Мужчина с понедельника по пятницу Петерсон Элис

– А еще меня жутко раздражает… – продолжала я по-прежнему с великим удовольствием, – ты рассказываешь друзьям историю и только собираешься подойти к самому интересному, как подходит маленький Олли и вываливает мороженое из вафельного рожка себе на свитер…

– Или бросает ключи от машины в пруд, – добавил Джек.

– Я знаю, что стану такой же, если у меня когда-нибудь появятся дети, – неохотно призналась я. – Раскин, к примеру, любит лежать на моем мобильнике, причем именно на дисплее.

– С собаками намного проще. Хотел бы я быть на месте Раскина, – сказал он и схватил пса на руки, чтобы почесать ему пузо. Но Раскин начал извиваться и в итоге спрыгнул с дивана.

– Чем еще ты занимался? – спросила я.

– Гм, в субботу вечером я ходил в кино.

– Что смотрел?

– Уже не помню, но что-то невероятно скучное.

Выудить из Джека информацию было нелегко.

– Хочешь поесть что-нибудь? – предложила я, когда услышала звук таймера духовки. Я достала пирог. – Ты, наверное, голодный? – прокричала я с кухни. – Будешь пирог?

Я снова присоединилась к нему в гостиной, заграбастала пульт и переключила канал.

– Подожди, мне нравятся «Тюдоры», – сказал Джек, упрашивая вернуться на прежний канал; там слышались тяжелые вздохи, стоны и колыхались внушительного размера груди. В этот момент Генрих VII лежал на Анне Болейн и из телевизора доносились вопли экстаза. Джек смотрел мимо меня.

– Как прошел день? – поинтересовалась я, пытаясь вклиниться между тяжелыми вздохами царственных особ.

– Нелегко. Обсуждали тему программы следующей недели. Сошлись на том, что это будут песни о любви, – ответил Джек, не отрывая взгляд от экрана. – Судьи спорят о том, кому какую песню отдать.

– Давай же, Генрих. Не тяни.

Анна Болейн достигла оргазма, закричав в экстазе, и сцена наконец-то закончилась. Никогда раньше я так не радовалась, увидев на экране титры. Я бросила Джеку пульт и сказала, чтобы он выбрал, что смотреть дальше. Джек с космической скоростью щелкал каналы. Мы проскочили мимо садоводства, домашних телепередач, полицейских и больничных мелодрам.

На следующем канале женщина с грудью нереальных размеров рассказывала о своих вагинальных проблемах и желании сделать пластическую операцию.

– Давай дальше, – потребовала я.

– Подожди.

– Переключи. Ты это нарочно делаешь, – засмеялась я.

Сейчас крупным планом показывали ее влагалище. Я не знала, куда деть глаза. Я уставилась на Джека, который явно наслаждался зрелищем. Забудь о ПРОГЕСТЕРОНЕ; нужно поберечь НЕРВНУЮ СИСТЕМУ.

Я снова повернула голову к экрану и снова увидела крупным планом «сами-знаете-что».

– Во время сексуального возбуждения, в частности стимуляции клитора, во влагалище выделяется смазка, – объяснял ведущий.

– Перестань! – воскликнула я. – Зачем она на весь мир демонстрирует то, что все и так знают, как выглядит.

– Влагалище? Расслабься, Джилли. Можно подумать, что ты ни разу этого не видела.

– Я бы предпочла посмотреть футбол.

Я взяла тарелку и пошла на кухню.

– Можешь вернуться. Я выключил телевизор! – Джек присоединился ко мне на кухне. – Чем намереваешься заняться сегодня вечером? – спросил он.

– Думаю пораньше лечь спать. У меня были насыщенные выходные, – соврала я, доставая из морозилки мороженое. – Будешь? – предложила я. – Мятное эскимо.

Джек забрал у меня коробку с мороженым, его лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от моего. Такая близость заставляла меня чувствовать себя влюбленной школьницей.

– Я хочу тебя, – начал он, – пригласить куда-нибудь выпить кофе.

