Царь Каменных Врат Геммел Дэвид

Где женщина, которой он отдал бы сердце?

Валтайя?

Будь честен с самим собой. Разве Валтайя — та самая? Взглянул бы ты на нее дважды, будучи Золотым Воином? Заря окрасила восточный край неба, и Ананаис рассмеялся вслух.

Какого черта? Он прожил трудную жизнь настоящего мужчины.

Что проку терзать себя раскаянием? Прошлое, каким бы оно ни было, мертво, а его будущее — это кровавый меч в долине Скодии.

«Тебе скоро пятьдесят, — сказал он себе, — а между тем ты еще крепок. Люди слушаются тебя. От тебя зависит судьба дренаев. Пусть у тебя больше нет лица, ты-то знаешь, кто ты.

Ананаис, Золотой Воин.

Черная Маска. Пагуба Цески».

В долине пропела труба. Ананаис поднялся на ноги и пошел к стене.

Рения не спала уже третью ночь, злилась и не знала, как ей быть. Стены маленькой юрты давили ее, и духота казалась невыносимой. Уже два дня надиры готовились к войне, запасались провизией и тщательно отбирали коней. Тенака взял с собой в поход двух полководцев: Ингиса и Мурапи. Рения узнала об этом от Субодая: с Тенакой она после ночи Великого Испытания не сказала ни слова.

Она села, отшвырнув от себя овчину, которой укрывалась. Она устала, но была напряжена, как натянутая тетива. Она знала причину своего состояния — но что толку? Она разрывалась между любовью к мужчине и ненавистью к его замыслам. Он не покидал ее мыслей ни на минуту.

В детстве Рения постоянно чувствовала себя отверженной — ведь она была калекой и не могла играть с другими детьми. Они насмехались над ее хромотой и горбом, и она убегала от них домой... и еще дальше, в себя. Олен сжалился над ней и при помощи страшной машины даровал ей красоту. Но, изменившись внешне, внутри она осталась той же — она боялась привязанности, могущей обернуться против нее, боялась любить, ибо это значило открыть свое сердце и остаться беззащитной. Но любовь настигла ее словно нож убийцы, и она чувствовала себя обманутой. Тенака представлялся ей героем, человеком, которому можно довериться, и она сама шла грудью на нож. Теперь же оказалось, что лезвие было отравлено.

Она не может жить с ним — и без него жить не может.

Убогая юрта угнетала ее, и она вышла на воздух, в ночь. Лагерь растянулся чуть ли не на полмили, и юрта Тенаки стояла в центре. Субодай со стоном повернулся на бок, когда она прошла мимо, и проворчал:

— Спи, женщина!

— Не могу.

Он с ругательством сел и почесал голову.

— Чего тебе неймется?

— Не твое дело.

— Это его жены не дают тебе покоя. Вы все, дренайки, такие — жадные.

— Его жены тут ни при чем, — отрезала Рения.

— Рассказывай! С чего это он выгнал тебя из своей юрты, а?

— Я сама ушла.

— М-м. Должен сказать, ты красивая женщина.

— Вот почему ты спишь около моей юрты? Ждешь, когда тебя позовут?

— Ш-ш! Не смей даже говорить такое! — испугался Субодай. — Этак и головы недолго лишиться, если не хуже. Ты мне и даром не нужна. Чудная ты, сумасшедшая какая-то. Я помню, с каким воем ты кинулась на тех Вьючных Крыс. Спать с тобой? Да я глаз не сомкнул бы со страху!

— Зачем же ты тогда караулишь здесь?

— Хан приказал.

— Выходит, ты у него вместо собаки? Сядь, поди сюда, ляг у той юрты?

— Да, я его собака и горжусь этим. Лучше быть собакой царя, чем царем шакалов.

— Почему?

— Как почему? Непонятно разве? Жизнь — сплошная измена. Мы начинали ее юными, полными надежд. Солнце сияет, и весь мир ожидает нас. Но каждый последующий год доказывает нам, как мы малы и ничтожны в сравнении с временем. Потом мы начинаем стареть. Сила уходит от нас, и мир насмехается над нами устами молодых. Мы умираем одинокими, так ничего и не достигнув. Но порой... порой приходит человек, которого никто не назовет ничтожным. Он способен изменить мир и отнять у времени власть. Он — как солнце.

— И Тенака, по-твоему, такой?

