Жар ночи Дэй Сильвия

Он подскочил на кровати, недоуменно озираясь по сторонам, ибо его мозг не сразу смог переключиться и осознать, где он находится. Сердце бешено колотилось, кожу покрывал пот.

Мир смертных. Он находился в аду.

Тяжело дыша, Коннор спустил ноги на пол и уронил голову на руки.

Проклятые Кошмары!

Мало того что в этом мире такая несносная вонища, так придется иметь дело еще и с Кошмарами.

Брезгливо поморщившись, Коннор с усилием поднялся на ноги, сбросил с себя одежду прямо на пол и открыл дверь гостевой комнаты, которую выбрал для себя, после того как две другие спальни ему не подошли. Одна была хозяйской, другая пропиталась запахом той цыпочки, что открыла ему дверь.

Ну что ж, по крайней мере, хоть что-то, точнее, кто-то в этом месте был ему вполне по вкусу.

Спелая, сочная Стейси с полными бедрами, округлыми ягодицами и наливными сиськами. Из тех женщин, которые вызывают у мужчины неодолимое желание как следует их оттрахать.

При одной этой мысли член Коннора начал твердеть. Кровь его закипала, чему способствовала комбинация факторов: долгое воздержание, до крайности дерьмовый денек и до крайности же соблазнительная женщина. Ему уже не терпелось запустить пятерню в эти тугие черные кудряшки и припасть к ее сочным красным губам. Даже с заплаканными зелеными глазами и красным носом ее лицо в форме сердечка было обалденно привлекательным. Ему хотелось увидеть его раскрасневшимся, покрывшимся потом, напряженным от мучительной тяги к оргазму. Он бы непременно приободрил эту заплаканную милашку еще раньше, если бы не чувствовал себя так, будто вот-вот протянет ноги.

Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда. Ему и самому требовалось взбодриться, а то чувствовал он себя гадко — разозленным, разочарованным и потерявшим ориентиры. Последнее было хуже всего, потому как он предпочитал стоять на твердой почве. Эйдан был искателем приключений, а вот Коннор предпочитал в жизни стабильность, а сюрпризы не приветствовал. Ощущение свободного падения его ничуть не воодушевляло, но он знал, где можно найти мирное пристанище в этом неистовом мире.

Его можно было обрести в Стейси.

И ведь она рядом, внизу, ждет его. Правда, сама она об этом пока не догадывается.

Зайдя в гостевую ванную, Коннор принял холодный душ, смывая с себя всю боль и напряжение прошедшего нелегкого дня. Спустя несколько минут, выйдя в коридор, он уже чувствовал себя не в пример лучше. Сумятицы в голове поубавилось, самоконтроль усилился. Он подумал о том, не стоит ли перед тем, как спуститься вниз и поискать какой-нибудь еды, одеться, но решил этого не делать. Ему претила мысль о том, чтобы снова натянуть на себя форму, пока она не будет как следует выстирана, а другой одежды у него не было, да и вообще, повязанное на бедрах полотенце казалось вполне приемлемым решением. Опять же, столь вызывающий вид, конечно, возмутит Стейси, что поможет поскорее затащить ее в постель. Возмущение — это разновидность возбуждения, а возбуждение любого рода при правильном подходе очень легко преобразуется в сексуальное. Тем более что Стейси уже хотела его — об этом красноречиво свидетельствовали ее набухшие соски. Хотела, даже если не хотела хотеть.

Он осуществил достаточно человеческих фантазий, для того чтобы знать, что порой женщины отрицают собственные желания по соображениям, не имеющим ни малейшего отношения к сексу как таковому. Если у мужчины хорошая зарплата, если он любит детей, верен, умеет готовить, знает толк в машинах или ходит на работу в костюме, причин для отказа от секса с посторонним бывает больше, чем для согласия.

У Стражей все обстояло иначе. Секс был желанным, доставлял удовольствие, удовлетворял насущнейшие потребности. Он поднимал настроение и укреплял здоровье. Он был такой же естественной потребностью, как дыхание, и хотя некоторые из Стражей обзаводились постоянными партнерами, большинство предпочитало свободные отношения.

Ему требовалось успокоение и забвение, а если он сумеет убедить Стейси, что оснований для согласия у нее больше, чем для отказа, то сможет овладеть ею. А он этого хотел. Очень.

Шагнув с последней ступеньки на мраморную плитку прихожей, Коннор бросил быстрый взгляд на декоративное окошко над раздвижной стеклянной дверью, что вела в патио. Красноватый оттенок солнечного света подсказал ему, что уже вечер, и точно — посмотрев на часы над телевизором, он убедился, что уже шесть.

— Вовсе я тебя ни в чем не виню! — послышалось возбужденное возражение Стейси.

Кого еще, черт возьми, принесло?

Он совсем уж было собрался вернуться наверх за штанами, но она заговорила снова:

— Ну что я могу поделать, если у меня голос печальный. Да, мне без тебя тоскливо. А какой бы я была матерью, если бы не скучала без тебя? Но отсюда вовсе не следует, будто мне хочется, чтобы ты чувствовал себя виноватым из-за этой поездки.