Я медлила, хотя не могла понять почему. Вот Джек, самый привлекательный мужчина из тех, с кем мне довелось общаться последние несколько месяцев. Что тут раздумывать?

– Посидим где-нибудь, вот и все, о чем я прошу, – сказал он, схватил кожаную куртку и направился к входной двери.

Вопрос в том, что одним лишь кофе такие вылазки никогда не ограничиваются.

Я показала Джеку все достопримечательности Хаммерсмита. Мы выпили в нескольких местных пабах, и каждый раз за напитки расплачивался он, извлекая из своего кожаного бумажника хрустящие банкноты.

– Позволь мне, Джилли, я угощаю.

В одном пабе проходил вечер конкурсов и викторин, в другом – вечер юмора, потом мы направились в смарт-бар на Хаммерсмитском «Бродвее», где на верхнем этаже была вечеринка в стиле чикагских гангстеров по случаю чьего-то сорокалетия. Мы веселились, наблюдая за женщинами в ажурных колготках и с перьями в волосах и мужчинами в расшитых блестками пиджаках и мягких фетровых шляпах.

Я обнаружила, что Джек еще более очаровательный, чем я себе представляла. Он оказался на удивление легким собеседником. Джек рассказал, что решил не поступать в университет, а свою первую работу получил в девятнадцать лет: его взяли курьером в программу «Дом с привидениями».

– Мне всегда казалось, что я слишком хорош, чтобы быть мальчиком на побегушках и разносить чай, но чрезмерно гордиться все же тоже не стоит, – добавил Джек.

Затем он работал на Би-би-си в цокольном этаже, где располагался отдел архивирования видеозаписей. В обязанности Джека входило подбирать для каждой программы, где это было нужно, музыкальный видеосюжет. Однажды ему пришлось отыскать древний клип для шоу «Домашняя вечеринка Ноэля», о котором все уже давно забыли, пока его вновь не стали крутить на телевидении.

– Я ползал на коленках, пытаясь найти огромные черные коробки с записями, покрытые столетним слоем пыли, – говорил Джек.

На этой работе Джек выдержал около восьми месяцев. Каждое утро он подсовывал свое резюме под закрытые двери, тщетно надеясь, что кто-то заметит его потенциал и поймет, что он может не только искать старые пленки и разносить чай-кофе. Когда Джек рассказывал мне все это, он не жаловался. Да всем и так известно, чего стоит устроиться в телеиндустрии. Теперь ему приходилось часто пересекаться с двадцатилетними юнцами, которые изучали теорию массовых коммуникаций в университете и считали, что весь мир им за это обязан. Первое боевое крещение Джека в качестве ведущего произошло на шоу знакомств, благодаря которому он облетел почти весь мир, побывал даже в таких экзотических странах, как Таиланд, Турция и Греция. Шоу делалось для крупного коммерческого канала, и одной из задач продюсера было убедиться, что участники подписали договора, разрешающие обнародование отснятого материала.

– Знаю, что все думают, будто съемки на пляже – это не работа, а отдых, но попробовали бы они по изнуряющей жаре погоняться за каким-нибудь греком, который в этот момент прохлаждается в море, и заставить его подписать эту бумагу. – Другими словами, Джек произвел на меня впечатление.

В последнем пабе мы с ним поиграли в бильярд и выпили еще пива. Я рассказала ему о моей прежней работе.

– Было так обидно, что новая начальница оказалась такой грымзой, – поделилась я. – Все, что ее заботило, – заполняют ли сотрудники всякие ведомости и ставят ли галочки в анкетах. Она совершенно не интересовалась своими клиентами. Если кто-то снимал площадку для рекламы, она суетилась и раздражала телеоператора. С ней не могли работать, поэтому мы потеряли много заказов, и в итоге меня сократили.

Потом я рассказала ему о магазине Мэри и ее дивных клиентах, начиная с Блейза Хантера Кинга.

– Мне не часто приходится встречаться со знаменитостями, зато регулярно с агентами, которые украшают их дома, – объяснила я. – К нам также часто наведываются русские и американские толстосумы. Например, сегодня заходила одна американка и, указав на одно из зеркал, сказала: «Боже, какая прелесть, как обидно, что у него посередине трещина».

