Самый дождливый октябрь Комарова Ирина

– Он уже едет, – повторила я Володе, убирая телефон.

– Хорошо, – кивнул он. И предложил: – Может, переберешься, все-таки, хоть на стул? А то с тобой разговаривать неудобно.

– Можно подумать, мне удобно, – сварливо ответила я. – И на стул я не хочу, лучше на диван.

– Ладно, пошли на диван, – миролюбиво согласился Стрешнев. И неожиданно, легко подхватил меня на руки, я только ойкнуть успела. – Миша, ты посмотри, может, в холодильнике льда наскребешь.

– Сейчас, – Миша вышел из комнаты.

Володя опустил меня на диван, подсунул под спину подушку.

– Так лучше?

– Ой, Володя! Какой ты сильный!

Я с восторгом смотрела на него. А как вы думаете? Стрешнев, конечно, не ботаник какой-нибудь, а мужчина в полном расцвете сил, но до Гошки, например или до Вити Кириллова, ему по внешним данным далеко. А я, далеко не пушинка. Чтобы меня вот так легко на руки вскинуть, сила нужна незаурядная.

Польщенный моим искренним восхищением, Стрешнев усмехнулся:

– А ты думала только твой драгоценный Кириллов настоящий мужчина?

Меня словно ведром холодной воды окатили, я даже заикаться стала.

– Ки… Ки… какой? Откуда?

– Да брось, ты, Ритка, – Володя небрежно стряхнул какое-то тряпье со стула, увеличив тем самым кучу на полу, и сел. – Видел я, как ты на него смотрела. Я человек женатый, так что разбираюсь. Эх, помню, было времечко, – он мечтательно улыбнулся, – Наталья моя на меня так же таращилась.

– А… А ты с ним, что, знаком? – наверное, можно было придумать вопрос еще глупее, но в тот момент мне не удалось.

– С Витькой? – Володя посмотрел на меня с жалостливым недоумением. – Да уж подольше, чем с тобой.

Естественно. Эти ребята все между собой давно знакомы, все вместе работали, только я, затесалась между ними, посторонняя и бестолковая. Но, Господи, когда? Где нас мог видеть этот невыносимый Стрешнев? С Володей мы встречались только в управлении, в нашем офисе и вот так, на выездах, на месте преступления. И Витьку, точнее, нас с Витькой вместе, он мог видеть только в «Шиповнике». Ну, конечно, с месяц назад, Кириллов заскочил ненадолго, посекретничать о чем-то с шефом, а потом остался попить с нами чаю. Мы с Ниночкой тогда еще Гошку за тортиком гоняли, а он принес вместо бисквитного, песочный. И мы ругались, потому что песочный у нас никто не любит, даже сам Гошка. А потом, точно, явился Володя, и весь торт доел – ему все равно какой, лишь бы с кремом. Но Витька же ушел почти сразу! И вообще, Ниночка ничего не заметила, Сан Сергеич и Гоша тоже, а Стрешнев, надо же, за полминуты все разглядел!

– Ты разговор на другую тему не переводи! – погрозил мне пальцем Володя. – Ты по делу говори!

– По делу? – тупо переспросила я. Нет, что за тип этот Стрешнев? Сам мне наговорил невесть чего, сам меня из колеи выбил, и сам же теперь хочет, чтобы я по делу говорила!

– Понятно. Тяжелый случай, – вздохнул Стрешнев. – Коротко даю тезисы: где хозяйка квартиры? Какое ваша фирма имеет к ней отношение? Как ты здесь очутилась? Да, еще: кто тебя шарахнул по башке и что он здесь делал до твоего появления? И где труп? Для начала хватит, остальное будем уточнять по ходу.

Вернулся с кухни Миша, протянул мне небольшой целлофановый пакет, набитый льдом.

– Вот, приложи. Сразу легче будет.

– Спасибо, – непроизвольно морщась, я пристроила пакет на шишку. Не могу сказать, что от этого мне стало лучше. Наоборот, к боли добавился неприятный холод, и волосы сразу намокли – пакет явно не был герметичным.

– Миша, ты готов?

– Минуту, – Миша наклонился, поднял с пола сиреневую женскую кофточку и вытер мокрые руки. Потом придвинул себе стул, устроился на нем с пачкой бумаги (откуда он ее достал? Не иначе из воздуха, как фокусник) и шариковой ручкой. – Теперь готов.

Сережа садиться не захотел – встал, прислонившись плечом к стене, и внимательно наблюдал за нами.

Я поправила пакет на шишке и, стараясь не шевелить головой, осторожно огляделась. В квартире царил откровенный разгром.

– Хватит по сторонам таращиться, – призвал меня к порядку Стрешнев. – Начинай, мы слушаем. Где труп?

– Володя, у меня голова болит, – пожаловалась я. – Какой труп вы все время с меня требуете? С чего вы взяли, что здесь труп должен быть?

– Ну, ты, Ритка, даешь! Как, по-твоему, мы здесь оказались?

– Понятия не имею. Вызвал, наверное, кто-нибудь?

– Вот именно, вызвал! И сообщил, что именно по этому адресу, именно в этой квартире, убита женщина.

– А… а кто звонил?

– Неизвестный доброжелатель. Не тяни, Ритка, колись по быстрому, где труп?

– Володечка, вот честное слово! Вот Христом-Богом клянусь!

Я поймала себя на том, что прижала ладошку к сердцу, точно как Валя-горничная и повторяю ее же слова. Фу, как глупо. Не хватает еще бухнуться перед Стрешневым на колени и завопить: «Не погубите!» Я немного помолчала, собираясь с мыслями, потом продолжила, деловито и со всем возможным в этой неприятной ситуации достоинством:

– Мне кажется, что мы имеем дело с нелепым нагромождением случайных совпадений.

– Красиво говоришь, Рита, – не удержался Стрешнев. – Вот, что значит высшее педагогическое! Миша, ты успеваешь записывать?

– С трудом, – пробормотал Миша. – Ага, «случайных совпадений».

– Главное, что я говорю правду, – я строго нахмурила брови. – И вам придется поверить: я представлении я не имею о том, что здесь произошло. Если какой-нибудь труп здесь и был, то я понятия не имею, куда он девался!

– Прямо вот так, – прищурился Володя. Судя по всему, он еще не решил, верить мне или нет. – Ничего не знаю, ничего не понимаю? Полный отказ?

Хлопнула входная дверь. Сережа встрепенулся и машинально потянулся к кобуре. Впрочем, он был единственным, кто проявил к пришедшему какой-то интерес. Миша был занят протоколом, Стрешнев допросом, а я Стрешневым. И надо сказать, что я уже начала сердится.

– Именно так. Я ничего не знаю и ничего не понимаю!

– Правильно, – мрачно одобрил Гошка, остановившись на пороге комнаты. – И вообще, ни слова, пока не явится твой адвокат.

Я посмотрела на его мокрую куртку, мокрые волосы и поморщилась:

– Что, опять дождь пошел?

– А он разве прекращался? – простодушно удивился Миша.

– Здорово, – Володя протянул Гоше руку. – Быстро добрался.

– Я торопился, – напарник бросил на меня выразительный взгляд. Прошел в комнату и так же, за руку, поздоровался с Мишей и Сережей. Остановился перед объемной кучей из одежды и постельных принадлежностей, разворошил ее носком ботинка. Только после этого, высочайшее внимание снова было обращено на меня.

– По какому случаю бардак? Ритка, это ты здесь разгром устроила? И где труп?

– Тьфу! – сплюнула я. – Достали! Что вы все ко мне вяжетесь с этим трупом? Может, мне сейчас срочно повеситься, чтобы вы, наконец, получили труп? Тогда вы успокоитесь?

– Не надо вешаться, – Гошка был холоден, как айсберг. – Мы еще не обсудили некоторые аспекты твоего поведения. Вот потом…

– Минуточку! – Стрешнев постучал ладонью по колену. – Ваши внутренние разборки и воспитательные мероприятия я попрошу отложить. А сейчас, раз уж мы имеем счастье, беседовать сразу с двумя сотрудниками агентства «Шиповник», может, вы соблаговолите, наконец, ответить на некоторые вопросы?