— По-моему? При чем тут я? Несколько дней назад он был Пляшущим Клинком. Одиночкой. Потом он взял к себе меня, воина Копья. Потом Гитаси. Потом Ингиса. Потом всех надиров. Понимаешь? Для него нет ничего невозможного. Ничего!

— Но своих друзей он не спасет.

— Ты глупа, женщина. Ты так ничего и не поняла. Рения, оставив его, направилась в середину лагеря. Субодай тихо следовал за ней, держась шагах в десяти позади. Это позволяло ему всласть разглядывать ее, и он делал это с нескрываемым удовольствием, любуясь длинными ногами и легким покачиванием бедер. Боги, какая женщина! Молодая, сильная и движется со звериной грацией.

Он начал насвистывать, но свист замер у него на губах при виде ханской юрты. Часовых при ней не было.

Он догнал Рению и заставил ее остановиться.

— Не трогай меня, — прошипела она.

— Тихо! Что-то тут неладно.

Она вскинула голову и раздула ноздри, вбирая в себя запахи ночи. Но вокруг разило надирами, и она не могла различить ничего другого.

У юрты показались чьи-то темные тени.

— Убийцы! — заорал Субодай, выхватил меч и бросился вперед.

Тенака-хан появился на пороге, тоже с мечом в руке. Субодай отчаянно рубился с неизвестными. На глазах у Тенаки он пошатнулся и упал под вихрем клинков.

Хан вышел навстречу убийцам.

Жуткий вой прокатился по лагерю, и злоумышленники замерли на месте.

В следующее мгновение на них обрушился демон. Один из убийц отлетел на десять футов в сторону. Другому когтистая рука вскрыла горло. Быстрота, с которой орудовала эта женщина, внушала трепет. Тенака, подоспев, отразил удар одного из врагов и вогнал свой меч ему между ребер.

Прибежал Ингис с сорока воинами. Убийцы сложили оружие и угрюмо замерли перед ханом. Тенака вытер меч и вложил его в ножны. — Узнай, кто послал их, — сказал он Ингису и нагнулся над Субодаем. Из левой руки воина била кровь, в боку повыше бедра виднелась глубокая рана. Тенака перевязал ему руку и сказал: — Ты будешь жить! Но я удивлен тем, что эти ночные воры тебя одолели.

— Я поскользнулся, — пробурчал Субодай.

Двое воинов внесли раненого в юрту Тенаки. Хан встал, ища глазами Рению, но ее нигде не было. Он расспросил воинов, и двое сказали, что видели, как она убежала в сторону запада. Тенака велел подать коня.

— Это небезопасно — искать ее в одиночку, — сказал ему Ингис.

— Да, и все же я поеду один.

Он галопом вылетел из лагеря. Было слишком темно, чтобы разглядеть следы, но он ехал все дальше в степь Рении по-прежнему не было видно.

Несколько раз он придерживал коня и звал ее, но не получал ответа. Наконец он остановился и внимательно оглядел местность. Налево стояла небольшая роща, окаймленная густым кустарником. Тенака рысью направился к ней, но конь внезапно уперся и заржал, охваченный страхом. Тенака потрепал скакуна по шее и стал шептать ему на ухо ласковые слова. Бесполезно. И тогда хан спешился и вынул меч.

Рассудок подсказывал ему, что существо, сидящее в кустах, не может быть Ренией: конь ее знал. Но Тенакой руководило нечто сильнее рассудка.

— Рения! — позвал он. В ответ раздался никогда не слыханный им прежде звук — жалобный и скулящий. Тенака убрал меч в ножны и двинулся вперед.

— Рения! Это я, Тенака.

Кусты раздались, и она, с неимоверной силой вырвавшись из них, повалила его на спину. Одной рукой она вцепилась ему в горло, другой, скрючив пальцы, нацелилась в глаза Он лежал тихо, глядя в ее темно-карие глаза. Зрачки в них превратились в длинные овальные щели. Он медленно поднял руку. Звериный блеск померк, и пальцы на горле ослабли. Она закрыла глаза и без чувств повалилась в его объятия. Он осторожно перевернул ее на спину.

Стук копыт по степи заставил Тенаку выпрямиться. Ингис в сопровождении сорока своих воинов подскакал к нему и спрыгнул с коня.

— Она мертва?

— Нет, просто спит. Какие новости?

