Загадка Эндхауза Кристи Агата

Глава 3

Человек с золотым зубом

Через несколько дней, когда мы сели завтракать, Пуаро протянул мне только что распечатанное письмо.

— Взгляните, mon ami, — сказал он. — Что вы об этом думаете?

Письмо было от лорда Эджвера и в сухих официальных выражениях извещало, что Пуаро ждут завтра к одиннадцати часам.

Должен признаться, я был поражен. Я не принял всерьез обещания Пуаро, данного им в веселой и легкомысленной обстановке, и уж никак не предполагал, что он предпринимает для выполнения этого обещания какие-то конкретные шаги.

Мои мысли не были загадкой для Пуаро, обладающего редкой проницательностью, и его глаза засветились.

— Нет-нет, mon ami, это было не только шампанское.

— Я не это имел в виду…

— Нет-нет, вы думали про себя: бедный старичок, на него подействовала обстановка, он раздает обещания, которых не выполнит — и не собирается выполнять. Но, друг мой, обещания Эркюля Пуаро священны!

И он гордо выпрямился, произнося последнюю фразу.

— Конечно, конечно, — поспешил сказать я. — Просто я думал, что вы согласились вследствие… э-э… определенного воздействия.

— Я делаю выводы вне всякой зависимости от того, что вы называете «воздействием», Гастингс. Ни самое лучшее и самое сухое шампанское, ни самая соблазнительная и златокудрая женщина не в состоянии воздействовать на выводы, к которым приходит Эркюль Пуаро. Нет, mon ami, мне стало интересно — вот и все.

— Вам интересен новый роман Сильвии Уилкинсон?

— Не совсем. Ее, как вы говорите, новый роман — явление очень заурядное. Он всего лишь ступень в успешной карьере очень красивой женщины. Если бы у герцога Мертонского не было ни титула, ни состояния, то его сходство с мечтательным монахом совершенно не волновало бы эту даму. Нет, Гастингс, меня интересует психологическая основа. Внутренняя жизнь. Я с удовольствием рассмотрю лорда Эджвера вблизи.

— Неужели вы надеетесь выполнить ее поручение?

— Pourquoi pas?[168] У каждого есть уязвимое место. Психологический интерес вовсе не помешает мне исполнять возложенную на меня задачу. Я люблю упражнять свой ум.

Я было испугался, что сейчас последует монолог о маленьких серых клеточках, но, к счастью, этого не произошло.

— Итак, завтра в одиннадцать мы отправляемся на Риджент-гейт, — сказал я.

— Мы? — Брови Пуаро удивленно поползли вверх.

— Пуаро! — вскричал я. — Неужели вы собираетесь туда один? А как же я?

— Если бы это было преступление, загадочный случай отравления, убийство — то, что обычно приводит вас в трепет… но улаживание спора?..

— Ни слова больше! — решительно заявил я. — Мы едем вместе.

Пуаро тихо рассмеялся, и в этот момент нам доложили о приходе посетителя.

Им, к нашему глубокому удивлению, оказался Брайан Мартин.

При дневном свете он выглядел старше. Он был по-прежнему красив, но красота эта несла на себе печать вырождения. У меня мелькнула мысль, не принимает ли он наркотики. В нем чувствовалось нервное напряжение, которое вполне могло подтвердить мою догадку.

— Доброе утро, мосье Пуаро, — жизнерадостно приветствовал он моего друга. — Я вижу, вы и капитан Гастингс не спешите с завтраком. Это замечательно. Но потом вы, наверное, будете очень заняты.

Пуаро дружески улыбнулся ему.

— Нет, — сказал он, — сейчас я практически ничем важным не занят.

— Оставьте! — засмеялся Брайан. — Скотленд-Ярд не спешит к вам за консультацией? А деликатные расследования для королевской семьи? Вы меня разыгрываете.

— Вы смешиваете реальность с вымыслом, мой друг, — улыбнулся Пуаро. — Уверяю вас, в данный момент я безработный, хотя в пособии пока не нуждаюсь. Dieu merci.

— Значит, мне везет, — снова рассмеялся Брайан — Может быть, вы согласитесь сделать кое-что для меня.

