Загадка Эндхауза Кристи Агата
— Ни в коем случае.
— Гм… а между тем это вполне возможно. Вы едва ли смогли бы узнать человека при таких обстоятельствах. Интересно, да… очень интересно…
Он задумчиво складывал свои записки.
— По крайней мере одно хорошо. Если даже этот человек подслушивал наш разговор, то, к счастью, мы с вами ни разу не упомянули, что мадемуазель Ник жива и здорова. Что бы он там ни подслушал, этого он все равно не узнал.
— Признайтесь все же, — заметил я, — что результаты вашего, э-э… блестящего маневра до сих пор были несколько огорчительны. Ник мертва, а никаких ошеломляющих событий не последовало.
— Еще рано. Я ведь назначил двадцать четыре часа. Вот завтра, если я не ошибаюсь, кое-что должно произойти. Иначе… иначе — я заблуждаюсь от начала до конца. Существует такая вещь, как почта. Я возлагаю большие надежды на завтрашнюю почту.
Проснувшись утром, я почувствовал, что очень ослабел, но лихорадка прошла. Мне захотелось есть. Мы с Пуаро позавтракали в гостиной.
— Ну-с, — ехидно спросил я, глядя, как он раскладывает полученные письма. — Почта не обманула ваших ожиданий?
Пуаро промолчал. Он только что вскрыл два конверта, и тот и другой явно со счетами. Я отметил, что вопреки привычке мой друг не хорохорится и выглядит довольно угнетенным.
Затем я занялся своими письмами. В первом из них я нашел извещение о спиритическом сеансе.
— Ну что ж, — заметил я, — если остальные пути заведут нас в тупик, придется обращаться к спиритам. Я и то удивляюсь, почему столь редко прибегают к этому способу. Подумайте, душа жертвы возвращается на землю и называет своего убийцу. Чем вам не доказательство?
— Это едва ли помогло бы нам, — рассеянно ответил Пуаро. — Не думаю, что Мегги Бакли знала, кто в нее стрелял. Если бы даже она смогла заговорить, она не сообщила бы нам ничего существенного. Ба! Вот забавно!
— О чем вы?
— Вы говорите мне о голосах с того света, и в ту же минуту я распечатываю это письмо.
Он кинул его на мой конец стола. Письмо было от миссис Бакли. Вот что она писала:
Приход Ленгли
Дорогой мосье Пуаро!
Вернувшись домой, я нашла здесь письмо, написанное моей несчастной девочкой после приезда в Сент Лу. Боюсь, в нем не окажется ничего интересного для вас, но я подумала, что, может быть, вы захотите на него взглянуть.
Благодарю вас за участие, искренне Ваша
Джин Бакли.
Читая вложенное ею письмецо, я почувствовал, что у меня сдавило горло. Письмо было таким будничным, не омраченным даже тенью надвигающейся беды.
Вот что там было написано:
Дорогая мама!
Я жива и здорова, доехала благополучно. До самого Эксетера в вагоне было только двое пассажиров.
Здесь чудесная погода. Ник выглядит здоровой и веселой, пожалуй, чуточку возбуждена, но я все же не понимаю, зачем она прислала мне такую телеграмму. По-моему, ничего бы не случилось, если бы я приехала во вторник.
Пока кончаю. Сейчас мы идем пить чай к соседям. Они австралийцы и снимают здесь флигель. Яше говорит, что они симпатичные зануды. У нее будут гостить миссис Райс и мистер Лазарус. Он торгует предметами искусства. Сейчас я брошу письмо в ящик у калитки, и почтальон успеет его захватить. Завтра напишу еще.
Твоя любящая дочь Мегги.
Р. S. Ник говорит, что у нее все же была причина послать такую телеграмму. После чая она мне расскажет. Она какая-то странная и очень нервничает.
— Голос с того света, — тихо заметил Пуаро — Но он… не говорит нам ровно ничего.
