Ведьмина книга Андреева Марина
На том и порешили.
— Отвези меня к нему… — уже провожая гостя, произнесла вдруг Света, которой не давали покоя мысли о мальчике.
Взгляд, которым посмотрел на неё Семён, надолго запал девушке в душу. Только за это она готова была горы свернуть. Сколько надежды в нём читалось, сколько благодарности. Вот только Света не была уверена, что сможет чем-то помочь, боялась разочаровать ставшего ей родным человека.
И вновь знакомые до боли больничные стены, и характерный для данного заведения запах, и гнетущая, тягостная тишина, лишь изредка разрываемая попискиванием приборов. Забежав в служебное помещение, Семён вынес два халата, и вскоре девушка увидела его. Это был не ребенок, из-за обилия бинтов и непомерной бледности он скорее смахивал на гибрид мумии и привидения. Сердце девушки сжалось, она во что бы то ни стало решила помочь малышу. Как, не знала, но чувствовала: должна и сможет.
Света сама не понимала, что делает и для чего. Её помыслы были об одном: он будет жить, и, если не получится, это будет её вина. Время шло. Семён, боясь потревожить неведомо что творящую девушку, сидел в углу, не решаясь лишний раз вздохнуть, чтобы не дай бог не помешать. Он почему-то верил в успех, и ещё не видя результат, робко радовался выпавшему мальцу счастью. Поймет ли тот когда-нибудь, какое чудо с ним случилось? Вряд ли. Да это и не важно. Парнишка только вчера попал под колёса грузовика. Травмы были слишком обширны и практически не совместимы с жизнью. И так-то было не понятно, как мальчонке удаётся цепляться за жизнь. Но, несмотря на это, самое большее, он смог протянуть бы до следующего вечера, и то маловероятно. Если Света сумеет спасти жизнь этому ребенку, то он лично сделает для девушки всё. Чего бы та ни попросила.
Неожиданно раздался то ли всхлип, то ли стон. Семён встрепенулся, но не решился подойти. Затем девушка сорвала с лица мальчика маску аппарата искусственного дыхания, и Семён чуть не крикнул, чтобы вернула её на место, но успел не без удивления заметить, что малыш дышит сам. Одно только это было чудом. Но имели место многочисленные повреждения органов, а о костях и говорить не приходится. Даже если он останется калекой, пусть так, но на совести Семёна не будет лежать смерть ребёнка.
Света крутилась вокруг мальчика до самого утра, а уже на рассвете донельзя измождённая и бледная девушка впервые подала хрипловатый, осипший голос:
— Стёп… сними эти бинты… мешают… — и бессильно упала на стоящий возле кровати стул.
Как врач, он понимал, что это недопустимо, что случай у мальчика слишком тяжелый. Его после доставки в больницу едва ли не по частям собирали, и тревожить с таким трудом зафиксированные части тела не стоит, но что-то заставило его подчиниться. Задание оказалось не из лёгких, сказывалось волнение и боязнь сделать хуже. За двадцать минут он всё же управился, удивившись терпению малыша, которому однозначно должно было быть больно, но тот молчал. Таращил глаза, сопел, но молчал. Это лишний раз вызвало уважение к силе воле подрастающего человечка, чья жизнь так нелепо заканчивается. Он не знал, что девушка, насколько могла, облегчила страдания «своего» пациента.
Света к тому времени задремала. Семён вздохнул. Через час начнётся обход, и лучше бы к тому времени уже закончить. Радовало, что завтра выходной, эта ночь окончательно лишила мужчину сил. Пусть он сам почти не участвовал в процессе, но и нервное напряжение давало о себе знать.
Оставалось полчаса до обхода, когда еле стоящая на ногах Света едва слышно прохрипела:
— Забинтуй, если хочешь. Ему нужно дня три полежать, не нагружая ноги.
Семён смотрел на девушку уже не круглыми, а квадратными глазами: о каких трёх днях речь? Да и не смог бы он встать в ближайший месяц, даже если у него были бы переломаны только конечности. Не осмелившись оставлять всё как есть, он осторожно перебинтовал малыша. Плохо, что она не понимает в медицине. Жаль. Какой бы толк был. Мужчина поставил себе галочку — попытаться уговорить девушку поступить в мед. Он очень надеялся, что на этом их знакомство не закончится.
— Нам надо уходить, — обернулся он к превратившейся в привидение девушке.
Та кивнула в ответ, но вместо того, чтобы подойти к приоткрытой в ожидании её двери, вернулась к больному, прикоснулась к щеке и, смотря в глаза, произнесла:
— Ты очень быстро выздоровеешь, но три дня лежи — не вставай. А когда выйдешь из больницы, будь внимателен, переходя дороги.
