что в Африке живет навозный жук, который поедает экскременты слона. У многих других крупных животных существуют, как сказать, партнеры, цель существования которых — убирать за другими. В общем, прокомпсогнатусы вроде бы будут поедать экскременты крупных травоядных. Их собственные экскременты быстро разлагаются с помощью существующих бактерий. Короче, если у нас будет достаточно этих животных, наша проблема будет решена.

— А сколько вы их уже сделали?

— Точную цифру я не помню, но собирались мы сделать пятьдесят. И сделали, или почти сделали. У нас их было три партии. Мы выпускали каждую партию раз в полгода, пока не набралось нужного количества.

— Пятьдесят экземпляров, — проговорил Малкольм. — За ними всеми, наверное, не уследишь.

— Наш контрольный пост именно для этого и был создан. Там вам покажут, как это делается.

— В этом я не сомневаюсь, — сказал Малкольм. — И все-таки, если какой-нибудь из этих прокомпсогнатусов удрал.

— Они не могут отсюда удрать.

— Я знаю, но давайте просто предположим, что он удрал...

— То есть так, как удрало животное, которое нашли на пляже? — перебил его доктор Ву, удивленно поднимая брови. — То, которое укусило американскую школьницу?

— Допустим, да.

— Я не знаю, что это был за животное, — сказал доктор Ву, — но я знаю, что оно не из наших. Во-первых, у нас тут очень строгий контроль: компьютер считает животных каждые пять минут. Не успеет оно исчезнуть, как мы уже знаем.

— И это все?

— Нет. До материка отсюда более ста шестидесяти километров. На катере туда идти целый день, а оказавшись во внешнем мире, наши подопечные погибнут в течение двенадцати часов, — сказал доктор Ву.

— Откуда вы это знаете?

— Потому что именно я сделал так, что они должны погибать, — ответил доктор Ву, в голосе которого появилось наконец раздражение. — Вы знаете, не такие уж мы здесь и дураки. Мы понимаем, что имеем дело с доисторическими животными. А они представляют собой частицу утраченной экологической системы — сложного живого клубка исчезнувшего миллионы лет назад. В современном мире нет хищников, которые бы им угрожали, нет ничего, что бы сдерживало их рост. Нам не нужно, чтобы они выживали в естественных условиях. Поэтому я сделал так, что их жизнь зависит от лизина. Я вставил им специальный ген, изменивший один из ферментов белкового обмена. В результате животные не могут сами производить аминокислоту лизин. Они могут получать ее только извне. Если они не получат извне, то есть от нас, большую дозу лизина в виде таблеток, они впадут в кому через двенадцать часов, а потом погибнут. Генетическая структура этих животных создана нами так, чтобы не позволить им выжить в реальном мире. Они могут жить только в Парке юрского периода. На самом деле они совсем не свободны. Они наши пленники.

— Это наш командный пост, — сказал Эд Реджис — Теперь вы знаете, как мы делаем животных, и хотите посмотреть как мы управляем жизнью Парка, перед тем как мы пойдем...

Внезапно он умолк. За толстой стеклянной стеной света не было. Все мониторы были отключены, за исключением трех, на которых мелькали цифры, а на одном стояло изображение большой лодки.

— В чем дело? — пробормотал Эд Реджис. — А, черт, они же сейчас швартуются.

— Швартуются?

— Раз в две недели с материка приходит судно с припасами. К сожалению, на острове нет хорошей бухты. Нет даже более менее приличного причала. Очень трудно пришвартоваться, когда на море спокойно. Минут пять придется подождать.

Он постучал по стеклу, но находившиеся внутри люди не обратили на это внимания.

— Ну что ж, будем ждать. Элли повернулась к доктору Ву:

— Вы говорили, что у вас бывают случаи, когда созданный экземпляр сначала развивается нормально, а потом вдруг оказывается, что он не отвечает требованиям...

— Да, — заговорил доктор Ву, — боюсь, что это неизбежно. Мы можем воспроизвести ДНК, но при развитии экземпляра очень важен фактор правильного расчета времени. Мы не можем знать, что процесс развития идет в нужном направлении, пока своими глазами не увидим, что животное растет правильно.

— А откуда вы знаете, что оно растет правильно? — вмешался Грант. — Вы же не видели, как развивались их предки.