— Ящик возле калитки, — почему-то вдруг вспомнил я. — Это ведь тот самый, в который Крофт якобы опустил завещание.
— Якобы… м-да. Любопытно. Ох как любопытно!
— А в остальных письмах нет ничего интересного?
— Ничего. И это меня очень огорчает, Гастингс. Я брожу в потемках, по-прежнему в потемках. Я ничего не понимаю.
Зазвонил телефон. Пуаро подошел и взял трубку.
В ту же минуту лицо его переменилось. Он держался очень сдержанно, и все же я заметил, что он донельзя взволнован.
Его собственное участие в разговоре сводилось к репликам, по которым совершенно невозможно было догадаться, о чем идет речь.
Но вот, проговорив: «Tres bien. Je vous remercie»[153],— он положил трубку и вернулся ко мне. Его глаза блестели от возбуждения.
— Ну, что я говорил вам, mon ami? События начались.
— Что же случилось?
— Это звонил мосье Вайз. Он сообщает, что сегодня утром получил по почте завещание, подписанное его двоюродной сестрой мисс Бакли и датированное двадцать пятым февраля сего года.
— Что? Завещание?
— Evidemment[154].
— Нашлось-таки!
— И в самый подходящий момент, n'est — се pas?
— Вы думаете, он сказал вам правду?
— То есть не думаю ли я, что все это время он скрывал завещание у себя? Не знаю, дело темное. Одно несомненно: я говорил вам, что если мадемуазель Ник будут считать умершей, начнутся всякие события, и вот вам, пожалуйста, — они начались!
— Поразительно, — сказал я — Вы оказались правы. Это, наверно, то завещание, где Фредерика Райс объявлена наследницей?
— Мосье Вайз ни словом не обмолвился о содержании документа. Он не способен на такое легкомыслие. Все же я думаю, что вряд ли это какое-нибудь другое завещание. Вайз говорит, что оно засвидетельствовано Эллен Уилсон и ее мужем.
— Итак, мы снова возвращаемся к тому же, — заметил я. — Фредерика Райс.
— Загадка!
— Фредерика Райс, — рассеянно пробурчал я про себя. — Красивое имя.
— Да уж получше того, которым окрестили ее друзья. Фреди, — он скорчил гримасу, — се n'est pas jolie… для молодой дамы.
— От Фредерики мало уменьшительных, — пояснил я — Это не то что Маргарет, где их с полдюжины, если не больше: Мегги, Марго, Мэдж, Пегги…
— Верно. Ну что, Гастингс, как ваше настроение? Повеселее стало?
— Что за вопрос! А скажите… вы именно этого и ожидали?
— Мм… не совсем. У меня не было точного плана. Я говорил лишь, что когда мы познакомимся с определенным результатом, то сможем выяснить и средства, при помощи которых этот результат был достигнут.
— Да, — сказал я с уважением.
— О чем это я собирался сказать, как раз когда зазвонил телефон? — задумчиво бормотал Пуаро. — Ах да, насчет письма от мадемуазель Мегги. Мне хочется еще раз взглянуть на него. Помнится, когда я его читал, какая-то фраза показалась мне немного странной.
Я взял письмо и протянул ему.
Он погрузился в чтение, а я расхаживал по комнате и смотрел в окно, наблюдая, как яхты бороздят залив.
Внезапно он вскрикнул. Я вздрогнул и обернулся. Обхватив голову руками, Пуаро раскачивался взад и вперед, являя собой воплощенное отчаяние.
— О-о! — простонал он. — Но я же был слеп… слеп!
— Что случилось?
— Сложно, я вам говорил? Запутано? Mais non. Простота, сама простота. А я, ничтожество, я ничего, ничего не понял.
— Силы небесные, Пуаро, какой же это свет вас вдруг озарил?
— Стойте… стойте… ни слова больше. Я должен собраться с мыслями. Все перестроить в свете этого поразительного открытия.