– Красиво говоришь, Володя, – ядовито заметила я. – Вот что значит, высшее юридическое! Миша-то записывать успевает?

Сережа, неподвижно застывший у стены, коротко хихикнул. Миша тоже улыбнулся, не отрываясь, впрочем, от листа бумаги, который быстро покрывал мелкими буквами-закорючками, а Стрешнев обиженно надулся. Гошка посмотрел на меня с холодным недоумением и повернулся к Володе.

– Соблаговолим, разумеется. Начало тебе я расскажу, а потом Рита продолжит.

Я думала, что Володя снова начнет ерничать и разразится сложно выстроенной высокопарной тирадой, но он только коротко кивнул:

– Слушаю.

– Подвинься, – приказал мне Гоша. Я послушно поджала ноги, и напарник опустился на диван. – Итак, предыстория. Сегодня утром к нам явился некто господин Черников и сообщил о том, что подвергся ограблению. Из домашнего сейфа неизвестными преступниками были изъяты украшения его жены и диск с ценной коммерческой информацией. Приехав к нему домой, мы с Ритой установили, что домработницей у этого Черникова, под именем Лиды Нестеренко, уже три года служит гражданка Валентина Лобушева, ранее судимая за квартирные кражи.

– И? – поощрительно кивнул Володя. – Вы ее задержали и отвезли в отделение?

– Мы с ней поговорили. И у нас создалось впечатление, что Лобушева к этой краже непричастна.

– И?

– И ничего. Мы записали ее данные, предупредили, что можем заглянуть вечером и отправилась отрабатывать другие версии по ограблению Черникова.

Гоша замолчал, и Стрешнев перевел вопросительный взгляд на меня.

– Я разговаривала с сотрудниками фирмы Черникова, а когда освободилась, решила заехать сюда. – Напарник явно не стремился сообщать, что Валя-горничная тихо исчезла сразу после разговора с нами. Значит, и мне не стоит увлекаться подробностями. – И обнаружила, что дверь в квартиру открыта.

– С этого места поподробнее, – хищно подобрался Володя. – Что значит: открыта? Нараспашку?

– Нет. Закрыта, но не заперта. Я позвонила, постучала, потом нажала на дверную ручку и дверь открылась.

Судя по взгляду, которым одарил меня напарник, он не сомневался, что я воспользовалась отмычкой, поэтому я, не пожалев свою больную голову, повысила голос и строго повторила:

– Дверь не была заперта и открылась, когда я нажала на ручку.

Гоша молча отвернулся, и я окончательно обиделась. Какое право он имеет мне не верить? Я что, врала ему когда-нибудь? Нет, правда, свинство какое! Я тут испереживалась вся, что мои действия не соответствуют высоким стандартам напарника, что упустила человека, которого застала в квартире, что позволила стукнуть себя по голове – тут виновата, не спорю! Но подозревать меня в том, чего я и не собиралась, не думала… ладно, положим, думала, но ведь не делала же! От злости, даже голова меньше болеть стала. Я села на диване прямее и продолжила, обращаясь исключительно к Стрешневу.

– Когда дверь открылась, я, естественно, вошла в квартиру.

– Считаешь, естественно? Ты всегда входишь в квартиры у которых двери прикрыты, но не заперты?

– Нет, – я бросила на Володю взгляд, который лучше было бы приберечь для разговора с напарником. – Но в данной ситуации, решение было разумным и оправданным. А вдруг с Валей несчастный случай? Вдруг у нее, на почве последних переживаний, сердечный приступ начался? Нельзя же человека без помощи оставлять. Или ты считаешь…

– Ладно, ладно, – перебил меня Володя, – я понял, что ты, как добрая христианка, не могла пройти мимо. Продолжай, Мать Тереза.

Я на секунду сжала зубы. Ладно, Стрешнев, с тобой я тоже разберусь. Попозже. Не знаю когда, но Мать Терезу я тебе припомню, в этом можешь не сомневаться. А пока – два глубоких вдоха и спокойствие. Ледяное спокойствие. Изображать айсберг я умею не хуже напарника.

