Томминокеры Кинг Стивен

3

Не будь Джим Тайерни в этой долбаной Юте, Торгесон первым делом позвонил бы в его офис. Но поскольку Джима не было на месте, он отложил этот разговор на довольно недолгое время и быстро набрал номер Дэвида Брайта из «Бангор Дейли Ньюз».

— Дэвид? Это Энди. Послушай, я…

— Энди, поступили сведения, что в районе Хэвена вспыхнул лесной пожар. Вероятно, большой. Вы знаете об этом?

— Да, знаем. Дэвид, я не смогу провести тебя туда. Та информация, которую ты мне дал, проверяется. Пожарные команды и счетчики не могут добраться до города. Они все заболевают. Мы потеряли лесного спасателя. Парня, которого я знал. Я слышал… Он покачал головой. — Забудь последние слова. Это чертовски невероятно, чтобы быть правдой.

Брайт взволнованно переспросил:

— О чем ты слышал?

— Забудь об этом.

— Но ты говоришь, что пожарные и спасатели заболевают?

— Счетчики. Мы до сих пор не знаем, нуждается ли кто в помощи. Потом еще эти дерьмовые происшествия с цистерной и Джипом. Машины, похоже, просто останавливаются при приближении или въезде в Хэвен.

— Что?

— Ты же слышал.

— Ты хочешь сказать, что это похоже на импульс?

— Импульс? Какой импульс? — в голове у него мелькнула идиотская мысль, что Брайт имеет в виду шагомер Генри и все уже знает.

— Подобный феномен предположительно сопровождает сильные ядерные взрывы. Машины как будто умирают.

— Боже. А как насчет радио?

— Аналогично. — Но твои приятели говорили…

— Во всех отрядах, верно. Сотни свидетелей. Могу я хоть ссылаться на тебя в истории с больными пожарными и спасенными людьми? С умирающими машинами?

— Можешь. Как на источник. Компетентный источник. — А когда ты впервые услышал — Дэвид, у меня нет времени на интервью для «Плейбоя». Твой Леандро отправился в Мэнское Медоборудование за прибором для сжатого воздуха?

— Да.

— Он думал, что все дело в воздухе, — произнес Торгесон больше для себя, чем для собеседника. — Именно это он и думал.

— Энди, а ты знаешь, что еще может остановить работающий мотор машины, исходя из сведений, время от времени поступающих к нам?

— И что?

— НЛО. Не смейся, это правда. Те люди, кто с близкого расстояния наблюдал летающие тарелки, находясь в машине или самолете, почти всегда рассказывают о внезапно замолкающем моторе, который снова начинает работать только после того, как таинственный предмет удаляется. — Он помолчал. — Ты помнишь доктора, разбившегося неделю или две назад на самолете над Ньюпортом?

Война миров, опять пронеслось в голове у Торгесона. Какая-то ахинея.

Но шагомер Генри Амберсона., что? Взорвался? Может ли это быть правдой?

Теперь ему придется это выяснить; и это нужно принять за основу.

— Мы с тобой еще поговорим, Дэйви, — сказал Торгесон, вешая трубку. На часах было 3.15. А в Хэвене огонь, зародившийся на ферме старого Гаррика, полыхал уже в течение часа и сейчас распространялся в сторону корабля в лесу все расширяющимся полукругом.

4

Торгесон позвонил в Огасту в 3.17 дня. В это время два седана с шестью исследователями задержались на 1-95; с Файер Станция № 3 в 2.26 дозвонились до офиса прокурора и в 2.49 — до полиции штата в Дерри. Отчет в Дерри включал сведения об аварии помпы и смерти спасателя, убитого своим шагомером. В 1.30 дня автомашина полиции штата Юта остановилась в кемпинге, где отдыхал с семьей Джим Тайерни. Полицейский проинформировал, что в его штате случилось чрезвычайное происшествие. Какого рода? Это, ответил полицейский, он узнает только на месте. Тайерни мог позвонить в Дерри, но он хорошо знал и доверял Торгесону из Кливз Майлз. А теперь он хотел больше, чем когда либо, поговорить с тем, кому он мог верить. Внутри его зародился липкий тягучий страх, как у любого янки штата при известии о ЧП на единственной их атомной станции, поскольку только что-то очень серьезное могло так сильно всколыхнуть округу. Полицейский соединил его по телефону и Торгесон с удовольствием и облегчением услышал его голос. В 1.37 Тайерни уселся в полицейский фургон и спросил:

— И как быстро он может ехать?