— Да, я много об этом думал, — усмехнулся доктор Ву. — Мне кажется, что тут мы имеем дело с парадоксами. В конечном итоге, я надеюсь, палеонтологи, например вы, сравнят наших животных с останками их предков, чтобы проверить правильность последовательности развития.

— А почему экземпляр велоцираптора, который мы только что видели, вы назвали mongoliensis, — спросила Элли.

— Название происходит от места, где нашли янтарь, — пояснил доктор Ву. — Его нашли в Китае.

— Любопытно, — сказал Грант. — А я как раз раскапывал недавно детскую особь. А у вас есть взрослые велоцирапторы?

— Есть, — ответил Эд Реджис без малейшего колебания. — Восемь взрослых самок. Хищницы. Охотятся стаей.

— А мы их увидим?

— Нет, — как-то смущенно ответил доктор Ву. Повисла неловкая пауза. Доктор Ву посмотрел на Реджиса.

— Пока нет, — жизнерадостно сказал Реджис. — Велоцирапторы еще не были введены нами в баланс фауны Парка. Мы держим их в специальном загоне.

— Я могу их там увидеть? — спросил Грант.

— Конечно можете. Вообще-то, раз у нас есть время, — Реджис взглянул на часы, — вы могли бы пойти посмотреть на них.

— Да, — сказал Грант, — очень бы хотелось.

— Обязательно надо посмотреть, — добавила Элли.

— Я тоже хочу посмотреть, — взмолился Тим.

— Тогда вам нужно обойти здание, миновать вспомогательные сооружения, а там вы уже сами увидите загон. Держитесь подальше от изгороди. А ты хочешь пойти? — обратился он к девочке.

— Не-а, — ответила Лекси, оценивающе оглядывая Реджиса. — А вы не хотите поиграть со мной? В мяч?

— Конечно, — сказал Эд Реджис. — Пойдем спустимся вниз и поиграем, пока не открыли комнату.

В сопровождении Элли и Малкольма, Грант обошел главное здание. Следом за ними шел мальчик. Грант любил детей. А как их можно не любить, когда они так непосредственно, так страстно интересуются динозаврами. Гранту приходилось видеть, как в музеях дети стояли с открытыми ртами, взирая на огромные скелеты, уходящие под самый потолок. Он часто спрашивал себя, почему вымершие ящеры производят такое сильное впечатление на детей. Но потом он понял, что дети любят динозавров потому, что эти гигантские создания воплощают в себе управляемую силу неограниченной власти. Динозавры символизируют родителей, которых дети обожают, но боятся. Дети любят динозавров точно так же, как они любят своих родителей.

Грант даже подозревал, что по этой же самой причине совсем маленьким детям удавалось запомнить имена динозавров. Он неизменно поражался, когда какой-нибудь трехлетний карапуз пищал: «Стегозавры! Стегозавры!» В произведении таких сложных имен скрывался способ обрести власть над внушающими ужас гигантами, подчинить их своей воле.

— Что ты знаешь о велоцирапторах? — спросил Грант у Тима из вежливости, чтобы не молчать.

— Это мелкие хищники, которые как, и дейнонихусы, охотятся стаей, — ответил Тим.

— Правильно, — сказал Грант. — Правда, дейнонихусов стали только сейчас относить к велоцирапторам. А что касается привычки охотиться стаей, то тут прямых доказательств нет. Такой вывод в свое время сделал, благодаря чисто внешним факторам. Велоцирапторы — сильные ящеры, которые очень быстро бегают, однако обладают сравнительно малым весом — в пределах от шестидесяти до восьмидесяти килограммов. Мы предполагаем, что когда они охотились на более крупных животных, то нападали всей стаей. Мы находили окаменелости, в которых одно крупное животное — жертва — соседствовало с несколькими скелетами велоцирапторов, видимо, напавших стаей. У велоцирапторов был достаточно большой мозг. Они были умнее большинства других динозавров.

— А насколько умнее? — спросил Малкольм.

— Это будет зависеть от того, кому из палеонтологов вы зададите этот вопрос, — ответил Грант. — Когда мы пришли к мысли, что динозавры могли быть теплокровными, некоторые стали предполагать, что они были вдобавок достаточно умными. Однако точно этого никто не знает.