– В квартире было темно. Я не думала, что там кто-то есть, но, на всякий случай, старалась действовать осторожно.

– Недостаточно осторожно, – прошипел Гоша.

Я не сочла нужным реагировать на это шипение и продолжала смотреть прямо на Стрешнева.

– Собственно, как только я сделала первый шаг в комнату, он на меня бросился. Думаю, он стоял вон там, – я указала на стенку справа от косяка, и ждал, когда я войду.

– Он, говоришь? Уверена, что это был мужчина?

– Я не разглядела: и времени не было, и темно. Но, судя по общим очертаниям фигуры, по силе удара, я бы сказала, что мужчина. Или, хорошо подготовленная женщина. Человек был с меня ростом, и телосложения среднего.

– Кое-что, ты, все-таки, разглядела. Я так понимаю, он не сразу сумел тебя вырубить.

– Нет, конечно. Сначала я вообще отбилась. Но темно же, а он здесь уже провел некоторое время, знал, что где лежит.

– Точнее, валяется, – пробормотал Миша, на мгновение, оторвавшись от протокола и бросив выразительный взгляд на окружающий нас бардак.

– Знал, где что валяется, – согласилась я. – Он бросил на меня покрывало, вон то, и ударил по голове. Не знаю чем, но чем-то очень тяжелым. Хорошо, я успела дернуться – удар вскользь пошел.

Володя наклонился и пощупал покрывало:

– Толстое.

– К счастью, – криво улыбнулась я. – Но в результате он меня все равно, как ты говоришь, вырубил. И на этом, собственно, все. Когда я пришла в себя и начала потихоньку подниматься с пола, явились вы, ребята. Передать не могу, как я была счастлива вас видеть.

– А мы-то, как рады! – без тени улыбки ответил Стрешнев. – Значит, порядок здесь навел твой таинственный поклонник. Или сама Лобушева? А что? Вы ее напугали, она, вся в нервах прибегает домой, собирает чемоданчик, остальные вещи разбрасывает и исчезает в голубой дали.

– Нет, – я хотела покачать головой, но вовремя спохватилась и ограничилась тем, что повторила: – Нет. По-моему, это не Валя квартиру громила. Если она уезжать собралась, да еще срочно, зачем ей было время терять, вещи разбрасывать? По-моему, это тот тип, которого я здесь застала.

– По-твоему, – недовольно пробормотал Володя. – И что он, по-твоему, здесь искал?

– Украшения Черниковой, – быстро и без тени сомнения, ответила я. – Или диск с информацией. Или и то, и другое.

– Искал, говоришь, – Володя снова окинул взглядом комнату. – Искал и не нашел?

– Когда он на меня бросился, в руках у него ничего не было. А потом… – я пожала плечами.

– Гоша, а ты, чем занимался? – Стрешнев снова вспомнил про моего старшего товарища.

– Выяснял, кому мог понадобиться диск, – коротко отчитался Гоша. – Другими словами, искал конкурентов Черникова.

– И как успехи? Нашел?

– Пока только вышел на след. Но из тех, с кем я говорил, про Лобушеву никто не слышал и по фотографии ее не опознал.

– А у тебя что, и фотография ее с собой? Откуда?

– Заехал в офис, взял у Нины.

– Хорошо работать в частной фирме, – позавидовал Володя. – Заехал, да взял. А у нас, пока согласуешь, да пока тебе соизволят распечатать, полдня пройдет. Дай посмотреть.

– Я тебе подарю. Нина мне несколько штук сделала.

Гоша достал из нагрудного кармана ветровки тонкую пачку листов формата А-8, отделил верхний и протянул Стрешневу.

– Спасибо, – поблагодарил тот, разглядывая стандартные, в фас и профиль, черно-белые изображения Вали-горничной. – Раз ты такой добрый, Мише с Сережей тоже подари.

– Нет проблем, – Гоша протянул по листочку ребятам, остальное убрал в карман.

– Значит, говоришь, Лобушева исчезла после разговора с вами. А могла она из города рвануть, как ты думаешь?

Гошка молча пожал плечами.

– Рита, а ты как считаешь?

Я тоже пожала плечами. И только после этого поделилась со Стрешневым своими мыслями.