Пуаро пытливо взглянул на него.

— У вас затруднения? — спросил он после недолгого молчания.

— Не знаю, что вам ответить. И да и нет.

На сей раз смех у него получился довольно принужденный. Продолжая внимательно на него смотреть, Пуаро указал на стул. Молодой человек сел. Он очутился напротив нас, поскольку я занял место рядом с Пуаро.

— А теперь, — сказал Пуаро, — нам бы хотелось услышать, что вас тревожит.

Но Брайан Мартин по-прежнему медлил.

— Беда в том, что я не могу сказать все, что следовало бы. — Он поколебался — Это нелегко. Все началось в Америке.

— В Америке? Вот как?

— Я случайно заметил. Ехал в поезде и обратил внимание на одного человека. Некрасивый, маленького роста, в очках, бритый и с золотым зубом.

— О! С золотым зубом!

— Совершенно верно. В этом вся соль.

Пуаро закивал головой.

— Я начинаю понимать. Продолжайте.

— Вот. Я его заметил. Ехал я, кстати, в Нью-Йорк. Через полгода я оказался в Лос-Анджелесе, и там он снова попался мне на глаза. Не знаю, почему, но я его узнал. Однако ничего особенного в этом не было.

— Продолжайте.

— Месяцем позже мне понадобилось съездить в Сиэтл, и не успел я там выйти из вагона, как опять наткнулся на него, только теперь у пего была борода.

— Это становится любопытным.

— Правда? Конечно, я тогда не думал, что это имеет какое-то отношение ко мне, ко когда я снова встретил его в Лос-Анджелесе без бороды, в Чикаго с усами и другими бровями, и в горной деревушке одетого бродягой — тут уж я удивился.

— Естественно.

— И в конце концов… конечно, трудно было в это поверить, но и сомневаться тоже было трудно… я догадался, что за мной следят.

— Поразительно.

— Правда? Тогда я решил в этом убедиться. И точно — где бы я ни был, всегда поблизости болтался этот человек, в разных обличьях. К счастью, я всегда мог узнать его из-за зуба.

— Да, золотой зуб пришелся очень кстати.

— Вот именно.

— Простите, мистер Мартин, но вы когда-нибудь говорили с этим человеком? Спрашивали, почему он вас так настойчиво преследует?

— Нет. — Актер заколебался — Раз или два я хотел к нему подойти, но потом передумал. Мне казалось, что я его просто спугну и ничего не добьюсь. И если бы они узнали, что я его заметил, то пустили бы по моему следу другого человека, которого мне труднее было бы распознать.

— Еп effet[169] — кого-нибудь без этого ценного золотого зуба.

— Совершенно верно. Возможно, я ошибался, но так уж я решил.

— Мистер Мартин, вы только что сказали «они». Кого вы имеете в виду?

— Никого конкретно. Наверное, я не совсем удачно выразился. Но не исключено, что какие-то загадочные «они» действительно существуют.

— У вас есть основания так полагать?

— Нет.

— Вы хотите сказать, что не представляете себе, кто и с какой целью считает нужным вас преследовать?

— Нет. Впрочем…

— Continuez[170],— подбодрил его Пуаро.

— У меня есть одна идея. Но это всего лишь предположение…

— Предположения могут быть весьма полезны, мосье.

— Оно связано с происшествием, случившимся в Лондоне два года назад. Достаточно заурядного, но необъяснимого и хорошо мне памятного. Я много размышлял о нем, и поскольку так и не смог найти ему объяснения, то подумал, что, может быть, эта слежка связана с ним — хотя понятия не имею, как и почему.

— Возможно, мне удастся это понять?

— Да, но, видите ли… — Брайан Мартин вновь заколебался. — Дело в том, что я не могу вам всего рассказать сейчас — разве что через день или два.

Понуждаемый к дальнейшим объяснениям вопросительным взглядом Пуаро, он выпалил:

— Понимаете, это связано с некой девушкой.

— Ah! Parfaitement![171] Англичанкой?

— Да… Как вы догадались?