Он схватил список вопросов и принялся читать его, бесшумно шевеля губами. Раз или два он энергично кивнул.
Потом он отложил листки, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Я уже начал думать, что он спит.
Но вот он вздохнул и открыл глаза.
— Все так, — сказал он — Все сошлось. Все эти неувязки, приводившие меня в недоумение. Все, что казалось мне несколько неправдоподобным, теперь встало на свои места.
— Иными словами, вам все известно?
— Почти. Все важное. В некоторых отношениях мои выводы были правильны. Кое в чем смехотворно далеки от истины. Однако теперь все прояснилось. Сегодня я посылаю телеграмму с двумя вопросами… хотя ответ на них я знаю и сейчас. Он здесь! — Пуаро постучал себя по лбу.
— Ну, а потом, когда придет ответ? — спросил я с нетерпением.
Он вдруг вскочил.
— Мой друг, вы помните, как мадемуазель Ник говорила, что ей всегда хотелось поставить в Эндхаузе пьесу? Так вот, сегодня в Эндхаузе состоится спектакль. Но режиссером будет Эркюль Пуаро. Для мадемуазель Ник в нем тоже отведена роль.
Внезапно он ухмыльнулся.
— Видите ли, это будет пьеса с привидениями. Да, с привидениями. В Эндхаузе никогда еще не бывало привидения. А нынче оно там появится.
Я открыл было рот, но он перебил меня:
— Нет, больше я вам ничего не скажу. Сегодня мы поставим нашу комедию и установим истину. А пока мне надо бежать. Дела… дела..
И он поспешно вышел.
Глава 19
Пуаро ставит пьесу
Прелюбопытная компания собралась этим вечером в Эндхаузе. Днем я почти не видел Пуаро. Обедал он где-то в городе, а мне оставил записку с просьбой к девяти часам быть в Эндхаузе. Вечерний костюм, добавлял он, необязателен.
Все это было похоже на довольно нелепый сон.
Как только я пришел, меня ввели в столовую, и, оглядевшись, я сообразил, что здесь находятся все лица, включенные Пуаро в его список, начиная от «А» и кончая «И». Отсутствовал лишь «К», по той основательной причине, что подобно миссис Харрис[155], такого человека «отродясь-то не бывало».
Здесь была даже миссис Крофт, полулежавшая в каком-то подобии инвалидного кресла. Она улыбнулась мне и кивнула головой.
— Не ожидали, а? — спросила она весело. — Прямо скажу вам, для меня это большая перемена. Пожалуй, я качну теперь кое-куда выбираться помаленьку. Это все мосье Пуаро придумал. Садитесь тут, капитан Гастингс. Не по душе мне почему-то это дело, да вот мистер Вайз очень уж настаивал.
— Мистер Вайз? — спросил я с некоторым удивлением.
Чарлз Вайз стоял возле камина. Пуаро что-то негромко и серьезно говорил ему.
Я обвел взглядом комнату. Да, здесь собрались все. Впустив меня в дом (я опоздал на минуту или на две), Эллен заняла свое место на стуле возле двери. На другом стуле, напряженно выпрямившись и тяжело сопя, сидел ее супруг. Их сын Альфред крутился около родителей.
Остальные расположились вокруг стола. Фредерика в черном платье, рядом с ней Лазарус, а по другую сторону стола Джордж Челленджер и Крофт. Я сел в сторонке, около миссис Крофт. Но вот, в последний раз кивнув собеседнику, Чарлз Вайз занял место во главе стола, а Пуаро скромно уселся около Лазаруса.
По-видимому, режиссер, как величал себя Пуаро, не собирался играть видную роль в своем спектакле. Вести его предстояло Чарлзу Вайзу, и я с любопытством спрашивал себя, какие же сюрпризы заготовил ему Пуаро.
Молодой адвокат откашлялся и встал. На вид он был такой же, как всегда, бесстрастный, чопорный и сухой.