Выйдя за пределы территории, предназначенной для гостей Парка, они вскоре услышали как стучат генераторы и почувствовали слабый запах бензина. Группа миновала небольшую пальмовую рощу, и перед ними оказалось большое низкое строение из бетонных блоков со стальной крышей. Шум доносился именно оттуда. Они подошли ближе.

— Должно быть, это стучит генератор, — предположила Элл и.

— Огромный генератор, ничего не скажешь, — с удивлением сказал Грант, заглядывая внутрь.

На самом деле это была целая электростанция, которая уходила вниз на два этажа. До боли яркие электрические лампочки освещали воющие турбины и бесчисленные трубы, уходящие в землю.

— Для курорта это многовато, — сказал Малкольм. — Здесь тока на целый город хватит.

— Может, это все для компьютеров нужно?

— Может быть.

Грант вдруг услышал блеяние. Пройдя несколько метров, он подошел к загону, в котором находилось пятьдесят-шестьдесят коз.

— А это зачем? — спросила Элли.

— Понятия не имею.

— Наверное, они их динозаврам скармливают, — предположил Малкольм.

Группа пошла дальше по тропинке, ведущей через густые бамбуковые заросли. Наконец они вышли к двойной ограде из стальной сетки. Поверху, на высоте четырех метров, проходила свернутая спиралями колючая проволока. Около внешней ограды был слышен гул — так гудит электрический ток.

Грант заметил, что за оградой растут густые заросли крупных, метра под два, папоротников. Он услышал какое-то гнусавое похрапывание, затем звуки тяжелых шагов, приближающихся к ним. Потом все стихло.

— Я ничего не вижу, — прошептал Тим.

— Тс-с...

Грант ждал. Прошло несколько секунд. В воздухе звенели мухи.

Однако видно ничего не было.

Элли дотронулась до его плеча и показала рукой на папоротники.

Грант увидел, что среди плетей виднеется голова животного.

Голова была неподвижна, большая часть ее была скрыта листьями папоротников.

На них холодно смотрели два больших темных глаза.

Длина головы достигала полуметра с лишним. От острой морды длинный ряд зубов уходил назад к слуховому проходу, ушной раковины у ящера не было. Головой животное напоминало большую ящерицу или даже крокодила. Глаза смотрели не мигая, животное не двигалось. Кожа была голая, блестящая, с рисунком, напоминающим брусчатку. Окрас у животного был такой же, как и у детеныша, которого они видели раньше — желто-коричневый с темновато-красными полосами как и тигра.

Грант видел, как очень медленно показалась лапа и раздвинула плети папоротника, закрывающие морду животного. Лапа была сильная, мускулистая, с тремя ловко двигающимися пальцами, которые заканчивались изогнутыми когтями.

Гранту вдруг стало холодно и он подумал:

— Оно выслеживает нас.

Для человека, как и для любого млекопитающего, в охотничьей повадке рептилий была неподдающаяся описанию враждебность. Неудивительно, что люди относятся к рептилиям с каким-то омерзением. Чуждым было все — неподвижность, холодность, даже то, как они двигались. Оказаться рядом с крокодилом или какой-нибудь крупной рептилией означало вдруг вспомнить другую жизнь, другой, исчезнувший мир. Конечно, это животное не знало, что его заметили, что оно...

Нападение произошло стремительно, одновременно слева и справа. Хищники преодолели десять метров, которые отделяли их от изгороди, с пугающей быстротой. В глазах Гранта мелькнувшим пятном слились могучие двухметровые тела, прямые хвосты, когтистые лапы, раскрытые пасти, усеянные неровными зубами.

Рыча, ящеры неслись вперед, затем рванулись вверх в прыжке. Грант увидел огромные когти на задних лапах, напоминающие кинжалы. Затем они наткнулись на изгородь, и в воздухе одновременно брызнули два снопа белых искр.

Злобно шипя, велоцирапторы шлепнулись на землю. Изумленные люди ринулись к изгороди. И только тогда вперед бросился третий ящер. Прыгнув вперед, он врезался в ограду грудью. Тим вскрикнул от ужаса, когда перед ним коротко вспыхнул яркий свет, осыпая его дождем искр. Раздалось глухое рычание, переходящее в шипение, столь характерное для рептилий, и ящеры исчезли в зарослях папоротника, оставив в воздухе слабый запах разложения и облачко едкого дыма.

— Вот дьявол, — проговорил Тим.

— Вот это скорость, — прошептала Элли.