— Собаки отказались говорить. Я убил их всех, кроме одного — его сейчас допрашивают.

— Хорошо. Что Субодай?

— Ему повезло — скоро он поправится.

— Вот и замечательно. Помоги доставить мою женщину домой.

— Замечательно? — откликнулся Ингис. — Изменник ходит на свободе, и мы должны найти его.

— Его попытка не удалась, Ингис, и к утру он умрет.

— Почем ты знаешь?

— Подожди и увидишь сам.

Рению благополучно водворили в юрту Тенаки, и он вместе с Ингисом прошел к месту, где допрашивали убийцу. Тот был привязан к дереву, и ему ломали пальцы, один за другим, а под ногами складывали костер. Тенака приказал истязателям остановиться.

— Твой хозяин мертв, — сказал он пленнику, — и в этом больше нет нужды. Как ты желаешь умереть?

— Мне все равно.

— Есть у тебя семья?

— Они ничего об этом не знают, — со страхом в глазах сказал воин.

— Посмотри мне в глаза и поверь мне. Я не причиню вреда твоей семье. Твой хозяин умер, а ты потерпел неудачу. Ты уже достаточно наказан. Я хочу знать только одно: почему?

— Я присягнул на верность.

— Ты присягнул мне.

— Нет — моему господину. Это он присягал тебе, а я никакой клятвы не нарушил. Как он умер?

Тенака пожал плечами.

— Хочешь видеть его труп?

— Я хотел бы умереть рядом с ним. Я последую за ним даже в смерти, ибо он был добр ко мне.

— Хорошо. — Тенака разрезал путы пленника. — Отнести тебя к нему?

— Я пойду сам, будь ты проклят! — Убийца привел Тенаку, Ингиса и сорок их воинов к юрте Мурапи, где у входа стояли двое часовых. — Я хочу видеть покойника, — сказал он. Стража недоуменно воззрилась на него, и внезапное понимание поразило его как громом. — Что ты сделал со мной? — крикнул он Тенаке.

Мурапи, откинув входной полог, вышел на порог. Это был пожилой уже человек мощного сложения. На его губах показалась легкая улыбка.

— Я думал, что уж этого-то сломить невозможно. Жизнь полна неожиданностей.

— Меня обманули, о повелитель, — упав на колени, прорыдал убийца.

— Не важно, Нагати. Поговорим об этом по дороге. Тенака выступил вперед.

— Ты нарушил присягу, Мурапи. Почему?

— Я рискнул, Тенака. Если ты сказал правду, ворота Дрос-Дельноха откроются перед нами, а с ними и вся Дренайская империя. А ты непонятно зачем собрался спасать своих дренайских друзей. Я рискнул, вот и все.

— Известна ли тебе цена проигрыша?

— О да. Будет ли мне разрешено самому убить себя?

— Да.

— И ты не тронешь мою семью?

— Не трону.

— Ты великодушен.

— Если бы ты остался со мной, то узнал бы, насколько я великодушен.

— Теперь уже поздно?

— Поздно. У тебя есть один час.

Тенака зашагал прочь. Ингис нагнал его.

— И тонкая же ты бестия, Тенака-хан.

— Ты в этом сомневался?

— Нисколько. Могу я поставить своего сына Сембера во главе волков Мурапи?

— Нет. Я сам буду командовать ими.

— Хорошо, мой повелитель.

— Завтра они будут охранять мою юрту.

— Опасность придает вкус твоей жизни?

— Доброй ночи, Ингис.

Тенака вошел в юрту и посмотрел на Субодая. Тот крепко спал, и цвет его лица не внушал опасений. Тенака прошел в заднее отделение юрты, где лежала Рения. Он потрогал ее лоб, и она проснулась. Ее глаза приобрели свой обычный вид.

— Так ты нашел меня? — прошептала она.

— Нашел.

— И все знаешь?

— Знаю.

— Почти всегда я способна справиться с собой. Но сегодня их было слишком много, я испугалась за тебя — и не справилась.

— Ты спасла меня.

— Как там Субодай? Он жив?

— Да.

— Он боготворит тебя.

— Да.

— Как я устала... — Ее глаза закрылись, и он, наклонясь, поцеловал ее в губы. Она открыла глаза. — Ты постараешься спасти Ананаиса, правда? — Ее веки опустились снова. Он укрыл ее одеялом, вернулся в переднюю часть юрты и налил себе найиса.

Правда ли то, что он старается спасти Ананаиса?

Или рад, что решает не он?

Если Ананаис погибнет, что помешает ему завоевать всю дренайскую землю?

Да, Тенака не слишком спешит, но что пользы спешить? Декадо сказал ему, что повстанцы все равно не продержатся. Зачем же гнать своих воинов день и ночь, чтобы они обессиленными пришли на поле битвы?

Зачем?

Тенака представил себе Ананаиса, гордо стоящего перед ордами Цески с мечом в руке и горящими голубыми глазами Он тихо выругался и послал за Ингисом.

24

Легион двинулся на приступ, и самострелы Лейка выбросили последний запас свинца. Дробь ударила солдат по ногам — враг стал осмотрительнее, и атакующие держали щиты высоко. Лучники выпустили черную тучу стрел — бесполезно: вскоре лестницы загрохотали о стену.

Скодийцы были уже за гранью усталости. Они двигались, как автоматы. Мечи затупились, руки болели... но они держались.

Лейк обрушил на возникший под стеной шлем топор. Топор застрял в черепе, и упавший увлек его за собой. Следующего солдата Ананаис просто столкнул со стены. Затем он быстро отдал один свой меч Лейку и бросился вправо, где оборона грозила прорваться.

К нему подоспели Балан и Галанд. Угроза миновала. Трое легионеров прорвались слева — они перебрались через стену и помчались к лазарету. Первый упал со стрелой в спине, второму стрела угодила в шлем. Третьему преградила дорогу Райван с мечом в руке.

Воин встретил ее с ухмылкой, но она с поразительной быстротой отразила его удар, навалилась на него всей своей тяжестью, и он упал.

— Ах ты корова! — Он откатился прочь, вскочил и снова кинулся на нее. Стрела, пущенная Торном, вонзилась солдату в бедро. Он вскрикнул и обернулся — это была ошибка — Райван вонзила меч ему в спину.

Галанд дрался рядом с Ананаисом, бросаясь туда, где опаснее всего.

Почуяв близость победы, легионеры стали биться с удвоенной силой. Вновь и вновь они приставляли к стене лестницы, и все больше солдат взбиралось наверх.

На Ананаиса накатила волна холодной ярости. Да, он с самого начала знал, что победа невозможна, ну и что с того? Пусть он мало чего достиг в жизни — но поражений не терпел никогда. Теперь, перед смертью, у него отнимали и это слабое утешение.

Он отразил очередной удар и вогнал под черный шлем клинок. Враг упал, выронив меч. Ананаис подхватил оружие и бросился в гущу боя, орудуя уже двумя мечами. Кровь сочилась у него из множества мелких ран, но силы его не иссякали.

Позади за стеной поднялся рев. Ананаис не мог обернуться, но он увидел испуг в глазах захватчиков. Рядом внезапно возникла Райван с мечом и щитом. Вскоре враг был отбит.

На подмогу прибыли женщины Скодии!

Они плохо владели оружием, но бросались вперед, вовсю размахивая мечами, и оттесняли легионеров одним лишь численным перевесом.

И вот уже последнего солдата сбросили со стены, и лучники осыпали отступающих градом стрел.

— Уберите мертвых со стены! — крикнул Ананаис.

На несколько мгновений всякое движение остановилось: мужчины обнимали жен и дочерей, матерей и сестер. Женщины опускались на колени рядом с убитыми, не скрывая своих слез.

— Не время сейчас для чувств, — сказал Ананаис. Райван взяла его за руку.

— Для чувств всегда есть время — это и делает нас людьми. Оставь их.

Ананаис опустился на стену, прислонясь ноющей спиной к парапету.

— Ты поражаешь меня, женщина!

— Как легко тебя поразить, — улыбнулась она, садясь рядом с ним.

Он взглянул на нее и усмехнулся:

— Бьюсь об заклад, в юности ты была красоткой!

— Да и ты, я слыхала, был хорош.

Он, осклабясь, прикрыл глаза:

— Почему бы нам с тобой не пожениться?

— Мы не доживем до завтрашнего дня, жених.

— Стало быть, со свадьбой тянуть не станем.

— Староват ты для меня, Черная Маска.

— А сколько тебе?

— Сорок шесть.

— Вот и славно!

— Ишь, приспичило. Пошел бы лучше раны свои перевязал — ты весь в крови.

— Не успел я сделать предложение, как ты уже начинаешь меня пилить.

— С женщинами всегда так. Ступай!

Она посмотрела, как он идет к лазарету, поднялась и взглянула в долину. Легион готовился к новой атаке. Райван обернулась к защитникам.

— Уберите убитых со стены, недоумки! Давайте-ка, шевелитесь. Женщины, запаситесь мечами — и шлемы себе тоже подберите. — Она стащила шлем с лежащего рядом мертвого легионера и скинула труп со стены. Шлем — бронзовый, с черным плюмажем из конского волоса — пришелся ей впору, и она застегнула ремень под подбородком.

— Ты чертовски соблазнительна, Райван, — сказал, подойдя, Торн.

— Тебе нравятся женщины в шлемах, старый бугай?

— Ты мне всегда нравилась, женщина! С того самого дня на северном лугу.

— Ага, помнишь, стало быть? Мне это лестно.

— Нет такого мужика, который забыл бы тебя, — засмеялся Торн.

— Но никто, кроме тебя, не стал бы говорить о таких делах в разгар боя. Эх ты, старый козел! У Ананаиса хоть достало приличия сделать мне предложение.

— Правда, что ли? Не соглашайся — он гулящий.

— За день далеко не отгуляет. Легион снова пошел на приступ.

Около часа солдаты пытались захватить стену, но скодийцы словно обрели новую силу и мужество. Лейк набрал несколько мешков мелкой гальки и зарядил ею самострелы. Трижды огромные луки давали залп, и наконец один треснул, не выдержав напряжения.

Враг отступил.

Когда закатилось солнце третьего дня осады, стена еще держалась.

Ананаис подозвал к себе Балана.

— Как дела в Тарске?

— Там творится что-то странное. Была одна атака с утра, а потом — ничего. Враг бездействует.

— Хотел бы я, чтобы и у нас было то же самое. Видит небо, как хотел бы!

— Скажи, Черная Маска, ты верующий?

— С чего это ты вдруг?

— Ты сказал «небо».

— Я слишком мало знаю, чтобы верить.

— Декадо обещал мне, что я не останусь один. Но я одинок. Они все ушли. Либо они мертвы, а я дурак, либо Исток взял их к себе, а мне в этом отказано.

— Почему отказано?

— Я имею дар, но веры не имею. Прежде я лишь разделял общую веру. Понимаешь? Другие верили, и их вера передавалась мне. Но они ушли, и я ничего больше не знаю.

— Я не могу помочь тебе, Балан.

— Это верно. Никто не может.

— Верить, пожалуй, все же лучше, чем не верить. Не знаю почему, но мне так кажется.

— Это дает надежду в мире, где правит зло.

— Да, наверное. Скажи мне, на твоих небесах жены соединяются с мужьями?

— Не знаю. Ученые уже много столетий спорят об этом.

— Но вероятность-то хоть есть?

— Наверное.

— Тогда пошли, — велел Ананаис.

Они прошли по траве к шалашам беженцев, где сидела Райван со своими подругами.

Ананаис стал перед ней и поклонился.

— Женщина, я привел священника. Хочешь выйти замуж во второй раз?

— Ты глуп! — усмехнулась она.

— Ничего подобного. Я всегда хотел найти женщину, с которой мог бы провести остаток своих дней, но так и не нашел. По всему выходит, остаток дней мне суждено провести с тобой — так уж сделаю из тебя заодно порядочную женщину.

— Это все прекрасно, Черная Маска, — сказала она, поднимаясь на ноги, — да только я тебя не люблю.

Страницы: «« ... 1819202122232425 »»

Читать бесплатно другие книги:

Энди Макги из любопытства согласился стать участником научного эксперимента, который проводила таинс...
Увалень-сенбернар, преследуя кролика, забирается в нору. А в ней таится зловещая тварь, жуткое кошма...
Убийцы не монстры и не жуткие выродки. Они живут среди нас, кажутся обычными людьми, и ничто в них д...
Кристина – не женщина, но Эрни Каннингем любит ее до безумия. Кристина – не женщина, но подруга Эрни...
Когда над лесом сгущается мрак, с ним вместе приходит страх, который парализует волю и сводит горло....
Добро пожаловать в Безнадегу!...