Женщина без имени Мартин Чарльз

Глава 22

Спустя полтора часа Кейти потрясла меня за плечо.

– Думаю, я придумала кое-что, что тебе захочется сделать.

Она не стала новым персонажем. Чистый холст.

Я сел, протер глаза.

– Ты совсем не спала?

Кейти держала в руке пустую кружку.

– Спала, но не слишком много. Идем.

Она провела меня в комнату в задней части дома, которой я еще не видел. На стене висели четыре спиннинга. Я снял один.

– Я впечатлен. Думал, что ты не умеешь ловить рыбу.

Кейти покачала головой.

– Не умею, но я заплатила консультанту, который сказал мне, что если я займусь рыбной ловлей и у меня будет хорошо получаться, то эти удочки я оценю. Поэтому я их и купила. Я все время обещала себе, что научусь…

Я разглядывал спиннинг.

– «Лумис». У тебя хороший вкус.

Кейти схватила шарф и большие солнечные очки, и мы вышли из дома и пошли по тропинке, протоптанной среди деревьев и убегавшей прочь от дома. Ее фонарь освещал землю впереди. Она махнула рукой в сторону холмов напротив замка.

– Там мне принадлежит пара акров. И там тоже. – Она снова махнула рукой. – И еще мне принадлежит ручей внизу. Если мы на кого-нибудь наткнемся, то этот человек нарушает границы чужой собственности, и тебе придется с ним разобраться.

Мы прошли полмили до ручья шириной с дорогу и медленно подошли к берегу. Кейти прошептала:

– Его чистят каждую весну.

– Но на рыбалку ты не ходишь?

– Нет.

Я начал разматывать леску.

Я подвел Кейти к краю ручья, встал позади нее и вложил спиннинг ей в руку. Берег был открытым, судя по всему, его время от времени затапливало, поэтому деревья отступили подальше от воды. Идеальное место, чтобы забросить удочку. Работая вместе – ее спина прижата к моей груди, – я показал ей, как забрасывать удочку, начиная сначала выполнять маленькие круги, потом круги побольше. И наконец, описать большую восьмерку.

Кейти стояла рядом со мной. Толкала меня плечом. Она стала со мной игривой. Ей было легко. Удобно. И я против этого не возражал.

Притворство, стены, сдержанность, все исчезало. Облетало, словно кожура. Шелушилось. Лучшее слово, какое я смог придумать, это «отрезвление». Она трезвела. Или обнажалась. Избавлялась от груза. От багажа. Путешествие налегке. Женщина, которую я впервые увидел в пятнадцатимиллионном кондоминиуме, уступила место человеку, которого я не ожидал увидеть. И выяснилось, что к этому человеку я не испытываю неприязни.

Рыба просто набрасывалась на наживку, ее никогда не «ловили», она никогда не видела крючка и кидалась на все, что бросала ей Кейти.

Меньше чем за двадцать минут она выловила девять рыбин. Рыба клевала, Кейти сматывала леску, я снимал рыбу с крючка и бросал обратно в ручей, и Кейти снова забрасывала удочку. Спустя полчаса она опьянела от успеха. За следующие два часа мы прошли вдоль всего ее ручья – почти милю – и поймали более восьмидесяти рыб. Большинство недотягивало в длину и до двенадцати дюймов, но восемьдесят штук – это восемьдесят штук. К девяти часам утра Кейти легла на берег, снежный ангел в траве. Она смеялась. Улыбалась. Растирала болевшую руку.

– Это была моя лучшая рыбалка.

Я внимательно посмотрел на ручей и на двенадцать рыбин на моем кукане.

– Да, скорее всего, этот рекорд побить будет трудно.

Кейти сорвала цветок, перевернула его вверх ногами: ягодка в чашечке или оранжевый фонарик. Невероятное создание природы. Цветок напомнил мне кизил. Она сказала:

– Он называется «l’amour en cage».

– То есть?

– «Любовь в клетке».

– Странное название для цветка.