— Сэр! Эта машина может ехать со скоростью 130 миль в час, и, сэр, поскольку я мормон, то не боюсь ехать так быстро, так как я уверен, что не попаду в ад! Сэр!

— Докажи!

В 2.03 Тайерни подъехал к самолету Лирже без каких-либо опознавательных знаков, кроме американского флага на хвосте. Он ждал его на маленьком частном аэродроме у Коттонвудза… городка, где Зейн Грей написала «Всадников розовой полыни», ту самую любимую книгу Роберты Андерсон, благодаря которой она, возможно, и стала сама писать вестерны.

Пилот был в штатском.

— Вы из Министерства обороны? — спросил Тайерни. Пилот взглянул на него через непрозрачные черные очки. «Из магазина». Это было единственное, что он произнес перед, во время и после полета.

Так полиция Далласа вступила в игру.

5

Хэвен был всего лишь небольшим неприметным придорожным местечком, комфортабельно и в тишине проживающим свои дни вдали от основных туристических маршрутов штата Мэн. Теперь его заметили. Теперь люди толпами валили сюда. Пока они не знали о все увеличивающихся аномальных явлениях, городок представлялся им как место зарождения воздымающегося на горизонте дымного шлейфа, который поначалу притягивал как мотыльков на свет лампы. К утру пожар превратится в крупнейший лесной пожар в истории штата. Свежий восточный ветер поднялся в точности по прогнозу, и теперь не было возможности остановить начавшееся распространение огня. Этот факт не умалчивался сразу, но все же о нем не распространялись: огонь может неконтролируемо гореть лишь в мертвый штиль. И нельзя бороться с пламенем, к которому невозможно приблизиться, а все попытки сделать это в действительности имели крайне неприятные последствия.

Самолет-наблюдатель потерпел аварию.

Грузовой автобус Национальной Охраны из Бангора сошел с дороги, врезался в дерево и взорвался в то мгновение, когда голова водителя просто лопнула как перезревший помидор с вишневой начинкой внутри. Все 70 добровольцев погибли, но, вероятно, лишь половина — непосредственно при аварии; остальные — во время тщетных усилий выбраться из отравленного места.

К семи часам того же вечера сотни людей — самозваные борцы с огнем, а в большинстве своем обычные представители распространенного комнатного вида зевак — гомо резиновошеюс — заполонили район происшествия. Большая часть, сунувшись туда, моментально отхлынула обратно, с побледневшими лицами, выпученными глазами, кровью, хлещущей из носов и ушей. Многие стискивали в ладонях, как жемчужинки, выпавшие зубы. Немало из тех добровольцев умерло… не говоря уж о несчастных, кто волею судеб проживал на восточной окраине Ньюпорта, и неожиданно получил свою дозу Хэвена, когда ветер неожиданно изменил направление. Многие из них умерли в своих домах. Тех, кто приехал просто поглазеть и задохнулся в отравленном воздухе, часто находили на дорогах или обочинах свернувшимися в позу эмбриона с руками, прижатыми к животу. По словам одного из сотрудников прокурора, сказанным в интервью «Вашингтон Пост» с условием неразглашения его имени, они были похожи на окровавленные человеческие запятые.

Но не такая судьба была уготована Лестеру Морану, обитателю Бостона, продавцу тетрадей, проводящему большую часть дня на хайвеях северной части Новой Англии.

Лестер как раз возвращался из ежегодной летней поездки в школы графства Арустук, когда заметил на горизонте дым — очень много дыма. Это случилось около 4.15.

Событие показалось ему занимательным. Лестер не торопился домой, поскольку не был женат и не имел определенных планов на ближайшую пару недель. Он был пироманом. Таким уж он родился. Даже несмотря на то, что последние 5 дней он безвылазно просидел за рулем, ведя трясущуюся машину по ухабам и кочкам дерьмовейшей дороги, имеющим в качестве названия лишь координаты с листа топографической карты, приобретя в результате ощущение кирпичей в почках и отсиженную задницу. И куда девалась его усталость! В глазах загорелся тот сверхъестественный огонь, так хорошо читаемый и до такой степени нелюбимый пожарными от Манхеттена до Москвы: огонь нечестивого восхищения пиромана.