Коннор понял, что она говорит по телефону, и ощутимо расслабился. По крайней мере, они здесь одни. Это как раз то, что нужно, потому что ему здесь только посторонних не хватало. И без того нервы на пределе.

Коннор пересек гостиную и помедлил у порога столовой. Стейси смотрела в другую сторону, спина ее была напряжена, рука потирала затылок.

Черт побери, ну и славная же у нее задница. «Великовата» — так, кажется, она сама про нее думала. Ну что ж, маленькой ее точно не назовешь, но она тугая, округлая, так и просится в ладони. Ему чертовски хотелось ухватить эти ягодицы и поставить ее в удобную позу, чтобы засадить член под самый корень. Что ему сейчас требовалось позарез, как дыхание, так это жаркий, неуемный секс, ощущение полного слияния. Вожделение было столь сильным, что его даже затрясло. Но тут ее голос зазвучал более возбужденно, и Коннор нахмурился.

— Я понимаю, что ты не видел его много лет. Еще бы я это забыла… Нет, этого не было… Черт побери, да, это правда! Он мне вшивых десяти центов не послал, чтобы помочь тебя вырастить. Забыть? Он там на лыжах раскатывает, а я тут брошена в одиночестве, так еще должна и забыть? Джастин… Джастин! Дорогой… — Она тяжело вздохнула и швырнула трубку. — Дерьмо!

Коннор увидел, как она запустила пальцы в непослушные кудряшки, и лишь потом заметил, что ее плечи содрогаются от рыданий, которые она пытается скрыть. И неожиданно для него к желанию забыться в жарком сексе примешалось нечто иное. Сочувствие, желание поддержать и утешить.

— Эй, — окликнул он, стараясь, чтобы голос, учитывая ее горечь и раздражение, звучал помягче.

Но она подскочила как ошпаренная и схватилась за грудь.

— Совсем трахнутый, что ли?! — воскликнула Стейси, повернувшись к нему со слезами на густых черных ресницах и бледных щеках. — Ты меня до смерти напугал!

— Прошу прощения.

Но тут взгляд ее упал на его бедра, и, увидев, что вставший член задрал полотенце к самой талии, она ошарашенно выдохнула:

— Боже мой!

С учетом его вожделения, ее боли да еще и недавних Кошмаров, всякого рода ухаживания казались неуместными.

— У тебя самая прекрасная задница, какую я только видел, — пояснил он.

— У меня самая что?.. — Стейси заморгала. — Нет, это ж надо, он разгуливает по дому полуголый, с торчащим членом, и все, что может сказать, это «у тебя прекрасная задница»!

— Если ты предпочитаешь, чтобы я был совсем голый, так это запросто.

— Черт побери, нет! — Она возмущенно скрестила руки, отчего отсутствие бюстгальтера сделалось еще заметнее.

Жаркая волна копившегося неделями вожделения прокатилась по его коже, и Коннора бросило в пот.

— Для этого дома такие фокусы не годятся.

— Меня мало заботит, что годится, а что не годится для этого дома, — честно ответил он. Она явно была такой, какая ему и требовалась: мягкой, теплой, эмоциональной женщиной. — Куда интереснее, что больше подходит для тебя. Ты как предпочитаешь, начать с мягких прикосновений? Или любишь напор? Как лучше тебя иметь, быстро и яростно или медленно и долго? Что приводит тебя в экстаз, милая?

— Господи! Ты, я гляжу, не из тех, кто бродит вокруг да около!

Увидев, как расширились ее зрачки, что представляло собой несомненное приглашение, Коннор подошел ближе. Осторожно. Стараясь не делать резких движений, потому как понимал, что она в растерянности, и вовсе не хотел ее спугнуть, чтобы она попыталась убежать. Да он бы и не дал ей убежать.

— У меня просто терпения не хватает на болтовню, — вкрадчивым тоном пояснил он. — Я хочу тебя. Ночь с тобой была бы райским блаженством после того, сквозь что мне недавно пришлось пройти. Мне вообще здесь не по себе. Я тоскую по дому, да и просто тоскую.

— П-п-р-р-ости. — Стейси тяжело сглотнула, глаза на ее пикантном личике казались огромными, язык просунулся между вишнево-красными губами. — Прости, что вынуждена тебя огорчить. Но я сегодня не могу. У меня голова болит.

Он подошел еще ближе.

Попятившись, она налетела на барный стул. Грудь ее вздымалась и опадала так же учащенно, как и его. Ноздри раздувались, чуя опасность. А в нем вызревала и усиливалась потребность схватить ее, привлечь к себе, убедить остаться и сказать «да». Не допустить, чтобы она отказалась принадлежать ему, в то время как некий первозданный внутренний голос нашептывал ему, что это именно так.

«Она моя, — настаивал этот голос. — Моя».

И что-то в ней смогло это воспринять.

— У нас обоих выдался паршивый денек, — произнес он куда более хрипло, чем ему хотелось. — Стоит ли добавлять к этому еще и паршивую ночь?

— Секс не разрешит мою проблему.