— Наша сегодняшняя встреча, — заговорил он, — происходит в нарушение всех правил. Однако нас вынуждают к тому особые обстоятельства, при которых произошла смерть моей кузины мисс Бакли. Конечно, будет сделано вскрытие, ибо не приходится сомневаться, что она была отравлена ядом, который ей подсунули. Но это дело полиции, и я не вижу необходимости касаться этих вопросов. Не сомневаюсь, что и полиция предпочтет, чтобы я их не касался.
В обычных случаях волю усопшего объявляют после похорон, однако, идя навстречу настойчивому пожеланию мосье Пуаро, я собираюсь прочесть завещание мисс Бакли до этой печальной церемонии. Точнее, я собираюсь огласить его здесь и сейчас. Вот почему вы все приглашены сюда. Как я только что говорил, обстоятельства чрезвычайны и оправдывают отклонение от прецедента.
Само завещание попало ко мне в руки несколько необычным образом. Хотя оно датировано февралем этого года, я получил его по почте только сегодня утром. Однако оно, бесспорно, написано рукой моей кузины. В этом у меня нет никаких сомнений. И невзирая на то, что документ составлен не по форме, он должным образом засвидетельствован.
Вайз помолчал и снова откашлялся.
Все не сводили глаз с его лица.
Из длинного конверта он вытащил исписанный листок бумаги. Мы увидели, что это обыкновенный почтовый бланк Эндхауза.
— Завещание невелико, — сообщил Вайз. И после приличествующей случаю паузы начал читать:
— «Завещание и последняя воля Магдалы Бакли. Настоящим велю оплатить все расходы, связанные с моими похоронами и погребением. Кузена моего Чарлза Вайза назначаю своим душеприказчиком. Все, чем я владею в день смерти, завещаю Мильдред Крофт в знак благодарности за те ничем не оценимые услуги, которые она оказала моему отцу, Филиппу Бакли.
Подписано: Магдала Бакли.
Свидетели: Эллен Уильсон, Уильям Уильсон».
Я был ошеломлен. Наверное, точно так же были поражены все остальные. Лишь миссис Крофт спокойно и задумчиво кивала головой.
— Все так и есть, — сказала она тихо. — Правда, мне не хотелось особенно болтать… Филипп Бакли жил в Австралии, и если б не я… ну, да ладно, не стоит об этом. Тайна пусть тайной и остается. Хотя она знала — я имею в виду Ник. Наверное, отец ей рассказал. Мы приехали сюда, чтобы взглянуть на это место. Мне всегда было интересно, что же это за Эндхауз, про который нам столько рассказывал Филипп Бакли. И вдруг оказывается, ей, голубушке, про все известно, и она просто не знает, как нас отблагодарить. Сначала она хотела, чтобы мы поселились вместе с ней в доме. Право! Только мы не согласились. Тогда она настояла на том, чтоб мы жили в этом флигеле, но, между прочим, никакой платы с нас не брала, ни пенни. Мы, правда, делали вид, что платим ей, чтоб люди не болтали, да только она все нам возвращала. А теперь еще это! Нет уж, пусть мне не говорят, что нет на свете благодарности! Вот доказательство.
Все были так потрясены, что не могли сказать ни слова. Пуаро взглянул на Вайза.
— Вы слышали что-нибудь об этом?
Вайз покачал головой.
— Я знал, что Филипп Бакли жил в Австралии. Но я никогда не слышал, чтобы он был замешан в какую-нибудь нехорошую историю.
Он вопросительно посмотрел на миссис Крофт.
Та отрицательно покачала головой.
— Нет, вы не вытянете из меня ни слова. Я раньше ничего не говорила и впредь буду молчать. Эта тайна со мной и умрет.
Вайз промолчал. Он лишь постукивал тихонько карандашом по столу.
