Аэронавт Заспа Петр
– Что же теперь делать?
– А вот это вопрос на пять баллов! Я рад, что в твоей голове всё стало на свои места и ты его задал. Ответ один – бежать! Только сначала найдём боцмана. Он валялся где-то недалеко от входа.
Смородин спрыгнул с каменного пьедестала и помог слезть князю. До выхода в стене колодца им нужно было пересечь зал с послушниками. Поначалу Миша хотел пошарить между ними и найти Стефана, но затем передумал. Неслышно, бесшумной тенью, он подобрался к кутавшемуся под накидкой старшему брату, несшему дежурство у темневшего разлома, и прижался к стене, наблюдая за его действиями. Брат не спал, но и не терзался ответственностью за свалившуюся на голову службу. Он безжалостно мёрз. Сквозняк из щели пробирался под его накидку, шевелил пламя факела, но огонь совершенно не грел окоченевшие пальцы.
После того, как Мише удалось вернуть разум Александру, он так поверил в собственные силы, что уже на такие мелочи, как часовой у входа, смотрел с лёгким пренебрежением слона на путающуюся под ногами Моську.
– Холодно! – с сочувствием произнёс он, выйдя из темноты и присаживаясь на корточки рядом с братом, при этом мягко, но твёрдо отбирая у него из рук факел. – А ты бы у пахана попросил согревающего. Или вам не положено?
Старший брат округлил осоловевшие глаза, затем потянулся к лежавшей у ног дубине.
– Не успеешь, – улыбнулся Смородин и, размахнувшись, ударил бронзовой чашей факела туда, где под накидкой должен был быть братский затылок.
Подозвав Александра, он воткнул ему в руку тяжёлую рукоятку отполированной палицы, которой так и не успел воспользоваться старший брат.
– Добавишь, если очнётся. А я сейчас вернусь.
Теперь можно было заняться поиском боцмана. Подняв над головой факел, Миша пошёл вдоль стены, всматриваясь в спящих в ногах послушников. Кто-то открывал замутнённые дурманом глаза и непонимающе смотрел на огонь. Кто-то отползал в сторону. Один лишь Стефан лежал неподвижно в той же позе эмбриона, в которой его оставил Смородин. Его организм ещё не привык к напитку ясности и отреагировал полным отключением от реальности. Отшвырнув факел, Миша взвалил боцмана на плечи и, тяжело ступая, двинулся к выходу. Ветер едва не сбил его с ног, стоило им выйти за пределы каменного мешка. Снежная волна накрыла с головой, в лицо впились ледяные иглы, но это уже была свобода. С высоты вершины Двакулы тусклые огни Дубровки блестели, словно ледяные брызги на столе, укрытом чёрной скатертью. Где-то посередине, скрытая от глаз, была их база. Смородин подтолкнул князя вперёд.
– Смотри под ноги, а я за тобой. Здесь много троп, но ты ищи самую паршивую – это наша.
– Я её помню. Вначале мы шли пологим склоном, затем пять сотен метров взбирались отвесно. Я считал шаги.
– Молодец, теперь давай в обратном порядке. Это, кажется, в ту сторону.
Из-под ног сорвался камнепад и загремел далеко внизу.
– Она самая, – довольно крякнул Миша. – Ещё бы только на ней удержаться.
Идти по краю отвесного обрыва сильно мешал боцман. Он вдруг начал подавать признаки жизни и сдавил Смородину шею. Опустить Стефана Миша не мог, опасаясь, что вдвоём на узкой тропе им не удержаться и, надсадно кряхтя, терпел, мечтая о хотя бы небольшой ровной площадке, чтобы передохнуть. Александр ушёл далеко вперёд и теперь ждал, когда они с боцманом спустятся ниже.
– Флагман, наш побег скоро заметят.
– И ежу понятно, что надо ожидать погоню, – тяжело дыша, отозвался Смородин. – Только на этот раз Двакула пошлёт не послушников, а старших братьев.
– Согласен. И они не будут искать наши следы, а сразу двинутся на базу.
– Конечно, а куда же ещё. Только и нам идти больше некуда.
Теперь Смородин не выдержал и повалился, обняв в охапку Стефана.
– Вот же боров здоровенный на мою шею, – застонал он, захватив в ладонь грязный снег и забив им рот. – Лучше бы вы с ним поменялись! – окинул оценивающим взглядом тонкую фигуру Александра Миша. – А погоню не бойся – успеем! До рассвета нас не хватятся. А там, за тем бугром, и наша база. Я тоже шаги считал. По этим камням недолго осталось.
Из-за туч показалась луна, осветив тонкую нить спускавшейся со склона тропы. Теперь она стала шире, и Смородин шёл, не боясь сорваться вниз. Пару раз он в сердцах уронил боцмана в снег и вдруг заметил, что Стефану это пошло на пользу. После очередного падения тот поднялся на четвереньки, и внезапно из его недр изрыгнулся зловонный фонтан. Миша поморщился, но затем взял боцмана за шиворот, не давая рухнуть в собственную рвоту.
– Подожди, Михай, мне плохо! – взмолился Стефан.
– Напротив! Это тебе хорошо!
И, обхватив боцмана за живот, Смородин сдавил его, что было силы.
– Это тебе за то, что нас не дождался! И за то, чтобы не водился, с кем попало! А это – за то, чтоб не пил всякое дерьмо! – И Миша согнул Стефана пополам, выворачивая наизнанку его желудок. – Теперь дальше ногами. На мою шею больше не рассчитывай.
Боцман молча встал и, покачиваясь, осмотрелся вокруг.
– А где Прохор и все…?
– Опохмелиться захотелось?
– Нет, Михай, где все эти… как их? Пасынки! Мы что, сбежали? Как?
– Ты на мне верхом. Ну а мы с князем на своих двоих.
– Да? – недоверчиво переспросил Стефан. – За нами гонятся?
– Надеюсь, пока нет. Но если ты ещё будешь стонать по своим младшим братьям, то мы их точно дождёмся!
– Так ты тоже там был?
– Сказал бы я тебе! Да ещё бы добавил! – хмыкнул Миша. – Да тащить тебя опять не хочется. Давай вперёд, и чтобы я за тобой не мог угнаться!
Дальше их путь пошел гораздо быстрее. Когда в свете луны показалась крыша базы, Стефан уже окончательно пришёл в себя и доставал Смородина вопросами:
– Михай, а почему вы здесь? Вы же с князем улетели?
– Погода нелётная! – отмахнулся Миша.
– Нелётная? – не понял боцман. – А будет лётная – вы опять улетите?
– Мне одного твоего запоя хватит!
– Флагман Михай, я не хотел! – оправдывался Стефан. – Они в меня силой заливали.
– Не знаю, не знаю, – улыбнулся Смородин. – Вечерняя чаша ясности в тебя пошла на ура!
– Ты и это видел? – вконец растерялся боцман.
– Не издевайтесь над ним, флагман! – вступился за Стефана Александр. – Давайте лучше обдумаем план бегства. Может, нам попытаться выбраться в Россию через венгерскую сторону? Ратники инквизитора туда не сунутся!
– А венгры, ты считаешь, нам будут рады? Нет, Сашок, есть у меня другой план.
– У вас есть план? Вы его сейчас придумали?
– Нет. Когда мы ни с чем летели обратно.
Смородин осторожно обошёл барак и выглянул из-за угла, боясь убедиться в своих самых страшных предположениях. Но самолёт стоял цел и невредим, там, где он его оставил. Ни Прохора, ни его младших братьев он не заинтересовал, потому как на то не было приказа Проясняющего. Облегчённо выдохнув, Миша показал на самолёт князю:
– Вот мой план!
– Флагман, мы это уже пробовали.
– Теперь, Сашок, сам.
– Что? – опешил Александр. – Сам?
– Другого выхода я не вижу. Снимем пулемёт, уберём всё лишнее. Мой вес тоже будет лишним! Всё под баллоны. Сколько влезет с перегрузом. Может, до Тавриды тогда тебе и хватит.
– Но… – окончательно растерялся Александр. – Я не смогу!
– А это уже твои проблемы. Ты или сядешь на трон, или не сядешь! Сам говорил – чтобы править Россией, нужно быть её достойным. Вот и доказывай!
Такой аргумент на Александра подействовал. Он задумчиво потрогал крылья, погладил стойки лыж, заглянул в кабину.
– Думаете, у меня получится?
– Если бы я считал, что у тебя нет хотя бы одного шанса, я бы тебе его не предлагал.
– А как же вы?
– А что мы? Кому мы нужны? Как-нибудь выберемся.
– Михай! – вдруг выбежал из мастерской Стефан. – Смотри!
Вдоль тёмной вершины, там, где пряталась обитель Двакулы, будто тонкая нить ожерелья, сверкая огоньками, спускалась цепочка факелов. Огни мерцали, вспыхивали с новой силой, чтобы тут же погаснуть и появиться вновь. Всё это говорило о том, что те, кто их нёс, не крались, прячась за камнями и сугробами. Они бежали!
– Быстрее! – бросился в барак Смородин. – Все баллоны, что есть – сюда!
Взвалив на плечи сразу четыре чёрных цилиндра, он понёс их в кабину самолёта. Затем, накинув медные трубки, соединил в одно целое. Потом добавил те, что принесли Стефан с князем.
– Мало! Ещё! – требовал он, поглядывая на перевал, откуда уже должна была показаться погоня.
Быстро до отказа заполнилась задняя кабина, затем заложили всё свободное место в передней.
– Уже не так и темно! – давал последние наставления Александру Смородин, стоя на крыле, рядом с кабиной. – Дунай сверху виден. А скоро и совсем рассветёт. С пути не собьёшься. Вначале, как мы с тобой – вдоль реки, а долетишь к морю – держи солнце в правый глаз!
– Я знаю, как определять стороны света!
– Хорошо. За это я не переживаю. Самое сложное, Сашок, это будет взлететь. С таким весом даже я не пробовал. – Волнуясь, Смородин накинул ремни на плечи наследнику. – Только оторвёшься, в набор не тяни! Как только перелетишь обрыв, сразу ручку от себя и вдоль склона в разгон! Помни: – скорость, скорость и ещё раз скорость!
– Я понимаю.
– Что ты понимаешь?! – вдруг вспылил Миша. – Слушай и не перебивай! О чём я? Да… о скорости! Запомни: – лучше потерять жену, чем скорость на взлёте!
– Жену? – удивлённо оглянулся Александр. – Причём здесь жена?
– Притом, что если потеряешь скорость, жена тебе уже не понадобится!
– Подождите! – князь будто что-то вспомнил и смутился. – Вы опять меня спасли. Спасибо вам.
– Не бери в голову – спасать тебя у меня уже вошло в привычку. Лучшей благодарностью будет, если ты на взлёте не свернёшь себе шею!
Смородин оглянулся на погнавшего к тропе в Дубровку овец Стефана, затем на перевал. А вот и братья, уже тут как тут! Ещё минут десять и пересекут границу чащи!
– Ну, пора! – он хлопнул по плечу Александра и, открыв первый баллон, спрыгнул под оживший винт.
Аэроплан грузно заскользил по снегу, и у Миши защемило сердце от его неповоротливо тяжёлых движений. Очень вяло он отзывался на рули, да и скорость разгонял мучительно медленно, нехотя приближаясь к концу снежного поля. На последних метрах приподнялись лыжи, затем он исчез за гранью обрыва. Смородин закрыл глаза, потом не сдержался и побежал вдоль оставшейся лыжной колеи.
«Только бы справился! – мысленно взывал он к ещё незнакомому Иезусу. – Только бы справился! Помоги ему, и я обещаю прочитать твой манускрипт!»
Первый взгляд вдоль покрытого снегом склона! Но его белизну не изуродовало чёрное пятно аварии, и от сердца отлегло.
Второй – с надеждой вдоль берегов Дуная! И здесь Смородин увидел едва заметный, летевший у самой воды, хрупкий силуэт аэроплана. И вот тогда Мише захотелось упасть на колени и благодарить такого великодушного к своим беспутным детям бога!
Без особого волнения, отстранённым взглядом, он констатировал огромное количество лодок, растянувшихся между берегами Дубровки. Ратники главного инквизитора теперь не ограничились малой группой, а явились всей своей ратью, от синей формы которой запестрили деревенские улицы. Ну что же – одной погоней больше, одной меньше? Разве это так уж важно?
Ратников заметил и Стефан. Запыхавшись, он подбежал и сдавленно выдохнул:
– Там…!
– Знаю, – попытался последним взглядом проводить исчезающий аэроплан Смородин. – Сашок улетел, теперь можно и нам.
– Если вниз, вдоль реки, то можем ещё попробовать выскочить из кольца.
– Там нас будут ждать в первую очередь. Мы, Стефан, одурачим и тех, и других. Мы уйдём в горы!
Глава одиннадцатая
Ваше сиятельство
Смородин раздвинул низкорослые ёлки и увидел продавленную на рыхлом снегу тропу.
– Смотри, Стефан, здесь ходили люди.
– Это звериная. Видишь, ветки бьют по поясу и в грудь. Нам бы лучше с неё уйти.
Миша недовольно отпустил тонкую верхушку ели, но спорить не стал. В горах Карпат боцман уже третьи сутки доказывал своё превосходство над ним, и с этим приходилось мириться.
– Я уже мечтаю хоть о какой-нибудь завалящей крыше, – вздохнул Смородин. – Хоть одну ночь не в снегу, а у тёплой печи.
– Сгинем мы здесь, – по-своему понял его ворчание Стефан. – Ещё три дня побродим и точно сгинем. К людям нужно.
– Ратники тоже люди, – ухмыльнулся Миша.
– Что верно, то верно. К этим бы не хотелось. Да и братьев не видать. Мы всех так одурачили, что теперь и сами не поймём, где бродим. Нужно спуститься ниже. Там и ветра нет, и деревья выше. Я вчера сверху кедры видел, так хоть орехов наедимся. У меня, Михай, от голода не то что живот, даже ноги судорогой сводит.
– Говорят, голод тяжело терпеть первые три дня, потом он притупляется.
– У нас говорят, что с голоду брюхо не лопнет, зато сморщится. – Стефан сорвал пучок ёлочных иголок и попробовал на вкус. – А оно тебе сморщенное надо? К людям нужно идти. Деревеньку бы какую захудалую, чтоб ни ратников, ни венгров.
Смородин сел, стряхнул снег с куста и сорвал горсть зелёных ягод. Боцман посмотрел на него сверху вниз и покачал головой:
– Ты чего, Михай, удумал? Это же можжевеловые ягоды – ядовитые! Хотя ещё поройся, может, бруснику найдёшь. Нет, что ни говори, к людям нам надо. Ещё три дня мы не выходим – сгинем с голоду.
Отбросив в сторону ягоды, Миша поднялся, затем прислушался.
– Кажется, ручей журчит? Слышишь?
Боцман снял мохнатую шапку и оттопырил ухо.
– Точно, ручей! Это там, внизу! – обрадовавшись, махнул он вдоль склона. – Ручей всегда приведёт к реке. А где река, там и люди!
Проваливаясь в снег, Стефан пробежал добрую сотню метров, затем не выдержал и рухнул, раскинув руки.
– Нет ручья! Это ветер нас дурит, или лукавый играет.
Смородин помог ему подняться и молча пошёл к открывшейся поляне, где снег казался не таким глубоким.
Уже три мучительных дня блуждали они в бескрайних горах Карпат. Три дня изматывающей ходьбы и жестокого голода. Промокшая одежда по ночам покрывалась ледяной коркой и растрескивалась, как пересохшие листья, а днём, оттаивая, превращалась в дырявые лохмотья. Спичек не было, и на короткий тревожный сон они забирались в наметённый среди ёлок сугроб и грелись, прижимаясь друг к другу. Едой служили горькая еловая кора да сладковатый на вкус лишайник. Вспоминая занятия по выживанию в Арктике, Миша рассказывал боцману, что лишайник богат крахмалом и сахаром, но, набив им полный рот, он представлял, как бы с радостью накормил им того умника, что сумел разыскать в отвратительной трухе такие изысканные деликатесы. На утро третьего дня Смородин обратил внимание, что в глазах у него стало двоиться, появилась одышка, желание бороться притупилось и хотелось забраться в тёплую нору, чтобы забыться там вечным спасительным сном.
– Как там мои овцы? – лишь бы не молчать, спросил бредущий следом Стефан.
– Да уж, наверное, лучше нас, – буркнул в ответ Миша. – Нашли новых хозяев и жуют в тёплом сарае душистое сено.
– Повезло кому-то. Я ведь, Михай, знаешь из какой бедноты? У меня из живности всего-то и было, что приблудная собака, да курица, что у соседа украл. А тут такое богатство!
– Как пришло, так и ушло, – резонно заметил Смородин.
– Да… – согласился боцман. – Послал мне мученик Иезус отраду, да потом, наверное, нашёл бедолагу ещё беднее.
– Стой! – вдруг поднял руку Миша. – Журчит где-то рядом.
Боцман недоверчиво оглянулся по сторонам, затем нехотя возразил:
– Кажется. Возьми, Михай, правее, к тому бурелому. Час ходьбы и дойдём. Сдаётся мне, что там кедры.
Низкорослые кривые ёлки сменились стройными соснами, затем небо закрыли верхушки гигантских деревьев с запутавшимися в одно целое кронами. Но внизу идти стало легче. Снег здесь лежал местами. Жухлая трава сменилась зелёным мхом. Да и камни теперь не качались под ногами, а стояли крепко, сцепленные выползшими на поверхность корнями.
Вдруг Стефан упал на колени и торжественно поднял над головой шишку.
– А я что говорил? – радостно потряс он, прислушиваясь. – Полная! Ищи, Михай, ещё! Конец нашим мученьям. Пир я тебе обещаю!
Бросившись рыться в опавших иглах, вскоре они собрали целую гору шишек. Лузгая мелкие орехи, словно семечки, Смородин думал, что такое чувство, наверное, испытывает заблудившийся в пустыне путник, неожиданно получивший полные ладони воды. Уходить с этого места никуда не хотелось, но вдруг журчание ручья послышалось гораздо явственнее. Он встал и, вглядываясь сквозь темноту, скрытую деревьями, пошёл на звук. Постепенно мрак рассеялся, и он увидел звенящий и искрящийся в падавших лучах, вращающийся водоворотами поток воды. Ширина ручья не позволяла его перепрыгнуть. Чтобы перебраться на другую сторону, требовалось что-то, похожее на мост. И он был! Ниже по течению, между берегов, лежали два сцепленных воедино бревна.
– Стефан! – ещё не веря собственным глазам, взволнованно позвал Смородин. – Стефан, это тоже звериная?
– Люди! – обрадовался подоспевший на крик боцман. – В кедровник сюда приходят. Где-то рядом деревня!
На другой стороне оказалась отчётливо протоптанная тропа, но тянулась она не вниз, как ожидали Миша с боцманом, а вверх, снова в горы. Пропетляв между сосен, она вывела на узкую, но хорошо укатанную зимнюю дорогу.
– Да тут целый тракт! – восхищённо произнёс Стефан, разглядывая на снегу следы от саней. – Не простаивает. Смотри, лошадиный навоз ещё снегом не припорошило.
Вскоре дорога привела к одинокому двору, с домом, прилепившимся на краю обрыва. Одна его стена свисала над пропастью, словно продолжение каменной кручи, уходившей в пропасть вертикальным свесом. Дом казался небольшим, в отличие от просторного двора, с длинным навесом для привязи лошадей.
– Постоялый двор, – со знанием дела кивнул боцман.
– Постоялый двор? Это что-то вроде гостиницы у дороги?
– Для почтарей, да фельдгонцов. Но сейчас никого нет, видишь, стойла пустуют. Можно рискнуть зайти.
Во дворе, вяло шевеля граблями, работал молодой парубок в широких шароварах и лихо заломленной овечьей шапке. Увидев бредущих по дороге оборванцев, он бросил работу и, подойдя к воротам, молча наблюдал за их шатающейся походкой.
– Иезус в помощь! – выкрикнул Стефан, изобразив на заросшем щетиной лице счастливую улыбку. – Господь послал тебя, добрый человек, нам во спасение!
– Или в наказание, – недовольно проворчал работник. – Таким, как вы, здесь не рады.
– Не суди по нашему рванью! – Стефан прошмыгнул мимо него во двор и громко сглотнул, увидев сушившуюся под крышей вязанку лука. – Бывает, что и в навозе находишь талер. Крикни хозяина, вот увидишь, он нам обрадуется. Руки у нас золотые, а работать будем за еду.
– Хозяйка у нас. Тёткой Вандой зовут. Сейчас позову.
Воспользовавшись тем, что остались одни, боцман шепнул:
– Помалкивай, Михай. Как и тогда, в Дубровке, изображаем мастеровых, только теперь заблудившихся. А пахнет-то как. Не иначе, тётка Ванда к нашему приходу приготовила утку.
В ответ Миша томно вздохнул, представив потемневшую утиную тушку на вертеле. За такое он готов был батрачить до захода солнца, не разгибая спины.
Вскоре на пороге показалась хозяйка – угрюмое, топорное лицо, укутанное в цветастый шерстяной платок, волочащиеся по земле юбки да засаленная стёганная фуфайка. Чёрными усами под распухшим носом и широкой грудной костью она больше походила на гвардейца владыки Сигизмунда, чем на миловидную хозяйку постоялого двора, но, увидев её, Стефан вдруг возмущённо обернулся к Смородину.
– Нет, ну ты посмотри, какой негодяй! Тётка, говорит! – начал он уверенно грубую лесть. – А я так вижу панночку, с глазами нашей графини Кобылянской! Не глаза, а топазы! Я её видел, когда в Варне служил при российском советнике. Да где я только не служил! – не мог остановиться боцман, вдохновлённый неожиданно заурчавшим животом. – Да думал, таких глаз больше нигде не увижу. Ан нет! Вот вам, полюбуйтесь – чистая бирюза! Да как же этот молокосос такую красоту мог назвать тёткой? А, Михай? Ну не наглец ли? Пани Ванда, меня зовут Стефан! – отвесил низкий реверанс боцман. – Руки мои ценили и генералы в столице, и дворяне в Пливине. Сознаюсь, дорого с них брал! А что ж не брать, если я того стою? Но у вас я готов работать, лишь бы видеть эти глаза, да вкушать обед, приготовленный такими гладкими, как шёлк, руками.
– Где ты такой болтливый взялся? – ухмыльнувшись, спросила тётка Ванда низким грудным голосом. И непонятно было, понравилась ей лесть Стефана или нет.
– В горах мы заблудились. В непогоду попали. То метель, потом лавина. Весь инструмент растеряли, да, слава Иезусу, сами хоть живы остались. А у вас, как я погляжу, давно мастеровые руки к дому не прикладывались? Вот и ворота покосились, и стены трещинами пошли. Непорядок. Но это мы быстро поправим. Вот пообедаем и возьмёмся. Верно я говорю, Михай?
– Угу, – поспешно согласился Смородин, не в силах справиться с вдруг нахлынувшеми фантазиями на тему ломившегося снедью стола.
Но тётка Ванда, вместо того, чтобы обрадоваться подвалившей дармовой силе и обозначить фронт работ, неожиданно устроила допрос:
– Ещё утром почтаря из столицы отправила, так он ничего про лавину не говорил! Это где ж вы её видели?
– В горах! – уверенно ответил Стефан. – Внизу лавин не бывает. А почтарю тому повезло, что здесь ночевал. Она ночью как раз нас и накрыла. Так что, хозяйка, хватит болтать – пора бы перекусить, да за работу!
– Откуда бредёте?
Боцман посмотрел на солнце, затем указал на восток.
– Оттуда! Но раз впереди дорогу перекрыло, то вернёмся назад. Вот отдышимся тут, придём в себя, и уйдём назад, к побережью. Дома у нас тоже работы хватает, да решили в эти края заглянуть. Поговаривали, что руки здесь больше ценят, чем у нас. Но правильно людская молва говорит – не ищи работу, потому что работа тебя сама найдёт! – Стефан нахмурился, оттого что сам уже запутался в собственном словоблудии, и недовольно закончил: – ну или как-то так. Что-то, пани Ванда, печь твоя слабо дымит. Может, дров не хватает? Так это мы вмиг нарубим!
– По дороге видали кого-нибудь?
– Нет… – задумался боцман. – Следов много, а людей не было.
– А варнинская дорога как?
– Хорошая дорога! – начал терять терпение Стефан. – Уж получше, чем твой покосившийся забор! Ты бы скорее нас покормила, да радовалась, что к тебе заглянули такие мастера. А то твои почтари только и способны, что обожрать погреб, да навозом загадить подворье. И ведь никому и в голову не придёт предложить помощь?
– И то верно, – неожиданно сломалась тётка Ванда. – Лезьте в подвал, раз уж вы до работы такие охочие. Мне там нужно прибраться.
– А как же перекусить? – растерялся боцман.
– Заработайте сначала, – проворчала хозяйка и, поманив, повела их ко второму входу с отвесной лестницей, под фундамент дома.
Стефан прикусил губу, чтобы не дать волю языку, но промолчал, увидав в открытую дверь ряд из покрывшихся плесенью бочек. Ему вдруг представилось, что в зажиточных домах в таких погребах хранят окорока и гирлянды колбас, и живот тут же ласково заурчал, представляя долгожданное пиршество.
Тётка Ванда пропустила их вперёд и кивнула на завешенный паутиной потолок:
– У самой руки никак не доходят, но раз вы такие до работы хваткие, то вот вам и работа. Стены обметите, бочки расставьте, да пол освободите. Мне наверху уже запасы некуда ставить.
Смородин вошёл в мрачное сырое помещение с низким потолком и невольно поёжился. Здесь витал запах плесени, гнили и брожения. «Чтобы вычистить такой запущенный подвал, нужен бульдозер, – невольно прикинул он фронт работ. – А не двое замученных голодом бродяг!»
Но Стефана, казалось, это не испугало.
– Сделаем, хозяюшка! – бодро отрапортовал он, даже не взглянув по тёмным углам. – А ты пока посуетись с обедом, да накрывай на стол.
Но тётка Ванда следом не зашла, а, дождавшись, когда боцман со Смородиным пройдут вглубь погреба, неожиданно захлопнула дверь и набросила стальной засов.
– Эй! – выкрикнул, бросившись на дверной косяк, Стефан. – Мы так не договаривались!
– А это чтобы вам никто не мешал, – засмеялась по другую сторону хозяйка.
– Как же мы будем работать, если с закрытой дверью здесь темно, как у чёрта под хвостом?
– А вы окно откройте, вот вам и будет светлее! – крикнула тётка Ванда и зашаркала валенками по ступенькам.
– Чего это она? – заволновался Смородин.
– А кто его знает? Может, боится, чтобы не обокрали?
Стефан прошёл вдоль стен, затем толкнул единственное, с трудом пропускавшее свет сквозь грязное стекло, окно. Внутрь пахнул свежий воздух, и, выглянув, боцман увидел пропасть, с поросшим внизу кустарником да усеянным камнями подножьем. Не меньше двадцати метров тянулся отвесный обрыв, затем он упирался в полого ползущий склон, укрытый нетронутым снегом.
– А если вдруг чего-то заподозрила? – не мог успокоиться Миша.
– Нет, – уверенно ответил Стефан. – Мы её боимся, а она нас. Всегда так с незнакомцами. – Затем его внимание привлекло содержимое бочек. – Загляни сюда, Михай. Квашеная капуста! Не колбасы, но я и такому рад.
Запустив пятерню в заурчавшее газами мокрое месиво, боцман набил рот и блаженно зажмурился.
– Надо ей сказать, чтоб добавляла жменьку сахара, а то горчит.
Смородин присел рядом, с завистью заглядывая в рот жующему Стефану. Затем несмело попробовал и набросился, нагребая полные ладони. Ему капуста показалась до безумия вкусной. Он набивал живот и чувствовал, как голодные рези отходят и наваливается ощущение безмерного счастья. Утолив голод, он поднялся и пошёл обследовать подвал. В углу он обнаружил потёкшую винную бочку и поднял над ней целый рой мух. Затем на глаза попались цепи, с приклёпанными на концах кандалами. Такая находка Мише пришлась не по душе.
– Не нравится мне всё это, – недовольно проворчал он, выглянув в окно. – Высоко. В окно не выбраться. Выход отсюда один, и он закрыт. Ох, не нравится.
Теперь его волнение передалось и Стефану.
Он подошёл к двери и, ударив ногой, крикнул:
– Эй, хозяйка, ты бы подсказала, что куда ставить! А то здесь сам чёрт ногу сломит!
Боцман прислушался и, не дождавшись ответа, попытался сам себя успокоить, по привычке размышляя вслух:
– Что она могла заподозрить? За три дня мы от Дубровки ушли далеко. Никто здесь ни про князя, ни про нас не слыхивал. А бродяг на дорогах сейчас всё равно что мух в этом подвале. Нет, испугалась, вот и выжидает, что мы делать станем?
– Испугалась двух бродяг? Стефан, если она живёт здесь давно, то уж насмотрелась, наверное, всякого. Постоялый двор всё-таки! Кто только не проезжает?
– И то верно! – побледнел боцман, вдруг бросившись в другую крайность. – Ведь, считай, это она на государевой службе? Верно? И новости ей прилетают с фельд-гонцами на постоялый двор первыми? Где, что в Дакии творится, она узнаёт в тот же час. Так и про нас могла слыхать? Вот ведьма старая! – скрипнул зубами Стефан. – Точно что-то задумала!
Он стукнул кулаком в дверь, затем, сорвавшись, принялся пинать её ногами:
– Эй, пани Ванда! Ты бы подсказала, куда бочки ставить?!
Неожиданно со двора донеслось многоголосое лошадиное ржание. Боцман прислушался и шепнул:
– Приехал кто-то. Много всадников. Не иначе, конный отряд. Не к добру это, Михай.
Он снова бросился к окну, но тут за дверью послышались голоса. Кто-то спускался вниз по ступеням и переругивался с хозяйкой.
– Ох, смотри Ванда, если зря меня потревожила! У меня и так забот невпроворот с этими самозванцами да беглыми аэронавтами, а тут ещё ты отрываешь.
– Ваша вельможность, как есть подозрительные до крайности. Что не скажут, так сбрешут. По варнинской дороге, говорит, пришли? Да где же эта дорога, если её ещё неделю назад камнепад перерезал! Почтари через пливинский перевал в обход скачут.
– Ладно, давай посмотрим!
Свет ударил в глаза, и в распахнувшуюся дверь ввалились пятеро ратников. Из-за их спин выглядывала хозяйка.
– Обед, говорят, подавай! – возмущалась она. – Будто я им прислуга какая! Обер-фискал Саймон, посмотрите на их рожи. Пусть даже это и не те, что вы ищете, но эти тоже бандиты! Точно знаю, что награда мне за них положена!
– Помолчи, Ванда! – прищурился, всматриваясь, сотник. – А ещё лучше, принеси огня.
Увидев синюю форму инквизиторов, Стефан обречёно застонал и пополз спиной по стене, стараясь забиться в угол. Смородин почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Обер-фискал подошёл к нему первому и, подняв над головой принесённый факел, вдруг рванул на груди разорванный зипун. Из-под стёганого ватника показалась алая роба аэронавта.
– Так, так… – восхищённо произнёс он, опасливо отступив назад. – Ай да Ванда! Заслужила ты награду! – Саймон одарил хозяйку благодарным взглядом. – А мы уж и надежду потеряли напасть на их след.
Препираться было бессмысленно, потому Смородин молчал, но Стефан попытался:
– По дороге нашли… – шмыгнул он носом. – Недалеко отсюда.
Но обер-фискал Саймон его не слышал.
– Посылай, Ванда, своего холопа к его превосходительству! Да лучшего коня ему дай. Он сейчас здесь, недалече, в имении графа Боянова. А вы вяжите их и выводите во двор! – приказал он своим ратникам. – Да обойдите вокруг, может, ещё где кто прячется? Трое их должно быть.
Читать бесплатно другие книги:
