Кукла советника Литвиненко Елена

– Если бы Сибилл не был менталистом, даже я бы поверил. Мотив, – подражая князю, загибал пальцы Йарра, – возможность, доказательства…

– Как? – тряхнул меня за воротник Тимар. Его голос не предвещал ничего хорошего.

– Я спрыгнула с галереи на балкон, вымазала перила и выбросила флакон, а потом, по плющу, слезла вниз.

– А сапоги?

– Подложила старую кофту, вымазанную плесенью, у входа в комнаты сенешаля, а когда Джайр прошел по ней – убрала и сожгла…

– А если бы кто-то еще по ней прошел, ты подумала?! – Рука Тима снова сжала мое многострадальное ухо.

– А она подумала, – вмешался граф. Кажется, мы его веселили. – Она стащила у домоправительницы сонные палочки и усыпила пол-этажа.

Тимар выдохнул. Сделал шаг в сторону. Я шагнула в другую. Если не от графа, то от брата точно получу.

– Она была уверена, что княжич не пострадает, и крепко подставила Джайра. За что, кстати?

– Он ко мне приставал, – буркнула я.

Йарра нахмурился, что-то вспоминая.

– Тимар, ты, кажется, говорил мне о нем?

– Вы обещали повоздействовать на сенешаля, – поклонился парень.

– Угу… И забыл, – потер Йарра затылок. – Думаю, ты будешь новым управляющим, – неожиданно «обрадовал» он Тима. – Со всеми полномочиями.

– Не молод ли? – скептически спросил Сибилл.

– В самый раз. И достаточно предан. И за этой… присмотрит лучше.

– Благодарю за доверие, ваше сиятельство!

– Не благодари пока. Должность секретаря тоже за тобой останется. Лира, – окликнул он меня.

– Да, господин?

Йарра порылся в выдвижном ящике стола, бросил мне золотой.

– На конфеты.

– Спасибо!

Вот уж чего не ждала, так это награды. Анара, неужели ты решила меня полюбить?

– Тимар, учи ее. Языки, математика, география. Всему, что знаешь. Начни тренировать – бег, прыжки. Лазает она и так, вроде, неплохо, – насмешливо произнес граф и продолжил: – Плавание, верховая езда. Пусть научится стрелять из арбалета. Ей сейчас десять?

– Почти, господин. Исполнится в августе.

– Отчитаешься после Поворота зимы. Ты свободна, – отпустил меня Йарра. – Тимар, останься.

Пятясь и кланяясь, я покинула комнату и с облегчением прислонилась к стене, только сейчас почувствовав, что рубашка на спине промокла от пота. Меня снова пощадили. Наградили! Будут учить… Это же здорово! Золотой приятно оттягивал карман, и я даже не представляла, что делать с такими безумными деньгами.

Тимар вышел через несколько минут, задумчиво сжимая лист бумаги, исписанный убористым почерком.

– Твоя диета, – прокомментировал он.

– Зачем? – вытаращила я глаза. Диету прописывали только больным в лазарете.

– Сказали, надо.

Я между тем придумала, как откупиться от взбучки, которую грозил устроить Тим.

– Вот, держи, – протянула я золотой. – Ты же собираешь на накопитель, чтобы вылечить ногу.

Тимар улыбнулся.

– Хитрая лисичка! Я не беру деньги у маленьких девочек. Пусть остается тебе, на конфеты, как сказал граф.

– А он совсем не злой, не то что его брат, правда?

– Мягко стелет… – тихо, скорее, для себя, проворчал Тим. – Не понимаю, зачем это все – учеба, тренировки… Лучше бы в пансионат отправил… За-чем? – по складам повторил он, спускаясь вниз.

– Как это зачем? – вытаращилась я, привычно подставляя плечо. – Всех учат!

– Лира, учат райанов, не смесков. Лучше бы ты не высовывалась…

– Тоже считаешь меня вторым сортом?

Нечестный прием. И подзатыльник был вполне заслуженным.

– Извини, – прижалась я к брату.

– Не городи ерунды в следующий раз.

– Тим, а ты не думаешь, что это может быть моим шансом? Если граф вкладывается в меня, значит, будет беречь, значит, я стану не просто разменной монетой… – повторила я часто слышимые от Тимара слова.