– Если Валя-горничная, в смысле, гражданка Лобушева, действительно принимала участие в ограблении сейфа хозяев, то логично предположить, что после разговора с нами она связалась с подельниками. Или с организатором, заказчиком ограбления. Ей назначили встречу и Валя, бросив все, на эту встречу поехала. Думаю, что ничего плохого, она не предполагала. Возможно, ей пообещали выплатить ее долю, немедленно. Если эта встреча состоялась, то результат вызывает у меня сильные сомнения. В любом случае, уезжать в такой панике и суете у нее нужды не было. Больше похоже на то, что Валя домой не возвращалась. А вместо нее, возможно, воспользовавшись ее же ключами, явился этот… как ты его назвал, Володя? Мой таинственный поклонник.

По губам Гошки скользнула слабая улыбка и в коротком взгляде, брошенном на меня, уже не было того ледяного неудовольствия. Ага, ты начинаешь понимать, что все могло быть именно так, как я говорила с самого начала? Что я не открывала отмычкой эту проклятую дверь, что Стрешнев с ребятами вовсе не застукали меня на месте преступления, что я сама, можно считать, невинно пострадала от руки неизвестного бандита! Хотя, на последнем пункте внимание лучше не акцентировать. Гошка не выносит, когда я позволяю себе «пострадать», он воспринимает это как оскорбление: и как старший напарник, и как тренер.

– Говори дальше, – напомнил о себе Володя.

Гошка снова слегка улыбнулся и кивнул мне. Просто «мистер доброжелательность», по сравнению с тем, каким он сюда явился! Я кашлянула и послушно продолжила:

– Пока мне приходит в голову только одна версия: Лобушева, все-таки, участвовала в ограблении Черниковых и не поделилась с остальными, забрала все себе. Или, если сейф вскрывали чтобы взять диск, а не ради драгоценностей, она могла этот диск не отдать. Запросила у заказчика больше, чем договаривались в начале.

– Заказчику это, естественно, не понравилось, – продолжил Володя. – Он похитил Лобушеву и спрятал ее в надежном месте…

– Почему именно похитил и спрятал? – перебила я. – Почему не убил? Убить проще.

– Экая ты кровожадная стала! – весело удивился Володя. – Гошка, вы что, сырым мясом ее кормите? Сама подумай, Ритка, а если диска и драгоценностей здесь нет? Где тогда искать? У Лобушевой, если ее убить, уже не спросишь. Так что, я думаю, этот тип упаковал ее и, забрав ключи, явился в квартиру и занялся поисками. А тут ты, Ритка, как всегда, не вовремя!

– Ну, извини, – огрызнулась я. – Специально я не подгадывала.

– А все планы мужику порушила. Он тут тихо, мирно, никого не трогая, ищет тайничок, и вдруг – здрассьте! Вваливается посторонняя дамочка и тоже начинает шарить!

– Я не шарила! Я даже войти не успела, как он на меня кинулся!

– А кстати, Рита, – встрепенулся Гоша, – Ты, когда отбивалась, успела ему приложить хорошенько?

– А как же. Правда я его только с левой стороны достала, по ребрам и по руке. Насчет ребер ничего не скажу, скорее всего, целы, а руку я ему из строя вывела, это точно.

– Сломала?

– Нет, – с сожалением ответила я. – Думаю, сильный ушиб, но не больше.

– Надо было ломать, – сделал мне замечание Володя. – И не левую, а правую. Тогда и он тебя не звезданул бы. Учти на будущее.

– Учту, – я незаметно покосилась на Гошу. Напарник молчал, задумчиво глядя на меня. Не иначе, прикидывал план тренировок на следующую неделю. И буду я теперь, как миленькая, учиться ломать людям кости с одного удара. Занятие не самое приятное, но в свете текущих событий… Володя правильно сказал, если бы я этому типу руку сломала, все бы по-другому было.

– Но твои рассуждения имеют смысл только при одном условии: что Лобушева в ограблении участвовала. Если она не причем, то наш карточный домик рассыпается.