Обхватив руками деревянное сиденье, Стейси вскинула подбородок, и ее груди округлились так вызывающе, что его желание возросло до уровня мучительной жажды. У него вырвался звериный рык, и она тихо охнула. Тонкий хлопок майки обрисовывал ее набухшие, затвердевшие соски.

В ответ на это член Коннора напрягся еще больше, чего он, учитывая специфику своего наряда, не мог бы скрыть, даже если бы хотел. Но хотел он ее. Немедленно! Хотел забыть о том, что он вдали от дома и, возможно, никогда туда не вернется. Хотел забыть о том, как ему морочили голову бесстыдной ложью. Хотел заключить в объятия эту теплую, нуждавшуюся в близости женщину и помочь ей забыть о ее собственной боли. Он знал в этом толк, проделывал это великолепно, был подлинным умельцем по этой части. И на этот раз ему предстояло доказать это не во сне, не в грезах. В реальности.

Коннор ощущал, как растет в ней желание, мешаясь с растерянностью и отчаянием, как она дрожит от возбуждения, как ее смятение, раздражение, гнев подавляются настоятельной потребностью. Потребностью в ни к чему не обязывающей близости, в единении, не отягощенном грузом обязательств и ожиданий. В чистом, откровенном наслаждении. Ее только нужно было чуть-чуть подтолкнуть.

Коннор потянул за полотенце — и оно упало на пол.

— Умереть не встать! — вырвалось у нее. — Ты бесподобен!

Мягко улыбнувшись, он намеренно придал ее высказыванию не совсем тот смысл, который она вкладывала.

— О чем ты говоришь? Я ведь еще даже не начал.

* * *

Его низкий глубокий акцент буквально обволакивал Стейси, заключая в жаркий кокон вожделения. Осознавая, что возбуждается, и злясь на себя за это, она все равно не могла оторвать взгляд от стоявшего перед нею прекрасного — действительно прекрасного! — нагого мужчины. От его загорелого тела с рельефной мускулатурой. От медовых волос над крепким лбом. От голубых, как Карибское море, глаз, осматривавших ее с головы до ног, жадно, похотливо, но при этом с нежностью.

Складки вокруг его грешного чувственного рта указывали на напряжение и стресс, и ей отчаянно хотелось разгладить их поцелуями, чтобы разогнать все его тревоги. Каковы бы они ни были.

Если бы только это было возможно. Ей казалось, что Коннор Брюс похож на своего рода остров, окруженный пугающей, опасной аурой неукротимого своеволия. И в то же время он выглядел… мрачным, пребывающим в мучительном напряжении. Это она улавливала четко и с пониманием, поскольку и сама испытывала подобные чувства. Напряжение. Желание сорваться с короткого поводка, рвануть в Биг-Беар и выложить Томми с Джастином, им обоим, всю правду о том, что одна долбаная лыжная прогулка еще не делает Томми Отцом Столетия.

Но вместо этого, злясь на себя из-за осознания неспособности на подобный поступок, Стейси неосмотрительно разглядывала торчащий, что греха таить, немыслимо соблазнительный член Коннора.

— Это все твое, — проурчал он, приближаясь к ней. От его движений, сочетавших в себе решимость и бесподобную грацию, рот наполнился слюной, а подняв взгляд, она увидела в его голубых глазах вызов. Он прекрасно знал, что она не может не смотреть и не жаждать того, что ей так вот, без обиняков, предлагалось. — А ты моя.

Господи, если бы она только могла урезонить его смехом, ведь, принимая во внимание продолжительность их знакомства, подобное заявление могло показаться смехотворным. Но Коннор был слишком примитивным самцом, для того чтобы его, в возбужденном состоянии, можно было отшить таким способом. Да и сама она явно была достаточно примитивна, чтобы получить удовольствие от того, что дикарь затащит ее за волосы в свою пещеру.

В потрясающем великолепии этого мужчины было нечто чертовски неправильное. Шесть с лишним футов чистейшего, откровеннейшего самца. Он был высоченным, широкоплечим, порочным. Неотразимо порочным, осознающим это и ничуть об этом не сожалеющим. Но если бы этим все и исчерпывалось, ей, возможно, и удалось бы воспротивиться его воле. Однако в каком-то неуловимом, не поддающемся определению смысле Коннор казался еще и уязвимым. И это ощущение находило в ней отклик. Она вдруг осознала, что ей до боли хочется утешить его, обнять, вызвать у него улыбку.

Ее взгляд вновь беспомощно обратился к огромному члену. Тоже великолепному, как и все его тело. Она вообще не могла найти в нем ни одного физического недостатка, а ведь пыталась. Еще как пыталась. Он был совершенен в своей дикой красе и просто ужасающе сексуален, но она не сдавалась. Восхищалась, да, пускала слюни, но изо всех сил противилась искушению, потому что не собиралась повторять прежние ошибки. Да черт же возьми, она ведь его совсем не знает.

— Ты что, под Конана-Варвара косишь? — спросила она, подняв бровь и изо всех сил стараясь изобразить язвительную иронию. — Имей в виду, на меня это ни хрена не действует.

Его губы изогнулись в мальчишеской улыбке, и она сама поразилась своей реакции. Ей просто нестерпимо захотелось улыбнуться в ответ.

— Докажи.

Он уверенно шагнул вперед, и ее пробрала дрожь. С перепугу она схватилась за стул позади себя с такой силой, что сломала ноготь, и с губ ее сорвалось восклицание, которое выдало слишком многое, поскольку оказалось хриплым и чувственным. Стейси поняла это не по самому звуку, а по тому, что взгляд его потемнел и воспламенился, а член затвердел еще больше, хотя казалось, что это уж невозможно. У нее даже пересохло во рту.

Боже всемилостивый, на этом длинном, толстом жезле еще и пульсировали вздувшиеся вены, при виде которых ей едва удалось подавить стон вожделения. Порнозвезды отвалили бы кучу денег за такой член. Дерьмо, женщины покупали члены вроде этого, только из пластика, с переключателем скоростей, а тут все настоящее!

— Норовишь меня раззадорить? — пробормотала она, восхищаясь хищной грацией его движений.

Не думать о том, как же он движется во время секса, просто не было сил, а стоило об этом подумать, и промежность ее тут же увлажнилась.

Она была одинокой, усталой, обиженной, раздосадованной тем, как по-дурацки складывалось все в ее жизни. И, черт побери, почему бы ей на часок-другой не позабыть о роли недооцененной мамочки? Не переступить через это? А если так, то не лучше ли всего сделать это, отдавшись такому мужчине, как Коннор Брюс.

— Давай я тебя обниму, — произнес он с мягким манящим акцентом.

Стейси не шелохнулась. Просто не могла.

Когда он подошел почти вплотную, она задержала дыхание, осознавая, что стоит ей вдохнуть его запах, и о сопротивлении этому весьма заманчивому, но, конечно же, недопустимому предложению вообще придется забыть. Запах его кожи был уникален. Пряный, отчасти мускусный. На сто процентов мужской. Неповторимый запах Коннора. Стоит вдохнуть — и образы, уже зарождавшиеся в сознании, обретут четкость. Она увидит, как бугрятся мускулы его рук, когда он приподнимается над ней, как сокращаются тугие мышцы брюшного пресса, когда он то всаживает свой огромный член глубоко в нее, то подается назад, как обостряет похоть его восхитительные черты.

А ведь он выглядит так уже сейчас!

Испугавшись своего желания, Стейси отчаянно замотала головой и отскочила в сторону, надеясь не налететь на обеденный стол и… надеясь, что он ее перехватит.

Что он и сделал.

Коннор с легкостью поймал ее, обхватив стальной рукой за талию и подтянув обратно к себе. Оказавшись вблизи и ощутив всю неистовую силу его желания, она размякла, взмокнув от предвкушения.

— Ну, давай, Стейси. — Вожделение сделало его голос еще ниже, добавив настойчивости. — Ты нужна мне. Я нужен тебе. Так пусть это случится.

Сейчас каждая линия его тела выдавала яростное вожделение. Страстное, очевидное, весьма, весьма соблазнительное.

Но это же сущее безумие!

— Черт побери! — воскликнула она, вырываясь вовсе не потому, что и впрямь рассчитывала вырваться, но потому, что это возбуждало ее еще больше. — Не можешь же ты просто так взять и отволочь меня в койку.

— Чистая правда. Кровать чертовски далеко. Я проделаю все это прямо здесь.

— Здесь? — чуть не задохнулась Стейси. — Да ты вконец спятил! Мы ведь даже не знаем друг друга.

Крепче прижав ее к себе, Коннор прошелся языком по пульсирующей жилке на ее шее. Мало того что она находилась в его объятиях, так теперь ее обволакивал его запах, не говоря уж о внимании и умении. У нее не было ни малейшего сомнения в том, что для Коннора не составит труда найти все эрогенные зоны на ее теле. Равно как и в том, что самой ей очень хочется, чтобы он это сделал. Господи, да сколько же времени прошло с тех пор, как она в последний раз занималась обалденным сексом с мужчиной, старавшимся доставить ей наслаждение. С тем, кто, казалось, испытывал потребность в том, чтобы доставить ей наслаждение.

— Ты слишком много думаешь, — прошептал он, касаясь губами ее уха, после чего его теплая ладонь скользнула на ее незащищенную бюстгальтером грудь и сжала крепко, но мягко. Большим и указательным пальцем он схватил сосок и стал потягивать и покручивать его. Ее пробрало насквозь, до самой промежности, так что она изогнулась в его руках. В его груди родился хриплый рык.

Стейси хотелось закрыть глаза и попросту раствориться в нем.

— Знаешь ли, дерьмовый денек — это еще не основание для того, чтобы прыгать в койку с первым встречным.

— А почему? Зачем отказывать себе в том, чего тебе хочется?

— Это называется «зрелость».

Стейси сменила тактику, перестала дергаться и обвисла в его руках, чего он, похоже, просто не заметил. С этакой силищей этот парень мог бы удерживать на весу слона.

— На мой взгляд, это, скорее, называется мазохизмом.

— Сдается мне, ты вдолбил себе в башку, что можешь делать все, что тебе заблагорассудится, потому что ты такой классный.