— Очень просто. Вы не можете рассказать мне всего сейчас, но надеетесь сделать это через день или два. Это означает, что вы хотите заручиться согласием молодой особы. Стало быть, она в Англии. Кроме того, она определенно находилась в Англии в то время, когда за вами следили, потому что, если бы она была в Америке, вы бы обратились к ней тогда же. Следовательно, если последние полтора года она находится в Англии, она скорее всего англичанка. Логично, не правда ли?

— Вполне. А теперь скажите, мосье Пуаро, если я получу ее разрешение, вы займетесь этим делом?

Воцарилось молчание. По всей вероятности, Пуаро мысленно принимал решение. Наконец он произнес:

— Почему вы пришли ко мне прежде, чем переговорили с ней?

— Я подумал… — Он замялся — Я хотел убедить ее, что… нужно все выяснить… и чтобы это сделали вы. Ведь если этим делом займетесь вы, то никто ничего не узнает?..

— Как получится, — спокойно ответил Пуаро.

— Что вы имеете в виду?

— Если это связано с преступлением…

— Нет-нет, уверяю вас…

— Вряд ли вы можете быть уверены. Вы можете просто не знать.

— Но вы займетесь этим — для нас?

— Разумеется — Он помолчал еще и спросил: — Скажите, а этот человек, который за вами следил… сколько ему лет?

— О, совсем немного. Не больше тридцати.

— Вот как! — воскликнул Пуаро. — Потрясающе! Все гораздо интереснее, чем я предполагал!

Я в недоумении посмотрел на него. Брайан Мартин тоже. Боюсь, что мы оба ничего не поняли. Брайан перевел взгляд на меня и вопросительно поднял брови. Я покачал головой.

— Да, — пробормотал Пуаро, — все гораздо интереснее.

— Может быть, он и постарше, — неуверенно сказал Брайан, — но мне показалось…

— Нет-нет, я уверен, что ваше наблюдение верно, мистер Мартин. Очень интересно. Чрезвычайно интересно.

Обескураженный загадочными высказываниями Пуаро, Брайан Мартин замолчал, не зная, как ему вести себя дальше, и решил, что лучше всего будет перевести разговор на другое.

— Забавный вчера получился ужин, — качал он — Сильвия Уилкинсон, должно быть, самая деспотичная женщина на свете.

— Она очень целенаправленна, — сказал Пуаро, — и ничего не видит, кроме своей цели.

— Что вовсе не мешает ей жить, — подхватил Брайан. — Не понимаю, как ей все сходит с рук.

— Красивой женщине многое сходит с рук, — заметил Пуаро, и глаза его блеснули. — Вот если бы у нее был поросячий нос, дряблая кожа и тусклые волосы — тогда бы ей пришлось гораздо хуже.

— Вы, конечно, правы, — согласился Брайан, — по иногда меня это приводит в бешенство. При том, что я ничего не имею против Сильвии. Хотя и уверен, что у нее не все дома.

— А по-моему, она в полном порядке.

— Я не совсем это имел в виду. Свои интересы она отстаивать умеет, и в делах ее тоже не проведешь. Я говорил с точки зрения нравственности.

— Ах, нравственности!

— Она в полном смысле слова безнравственна. Добро и зло для нее не существуют.

— Да, я помню, вы что-то похожее говорили вчера.

— Вы только что сказали: преступление.

— Да, мой друг?

— Так вот, я бы ничуть не удивился, если бы Сильвия пошла на преступление.

— А ведь вы хорошо ее знаете, — задумчиво пробормотал Пуаро — Вы много снимались вместе, не так ли?

— Да. Я, можно сказать, знаю ее как облупленную и уверен, что она может убить, глазом не моргнув.

— Она, наверное, вспыльчива?

— Наоборот. Ее ничем не прошибешь. И если бы кто-то стал ей мешать, она бы его ликвидировала без всякой злости. И обвинять ее не в чем — с точки зрения нравственности. Просто она решила бы, что человек, мешающий Сильвии Уилкинсон, должен исчезнуть.

Последние слова он произнес с горечью, которой прежде не было. Интересно, о чем он вспоминает, подумал я.

— Вы считаете, что она способна на убийство?