– Вкладывается? – хмыкнул парень. – Это я в тебя вкладываться буду, а он даже медного гроша еще не потратил. А вот спросит с нас на сотню золотых. Ты завтракала?

– Нет, – помотала головой я.

– Тогда поешь и начинай собирать вещи, будешь жить со мной. Покои управляющего гораздо больше моих старых комнат.

– Хорошо, я только в часовню забегу, – чмокнула я Тима в щеку.

– Да уж… Мне тоже зайти не помешает. Да! Стой, отдашь это главному повару, – сунул мне брат листок с «диетой».

Я была ребенком, наивным ребенком, который, несмотря ни на что, продолжал верить в чудеса. Чем, как не чудом Анары, объяснить то, что мой план, глупый и топорный, сработал? То, что меня за него наградили? Позволили, даже нет, приказали учиться? Мне, пусть и признанному, но смеску, – полукровкам издревле не светило ничего, кроме роли мастеровых, служанок и наложниц, вторых жен.

Я не знала, что после перенесенной в детстве болезни Куколка бесплодна, и, желая выдать ее за Йарру, князь собирался просто присоединить к себе его земли. Я не знала, что Анара иногда помогает даже тем, кого не любит, – просто для того, чтобы окунуть в еще большую лужу дерьма. Я не знала о планах графа на меня и честно собиралась приложить все силы, чтобы его не разочаровать.

Я ничего не знала и искренне благодарила богов, согревая их свечами…

То, что обрадовалась зря, я в полной мере прочувствовала через неделю, когда граф уехал на острова, а Тимар полностью разобрался с обязанностями управляющего.

– Вставай.

– Не хочу-у-у…

– Подъем!

– Ну еще минуточку, – попыталась я натянуть одеяло на голову.

– Лира, у меня нет времени тебя уговаривать!

– Угу… – протянула я, переворачиваясь на другой бок. – А-а-а! Ты умом рехнулся?! – взвизгнула я, сбрасывая разом промокшее от опрокинутого надо мной кувшина одеяло.

– В следующий раз из таза оболью. Одевайся, умывайся, – отвратительно бодрый Тим сортировал документы – часть в стол, под запирающее заклинание, часть с собой, – и на пробежку.

– Че-го? – вытаращилась я. – Какая пробежка, шесть утра!

Парень захихикал.

– Ты на полярную сову похожа. Глаза, как блюдца.

– На себя посмотри, сыч, – проворчала я, вытираясь после «душа».

Жили мы, к слову, теперь вместе. Тимар занял комнаты управляющего и, разделив ширмой спальню, отдал половину мне. Чтоб на глазах была. А чердак теперь охраняли двое солдат, пообещавшие надрать мне уши, если увидят на галерее.

– Зачем так рано? – повторила я.

– Затем, что после восьми я буду занят. Потому сейчас пробежка, потом завтрак, уроки, обед, уроки, – перечислял он, с садистским удовольствием глядя на мое вытягивающееся лицо, – вечером, перед ужином, верховая езда.

– За что ты меня так не любишь? – провыла я, как заправская баньши.

– Вредная ты, вот и не люблю, – щелкнул меня по носу брат. – Не снимала бы браслет – и не было бы ничего. Помнится, недавно ты радовалась возможности учиться.

Уел. И ответить нечего.

Этот день я запомнила как череду насмешек, которыми щедро, как из рога изобилия, сыпал Тим.

К четвертому кругу по турнирному полю у меня не осталось сил даже ругаться. Устала как собака. И если бы Тимар не выбрал единственно правильный способ стимулирования – подначивая и язвя, – я бы рухнула еще на втором.

– Ну чего ты, как старая кобыла, которую на скотобойню тащат? Давай, раз-два, левой-правой, полторы лиги осталось!.. И живее, живее! – подопнул он меня под зад, когда я заходила на последний круг. – Во, глазки засверкали! Пошла-пошла-пошла!

Сам он сидел на траве, зарывшись в бумаги. Вроде даже не смотрел на меня, задумчиво почесывая за ухом кончиком пера, но стоило замедлить шаг, как доносилось:

– Я все вижу! Хочешь еще один круг?