Людей, подобных ему, боссы пожарных команд принимали в свою среду… лишь будучи приперты к стене. Всего лишь 5 минут назад Лестер Моран выглядел обиженной побитой собакой и имел в своей биографии тот факт, что в 21 год его не приняли из-за кусочка металла, сидящего в голове, в Бостонскую пожарную дружину. Теперь он превратился в человека, готового с удовольствием навьючить себе на спину помпу в половину собственного веса и тащить ее всю ночь, вдыхая запах дыма с таким же наслаждением, с каким мужчина обоняет тонкий аромат изысканных духов прелестной женской шейки; он был готов сражаться с языками пламени до тех пор, пока кожа на его лице не покроется пузырями и не сгорят брови. Лестер свернул с дороги на Ньюпорт в сторону Хэвена.

Кусочек железа у него в голове появился в результате кошмарной аварии, произошедшей с 12-летним Мораном и молодым патрульным. Машина врезалась в мальчика и отшвырнула того футов на 30, где полег был прерван стоявшей там фундаментальной кирпичной стеной мебельного склада. Уже справили последний обряд; хирург, оперировавший ребенка, сказал безутешным родителям, что их сын или проживет часов шесть, или впадет в кому на несколько недель, но конечный результат будет один — он умрет. Вместо этого прогноза мальчик очнулся вечером того же дня и попросил мороженого.

— Бог совершил чудо, — всхлипывала мать, — это знак господа!

— Я придерживаюсь того же мнения, — проговорил хирург; чуть ранее он мог лицезреть мозг ребенка через зияющую дыру в разбитой головке бедного крошки.

И теперь, с каждой минутой приближаясь к этому восхитительному дыму, Лестер ощутил легкое недомогание в области желудка. Он списал все на нервное возбуждение и вскоре позабыл об этом. Железяка в его голове, кроме всего, по размеру раза в 2 превосходила таковую у Гарденера. Факт отсутствия во все сгущающейся пелене дыма машин Лесного Департамента или полиции показался ему одновременно настораживающим и возбуждающим. Его машина обогнула крутой изгиб дороги, и он увидел бронзовый «Плимут», лежащий кверху брюхом в канаве слева от него, причем обе красные сигнальные фары на крыльях продолжали мигать. На автомобиле он прочитал ДЕРРИ Ф.Д.

Лестер остановил свой фургончик и рысью добежал до места аварии. Он увидел кровь и на сиденье, и на рулевом колесе, и на коврике на полу. Красные капельки виднелись даже на щитке от ветра.

Ну и ну, как много крови. Лестер в ужасе глядел на нее, а потом перевел взгляд в сторону Хэвена. Основание столба дыма теперь приобрело тускло красный цвет, и Лестеру почудилось, что он отсюда слышит глухой треск лопающихся под напором огня деревьев. Это можно сравнить разве что с тем, как будто ты стоишь у самого большого на свете открытого печного горна… или как будто у доменной печи вдруг выросли ноги и она медленно приближается к тебе.

Теперь, слыша гул огня и видя величественное тусклое красное зарево, перевернутая и забрызганная кровью машина пожарного контроля из Дерри показалась такой ничтожной. Лестер вернулся к своей машине, по дороге выиграв бой с совестью, пообещав себе остановиться у первого же придорожного телефона-автомата и сообщить об увиденном в полицию Кливз Майлз…

Чтобы разогнать машину до самой высокой скорости… около 60 миль в час, ему пришлось преодолеть неприятные рывки мотора… За каждым поворотом дороги он ожидал увидеть заграждения, блокирующие проезд, беспорядочное столпотворение машин, мужчин, отдающих в усилители команды, и группы людей, одетых в каски и прорезиненные плащи.

Ничего подобного. Вместо заграждений и кипучей активности он проезжал мимо перевернутой помпы из Юнити со снесенной напрочь кабиной; из нее выливались последние капли содержимого.

Что-то здесь случилось. Что-то большее, чем просто лесной пожар. Пожалуй, Лес, тебе стоит убраться отсюда.

Но вместо этого он повернулся в сторону пожара и пропал.