– Нет, если только под этим названием ты его и знаешь.

Я не ответил. Кейти не колебалась ни минуты, захватила меня врасплох. Именно так она и планировала наше с ней общение.

– Чего тебе не хватает?

– Ты о чем?

– Есть что-нибудь такое в твоей жизни, что ты привык делать, но теперь не делаешь и тебе этого не хватает?

Это было легко, и мой ответ не открыл ей слишком многого.

– Я был причиной того, что люди улыбались. И этого мне не хватает.

Кейти встала, развернулась и пошла вверх по холму, к дому.

– Захвати рыбу. Ты приготовишь завтрак, – окликнул я ее.

Мы вернулись и обнаружили, что за время нашего отсутствия прислуга уже принесла на кухню свежие продукты. Кейти скользнула наверх, чтобы превратиться в Изабеллу. Потом она приготовила завтрак, странное сочетание жаренной в небольшом количестве масла рыбы, блинов со сливочным маслом и ликером «Гран-Марнье». Я предложил свою помощь, но она остановила меня, подняв ладонь.

– Вон.

Судя по всему, французы с трепетом относятся к своим кухням. Или, по крайней мере, оберегают их. Когда я напомнил Кейти, что мы пьем ликер в десять утра, она пожала плечами:

– Ослабь немного вожжи. Это Франция.

Так она реагировала практически на все с момента нашего приезда.

После завтрака я уселся в шезлонг рядом с кухней, и сочетание ночи без сна, углеводов, сливочного масла и «Гран-Марнье» обеспечило мне глубокий и фантастический сон. Потом какой-то звук разбудил меня. Я услышал гудение пылесоса где-то в глубине коридора, на улице женщина разговаривала с мужчиной. Я посмотрел на часы. 11:45. Я протер глаза. На часах все равно было 11:45. Я подошел к окну. Женщина была в возрасте, пожалуй, лет пятидесяти. Серебряные волосы собраны под заколку. Мятая соломенная шляпа. Рабочий комбинезон. Грязные руки. Спина слегка сгорблена. Хромота. Свежие цветы в горшках рядом с ней. Некоторые она уже посадила. Женщина опускалась на колени, копалась в земле, не боясь испачкать руки.

Когда я появился у окна, женщина-садовник прикрыла глаза от солнца, подмигнула мне, указала на кухню, потом раскрыла ладонь и показала мне все пять пальцев.

Я отправился в душ, бормоча себе под нос:

– Сколько разных женщин в этой женщине?

Я побрился, оделся и отправился в кухню, где меня уже ждал свежий кофе. Грета-садовница приветствовала меня там.

Она улыбнулась мне. Я покачал головой, схватил чашку с кофе и сел за стол. Кейти прошептала:

– Местные и остальная прислуга считают, что все это принадлежит богатой владелице фонда из Коннектикута. – Кейти пожала плечами. – Частично это правда. Я основала в Коннектикуте отделение компании «Перро и партнеры инк.». Если разобраться во всех технических подробностях, выяснится, что Изабелла Десуш является его единственной владелицей. Замок и другая недвижимость принадлежат компании. – Она улыбнулась. – «Перро» платит прислуге, которая работает полный рабочий день, поэтому при необходимости я «играю» различные роли. Но у меня есть два постоянных персонажа: дальняя родственница владелицы, живущая в парижской квартире, но которая любит сад и приезжает сюда время от времени, чтобы заняться садоводством, – улыбка и книксен, – и рыжеволосая Изабелла, с которой ты прилетел сюда.

Стеди говорил, что есть три Кейти, и он не шутил. Невозможно было сказать, сколько лиц у этой женщины.

– Иногда, когда я здесь, я выбираю только одну роль, иногда несколько. Однажды я сыграла одновременно Изабеллу и ее секретаршу. Все зависит от того, сколько времени я провожу здесь, кого я вижу, что мне нужно сделать. В доме работают люди, занятые неполный рабочий день: уборка, мелкий ремонт, доставка продуктов. И в маленьком городке лучше играть несколько персонажей, чтобы люди не проявляли слишком пристального внимания к одному из них. – Кейти ткнула пальцем за окно: – Другие работники заняты на винограднике вот за этим холмом.