Он поцеловал Стейси в висок и сжал в ладонях обе ее груди.

— Ты сама классная, а вот ведь не делаешь, что тебе заблагорассудится.

— Комплименты не помогут тебе забраться мне в трусики, — фыркнула Стейси.

Подняв руку, Коннор повернул ее лицо к себе так, чтобы их губы сблизились.

— Нет, — прошептал он губами в губы, — но вот это поможет.

Его пальцы расстегнули пуговицу на ее поясе, и рука скользнула под джинсы.

— Нет…

Его язык проник ей глубоко в рот, подавив протест, а ладонь, поверх кружевных трусиков, легла на промежность.

— Да, — проурчал он, растирая умелыми пальцами ее возбужденную, набухшую щелку, — ты ведь уже мокрая, милая.

Она издала нечленораздельный звук, когда его рука убрала тонкую преграду из ткани и кожа соприкоснулась кожей.

— Скажи, что хочешь меня, — прохрипел он, в то время как мозолистый кончик его указательного пальца уже проскользнул между ее складками и теперь ласкал, растирал, надавливал на ее клитор. Снова и снова. Она напряженно изогнулась и хрипло выдохнула:

— Ох! Я сейчас кончу… Боже…

О господи, у нее так давно не было телесных наслаждений, что возбуждение, казалось, перехлестывало через край.

— Скажи, что хочешь меня, — повторил он.

Она вертела бедрами, подаваясь навстречу его сводящему с ума пальцу.

— А это имеет значение? — удалось выдохнуть ей, в то время как тело извивалось в его мощных руках.

— Да. — Он куснул ее за шею, и она вскрикнула, не столько от боли, сколько от неожиданности. — Имеет. Я хочу тебя. И хочу, чтобы ты тоже меня хотела.

Два длинных толстых пальца проникли в ее щель, и ее скрутило в преддверии оргазма. Глаза закрылись, голова упала ему на грудь. Ее била отчаянная, неуемная дрожь. Весь сегодняшний день и без того был эмоционально перегружен, а сейчас к этому примешалось еще и похотливое желание.

— Да, — всхлипнув, выдавила она, впиваясь ногтями в руку, мявшую ее груди. Как это было здорово — оказаться в чувственных объятиях. Ощутить себя желанной.

— Спусти свои джинсы.

Моргая, чтобы стряхнуть жгучие слезы, Стейси взялась за пояс, спустила джинсы до колен, а потом, выпрямившись, потянулась к лежавшей на стойке домашнего бара сумочке, достала оттуда пачку презервативов, купленную неделю назад. Размера «Магнум XL»: тогда ей казалось, что это такая пикантная шутка, а теперь хотелось верить, что они не окажутся слишком маленькими, потому что штуковина Коннора, от одной мысли о которой она увлажнялась еще сильнее и становилась еще податливее, была невообразимо здоровенной.

Господи, и он собирался засадить эту штуковину в нее… вот-вот.

Просунув одну ногу между ее ногами, Коннор чуть подался назад и спустил ее брюки на пол. Его стальной член уперся в ее оголившийся зад. Он со свистом выдохнул сквозь зубы, сдавив ее еще сильнее. Сердце ее испуганно сжалось: сила его была невероятной и он, похоже, почти не владел собой.

— Тсс.

Коннор отпустил ее лишь на миг, чтобы запустить руку ей под майку, и, когда ее неистово колотившееся сердце оказалось прямо под его ладонью, выдержал паузу. Грудь его, мокрая от пота, вздымалась, припадая к ее спине, горячая щека прижималась к ее щеке.

— Это не я. Совершенно на меня не похоже. Чтобы я, да так спешил…

— На меня это тоже ничуточки не похоже, — прошептала она, положив руку поверх его залезшей ей под майку ладони и надавливая на нее, побуждая сжать ее набухшую грудь. — А ты вовсе даже и не спешишь.

— Я собираюсь тебя трахнуть. Ничего не могу с собой поделать. — Его акцент сделался таким сильным, что она с трудом его понимала. — Сильно и быстро. А потом начнем по новой. Уж не бойся, я позабочусь, чтобы тебе было хорошо. Сделаю все правильно.

Стейси замотала головой и наклонилась вперед, подавшись к нему самой интимной частью тела.

— Ты просто сделай это, хоть правильно, хоть нет.

Пробормотав что-то невнятное, Коннор открыл коробку и разорвал пакетик из фольги. Стейси, у которой перехватило дыхание, усилием воли заставила себя вдохнуть и выдохнуть, пытаясь справиться с головокружением и снова и снова твердя себе, что это всего лишь близость на одну ночь, а не какие-то там хреновы отношения. Из таких постоянные партнеры не получаются. Зато все при нем, и подход у него, надо признать, имеется.

Ну и потом, это ведь друг Эйдана, а Эйдан — классный парень. Конечно, само по себе это еще не делает Коннора классным парнем, но это, во всяком случае, малость получше, чем иметь дело с совершенно чужим мужчиной. И оба они взрослые: имеют право расслабиться и доставить друг другу удовольствие, не нарушая каких-либо норм. Уж во всяком случае, она не повторит былые ошибки по той простой причине, что не тешит себя нелепыми ожиданиями насчет того, будто бы это может привести к чему-то большему, чем оргазм. Правильно? Правильно?