«Но это антиквариат, – ответила Мэри. – Именно поэтому за это платят такие деньги».

Сейчас Джек стоял передо мной, расположив на столе свой кий, и я никак не могла отделаться от мысли, что мне хочется потрогать его красивый зад, пока он выбивает шар. Шар закрутился и не попал в лузу.

– Какой позор, – сказала я, подойдя так близко, что мои губы почти касались его уха. – Ты так хорошо играл до этого.

– Еще одна игра, но на этот раз без обмана, – бросил Джек через плечо, после того как извинился, чтобы сходить в туалет. Когда он скрылся из виду, я причесалась, достала пудреницу, чтобы посмотреть на себя в крошечных размеров зеркало, и захлопнула крышку. Джек просто мой постоялец с понедельника по пятницу, и ничего больше. Ситуация была щекотливая. Я быстро сбрызнула запястья духами.

Прежде чем покинуть паб, мы сыграли еще одну партию в бильярд; выйдя на улицу, мы обнаружили, что кого-то рвет около мусорных баков, а двое мужчин, стоявших чуть поодаль, явно собираются драться. Один из пьяных подошел ко мне:

– Привет, дорогуша! – Он хитро посмотрел мне в лицо, прощупывая почву. Джек отстранил меня от него и, как бы защищая, положил руку на мою поясницу. Мне нравилось его прикосновение. Он не убирал руку довольно долго.

Мы с Джеком направились домой. Хаммерсмитский «Бродвей» был залит огнями, они мерцали даже на деревьях. В клубах гремела музыка, оттуда, пошатываясь, выходили женщины на высоких каблуках, тротуары освещались зажженными курильщиками сигаретами.

Мы решили срезать дорогу и свернули на тропинку, ведущую к узким переулочкам. Я показала кофейный магазин и мясную лавку, где покупала стейки. Мы прошли мимо магазина детских товаров, витрины которого украшали воздушные шары и разноцветные кексы. Потом я показала стриптиз-клуб, главный ориентир района Хаммерсмит.

– Здорово, что он есть поблизости, – заключил Джек.

– Я чуть не уехала из Лондона, – призналась я. – Подумывала переехать за город.

– Ты серьезно? – спросил он. – Ты еще слишком молода, чтобы удалиться в глушь.

Я собиралась сказать, что тридцать четыре – это уже немало, как вдруг в нашу сторону вильнул автомобиль; из окна высунулся мужчина, сплюнул и снова тронулся в путь. Мы проследовали мимо ярко-желтого дорожного знака, предупреждающего, что вчера в шесть часов вечера здесь случилась авария со смертельным исходом. В результате несчастного случая погиб пешеход, которого на полном ходу сбил автомобиль, потом опрашивали свидетелей.

– Вот видишь? – Я жестом указала на это место. – Меня бросает от этого в дрожь.

– Ох, да ладно, Джилли. Знаю, это ужасно, но…

– Не люблю по ночам ходить здесь.

– Еще бы, здесь не «Отдел нравов».

Я пожала плечами.

– Но все равно не стоит рисковать. Разве я не права?

Джек покачал головой.

– Мы живем один раз. А если не рисковать, так зачем вообще жить, Джилли?

– Я не боюсь рисковать, – поправила его я; я никак не могла намекнуть ему на свой возраст. Мне нравилось, когда мне исполнилось тридцать два, но тридцать четыре в моем представлении уже совсем близко к сорока. – Я здравомыслящий человек. Мне не хочется гулять по полю, где пасутся коровы.

– Коровы обычно встречаются за городом, – напомнил он. – Кстати, а что там с коровами? – Он улыбнулся. – И чем вообще они тебе не угодили?

Вернувшись домой, мы с Джеком уселись в гостиной на диван и выпили кофе.

– Тебе нравится жить для себя? – спросила я, прекрасно осознавая, как прекрасен этот вечер, потому что я была не одна. И мне не придется коротать его остаток в одиночестве.

