ЭКСПО-58 Коу Джонатан

Маета

Сильвия стояла на коленках возле унитаза. Утрешний тост с мармитом был отринут ее желудком. Вот уже третий день, как у нее наблюдались подобные симптомы. Сильвия перевела дух и отмотала туалетной бумаги, чтобы вытереть рот. Почувствовав во рту кислый, тошнотворный привкус, она поморщилась.

В это самое время Томас сидел у себя за столом на Бейкер-стрит, пребывая в крайне дурном расположении духа. Только что он узнал сразу две плохие новости. Новость первая: он получил новое задание — написать статью об опасностях езды в пьяном виде. Похоже, что теперь ему скидывали все темы, связанные с пивнушками, лицензиями на продажу алкоголя и распитием крепких напитков. Вторая плохая новость: его приятель и коллега Карлтон-Браун получил повышение через его, Томаса, голову. К.Б. досталась более престижная и интересная работа — написание сценария высокобюджетного пропагандистского фильма о мерах, которые следует предпринимать населению в случае ядерного удара.

За ужином Сильвия объявила ему:

— Кажется, у нас будет ребенок…

— Кажется, мне пора искать другую работу, — сказал Томас, когда они уже лежали в спальной, взявшись за руки под одеялом.

— Кажется, нам лучше уехать отсюда, — сказала Сильвия уже на следующее утро во время завтрака. — Мне не нравится жить в Лондоне, да и никогда не нравилось. Я бы с радостью переехала куда-нибудь поближе к родителям.

Все закрутилось очень быстро. Томас поделился своими планами еще с одним сослуживцем, Стенли Виндрашем. Информация пошла гулять по этажам, и уже через несколько дней в столовой к Томасу подошел Карлтон-Браун:

— Я знаю одного человека, который знает человека, который сказал, что где-то в центральных графствах одна фирма ищет специалиста по паблик рилейшнз. По-моему, это как раз по твоей части.

Фирма, о которой говорил Стенли, оказалась крупным производителем автомобильных запчастей как для внутреннего, так и для внешнего рынка. Штаб-квартира их находилась в Солихалле, совсем недалеко от Бирмингема и всего в нескольких милях от Кингз Хаз, где проживали родители Сильвии. Утром четверга 16 октября 1958 года Томас сел на электричку на станции Юстон, чтобы поспеть на собеседование как раз к одиннадцати часам. В одиннадцать пятнадцать он уже был принят на работу. С него не потребовали рекомендательных писем, не задавали уточняющих вопросов, чтобы выяснить, насколько Томас пригоден для данной вакансии. Менеджер по подбору кадров просто сказал, что Томас — как раз то, что им надо.

Остальные несколько часов Томас провел в свое удовольствие: он обратился в несколько агентств по недвижимости и побродил по окрестностям. Бирмингем вовсе не показался ему унылым, чем выгодно отличался от Тутинга. Здесь, на юго-востоке, буйствовала зелень, и жилые застройки не были такими плотными. Томас гулял по тихим тенистым улицам Бернвилля, в районе фабрики Кэдбери, и думал о том, что с удовольствием здесь поселится. Он представлял, как ранним весенним утром будет провожать Джил до школьного автобуса, ее маленькая ручка в папиной руке… А по воскресеньям он будет играть на поле в футбол со своим сыном (Томас с Сильвией были почти уверены, что у них родится мальчик, и они назовут его Дейвидом, в честь отца Томаса). Также приятно удивлял тот факт, что здесь можно купить жилье побольше, и при этом останется приличная разница от продажи дома в Тутинге. А это значит, что они вполне смогут позволить себе покупку семейной машины.

Томас вернулся на станцию Нью-стрит заблаговременно, купил в киоске свежий номер «The Times» и, когда подошел поезд, удобно расположился в купе второго класса. Впрочем, он не стал раскрывать газету, а просто смотрел на проплывающий за окном пейзаж, представляя себе, какая у них будет большая и счастливая семья. Все-таки есть свои прелести в том, чтобы жить в достатке и быть респектабельными гражданами, представителями среднего класса. Томас так бы и промечтал всю дорогу, но когда поезд проезжал городок Рагби, дверь в купе открылась и на пороге появился молодой стюард в униформе Британских железных дорог.

— Мистер Фолей? — обратился он к Томасу.

— Да.

— Вам записка.

Стюард протянул Томасу сложенный листок линованной бумаги и тотчас же удалился. Томас развернул записку. Содержание ее было весьма кратким: «Выпить хотите?»