— Я полагаю, мистер Вайз, — заговорил Пуаро, слегка наклоняясь в его сторону, — что как ближайший родственник вы могли бы оспаривать это завещание. Насколько мне известно, на карту поставлено колоссальное состояние, а когда завещание писалось, его еще и в помине не было.
Вайз холодно посмотрел на него.
— Завещание абсолютно законно. Я и не подумаю оспаривать завещание моей кузины.
— Вы честный малый, — одобрительно сказала миссис Крофт. — Я позабочусь, чтобы вы не пострадали.
Чарлза передернуло от ее щедрого, но несколько бестактного посула.
— Ну, мать, — заговорил мистер Крофт, и, несмотря на все старание скрыть радость, в голосе его прозвучали ликующие нотки. — Вот сюрприз так уж сюрприз! А мне Ник ничего не говорила.
— Славная девочка, — прошептала миссис Крофт, прикладывая к глазам носовой платок. — Как бы мне хотелось, чтобы она могла видеть нас сейчас. Кто знает, может быть, она и видит.
— Возможно, — согласился Пуаро.
И вдруг его осенило.
— Идея! — Он окинул взглядом комнату — Мы как раз очень удобно расположились вокруг стола. Давайте проведем спиритический seance.
— Seance? — переспросила миссис Крофт. — Но, право… — Она была несколько шокирована.
— Да, да, это будет необыкновенно интересно. Ведь Гастингс превосходный медиум. («К чему это он еще меня припутал?» — подумал я.) Нам представляется редкая возможность получить послание из иного мира! Я чувствую, что обстоятельства благоприятны. Вы тоже чувствуете это, Гастингс?
— Да, — отозвался я, решительно вступая в игру.
— Прекрасно, я так и знал. Ну, быстро, свет.
Он проворно вскочил и погасил лампы. Это было так неожиданно, что если бы кто-нибудь и захотел протестовать, то просто не успел бы. К тому же никто из присутствующих, по-моему, еще не оправился от изумления, вызванного завещанием.
В комнате было не совсем темно. Вечер был теплым, окна оставили открытыми, шторы не задернули. И в комнату просачивался слабый свет. Через минуту или две я начал различать смутные очертания мебели. Я не имел ни малейшего понятия, что мне полагается делать, и от души клял Пуаро за то, что он вовремя не дал мне инструкций.
На всякий случай я закрыл глаза и шумно задышал.
Вскоре Пуаро встал и на цыпочках приблизился к моему стулу. Вернувшись на место, он прошептал:
^ — О да, он уже в трансе. Скоро начнется.
Когда сидишь в темноте да еще ждешь чего-то, тебя невольно охватывает невыносимое предчувствие беды. У меня, конечно, просто разыгрались нервы, как, впрочем, и у всех остальных. Но я-то хоть догадывался о том, что должно произойти, мне заранее было известно самое главное, о чем другие и не подозревали.
И все же у меня екнуло сердце, когда я увидел, что дверь в гостиную начала тихо отворяться. Она открывалась совершенно бесшумно, ее, как видно, смазали, и это производило жуткое впечатление. Вот она медленно распахнулась, прошла минута, другая. Нам показалось, что в открытую дверь ворвался порыв холодного ветра. Наверно, это был просто сквозняк или потянуло ветерком из распахнутых окон, но мы ощутили тот леденящий холод, о котором обязательно упоминается во всех рассказах о привидениях.
И вдруг все мы увидели призрак. В дверях белела смутная неясная фигура. Ник Бакли!..
Она двинулась к нам так медленно и бесшумно, словно легко плыла по воздуху, и от этого в самом деле казалась потусторонним существом.
Тут я понял, какой большой актрисы лишился мир. Когда-то ей хотелось поставить в Эндхаузе спектакль и сыграть в нем главную роль. Сейчас она играла эту роль, и я видел, что она упивается ею. Она играла вдохновенно.
Ник подплывала к нам все ближе, и вдруг тишина разорвалась.
