Альманах Таро Солодилова (Преображенская) Алена

Дурак – это чистая потенциальность. Но эта потенциальность не должна оставаться вечной, в противном случае из божественной легкости Дурака мы незаметно для себя окажемся Повешенными. Переход от Дурака к Магу, от нуля к единице – рождение. Как сказал Герман Гессе: «Птица вылупилась из яйца и летит к Богу. Яйцо – весь мир. Бога зовут Абраксас». И так мы подходим к следующему аркану.

I аркан. Маг

Немного поразмыслив над парадоксом Дурака, мы переходим к аркану несколько иной природы.

Главный парадокс Мага заключается в том, что первый аркан при этом соответствует второй букве иврита. На самом деле буква бет, которой соответствует Маг, далеко не так проста. Именно с этой буквы начинается Тора. И именно эта буква постоянно оказывалась в центре внимания каббалистов. Поэтому, будучи второй, она одновременно первая – та, что была в начале. Берешит. Этот очень важный символ раскрывает нам сложную диалектику нуля и единицы, Дурака и Мага.

Как первый аркан, Маг является началом творения и кристаллизации. Он тот, кто проявляет форму. Если Дурак – это Путь между Кетер и Хокма (источник и звездный свет), то Маг находится прямо напротив него и соединяет Кетер и Бину. Свойство Бины связано с идеей материализации и формирования, она есть предвечное время и великое море, которое является матерью всех форм. В «Книге Мага» Алистер Кроули пишет, что «Маг властен над матерью и напрямую и через любовь», имея в виду великое море Бины, из которого Маг извлекает нужные эйдосы для сотворения мира. Таким образом Маг – это самый совершенный образ Бога во всей его двойственности.

Для понимания этого аркана у нас есть его название и номер. Двойственное положение Мага в том, что он одновременно первый и второй. Эта двойственность позволяет нам выстроить немало интересных инсайтов, связанных с различным пониманием Бога.

Например, понимая под изначальным Богом «отчую бездну», которой соответствует аркан Дурак, можно счесть, что Маг – это своего рода узурпатор, иллюзионист, ложный творец; именно в такой, трагической перспективе это представлялось Древним гностикам.

С другой стороны, в ведической картине мира все представляется более гармоничным – из безличного «нулевого» абсолюта парабрахмана (Дурак) проявляется Ишвара (Маг) как протоформа и создатель всех форм.

Следует обратить внимание, что на многих картах Маг изображается как фокусник и даже мошенник, наперсточник. Все проходящее – иллюзия. А создатель оказывается иллюзионистом. Это соответствие напрямую коррелирует с ключевым соотнесением Мага с Гермесом – божеством более чем двойственным. Гермес, или Меркурий – Бог воров и мошенников, одновременно является высочайшим носителем сокровенного слова – Гермесом Триждывеличайшим. В некотором смысле, все зависит от того, как мы смотрим на проявленный мир: чем больше пессимизма и отторжения он у нас вызывает, тем больше его создатель осмысляется как грандиозный мошенник. В теневом аспекте Мага можно соотнести с буддийским Марой – демоном, который создает колесо сансары. Однако такой взгляд приемлем только в том случае, если мы однозначно и радикально отвергаем дары этого мира и уходим в пустыню. Пока же мы играем в эту игру, всякие проклятия в сторону ее создателя звучат несколько нелогично, и даже препятствия, которые воздвигает Мара на пути Будды, в сущности, есть его игра с самим собой, ведь именно он сотворил все формы. С этой точки зрения очень символично, что на коробках Таро Алистера Кроули (как и на колодах Уэйта), как правило, изображается именно первый аркан. Дурак – еще не существует. Начало – это Маг.

Каббалистически – идея творения здесь ключевая. Творящий луч исходит из Кетер в великое море Бины, переводя это хранилище вечных образов из пассивного, потенциального состояния в активное. Здесь же и появляется идея абсолютного божества – божества, которое властно над судьбой.

Маг – это первый субъект. До некоторой степени мы можем провести параллель с идеей божественной индивидуальности. Бога. Если Дурак – это ничто, то Маг – первое нечто. Ишвара. По большому счету, он – единственный, кто существует. Помните, как у БГ: «В кого ты стреляешь, ведь кроме Бога здесь никого нет». Он – Маг и Бог, который пребывает во всех формах. В принципе, эту фразу можно отнести и к Дураку, и к Магу (а также к Жрице – ибо первые три карты отличаются тем, что они связаны с Кетер предвечной связью).

Карл Густав Юнг во второй главе «Семи наставлений мертвым» очень четко сформулировал суть этого архетипа сущности, определив его как Абраксас. Мы приведем значительный отрывок из этого текста, который почти идеально выражает его природу:

Абраксас есть Бог, коего мудрено распознать.
Он имеет наибольшую часть, ибо она незрима для человека. От Солнца зрит человек summum bonum, т. е. высшее благо,
от Дьявола infinum malum, т. е. беспредельное зло, от Абраксаса же непреодолимую ни в коей мере жизнь, каковая есть мать доброго и дурного.
Жизнь кажется слабосильнее и меньше, чем summum bonum, посему даже в мыслях трудно представить, что Абраксас во власти превосходит Солнце, кое само есть сиятельный источник всякой жизненной силы.
Абраксас есть Солнце и наравне заглатывающее вековечное жерло Пустоты, все умаляющей и расчленяющей жерло Дьявола.
Власть Абраксаса двукратна. Но вы не зрите ее, ибо в ваших глазах уравнивается противоположная направленность той власти.
Что говорит Бог-Солнце, есть жизнь,
что говорит Дьявол, есть Смерть.
Абраксас же говорит слово досточтенное и проклятое, что есть равно жизнь и смерть.
Абраксас творит истину и ложь, добро и зло, свет и тьму в том же слове и в том же деянии. Оттого Абраксас грозен.
Он великолепен подобно льву во мгновение, когда тот повергает ниц свою жертву.
Он прекрасен, как день весны.
Да он сам великий Пан, что значит Все, и он же малость.
Он и Приап.
Он есть монстр преисподней, полип (Polypus (греч.) – многоногий. – Примеч. пер.) тысячерукий, воскрыленный, змий извивистый, неистовство само.
Он же Гермафродит низшего начала.
Он господин жаб и лягушек, в воде обитающих и на сушу выходящих, ополудни и ополуночи поющих хором.
Он есть Наполненное, что воссоединяется с Пустым.
Он есть святое совокупление.
Он есть любовь и ее умерщвление.
Он есть святой и предающий святого.
Он есть светлейший свет дня и глубочайшая ночь безумства.
Его зреть – слепота.
Его познать – недуг.
Ему молиться – смерть.
Его страшиться – мудрость.
Ему не противиться – спасение.

Классические геммы Абраксаса. Из архивов Римского музея

Здесь следует обратить внимание на важную деталь: строка из текста Юнга почти дословно цитируют фразу из «Книги Мага» Алистера Кроули: «Он говорит слово достопочтенное и проклятое…», в «Книге Мага» у Кроули сказано, что «вначале он говорит истину, чтобы иллюзия и ложь поработили души людей, но в том же – и таинство искупления».

Таким образом, амбивалентность первого аркана выражена в том, что он одновременно и спаситель, и обманщик. Хотя каждая карта Большого аркана имеет амбивалентную символику, столь определенные слова Кроули использует исключительно по отношению к Магу.

Потому мы можем сказать, что Маг обладает бытием, но не обладает сознанием. В сущности, архетип Мага – это архетип бессознательного, младенческого богообраза. Что такое состояние младенца? Есть тело как отдельный объект, имеющее свои потребности. Но сознания – нет. Задача человека – посредством своего сознания стать зеркалом, через которое Бог познает самого себя.

В этом ответ на один из важнейших вопросов теологии и философии – в чем смысл человеческой жизни? Согласно Юнгу, человек является соработником Бога, именно человек оказывается тем, кто помогает Богу постичь самого себя. Можно сказать, что человек выступает здесь как своеобразное зеркало, в котором божество видит себя, или сосуд, из которого пьет божество.

Можно сказать, что в идее бессознательного Бога, Бога, порождающего «порочное и святое», мы видим новый тип религиозности, который объединяет нонконформистскую духовность. Карл Юнг, Алистер Кроули, Герман Гессе, Мигель Серрано и многие другие оказываются выразителями этой парадигмы, суть которой – в исключительном статусе человека, который оказывается «близнецом братом» и «спасителем» Бога от его же бессознательности.