— Охотятся стаей, — сказал Грант в каком-то восторженном оцепенении. — Они инстинктивно подстерегают добычу в засаде. Удивительно...

— Я бы их особенно умными не назвал, — заметил Малкольм.

По ту сторону ограды, в зарослях пальм, они услышали храп. Из листвы медленно показались несколько голов ящеров. Грант стал считать... три... четыре... пять... Ящеры холодно, не отрываясь наблюдали за людьми.

К Гранту подбежал чернокожий человек в комбинезоне.

— С вами все в порядке?

— Все нормально, — успокоил его Грант.

— Сработала сигнализация, — сообщил человек и посмотрел на сетку ограды — помятую и почерневшую. — Они что, напали на вас?

— Их было трое. Человек кивнул головой:

— Они это постоянно... Бросаются на ограду, получают разряд... Но выводов не делают.

— Что же они у вас такие глупые? — пошутил Малкольм.

Чернокожий помолчал, потом прищурившись от солнца, произнес:

— Скажите спасибо ограде, сеньор, — и отвернулся.

Все нападение ящеров, от самого начала до конца не заняло шести секунд. Грант все еще пытался осознать происшедшее. Хищники напали на них с поразительной скоростью — они двигались так, что их не было даже видно.

— Да, бегают они быстро, — сказал Малкольм, возвращаясь назад.

— Это верно, — отозвался Грант, — быстрее любой современной рептилии. Крокодил-самец может передвигаться очень быстро, но только на очень короткие расстояния — метра на два-три, не дальше. Огромные ящерицы, например полутораметровый дракон Комодо, встречающийся в Индонезии, могут бежать со скоростью сорок восемь километров в час и легко догонять человека. Они постоянно нападают на людей, убивают их. Так вот, я думаю, что они бегают раза в два быстрее.

— Скорость гепарда, — согласился Малкольм. — Около ста километров в час.

— Точно.

— Но обратите внимание, как они срываются с места, — продолжал Малкольм. — Как птицы.

— Да.

В современном мире только очень небольшие млекопитающие, вроде мангусты, которая может нападать на кобру, обладает такой скоростью.

Небольшие млекопитающие и птицы. Например, птица-секретарь, обитающая в Африке и питающаяся змеями, или казуар. Действительно, эта похожая на страуса птица, живущая на Новой Гвинее и обладающая мощными лапами с острыми когтями, когда-то поразила Гранта точно такой же зловещей, смертоносной стремительностью движений, как и сейчас велоцираптор, — Значит, эти велоцирапторы внешне похожи на рептилий. Но двигаются они как птицы — такая же скорость, такая же хитрость хищной птицы. Правильно? — спросил Малкольм.

— Да, — ответил Грант. — Я бы сказал, что они представляют собой комбинацию признаков рептилий и птиц.

— Вас это удивляет?

— Не очень, — ответил Грант. — Примерно к такому выводу уже давно пришли палеонтологи.

Когда между двадцатыми и тридцатыми годами прошлого столетия впервые нашли кости гигантских ящеров, ученые считали своим долгом найти их прямых потомков среди существующих видов. Тогда считалось, что полностью вымерших животных не существует, так как Бог не может позволить исчезнуть с лица земли ни одному из своих творений.

Со временем от этого заблуждения отказались, и стало ясно, что кости принадлежат действительно вымершим животным. Но каким?

В 1842 году Ричард Оуэн, тогда ведущий английский анатом назвал их «Диносауриа», что в переводе с латыни означает «грозные ящерицы». Оуэн допускал, что динозавры сочетали в себе черты ящериц, крокодилов и птиц. В частности, бедренная часть задних лап динозавров была такой же, как у птиц, а не у ящериц. И в отличие от последних многие виды динозавров были прямоходящими. По представлению Оуэна, динозавры были быстрыми, подвижными животными, и такую точку зрения другие ученые разделяли в течение последующих сорока лет.

Однако затем были найдены останки действительно огромных ящеров, весивших при жизни не менее сотни тонн, и ученые изменили представление о динозаврах в пользу туповатых, медлительных гигантов, обреченных на вымирание. Так, на смену образу стремительных птиц надолго пришел образ неповоротливых рептилий. И только в последние годы среди некоторых ученых, к которым принадлежал Грант, наметилось возвращение к концепции более подвижных динозавров. В ученых кругах, занимающихся изучением динозавров, Грант слыл радикалом. Однако теперь он видел, что даже его собственные концепции не отражали повадок этих огромных, стремительно двигающихся существ.