Привкус дыма в воздухе становился все сильнее. Треск лопающихся от жара деревьев превратился в непрерывный гул. И неожиданно он понял правду: с огнем никто не боролся. Абсолютно никто. И в результате, с помощью свежего ветерка пламя вырастало подобно монстру-мутанту из фильма ужасов.

Эта мысль опьянила его чувством опасности… и восторга… и нездоровым мрачным весельем. Узнать такую правду напоследок было невесело, но он видел все своими глазами и не мог отрицать очевидного. Тем более что не он один почувствовал это. Мрачное веселье, казалось, было неотъемлемой частью характера каждого пожарного, с кем он выпивал (а угощал он почти всех встречавшихся ему на жизненном пути работников этой профессии).

Он спотыкаясь, на ощупь пробрался к машине, с некоторым трудом завел мотор (удивляясь, что будучи в таком возбужденно-восторженном состоянии сделал это с первого раза), включил кондиционер на полную мощь и опять устремился в сторону Хэвена. Он подозревал, что этот поступок был чистой воды идиотством — кроме всего прочего, Лес был не суперменом, а 45-летним лысеющим продавцом школьных тетрадей, все еще не женатым из-за своей стеснительности и страха перед необходимостью назначать кому-либо свидания. Он вел себя не просто как идиот.

На деле он сейчас был суров как судья и верил, что действует рационально. Но по правде говоря он поступал как лунатик. И не мог остановиться, как не может остановиться и наркоман при виде сосуда со своим зельем.

Он не мог бороться с огнем…

…но все еще мог посмотреть поближе.

И там на самом деле будет на что посмотреть, не так ли? Лестер задумался. Пот уже ручьем катился по его лицу в ожидании жары, которая будет впереди. Он сильнее нажал на педаль газа и подумал:

А как же тебе не поехать? Когда у тебя появляется шанс — один-единственный за всю твою жизнь — увидеть нечто подобное, как ты можешь поступить иначе?

6

— Я просто не знаю, как объясню своему папаше, — проговорил молодой продавец из Мэнского Медоборудования. Сейчас он никогда не стал бы просить отца о расширении дела, как четыре года назад. Его отец наорал на него после того, как тот дал в аренду прибор тому старикану, который больше не объявился, а теперь в Хэвене все попадало к чертовой матери — по радио объявили, что вспыхнул лесной пожар, а потом стали намекать, что там творится какая-то чертовщина — и теперь он доказывал, что никогда не видел тот прибор сжатого воздуха, который сдал в аренду сегодня утром репортеру в очках с толстыми стеклами. Сейчас перед ним стояли еще двое парней, по меньшей мере солдаты, оба здоровые, и что самое неутешительное, один такой черный, какими только могут быть люди вообще, и требуют не один прибор, а целых шесть.

— Скажи отцу, что мы реквизировали их, — ответил Торгесон. — Я имею в виду, вы поставляете респираторы для пожарных, не правда ли?

— Да, но…

— А в Хэвене сейчас полыхает лесой пожар, не так ли?

— Да, но…

— Тогда давай их поскорее. У меня нет времени на всякую чепуху.

— Отец убьет меня, — захныкал паренек. — И все дела. Торгесон встретил Клаудела Вимза, выезжая, из гаража в тот момент, когда тот намеревался припарковать там свою машину. Вимз, единственный чернокожий солдат государственной службы штата Мэн, был высоким — не выше, однако, Монстра Дугана, но тем не менее имел весьма представительные 6 футов. Клаудел имел один-единственный уцелевший передний зуб и когда очень близко склонялся к людям — подозреваемым, к примеру, или несговорчивым клеркам — и улыбался, обнажая ослепительно блестящий резец, те начинали заметно нервничать. Однажды Торгесон спросил Клаудела Вимза, почему это происходит, и тот ответил, что он верит, что подобное воздействие уходит корнями в черную магию.

А затем он захохотал и смеялся до тех пор, пока не задрожали оконные стекла.

Теперь Вимз близко склонился к клерку и опять пустил в ход действенное средство старушки-магии.

Когда они покинули офис с требуемым, клерк даже не был уверен, не сон ли это… кроме того, этот черный приятель обладал самым огромным зубом, какой он только видел в жизни.