Пуаро не спускал с него взгляда.

Брайан глубоко вздохнул.

— Уверен, что да. Может быть, вы вспомните мои слова, и очень скоро… Понимаете, я ее знаю. Ей убить — все равно что чай утром выпить. Я в этом не сомневаюсь, мосье Пуаро.

— Вижу, — тихо сказал Пуаро.

Брайан поднялся со стула.

— Я ее знаю, — повторил он, — как облупленную.

Минуту он постоял, хмурясь, затем продолжил совсем другим тоном:

— Что касается дела, о котором мы говорили, мосье Пуаро, то я с вами свяжусь через несколько дней. Вы возьметесь за него?

Пуаро несколько мгновений молча смотрел на своего посетителя.

— Возьмусь, — произнес он наконец. — Оно кажется мне… интересным.

Последнее слово он произнес как-то странно.

Я спустился с Брайаном Мартином вниз. На пороге он спросил:

— Вы поняли, почему вашему другу было интересно, сколько тому человеку лет? Я имею в виду, что интересного в том, что ему тридцать? Я не понял.

— Я тоже, — признался я.

— Не вижу смысла. Может, он пошутил?

— Нет, — ответил я. — Пуаро так не шутит. Поверьте мне, для него это действительно было важно.

— Почему, мне непонятно, видит Бог. Рад, что вам тоже. Обидно сознавать себя остолопом.

И он ушел. Я вернулся к Пуаро.

— Почему вы так обрадовались, когда он сказал вам, сколько лет его преследователю? — спросил я.

— Вы не понимаете? Бедный Гастингс! — Он улыбнулся и, покачав головой, спросил в свою очередь: — Что вы думаете о его просьбе — в общем?

— Но у нас так мало материала. Я затрудняюсь… Если бы мы знали больше…

— Даже при том, сколько мы знаем, неужели вы не сделали некоторых выводов, mon ami?

Телефонный звонок спас меня от позора, и мне не пришлось признаваться, что никаких выводов я не сделал. Я взял трубку и услышал женский голос, внятный и энергичный:

— Говорит секретарь лорда Эджвера. Лорд Эджвер сожалеет, но он не сможет встретиться с мосье Пуаро завтра утром. У него возникла необходимость выехать завтра в Париж. Он мог бы уделить мосье Пуаро несколько минут сегодня днем, в четверть первого, если его это устраивает.

Я объяснил ситуацию Пуаро.

— Разумеется, мы поедем сегодня, мой друг.

Я повторил это в телефонную трубку.

— Очень хорошо, — отозвался энергичный голос. — В четверть первого сегодня днем.

И в ухе у меня раздался щелчок.

Глава 4

Беседа с лордом Эджвером

Я отправился с Пуаро в дом к лорду Эджверу на Риджент-гейт в состоянии приятного волнения. Хотя я не разделял склонности Пуаро к «психологии», те несколько фраз, которыми леди Эджвер описала своего мужа, возбудили мое любопытство. Мне не терпелось составить о нем собственное мнение.

Хорошо построенный, красивый и чуть мрачноватый дом выглядел очень внушительно. Цветов или каких-нибудь прочих глупостей у его окон не наблюдалось.

Дверь перед нами распахнул вовсе не седовласый пожилой дворецкий, что соответствовало бы фасаду дома, а самый красивый молодой человек из всех, кого я когда-либо видел. Высокий, белокурый, он мог бы служить скульптору моделью для статуи Гермеса[172] или Аполлона[173]. Но несмотря на такую внешность, голос у него был женственно-мягкий, что сразу возбудило во мне неприязнь. Кроме того, он странным образом напомнил мне кого-то, причем виденного совсем недавно, но я никак не мог вспомнить, кого именно.

Мы попросили проводить нас к лорду Эджверу.

— Сюда, пожалуйста.

Он провел нас через холл, мимо лестницы, к двери в конце холла. Открыв ее, он доложил о нас тем самым мягким голосом, который я инстинктивно невзлюбил.

Комната, в которую мы вошли, была чем-то вроде библиотеки. Стены ее скрывались за рядами книг, мебель была темной, простой, но красивой, стулья — с жесткими спинками и не слишком удобные.