Томас устало поднялся и, прихватив с собой газету, отправился в вагон-ресторан. Он был пуст — лишь на одном из столиков стояли три бокала с виски, рядом с ними одиноко лежал пакет чипсов Salt’n’Shake. На банкетке, как два слипшихся пельменя, сидели мистер Редфорд и мистер Уэйн. Увидев Томаса, оба изобразили на лице радостное удивление.

— О, да это же мистер Фолей!

— Бог ты мой!

— Какими судьбами!

— Надо же — мы едем одним и тем же поездом!

— Скорее присоединяйтесь к нам, дружище.

— Выпейте с нами за компанию, не стесняйтесь.

— Хотите виски? Мы вам тоже заказали.

— Даже не знаю: просто как чувствовали, что свидимся!

— Вот это интуиция!

Томас плюхнулся на банкетку напротив, пораженный, нет — просто взбешенный тем, что Редфорд с Уэйном до сих пор следят за ним. А он-то считал, что эти субчики давно исчезли из его жизни!

— Добрый день, господа, — сказал Томас, добавив в голос как можно больше злорадных ноток. Он опасливо взглянул на бокал предназначенного ему виски.

— Да вы что, он не отравлен, — с обидой произнес мистер Уэйн.

Но Томас решительно отставил бокал.

— Сигаретку? — предложил мистер Редфорд.

— Нет, спасибо. — Томас бросил курить, желая, чтобы и Сильвия последовала его примеру. Но они отложили это на потом — ей все же, наверное, будет лучше выкурить сигарету-другую, чем нервничать во время беременности.

— Ну-с… — мистер Редфорд прикурил от зажигалки с золотым напылением, передав ее затем своему коллеге. — Надеюсь, собеседование прошло нормально?

— Вы что, до сих пор прослушиваете мой телефон?

Мистер Уйэн обиделся пуще прежнего.

— Нет, старина, мы не занимаемся такими вещами!

— Мы же не в Советском Союзе.

— Странно, потому что, как я понимаю, вам все известно о моих перемещениях.

— Мы просто проявляем дружеский интерес, не более!

— Кстати, вот вы, например, не пожелали выйти с нами на связь.

— Ни открытки, ни единой строчки…

— Выйти с вами на связь? — Томас удивленно вскинул брови. — С какой стати?

— Ну, не знаю… Может, мы и сентиментальны, но мне показалось, что мы вроде как подружились в Брюсселе.

— Да неужели?

— Ну, теперь это дела минувших дней, — сказал мистер Уэйн. — Выставка скоро закроется. В выходные все пакуют чемоданы и разъезжаются по домам.

— Думаю, в понедельник газеты отрапортуют, — добавил мистер Редфорд.

Томас продолжал хранить упрямое молчание.

— Правда, вряд ли они напишут обо всем, — поправился Редфорд.

— Да уж, — согласился мистер Уйэн.

Мистер Редфорд грустно покачал головой:

— Например, эта ужасная история с мистером Черским. Слава богу, что хоть об этом не напишут.

— Да, просто кошмар какой-то, — согласился мистер Уэйн.

Томас насторожился и проглотил наживку:

— А что там с мистером Черским?

— Как, вы не знаете, что с ним случилось?

— Нет.

— Правда? Вы меня удивляете.

— Ну, — Томас уже начал терять терпение, — так что там случилось с мистером Черским?

— Ну, конечно же, он умер.

— Как умер?!

— А вот так. От сердечного приступа.

— Его тело было найдено в номере для новобрачных отеля «Астория», — пояснил мистер Редфорд.

Довольные сообщенной новостью, двое из ларца отпили немного виски, ожидая, какой будет реакция Томаса.

— Но ведь… Это Эмили его туда привела, — медленно проговорил Томас.

— В самом деле?

— Вы так уверены?

— Да вы знаете больше нашего!

Томас потянулся вперед, уже не сдерживая своего раздражения:

— Так объясните мне, что, черт возьми, произошло!

— Ну, я даже не знаю… У вас есть какие-то соображения на этот счет, мистер Редфорд?

Мистер Редфорд покачал головой:

— Дело темное.

— И запутанное.

— Но, с другой стороны…

— По зрелом размышлении…

— Мы уже не раз вводили мистера Фолея в курс дел.

— Истинно так.

— И он, в принципе, в теме.

— Да, вы правы.

— Может, хватит? — не выдержал Томас. — Эмили как-то замешана в этом деле? Вы хотите сказать, что ее имя всплывает в связи с данными обстоятельствами?

