Царь Каменных Врат Геммел Дэвид

20

Парсаль полз, продираясь сквозь высокую траву. Адская боль в изувеченной ноге перешла в тупую ломоту, которая порой усиливалась и заставляла его терять сознание. Ночь была прохладна, но с Парсаля градом лился пот. Он уже не понимал, куда ползет, и хотел одного: уйти подальше от этого кошмара.

Земля здесь была каменистая, и острый камушек вонзился ему в ногу. Парсаль со стоном перевернулся на спину.

Ананаис наказывал держаться до последнего, а потом отступить в Магадон. Сам генерал вместе с Галандом ушел в другую долину. События минувшего дня мелькали перед Парсалем, и он не мог отогнать их... Он ждал с четырьмястами человек на узком перевале. Первой на них налетела кавалерия с копьями наперевес. Лучники Парсаля разнесли конников в клочья. С пехотой управиться было труднее — солдаты все были в доспехах и прикрывались круглыми бронзовыми щитами. Парсаль владел мечом далеко не так хорошо, как его брат, но, видят боги, в грязь лицом он не ударил!

Скодийцы дрались, как тигры, и пехотинцы Цески откатились назад. Вот тогда-то и надо было дать своим людям приказ об отступлении!

Глупец, какой глупец!

Но где там — он был слишком горд. Он еще ни разу в жизни не командовал боевым отрядом. Когда брата приняли в «Дракон», его не взяли. А теперь он дал отпор могущественному врагу.

И Парсаль стал ждать следующей атаки.

Полулюды хлынули на них, точно демоны из преисподней. Доживи Парсаль хоть до ста лет, этой атаки ему не забыть. Как выли эти звери в своей жажде крови! Громадные чудища с мощными челюстями, красными глазами, острыми когтями и ярко сверкающими мечами.

Стрелы не брали их, и они расшвыряли скодийцев, как взрослые — расшалившихся ребятишек.

Парсаль не давал приказа отходить — в этом не было нужды. Мужество скодийцев ушло словно вода в песок, и они побежали. Парсаль в приступе отчаяния бросился на полулюда и ударил его мечом по голове, но клинок отскочил от толстого черепа, а зверь отшвырнул Парсаля и сомкнул зубы на его левой ноге, разодрав ее до кости. Какой-то отважный воин вскочил полулюду на спину и вогнал ему в шею длинный кинжал. Оторвавшись от Парсаля, зверь разорвал воину горло. Парсаль кувыркнулся в сторону и покатился вниз, в долину. С тех пор он полз, не зная отдыха.

Он знал теперь, что скодийцы не смогут победить. Нечего было и мечтать об этом. Против полулюдов никто не устоит. Лучше бы он остался в своей вагрийской усадьбе, подальше от этой безумной войны.

Кто-то схватил Парсаля за ногу — он сел и взмахнул кинжалом. Когтистая лапа выбила оружие из его руки, и трое полулюдов уселись вокруг него на корточки. Их глаза сверкали, из открытых пастей капала слюна.

Милосердный мрак беспамятства окутал Парсаля, и пиршество началось.

* * *

Басурман подобрался на сотню ярдов к западной окраине города. Лошадь он спрятал в лесу. Дым пожаров клубился над городом, и трудно было что-либо рассмотреть. Полулюды уволакивали человеческие тела, чтобы пожрать их на лугу за городской чертой. Басурман никогда прежде не видел этих чудищ и смотрел на них, как завороженный. Почти все они были больше семи футов ростом и поражали своей мощью.

Басурман не знал, как ему быть. Он вез Ананаису известие от Мухи — но где теперь искать Ананаиса? Жив ли еще Черная Маска? Идет еще война или уже кончилась? Если войне конец, Басурману придется изменить план своих действий. Он поклялся убить Цеску, и не тот он человек, чтобы швыряться своими клятвами. Где-то среди вражеского стана стоит шатер императора — нужно только найти его и выпустить кишки этому сукину сыну.

Вот и все!

Гибель соплеменников тяготила Басурмана, и он был полон решимости отомстить за них. Когда он убьет Цеску, душа императора отправится в Страну Теней служить убиенным. Достойная кара!

Басурман понаблюдал еще за пиршеством зверей, подмечая разные мелочи на случай боя. А боя — он знал — не миновать, рано или поздно этот час настанет. Человек против зверя, лицом к лицу. Спору нет, зверь силен, проворен и смертельно опасен. Но и король Катаскисана не напрасно заслужил титул Первого Воина. Он тоже силен, проворен и смертельно опасен — а кроме того, он хитер.

Басурман пробрался обратно в лес — и замер, раздувая широкие ноздри. Глаза его сузились, и он достал из ножен топор.

Лошадь стояла там, где он ее оставил, но ее била дрожь, она прижала уши и выкатила глаза.

Басурман извлек из-под кожаного камзола короткий и увесистый метательный нож, облизнул губы и обвел глазами подлесок. Здесь не так уж много мест для засады: в одном укрылся он сам, оставалось еще три. Стало быть, врагов не больше трех. Есть ли у них луки? Вряд ли — тогда им пришлось бы встать во весь рост и стрелять по быстро движущейся цели. Люди ли они? Тоже вряд ли — люди не нагнали бы на лошадь такого страха.

Значит, в кустах засели полулюды.

Приняв решение, Басурман встал и пошел к лошади.

Справа из кустов выскочил один полулюд, слева — другой. Двигались они с невероятной быстротой. Басурман повернулся на каблуках, взмахнул правой рукой, и нож вошел в правую глазницу первого зверя. Второй уже подступил вплотную, но человек упал на колени и подсек ему ноги. Полулюд повалился, и Басурман, откатившись, вогнал топор ему в бедро. Потом вскочил, рывком отвязал поводья от дерева и взлетел в седло. Раненый полулюд бросился на него. Басурман откинулся назад, натянул поводья — лошадь в ужасе взвилась на дыбы и ударила копытами прямо в морду зверю. Тот упал, а Басурман пришпорил лошадь и помчался через лес, пригибаясь под низкими ветвями. Выбравшись на открытое место, он поскакал на запад.

Боги были милостивы к нему, но рассчитал он плохо. Будь там три полулюда, а не два, он уже лежал бы мертвым. Он целил ножом в горло первому зверю, но тот оказался так скор, что Басурман чуть было не промахнулся.

Горящий город остался далеко позади, и он придержал лошадь.

В низинах, должно быть, кишат лазутчики Цески. Того и гляди нарвешься на опасность еще похуже той, от которой ушел. Он потрепал коня по шее.

Муху он оставил с чейямами. Новоявленный Бронзовый Князь обрел уверенность в себе и придумал неплохой план взятия крепости. Как этот план осуществится на деле — другой вопрос, но Муха верит в успех. Басурман усмехнулся. Молодой дренай очень убедителен в своей новой роли — можно подумать, он и в самом деле тот легендарный князь.

Да, подумать так можно, снова усмехнулся Басурман.

На закате он подъехал к ручью с лесистыми берегами. Врагов поблизости заметно не было — но в небольшой лощине он наткнулся на нечто неожиданное.

Там вокруг тела мертвого человека сидело около двадцати детей.

Басурман спешился и привязал лошадь. Мальчик-подросток вышел вперед с кинжалом в руке.

— Попробуй тронь его — и я тебя убью!

— Я не трону его, — сказал Басурман. — Убери нож.

— Ты кто — полулюд?

— Нет, я человек.

— Люди такие не бывают — ты черный.

— Да, я черный, — торжественно кивнул Басурман. — А ты вот белый и совсем маленький. Я не сомневаюсь в твоей храбрости, но неужто ты вправду думаешь справиться со мной?

Мальчик облизнул губы, но не отступил.

— Будь я врагом, я уже убил бы тебя. Отойди-ка. — Басурман прошел вперед и опустился на колени у тела. Коренастый лысеющий человек лежал, сцепив большие руки на груди. — Что с ним случилось? — спросил Басурман девочку, сидевшую ближе всех. Она отвернулась, и за нее ответил мальчик с ножом:

— Он привез нас сюда вчера. Сказал, что надо спрятаться, пока звери не уйдут. Утром он играл с Мелиссой, а потом схватился за грудь и упал.

— Это не я, — сказала Мелисса. — Я ничего не делала! Басурман взъерошил русые волосы девчушки.

— Я знаю, что не ты. А еда у вас с собой есть?

— Есть, — ответил мальчик. — Она там, в пещере.

— Меня зовут Басурман. Я друг Черной Маски.

— Ты присмотришь за нами? — спросила Мелисса. Басурман улыбнулся ей, встал и потянулся. Пешим, да еще с двадцатью детишками, ему от полулюдов не уйти. Он взошел на пригорок, заслонил рукой глаза и посмотрел на горы. До них не меньше двух дней пешего хода — и идти придется по открытому полю. Мальчик с ножом примостился на камне около него. Он был уже большой, лет одиннадцати, и довольно высокий.

— Ты так и не ответил Мелиссе, — сказал мальчик.

— Как тебя звать?

— Сеорл. Ты нам поможешь?

— Не знаю, смогу ли я.

— Один я не справлюсь. — Сеорл впился серыми глазами в лицо Басурмана.

Чернокожий сел на траву.

— Постарайся понять меня, Сеорл. Дойти до гор — дело почти несбыточное. Полулюды — точно лесные звери: они выслеживают добычу по запаху, бегают быстро и не знают устали. Мне нужно передать кое-что Черной Маске — это касается войны. Есть у меня и другое дело, которое я поклялся довести до конца.

— Отговорки! Вечные отговорки. Ладно, я сам доведу их.

— Я провожу вас немного. Только имей в виду: детская болтовня меня раздражает.

— Мелисса не может не болтать. Она маленькая и всего боится.

— А ты что — не боишься?

— Я мужчина и давно уже не плачу.

Басурман кивнул и быстрым движением поднялся на ноги.

— Давай возьмем еду — и в путь.

Вдвоем они собрали детей. Каждый нес мешочек с провизией и фляжку с водой. Басурман посадил Мелиссу и еще двух малышей на коня и вывел детей на равнину. Ветер дул им в спину, и это было хорошо... если полулюды не рыскали впереди. Сеорл оказался прав насчет Мелиссы: она болтала без умолку, и Басурман с трудом следил за ходом ее бесконечных рассказов. К ночи она стала клевать носом в седле, и Басурман взял ее на руки.

Они прошли так около трех миль. Потом Сеорл подбежал к Басурману и дернул его за рукав.

— Чего тебе?

— Они очень устали. Ариана села и не хочет больше идти — она засыпает.

— Ладно. Ступай приведи ее — заночуем здесь.

Басурман уложил Мелиссу на траву, и все остальные сбились в кучку вокруг него. Ночь была прохладная, но не холодная.

— Ты расскажешь нам сказку? — спросила девчушка.

И он стал тихо рассказывать им о лунной богине, которая сошла на землю по серебряной лестнице, чтобы пожить, как простая смертная. Она повстречала прекрасного воина, принца Анидиго. Он полюбил ее так, как ни один мужчина еще не любил женщину, но она была робка и убежала от него, поднявшись обратно на небо в круглой серебряной колеснице. Тогда принц пошел к мудрецу, и тот сковал ему колесницу из чистого золота. Анидиго поклялся, что не вернется, пока не завоюет сердце лунной богини. Его золотая колесница, тоже круглая, взмыла в небо словно огненный шар. Он погнался за богиней вокруг Земли, но она всегда опережала его — и по сей день опережает.

— Посмотри-ка вверх! — сказал Басурман. — Вон она едет — но скоро исчезнет с небес, убегая от Анидиго.

Ребятишки уснули крепким сном, а Басурман и Сеорл отошли в сторонку.

— Ты хорошо рассказываешь, — сказал мальчик.

— У меня много детей.

— Зачем же ты завел столько, раз они тебя раздражают?

— Это нелегко объяснить, — усмехнулся Басурман.

— Да понимаю я. Не маленький.

— Своих детей любишь, несмотря на то что они тебя раздражают. Я радовался рождению каждого из них. Один теперь заменяет меня дома и правит моим народом. Но я всегда нуждался в уединении — а дети этого не понимают.

— А почему ты черный?

— Вот тебе и умный разговор! Я черный потому, что у меня на родине очень жарко. Темная кожа защищает от солнца. Твоя кожа ведь тоже темнеет летом?

— А почему у тебя волосы такие курчавые?

— Не знаю, юноша. Не знаю я также, почему у меня нос приплюснут и губы толще твоих. Так уж я создан.

— Там, откуда ты приехал, все такие же, как ты?

— Нет, все разные.

— Ты умеешь драться?

— Как ты любишь задавать вопросы, Сеорл!

— Я хочу все знать. Умеешь?

— Как тигр.

— Тигр — это большая кошка, да?

— Да. Очень большая и очень злобная кошка.

— Я тоже умею драться.

— Уверен, что умеешь, — но будем надеяться, что тебе не придется это доказывать. Ложись-ка ты спать.

— Я не устал. Я покараулю.

— Делай, что велят. Завтра покараулишь.

Мальчик лег рядом с остальными и тут же уснул. Басурман посидел немного, думая о доме, а потом подошел к детям. Мелисса спала, прижимая к себе тряпичную куклу, старую-престарую: у нее не было глаз, а от волос остались только две желтые нитяные прядки.

Муха поделился с Басурманом своими верованиями: боги, мол, так стары, что впали в детство. Вот они и тешатся тем, что шутят над людьми, путают их жизни и заводят их в безвыходные положения.

Басурман готов был поверить в это.

Далекий вой нарушил тишину ночи. К первому голосу присоединился второй, потом третий. Басурман тихо выругался и достал меч. Вынув из поясной сумки точильный брусок, он поплевал на него и наточил лезвие, потом отцепил от седла топор и наточил его тоже.

Ветер переменился и нес запах путников на восток. Басурман ждал, медленно считая про себя. Он досчитал до восьмисот семи, и вой стал громче. Если принять во внимание, что ветер дует с разной скоростью, полулюды находятся в восьми—двенадцати милях от них — слишком близко.

Милосерднее всего было бы перерезать всем детишкам горло, пока они спят, и спасти их от настигающего сзади ужаса. Но Басурман знал, что может посадить трех малышей на коня.

Он взял кинжал и подполз к спящим.

Но которых выбрать?

С ругательством он вернул кинжал в ножны и разбудил Сеорла.

— Полулюды близко. Буди детей — мы уходим.

— Совсем близко? — в страхе раскрыл глаза мальчик.

— В лучшем случае им до нас час ходу.

Сеорл принялся расталкивать ребят. Басурман посадил Мелиссу на плечо. Она уронила куклу, он поднял ее и сунул себе за пазуху. Дети собрались вокруг него.

— Видишь вон ту гору? — сказал он Сеорлу. — Идите к ней. Я вернусь.

— Ты обещаешь?

— Обещаю. — Басурман сел в седло. — Посади двух самых младших позади меня. — Сеорл повиновался. — А теперь, малыши, держитесь крепко — сейчас поскачем.

Басурман пришпорил жеребца, и тот понесся к горам. Мелисса проснулась и заплакала, но Басурман достал куклу и сунул ей в руки. После нескольких минут быстрой скачки он увидел справа скалы и направил коня к ним. Узкая, не шире пяти футов, тропка вела в мелкую каменную чашу, куда нельзя было попасть иначе, чем по тропе.

Басурман ссадил детей, наказал им ждать его здесь и вернулся на равнину. Пять раз проделал он этот путь, а на шестой Сеорл и еще четверо старших мальчиков почти уже добрались до скал. Басурман спрыгнул с седла и вручил поводья Сеорлу.

— Отведи коня наверх и жди меня там.

— Что ты хочешь сделать?

— Делай, что велят!