Здесь, уже начиная с аркана Маг, мы наблюдаем принципиальный парадигмальный разрыв между тем амбивалентным Единым, которое имеет место быть и чье слово есть Абраксас, и коллективным антропоморфным образом доброго Бога. Для инфантильного существа очень важно верить в доброго Бога, который становится кем-то вроде доброго, но иногда наказывающего отца. Все проблемы высокой мистики – в этом досадном смешении архетипа Бога и образа хорошего или сурового отца. Для зрелого сознания очевидно, что любое представление человека о божестве будет наивным и ограниченным. Однако новый богообраз (сколь бы он тоже не был ограничен, ибо порожден человеком) представляет собой куда более целостную и реальную картину, нежели образ инфантильных религий. Человеку здесь выпадает задача соработника этого всесильного, но отчасти бессознательного Бога, для которого человек становится зеркалом, посредством которого Бог познает самого себя. Таков высший ответ о предназначении человека.

Но как осуществить это? Ответ очевиден уже из названия аркана – посредством магии. Магии как науки и искусства совершать изменения в своей природе посредством метафоры. Первый аркан называется Магом, и здесь мы должны поставить вопрос – что же такое магия и кто есть маг в человеческом мире, маг, становящийся соработником Бога?

Обратимся к самым древним изображениям Мага на самых ранних колодах – Таро Висконти Сфорца и Марсельское Таро. Именно эти колоды, с очень незначительными вариациями, имели хождение в Европе в течение почти четырех веков, пока новые интерпретации Папюса не вдохновили художников и магов на грандиозное переосмысление символики Таро.

Маг изображен перед столиком, на котором лежит небольшой ножик, шарики, стоит несколько стаканов или наперстков. Первая ассоциация, которая приходит в голову при рассмотрении этих изображений, это известная игра в наперстки, заманивая в которую, мошенники раздевали доверчивых простаков до нитки.

Какой разительный контраст между этим «Магом», которого возможно было бы более точно назвать фокусником, и хорошо известным Магом из Таро Райдера Уэйта! Стол чудесным образом преобразован в алтарь, наперстки – в Чашу, шарики – в Пентакль, а ножик «вырос» до благородного Меча. Да и в лице самого Мага что-то неуловимо изменилось, словно перед нами святой, у которого даже появился свой нимб в форме лемнискаты, т. е. перевернутой восьмерки, символизирующей бесконечность.

В некоторых последующих колодах образ еще более изменился, и Маг превратился в Древнего старца, убеленного сединами. Ну ни дать ни взять Гэндальф. Романтично, но несколько пресновато.

Итак, Таро дает нам два заведомо противоположных образа Мага. С одной стороны, это «Маг-фокусник-мошенник», с другой «Маг-мастер-просветленный». Мы уже понимаем архетипические корни этого противоречия. Маг как небесный образ – это первотворец, спаситель и губитель, отец и убийца. Абраксас.

Но попробуем пойти по другому пути и от чистой метафизической реальности обратимся к реальности человеческой. Что мы понимаем под словом «маг»? Кто такие маги? Какова история этого слова?

У древних вавилонян и персов маг – это жрец. Именно маги стоят у истоков первых астрономических и астрологических исследований в Древнем Вавилоне, поэтому даже в массовом сознании образ мага неразрывно связан с образом вавилонского жреца. Мантия, расшитая узорами в стиле звездного неба, и заостренная шляпа – все это первоначально символизировало богоподобие мага, его одеяние – небесный свод, а его заостренный головной убор – ось мира.

Итак, первоначально принципиальной разницы между понятиями жреца и мага не было. Русский синоним слова «маг» – «волшебник», происходит от слова «волхв», т. е. жрец славянских богов, так что имеет ровным счетом ту же природу. Кстати, именно этим аргументом воспользовался один из первых известных в истории магов Аполоний Тианский, когда недоброжелатели вызвали его в суд по обвинению в использовании черной магии.

Однако язык – это не застывший монолит, сродни египетской пирамиде, а подвижная и живая реальность. И, начиная со времен ранней Римской империи, понятие «маг» уже получило свою «независимость». В Таро архетип Жреца, Священника представлен другой картой – это пятый аркан Иерофант (в некоторых колодах – Жрец, Первосвященник или даже «Папа Римский»). В чем принципиальная разница между Магом и Жрецом? И почему в Таро и в жизни архетип Мага, кажется, включает в себя столь разительные противоположности?

Давайте рассмотрим наиболее известные исторические примеры магов, которые стали нарицательными. Для такого беглого обзора я выбрал троих – Симон, Фауст и Мерлин. И начну с первого в истории мага, ставшего антигероем иудеохристианской мифологии.

Краткие упоминания о Симоне содержатся в Новом Завете. Так, согласно «Деяниям», Симон был самаритянским колдуном и чародеем, который, увидев могущество чудес, творимых апостолами, попытался купить у них силу Святого Духа, но был с позором отвергнут. После чего Симон якобы покаялся и вступил в христианскую общину.

Куда более богаты на мифологические подробности апокрифические сказания и писания отцов церкви. Апокрифы излагают мифологическую историю Симона, согласно которой он выдавал себя за Иисуса Христа, говорил, что способен воскреснуть из мертвых и своими чудесами потряс воображение римской знати и самого императора. Симону прислуживали демоны в образе псов, которые помогали ему. Петр вступил в схватку с Симоном, которая закончилась тем, что Симон попытался полететь, но молитвами Петра был сброшен на землю и разбился насмерть. Значительно позже именно симонийский миф стал каркасом другой, фаустовской легенды.

С другой стороны, писания отцов церкви несколько более сдержанны в описании цветистых мифологических эпизодов. Симон оказывается философом, который объявил себя Богом. Взяв из борделя проститутку, он объявил ее эпифанией «падшей Софии», которую держали в плену «дурные управители этого мира». Симон называл себя посланником иного Бога, который пришел спасти всех, кто верит в него. В конечном счете Симон преподносится как «отец всех ересей» и, прежде всего, ереси гностицизма.

История Симона и его роль в формировании «малой традиции» заслуживает отдельного исследования. Если говорить кратко, в начале новой эры произошел раскол на внешнюю экзотерическую и догматическую традиции и традицию тайную, запретную, еретическую. Подробно феномен малой традиции мы рассмотрим в следующей главе, а пока вернемся к мифологическому материалу. Интересно, что в Симоне фактически сочетаются два образа мага. Одна грань мифа рисует его как мошенника, создающего иллюзии, а другая – как вероучителя, чужой, иной (с точки зрения отцов церкви – ложной) религиозной доктрины. Т. е. опять же как жреца.

Нет ли здесь необходимой для нас подсказки? Маг действительно оказывается равен жрецу, но он оказывается жрецом иного или чужого Бога. Бога, о котором нельзя ничего сказать, кроме того, что он – сущий. Абраксас.

Маг находится в очень сложных отношениях с непосредственным окружением. С одной стороны, как жрец чужого Бога, он враг, но как тот, кто имеет знание иного, он – единственный, кто может обеспечить медиацию между этим и тем, связать разделенное. Маг – это тот, кто пребывает на границе, тот, кто добровольно поселяется на «таможне» между мирами. Но именно эта чуждость позволяет ему всегда оставаться выразителем великого неизвестного.

Эта двойственность положения мага приводит к его особым отношениям со своим божеством. В конечном счете, он отчасти отождествляется с ним – становится его сотворцом, эдакой иконой Бога на Земле. Маг как личность представляет своего рода манифестацию того принципа, с которым он оказывается связан.

Первые библейские упоминания магов в осуждающем ключе связаны как раз с этим: маги были жрецами, которые служили иным (не библейский) богам, и все, что связано с их деятельностью, последовательно осуждалось в границах очерченного библейской сакральностью круга. Ужасные демоны, общение с которыми приписывает магам народная молва, на самом деле – лишь иные боги, и это несложно понять, если мы даже на самом беглом уровне проследим этимологию этих демонических имен: Астарта – Астарот, Аполлон – Абадон, Вельзевул – Баал Зебуб.

Примитивное сознание по определению не может воспринять иное как сложносоставное. Иное – это всегда либо нечто безусловно враждебное (отсюда образ мага как мошенника, либо образ черного мага), либо идеализируемое и романтизируемое (отсюда «гендельфизация» мага). Поэтому от прямого познания ускользает сама суть архетипа Мага, ключевое свойство которого в том, что в нем добро и зло, свет и тьма оказываются неразрывно спаяны.

Традиционное средневековое изображение Мага – волшебник, стоящий в круге и призывающий демона. Вторым эталонным образом Мага в нашей культуре является Фауст. Все мы читали вечную трагедию Гёте, однако немногие подозревают что «Фауст» Гёте является куда «более оккультным», чем, скажем, какая-нибудь «Тайная доктрина».