Добегала, точнее, доползала, я на чистом упрямстве. Увидела вожделенный столб, на котором раньше висели флаги, а теперь он служил для лазания вверх, и рухнула на протоптанную солдатами дорогу. Желудок противно сводило, в боку кололо, ноги, отвыкшие от бега, просто горели. Хорошо, поесть не успела, иначе наизнанку бы вывернуло.

Тим собрал бумаги в папку, протянул мне руку, помогая подняться.

– Ничего, это поначалу сложно, привыкнешь.

Или сдохну.

Стоя под прохладными струями воды, я впервые подумала, что Тимар, возможно, был прав. Лучше бы я не высовывалась…

За завтраком я в этом убедилась.

– Это что? – подозрительно уставилась я на поднос, уставленный плошками, мисочками, горшочками, накрытыми островерхими крышками.

– Это завтрак, – обрадовал меня Тим.

– Э-э-э…

– Привыкай есть как человек, – скомандовал Тимар. – Сядь ровно. Салфетку на колени. Добавь в кашу мед, фрукты, масло – что хочешь. Разными ложками! Хорошо, – кивнул он. – Приятного аппетита.

Сначала я восприняла это как игру. Но когда через пять минут закололо в напряженной спине, а голод совершенно не унимался, ибо маленькой ложкой я зачерпывала мизерное количество каши, я заныла.

– Ну Тима-а-ар… Я устала, есть хочу, что это за издевательство?

– Издевательство начнется за обедом, когда ножом и вилкой пользоваться будешь, – брат невозмутимо намазывал маслом кусочек поджаренного хлеба. – Лира, – вздохнул он, отложив еду, – явно тебе прочат не роль прислуги. Но ты – не райана.

– Совсем не обязательно это постоянно повторять! – набычилась я.

– Не сутулься.

Я нехотя выпрямилась.

– …обязательно, – продолжил развивать мысль Тим. – И, чтобы занять достойное положение, тебе придется стать идеальной. Как Галия.

– Она тоже… – поразилась я.

– Да. Только волосы красит, но об этом мало кто знает. Она смесок, но фактически жена его сиятельства. И даже если он привезет законную, главной в доме будет Галия. Не смотри, что ведет себя как идиотка, она очень умна и жестока. Другая бы просто не удержала графа. Ты можешь стать такой же, но придется учиться. В том числе как вести себя за столом.

Я медленно кивнула.

– Хорошо. Все правильно? – взяла я ложку, подражая Тиму.

Он кивнул, возвращаясь к еде.

– Ни разу не видела, чтобы она бегала, – прожевав, снова попыталась поторговаться я.

– Галия отлично ездит верхом и хорошо стреляет из лука. Не знаю, фехтует ли, но кинжал у нее есть. Не пытайся отмазаться, – фыркнул Тимар, правильно интерпретировав мои потуги. – Закончила?

Я манерно промокнула уголки рта салфеткой.

– Почти идеально, – кивнул братец. – Только она для рук.

– Р-р-р…

Читать по складам я умела, нахваталась у Тимара, но не любила. И только вздохнула, когда он бухнул передо мной тяжелый том.

– Не кривись, здесь сказки. Прочтешь книгу – получишь выходной от бега.

– А сидеть где? – обвела я взглядом библиотеку, внутренне опасаясь, что Тимар, снова вспомнив Галию, предложит мне устроиться в кресле.

– Где хочешь, – махнул рукой парень, видимо, решив не вываливать на меня все сразу. – Просто не мешай. И читай. И да, картинок там нет.

Дождавшись, пока брат отвернется, я показала язык его спине и спряталась за портьерой на подоконнике. Окно находилось достаточно далеко от стола, чтобы посетители, один за другим начавшие ломиться к Тиму, не слышали моего бормотания под нос, и вместе с тем, выглянув из-за плотной шторы, я могла видеть брата.

Строго говоря, в книге были не сказки, скорее легенды и истории о создании Льетта демиургами, об эльвах, о Лесе, о древних войнах и героях, сражавшихся в битвах, о Хрустальном городе, драконах, горных великанах, о Свободных островах и государствах нашего материка. «Дав-ны-м да-авно, ко-г… ког-да Лес был все-го-ли… всего лишь! По-рос-ль… Порос…»

– Тьфу! Тимар, что такое поросль?