— Замешана? — удивился мистер Редфорд.

— Всплывает? — вторил ему мистер Уэйн.

— Ну, естественно, замешана.

— Конечно же, всплывает.

— И вы тоже замешаны.

— И тоже всплываете.

— Именно вы сыграли во всей этой операции значительную роль.

— Причем сыграли с блеском!

— Можно даже сказать, что без вашего участия мы вообще бы не справились!

— О какой еще операции вы тут говорите? — удивился Томас. — С чем бы вы без меня не справились?

Двое из ларца обменялись взглядами, словно решая, следует ли доверить Томасу очередную порцию секретов. Похоже, договоренность была достигнута, потому что они наклонились к столу, и мистер Редфорд заговорил тихим голосом:

— Так вот: все началось буквально в первые дни выставки, когда из американского павильона начался слив информации и некоторые секретные данные попали в руки русских. Поэтому американцы обосновались в вашем прекрасном пабе и навострили уши.

— И подключили к этому мисс Паркер?

— Как вы понимаете, это ее ненастоящее имя.

— Разумеется, она была агентом разведки.

— Ну, да вы и без нас это знаете!

— Нет? Но ведь это было совершенно очевидно!

— Ничего очевидного я в этом не вижу, — в отчаянии запротестовал Томас. — Вы сами говорили мне, что она актриса из Висконсина.

— Послушайте, нельзя же все принимать за чистую монету.

— Она просто работала под прикрытием. Мы-то думали, что вы давно ее раскусили.

— Ну да ладно, чего уж там. Очень быстро, еще не зная точки выхода, она определила точку входа, то есть получателя информации.

— Это был мистер Черский.

— Более того, она даже знала, где все это происходит.

— В «Британии».

— В «Британии»? — ошалел Томас.

— Да, в вашем распрекрасном пабе. Тайник был там. Все происходило прямо перед вашим носом.

Нет, это было уже слишком! Томас залпом выпил полпорции своего виски. В эту самую минуту все его восторженные представления об ЭКСПО-58 ушли в небытие.

Огромный сияющий мир, мир-праздник лежал в руинах…

— Но каким образом ему передавали информацию? — спросил, наконец, Томас.

— О, в этом и есть главная фишка!

— Гениальная причем!

— Конечно же, у них был сообщник.

— Кому-то же надо было делать грязную работу.

— Я полагаю, вы догадываетесь, о ком мы?

— Есть какие-нибудь соображения?

Томас терялся в догадках.

— Так вот. Официантка.

Томас раскрыл рот от удивления:

— Официантка? Быть такого не может!

— А вот и может. Именно Шерли Нотт.

— Наконец-то до вас начинает доходить.

— Лучше поздно, чем никогда, старина.

Томас откинулся на сиденье и отпил еще виски. Получив важную деталь головоломки, он уже был способен сам дорисовать остальную картинку.

— В таком случае, я полагаю, — сказал он, — что информацию ей передавал тот самый американец, который постоянно ошивался рядом, то есть мистер Лонгман.

— Совершенно верно. Они же сообщники.

— Оба заодно.

— Однозначно.

— Да еще и, ко всему прочему, оба — коммунисты.

— А вы знаете, как они это проделывали?

— Да, и в этом весь цимес.

— Вся соль, так сказать.

— Мисс Паркер блестяще придумала.

— Вот где был тайник, — сказал мистер Редфорд и поднял над столом пакет с чипсами. — Вот, смотрите, — он открыл пакет, — в каждой упаковке был вот такой маленький пакетик-саше с солью. Лонгман, используя свое служебное положение, добирался до нужных документов в офисе американского павильона, снимал их на микропленку, прятал ее в пакетик из-под соли, который и передавал Шерли.

— …а та, в свою очередь, запрятывала его в упаковку чипсов для мистера Черского.

Двое из ларца торжествующе пожали друг другу руки.

— Блестящая комбинация!

— Просто супер.

— Надо отдать им должное.

— Ну, а потом, — сказал мистер Редфорд, посыпая солью свои чипсы и предлагая угоститься остальным, — потом произошло ЧП. Как раз в ту самую пятницу, когда вы уже собирались уезжать.

— Мисс Паркер стало известно, что исчез недавно полученный документ, на этот раз — очень-очень важный.

— Суперважный.

— Это была сеть.

— Список.

— В алфавитном порядке.

— С именами американских агентов, работающих на советской территории.

— Около пятидесяти человек.

— Со всеми адресами.

— И персональными данными.

— Попади такой список в ненужные руки…

— …каждого из них ждала бы верная смерть.

— Но, по счастливому стечению обстоятельств…

— Но и не только — Эмили отлично сымпровизировала.

— Вы правы, старина. Видите ли, мистер Фолей, в тот вечер, когда мисс Паркер пришла в «Британию», чтобы повидаться с вами, она вдруг поняла, где находится тайник.

— Шерли принесла чипсы и пиво для мистера Черского и сказала нечто такое, что заставило мисс Паркер насторожиться.

— Там промелькнула фраза про «спецпоставку».

— И пакеты-великаны.

— И тут ее осенило!

— Это было как просветление!

— Как вспышка!

Томас очень хорошо помнил тот вечер. Как Эмили загребала пригоршнями чипсы из упаковки, словно не могла насытиться. И то же самое делал Андрей. Они словно соревновались, кто первый доберется до провалившегося на дно пакетика.

— Так что… — Мистер Редфорд допил свое виски и дал знак стюарду, чтобы тот повторил заказ. — Как мы понимаем, она оказалась в сложной ситуации.

— Потому что пакетик-саше остался у мистера Черского.

— Саше был в пакете из-под чипсов.

— А он их всегда складывал и убирал себе в карман.

— Саше — в пакете, пакет — в кармане его пиджака.

— Она не могла упустить его из виду ни на секунду. Ей нужно было забрать микропленку прежде, чем он передаст ее своим людям.

— И тут она проявила железную хватку.

— Она такая.

— Заманила его в отель «Астория», а там…

— Об остальном можно только догадываться.

— Она сделала то, что должно.

Пока стюард готовил новые три порции виски, Томас судорожно пытался вспомнить, где и когда уже слышал эту фразу — слово в слово. И вдруг он похолодел: да это же Эмили ему сказала — «он сделал то, что должно». Тогда, после пикника, она поведала ему историю из своего детства. Как ее отец, тихий кабинетный человек, ученый, впал в ярость, забив палкой полосатого гремучника, который мог укусить его младшую дочь. Неужели и с ней произошла та же самая трансформация? И в каком-то животном исступлении она взяла и убила человека? Как она это сделала — пустила Андрею пулю в сердце? Вонзила кинжал? Или задушила его же собственным галстуком? Тогда, на пикнике, она еще сказала: «…когда дело доходит до защиты самого дорогого для тебя — будь то семья, дети или страна, где ты родилась, — нет таких границ, которых ты не способен переступить…»

— Это было не больно, — сказал мистер Уэйн, словно пытаясь успокоить Томаса, — у Эмили была при себе ампула с мышьяком.

— У всех агентов есть нечто подобное. Стандартный набор, так сказать.

— Она подлила мышьяку в его бокал с шампанским.

— Проще простого.

Да, Томас предполагал, что это мог быть просто яд. Значит, не было Эмили с искаженным от гнева лицом, обрушивающей смертельные удары о голову врага. А была другая, прекрасная Эмили — такая, какой он ее запомнил в Церемониальном зале перед концертом. Он заказал тогда шампанское. Эмили залюбовалась на пузырьки, собирающиеся на поверхности. Глаза ее засияли, а на щеках обозначились ямочки. «Обожаю шампанское, — сказала она тогда. — О, этот танец пузырьков…»

Мог ли Андрей испугаться такой Эмили? Конечно, нет. Ему и в голову не приходило, какая судьба ему уготована.

Томас тяжело сглотнул и произнес:

— Но тогда я совершенно ничего не понимаю. Зачем вы ввязали меня во всю эту историю? Зачем привезли в тот дом, снабдили неверной информацией, которую я взял на вооружение и начал действовать. Я вел себя как последний идиот. Уж увольте — мне совершенно непонятно, каким образом я оказался вам полезным.

— Дорогой вы мой, — певуче проговорил мистер Уэйн. — Вы себя недооцениваете.

— Ваше участие кардинально поменяло весь расклад.

— Каким же образом?

— В самый разгар операции русские засомневались — уж не работает ли мисс Паркер под прикрытием? Мистер Черский уже довольно хорошо знал ее, и он тоже не был уверен, что имеет дело с наивной девушкой-актрисой, дочерью знаменитого профессора Паркера из штата Висконсин. У таких людей, как Черский, это в крови — подвергать сомнению абсолютно все.

— И это правильно, должен вам сказать.

— Поэтому американцы понимали, что нужно как-то убедить его в обратном. Усыпить бдительность.