Первоначально народный сюжет о Фаусте был фактически скалькирован с легенд о маге Симоне, которые были любимым сюжетом кукольных балаганных комедий.

И только в бессмертном творении Гёте Фауст обрел всю полноту своего величия. Фауст Гёте с самого начала парадоксален, он переживает разрыв между небом и землей и с помощью призванного магией Мефистофеля пытается преодолеть этот разрыв.

Ита, другой известный маг истории, Фауст, восклицает:

Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, – и жаждут разделенья!
Из них одной мила земля —
И здесь ей любо, в этом мире,
Другой – небесные поля,
Где тени предков там, в эфире.

Классические изображения Фауста

Снова амбивалентность. Кажется, что в Маге, который имеет порядковый номер один, уже произошел раскол: первичное ничто разделилось на проявленное и непроявленное. И его конфликт – это конфликт двух душ. Двух устремлений. Двух начал. Но это разделение, этот конфликт необходим, ибо, пройдя все арканы, Дурак непроявленного вернулся к себе самому, но на новом уровне. Алистер Кроули формулирует один из парадоксальных коанов: «Ноль равен двум!»

В Дураке – единство всех противоположностей. В Маге – единство и борьба противоположностей. Как и Дурак, он по ту сторону добра и зла, произносит «слово благословенное и проклятое».

Классические изображения Мага как будто не улавливают этой двойственности: как будто сознание человека прошлой эры могло видеть Мага либо как великого мошенника (Висконти, Марсель), либо как идеализированного посвященного. Однако Кроули удается передать эту двойственность, введя в карту второй образ, – обезьяну, которая представляет собой тень самого Мага.

Еще один архетипический образ Мага – Мерлин. В нем парадоксальная спаянность света и тьмы манифестируется уже в самом факте его рождения – от Сатаны и невинной, фактически изнасилованной Сатаной монахини. Данная мифологема одновременно зеркально отражает христианский миф о непорочном зачатии (вспомним, что и Симон называл себя Христом) и вносит идею о непримиримой дуальности (Дьявол и святая монахиня), которая в конечном счете становится единством. Мерлин оказывается универсальным агентом, медиатором, посредником, соединяющим верх и низ.

Поэтому его действия в артуровском цикле очень характерны. С одной стороны, он помогает благородному королю Артуру занять трон, помогает ему решать сложные задачи, участвует в создании Круглого стола (метафора мандалы или Зодиака) и всячески противостоит козням его врагов. С другой – когда по звездам Мерлин прочитал, что Артур будет убит тем, кто рожден в этом году, он пошел по библейскому пути: посоветовал Артуру приказать перебить всех новорожденных младенцев. И что интересно, ни Артур, ни Мерлин не стали от этого негативными персонажами.

Исторически имя Мерлин является прямой отсылкой к алхимической ртути – меркулину, или Меркурию. Мы вновь возвращаемся туда, откуда начали – двойственность Гермеса, являющегося одновременно творцом, учителем и мошенником.

На самом деле архетип Мага в современном смысле очень тесно связан с архетипом Меркурия.

Следует перечислить их общие черты. Во-первых, и тот и другой тесно связаны с идеей границы между этим и тем мирами. Меркурий – единственный Бог, спокойно пересекающий границу между царствами небесных богов, людей и богов подземных (иначе – между миром ангелов и демонов). Он – одновременно свой и иной в каждом из этих миров. Как уже было сказано, Меркурий сочетает в себе высший и низший аспекты и связан с идеей божественной игры. В системе магических соответствий планетарная сила, соответствующая первому аркану, – опять же Меркурий.

Архетип Меркурия исследует Карл Юнг в своей работе «Дух Меркурия». Не вдаваясь в сложные символические сплетения и цитаты, мы приводим резюме, которое Юнг дает исследуемому им архетипу:

а. Он состоит из всех мыслимых противоположностей. Таким образом, он есть ярко выраженная двойственность – но постоянно именуется единством. b. Он и материален, и духовен. c. Он – процесс превращения низшего, материального в высшее, духовное, и наоборот. d. Он – черт, спаситель и психопомп, неуловимый «трикстер», наконец – отражение Бога в матери-природе. e. Он также – зеркальное отражение мистического переживания алхимика, которое совпадает с opus alchymicum.

Символ Меркурия, которому соответствует первый аркан, – кадуцей. Две змеи, обвившиеся вокруг Жезла. Этот символ можно интерпретировать метафизически – как соединение добра и зла в едином источнике Меркурия, точно также можно рассмотреть его с позиции тонкой физиологии: ведь сама схема кадуцея на удивление напоминает йогические схемы основных каналов нашего тела. Однако мне кажется, что по сравнению с символом такого масштаба какая-либо интерпретация мало применима. Ведь интерпретация появилась во времени как слово мага, а символ, архетип пребывает изначально.

Всего одна забавная история. Китайский шаман, когда идет за своими целебными травами, превращает себя в подобие кадуцея. Он ловит двух змей – красную и зеленую, и, держа их головы пальцами, идет туда, куда ведет его этот поток. Из этого примера мы видим, что архетипические образы являются чем-то гораздо большим, нежели рациональное построение. Некоторые эзотерические традиции, увлекаясь интерпретацией, утверждают, что символы были даны нам некими высшими существами, которые зашифровали так свои доктрины. Эта соблазнительная идея опровергается тем, что символ превыше любой интерпретации и концепции. Вначале переживается символ, и только потом появляется теологический или эзотерический трактат для его осмысления.

Маг дает нам возможность работать с символами без интерпретаций. Оказавшись на пути Бет, мы уподобляемся «самому динамическому импульсу творения» (Кроули), который идет от источника в первичную материю и извлекает оттуда нужные ему идеи. Суть Мага – в балансе. На большинстве изображений аркана Маг держит свои руки так, что одна показывает на небо, а другая на землю. Он как бы говорит нам, что только ему, как Гермесу, доступны все три мира, и только он может скользить между ними.

Разница между Магом и Иерофантом, между жрецом здешних богов (архетипов) и жрецом иных богов прекрасно уловлена Кастанедой. С одной стороны, учитель-тональ Дон Хуан воплощает архетип Иерофанта. Нельзя сказать, что он обучает тому, что Карлос уже знает. Нет. Но он обучает тому, что он хотя бы отчасти может услышать. Тому, что можно описать словами или хотя бы тому, к чему можно направить словами. С другой стороны, маг-нагуаль Хенардо. Тот, кто не учит почти ничему, но вызывает животный ужас одним своим присутствием. Не потому, что он специально пугает героя. И не потому, что он как-то враждебен. Потому что для героя он – выразитель нагуаля – тотально иного.

Кроули, пожалуй, один из последних, кто смог в полной мере воплотить архетип Мага, испив эту чашу до дна. Тот, кто был «скрыт под маской скорби» (Книга закона) и окружен ореолом черного мага, «приносившего в жертву младенцев», и «провокатора, нарушившего все нормы», на самом деле, как и Симон, был, прежде всего, жрецом иных богов. В своем жречестве Кроули создал уникальную теологическую и символическую систему, которая стала точкой отсчета для целого направления в культуре. Кроули было суждено стать сокрытым идеологом новой сакральности, сакральности плоти.

Именно Кроули удалось создать свою неповторимую символьную систему Таро, в которой ему удалось передать сразу оба аспекта. Маг-слово. И Маг-иллюзия. Маг-мошенник. И Маг-Бог.

Кроули, точнее леди Фрида Харрис под его мудрым руководством, изобразила Меркурия, рассекающего на серебряных крыльях многомерное пространство. В Таро Тота Маг – это не просветленный Гендальф и не базарный мошенник. Он и то и другое. Его артефакты больше не лежат на столике перед ним словно во сне, они танцуют свой танец силою его освобожденной мысли, творя окружающую реальность. «Жезлом создает, чашей сохраняет, кинжалом убивает, диском воскрешает». Но все это – лишь его игра.

Игра – важнейшая идея, связанная с архетипом первого аркана. Что было вначале – игра. Что есть Бог? «Играющее дитя!» – восклицает один из первых философов истории человечества Гераклит. А что наша жизнь? «Игра», – вторит ему Шекспир. Игра, «единственное слово, лишенное равной ему оппозиции», является началом всякого бытия, потому и Бог есть, прежде всего, великий игрок, крутящий небесную рулетку и иногда заставляющий себя забыть, что ему известны все комбинации, потому что иначе игра лишена своего смысла.