7

Беззубый старик, продавший Леандро футболку, стоял на крыльце и безучастно смотрел на проезжавшую машину Торгесона. Когда она проехала, он вошел внутрь дома и набрал тот номер, по которому большинство людей не смогли бы дозвониться; вместо этого они услышали бы сигнал, подобный сирене, который разозлил Энн Андерсон. Но сзади телефонного аппарата было пристроено специальное устройство, и вскоре он разговаривал с обеспокоенной Хейзл Маккриди.

8

— Итак! — проговорил Вимз, поднимая глаза от спидометра. — Я погляжу, мы едем на скорости чуть более 90 миль в час! И с тех пор, как единодушно было принято решение, что ты, вероятно, поганейший водитель в целом штате…

— Что за долбаное решение? — поинтересовался Торгесон.

— Мое долбаное решение, — ответил Клаудел Вимз. — Это же выведено дедуктивными методами. И соответственно этому я вскоре должен умереть. Я не знаю, веришь ли ты в эту чепуху о последнем желании, дарованном человеку, и если ты веришь, то, может, расскажешь об этом? Если сможешь это сделать до того, как мы напялим эту хреновину.

Энди открыл было рот, но потом закрыл его. — Нет, — проговорил он, — я не смогу. Довольно. Даже этого вполне достаточно. Ты можешь плохо себя почувствовать. Надень респираторы прямо сейчас.

— Мой бог, в Хэвене что, отравлен воздух?

— Точно не знаю, но полагаю так.

— Боже. — снова повторил Вимз. — И кто раскрыл этот секрет? Энди лишь покачал головой.

— И поэтому никто не борется с огнем. — Дым закипал над горизонтом косой широкой полосой, отсюда имевшей белый цвет, спасибо Господу.

— Я не знаю. Я только так думаю. Покрути-ка одну из ручек радио.

Вимз уставился на Торгесона, как будто тот сошел с ума. — Какую ручку?

— Любую ручку. — Вимз принялся крутить ручки полицейского приемника, вначале послышались сбивающие с толку похожие на лепет переговоры полицейских и пожарных, стремящихся попасть к очагу пожара, но не способных сделать это. Далее они услышали запрос вторым группам на месте происшествия — грабежа ликерного склада. Назван был адрес 117, Мистик Авеню, Медфорд.

Вимз поглядел на Энди. — Джипперс — Крипперс, Энди. Я не знаю, где находилась эта Мистик Авеню в Медфорде — а по правде говоря, я не уверен, что такая улица вообще есть в Медфорде.

— Я думаю, — проговорил Энди, и голос его доходил до его же ушей как будто издалека, — эти визги приходили именно из Мидфолда в Массачусетсе.

9

В 200 ярдах после городской черты Хэвена мотор машины Лестера Морана заглох. Он не чихал; он не работал рывками; не давал обратных оборотов. Он просто умер, тихо и без помпы. Мужчина вышел из машины, не потрудившись даже выключить зажигание.

Здесь слева и справа от него лежали нетронутые поля — Кларендона справа и Рувалля слева. В лесу Лестер различал постоянно мигающие сполохи красного и оранжевого цвета; все темнеющей завесой поднимался дым. Он мог различить и глухие взрывы дуплистых стволов, в то время как огонь высасывал из них кислород, как костный мозг из старых костей. Ему захотелось побежать к машине перед тем, как это произойдет — она заведется, конечно заведется, старушка ни разу его не подводила — и убраться на порядочное расстояние от этого красного приближающегося зверя. Ну беги же! Беги, во имя бога! Ты увидел это, теперь БЕГИ!

Но дело в том, что реально он еще не видел огня. Лестер чувствовал его опаляющее дыхание, видел, как он подмигивал ему глазом огненных языков и выдыхал дым из своих драконьих ноздрей… но огня он так и не видел.

Но вот он увидел его. Внезапным рывком пламя появилось на западном поле Лютера Руваля. Основной фронт огня полыхал в Большом Индейском лесу, но край вырвался из леса. Деревья, расположенные тесной группой на дальнем конце поля, оказались неровней огненному зверю. На секунду они стали черными на фоне пламени, поменявшего цвет позади них — с желтого на оранжевый, с оранжевого на ярко-красный. Затем они просто потонули в огне. Все произошло в одно мгновение. Еще секунду Лестер видел их верхушки, а затем исчезли и они.