– Словарь где-то там, – меланхолично показал большим пальцем куда-то на полки брат.

– Р-р-р…

Обед прошел еще… хм-м… занимательнее, чем завтрак. Неуклюже орудуя вонюче-мельхиоровой вилкой, я умудрилась загнать кусочек мяса в тарелку с десертом, вывалить на штаны фасоль из подливы и перемазаться, как поросенок. Тимар лишь стонал, закатывая глаза.

Единственным, что не вызвало ни у меня отторжения, ни у него физиономии, будто флюс перекосил, была верховая езда. В седле я держалась как влитая. Вот только силенок затянуть подпругу не хватало, и перед сном, напоследок, так сказать, Тимар заставил меня отжиматься. Что я героически и сделала, аж целых шесть раз. И то с колен.

– А ты сам можешь? – проворчала я, дрожащими руками убирая волосы за уши.

– Пф-ф-ф, – фыркнул Тим, опустился на пол, положив больную ногу поверх здоровой правой. И…

– Двадцать пять, – отжался, оттолкнулся от пола, успев хлопнуть в ладоши, – двадцать шесть… – Хлопок. – Двадцать семь… Тридцать.

Поднялся, одергивая задравшуюся рубашку, сверкнул зубами. Даже не запыхался!

– Р-р-р!

Ненавижу!

Утром болело все.

– Мда, кажется, перестарался, – проворчал Тимар, покусывая губу, когда я не смогла втиснуть распухшие ступни в ботинки. – Ну ничего, разомнешься – полегчает. А пока придется побегать в этом. – И сунул мне нечто, похожее на кожаный носок на толстой подошве.

После пытки под названием «растяжка» я едва разогнула спину и собрала в кучу разъезжавшиеся благодаря шпагату ноги.

На обед была рыба, двузубые вилки и лимон, брызнувший в нос.

А за ужином я уснула носом в тарелку и даже не почувствовала, как Тимар нес меня в спальню и укладывал на кровать.

Следующие дни я различала не по названиям – понедельник-вторник, и даже не по числам декад, а по новым упражнениям и урокам, без конца изобретаемым Тимом. Чего только стоили кошмарные, с моей точки зрения, приседания на одной ноге, когда вторая лежала лодыжкой на скамье! Или выпады с чугунными чушками в руках. Чтобы жизнь медом не казалась, ага. Можно подумать, взбирания по канату вверх на тридцать локтей были для меня марципаном. И все это ежедневное – без единого выходного! – счастье начиналось бегом. Пять кругов Темных, как я их называла. Легкая разминка, говорил, морща породистый нос, Тимар.

Сборник легенд Льетта перевалил за три четверти. Хитрый Тим знал, на какой крючок меня ловить, – драконы! Водные, воздушные, земляные создания эльвов, я влюбилась в истории о них. Прекрасные, разумные, свободные… Олицетворение мудрости, благородства и силы, преданности и величия души, они дарили своим Всадникам бессмертие и вечную молодость.

…последнего дракона убили некроманты Оазисов четыреста лет назад.

На этой фразе я разревелась. Сначала не поверила, ведь как оно бывает в сказках? Героя убили, а он – бац! – и выжил. И оказывается, что он не погиб, а если и погиб, то не он. Бегло просмотрела несколько страниц, историй, глав. Поняла, что это – все. Действительно все, что написано о крылатых зверях. Слезы сами брызнули из глаз. Так горько я не плакала с тех пор, как поняла, что отец не вернется. Так я потеряла еще даже не успевшую оформиться в слова мечту – стать Всадницей.

Тим не позволил рефлексировать слишком долго.

– Заканчиваешь книгу? Хорошо-о-о… Ну-ка, прочти вслух эту страницу.

– Всю? – вытерла я рукавом мокрые глаза.

– Всю.

– …Молодец, – потрепал меня брат по затылку, когда я закончила. – С завтрашнего дня два часа в день на каллиграфию, два на математику и час на лизарийский.

– А читать когда?! – чуть не свалилась с подоконника я. – Ты же выходной обещал, когда я закончу книгу!