Из инвалидного кресла подле меня раздался сдавленный крик. Мистер Крофт издал какой-то звук, напоминавший бульканье. Челленджер испуганно выругался. Вайз, как мне показалось, отодвинулся на своем стуле, а Лазарус, напротив, подался вперед. И лишь Фредерика была безмолвна и неподвижна.
И вдруг нас полоснул пронзительный вопль. Это кричала вскочившая со стула Эллен.
— Это она! Это она к нам воротилась. Ока идет! Убитые, они всегда приходят. Это она! Это она!
Щелкнул выключатель, зажегся свет.
Пуаро смотрел на нас, улыбаясь, как цирковой артист после удачно исполненного номера. А посредине комнаты стояла Ник, закутанная в белое покрывало.
Первой пришла в себя Фредерика. Она нерешительно протянула руку и дотронулась до подруги.
— Ник, ты… живая!
Она сказала это чуть ли не шепотом.
Ник засмеялась и шагнула вперед.
— О да, — ответила она. — Вполне живая. Я очень благодарна вам за то, что вы сделали для моего отца, миссис Крофт. Только боюсь, что вы пока не сможете воспользоваться преимуществами этого завещания.
— О Господи, — шептала миссис Крофт, корчась в своем инвалидном кресле. — Господи! Забери меня отсюда, Берт. Увези меня. Я просто пошутила, дорогая… я пошутила, вот и все. Честное слово.
— Странные шутки, — сказала Ник.
Дверь снова отворилась, и кто-то вошел так тихо, что я даже не услышал его шагов. К моему удивлению, это оказался Джепп. Он мельком кивнул Пуаро, словно отвечая на какой-то вопрос, потом вдруг просиял и шагнул к инвалидному креслу.
— Хелло-ло-ло! — воскликнул он. — Кого я вижу! Старая знакомая! Милли Мертон, собственной персоной. И снова за свое, моя дорогуша?
Не обращая внимания на протестующие вопли миссис Крофт, он повернулся к нам и начал объяснять:
— По части подлогов она не знает себе равных, Милли Мертон. Мы слышали, что, когда они смывались в последний раз, их машина попала в аварию. И что же? Милли снова за свое. Спину сломала, а все не оставляет своих фокусов. Артистка, настоящая артистка.
— Так это завещание поддельное? — воскликнул изумленный Вайз.
— А как по-вашему? — презрительно сказала пик — Неужели вы думаете, что я написала такое дурацкое завещание? Вам я оставила Эндхауз, Чарлз, остальное Фредерике.
При этих словах она перекрестилась, шагнула к подруге, и тут… Да, как раз в это мгновение все и произошло. Над подоконником полыхнул огонь, просвистела пуля, затем послышался еще один выстрел, раздался стон, и за окном что-то упало. В следующую секунду мы увидели, что Фредерика стоит посреди комнаты, а по ее руке стекает тоненькая струйка крови.
Глава 20 «К»
Все это произошло так внезапно, что в первую минуту ни один из нас не мог сообразить, что случилось. Потом Пуаро яростно вскрикнул и бросился к дверям. За ним устремился Челленджер. Вскоре они вернулись, неся на руках безжизненное тело какого-то мужчины. Когда его осторожно опустили в большое кожаное кресло и я увидел его лицо, я невольно вскрикнул:
— Лицо… лицо в окне!
Это был тот самый человек, который накануне вечером заглядывал к нам в комнату. Я сразу узнал его. И понял, что Пуаро был прав, когда назвал преувеличением мои слова о якобы «нечеловеческом» лице.
И все же было в нем нечто такое, что подтверждало мое впечатление. Это было лицо конченого человека, человека, отвергнувшего все человеческое.
Бледное, безвольное, порочное, оно казалось застывшей маской, давно лишенной одухотворенности живого лица. По его щеке ползла струйка крови. Фредерика медленно направилась к креслу.