Огненный фронт был перед ним, 80 футов высоты, пожиравший деревья, пока Лестер Моран стоял перед ним загипнотизированный, с открытым ртом. Языки пламени стали спускаться по склону на поле. Теперь дым клубился вокруг человека, все темнея и уплотняясь. Тот начал кашлять.

Беги отсюда! Ради Бога, беги!

Да, теперь пришло время; теперь он мог бежать. Бежать так быстро, как только мог. Все живое так делало. Все живые существа.

Лестер уже было повернулся вполоборота к машине и остановился.

Все живые существа.

Верно. Все живое спасалось бегством перед стеной огня. Старинная вражда забывалась. Койот бежал впереди кролика. Но ни кролики, ни койоты не сбегали вниз по склону; в серо-стальном небе не было птиц.

Не было никого, кроме него.

Отсутствие спасающихся от огня птиц и зверей могло означать одно: их не было и в лесу.

Перевернутая федеральная полицейская машина, и кровь везде. Помпа, врезавшаяся в дерево. Кровоточащая рука.

Что же здесь происходит? — завопило его сознание.

Он не знал… но он знал, что одел эти сказочные туфельки из страны Оз. Он толкнул дверцу машины — а потом оглянулся напоследок.

Он вскрикнул, увидев то, что поднималось из густой пелены дыма. Он кричал и кричал, стоя и задыхаясь и кашляя от дыма.

Нечто — неимоверно огромное нечто поднималось из клубов дыма подобно огромному киту, волнами рассекающему небосвод.

Солнечный свет, заглушенный пеленой дыма, приглушенно отражался на его боках — а оно все вырастало, вырастало, поднимаясь совершенно беззвучно, тишина нарушалась лишь гулом победно шествующего подобно штормовой волне огня.

Выше… все выше… все выше.

Лестер вытянул шею, чтобы уследить за этим медленным и невероятным воздыманием и поэтому не сразу заметил небольшой непонятный предмет, вынырнувший из стены дыма и быстро катившийся в его сторону. Это была красная детская колясочка. В начале лета в ней катался маленький Билли Фаннин. Теперь в коляске располагалась некая платформа, а на ней была установлена пила Бенсона — что-то вроде электрического лезвия, укрепленного на длинном шесте. Лезвие управлялось спусковым механизмом пистолета. На шесте сохранилась даже торговая этикетка, гласившая: С ПОМОЩЬЮ БЕНСОНА ВЫ РАЗРУБИТЕ ДАЖЕ БУРЮ. Весь механизм был укреплен на кардановом подвесе и отдаленно напоминал выступающий нос какого-то нелепого корабля.

Лестер, съежившись от ужаса, стоял за автомобилем и глазел в небо, когда сенсор этого немыслимого устройства — оживший и превратившийся в улавливатель плоти — привел в движение электронный стартер лезвия (до такого усовершенствования никогда бы не додумались сами конструкторы Бенсона). Лезвие пришло в движение, и небольшой газовый моторчик взвыл, как кошка, которой прищемили хвост.

Лестер оглянулся и увидел нечто, похожее на установленный на подвижной платформе спиннинг с зубами, стремительно приближающееся к нему. Он вскрикнул и нырнул за машину.

Что здесь творится? вопило его сознание. Что здесь творится, что здесь творится, что здесь творится, что — лезвие качнулось на подвесе, отыскивая Лестера по испускаемым им мозговым импульсам, которые ощущались машиной как небольшие четкие возмущения, читаемые подобно изображению на экране радара. Силовое лезвие не было особенно умным (его мозговой центр был взят от программируемой игрушки Ужасный Танк-охотник), но и этого вполне хватало, чтобы оставаться нацеленным на низкочастотные электрические сигналы мозга Лестера Морана. Его аккумулятора, как можно было бы сказать другими словами.

— Пошла вон! — завопил Лестер, а колясочка Билли Фаннина приближалась к нему. Убирайся! Убирайсяяяя!

Вместо этого устройство, казалось, рывком приблизилось к нему. Лестер с вырывающимся из груди сердцем увернулся, лезвие повторило его маневр. Лестер снова метнулся — ив это время огромная, медленно ползущая тень упала на него и вопреки всему тот взглянул наверх… Он просто не мог не взглянуть. Ноги зацепились одна за другую и адская машина обрушилась на него. Вертящееся лезвие со смачным хлюпом вонзилось в голову человека. Она все еще продолжала трудиться над останками Морана, когда огонь накрыл и ее, и жертву.