– Я не против. На работе меня окружают люди. – Он пожал плечами. – Поэтому вне ее мне хочется иметь личное пространство.

– Ты с кем-нибудь встречался, после того как расстался со своей девушкой?

– Нет.

– В самом деле?

– Знаю, в это сложно поверить, – улыбнулся он, положил ногу на ногу и провел рукой по волосам. – Знакомство с людьми – это лотерея, – заявил он. – Это может привести к большой беде.

Я вцепилась в кружку и сделала глоток.

– К беде? Что ты имеешь в виду? Расскажи.

– Нет уж, спасибо.

– Я чуть не вышла замуж, ты знаешь.

– А что произошло? Он сбежал?

– Угу, – хмуро ответила я.

– Джилли, прости. О боже, я хотел пошутить. Вот черт…

Я сказала ему об этом не для того, чтобы он меня пожалел. Я просто устала чувствовать себя несчастной.

– Уверен, что брак не всегда оправдывает наши ожидания. Быть может, ты таким образом спаслась от чего-то.

– Возможно.

– Мне кажется, что я так и останусь холостяком. Так гораздо проще.

Я игриво ударила его по руке.

– Сейчас сложно познакомиться с приличным человеком, так что, будь любезен, не лишай нас надежды.

Он улыбнулся.

– А где ты живешь в Бате?

– В центре.

– А почему не переедешь в Лондон? Ведь здесь у тебя работа.

– Не совсем. Я никогда не знаю, куда забросит меня очередной контракт. Последний раз я пять недель проработал в Индонезии. Мама была не в восторге от этого…

– Твоя мама? Но почему?

– Она паникерша. Считает, что в тех краях небезопасно и что я обязательно подцеплю какую-нибудь лихорадку типа денге или что-то в этом роде. Ты знаешь, что матери всегда беспокоятся.

– Моя понятия не имеет, чем я занимаюсь большую часть времени.

Он не спросил почему.

– Она живет в Австралии, – объяснила я.

– Хорошо. – Джек кивнул, не задав больше ни единого вопроса.

– Мне кажется, тебе стоит переехать сюда, – сказала я.

– Не всем нравится жить в Лондоне, Джилли. – Он встал, собираясь выйти.

Я проследовала за ним на кухню.

– Прости, я бываю слишком назойливой.

– Я поступил в университет в Бате, и мне нравится там. У меня нет времени для переезда, поэтому я просто работаю в Лондоне. Вот и все, что тебе нужно знать обо мне.

– Все, замолкаю. – Я притворилась, что застегиваю губы на молнию. – Ты, наверное, устал? Уже за полночь.

– Нет. Не очень.

Мы налили себе выпить, а затем снова вернулись в гостиную, уселись на диван и поболтали на разные темы, от личных до самых общих, например, о политических взглядах. Я спросила, голосует ли Джек на выборах. Он голосовал. Я тоже. Одобряет ли он политику Барака Обамы. Да, равно как и я. У нас оказалось так много общего. Я спросила, что он думает о недавних банковских затруднениях. И сказала, что это просто удача, что у меня нет денег, поскольку мне нечего терять. Он согласился. Мы поделились друг с другом фразами, которые ненавидим больше всего. Джек не выносил «при всем уважении», а я – «души в нем не чаю». Мы поговорили об изобретениях. Обсудили, кто эти умные люди, которые придумали скрепку и ластик. Какому гению пришла в голову идея, что можно разбить яйцо, отделить белок от желтка и добавить в него сахар, чтобы получилось безе. Джек поделился со мной беспокойством, что ему тридцать, старость уже не за горами и надо больше бывать дома.

– Я самовлюбленный, – признался он. – Говорят, что тридцать три и тридцать четыре – проблемный возраст, потому что вроде совсем недавно тебе было двадцать семь.

– Нэнси поделилась со мной секретом, как всегда выглядеть моложе своих лет, – все время сохранять нейтральное выражение лица.

– Нэнси?

– Моя невестка. У нее совершенно нет морщин. Думаю, она закачала себе ботокс.

– Тебе не нужен никакой ботокс, Джилли. Ты само совершенство.