— Так вот, что я хотел спросить, — продолжал Малкольм. — Насколько убедительно они для вас выглядели? Это на самом деле динозавры?

— Думаю, да.

— А это скоординированное нападение...

— Можно было ожидать, — ответил Грант. — Согласно находкам палеонтологов, стаи велоцирапторов могли успешно нападать на таких крупных динозавров, как тенонтозавр, весивший четыреста килограммов и бегавший со скоростью лошади. Для этого от хищников явно требовались скоординированные действия.

— Как они их добивались, не имея языка?

— Ну для коллективной охоты язык не нужен, — отозвалась Элли. — Как шимпанзе охотятся? Группа шимпанзе преследует обезьяну и убивает ее.

Общение во время охоты при помощи глаз.

— А эти динозавры действительно нападали на нас?

— Да.

— Значит, если бы они смогли, они бы убили нас и съели? — спросил Малкольм.

— Думаю, что да.

— Я почему спрашиваю, — продолжал Малкольм, — мне когда-то говорили, что крупные хищники, такие, как львы и тигры, не являются прирожденными людоедами. Верно? Такие животные в процессе своей жизни должны узнать, что людей убивать легко. И только после этого они становятся людоедами.

— Да, думаю, что это правда, — согласился Грант.

— А эти динозавры должны быть еще менее расположены нападать на людей, чем львы и тигры. Ведь они родом из того времени, когда людей, да и других млекопитающих просто не существовало. Бог его знает, что они думают, когда видят нас. А вот о чем я думаю: а может они узнали в процессе своей жизни, что человека убить нетрудно?

Они продолжали идти молча.

— Как бы там ни было, — сказал наконец Малкольм, — мне очень хочется как можно скорее посмотреть на центр управления Парком.

Версия 4.4

— У тебя не возникло каких-нибудь проблем с группой? — поинтересовался Хэммонд.

— Нет, — покачал головой Генри Ву. — Никаких проблем не было.

— Они приняли твои объяснения?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Ву. — В общих чертах ведь все ясно. Сложности возникают только в деталях. И именно о них я и хотел сегодня с вами поговорить. Можете расценивать это как чисто эстетический вопрос.

Джон Хэммонд наморщил нос, словно уловив какой-то неприятный запах.

— Чисто эстетический? — переспросил он. Они стояли в гостиной элегантного домика Хэммонда, расположенного в тени пальм в северной части Парка. В комнате было свежо и уютно, полдюжины мониторов позволяли следить за животными в Парке. Папка с надписью «Развитие животных: версия 4:4», которую принес с собой Ву, лежала на журнальном столике.

Хэммонд смотрел на него по-отечески терпеливо. Тридцатитрехлетний Ву вдруг как-то особенно остро ощутил, что он всю свою профессиональную жизнь проработал рядом с Хэммондом, который нанял его сразу после окончания аспирантуры.

— Нет, конечно, у меня есть не только эстетические, но и практические соображения, — продолжал Ву. — Мне кажется, что вы все-таки должны учесть мои рекомендации относительно второй фразы. Нам следует перейти к версии 4:4.

— Ты не хочешь заменить всех имеющихся животных? — поразился Хэммонд.

— Да, хочу.

— Но почему? Что в них плохого?

— Ничего, — сказал Ву, — если не считать того, что они самые настоящие динозавры.

— Так мне именно это и нужно, Генри, — улыбнулся Хэммонд. — И ты мои пожелания выполнил.

— Я знаю, — вздохнул Ву. — Но понимаете... Он замялся. Ну как объяснить это Хэммонду? Он фактически ни разу не был на острове. А Ву хотел обратить его внимание на очень неординарные обстоятельства.

— Понимаете, — продолжал он, — сейчас, в настоящий момент, почти никто не видел живого динозавра. Никому не известно, как они на самом деле выглядят.

— Да...

— Мы с вами получили настоящих динозавров, — Ву указал на экраны в комнате, — но по ряду параметров результат меня не удовлетворяет. Они у нас какие-то неубедительные. Я бы мог их усовершенствовать.

— В каком смысле?