– А еще мне интересно…

Я на мгновение запнулась и посмотрела на Гошу. Может, не стоит пока делиться со Стрешневым своими мыслями, может, лучше обсудить их сначала в своем коллективе? Напарник еле заметно шевельнул бровью, дескать, давай, разговаривай дальше. Получив разрешение, я продолжила более уверенно:

– Этот звонок в милицию? Насчет трупа женщины? Кто звонил-то? И зачем?

– Хорошие вопросы задаешь, – усмехнулся Стрешнев.

– И где труп? – тихо подсказал Гоша.

– И где труп, – согласился Володя. – По поводу звонка я могу только сказать, что неизвестная личность позвонила дежурному в девятнадцать пятнадцать и, сильно волнуясь, сообщил, что по этому адресу только что произошло убийство. Убита женщина, других подробностей не добились. Назвать себя личность тоже отказалась, причем в грубой форме.

– Я не поняла. Ты говоришь – «неизвестная личность», то есть это она? Женщина?

– Оно. По голосу опознать трудно, то ли высокий мужской, то ли низкий женский.

– Что же это у вас за спецы на телефонах сидят? Неужели так трудно понять, мужчина говорит, или женщина?

– Ритка, не наглей. Ты вот, не по телефону, а при полноценном контакте, во время драки, не смогла разобрать, с кем дело имеешь.

– Темно было, я почти ничего не видела.

– А по телефону еще меньше видно. Еще вопросы у тебя есть?

– Есть. Откуда эта неизвестная личность звонила?

– Думаешь, это все один и тот же человек? Сначала завалил тебя, потом позвонил нам? А зачем? Похвастаться? Или поделиться радостью?

– Может, он хотел, чтобы милиция Ритку здесь нашла, – предположил Гоша.

– Это ему зачем?

– Он же не мог предполагать, что именно вы приедете. А если бы послали кого-то, кто с ее не знает? Представь: приезжаешь ты по вызову, на убийство, и обнаруживаешь на месте преступления неизвестную девицу. Девица внятно объяснить, как здесь оказалась, не может, а лепечет про незапертые двери, про неизвестных личностей, которые с порога кидаются на беззащитных девушек и бьют их чем-то тяжелым по голове, и прочую ерунду. Твои действия?

– За шкирку и в кутузку, – коротко и честно признался Володя.

– Что для мужика крайне приятно. Если он посчитал Риту неизвестным конкурентом, ввязавшимся в игру, то ее задержание ему выгодно. А если понял, с кем имеет дело – тем более. Насолить частному сыщику и лишить ее на неопределенное время свободы действий – это еще более выгодно.

– Хорошо, что ты меня знаешь, Володя, – с благодарностью сказала я. – И Миша тоже.

– А, теперь и мы тебе хороши стали, – ехидно начал Стрешнев, но его перебил зазвеневший в кармане телефон. – Слушаю. Так. Та-ак. Это точно? Повтори. Да, все правильно, именно здесь мы и находимся. Так. А когда? Как? Черт побери. Да, конечно, хорошо. Нет, наоборот, очень вовремя. Ага, спасибо. Счастливо.

Он выключил телефон, посмотрел на него с отвращением и вернул в карман. Перевел взгляд на меня, потом на Гошку и объяснил:

– Вот и труп нашелся.

– Чей? – ляпнула я. Гошка, в отличие от меня, сразу все понял:

– Лобушева?

Володя молча кивнул.

– Но почему? – не поверила я. – Ты же сказал, что ее не будут убивать!

– Значит, ошибся, – кротко признал Володя. – Значит, убийца думал по-другому.

– Не те вопросы задаешь, Рита, – поморщился Гоша.

Я растерянно посмотрела на него:

– А какие те?

– Где? Когда? Нет ли сомнений в установлении личности?

– Тело Лобушевой нашли часа два назад, в парке, в самой глухой части, за прудами. Место, конечно, не слишком надежное, но при удаче, ее бы не скоро нашли.

– А как нашли?

– Как обычно, случайно. Тетка с собачкой гуляла. А потом смотрит, собачка тащит что-то из-под лавки. А в морге у трупа отпечатки пальцев сняли и проверили по базе. У тех, кто сидел, личность легко устанавливать.