– Перестань! – Я шутливо толкнула его. «Скажи ему, что тебе почти тридцать пять. Ну же. Посмотрим, будет ли ему потом казаться так же».

– Я серьезно.

Я повернулась к нему, мое сердце ликовало после комплимента. Он посмотрел мне в глаза.

– У тебя есть братья или сестры? – спросила я, и меня захлестнула волна адреналина.

– Ты само совершенство, когда не задаешь слишком много вопросов, – ответил он.

Я поймала его взгляд.

– Ты идеален… когда не уклоняешься от ответов на них.

Он приподнял бровь.

– Не слишком хорошо пытаться все выпытать в первый же вечер, Джилли. Это золотое правило.

Когда наконец пришло время ложиться спать, мы, стоя в коридоре, пожелали друг другу спокойной ночи. Я поцеловала его в щеку. Он поцеловал меня в ответ.

– Сладких снов, – прошептал он мне на ухо прежде, чем отправиться к себе в спальню, я неохотно поплелась в свою.

Среди ночи я вдруг проснулась. Я не могла вспомнить, действительно ли Джек говорил мне, что учится в университете в Бате, или мне просто показалось? Ведь когда мы сидели в пабе, он обмолвился, что не стал поступать в университет и в девятнадцать лет устроился на свою первую работу курьером.

Той ночью я спала очень плохо.

22

Было воскресенье, после прогулки с собаками в Ричмонд-парке мы с Гаем зашли в букинистический магазин. Стояла великолепная погода. Октябрьское солнце припекало наши спины и лица, трава поблескивала от росы; напротив остановился олень, не обращая никакого внимания на окружающих, словно нас там и не было.

Я знала, что наше время с Гаем подходит к концу, потому что в этом месяце возвращается Флора. Я часто спрашивала себя, возражала бы, если бы мой парень проводил время с другой женщиной, пока я находилась в отъезде. Конечно, да, даже если бы он поклялся всеми святыми, что между ними ничего не было. Я знала, что не должна слишком привязываться к нему; кроме того, я дорожила его дружбой. Мне было приятно рядом с Гаем. Находиться с ним – все равно что слушать шум дождя в теплом и сухом укрытии, закутавшись в одеяло. Также меня успокаивало то, что он не был знаком с Эдом. Рядом с ним мне ничто не напоминало о прошлом.

Я любила этот книжный магазин. В нем пахло кожей и кофейными зернами, но больше всего мне нравилось то, что, как и все светильники в магазине Мэри, каждая книга здесь имела свою историю и с ней нужно было обращаться очень аккуратно, как с хрупким стеклом. Мне доставляло удовольствие открывать романы и читать посвящения на авантитуле, которые так же дышали своей историей, как и сами произведения.

Старое издание «Грозового перевала» Эмилии Бронте посвящалось ее близким; трогательная надпись была сделана чернилами, а рядом аккуратно стояла дата.

– Мне не верится, что я узнала, что там внутри, – прошептала я Гаю, держа в руках экземпляр «Ребекки» Дафны Дюморье и показывая надпись: «Моему дорогому Башмачку, с любовью, твой Кексик».

– Башмачок? – Гай от удивления приподнял бровь.

– Это мило, очень лично, они так обращались другу к другу только наедине. А у тебя когда-нибудь было прозвище?

Он покачал головой.

– Эд всегда называл меня Джилли или милая. – Равно как и у меня не было для него никакого особого имени.

Я захлопнула книжку, рассказав Гаю, как папа читал нам с Ником этот роман. Я помню, что особенно любила тайну, вокруг которой вертелся сюжет, и была заинтригована поведением героев, особенно мрачной миссис Дэнверс. И даже Николас, порой хмурившийся при виде огромных коробок с подарками, потому что сомневался, что ему угодили, был увлечен этой историей.

Вернувшись домой, я приготовила для нас небольшой ланч: омлет с салатом.

– Как дела с Джеком? – спросил он, пока я взбивала яйца в миске.

– Отлично. На прошлой неделе ходили прогуляться.

– Прогуляться?