Во что играет Маг? Его игрушки – Жезл, Чаша, Меч (иногда Кинжал) и Диск. Или, если угодно, – Огонь, Вода, Воздух, Земля. Согласно легендам, Маг может ходить по воде и плавать в земле. Или более точно, как написано в инициатическом романе Густава Майринка: «думать сердцем и чувствовать мозгом». Потому что стихии Мага – это не просто земные стихии, которые мы каждый день видим перед собой. Это модусы сознания, режимы бытия.

В вводной лекции мы говорили о связи Малого аркана со стихиями. Жезлы-крести-Огонь, Чаши-черви-Вода, Мечи-пики-Воздух, Диски-бубны-Земля. Но мало кто делает правильный вывод из этого очевидного факта. Потому что четыре оружия мага – это вся колода Малого аркана. Его орудия, его продолжение. Как продолжение руки. Он – повелитель всех игр, которые может вести судьба.

Красивое подтверждение тому – прорвавшийся в XIX веке в игральную колоду джокер, который есть не кто иной, как Дурак и Маг в одном лице. Кстати, в некоторых игральных колодах есть две карты джокера, которые отличаются по цвету – красный джокер, черный джокер. Маг и Дурак. Ноль и единица.

Игральная колода есть горизонтальное бытие. Игра. Лила. Майя. Вот почему хорошая цыганка сможет погадать на обычной игральной колоде на любой житейский вопрос, вот только духовная реальность останется для нее закрытой. Потому что духовная реальность, мир архетипов – это Большой аркан. И не случайно явная нецелостность игральной колоды (горизонтального измерения), выраженная троичной структурой карт-картинок (король—дама—валет), естественным образом превращается в четверичность в колоде Таро, когда добавляется Принцесса. Три – число религии этой стороны. Четыре, точнее три плюс один – иное.

С арбалетом в метро,
С самурайским мечом меж зубами,
В виртуальной броне, а чаще, как правило, без,
Неизвестный для вас,
Я тихонько парю между вами
Светлой татью в ночи,
Среди черных и белых небес.
На картинах святых
Я незримый намек на движенье,
В новостях CNN я черта, за которой провал,
Но для тех, кто в ночи,
Я звезды непонятной круженье
И последний маяк
Тем, кто знал, что навеки пропал.

Все верно. БГ как подлинный художник прекрасно чувствует теургию Мага. «Среди черных и белых небес» – почти перифраз из недавно переведенного на русский язык ритуала Исрафель «О ты, звезда Востока, которой были ведомы маги. Ты, что всегда была в аду и в небесах. Ты, что между светом и тьмой трепетала. Отец твой – солнце, мать твоя – луна». Это скольжение, скольжение ночной звезды, последний маяк, о котором одновременно возвещают Кроули (эссе «Звезда видна») и Юнг (финал «Семи наставлений мертвым»). Звезда ведет Магов к колыбели играющего Бога – древний сюжет Древнего мифа, который обречен оставаться непонятым. Потому что, чтобы увидеть Звезду нужно уже стать Магом. Нужно уметь поставить себя на его место.

Одна из современных масок Мага – сверхчеловек. Есть восхитительная улыбка Бога, это то, что Ницше подсознательно выбрал для своего сверхчеловека по имени Заратустра, имя первого, в этимологическом смысле, мага. Само имя говорит нам о магии.

В идее сверхчеловека – великая красота и великая ловушка. Поместив себя на место Мага, мы обречены оказаться в состоянии обесценивания. Нужно иметь силу встретиться с Магом. И выдержать его взгляд с той стороны зеркального стекла. Тогда ты тоже станешь Магом. Малым Магом, посвященным, избранным. Но это невозможно сделать по своему желанию, волевым усилием. Этого можно достичь, только осознав, что колесница, которой ты управляешь, управляема иным.

Свою встречу, свой дар магии, прекрасно описал Юнг в последних главах «Красной книги». Там есть потрясающе точный диалог между Юнгом (получившим в дар от своей души Жезл Гермеса) и его душой.

Д.: Магия не легка, и она требует жертвы.
Я: Она требует жертвы любви? Или человечности? Если требует, забери Жезл обратно.
Д.: Не спеши. Магия не требует таких жертв. Она требует другой жертвы.
Я: Что это за жертва?
Д.: Жертва, которую требует магия, – это утешение.
Я: Утешение? Я правильно понял? Понимать тебя невыразимо трудно. Скажи мне, что это значит?
Д.: Утешение следует принести в жертву.
Я: Что ты имеешь в виду? Следует принести в жертву утешение, что я даю или утешение, которое я получаю?
Д.: И то, и другое.
Я: Я запутался. Это слишком неясно.
Д.: Ты должен принести в жертву утешение ради черного Жезла, утешение, которое ты даешь и которое получаешь.
Я: Ты говоришь, что мне непозволительно получать утешение от тех, кого я люблю? И нельзя давать утешение тем, кого люблю? Это значит утрату части человечности, и ее место занимает то, что называют жестокостью к себе и другим.
Д.: Так оно и есть.
К. Г. Юнг «Дар магии»

Очевидная параллель, которая сразу приходит в голову, – Книга закона. «Ненавижу утешаемых и утешителей». Но все параллели – игра ума. Попробуйте почувствовать, что для вас значат эти слова.

Подлинный магический ритуал – всегда трансгрессия. Выход за грань. Нарушение, жертва и отречение в одном лице. Такой ритуал делается два раза в жизни. Первый и десятитысячный раз. Первый раз, когда мы таки делаем над собой усилие. И совершаем ритуал. Делаем МРП (кстати, в одной из посттелемитских колод Маг изображен делающим МРП), принимаем причастие гностической мессы или просто садимся в асану. Делая ритуал в первый раз, мы переходим границу между человеческим и иным. Мы заявляем о своей готовности перейти границу. В десяти-пятнадцати-двадцатитысячный раз мы обретаем мастерство. И понимаем, что мы сделали тогда, в первый раз, на самом деле.

Жаль, что сейчас так мало тех, кто способны действительно совершить трансгрессию. Потому книги Мага всегда останутся «для всех и ни для кого»…

Олег Телемский, создатель и руководитель клуба «Касталия», выпускник программы обучения Московской ассоциации аналитической психологии, посвященный О.Т.О. пятой степени и рукоположенный жрец гностической церкви.www.castalia.ru+7(905)504-363-7

Семира
Сказочное Таро

Как система, помогающая человеку сориентироваться в мире, Таро ныне спустилось из области эзотерики в область психологии. Символы Таро гораздо чаще трактуются психоаналитически, чем космогонически. И создаются новые варианты как трактовок карт, так и самих рисунков (впрочем, редко отходящие от модели Уэйта). При этом психология все более смыкается с мифологией, что позволяет разукрасить Таро не только бытовыми, но и сказочными образами. Например, в западной литературе существует вариант такого «сказочного» Таро,[9] где карты содержат западные сказочные сюжеты, отчасти знакомые и русскому читателю.

Такая трактовка включает Таро в область сказкотерапии и избавляет интересующихся символическими системами от излишней туманной мистики – показывая, что любой психический и духовный процесс, сколь бы сложен для понимания он ни был, всегда имеет дело с реальностью нашей обыденной жизни, предельно простой в своих истоках. Если западные карты Таро нуждаются в трактовке, то суть знакомой сказки само собой понятна, и любой сам может приложить ее к своей жизненной ситуации – согласно известной пословице «Сказка – ложь, да в ней намек». Кроме того, сказочная колода может удовлетворить психологические запросы младшего поколения, поскольку его представителей часто заинтересовывают и символы, и карты, такие как Таро. Детское восприятие сказок хорошо тем, что еще не утратило целостности и потому воспринимает образы такими живыми и глубокими, какими они были столетия назад. Для детей они изначально наполнены тем эмоциональным, архетипически цельным содержанием, которого взрослые часто уже не замечают. И метафизические поиски юности находят в детском непосредственно-образном восприятии хорошую базу.

Сегодня развивается творческий подход к изображениям карт, видоизменяющий традицию, и его главным недостатком часто служит лишь недостаточно обоснованное соответствие традиционного содержания карты и современного рисунка. Это обычно происходит в том случае, когда вариант художественной трактовки подбирается лишь по внешнему и поверхностному сходству с каким-то символом традиционной колоды, не затрагивающему архетипической глубины данного символа в общей системе карт Таро. Или если карты рисуются просто произвольно, вне какой-либо модели, есть опасность, что они отразят лишь субъективный психологический процесс, но не объективно-духовный.