– Да, в этом нам повезло, – Гоша снова нахмурился. – Черт, получается, Валя сама поехала на встречу со своим убийцей. Ладно, Володя, ты скажи, Ритка тебе нужна еще? А то у нас рабочий день закончился давно, по домам пора.

– По домам, – ядовито усмехнулся Стрешнев, – так я тебе и поверил! Небось, прямо отсюда в офис рванете. Там же Баринов – ждет, не дождется, когда вы с докладом явитесь.

– Чем мы собираемся вечером, в свободное от работы время заниматься, это наше личное дело, – парировал Гоша. – И следствию, которое ты в данный момент представляешь, это совершенно неинтересно. Ты, чем язвить, скажи лучше: мы можем идти? Или у тебя еще вопросы остались?

– Да идите, на что вы мне сейчас? Я завтра-послезавтра выберу время, загляну в гости. Потолкуем.

– Гостям мы всегда рады, – мрачно буркнул Гоша и поднялся с дивана. – Маргарита, кому сидишь? Володя нас не задерживает, или ты не слышала?

Я хотела ответить, но взглянула на Стрешнева и прикусила язычок. Не люблю и не считаю приличным ссориться с напарником при посторонних. А Володя сотрудником агентства «Шиповник» не является, значит, хоть мы и в хороших, я бы даже сказала, приятельских отношениях, человек посторонний. Поэтому я молча сунула Гоше пакет, из которого капала ледяная вода, сползла с дивана, постояла немного, проверяя, как отнесется к такой резкой перемене позиции моя бедная больная голова, потом, прихватив сумочку, решительно шагнула к дверям. На пороге остановилась, обернулась и вежливо попрощалась со Стрешневым.

– Счастливо, Володя. Увидимся.

– Непременно, – отсалютовал он.

– До свидания, Миша. До свидания, Сережа.

Они нестройно ответили, а Гошка подтолкнул меня в спину:

– Пошли, хватит на месте топтаться!

Пакета у него в руках уже не было и куда он его дел – представления не имею. Наверное, просто бросил на пол. Ну и ладно. Я обожгла напарника злым взглядом, гордо задрала подбородок и, печатая шаг, вышла из квартиры. Спускаясь по лестнице, я обиженно молчала и собиралась молчать всю дорогу до офиса, чтобы Гошка понял, насколько я на него сердита. Потом передумала – зачем зря время тратить? Лучше я сразу изложу напарнику свои претензии, мы их обсудим, Гошка поймет, что был не прав и попросит прощения. Мы закроем тему и явимся к Баринову уже готовые к работе.

– Между прочим, напарник, – заговорила я, крепко держась за перила (все-таки, меня немного покачивало), – ты вел себя отвратительно. И я на тебя… – в этот момент я вышла на крыльцо и увидела сплошную стену воды: словно дверь подъезда, как в каком-нибудь фантастическом фильме, открываясь, выпускала нас не в стандартный городской двор, а в самый центр водопада Виктория. – Ой! Да что же это!

– Это дождь, – просветил меня Гоша. – Ты постой здесь, под козырьком, а я машину подгоню.

Он поднял воротник ветровки, втянул голову в плечи и выскочил под дождь. Куртка, успевшая слегка подсохнуть, моментально потемнела от воды. Я поежилась в своем стареньком, но кожаном и потому не промокающем, френче. Боевое настроение быстро угасало. Как хотите, но ругаться и предъявлять претензии человеку, который только что вымок до нитки, чтобы подать вам машину к самому подъезду, это как-то… как-то не слишком красиво, что ли? С другой стороны, если спускать Гошке все его выходки, то с ним просто невозможно станет работать! Значит, мне надо не устраивая скандала, деликатно и с достоинством, дать понять напарнику всю неприличность и недопустимость его поведения. Именно так! Когда наш «москвич» остановился рядом, и распахнулась пассажирская дверца, я быстро, прикрыв шишку ладонью, чтобы, не дай бог, не зацепить, юркнула в машину и чинно поблагодарила:

– Большое спасибо.