– Так я и не отказываюсь, – с хрустом потянулся Тим. – У тебя же есть свободное время – вот и читай. Только из библиотеки книгу не выноси. Она дорогая, испортишь – не расплатимся. А пока собирайся, пойдем на лошадях покатаемся.

– Я. Тебя. Ненавижу!

– Ты меня любишь, – засмеялся Тимар.

Глава 16

А ведь и правда, люблю. Вот так, исподволь, незаметно, этот рыжий, вредный, колкий, слишком рано повзрослевший мальчишка стал для меня самым близким человеком. Самым родным. Братом. Я уже давно не засыпала, не обняв его перед сном, а по утрам находила на сундуке с одеждой припрятанный гостинец – марципаны, мелкие монеты, игрушки. Тим каждый раз отнекивался – не я, мол, и точка. А сам прямо светился, когда я прыгала ему на шею с благодарностями. Лисичкой называл. А как он задвинул меня за спину, пряча от Йарры! Глупо, конечно, он бы ничего не смог ему противопоставить. Но сама готовность меня защитить!

А еще он был очень умным. Тим легко переходил с нашего языка на лизарийский, меотский, тирошийский и рау, знал как минимум два десятка островных наречий – это я подсмотрела, когда новых рабов привезли. Вел счета, а, судя по тому, как тихо ругался, подбивая баланс, прежний управляющий воровал. По-божески, но тем не менее. Там усохло, здесь вытекло, что-то испортилось, а служанки вообще как мухи… В результате получилась приличная цифра.

– Не понимаю, почему его не поймали на воровстве? Сибилл же менталист! Может, он был в доле? – Змееглазого я терпеть не могла.

– Старый чистоплюй? – фыркнул Тимар. – Нет, если бы суммы были хотя бы в полтысячи золотых, то да, а за такие гроши наш маг напрягаться не станет.

– Гроши, – проворчала я. – На эти гроши можно безбедно жить где-нибудь на Закатных островах. Может, амулет?

– Частично защищающий от считывания? Никогда о них не слышал. Но спрошу.

Дорога петляла среди невысоких, заросших люцерной холмов. Где-то далеко мычали коровы, совсем рядом, за поворотом, шумела река. На ее берегу заканчивались наши ежевечерние скачки.

Мы привязали лошадей у березы, оставив достаточно веревки, чтобы кони могли попастись, и спустились к воде.

– Смотри, – показал Тим на загоревшуюся в сумеречном небе звезду, – это Кьярра. А вон там, чуть левее, Дануб. Он всегда показывает на север.

Откинув голову назад, я рассматривала небо, еще горящее золотом над западными горами. Высокие перистые облака будто пришпилены к сиренево-розовому куполу, а мелкие тусклые пока звезды похожи на цветки венечника.

– Плавать будешь? – спросил Тимар, снимая сапоги.

– Буду, – улыбнулась я, стягивая жилет. Запасные бриджи и рубашка лежали в седельной сумке.

Неуклюжий из-за больной ноги на суше, в воде Тим преображался. Быстрый, ловкий, сильный – за то время, пока я, отплевываясь и задыхаясь, переплывала неширокую, в общем-то, речку, он успевал трижды сплавать туда и обратно. Нырял, как рыба, поначалу пугая меня долгим нахождением под водой чуть не до икоты. Вот и сейчас скрылся из глаз и появился уже на том берегу. Отдышался и поплыл обратно, мощно загребая руками.

Будь моя воля – я бы плескалась вдоль берега, там, где покатое песчаное дно и теплая, как парное молоко, прогретая солнцем вода. Глубины я боялась. Но Тим упорно загонял меня на середину реки, в стремнину, где мягкие водоросли пытались оплести ноги, как волосы утопленниц.

– Утонуть я тебе не позволю, но и халтурить не дам. Сама поплывешь или в воду забросить? – пригрозил он, когда я рассказала о своих подозрениях насчет нечисти.

Но, несмотря на показную суровость, в тот день он держался рядом со мной, а в следующий раз, перед тем как идти купаться, привязал к моей руке короткий нож.

– Чтобы было чем водоросли резать, если запутаешься.