За любой сказкой стоит миф, и ее символика всегда архетипична. Поэтому, хотя сказки и являются профанацией мифов с точки зрения Древнейшей общечеловеческой мифологии, эмоционально приближены к нам, и на основе образного восприятия в них можно распознать не только ситуативно-психологический (чем пользуются психологи), но и более глубокий духовный смысл символизма.

Древнейшее мышление опирается на аналогии. Таро, как и астрология, – это, прежде всего, работа с аналогиями, позволяющая выйти к более глубоким пластам сознания. Поэтому важно находить верные аналогии, на которые откликается душа, которые прояснили бы смысл аркана, углубили бы его содержание и выявили современное философское значение. Эти аналогии, чтобы служить подсказкой и помощью душе, должны быть просты и красивы. Опираясь на глубинный смысл мифологических архетипов и астрологическое значение символов Таро, постараемся дать сказочную интерпретацию карт Таро, используя сценарии русских и хорошо известных зарубежных сказок. Задача была подобрать как можно более простые и понятные сюжеты, чтобы смысл карты не поменялся, но раскрылся, стал более ясным. Приблизить мистику к жизни и нашему менталитету, но сохранить при этом духовную вертикаль.

Старшие арканы

Нулевой аркан. Бродяга (Иван-дурак)

Русский образ Шута колоды Таро – это, конечно же, Иванушка-дурачок, совершающий непредсказуемые поступки, которые ставят его на грань гибели, но и приводят к неожиданной удаче.

Сюжетную динамику аркана лучше всего раскрывает сценарий сказок, где главный герой отправляется, а чаще посылается на поиски неведомого: «Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». Такая цель пути символизирует непредсказуемость и свободу поиска, на которой делает акцент традиционная карта Таро. Сказочная карта может изображать, например, необитаемый дикий остров, куда попадает стрелец Федот (которого царь услал на скитание, с рациональной точки зрения, не имеющее видимого конца, чтобы тем временем соблазнить его жену), и яства на скатерти-самобранке, которые подает скитальцу невидимый гостеприимный хозяин (астрологически – Уран), исполняя все его мысленные пожелания. Скатерть-самобранка или чудесная торба, где прячутся сказочные помощники – самые частые находки скитальца, хотя могут быть и другие (в китайской сказке герой находит веник, ударом которого можно омолодить человека, – традиционная для Китая алхимия бессмертия, тема сянь-даосизма). Суть в том, что хотя герой обретает и вправду непонятно что – чудо, это освобождает его от тягот жизни, как Федота – от гнета царя.

Архетипически образ Царя воплощает социум и его мировоззрение. И такой сказочный сюжет показывает, что уже первая карта Таро ставит задачу освобождения героя (сознания «Я») от традиционных установок, что в конце пути может привести и к смене Царя (общественного разума). Недаром Уран заведует революциями, особенно в России!

Интересна русская трактовка этого сюжета, когда герой располагает к себе невидимого хозяина острова дружеским альтруизмом, приглашая разделить трапезу. Это удивляет того, кто, подобно Господу Богу, привык лишь исполнять желания других и сам ни в чем не нуждается (!), потому этот непонятно кто и решает составить герою компанию, отправившись вместе с ним в обратный путь. Такие нетривиальные повороты мысли отличают планету Уран, символизирующую все неожиданное и необъяснимое, с чем мы явным образом сталкиваемся в жизни и что дарует нам свободу от прежних стандартов поведения и общественных предписаний.

Надо добавить, что возможность помощи человека Богу в их совместном творчестве – идея Каббалы, перешедшая в Таро и характерная для христианской эзотерики. А также и русской православной философии богочеловечества (В. С. Соловьева и Н. А. Бердяева). Творение нового предполагает изначальную непредопределимость бытия и веру в чудо.

И это более свойственно анархично-свободной душе России, чем регламентированной жизни Запада. Поскольку уранический архетип отражает характер нашей страны, то здесь нам и карты в руки: сюжет обретения непонятно чего – очень русская тема, как и образ Ивана-дурака – главного героя большинства русских сказок. Хотя образ простака есть и в западных сказках, он не несет в себе столь положительного акцента, и там царем чаще становится принц, как это и предписано, чем дурачок, а вот у нас, скорее, наоборот. Эта карта и характер России говорят о том, что выбор будет сделан в пользу того, чего не ждут.

I аркан. Мастер – «Приключения Буратино»

Ключик Буратино, открывающий двери в волшебный театр, – аналог волшебной палочки и Жезла Мага на традиционной карте Таро. И в сюжете сказки, подобно Магу, манипулирующему предметами на традиционной карте Таро, Карло своим мастерством превращает неотесанный чурбан в куклу – существо, подобное человеку. Созданное умом и руками человека, оно оживает и помогает достичь заветной цели – с помощью Буратино Карло обретает новый кукольный театр. Трудясь над поленом, мастер вроде бы не ставит себе задачи создания целого театра, но и в первом творческом акте подспудно содержится конечная цель творчества. Мы можем не осознавать ее и даже забыть о ней, а потом, когда жизнь помогает довершить то, к чему мы сделали первый шаг, это кажется магией.

Жизнь учит контролировать весь процесс творчества, сознательно управлять им – в этом смысл образа Мага.

Это карта обучения и развития интеллекта-Меркурия – главного инструмента в достижении целей. Архетипически неслучайно в образе то, что Карло посылает Буратино учиться в школу. Но, как и наш интеллект, Буратино совершает множество ошибок, вместо учебы в школе жизни предпочитая театральную игру. Его водят за нос обманщики лиса и кот – это можно сопоставить с тем, что и в мифологии началом интеллекта выступает природная хитрость, и в сказках для самых маленьких ум обычно проявляет обманщица-лиса. Также герой попадается на удочку легкого приобретения денег (предприимчивости ума). Но в конце концов Буратино перестает покупаться на внешние обстоятельства и, справляясь с ними, находит то, что искал – ключик к стране своей мечты, которую вложил в него его создатель. Герой сдергивает покров иллюзий – очаг, нарисованный на холсте, – и находит настоящую дверцу к тому миру, где выдумка становится реальностью.

Черты I аркана также имеет сказка «Алиса в Зазеркалье», где ярко описано оперирование с иной (как сегодня говорят, виртуальной) реальностью нашего интеллекта.

Чтобы чувствовать себя непринужденно в мире Зазеркалья, Алиса должна понять свою «отделенность» от него – независимость своей воли от ограничений, традиций, накладываемых на сознание. Ей надо найти себя вопреки абсурду ума. Тогда, подобно Магу Таро, она оказывается способна оперировать виртуальной реальностью сознания: уменьшать и увеличивать ее размеры, находить искомое, входить в нее и покидать ее по своему желанию. Эта сравнительно новая сказка приобрела сегодня популярность, поскольку управление умом – требование нашего времени. (Астрологически аспект соединений Нептуна и Плутона, происходящий раз в 400 лет и отвечающий за потенциал эмоционально-духовного восприятия и преобразования реальности, имел место в начале XX века под знаком Близнецов. Поэтому, как говорится в сказках, акцент на виртуальной реальности ума как неизбежном фоне всякой душевной деятельности будет актуален еще триста лет и три года.)

II аркан. Волшебница – «Царевна-лягушка» (аналогичная западная сказка – «Принцесса-мышка»)

Иван-царевич получает в жены лягушку, вроде бы уступающую во всем человеческим супругам своих братьев. Но причастностью к магическому миру природы, куда люди потеряли доступ, Царевна-лягушка превосходит их и возвышает Ивана-царевича перед людьми. Подобно Жрице из традиционной колоды, Волшебница выступает в сказках проводницей воли естества, которая поначалу выглядит как требование природы (Иван-царевич должен жениться). Но потом герой понимает, что за ней стоит нечто большее: природа жизни таит в себе все мыслимые и немыслимые человеческие чудеса.

По психоаналитической трактовке невеста в сказках – аналог души (эмоционально-психической сферы Луны), которая постепенно раскрывает свои внутренние качества.

Как душа не сразу обнаруживает свое совершенство, лягушка, поймавшая на болоте стрелу Ивана, не сразу предстает царевной. Сначала она печет пирог, ткет ковер и демонстрирует свои способности мастерицы, исподволь готовя ситуацию для своего окончательного преображения (которое более важно, чем ее профессионализм, еще не делающий ее человеком). Душа невидимо готовится к внешнему самораскрытию, как гусеница заворачивается в кокон, прежде чем стать бабочкой. Форсирование событий (Иваном-царевичем, сжигающим лягушачью кожу прежде срока) нарушает ее планы, отправляя ее в тридевятое царство подсознательных сфер (Кощея Бессмертного). Но такой сюжет подключает к естественному преобразовательному процессу волю и разум человека, и для сознания этот процесс предстает как борьба с Кощеем (сатурнианским архетипом консерватизма прошлого, не дающего хода свободному потоку жизни Луны).