Навстречу нам поднялся лорд Эджвер — высокий мужчина лет пятидесяти. У него были темные волосы с проседью, худое лицо и желчный рот. Чувствовалось, что перед нами человек злой и с тяжелым характером. Его взгляд таил в себе что-то непонятное. Да, глаза определенно странные, решил я.

Он принял нас сухо.

— Мосье Эркюль Пуаро? Капитан Гастингс? Прошу садиться.

Мы сели. В комнате стоял холод. Из единственного окошка пробивался слабый свет, и сумрак усугублял ледяную атмосферу.

Лорд Эджвер взял со стола письмо, и я узнал почерк моего друга.

— Мне, разумеется, известно ваше имя, мосье Пуаро. Как и всем.

Пуаро отметил комплимент наклоном головы.

— Но мне не совсем ясна ваша роль в этом деле. Вы написали, что хотели бы видеть меня по просьбе, — он сделал паузу, — моей жены.

Последние два слова он произнес с видимым усилием.

— Совершенно верно, — ответил мой друг.

— Но, насколько я знаю, вы занимаетесь… преступлениями, мосье Пуаро.

— Проблемами, лорд Эджвер. Хотя, конечно, существуют и проблемы преступлений. Но есть и другие.

— Что вы говорите! И какую же из них вы усматриваете в данном случае?

В его словах звучала неприкрытая издевка, но Пуаро оставался невозмутим.

— Я имею честь говорить с вами от имени леди Эджвер. Как вам известно, она хотела бы получить… развод.

— Я прекрасно это знаю, — холодно отозвался лорд Эджвер.

— Она просила меня обсудить этот вопрос с вами.

— Нам нечего обсуждать.

— Значит, вы отказываете ей?

— Отказываю? Разумеется, нет.

Чего-чего, а такого поворота событий Пуаро не ждал. Мне редко приходилось видеть своего друга застигнутым врасплох, но сейчас был тот самый случай. На него смешно было смотреть. Он открыл рот, всплеснул руками, и брови его поползли вверх. Он походил на карикатуру из юмористического журнала.

— Comment? — вскричал он — Что вы сказали? Вы не отказываете?

— Не понимаю, чем я вас так удивил, мосье Пуаро.

— Ecoutez, вы хотите развестись с вашей женой?

— Конечно хочу. И она это отлично знает. Я написал ей.

— Вы написали ей об этом?

— Да. Полгода назад.

— Но тогда я не понимаю. Я ничего не понимаю.

Лорд Эджвер молчал.

— Насколько мне известно, вы в принципе против развода.

— Мне кажется, мои принципы совершенно вас не касаются, мосье Пуаро. Да, я не развелся со своей первой женой. Мои убеждения не позволили мне этого сделать. Второй мой брак, если говорить откровенно, был ошибкой. Когда жена предложила мне развестись, я отказался наотрез. Полгода назад я получил от нее письмо, где она просила меня о том же. Насколько я понял, она собралась снова выйти замуж — за какого-то актера или кого-то еще в этом роде. Мои взгляды к тому времени изменились, о чем я и написал ей в Голливуд. Поэтому мне совершенно непонятно, зачем она послала вас ко мне. Уж не из-за денег ли?

И губы его снова искривились.

— Крайне, крайне любопытно, — пробормотал Пуаро. — Чего-то я здесь совершенно не понимаю.

— Так вот, что касается денег, — продолжал лорд Эджвер. — Я не собираюсь брать на себя никаких финансовых обязательств. Жена оставляет меня по своей воле. Если она хочет выйти замуж за другого, пожалуйста, я дам ей свободу, но я не считаю, что должен ей хотя бы пенни, и она ничего не получит.

— О финансовых обязательствах речи нет…

Лорд Эджвер поднял брови.

— Стало быть, Сильвия выходит за богатого, — насмешливо заключил он.

— Чего-то я здесь не понимаю, — бормотал Пуаро. Ошеломленный, он даже сморщился от напряжения, пытаясь понять, в чем дело. — Леди Эджвер говорила мне, что много раз пыталась воздействовать на вас через адвокатов.