– Просто пропустить в пабе пару бокальчиков. – Тут зазвонил мой мобильник. – Где он? – спросила я Гая.

Вместе мы отправились на звук мелодии. Я увидела, как Гай ковыряется в хламе под столом. А затем мой взгляд упал на фотографию Мэган. В конце концов я обнаружила телефон; он завалился между диванными подушками, но кто бы это ни был, он названивал довольно долго. У меня был пропущенный вызов от Анны, я тут же ей перезвонила. Вчера вечером мы ходили с коллегами Анны, включая женатого Пола, в которого она давно влюблена, в бар. Я увидела Пола впервые и едва сдержалась, чтобы не сказать: «Мне Анна так много о вас рассказывала». Но мне удалось сохранить хладнокровие, и, даже спрашивая его о чем-то, я изо всех сил старалась не рассматривать беднягу. Он вкратце объяснил, что находится в процессе развода. Ему было сорок шесть лет, и у него был семилетний сын Бенджамин. Пол очень трепетно относился к ребенку. Он оказался очень скромным и тихим человеком, но чрезвычайно интересным собеседником. Кроме того, выяснилось, что в свободное от работы время он увлекается автогонками. Это меня удивило.

– Я с Гаем, – сказала я, когда Анна спросила меня, чем я занимаюсь. Он в это время разглядывал книги на моей полке.

– Опять? – удивилась она.

– Отстань, – ответила я. Теперь Гай взял с каминной полки нашу с Раскином фотографию.

– У меня жуткое похмелье. И… Пол остался у меня на ночь, – взволнованно прошептала она.

– Ничего себе! – вскрикнула я. – Ну давай, рассказывай. Я хочу знать все подробности.

Гай удивленно посмотрел на меня.

Анна была безжалостна. Она ответила, что сейчас не может, потому что Пол того и гляди выйдет из ванной, и пообещала, что перезвонит позже.

Я вернулась на кухню дорезать салат и вкратце рассказала Гаю про Анну, но он опять перевел разговор на Джека и спросил:

– Чем он интересуется? Кстати, тебе помочь? Скажи, что делать?

– Ничего-ничего. Я сама. Ты будешь диетическую колу или обычную? Джек потрясающий.

– Мне обычную.

– С Джеком очень легко. К тому же он не доставляет никаких хлопот.

– Должна же у него быть хоть одна дурная привычка, – сказал он, с треском открывая колу.

– Нет. Ну ладно, он оставляет использованные чайные пакетики в раковине. Пожалуй, это все…

Гай догадался, что я хочу сказать что-то еще:

– И-и?

Я улыбнулась.

– Он думает, что мне тридцать два.

– Почему?

Я рассказала Гаю, что Глория в объявлении немного «омолодила» меня.

– Ну и что? Тебе тридцать четыре. Не так уж сильно она приукрасила.

– Почти тридцать пять. Я просила Глорию не упоминать мой возраст.

– Возьми и скажи ему. Тоже мне проблема. Джилли! Да ты вся покраснела. Тебе он нравится? Я прав?

– Гай!

– Ну же, давай колись!

– О’кей. Меня влечет к нему, – призналась я. – Понимаю, он мой постоялец. И вероятно, это неправильно и стоит выбросить его из головы, но… Боже, он такой сексуальный. – Я сделала паузу. – Но я уверена, что у нас ничего не получится.

– Почему?

– Он слишком молод.

– Нет, что за глупости ты себе напридумывала?

На самом деле в этом заключалась истинная причина моих сомнений.

– Я никогда не встречалась с мужчинами моложе меня. Если бы ты видел, какая я рядом с ним. Я не могу расслабиться! Знаю, это звучит глупо…

– Продолжай.

Я рассказала ему, как колебалась, когда Джек предложил мне прогуляться.

– Может быть, я нервничаю, потому что не хочу снова испытать боль, боюсь опять выглядеть идиоткой. Я никак не могу преодолеть этот барьер. Хочу, но не могу. К тому же есть в нем кое-что, в чем я немного сомневаюсь… Но… – размышляла я вслух, но все же решила не говорить про университет в Бате. – Я становлюсь параноиком.