Семёну показалось, что мальчишка согласно улыбнулся ей в ответ. А может, померещилось? Хотя ему казалось, что он уже не способен чему-либо удивиться.
— Закинуть тебя домой или… если не брезгуешь холостяцкой квартирой, ко мне? Я рядом живу, — устало поинтересовался заводящий машину Семён. — Ты только не подумай, я не… — он осёкся.
Мужчина готов был принять любое её решение, но понимал: до Светиного-то дома он кое-как доедет, но потом придётся спать в машине. Толчею утренних пробок он не перенесёт. Напряжение последних дней и бессонная ночь давали о себе знать.
— К тебе, — безразлично ответила девушка.
Словно прочитала мои мысли, — уже без удивления подумал Семён.
Он даже не подозревал, насколько близок был к истине. Света и сама бы поразилась этой способности, но была слишком измотана.
Долго ли они добирались до места, Света не помнила. Она куда-то шла, не особо запоминая дорогу. А попав в квартиру, буквально упала на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, оказавшуюся всего лишь узенькой банкеткой в прихожей. Семён со вздохом взглянул на девушку, сотворившую на его глазах чудо, и, осторожно приподняв показавшееся невесомым тело, перенёс на диван. Нет, он, конечно же, не тешил себя надеждой на то, что у малыша полностью восстановятся внутренние органы, как и невозможно было вернуть ему полноценные ноги, но то, что он сам мог дышать, уже было прогрессом. Однако спокойно поспать Семёну так и не удалось, не прошло и часа, как заверещала телефонная трубка. Звонил друг, по стечению обстоятельств являющийся ещё и его начальником, который сегодня дежурил в больнице.
— Снегирь, ты можешь мне объяснить, что происходит? — без предисловий выпалил в трубку тот.
— Что? — Семён вздрогнул, боясь услышать дурные новости.
— Вчерашний мальчишка, — произнёс начальник, словно всё объяснив.
— Что с ним? — едва выдохнул в трубку мгновенно проснувшийся мужчина.
— Так он же того… ну… ты же сам понимаешь… не жилец он был… сегодня проверка была…
— Ладно, можешь ничего не объяснять. И так всё понял, — ощутив горечь, Семён повесил трубку.
«Как сообщить эту новость Свете?» — едва успел подумать он, и телефон вновь ожил, требуя ответа.
— Идиот, ты выслушать можешь? — едва ли не срывался на крик явно перевозбуждённый начальник.
Оно и не удивительно, смерть пациента для реаниматолога почти норма, но если этот пациент ребёнок…
— Я снимки уже повторно делаю! — выпалил начальник, и Семён растерялся: зачем трупу снимки делать? — Обследовал опять и… так вот, у него внешние повреждения только, да и шрамов-то, кажется, не останется, заживает всё как… как на той, что у тебя вчера выписалась, только быстрее в десятки раз. Я ему говорю — встань, а этот стервец зубы скалит и отказывается! Говорит: мне три дня вставать нельзя, и всё тут! Сестры сказали, ты у него всю ночь проторчал. Ну-ка колись, гад, что делал? Это ж уже второе чудо за месяц! Проверяющие меня задёргали! Считают, что мы данные изначально подтасовываем, чтобы средний показатель поднять. Я-то знаю, что всё реально плохо было, но потом-то? Что прикажешь им говорить?
Ну вот и как объяснить, что моей заслуги в том нет? — ломал голову донельзя осчастливленный новостью Семён. Нет, Светку однозначно в мединститут надо и к себе под бок. Будут чудеса творить, а уж как их прикрыть, придумают. Уйдя в собственные мысли, Семён не сразу заметил, что из трубки до сих пор сыплются нескончаемые вопросы.
— Извини, Серёга, я слишком устал. Сам же знаешь, до утра в больнице был. У тебя опыта больше, придумай что-нибудь. Завтра поговорим, — добавил Семён и повесил трубку.
Сон и усталость как рукой сняло. Семён тихонько проскользнул через комнату, где, как убитая, спала Света. Заварил кофе и начал варганить праздничный обед. Повод был более чем достойный.
Сотни мыслей не давали покоя. Да, он не был богат, но и не беден. Квартира, доставшаяся от деда, машину, правда, сумел купить сам, не особо крутую, отечественную, но не для понтов же брал? На жизнь зарплаты хватает, и ладно. Не ради бумажек же жить? В отличии от коллег, Семён никогда не жаловался на медицину, стараясь сделать всё возможное и невозможное для своих пациентов. Его уважали, но за спиной нередко и крутили пальцем у виска. Мол, молодо-зелено, перебесится ещё. Частенько он хватался за изначально обречённых больных, к их числу относилась и Света, и этот малыш. Коллеги не понимали его рвения, рассуждая до жути цинично: оборудования приличного нет, с медикаментами тоже напряг, не вытянем, не стоит и время тратить, пусть, мол, полежат пока, а там и в морг.