Плавала я… Ну, скажем так, не очень хорошо. Точнее, очень плохо, и главным моим достижением, которым я искренне гордилась, стало умение держаться на воде. Правда, стоило шевельнуться, как я начинала тонуть. Красиво, как Тимар, загребать воду, лежа на спине, не получалось. Я брызгалась, фыркала, заливала водой уши и, кое-как перевернувшись, по-собачьи добиралась до мелководья. А вредный Тим, посмеиваясь, цепко хватал за щиколотку и снова тащил в глубину.

Держась за его плечо, я перевернулась на спину, разбросала руки и ноги звездой и медленно дрейфовала вниз по течению. Тимар лег рядом, сжимая мою ладонь.

– Хорошо, – тихо сказал он, глядя на стремительно темнеющее небо. Частые, крупные звезды мерцали над головой, отражались в воде, и мне казалось, что еще немного – и нас прибьет к лунному берегу.

Тим подхватил меня под мышки и уложил себе на грудь, поплыл к отмели.

– Простудишься, – пресек он мои протесты.

Клацая зубами от ветерка, холодившего мокрую одежду, я быстро переоделась в сухое. Хорошо Тимару – только бриджи сменить. Мне же он категорически запрещал плавать в одних портках – неприлично.

– Тим?

– Что?

Кони шли шагом – в замок ни я, ни брат не торопились, и на меня напала болтливость.

– А как ты оказался на службе у графа?

– Мой… Наш отец, барон Орейо, пропал без вести, и мои… Наши, – снова поправился Тим, – земли находятся под патронажем князя. И он никому не отдаст месторождения электрума. А если буду дергаться и пытаться предъявить права на феод – тоже исчезну. Йарра пообещал уничтожить того, кто отдал приказ устранить отца… И я теперь весь его. С потрохами, – зло сказал парень.

Короткие, рубленые фразы, из которых по частям собиралась картинка. Так было всегда, когда Тима заставали врасплох – велеречивость пропадала, оставалась лишь сухая выжимка.

– А ты знаешь, кто виновен?

– Советник Дойер, – сплюнул Тимар.

– Отец Сорела?

– Того толстяка, что тебя защищал, ага. Он же должен был стать моим опекуном, если бы господин Раду не опередил этого ублюдка!

Вдали показались замковые огни.

– Тим?

– Что?

– А как ты стал оруженосцем у… У НЕГО?

– Я очень постарался стать для Стефана незаменимым. Не спрашивай, что это значит, не лезь в эту грязь.

Я примерно догадывалась, но уточнять не стала.

– По приказу Йарры?

– Да.

– Тим? А откуда ты так много знаешь?

– В смысле? – Тимар аж повернулся в седле.

– Ну… Языки, бухгалтерию, – растерялась я от такой реакции.

– А, ты об этом. – Тимар все-таки взял себя в руки и начал рассказывать. – Я с пяти до тринадцати лет, пока отец был жив, жил в пансионате. Там нас всему учили – чтению, письму, математике, языкам, манерам… Я был вроде как гордостью учителей, – хмыкнул брат. – А потом нашли этот брыгов электрум, и отец пропал. В тот же день меня отчислили без объяснения причин. Отдали остаток денег за год и оставили в приемной дожидаться нового опекуна. Я сбежал… Думал найти отца. А господин Раду перехватил меня в придорожной таверне и предложил службу.

– И ты согласился.

– А у меня был выбор?.. Ты есть не хочешь? – резко сменил тему Тимар.

– Хочу, – оживилась я. Что-что, а на аппетит я никогда не жаловалась.

– Тогда распорядись насчет ужина, а я лошадей в конюшню отведу.

Я птицей слетела с седла, чмокнула Ворону в бархатный нос и побежала на кухню. Главного повара уже не было, только кухарки, переговариваясь, домывали посуду и чистили на завтра овощи. Меня до сих пор немного коробило, когда женщины прерывали работу, чтобы поклониться. И вообще, на кухне я себя чувствовала ужасно неуютно.

– Добрый вечер, приготовьте, пожалуйста, ужин на двоих у нас в комнате, спасибо! – И стрелой вылетела за дверь, едва не сбив слугу с ведром молока.