Поток жизни изменяет мир естественно и плавно, так же плавно изменяется душа человека. Разум же опережает возможности природы и потому борется с ней. Отвоеванное разумом закрепляется в природе – лягушка остается царевной. Естественный ход вещей, основополагающий для всякого процесса, – в этом суть II аркана.

III аркан. Царица

Мы находим этот образ, например, в «Сказке о царе Салтане», где девица, обещая родить богатыря, становится царицей, будущее, к которому она готова, стучится в ее дверь в образе царя (можно вспомнить, что значение буквы этого аркана «далет» – «дверь»). Этот образ ассоциируется с тем, что и на традиционной карте царица любви готовится родить. И во многом эта сказка о перипетиях рождения будущего, лучшего мира – цветущего нового града с чудесами его культуры, который и стоило бы изобразить на этой карте.

Возникшим из небытия городом правит царица и ее сын, в то время как прежний мир остается старому царю – до тех пор, пока он не рискнет познакомиться с новым.

Но для этого он должен поверить своему чувству, а не только разноречивой информации (купцов и родственников), что ставит акцент на архетипе Венеры, повелительницы чувств.

Образ повелительницы сотворения воплощает и Царевна-лебедь, исполняющая все прихоти своего спасителя и тем самым делающая вновь устроенное царство все более прекрасным и привлекательным для обитателей старого мира. Так чувство, привнося в жизнь шедевры культурного созидания, постепенно изменяет мир.

IV аркан. Царь (Иван-царевич) – «Иван-царевич и серый волк»

«Иван-царевич и Змей Горыныч» и т. п. Карте Императора наиболее соответствует сказочный образ молодого героя – самого сильного и достойного среди претендентов на корону. Чтобы по праву стать царем, герой (Иван-царевич) должен победить враждебные силы, найти или вернуть украденную ими невесту. Этот героический сюжет – один из самых частых сказочных сюжетов многих народов – символизирует развитие силы человека и его воли к победе.

На языке психоанализа Юнга, Иван-царевич ищет свою аниму, и речь идет о том, чтобы понять себя и проявить истинную волю своего «Я».

Мы далеко не всегда знаем, что на самом деле движет нашими поступками, и даже если узнаем истину, она будет относительной – как бы глубоко мы не поняли ситуацию, всегда можно понять ее еще глубже. Силу на действие человеку дают его идеалы, нередко бессознательные. Понимание высшей грани наших стремлений дает возможность подключиться к внутреннему источнику сил, занять активную позицию в жизни и в борьбе преодолеть преграды, которые мешают самореализации.

Астрологически это задача знака Овна. В мифо-религиозном смысле это борьба добра и зла. Она несомненно кончится победой… нет, не добра, это было бы упрощением, ведь понятие добра меняется с течением времени. Эта борьба кончится победой правды, раскрывающей истину ситуации. И даже если в данный момент нет возможности воплотить в жизнь свою правду, борьба за идеал никогда не напрасна, поскольку человек обретает истину, которая делает его более стойким и сильным в духовном отношении. Ведь истинная сила – это сила духа, и труднейшая победа – над собой.

V аркан. Мудрец (Былинный богатырь)

Карта Иерофанта (священника) традиционной колоды в сказках проецируется на образ мудреца. В западных сказках мудрый старец часто помогает юноше-искателю советом или дает выпить жидкости, дарующей силу. К. Г. Юнг выделяет этот образ в отдельный архетип, приводя ряд сказок подобного типа (например, сказку о том, как мальчик-сирота потерял корову и в такой беде встретил мудрого старика, который и помог ему найти свою дорогу в жизни).[10] Мудрец-советчик, подобный чародею Мерлину из эпоса о короле Артуре, нередко появляется в компьютерных играх, построенных на основе сюжетов кельтских сказаний. Такой же образ имеет волшебник Финн из сказки Пушкина «Руслан и Людмила». Он знает будущее и ожидает героя, чтобы ободрить его и направить на Путь, дать ему надежную опору, которую символизирует соответствующий этой карте знак Тельца.

Но в русских детских сказках мудрый старец, обладающий тайным знанием и играющий для героя роль священника, встречается редко.

Он обычно принимает ненавязчивый облик типа старичка-лесовичка, но это «слишком природный» персонаж для такой карты (V аркан рисует образ проводника высшей воли, но, в отличие от II аркана, не в природном, а в человеческом аспекте). А сказки о священниках в стародавние времена были непопулярны (видно, из-за пиетета перед самой профессией).

А потому наиболее красочно единение духовной и материальной сторон жизни, которое символизирует эта карта, можно обозначить через сказочный образ русского былинного персонажа Ильи Муромца, богатырская сила которого, полученная, несомненно, духовным путем от старцев-калик перехожих, намекает на мощь Тельца и его самоотдачу. Илья Муромец стал сильнейшим из богатырей ради благой миссии единения Руси и ради освобождения страны от захватчиков. Как и другие былинные богатыри (Добрыня Никитич, Микула Селянинович), он не просто тешится геройством, а претворяет в жизнь высшую волю, воплощая то, что должно свершиться. Богатырь ничем не заслужил свой дар, он просто получил его и так же просто отдает его людям, как это делают и сказочные мудрецы.

VI аркан. Братья – «Семь Симеонов»

Это типичный сюжет сказки, где несколько братьев (или друзей) на одно лицо, обладающих разными способностями, объединяют свои усилия в одно целое, что соотносит их с соответствующим этой карте мифологическим образом Близнецов. Совместно они совершают невыполнимое порознь предприятие (в русской сказке на корабле из-за моря добывают Елену Прекрасную; а в аналогичной китайской сказке пять братьев Лю, похожих друг на друга как пять пальцев руки, одолевают козни коварного мандарина).

Такой образ в психологическом смысле символизирует слияние воедино душ разных людей – до развития способности взаимозамещения. Это практический союз и контакт в более широком смысле, чем в символике любви двух возлюбленных (Адама и Евы) на популярной карте Таро (хотя и там может быть отмечен момент взаимообмена качествами, как в колоде А. Кроули). Вспомним, что более старые картинки подчеркивают разные варианты взаимодействия не двоих, а троих людей, и речь идет не столько о самой любви, сколько о динамике этого взаимодействия. По логике системы этот аркан связывает Бину-Сатурн и Тиферет-Солнце, что астрологически символизирует достижения или строительство индивидуальности.

VII аркан. Солдат (Распутье) – «Заколдованное царство»

Бравый солдат стоит в карауле три ночи, стойко выдерживая атаки нечистой силы, и его храбрость побеждает ее, оживляя заколдованное ими царство. Солдат в сказках – символ бесстрашия и независимости – напоминает Колесничего традиционной карты, бесстрашно едущего по полю боя, без поводьев: он управляет чисто изнутри, правя колесницей судьбы. (Аналогичен сюжет сказки «Огниво» Андерсена, где солдат побеждает ведьму и подчиняет себе огромных собак.)

Одушевить мир вокруг, в мертвом и нечистом разглядеть чистое и живое – задача знака Рака, которому сопоставляется эта карта. Солдат символизирует внутренние фильтры души, сдерживающие то, что не должно существовать, чтобы дать ход тому, что должно жить. Мир предстает тем более прекрасным, чем более душа способна воспринять его гармонию – расшифровать, расколдовать ее. Но для этого она должна без страха открыться его проявлениям, не убегать от них, что и составляет проблематику знака Рака и этой карты.

VIII аркан. Заслуги (Правда-истина)

Это сказки о поиске истины, правды, добра и справедливости, и о победе, залогом которой служит личное совершенствование героя, что соответствует образу карты Правосудия, соотносимой по системе последовательности знаков Зодиака со знаком Льва, – центральному аркану человеческого совершенства. В отличие от сказок о борьбе Ивана со Змеем/Кощеем (IV аркан), где герой заранее обладает всеми необходимыми положительными качествами для своего подвига, этой карте будет соответствовать сюжет, в котором персонаж сам приобретает необходимые навыки и вознаграждается согласно этому.

Правда, может показаться, что сказания такого типа, носящие моральный оттенок (характерный для православных былин), в современном обществе не очень популярны. Поэтому сошлемся на всем известную сказку, описывающую сценарий личных заслуг, открывающих новое видение мира и его возможностей. Это «Волшебник изумрудного города». Разум, который ищет Страшила, любовь сердца, которого добивается железный Дровосек, и храбрость, которую обретает трусливый Лев, – все это добродетели огненной стихии, которые символизирует знак Льва.