Я едва не поперхнулся кофе.

– Виноградник?

Улыбка, брови взлетели вверх.

– Хочешь посмотреть?

– Леди, я настолько ошарашен в настоящий момент, что я знаю, уезжаю или приезжаю. И я определенно не имею ни малейшего представления, кто вы, но если у вас есть виноградники, то да, я бы хотел взглянуть на них.

– Отлично. – Кейти вытерла руки о фартук и подала мне фриттату, фруктовый салат, только что выжатый апельсиновый сок и свежие круассаны. – Изабелла вскоре проведет для тебя экскурсию.

Когда Кейти выходила, я спросил вдогонку:

– Это изматывает?

Она оглянулась, пожала плечами:

– Есть ли цена у анонимности?

Я пожал плечами:

– Полагаю, она стоит намного дороже после того, как была потеряна?

Кейти хмыкнула:

– Сам скажи.

Она исчезла за дверью, и я пробормотал себе под нос:

– У меня такое чувство, словно я путешествую с женским воплощением Алого Первоцвета.

Кейти громко пропела на лестнице:

– «Мы ищем его здесь, мы ищем его там. Эти французишки ищут его повсюду. Он на небесах? – Он в аду? Этот проклятый, неуловимый Первоцвет».

Глава 23

Со своим блокнотом и идеальным выражением «не подходи ко мне» на лице Изабелла вышла вместе со мной из дома, дошла до гаража и уселась в карт для гольфа с пухлыми шинами. Она провезла меня вокруг дома, вверх по холму, по длинной грунтовой дороге и на маленькую горку, которая оказалась самой высокой точкой в округе. Внизу под нами оказались крыши замка, еще ниже – Ланже. Вокруг нас раскинулись пастбища. Кейти медленно проехала еще немного вперед, и я увидел другой склон холма. Или, вернее, холмов.

До самого горизонта, насколько хватало глаз, вытянулись виноградники.

Догадываюсь, что у меня слегка приоткрылся рот, потому что Кейти протянула руку и коснулась моего подбородка указательным пальцем.

– Закрой рот, не то муха влетит.

– Это все твое?

Она кивнула.

Мы поехали вниз, через виноградники. Толстые основания кустов поднимались на два фута над землей, и новые побеги уже карабкались по проволоке, образующей, как казалось, мили симметричных рядов. Я ткнул в них пальцем:

– Как ты находишь время управлять всем этим?

– Ну, я этого не делаю. Я наняла парня, который этим занимается. У нас относительно маленький виноградник. Бутик, честное слово. И маленький доход. Я хорошо плачу управляющему, даю ему указания, и он счастлив помочь «Перро и партнерам» сделать хорошее вино. – Лукавый взгляд. – Хочешь попробовать?

Я кивнул, и мы поехали вниз по холму. Я прикрыл глаза солнечными очками.

– Чем больше я тебя узнаю, тем интереснее ты становишься.

Кейти рассмеялась:

– Какая именно «я»?

Она привезла меня к старому амбару, в котором выстроились металлические на вид бочонки и находилась компьютеризированная система управления. Кейти махнула рукой в сторону бочек:

– Мы больше не используем дуб. Просто алюминий.

В дальнем конце амбара из своего офиса вышел высокий веснушчатый мужчина за пятьдесят с растрепанными морковно-рыжими волосами. Он выглядел так, словно только что сунул палец в розетку. На его лице сияла улыбка от уха до уха, говорил он с сильнейшим австралийским акцентом.

Мужчина почти задушил в своих медвежьих объятиях сначала Изабеллу, потом меня. Она сначала говорила по-французски, потом перешла на английский. Когда она закончила, управляющий ответил ей на французском, потом повернулся ко мне и заговорил по-английски.