– Из-за чего?

– Ладно. Не бери в голову.

– Джилли, быть может, ты слишком накручиваешь себя? – предположил он. – Мне кажется, тебе нужно перестать много думать о том, что скажут другие, и просто начать веселиться.

– Мне нравится, как это звучит. – Мы подняли банки с колой и чокнулись. – За веселье! – сказала я.

За ланчем мы с Гаем попытались регламентировать нашу дружбу, потому что наша компашка собачников начала шушукаться о нас. Анна говорила, что и дня не проходит, чтобы я не упомянула про Гая.

Дело в том, что я как-то сказала ей, что сейчас мы находимся в одинаковом положении, потому что ни у одной из нас нет семьи, мы одиноки, пусть и по разным причинам. Анна понимала меня как никто, потому что мы испытывали схожие чувства в отношении наших замужних подруг. Мы по-прежнему их обожали, но в какой-то момент наши пути разошлись. Конечно, это естественно, что мы не могли с ними встречаться так же часто, как и раньше, например, с той же Сюзи.

Гай рассказал, что многие из его друзей переехали с семьями за город, решив, что там качество жизни лучше, но часто ему даже в выходные не хочется покидать пределы Лондона, чтобы навестить их, потому что все равно никогда не удается толком поговорить, то дети отвлекают, то домашние дела.

– Когда мы болтаем с Сюзи, мы то и дело отвлекаемся, потому что она периодически кричит: «Роуз, не надо тыкать пальцем брату в глазик!»

Гай рассмеялся.

– Или: «Покажи мне сиськи» – просит Матильда, когда я пытаюсь почитать ей перед сном. На данный момент сиськи – это ее любимое слово. Она моя племянница, – добавила я.

Гай приподнял бровь.

– Мне нравится ее идея, – сказал он.

После того как мы выпили кофе, я поманила Гая в гостиную к моему письменному столу. Это был старинный стол, принадлежавший еще папиной маме. Я потянулась к нижнему ящику и достала стопку бумаг. Гай взял верхний листок и прочитал:

– «Микки – волшебная обезьянка». Так это же история, которую ты рассказывала Мэган, ведь так?

Я кивнула. Я рассказала Гаю, что начала писать ее, когда мне было тринадцать, но так и не закончила. Это были лишь черновики.

И призналась, что в детстве очень любила читать и частенько запиралась в своей спальне, чтобы мне никто не мешал.

– Мне хотелось убежать от реальности и перенестись в другой мир, где намного приятнее и спокойнее, чем дома. Позже я влюбилась в романы Дафны Дюморье. Когда мы ходили в церковь, я брала с собой монетки, опускала их в ящик для пожертвований и молила Бога стать похожей на нее. Я была без ума от нее, ее творчества, меня восхищали ее романы о мужчинах и женщинах. Они были такими увлекательными, – сказала я, и мое сердце учащенно забилось. – В один из таких дней я решила попробовать написать роман.

– А что тебя остановило?

– Остановило?

– Ну да. – Он смотрел на меня так, как будто мы долго просидели в темноте и вот только что внезапно зажегся свет. – Что тебе помешало писать?

– Не знаю.

– Мне кажется, ты слишком боишься, что у тебя не получится, боишься быть отвергнутой.

Глядя на него, я удивлялась, откуда он столько всего знает обо мне.

Страницы: «« 4567891011 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Казалось бы, фирма по производству игрушек, что там может случиться криминального? Оказывается, мног...
«Ольга сидела в кресле самолета и смотрела в крошечное окошечко с ширмой.Миловидная, с большими серы...
Данная книга является живой историей двух молодых людей, которые встретили друг друга и полюбили. В ...
Мифы Древнего Египта – в стихах!Поэзия – самый красивый и, возможно, наиболее подходящий жанр для пе...
В маленькой деревенской церкви происходит убийство. Погибает юная Кара Куэйн. Кому она могла перейти...
Автор книг прозы “Люди в голом”, “Скунскамера”, “Осень в карманах” в этом сборнике предстает в иной ...