— Вы ранены, мадам? — спросил Пуаро, становясь между ней и незнакомцем.
Она покачала головой.
— Пустяки, плечо поцарапано.
Мягко отстранив Пуаро, она наклонилась над креслом.
Незнакомец открыл глаза и встретился с ее взглядом.
— Ну, в этот раз я, кажется, добрался до тебя, — глухо и злобно прохрипел он. И вдруг заговорил жалобно, словно ребенок — Ах, Фреди, я ведь не хотел. Я не хотел. Ты всегда со мной по-хорошему…
— Не надо, будет…
Она опустилась на колени.
— Я не хотел…
Он уронил голову и не договорил.
Фредерика взглянула на Пуаро.
— Да, мадам, он мертв, — мягко проговорил мой друг.
Тогда она медленно встала и, продолжая глядеть на умершего, с состраданием коснулась рукой его лба. Потом вздохнула и повернулась к нам.
— Это был мой муж, — сказала она тихо.
— «К», — прошептал я.
Пуаро услышал мой шепот и кивнул.
— Да, я все время чувствовал, что здесь есть «К», — заметил он вполголоса. — Вы помните, я с самого начала говорил.
— Это был мой муж, — повторила Фредерика.
В ее голосе звучала смертельная усталость. Она опустилась в кресло, которое принес ей Лазарус.
— Теперь, пожалуй, я могу все рассказать, — проговорила она — Это был… совершенно опустившийся человек. Наркоман. Он и меня приучил к наркотикам. С того самого дня, как я ушла от него, я что есть сил стараюсь вытравить из себя это. И кажется… теперь почти излечилась. Но это было трудно. Нечеловечески трудно. Вы и представить не можете как! А он не оставлял меня в покое. Откуда-то появлялся, требовал денег, грозил. Он как бы шантажировал меня. Если я не давала денег, он говорил, что застрелится. Он вечно угрожал мне этим. А потом начал грозить, что убьет меня. Он был способен на что угодно. Невменяемый… безумный…
Мне кажется, что это он застрелил Мегги Бакли, — продолжала Фредерика — Он, конечно, не собирался ее убивать. Наверное, он принял ее за меня. Мне, очевидно, не следовало молчать. Но ведь в конце концов все это были лишь догадки. И потом эти странные случаи с Ник… Я решила, что, пожалуй, ошиблась. Мало ли кто мог оказаться виновником. Но вот однажды на столе у мосье Пуаро я вдруг увидела обрывок бумаги, написанный рукой моего мужа. Это был кусочек письма, которое я недавно получила. Тогда я поняла, что мосье Пуаро напал на след. С этого дня мне оставалось только ждать.
Но я до сих пор не понимаю, что получилось с конфетами. Ему незачем было покушаться на Ник. Да я и не пойму, как бы ему это удалось. Тут какая-то загадка.
Она закрыла лицо руками, потом уронила их и с трогательной простотой добавила:
— Вот и все.
Глава 21
На сцене «Л»
К ней быстрыми шагами подошел Лазарус.
— Милая… Милая моя… — пробормотал он.
Пуаро отступил к буфету, налил в стакан вина и подал Фредерике. Она выпила и, улыбаясь, вернула ему стакан.
— Теперь все в порядке, — сказала она. — Так что же… что же мы станем делать?
Она посмотрела на Джеппа, однако инспектор лишь покачал головой.
— Я в отпуске, миссис Райс. Оказываю услугу старому приятелю, и только. А этим делом ведает местная полиция.
Она взглянула на Пуаро.
— А местной полицией ведает мосье Пуаро?
— О, quelle idee, Madame![156] Я только скромный консультант.
— Мосье Пуаро, — сказала Ник, — нельзя ли просто замять это дело?
— Вы этого хотите, мадемуазель?
— Да, хочу. Если на то пошло, эта история касается главным образом меня. А на меня теперь уже не будет покушений.
— Вы правы. На вас больше не будет покушений.