– Добро пожаловать, приятель. – Он протянул мне широкую, мозолистую, мускулистую руку. – Йен Мерфи. Если вам что-нибудь понадобится…

Он сразу же мне понравился.

Изабелла подвела меня к столу, где Йен уже открывал несколько бутылок. Две бутылки белого вина, две красного, одну игристого. Австралиец протянул мне стакан, потом повращал свой, чтобы вино закружилось в водовороте. Он назвал это «аэрацией». Затем Мерфи сделал глоток, покатал вино во рту, прополоскал горло и выплюнул в некое подобие плевательницы у его ног. Странно, но Изабелла сделала то же самое. Глоток, водоворот, полоскание горла и такой же безошибочный плевок. Она знаком подозвала меня. Я отпил вина, покатал его на языке и проглотил.

– Вообще-то ты должен был его выплюнуть, – сказала Кейти.

Я поднял стакан. Вино было по-настоящему хорошим.

– Я не большой знаток вина, но я не готов выплюнуть это.

Йен гулко рассмеялся, одобряя мой комментарий. Он свободно говорил о вине и процессе его производства. Он употреблял такие слова, как «плотность», «липнет к щекам», «мышечная структура», «высший пилотаж». Из того, что он говорил, я не понимал ни слова, но за пять секунд он убедил меня в том, что знает о вине куда больше, чем я. Йен налил второй стакан, потом третий, четвертый и, наконец, пятый. Он гордо улыбался, держа бутылку в луче солнечного света.

– Две тысячи пятый год. Лучший наш год. Девяносто девять из ста. – Он разлил вино по стаканам. – Оно плотное во рту. Можно почувствовать целый букет вкусов.

Я ничего не знал о плотности или букете вкусов, для меня это было просто хорошее, вкусное вино. Я кивнул. Из глубины сарая раздался молодой мужской голос, что-то крикнувший по-французски. Австралиец поставил стакан.

– Рад был с тобой познакомиться, приятель. Если я что-то могу…

Он пожал мне руку и вернулся в амбар.

– Что ты ему сказала?

– Ты о том, почему ты здесь оказался?

– Да.

– Я сказала Йену, что ты закупаешь вино для одного из дистрибьюторов в Штатах.

Могу представить, насколько неубедительным я был. Но если Йен и решил, что я имею к Изабелле другое отношение, то вида он не подал.

Кейти смотрела на меня несколько долгих секунд, что-то обдумывая, оценивая меня, потом сунула блокнот под мышку.

– Идем, я хочу тебе кое-что показать.

Она повезла меня обратно в замок, но по другой дороге. Мы спустились по холму и оказались возле другого строения, похожего на амбар или гараж, с несколькими дверями в скале под замком.

Кейти вышла из автомобильчика и махнула рукой в сторону железных дверей, которые вели в некоторое подобие пещеры, вырубленной в скале.

– Более тысячи лет назад люди, жившие по берегам Луары – их называли троглодитами, – пришли сюда и вырубили – иного слова и не подберешь – «дома» в скалистой породе. Со временем эти пещеры стали больше. – Она открыла первую дверь и щелкнула несколькими выключателями на стене. Зажегся свет, и выяснилось, что пещера уходит глубоко в гору. Въезд был достаточно велик даже для трактора. Мы пошли по главной пещере, вдоль которой с обеих сторон расположились пещеры меньшего размера. Кейти сняла со стены фонарь, где он находился в гнезде аккумулятора, и осветила пещеры поменьше. В каждой находились бутылки вина, на этикетках был указан год. Чем дальше мы проходили в пещеру, тем старше становилось вино. Наконец, примерно метрах в трехстах от входа, она провела меня по ступенькам, вырубленным в скале и ведущим вниз. Там Кейти снова защелкала выключателями. Свет оказался желтым и тусклым. В самом низу она открыла кованую решетку и распахнула ее. Решетка скрипнула. Снова щелчок выключателем. Эта пещера была совсем маленькой. Низкий потолок. Мне едва хватало места, чтобы не упираться в него головой. Кейти указала фонарем на отверстие в потолке. Там вниз головой спали две летучие мыши. Она прижала палец к губам, повернула налево и подошла к железной двери. Как и в предыдущих пещерах, в этой на специальных стеллажах до самого потолка лежали бутылки с вином.