10

Торгесон и Вимз увидели тело на дороге в одно и то же время. Сейчас оба они дышали через противогазы; тошнота накатила внезапно и с ошеломляющей силой, но, одев маски, они мгновенно почувствовали себя лучше. Леандро был прав. Воздух. Дело в воздухе.

Клаудел Вимз не проронил ни слова с того момента, как они поймали последнюю сводку полиции Массачусетса. Он сидел, положив руки на колени, пристально и внимательно следя взглядом за всем, что происходило за окном машины. Дальнейшая настройка передатчика выдала им новости полицейской хроники из таких занимательных местечек, как Фрайдей, штат Северная Дакота; и Арнетт, штат Техас.

Торгесон притормозил, и оба полицейских вышли из машины. Вимз помедлил и затем вытащил пистолет. Торгесон одобрительно кивнул. Кое-что стало проясняться. Оказалось не совсем нормально, но ясно. Габбонз и Роудз пропали на этой дороге на обратном пути из городка. Монстр тоже побывал здесь за день до самоубийства. Как там поется у Фила Коллинза? Сегодня вечером что-то разлито в воздухе…

Хорошо, допустим, это было в воздухе.

Торгесон осторожно перевернул труп человека, который был, предположительно, одним из тех, кто погиб из-за своего любопытства.

Полицейский повидал много всякого на дороге, но теперь у него вдруг перехватило дыхание и он вынужден был отвернуться.

— Мой бог, — подал голос Вимз, — что его так отделало? — Маска приглушала слова, но нотки испуга все же живо угадывались.

Торгесон не знал. Однажды ему довелось увидеть труп одного несчастного, которого сбила снегоочистительная машина. Оба тела выглядели похоже. Пожалуй, последствия того инцидента выглядели аналогично.

Человек на дороге был в крови от макушки того, что ранее было головой до пояса. Пряжка ремня была глубоко вдавлена в тело.

— Ради бога, прости, друг, — пробормотал Торгесон и аккуратно опустил тело на землю. Можно было бы поискать бумажник, но ему более не хотелось дотрагиваться до окровавленных останков. Он направился к машине. Вимз шел поодаль, держа пистолет у груди. В отдалении, к западу от них, дым сгущался темной плотной массой, но здесь и его острый едкий запах был еле уловим.

— Это черт знает что, — сквозь маску произнес Вимз.

— Точно.

— И мне здесь очень-очень не нравится.

— Точно.

— Нам следует убираться отсюда. — Позади них раздался хруст ломающихся веток — и на секунду Торгесону почудилось, что это треск пожирающего хворост огня — по правде говоря, он был далеко, но вполне мог оказаться и здесь. Вполне правдоподобно! Если уж вы заглянули на чаепитие к Безумному Шляпнику, то все, что бы ни происходило, должно представляться правдоподобным. Оглянувшись, мужчина понял, что услышал треск не ломающихся, а раздвигаемых веток.

— Ах ты, чертова задница'. - вскрикнул Вимз.

У Торгесона от изумления отвисла челюсть.

Сделанный на совесть, прочный, но совершенно неуместный в этих условиях автомат по розливу Кока-колы появился из кустов, растущих на обочине, и продвинулся в их сторону. Стеклянная передняя панель была разбита, а боковые стороны этого большого прямоугольного ящика сильно поцарапаны. На металлической панели спереди Торгесон увидел некий недвусмысленный и наводящий на страшные размышления контур, глубоко вдавленный внутрь и походящий на барельеф.

Он был очень похож на половинку человеческой головы.

Кока-автомат выплыл на середину дороги и попросту завис над ней на секунду, напоминая гроб, выкрашенный в неподобающе жизнерадостные цвета. Они казались яркими лишь до того момента, пока вы не замечали кровь, ручейками и каплями стекавшую и застывающую темно-бордовыми большими не правильного очертания лужицами.

Торгесон услышал тихое жужжание и последовавший за ним щелкающий звук.