– Куда пре..! Простите, госпожа, – проглотил ругательство мужчина и тяжело затопал по лестнице.

Галия очень любила принимать ванны с козьим молоком, считая их панацеей от увядания кожи. Я только головой крутила – ей всего двадцать четыре, а выглядит она куда лучше шестнадцатилетних служанок, какое там увядание! Только молоко переводит.

Вообще, с того момента, как я узнала, что Галия, как и я, смесок, графская любовница растеряла большую часть своего божественного ореола. И смотрела я на нее уже не только восхищаясь, но и завидуя – а чем я хуже? Да ничем! Зеркало, Тимар и Рина твердили, что я очень хорошенькая, мне даже волосы красить не придется! А глаза… Ну, у графа они тоже не райанские, кровь прапрабабки с Островов отозвалась, но мне очень интересно, что останется от человека, посмевшего оскорбить Йарру смеском. Он ведь даже стражу звать не станет, сам порежет наглеца на ленточки.

Зависть, к слову, оказалась ничуть не менее действенным стимулом, чем насмешки. Высунув кончик языка от усердия, я старательно выводила буквы, подражая тонкому, изящному почерку Галии. Одну за другой произносила скороговорки, напихав, как хомяк, за щеки мелкие камушки, чтобы исправить произношение. До головной боли сидела над учебником по математике, зубрила лизарийский, порой мешая родной язык с иностранными словами, читала по ночам «Легенды Льетта» и до кровавых мозолей тренировалась на полосе препятствий.

Глава 17

Лето и осень пролетели незаметно. Я ела, спала, тренировалась и очень, очень много училась. Безумный график больше меня не тяготил – я сама вскакивала с постели чуть ли не раньше Тимара и бежала на турнирное поле. Пять кругов постепенно превратились в семь, потом в десять, в двенадцать и, наконец, в пятнадцать. После этого Тим перестал наращивать расстояния и командовал мне ускоряться на произвольных промежутках. Со стороны казалось, на произвольных. Мне, за полгода изучившей эту брыгову дорожку, как свою пятерню, было понятно, что все ускорения приходились на немногочисленные ухабы.

Я свободно отжималась и подтягивалась, на тонких прежде руках и чуть сутулой спине появились мышцы, а благодаря ежедневному почти часовому сеансу растяжки я не стала похожа на тяжеловоза, оставаясь, как говорил Тим, «ты-же-девочкой». Он все пытался запретить мне стричь волосы, но я не слушалась, безжалостно кромсая шевелюру, стоило прядям достичь плеч. Мне хватало и того, что губы неожиданно стали пухлее, ярче, выделяясь на бескровном лице. Я все время старательно их поджимала. Зато Тимар приучил меня к маникюру, всего лишь обронив, что так можно избавиться от постоянно кровивших заусенцев. Я только фыркнула, глядя, как он полирует ногти. Но, когда в очередной раз зацепилась за кружево рубашки заскорузлым кусочком кожи и рванула… Ух-х!.. Больно… Да, в результате я тоже завела себе маленькие ножнички и пилку а-ля Тим. И, страшно сказать, миндальное масло, которое, как и брат, втирала в кожу рук.

Тимар был сибаритом. В редкие минуты отдыха я точно знала, где его можно было найти, – обычно он полулежал в большом кресле в дальнем отсеке библиотеки. Ноги перекинуты через подлокотник, за спиной диванная подушка, в руке – книга или свиток. Рядом – кувшин с игристой сангрией. Стройный, изящный, длинные рыжие с соломенными прядями волосы заплетены в затейливую косу, белая рубашка в полумраке выглядит нарисованной, и сам он, салютуя мне кубком и декламируя стихи на рау, казался ненастоящим, эдакой живой картиной. Вдвойне странным было то, что при должности управляющего и более чем смазливой внешности у него не было постоянной женщины. А когда я спросила, почему, – получила подзатыльник.

– Не твоего ума дело.

Ну не моего, так не моего, подумаешь! И не больно-то интересно было! О нем же, дураке, переживала – видела ведь, как брезгливо он морщится при виде служанок, трущихся рядом. Та же Эли его раздражала до невозможности.

– Двух слов связать не может, а туда же!

Страницы: «« « 23456789 » ... »»