Стейси уже почти убедила себя в том, что данное приключение не больно-то разительно отличается от использования вибратора, когда Коннор, схватив за бедра, без усилий поднял ее, лишив равновесия далеко не в единственном смысле. С испуганным возгласом она схватилась за стул, чувствуя, как весь мир накренился.

В следующий миг она ощутила, как его член раздвигает увлажненные, скользкие складки ее половой щели. У нее вырвался стон, и он издал в ответ какой-то успокаивающий звук, которой, может, и сгодился бы для этого, не сходи она с ума от вожделения и еще сотни разных эмоций.

— Расслабься, — прохрипел он. — Впусти меня. Я держу тебя.

Тяжело дыша, она заставила себя расслабиться, боясь, что окажется слишком тяжелой, и дивясь тому, как легко он ее поднял. Он вошел в нее на дюйм, и она ощутила в себе каждую неровность и каждую венку на его толстом конце.

— Ох!

— Трогай себя! — Коннор ввел член глубже. — Давай помоги себе. Ах, какая у тебя тесная щелка!

Держась одной рукой за стул, Стейси запустила другую себе между ног, растирая клитор, который сейчас, когда она подалась всем телом, принимая в себя член, выпятился особенно сильно. Вся ее промежность была увлажненной, набухшей, жаркой. Она просто не помнила, чтобы когда-нибудь раньше с ней происходило нечто подобное. Он ввел еще глубже, совершая быстрые толчки, заставлявшие ее издавать бессвязные мяукающие звуки. Ее влагалище плотно сжалось вокруг его члена, и он зарычал, впиваясь пальцами в плоть ее бедер.

— Вот так, детка, — послышался его хриплый шепот. — Всоси меня. Вбери меня целиком.

На пределе возбуждения, Стейси издала крик, не прекращая растирать пальцами клитор, в то время как ее влагалище, взмокшее, что облегчало толчки, принимало его член в самую глубь. Какой-то отстраненной частью сознания она еще успела осознать, что звонит телефон, но ей уже не было до этого дела, а спустя миг все это заглушил шум крови в ушах.

— Держись! — прорычал он и принялся двигаться в безумном ритме, засаживая снова, снова и снова мощными толчками бедер. С закрытыми глазами, припав щекой к твердому деревянному сиденью, она, вся в поту, раскачивалась взад-вперед, воспринимая всем телом его неистовый жар. Член Коннора ощущался как раскаленный жезл. Она была горяча, но он был жарче.

Это казалось невероятным, но после недавнего неистового оргазма в ней стало снова нарастать столь же буйное возбуждение. Его тяжелые яйца вновь и вновь ударялись о ее чувствительный клитор со шлепающим звуком, столь эротичным, что ее пробрала дрожь предчувствия, а когда головка его члена коснулась восприимчивой точки в глубине ее тела, она ощутила, что опять находится на грани.

— Господи! — простонала Стейси. — Я снова кончаю.

Он шире раздвинул ее ноги и, засадив в самую глубь, стал выверенными движениями растирать это чувствительнейшее место в ее лоне так, что она просто взвыла от безумного наслаждения, изогнувшись дугой под его безостановочными, неослабевающими толчками.

Несмотря на предупреждение насчет торопливости, теперь, оказавшись в ней, он, похоже, вовсе не спешил кончать. Не имея больше сил и отчасти боясь того, что с ней будет, если она опять испытает столь же безумный оргазм, Стейси протянула руку между ног и коснулась его раскачивавшихся яиц.

Выругавшись, Коннор засадил под самый корень.

— Я скоро…

Напрягшись, она сдавила его член внутренними мышцами. Он яростно содрогнулся, из горла вырвался гортанный рык, а из члена забила жаркая пульсирующая струя. Увлекая ее за собой, он опустился сначала на колени, а потом на спину. Стейси оставалась в кольце его мощных рук, майка ее насквозь пропиталась его потом. Уже завалившись на пол, он, продолжая извергать семя, припал губами к ее виску.

ГЛАВА 5

— Привет! Это телефон доктора Лиссы Бэйтс и Эйдана Кросса. К сожалению, мы не можем ответить на ваш звонок прямо сейчас. Если у вас что-то срочное…

Приглушенно выругавшись, Эйдан бросил трубку и завалился обратно на кровать. Лисса приподнялась на локте и посмотрела на него большими темными глазами.

— Не отвечают?

Он покачал головой.

— Может быть, Коннор еще спит, а Стейси тем временем отлучилась на минутку.

— Все может быть. Попробуем дозвониться по сотовому, когда вернемся в Сан-Исидро.

Он посмотрел на камень, который подарил ей для защиты и который сейчас мягко покачивался между ее полных грудей. Когда они встретились впервые, ее изводила постоянная потребность во сне и неспособность выспаться, что являлось следствием необъяснимой и не осознававшейся ею самой способности блокировать доступ в свои сны как Кошмарам, так и Стражам. Нынче она преобразилась, бледная кожа была тронута загаром, от теней под глазами не осталось и следа, а ее аппетитная фигура, сохранив стройность, избавилась от болезненной худобы. Но не меньше чем соблазнительная внешность его очаровывало ее внутренние содержание — доброта, сочувствие, то, как глубоко и искренне она любила его и желала ему счастья.