– Температура круглый год остается постоянной, пятьдесят два градуса по Фаренгейту. Идеально для вина. – Она открыла железную дверь побольше, распахнула ее, снова щелкнула выключателем, и мы вошли внутрь. – Это комната моего отца, где он хранил свои запасы. – В комнате было не меньше тысячи бутылок с вином. Кейти указала на бутылку с надписью «1977. Изабелла». – Он разлил его в тот год, когда я родилась, и отложил до моей свадьбы. – Потом на датах снова замелькали двадцатые годы. – Некоторое вино испортилось, – продолжала Кейти, пожав плечами, – какое-то нет.

Она посмотрела на меня.

– Мой отец был главным садовником. В конце концов он все-таки завоевал доверие графини после смерти ее мужа, и она доверила ему еще и виноградники. – Взгляд в сторону. Потом снова взгляд на меня. В меня. – Он был тем, кого графине нравилось называть «фиолетовый палец, эксцентричный гений виноделия». Моя мать убирала в доме, стирала белье и ушла, когда мне не было еще и года. Я ее совсем не помню. Я… – Она пробежалась пальцами по пыльным бутылкам. – Я была уродливым ребенком в очках и с падающими на лицо волосами. Папе был не по карману детский сад, поэтому я бегала в город, на рынок, в пекарню, мыла полы и старалась быть одновременно полезной и невидимой.

Кейти посмотрела по сторонам.

– К тому времени, когда умерла графиня… – она пожала плечами, – прошло уже почти десять лет, как я уехала из дома, и я успела заработать кое-какие деньги. Я была здесь вроде как в отпуске. Увидела табличку на парадных воротах о том, что замок выставлен на аукцион. Он был в ужасном состоянии, нуждался в ремонте. Графиня была вдовой, семьи у нее не было, и год из года она продавала то одну часть поместья, то другую, потому что нуждалась в деньгах. Шатофор был всего лишь тенью себя прошлого. В тот же день я пошла в банк и купила его. Когда у меня стало больше денег, я купила еще. Вернула поместье в то состояние, в котором его знал мой отец. – Она огляделась по сторонам. – Я думаю, что он был бы доволен.

Подземелье представляло собой лабиринт погребов с большим количеством вина, чем я видел за всю свою жизнь.

– Когда я купила замок, здесь уже была примерно четверть вина. И большую часть занимали вина моего отца.

– Тебе пришлось немало потрудиться.

– Это Йен работал, не я. – Веселая улыбка. – Я только подписывала чеки. – Кейи сунула руку в карман. – Кстати, о чеках… – Она протянула мне пачку евро. – Это на тот случай, если ты заблудишься.

– Спасибо.

Кейти фыркнула:

– Считай это платой за оказанные услуги.

Я рассмеялся и убрал деньги в карман.

Из погребов мы вышли ближе к вечеру. Солнце садилось. В воздухе повисла прохлада. Кейти повернулась ко мне, указывая на замок:

– Как ты думаешь, ты сумеешь найти дорогу назад?

Я кивнул, она отвернулась, кажется, хотела что-то сказать, но не сказала. Потом бросила через плечо:

– Мне нужно кое-что сделать. Сможешь несколько часов занять себя сам?

– Конечно.

– Я ненадолго. Ты не будешь против, если я приготовлю для тебя ужин? Скажем, в восемь часов?

– Я могу помочь?

Еще одна веселая улыбка.

– Нет, но ты сможешь наблюдать. – Кейти сделала широкий жест рукой. – Это Франция. Еда – это впечатления.

Она уже было ушла, но вернулась.