– Большое пожалуйста, – напарник посмотрел на меня и усмехнулся. – Ладно, Ритка, не обижайся. Признаю свою вину, был неправ, вспылил. Погорячился, – он неторопливо выехал со двора. – Но я, действительно, думал, что ты с отмычкой к Вале в полезла. Вот и психанул.

– Я сразу сказала, что ничего такого не делала, – холодно напомнила я. – Или мое слово уже не считается? Или у нас теперь новые правила и напарнику врать в глаза можно?

– Причем тут новые правила? Там же кроме меня Стрешнев был с ребятами. Что ж тебе, при них признаваться, что ты с отмычкой поиграть решила?

– Гошка, в последний раз повторяю! Я отмычку даже не доставала!

– Да понял я, понял. Я просто объясняю, что правды от тебя в тот момент не ждал. Когда посторонние рядом, это не всегда удобно.

– А-а. Ну… пожалуй, так. Но если бы я врала, я бы тебе дала, как-нибудь понять. Подмигнула бы, что ли.

– Ага, и пальцы скрестила бы, на всякий случай! – развеселился Гоша. – Нет, Ритка, давай лучше без тайных знаков. Я и так пойму, когда ты правду говоришь.

– Получается, Валя поехала на встречу со своим убийцей, – сделал вывод шеф, выслушав наш доклад.

Мы втроем устроились в приемной, как делали обычно, когда Нина уходила. У нее немного другой график, не такой как у нас: днем Ниночка сидит на работе, даже когда делать нечего (впрочем, она всегда находит, чем заняться, обязанностей у нее достаточно), но редко остается после шести. Только в случае острой необходимости. Сегодня, такой необходимости не было.

– Но я не понимаю, – продолжил шеф, – зачем Вале понадобились подельники? Если она открыла сейф и взяла украшения и диск, зачем ей еще кто-то нужен?

Я посмотрела на простой карандаш, лежащий на столе, поверх бумаг. Обычно, когда мы начинаем обсуждение, Баринов что-нибудь вертит в руках, чаще всего, как раз карандаш или шариковую ручку. Однажды он объяснил, что выработал у себя эту привычку, когда бросил курить. Занимал, таким образом, руки, чтобы они к сигарете не тянулись. А я, в свою очередь, настолько привыкла видеть карандаш в пальцах шефа, что сейчас, испытывала дискомфорт. Знаете, как это бывает: какой-то пустяк не на своем месте, и вы понимаете, что это пустяк, а работать невозможно. А тут еще голова болит… я заставила себя отвести взгляд от карандаша и постаралась сосредоточиться на словах шефа. Действительно, зачем Вале могли понадобиться подельники?

– Может, чтобы сейф взломать? – ляпнула я первое, что пришло в мою больную голову.

Гоша бросил на меня странный взгляд, но от комментариев воздержался, только напомнил коротко:

– Сейф был открыт штатно: родным ключом и кодом. – Напарник сделал короткую паузу и продолжил: – Вообще, я бы сказал, что здесь речь идет не о подельнике, а о заказчике. Допустим, конкуренты, про которых говорит Черников, узнали о новой линии игрушек. Насколько я понял, это особого труда не составляло, так Рита?

– Так, – смущенно кивнула я. – Черников тешил себя иллюзией, что все делается в глубокой тайне, а на самом деле, вся фирма об этом знала.

– Значит, конкуренты, узнав о новых игрушках, начали искать способ добыть дискету с эскизами. Выяснили, что в офисе ее нет…

– Почему ты считаешь, что они это знали?

– Так офисные сейфы никто не вскрывал. Или было что-нибудь?

– Н-нет, – замялась я. – То есть, конкретно об этом я не спрашивала, но разговор на эту тему даже не возникал.

– Что значит, не возникал? – недовольно нахмурился Баринов. – А ты на что? Такие вещи всегда уточнять надо.

– Завтра, первым делом, – пообещала я. – Но мы опять возвращаемся к тому, что ограбление было спланировано из офиса. И как хотите, это не уборщица. Они, информацией о том, что в сейфах есть, а чего нет, просто не располагают.

– Это если она действительно уборщица, – важно надулся Гоша. – А если она засланный агент конкурентов, то все может быть.