— Ты уверен, что на самом деле видел кого-то из Стражей? — в сотый раз спросила она, поглаживая ладонью рельефную мускулатуру его брюшного пресса.

— Черт побери, полностью. Если она не из Стражей, то, стало быть, из Старейших. Это мы выясним, когда наведаемся туда и осмотрим ее комнату.

Лисса растерянно заморгала, и он привлек ее к себе и быстро, но жарко поцеловал.

— Верь мне.

— Верю. Ты сам это знаешь. — Она вздохнула и прикрыла глаза густыми ресницами. — Но из этого не следует, будто я могу оставаться равнодушной, когда ты подвергаешь себя опасности. Одна мысль о том, что ты можешь пострадать, приводит меня в ужас.

— Это я хорошо понимаю, жаркая штучка, потому что в отношении тебя чувствую то же самое. Но тут уж ничего не поделаешь. Раз за нами ведут охоту, мне необходимо выяснить все, что только можно. — Подняв руку, Эйдан повертел между кончиками пальцев прядку ее волос. — Нам необходимо выяснить, что является причиной ее появления, ты или таза? Или и то и другое. Черт, не исключено, что она появилась из-за чего-то другого, о чем мы вообще не имеем представления.

Лисса приподнялась, села, прислонившись к изголовью, и вздохнула. Этот звук смешался с доносившимся из окна плеском набегавших на берег волн.

— Хреново все-таки быть Ключом.

— Мне очень жаль, детка, — сочувственно хмыкнул он.

Больше ему сказать было нечего, и они оба это прекрасно знали.

— Возможность быть с тобой этого стоит, — негромко, но с пылкой искренностью заявила она.

Он поднес ее руку к губам и расцеловал костяшки пальцев.

— Как насчет того, чтобы напоследок еще по пивку?

Ее улыбка оказала на него глубочайшее воздействие, побуждая остаться в постели дольше, чем намечалось, и Эйдан сел, чтобы не позволить чувствам взять верх над разумом, что в его отношениях с Лиссой случалось далеко не редко. Он очень сильно любил ее, а потому просто сходил с ума, неспособный избавиться от мучительных мыслей о том, что время, которое отпущено им провести вместе, ограниченно и постоянно утекает, словно песок в песочных часах. Он был бессмертным, а она смертной. Он ничего не мог с этим поделать и, уж конечно, не видел в этом ничего хорошего.

— Ты такой заботливый, — прошептала она. — Беспокоишься обо мне, поддерживаешь меня. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— И никогда не узнаешь, жаркая штучка.

Глядя в темно-синие глаза своего возлюбленного, Лисса злилась на себя из-за изводящего ее, не дававшего покоя чувства страха и обреченности. Ее инстинктивной реакцией на известие о появлении Стражницы было желание убраться как можно скорее и как можно дальше, а уж никак не устраивать слежку и не пытаться выяснить, что ей нужно.

Сквозь открытую стеклянную дверь она проследила за тем, как Эйдан подошел к столу, с помощью карманного ножика очистил и разделил на дольки один из дюжины собранных вчера лаймов, собрал дольки в горсть и принес их к прикроватному столику. Очарованная потрясающей красотой его тела, Лисса не могла отвести взгляд от поигрывающих под золотистой кожей рельефных мышц и больших рук, покрытых соком лайма. Шесть с лишним футов настоящей, неподдельной, восхитительной мужественности. То был мужчина из ее снов — в буквальном смысле. Мужчина, бросивший все ради одной лишь возможности быть с нею. Мужчина, исполненный решимости, рискуя жизнью, защитить ее от собственного народа, желавшего ее смерти. Она любила его так сильно, что от жгучей, переполнявшей сердце страсти перехватывало дыхание.

— А ты никогда не задумывался над тем, что оберегать меня, работать на Макдугала и разыскивать артефакты одновременно — это слишком много даже для тебя?

Эйдан присел на краешек постели, и она, потянувшись, положила руку ему на плечо. Мускулы заиграли, когда он открыл бутылку и запихнул в горлышко дольку. Запах его кожи, пряный и экзотичный, наполнил ее ноздри одновременно с цитрусовым ароматом.

— Если сюда явился кто-то из Стражей, то могут прийти и другие.

Повернувшись, Эйдан встретился с ней взглядом. Его пронзительно-синие глаза походили на сапфиры и выглядели уникально, как, впрочем, и все остальное. Четко очерченная челюсть, разлетающиеся крыльями брови, тело, созданное, чтобы одаривать женщину наслаждением. Он был могуч, атлетически сложен, пронизан грозным великолепием. И принадлежал ей. О том, чтобы потерять его, страшно было даже подумать.

— Знаю.

Он подал ей бутылку, потянулся за другой, для себя, и игра его мышц вновь пробудила в ней чувственное желание. Несмотря на то что они весь день фактически не вылезали из постели, даря друг другу наслаждение, ее страсть не ослабевала. Ей постоянно хотелось близости, а любой физический контакт до боли обострял эту потребность.

— Коннор не явился бы сюда, не будь это вопросом жизни и смерти, — устало произнес Эйдан. — В отличие от меня он был вполне счастлив в Сумерках. Надо полагать, для него этот мир — сущий ад.

— Лихо, — пробормотала она. — Звучит многообещающе.

Эйдан отверг древнее пророчество своего народа, предрекавшее, что она, то есть Ключ, станет причиной гибели обоих миров, и покинул Сумерки, свою родину, из любви к ней. Ни у кого иного из Стражей столь мощного побудительного мотива не имелось.

— Не оставляй надежды.

Он пристроился с ней рядышком к изголовью, вытянув длинные голые ноги, поскольку всю его одежду составляли свободные шорты цвета хаки. Снаружи быстро смеркалось, однако никто из них не пытался включить лампу: им вполне хватало света, проникавшего в спальню сквозь приоткрытую дверь ванной.

Запрокинув бутылку, Эйдан сделал насколько больших глотков и откинулся назад, примостив пиво на коленях.

— Быть может, найден способ безопасного перемещения Стражей между мирами. Не исключено, что у него для нас хорошие новости.

— Отвратительно чувствовать себя такой беспомощной, — призналась Лисса, безостановочно теребя пальцами этикетку на бутылке, в то время как ее взгляд не отрывался от меча в ножнах, лежавшего на ближнем стуле. — Языка вашего я не знаю и даже помочь тебе в расшифровке записей, которые ты украл, не могу.

— Позаимствовал, — со смехом поправил ее он.

— Боевыми искусствами я тоже не владею, — фыркнула она, — так что помочь тебе в схватке не в состоянии. И памятью веков, в отличие от тебя, не обладаю, так что в поисках артефактов от меня никакого толку.

Потянувшись, он унял безостановочное движение ее пальцев, положив на них холодную влажную ладонь.

— То, что ты всего этого не умеешь, не имеет значения. Куда важнее твоя способность перезаряжать меня. Вот почему в этот раз я и взял тебя с собой.

— Мне очень хотелось. На дух не переношу, когда приходится с тобой расставаться и не видеться днями, а то и неделями. Мне слишком тебя недостает.

Эйдан посмотрел на нее с мягкой улыбкой:

— Мне нужно, чтобы ты была со мной. И это не просто вопрос удобства. Каждый твой вздох лишний раз показывает, что мне есть ради чего жить. Каждая твоя улыбка дарит мне надежду. Каждое твое прикосновение воплощает в жизнь мои мечты. Ты поддерживаешь во мне жизнь, жаркая штучка.

— Эйдан…

У нее щипало глаза. Он мог выдать какую-нибудь банальность, но в его устах ничто не звучало банально. Потому что во все, что бы ни делал, он вкладывал себя на сто процентов, — и в любовь к ней.

— До встречи с тобой я умирал.

Она знала, что так оно и было. Не в физическом смысле, а в эмоциональном. Утомленный вечным патом в нескончаемой войне с Кошмарами, остро ощущающий нехватку подлинной близости, Эйдан практически не жил, а существовал. Он поведал ей о своем былом одиночестве, хотя мог бы и не говорить этого. Она видела пустоту в его взгляде.

— Я люблю тебя. — Она подалась к нему и припала губами к его губам.

Несмотря на все различия, причем немалые, что и естественно для уроженцев разных миров, во многом они были схожи. Лиссу изводила невозможность выспаться, и ни на что, кроме работы, у нее практически не оставалось сил. Любовь Эйдана подарила ей надежду, позволив с оптимизмом смотреть в будущее.

— Ты чертовски похорошела, — поддразнил он ее, удержав за затылок, когда она попыталась отстраниться, после чего облизал ей губы и легонько куснул нижнюю. Она приглашающе застонала. — И рад бы тобой заняться, — прошептал он, — но нам скоро надо идти.

Кивнув, Лисса зажала в кулак висевший на шее амулет. Поразительно, как камень, представлявший собой пепел Кошмара, сплавленный со стекловидным материалом из погибшей и покинутой прародины Стражей, смог изменить ее жизнь. Однако он обладал уникальным излучением, сочетавшим энергетику Кошмаров и Стражей, ограждал ее сны и от тех и от других, что позволяло ей спать нормально.

— Да, знаю. Я ведь уже и душ приняла.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Все готово для самой пышной свадьбы сезона....
Книга De Principatu Debili («О слабом княжестве») – эссе об истоках российского государственного пов...
Среди воспоминаний, писем, дневников, оставленных нам большими художниками, одно из первых мест зани...
Так получилось у Харуки Мураками, что в «Трилогию Крысы» входят четыре романа. Не удивляйтесь, все п...
Живет он в Англии, и зовут его Эдуард Миша Браун-Ройс. Эдуард – в честь английского короля Эдуарда V...
Предлагаемый сборник малой прозы Генри Джеймса включает в себя три маленьких романа – «Вашингтонская...