Характерно, что когда герои преодолевают препятствия на пути и приходят к цели, то есть к волшебнику Гудвину, чтобы тот дал им искомые качества, маг говорит, что они уже обладают ими – они выработали их по дороге. И даже девочка Элли, которая искала Гудвина, чтобы попасть домой, оказывается, с самого начала могла сделать это сама – с помощью своих волшебных туфелек. Великий маг признается, что все его волшебство – в том, чтобы раздать зеленые очки обитателям города, чтобы жизнь стала красивее. А в остальном каждый получает от жизни то, что он заслужил.

IX аркан. Затворница – «Золушка»

Архетипически здесь правильно поменять образ с мужского (Отшельник традиционной колоды) на женский, отражающий соответствующий этот карте зодиакальный знак Девы и мифологию хозяйственных богинь урожая (Деметры и Персефоны, чей эпитет Кора означает Дева). Она соответствует букве йод, символизирующей входящий в человека божественный Дух – вот откуда образ Отшельника традиционной карты. Но Дух, согласно изначальной традиции, – женского рода, и он затрагивает и преобразует материальную, телесную, женскую природу, и познание, на которое намекает фонарик в руке Отшельника, здесь носит практический характер.

В сказке трудолюбие и скромность, самоотверженность до конца, присущие знаку Девы, венчает свет любви. Так внутреннее совершенство, рождающееся вдалеке от людских глаз и порой не знающее о себе самом, встречает неожиданное признание людей. И внутренняя состоятельность человека в обществе порой тем больше, чем дольше он был независим от него и сосредоточен на своей работе, чем более он, в своем затворничестве, успел выработать в себе то, чего у других нет. В Древе Каббалы эта карта соединяет Тиферет-Солнце и Хесед-Юпитер, ставя индивидуальные способности во всем их солнечном блеске на службу социальному плану Юпитера.

В сюжете этой сказки важным оказывается также контроль за временем, присущий богиням архетипа Девы, как соблюдение естественного порядка, без которого невозможно волшебство жизни (преображение Золушки в прекрасную принцессу). Аналогичный сюжет трудолюбивой падчерицы, вознаграждаемой по заслугам, встречается в сказке «Двенадцать месяцев», главный эпизод которой – нарушение природного порядка (времен года) и восстановление его – обращает нас к центральным мифологическим сюжетам данного архетипа (похищение Персефоны Аидом и ее возврат ради цветения жизни).

X аркан. Веретено – «Пряхи у проруби»

Веретено ассоциируется с образом прядения нити судьбы, как и с вращением Колеса Фортуны традиционной карты Таро. Изначально – Колеса времен, ведь Фортуна – исконно богиня урожая, приносящая плоды в свой срок, и лишь потом – удачи. Спустившись в прорубь за потерянным веретеном, добрая девушка получает ларец с огромным богатством за свои небольшие услуги, которые она оказывает с охотой; злая и нетерпеливая – сундук с углем, дегтем и т. д.

Так действует общественная планета Юпитер, соответствующая этой карте, неожиданно щедро вознаграждая за работу и столь же сильно карая за упущения. Создавая резонанс деятельности личности, общество многократно приумножает и ее достижения, и ее просчеты. Эта карта демонстрирует связь закономерности и случая. Для удачи нужно и то, и другое. Возможности, предоставленные героиням, одинаковы, с точки зрения божественной справедливости мир устроен так, что каждый имеет возможности заслужить то счастье, какое ему нужно, но прилагаем ли мы постоянные усилия к тому, чтобы рано или поздно случай вознес нас до небес?

Существует много вариаций этого сюжета – например, наша известная сказка «Морозко». Образ социального успеха, который выражает карта Колесо Фортуны, хорошо проявлен также в западных сказках, где приобретенные способности или богатство, вознося человека, служат не добру (например, «Крошка Цахес» Гофмана), и потому Фортуна сбрасывает героя с пьедестала. У нас же нет акцента на движении колеса Фортуны не только вверх, но и вниз, наверное, потому, что верх «по-водолейски» видится в заоблачных высях и всегда кажется недостижимой целью. А все достигнутое столь легко обращается в прах в жизненных переменах колеса времен, что все время приходится начинать движение с самого начала, т. е. все время двигаться вверх. Поэтому культура движения вниз у нас не выработана, и сказки ее не отражают.

XI аркан. Укротитель – «Кот в сапогах»

Рядом с ним представляется ужасный лев-людоед, в лапе – маленькая мышка. Как укротительница, лаской обуздывающая льва на традиционной карте Таро, образ Кота в сапогах в совершенстве воплощает навыки культурного взаимодействия Весов. Зная, как лучше всего их применить для достижения успеха, он, подобно животным-помощникам из Древних мифов, помогает человеку-хозяину преодолеть все преграды, поднявшись до вершин общественного положения. Он завязывает дружеские отношения с королем, вовремя оказывая ему полезные услуги, и не нападает на людоеда, когда тот становится львом, а просит его превратиться в мышку. Овладеть такой дипломатией – непростая задача. Но именно культурные методы деятельности дают наивысший результат.

Знак Весов – мужской знак, и если хозяйственная деятельность Девы архетипически женская, то культурная дипломатия – скорее мужское дело, поэтому опять же логично поменять пол главного героя карточного сюжета. Хотя можно найти сказки и с аналогичным женским образом, например, Маша из сказки «Маша и медведь», которая придумывает, как сделать, чтобы медведь сам донес ее до бабушки и дедушки.

Овладение природой в мифах отражают сказки о прирученных животных, помогающих человеку. Сказок, где животные становятся помощниками человека, часто эпизодически, довольно много. И характерно, что в этих сказках животные помогают герою из своих собственных побуждений, но обычно потому, что он располагает их к себе по-человечески гуманным культурным поведением – прежде всего, не идет наперекор их первой просьбе (не убивает их или спасает их детенышей). В сказке «Кот в сапогах» герой шьет коту сапоги на последние деньги, и даже Маше медведь согласился помочь отнести пирожки ее родным за заботу о нем. Забота о младших и низших по положению возвышает человека, поднимает его собственный статус и представление о себе.

Смысл архетипической идеи XI аркана и культурного знака Весов в том, что чем более люди будут заботиться об окружающей экологии природы и человеческих отношений, тем более они будут людьми в истинном смысле этого слова. Когда же они не прислушиваются к ее тихим ненавязчивым советам и злоупотребляют ее расположением, хотя бы немного (например, Иван-царевич, не слушая своего помощника волка, похищает жар-птицу вместе с клеткой, а коня – вместе с уздечкой и т. п.), это ведет к неожиданно тяжелым последствиям. Исправить их герою удается только ценой новых подвигов, учась доверять советам своего младшего помощника.

XII аркан. Водяной (Утопленник) – «Садко»

Игра Садко на гуслях так нравится морскому царю – русскому аналогу Нептуна, что тот волной смывает купца с корабля и забирает в подводное царство. Там он просит гусляра поиграть еще, и чем больше Садко играет, тем больше разыгрываются волны. Морское царство пускается в пляс, а в море тонут корабли, и тогда певец, чтобы прекратить братоубийство, обрывает струны.

Садко оказывается жертвой ситуации, временно выпадая за грань нормальной жизни. Но, согласно мягкому влиянию планеты Нептун, нельзя сказать, чтобы это было неприятно, ведь его гостеприимно принимает подводное царство – психологический аналог бессознательных сфер. (Можно вспомнить, что и на традиционной карте Жертва человек подвешен в свободной позе на цветущей изгороди.) Садко неслучайно попадает в морской дворец, где бывал мало кто из людей, – его мастерство и раньше нравилось водяному, который и помог бедному гусляру стать купцом, подарив златоперых рыб. Хотя эта смена реальности происходит стихийно, царь-Нептун, отрывающий купца от дел, когда тот везет товары в Новгород, иногда заставляет нас расслабиться в самый непредвиденный момент (вспомним, что он заведует и болезнями).

Психологически актуальным может оказаться и центральный драматический поворот сюжета, когда несмотря на чудеса и красоты подводного мира Садко вынужден прервать эйфорию праздника – заставить умолкнуть свою песню, чтобы успокоить не на шутку разгулявшуюся стихию, таящую в себе разрушение внешней жизни. Обратим внимание на культурные навыки и этические установки Садко, на которых акцентировалась предыдущая карта и которые только и сделали возможным его контакт с иной реальностью и возвращение на родину без потерь. Бессознательные сферы Нептуна заставляют усомниться в установках разума, переворачивая их, – и музыка Хаоса порой притягивает больше, чем обыденная жизнь. Но Садко хранит верность своей любви и родному краю, потому и не остается в волшебном царстве вечности.