Как реле, — подумал он. А может, он неисправен. Все может быть, но…

Автомат Кока-колы вдруг стремительно ринулся в их сторону.

— …твою мать! — закричал Вимз. В его тоне слышались не только нотки испуга и ужаса, но и ненормального смеха.

— Стреляй в него! Стреляй в него! — отпрыгивая в сторону, проорал Торгесон.

Вимз отступил, споткнулся о тело Леандро и грохнулся на землю. Это было чертовски глупо, но в то же время как нельзя кстати. Автомат промазал на какой-то дюйм. Пока он разворачивался перед новой атакой, Вимз сел и быстро раза три выстрелил в него. Металл вогнулся внутрь и разорвался маленькими чудесными дырочками с черным пятном в центре. Машина загудела. Она притормозила в воздухе, рыская и дергаясь вперед-назад, как человек, страдающий от хореи Хантингтона.

Торгесон достал табельный пистолет и четыре раза выстрелил. Автомат развернулся в его сторону, но как-то вяло, как будто никак не мог набрать необходимую скорость. Он резко остановился, судорожно дернулся вперед, затормозил и рванулся опять, пьяно покачиваясь из стороны в сторону. Жужжание усилилось. Ручейки содовой отвесно падали на землю.

По мере приближения автомата Торгесон с легкостью уворачивался от него.

— Ложись, Энди! — закричал Вимз.

Торгесон упал, Клаудел одну за другой вогнал в автомат еще 3 пули. На третий раз внутри машины что-то взорвалось. Повалил черный дым, и бок машины облизнул сполох зеленого пламени.

Зеленое пламя, отметил Торгесон. Зеленое.

Автомат грохнулся на землю футах в 20 от тела Леавдро. Он затрясся, с глухим звуком откатился в сторону. Звякнули разбитые стаканы. Секунды на 3 повисла тишина, нарушенная каким-то долгим с металлическим оттенком каркающим звуком. Потом все затихло. Автомат по разливу Кока-колы лежал поперек белой разметки посередине девятого шоссе и был мертв. Его красно-белая шкура пестрела многочисленными пулевыми отверстиями. Из них просачивались струйки дыма.

— Сэр, я всего лишь поднял свой пистолет и пристрелил автомат Коки, из-под маски приглушенно раздался голос Вимза.

Энди Торгесон повернулся к нему. — Но ты не крикнул «Стой!» и не дал предупредительный выстрел в воздух. А, быть может, он был лишь подозреваемым, ты, тупица.

Мужчины уставились из-под респираторов друг на друга и рассмеялись. Вимз смеялся так, что почти согнулся пополам.

Зеленое, — вспомнил Торгесон, продолжая смеяться, хотя в душе ему совсем не было смешно. Огонь, вырвавшийся из этой адской машины, был зеленого цвета.

— Я никогда не стрелял в воздух, — пророкотал, задыхаясь, Вимз. Нет, я такого не делал никогда. Совсем.

— И нарушил его долбанные гражданские права, — отпарировал Торгесон.

— Должно быть проведено расследование, — сквозь смех продолжал Вимз. — Эй, малыш! Я хотел бы сказать… сказать… — он зашатался, а у огромного Вимза было чему шататься.

Торгесон понял, что и у него все поплыло в голове. Они ведь дышали чистым кислородом… гипервентилированным.

— Прекрати смеяться! — закричал он, голос звучал как будто издалека. Клаудел, не смейся больше.

Кое-как ему удалось добраться до покачивающегося Вимза. Расстояние между ними казалось Торгесону огромным. Уже почти у цели он споткнулся. Вимзу удалось подхватить его и какое-то время они оба стояли в обнимку, покачиваясь из стороны в сторону подобно Рокки Балбоа и Аполо Грину в конце первого раунда.

— Ты, ослиная задница, ты завалишь меня, — пробормотал Вимз.

— Ты же первый начал, — отпарировал Торгесон. Мир сфокусировался, расплылся и наконец обрел ясные очертания опять.

Я медленно вдыхаю, внушал себе Торгесон. Делаю глубокие медленные вдохи, мое дыхание легко. Успокойся, мое дышащее сердце. Последняя реплика вызвала у него легкий смешок, который ему тут же удалось подавить.

Все еще в обнимку полицейские плавно колыхнулись машине.

— Тело, — вспомнил Вимз.