– Если будешь хорошо себя вести, я разрешу тебе откупорить бутылочку вина. И если ты не станешь свысока относиться к моей стряпне, я действительно разрешу тебе зайти в кухню. Поверь, это серьезно.

Глава 24

Я махнул рукой, посмотрел, как Кейти дошла до гаража и села в серебристый «мини-купер» с затемненными стеклами. Она остановилась рядом со мной и опустила стекло.

– Если пойдешь в город, то тебе необходимо запомнить очень важное выражение: «с’иль ву пле»[17].

Кейти вернула на место солнечные очки, включила первую передачу, отпустила ручку и выехала на подъездную дорожку, которая, петляя среди деревьев, вела к главным воротам. Я слышал, как взвыл мотор ее автомобиля, когда она включила третью скорость, прежде чем скрыться за холмом.

Я развернулся и посмотрел на замок, возвышавшийся надо мной на вершине холма. Здание напоминало огромную скорлупу, в которой никто не жил, где по коридорам бродят воспоминания. У меня появилось тянущее ощущение в животе. Это не была боль в прямом смысле слова. Но я не знал, как еще это назвать. Мне захотелось позвонить Стеди и спросить его, во что он меня втянул, но я хорошо понимал, что он-то как раз отлично знал. Именно поэтому и послал меня. И не могло быть никакой ошибки: Кейти или Изабелла могла думать, что это она приглашает меня, или приказывает мне, или делает что-то еще, но мы с ней были всего лишь марионетками.

Если я и думал, что я человек сложный, то ошибался. Я жил одной ложью. Кейти жила несколькими. Одновременно. Вероятно, она была гением, учитывая тот факт, что она ни разу не сбилась. Понятно, как она сумела получить три премии «Оскар». Если бы они знали, какова она на самом деле, они бы дали ей «Оскара» за каждого персонажа: грудастую блондинку Дейзи, длинноногую азиатскую модель Эшли, горящую на работе деловую женщину Изабеллу, измученную артритом пожилую любительницу садоводства Грету. Невозможно предсказать, кто будет ждать меня на кухне этим вечером. И если желание анонимности объясняло появление некоторых масок, то оно не оправдывало их всех. Одного или двух персонажей вполне хватило бы. Возможно, корни всех этих превращений в чем-то другом. Кое-что в количестве ее личин тревожило меня: как будто Кейти отчаянно старалась не быть кем-то конкретным.

В моем распоряжении было несколько часов, поэтому я взял бумажник, спустился по подъездной дорожке и направился в город. Может быть, я сумею заказать чашку кофе. Я прошел милю до города, миновал тысячелетнюю церковь, обошел похожий на мыс Гибралтар замок Ланже и оказался в центре города, где мой нос привел меня к пекарне. Я сел за столик, и ко мне подошла официантка.

– Bonjour[18].

Я поднял один палец.

– Кофе?

Она спросила:

– Amricain?[19]

Я кивнул, сообразив, что если она предлагает, то я соглашаюсь. Девушка улыбнулась, кивнула и исчезла внутри помещения. Когда она вернулась с тем, что выглядело как чашка кофе, я указал на витрину, где за стеклом были выставлены круассаны.

– Круассан?

Она сказала, старательно выговаривая слоги, как ей казалось, на иностранный манер:

– Шо-ко-латт?

Я задумался. Слоги крутились в моей голове, пока я наконец сообразил.

– Да.

Потом я попытался вспомнить то, что сказала мне Кейти, и выговорил:

– Си… вью… плейс.

Девушка расхохоталась, схватила круассан с подноса в витрине, положила его передо мной и оставила меня наедине с моим кофе и выпечкой. Я был горд собой. Мне только что удалось сделать заказ. Если я вдруг останусь без Кейти, то голодать мне не придется. Я огляделся по сторонам и подумал: удачно, что мне не пришлось спрашивать, где туалет, иначе мне пришлось бы искать кусты или я оказался бы в городской тюрьме, так как окружающие неправильно могли истолковать мои жесты.