Перевернутость, которую вызывает в сознании планета Нептун, можно сопоставить и еще с одной легендой – «Сказанием о невидимом граде Китеже», городе, исчезнувшем под водой, чтобы не достаться врагу, и являющемся людям лишь как отражение земного города. Подобно этому сюжету, часто не имеет очевидного земного воплощения и духовная реальность, которую символизирует архетип Нептуна. Но она несомненно переворачивает привычные социальные представления, заставляя взглянуть на мир с иной, безличной, позиции всеобщей связи и любви. И если надо изобразить такой переворот, то наилучшим будет образ Китежа, отражающегося в озере, а над озером колышется, шумит и поет русский лес.

XIII аркан. Баба-Яга (Ведьма), Кощей Бессмертный

Персонификация смерти. Смысл карты Таро в том, что смерти нет, она – лишь переход между двумя состояниями жизни. Но до столь позитивной идеи еще нужно дойти, и суть сказочного сюжета – в победе над смертью, которая стремится отобрать у жизни самое дорогое, побуждая героя к борьбе. Так в сказке «Гуси-лебеди» смерть предстает в образе Бабы-яги, похищающей у девочки маленького братца, но той удается найти его и спрятать от преследований злых сил.

В «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях» смерть оборачивается ведьмой, погружающей царевну в вечный сон отравленным яблоком, и ее спасает жених. Подобно этому сюжету в «Спящей красавице» злая колдунья предвещает родившейся малышке смерть от укола о веретено – она будет погружена в сон, пока ее не разбудит прекрасный принц.

Что бы ни было причиной смерти, естественный ход событий или яд зависти или обиды, но любовь побеждает ее, в любви (а не в смерти, которая лишь стимул к проявлению любви) – потенциал к возрождению. Но сама смерть драматична, и тем более неизбежна, чем более она естественна.

Из старых сказок этот драматизм описан в «Снегурочке», где весеннее пробуждение природы (огонь чувства – в варианте Римского-Корсакова) губит возможность прежнего, по-зимнему застывшего существования. Здесь не только смерть служит возрождению природы, но само возрождение оборачивается смертью.

Регенерация – проблема знака Скорпиона, соответствующего этому аркану, в котором соединяются Тиферет-Солнце и Нецах-Венера, символизирующие вечную жизнь. И здесь наиболее яркий сказочный образ – Кощей Бессмертный – смерть и бессмертие сомкнулись, образовав дилемму – а нужно ли бессмертие, если оно не содержит возрождения жизни? Позитив традиционной карты Смерти в том, что она несет в себе возможность обновления жизни, разрушая отжившее и выступая как стимул трансформации жизненного процесса. В сказках мудрость народная не окрашивает образы смерти позитивно, хотя на картинке Таро такую окраску рисунку может придать красота мудрой Василисы, которая дожидается, пока ее выведет из темницы Кощея на белый свет Иван-царевич, или прелесть Спящей красавицы или царевны в хрустальном (незаметном для глаз) гробу.

XIV аркан. Джинн – «Аладдин и волшебная лампа»

Джинн наиболее соответствует карте Алхимия, «заведующей» творческим преобразованием видимой окружающей жизни на основе скрытого внутреннего процесса трансформации. Джинн являет сказочный образ каббалистического «мирового существа», исполняющего желания тех, кто его создает и составляет. Но добыть чудесный предмет, дающий власть своему владельцу, и стать повелителем джинна, способного воплотить в жизнь любой проект, может лишь Аладдин – персонаж с чистой по-детски душой, не использующий свою реализационную власть в корыстных целях. Богатство нужно Аладдину, чтобы взять в жены дочь султана, которую он любит, а вовсе не для того, чтобы возвыситься над другими и самому стать владыкой.

В современной детской литературе образ джинна ассоциируется со сказкой «Старик Хоттабыч». И в ней колдовство, нацеленное на исполнение субъективных желаний, терпит откровенную неудачу (например, Хоттабыч стремится дать Вольке богатства, от которых тот отказывается). Перспектива Хоттабыча – стать волшебником в цирке, где его способности не могут принести никому вреда и лишь видимым образом приносят в мир чудеса. Образ рядового работника, доводящего свои идеи до конечной, бытовой, реализации, когда не приходится вновь переделывать выполненное, – вершина Стрельца, знака этой карты. Ведь цель этого знака – воплотить идею в материю жизни и сделать это хорошо – лучше всех!

XV аркан. Властитель Тьмы (Черт)

Традиционно это образ князя мира сего, властелина мира материи, а потому тьмы, его символизирует знак Козерога, это самое темное время года. Властителями материальных богатств часто выступают в сказках черти, в западных сказках кровно заинтересованные в том, чтобы в обмен на золото отобрать душу у людей, что им часто удается. Но в сказаниях русского народа, особо не нацеленного на приобретение богатств (которое поэтому скопилось лишь у пяти процентов населения), черти не столь страшны, как в западных. Можно вспомнить «Балду» Пушкина, где герой дурачит чертей, как и во многих других русских сказках. Скупость попа здесь акцентирует зодиакальную характеристику Козерога. Но деньги, полученные у чертей, похоже, вовсе не интересуют Балду, воплощающего в оппозицию попу яркий «водолейский», уранический образ (карта Дурака-шута).

Примирившись с мыслью, что образ ужасного дьявола, обещающего людям горы золота, в русском менталитете не прижился (хотя это может быть трагический образ, как у Врубеля или Лермонтова, когда подчеркивается одиночество и творческое созидающее начало, свойственное Козерогу), можно вернуться к образу Кощея, по-пушкински изобразив его таящимся в своем подземном царстве на кованом сундуке со златом и оставив «скорпионий» образ смерти Бабе-яге.

На роль жестокого владыки несметных сокровищ можно найти и других персонажей известных сказок. Это, например, одноглазый атаман из сказки «Али-Баба и сорок разбойников» (вспомним, что название буквы XV аркана – «глаз»). Пещера – область тьмы (скрытого), и недаром ее хозяин – атаман разбойников, нечестивым путем отнявший свои сокровища у явной светлой жизни. И даже честный Али-Баба вынужден их скрывать, что провоцирует дальнейший драматизм сюжета. Как и в случаях попадания в подземные чертоги смерти, для героя здесь важно найти не столько богатство, сколько выход из той пещеры, где оно было спрятано. Тайное сокровище не приносит радости для богача или бедняка, честного человека или разбойника, оно таит в себе опасность и служит причиной проблем. Оно должно быть открыто миру или утрачено.

В детской литературе мы можем найти еще один интересный образ всемогущей властительницы, «по-козероговски зимний» – это Снежная королева. Она правит замкнутым царством холода и льда, куда попадает Кай, полагаясь лишь на свой прагматический интерес и пренебрегая любовью и радостью жизни, как это нередко свойственно представителям знака Козерога. Героя, прицепившего свои маленькие салазки к летучим саням Снежной королевы, увлекает отдаленная цель, достойная того, чтобы ради нее забыть привычное и близкое, ведь недаром Кай в ледяном царстве складывает изо льдинок слово «вечность». Но жизнь в своих естественных проявлениях гибнет, как вянут розы, которых коснулось дыхание Снежной королевы.

Утраченное тепло и полноту жизни герою возвращает заботливая любовь сестры. Так и от черта героев, попавшихся к нему на удочку, в западных сказках нередко спасают родственники, скажем, старших братьев – лишенный корысти младший брат. Тема родственной взаимовыручки – тоже сфера Козерога, символизирующего карму семьи.

XVI аркан. Разрушение (Молния)

Этот аркан отражает разрушение достижений прошлого и его оков, что должно высвободить внутренние силы для новой жизни, которую символизирует планета Марс. Такой процесс служит финалом сказок о Кощее Бессмертном, когда герой ломает иглу – скрытую в яйце смерть Кощея, и вместе с этим рушится замок Кощея и рассыпаются о прах чары его царства.

Разрушение мира, обычного и тем более волшебного, создаваемого предыдущими арканами, отражает образ старухи у разбитого корыта в «Сказке о рыбаке и рыбке», где сделан моральный акцент на внутренние причины такого разрушения, как обычно это и трактуется в картах Таро. Ведь хотя волшебство рыбки помогает старухе обрести все желанное, внешние перемены судьбы никак не меняют ее внутреннего существа. Так и человечество (технократическое общество) сегодня стремится к беспредельной экспансии, которая ограничивается лишь у самого истока существования.

Страницы: