Мужчина с понедельника по пятницу Петерсон Элис

– Аккуратней! Машина… – завизжала я.

– Я в курсе. Я видел ее. – Он показал на зеркало заднего вида.

– О’кей. Извини.

Гай довольно ловко управлял своим старым фургончиком.

– Следи за скоростью. Впереди будут камеры.

– Я должен не отставать от него, Джилли.

– Прости. Вернемся к твоему свиданию.

– Она таскала меня по ночным клубам, пока в итоге я не сказал, что мне нужно домой, потому что рано утром у меня важная встреча. И знаешь, что она на это сказала?

– Не томи! Что?

– На какое время тебе поставить будильник?

Я рассмеялась.

– Но я бесцеремонно вскочил в такси, только она меня и видела. Теперь твоя очередь, Джилли, – сказал он.

Я надавила на воображаемые тормоза, и Гай сердито посмотрел на меня.

– Прости.

Я рассказала о свидании с парнем, который весь вечер говорил только о своем «Порше».

– Когда я пошла в туалет, мне в голову пришла идея. Раз я практически все узнала о «Порше», значит, пора уходить. Я открыла окно, вылезла на улицу и больше уже не вернулась в ресторан.

– Джилли, какой ужас! Бедный парень! Наверное, на его сердце на всю жизнь остались шрамы.

– Сомневаюсь.

– Кстати, а каким был Эд?

– Совершенно не похож на тебя, – неопределенно ответила я.

– Что ты имеешь в виду?

– Быстрее! – вдруг закричала я. – Он уходит влево. Сейчас наш поворот!

Вслед за Джеком мы свернули с шоссе М4.

Мы повернули налево, затем направо, а потом за угол.

– Давай же! – завизжала я, когда мы проскочили на красный свет. Я была под впечатлением и предположить не могла, что старенький фургон Гая на такое способен.

Мы стояли на перекрестке прямо за машиной Джека. Я вжалась в сиденье, убежденная, что он непременно нас заметит.

– Будешь действовать круто? – ухмыльнулся Гай.

– За всю свою жизнь мне никогда этого не удавалось. Так что вряд ли стоит начинать.

– Ты же знаешь, что мы не делаем ничего плохого, – заверил Гай.

– Да, ты прав, – пренебрежительно сказала я. – Просто решили вечером прокатиться.

Машина Джека взобралась на крутой холм, а затем наконец-то припарковалась около таунхауса. Из-за невнимательности нам пришлось проехать мимо Джека и тут же свернуть вправо на тупиковую дорогу.

– Что теперь? – прошептала я.

– Сосчитаем до десяти, вернемся обратно к дому и припаркуемся на противоположной стороне.

Когда мы свернули на улицу, где жил Джек, он уже закрывал багажник. Мы припарковались на противоположной стороне улицы, и на всякий случай я старалась не смотреть в его сторону… Гай стиснул мое плечо, я повернулась и увидела, что Джек стоит и разговаривает с женщиной лет шестидесяти. Она была стройной, как Джек, хрупкого телосложения и в полосатом фартуке. Женщина обняла его.

– Что она говорит? – спросила я Гая.

– Он живет дома, – пробормотал Гай. – Живет дома со своей матерью.

Я покачала головой:

– Это невозможно, потому что просто не может быть. Джек говорил, что его мать живет в Истборне.

Гай тщательно протер стекла в машине.

– Твой ужин в духовке, – услышали мы ее голос. – Я испекла твой любимый пастуший пирог. Как доехал, дорогой?

– Неудивительно, что он не хотел, чтобы я поехала с ним, – в шоке промямлила я.

– Мне всегда казалось, что что-то тут не так, – прошептал Гай.

– Но почему он до сих пор живет в родительском доме? Ничего не понимаю…

– Тише!

Мы заметили, как к Джеку подбежала маленькая девочка в пижаме и розовых шлепанцах.

– Папа! – Она заплакала. Он подхватил ее на руки, начал гладить по головке и чуть не задушил поцелуями.

Мы с Гаем посмотрели друг на друга, и впервые никто из нас не нашелся, что сказать.

Гай завел мотор, и Джек, услышав шум, начал смотреть по сторонам, пока не заметил наш фургон. Он стоял на краю тротуара и вглядывался в нашу машину. Вначале, наверное, ему показалось, что он обознался, но это продлилось лишь до того момента, пока мы не притормозили. Я пристально посмотрела на него, и он отвернулся. Мать Джека взяла его чемодан, и он вместе с дочкой пошел вслед за ней в дом, бросив в нашу сторону лишь краткий взгляд через плечо.

По дороге домой мы с Гаем пытались разрешить тайну, связанную с дочерью Джека. Гай предположил, что Джек никому не рассказывал о ней, потому что это могло повредить его имиджу успешного лондонского продюсера, любящего поразвлечься. Тем не менее у себя дома в Бате он жил со своей матерью и был либо отцом-одиночкой, либо дочь приезжала к нему только на выходные. Гай считал, что Джек хочет казаться белым и пушистым; ему не было необходимости смешивать одну жизнь с другой, тем самым создавая путаницу, особенно если он намеревался оставаться в Лондоне только до Рождества. Я была для него милым развлечением, помогающим отвлечься, и после нескольких месяцев, проведенных вместе, он бы жестоко вычеркнул меня из своей игры, как только представилась бы возможность.

– Думаю, прошлым вечером он просто воспользовался мной в собственных целях, – размышляла я вслух. – Решил, что меня становится слишком много в его жизни, к тому же я пыталась вторгнуться в его личную жизнь, поэтому он и потащил меня на эту ужасную вечеринку, посещение которой изначально мне претило. А в довершение, дабы убедиться, что я отстану от него окончательно, поцеловал Нэнси. Таким образом ему было легче избавиться от меня и моих расспросов.

Гай сказал, что, возможно, я и права.

Мы говорили о матери ребенка Джека. Где она?

– Быть может, это как-то относится к тому, о чем сказал его брат, – предположил Гай.

– Выходит, все, что он говорил мне, – сплошная ложь, – недоуменно пробормотала я. – Он выдавал себя за беззаботного холостяка, который находит семейную жизнь скучной. Я не понимаю, почему Джек не мог просто сказать, что у него есть дочь? Зачем держать ее в тайне?

– А тебе он так же бы нравился, если бы ты сразу узнала, что он живет с матерью, которая печет ему пастушьи пироги, и ребенком?

Я пыталась взвесить его слова.

– Возможно, если бы он был честным со мной с самого начала.

– Да, но ты бы прыгнула к нему в постель так быстро?

– Нет. Не знаю. Мы же досконально не знаем всю эту историю. Может, он по-прежнему женат или разведен…

– Он хочет быть просто Джеком, без какого-либо багажа… – произнес Гай.

– У всех нас есть багаж.

– Да, но у кого-то он легче, у кого-то тяжелее.

– Если бы только Джек все рассказал мне, – снова повторила я. – Интересно, почему он этого не сделал. Чем старше мы становимся, тем больше вероятность, что мы познакомимся с людьми, которые состояли в браке или у которых есть дети. Итак, у Джека есть ребенок. Ну и что с того! Мне до сих пор не верится, что он скрывал это. Я восхищаюсь людьми, которые в одиночку воспитывают детей. Например, как мой отец.

Я рассказала Гаю, как мама бросила нас, когда нам с Ником было тринадцать. Папа поставил нас на ноги, и я уважала и любила его больше, чем кого-либо на свете. Он так больше и не женился, думаю, потому, что в глубине души всегда любил маму. Я видела это, когда родилась Мэган. Я поведала Гаю, что только теперь поняла, как сломлена была мама. Я поверила ей, когда она сказала, что не может больше быть нашей мамой, потому что не способна исполнять свои обязанности. Она напоминала машину, которая осталась без двигателя. Ник ненавидел ее и не мог простить того, что она сделала, но, оглядываясь на прошлое, я иногда задаюсь вопросом, как все было бы, если бы папа больше помогал ей после смерти Мэган. Вместо этого его все больше раздражало ее отсутствующее выражение лица и апатичность. Папа оказался не в состоянии снова вселить в маму уверенность, подарить ей любовь и безоговорочную поддержку или хотя бы помочь обратиться за медицинской помощью, в которой она так нуждалась. Гай терпеливо слушал меня.

– Мы иногда виделись с мамой, но в шестнадцать лет папа отправил нас в школу-интернат; когда нас не было дома в будние дни, ему было легче сосредоточиться на работе. Потом я поступила в университет, так что мы почти перестали видеться. Но с каждой нашей встречей нам становилось все сложнее и сложнее находить общий язык. Затем, когда у Ника родился первый ребенок, она переехала в Австралию. Это случилось около семи лет назад. – Меня начала окутывать печаль. – Я ничего не рассказывала об этом Джеку, – размышляла я. – Мы никогда не говорили ни о чем серьезном, и в любом случае это неправильно.

– Думаю, у тебя и не было такой возможности. Он хотел, чтобы вещи были простыми, а жизнь – безоблачной. Так ведь проще.

– Мне даже жалко его. – Мне не верилось, что я это сказала. – Знаю, Джек вел себя как идиот, но ребенок? Не думаю, что ему легко.

Гай припарковал свой фургон около моего дома, выключил двигатель и отстегнул ремень безопасности.

– Давай посмотрим правде в глаза, Джилли. Ему просто хотелось хорошо проводить время, иметь некоторую свободу, отдохнуть от той ситуации, которая сложилась у него дома. Я тоже не виню его, хотя он должен был сказать тебе правду. – Гай повернулся ко мне. – Мне просто не хочется, – он взял мою руку, – чтобы он причинял тебе боль.

Я кивнула.

– Ты в порядке? – Он посмотрел на меня, но я лишь пожала плечами.

– Иди ко мне, – сказал Гай и притянул меня к себе. Он обнял меня и начал нежно гладить по волосам. Когда мы расставались, я посмотрела прямо в его глаза, чтобы не упустить возможность поблагодарить за дружескую поддержку, но прежде чем я успела это сделать, он взял мое лицо в свои руки и поцеловал. Я поцеловала его в ответ. У меня в голове даже не возникло вопросов, правильно это или нет.

– Джилли, – пробормотал он, – я так давно хотел это сделать.

Меня ничто не останавливало… до тех пор, пока не зазвонил мобильник Гая.

Я пришла в себя первой. Не отрывая от меня глаз, он неохотно потянулся, чтобы ответить на вызов. На его губах играла легкая улыбка. Мое сердце бешено заколотилось. Мне снова захотелось, чтобы он обнял меня, почувствовать его прикосновение к моей коже.

– Флора! Привет, хорошо…

Я отвернулась. Реальность отрезвила меня.

– Завтра? – Пауза. – Нет, что ты, конечно, я рад. – Он слушал, что говорила Флора на другом конце провода. – Нет, все хорошо. Я просто очень удивлен, и все. – Я потянулась к ручке и открыла дверцу машины. – Я приеду. – Он старался побыстрее завершить разговор. – Поговорим об этом, когда вернешься.

– Хорошие новости? – поинтересовалась я, открывая багажник, чтобы выпустить Раскина, и достала свою дорожную сумку.

– Она возвращается домой. Прилетает завтра утром. – Он пошел проводить меня до дверей. Я сражалась с замком, мои руки дрожали.

– Завтра? – повторила я. Войдя в дом, я бросила сумку на стул, потом тупо забрала нежелательную почту и мельком проглядела ее.

– Джилли?

– Ничего не случилось. Я ничего ей не скажу.

– Нам нужно поговорить.

– Ты должен радоваться.

– Джилли…

– Что она сказала?

– Гм… – Он мешкал и не решался продолжить.

– Скажи мне.

– Что хочет обнять Бедолагу и… – он помолчал, – и выйти за меня замуж.

Я почувствовала унижение и разочарование, когда застала Джека и Нэнси вместе, затем меня постигло откровение, что у Джека есть ребенок, но это было ничто по сравнению с тем, что я ощущала сейчас.

Я никогда не была влюблена в Джека, мои чувства к нему не были глубоки. Гай женится! Что за черт! Мне хотелось кричать.

– Хорошо. Я поняла. – Я сделала вид, что занимаюсь занавешиванием штор в гостиной и вглядываюсь в огни, зная, что Гай наблюдает за каждым моим движением. Я подняла свой костюм кролика, разбросанный по полу, и бросила на перила.

– Джилли, остановись. Посмотри на меня.

Но я не могла.

– Джилли…

Гай проследовал за мной на кухню. Я разговаривала с Раскином, чтобы пропустить его вперед.

– Пожалуйста. Нам надо поговорить.

– Гай! – воскликнула я. – Не надо! Для чего? Ты собираешься жениться! – Я включила чайник, хотя совершенно не хотела пить. Не понимая, что делаю, я открыла несколько полок.

Гай преградил путь и встал прямо передо мной. Он стоял близко ко мне и снова смотрел мне в глаза.

– Я знаю, что мы не должны, – тихо проговорил он, – но нам нужно поговорить о том, что произошло.

Мне снова хотелось поцеловать его, но… я оттолкнула его.

– Мы не можем делать вид, что между нами ничего не происходит, – заявил он.

– Мы должны, – сказала я, мой голос дрожал. – Это был мимолетный порыв, Гай. Теперь возвращается Флора. Ты ведь все еще любишь ее? Ведь так?

Он притих.

– Не знаю. Возможно…

– Вот видишь. Нам нужно забыть об этом.

– Я не могу. Это был не просто поцелуй, а нечто большее. И ты сама это знаешь.

Я повернулась к нему.

– Ты все еще любишь ее, и она возвращается домой. Где место для меня?

– Все, что я знаю, что я испытываю к тебе чувства. Сильные чувства.

– Мне нет места в твоей жизни, Гай. – Я отошла от него, но он снова приблизился, не давая мне сбежать.

– Послушай, – произнес он, хватая меня за руку. – Джилли, послушай меня! – Затем он снова обнял меня, я не сопротивлялась, но…

– Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль! – сказала я, отталкивая его. – Я не могу, Гай! Пусти!

– Джилли, я никогда не причиню тебе боль!

Я обхватила голову руками.

– Думаю, тебе лучше уйти.

– Я не хочу.

– Гай! – Я повысила голос. – Я не могу этого сделать. Не могу. Оставь меня в покое.

– Джилли…

– Пожалуйста, уйди! – Я уже почти рыдала.

Стоя в коридоре одна в темноте, я слышала, как он завел мотор и уехал в ночь.

Он ушел. По моему лицу катились слезы.

Этой ночью мне не хотелось идти наверх в свою спальню и лежать там в одиночестве. Вместо этого я свернулась калачиком на диване, Раскин присоединился ко мне, но это не помогло. Я не могла заснуть и сняла трубку, чтобы набрать мамин номер. «Пожалуйста, сними трубку», – молила я, отчаянно нуждаясь в ее поддержке. После гудка раздался сигнал автоответчика. Голос Патрика сказал:

– Элизабет и Патрик сейчас не могут подойти к телефону. – Я нажала отбой и швырнула трубку, даже не оставив сообщения. Я не смела позвонить Нику, потому что, как правило, трубку брала Нэнси. Мне хотелось поговорить с мамой. Я хотела, чтобы она обняла меня и, покачивая, как в детстве, успокоила. Так было, когда меня бросил Эд. Мне кажется, что даже когда дети вырастают, они по-прежнему нуждаются в матери. Я снова набрала мамин номер, но опять безрезультатно.

– Джилли, – проговорила Глория, завязывая пояс на халате, пока впускала нас с Раскином к себе. – Что такое? Что произошло? – Слава богу, она вернулась.

Раскин улегся на свое привычное место у камина, и я рассказала ей про Джека.

– Ну и лжец этот шаромыжник! – сказала она, протягивая мне второй стакан бренди. – Прости, Джилли! Это моя вина. Я призывала тебя присмотреться к нему, я одна из тех…

Я заметила, что у нее на столе лежит несколько брошюрок агентств по недвижимости.

– Ты, случайно, не собираешься переезжать? – перебила ее я.

– Джилли, мне только что оценили дом, мне просто стало любопытно, сколько он может стоить. – Она подвинула свое кресло, чтобы сесть рядом, чувствуя мою печаль.

– Глория, не уходи…

– Джилли, если ты так убиваешься по Джеку, то он не стоит этого, дорогая.

– Он меня не волнует. – Я начала плакать. – Ты единственная, кто у меня сейчас есть, – сказала я, цепляясь за нее как ребенок.

– Это не так. У тебя много друзей.

– Я скучаю по маме… – Я сглотнула, вспомнив про Гая. Мне даже не хватало сил рассказать Глории про Гая. Скоро он исчезнет из моей жизни. Женится и исчезнет. – Я не отпущу тебя, – пробормотала я, не в состоянии позволить ей уйти.

– Веселая пенсионерка никуда от тебя не денется, – пообещала она, поглаживая меня по волосам, как делала когда-то мама, когда я была совсем маленькой, пока наконец мои рыдания не стихнут.

Я чувствовала, как меня накрывают теплым одеялом, а на прикроватной тумбочке появляется стакан воды.

– Ты никогда от меня не избавишься, Джилли, – услышала я шепот Глории, потом она поцеловала меня в щеку и пожелала спокойной ночи. – Никогда.