— Во-первых, они слишком быстро двигаются, — ответил Ву. — Людям может показаться странным проворство таких гигантских животных. Я боюсь, посетители решат, что это похоже на кино, которое крутят с повышенной скоростью.

— Но, Генри, это же настоящие динозавры! Ты сам говорил...

— Да, конечно, — вздохнул Ву. — Но нам нетрудно вывести и других, более домашних... они и двигаться будут помедленней.

— Более домашних? — фыркнул Хэммонд. — Домашние динозавры никому не нужны, Генри. Людям хочется увидеть настоящих динозавров!

— Как раз об этом я и собирался с вами поговорить, — сказал Ву. — Я не думаю, что им действительно хочется увидеть настоящих динозавров. Они хотят, чтобы динозавры оправдали их ожидания, а это совсем другое дело.

Хэммонд нахмурился:

— Вы же сами говорили, Джон: это развлекательное предприятие, — продолжал убеждать его Ву. — А развлечения не имеют ничего общего с реальностью. Развлечение — прямая противоположность реальному миру. Хэммонд вздохнул:

— Да ладно тебе. Генри! Мы что, устроим сейчас очередную дискуссию на отвлеченные темы? Ты же знаешь, я не люблю усложнять... Динозавры, которых мы вывели, реальны и...

— Реальны, да не совсем, — возразил Ву. Расхаживая взад и вперед по комнате, он указал на экраны мониторов. — Мне кажется, мы не должны себя обманывать. Мы здесь не воскресили прошлое. Оно ушло безвозвратно. Мы занимались тем, что воссоздали, реконструировали прошлое... по крайней мере, какой-то его вариант. И я хочу вас убедить в том, что мы можем сделать его еще лучше.

— Лучше, чем оно было в реальности?

— А почему бы и нет? — сказал Ву. — В конце концов, эти животные уже модифицированы. Мы ввели им специальные гены, чтобы их можно было запатентовать. И, кроме того, сделали ящеров лизин-зависимыми. Да и к тому же всеми силами попытались ускорить их рост и взросление.

Хэммонд передернул плечами.

— Это было неизбежно. Мы не хотели ждать. У нас есть инвесторы, с которыми надо считаться.

— Безусловно. Но почему мы должны останавливаться на полпути?

Почему бы нам не пойти дальше и не создать такого динозавра, какого бы нам хотелось видеть? Пусть это будет новая версия: более медлительный, более послушный ящер.

Хэммонд нахмурился:

— Но тогда динозавры не будут настоящими.

— А они и сейчас ненастоящие, — сказал Ву. — Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Здесь этим и не пахнет.

Ву беспомощно пожал плечами. Он видел, что ему никак не удается пробить стену непонимания. Хэммонд никогда не вникал в тонкости, а в них-то и была вся суть! Как втолковать Хэммонду, что в ДНК были разрывы, выпадение фрагментов, нарушение последовательности и их нужно было заполнить? Ву старался действовать как можно точнее, но в некоторых случаях все равно приходилось двигаться вслепую. ДНК динозавров напоминала старую, подретушированную фотографию: в принципе все то же, что и в оригинале, но кое-какие детали восстановлены и оттенены, а в результате...

— Ладно, Генри, — Хэммонд положил Ву руку на плечо. — Не обижайся, но, по-моему, у тебя мандраж. Ты столько времени напряженно работал и проделал чертову уйму работы — чертову уйму! — и наконец настала пора показать людям, что тебе удалось сделать. Вполне понятно, что ты нервничаешь. И тебя посещают некоторые сомнения. Но я убежден. Генри, мир будет вполне удовлетворен. Вполне!

Хэммонд говорил и одновременно увлекал его к двери.

— Но, Джон! — воскликнул Ву. — Вспомните, как мы в восемьдесят седьмом году начали разрабатывать систему содержания животных! Тогда у нас еще не было подросших ящеров, и приходилось предугадывать, что нам понадобится. Мы заказали большие электрошокеры, зарешеченные автомобили, ружья, стреляющие металлической сеткой, по которой проходит ток высокого напряжения. Все готовилось специально по нашему заказу. Теперь у нас есть целая куча приспособлений, но все они оказались слишком нерасторопными по сравнению с этими зверюгами. Нам надо исправить ситуацию. Вам известно, что Малдун хочет заполучить военное снаряжение: управляемые ракеты и лазерные прицелы?