Эти остолопы готовы были и девчонку в психушку сплавить, если очухалась бы. Лишь бы с глаз долой. Не видели, не понимали, какое она чудо! А ведь сколько таких в психушках отсиживаются? Их считают странными, не верят, и вот итог! В голове Семёна начал созревать план. Осуществление его было весьма непростым делом. Опять же… согласится ли участвовать во всём этом Света? Однако он надеялся, что уговорит девушку. Было в ней что-то чистое… доброе… светлое.
Хозяин вошел в комнату и с удивлением осознал, насколько гармонично эта девушка вписывается в его холостяцкую жизнь. Обычно он вообще старался не приводить женщин в свой дом, а уж тем более не позволял им такую роскошь, как сон. Пришла, удовлетворили обоюдное желание? Свободна. Так и строилась до сих пор его личная жизнь. Но теперь мужчина чувствовал: с появлением Светланы многое изменится, и, вопреки ожиданиям, это обстоятельство его не тяготило.
И тут Семёну с опозданием стало не по себе. Всплыл фрагмент их ухода из больницы и Светины слова, обращенные к мальчику: три дня не ходи. И парнишка, вопреки требованиям врача, демонстративно отказывается это делать. Что это? Слепое подчинение взрослому? Но паренек совсем малой, да и Серёга Смирнов давно не безусый юнец, недавно сорокет стукнул. Почему малыш послушался Свету, а не более взрослого мужчину? Гипноз? Внушение? Вот так просто…
Невесёлые мысли прервал телефонный звонок.
— Снегирь, ну-ка вылазь из своей норы, хватит морду плющить, — раздался в трубке голос Смирнова. — Отказы не принимаю, через двадцать минут у таджиков, — добавил друг и прервал связь.
Семён растерянно взглянул на гостью. Что делать? Он очень боялся, что девушка в его отсутствие уйдёт, а потом ищи ветра в поле.
— Никуда я не денусь, — сквозь сон улыбнулась та. — Я просто посплю…
— Я когда-нибудь к этому привыкну? — ни к кому конкретно не обращаясь, тихо проворчал Семён и, обернувшись к девушке, добавил: — Меня сейчас будут пытать, что я сделал с мальчишкой…
— Скажи правду… — сонно пробормотала девушка и перевернулась на другой бок.
Глава 7 Открытие новых талантов
«У таджиков» — так друзья называли небольшую кафешку, персонал которой прибыл в Россию из какой-то союзной республики, и в действительности к этой нации отношения не имел. Местечко отличалась гуманными ценами и поистине домашней национальной кухней.
Семён умудрился прийти раньше времени. Сделав заказ, занял их излюбленный столик в дальнем углу кафе. Минут через пять в ближайших фирмах начались обеденные перерывы, и народу навалило столько, что посадочных мест не осталось. Сергей явился минута в минуту. Поболтали о том, о сём, коллега поведал о «наглом» мальчишке. И разговор плавно перешел в допрос о применяемых Семёном методах.
— Всё просто, Серёга, нет в том моей заслуги, — признался Семён. — Помнишь девушку, что вчера выписывалась?
— Безымянную… то есть, Кириллову-то? Как же не запомнить! Ты все штаны в её палате протёр, а я отдувался на отделении. Нет, чтоб нормальная, здоровая девка приглянулась, ты ж уникум, как всегда геморрой на пятую точку нашёл. Не спорю, стимул сработал, выкарабкалась девка. Ну, потискай её и забудь. Какого чёрта ты с ней теперь везде таскаешься? По мне так… дурка по ней всё равно плачет.
— Это ты дурак — Смирнов! Был им и останешься! — огрызнулся Семён.
— Пусть так. Вот и вразуми. Поведай дурню: что ты с ней и малым сотворил?
— В том-то и дело, что ничего. Это Света. Она за собственную жизнь боролась, а лавры мне. Даже стыдно, ей богу. Вчера, смотрю, собирается: вещи порваны, в крови, предложил подвести.
— Ну, ты ж не мог иначе, — усмехнулся товарищ. — Потискал бы где-нибудь, да с глаз долой — из сердца вон, а ты чего творишь? Видел бы ты Ленку поутру. Злая как мегера. Даже мне досталось.
Семён скривился, вспоминая наглую девицу, больше года не дающую ему прохода. На смену вечно намазанной, как уличная проститутка, медсестре возник образ Светы, и на душе потеплело.
— Рассказал я про мальчишку, — вернулся к теме разговора Семён. — А Света вдруг заявила: переоденусь, и вези обратно в больницу. Мол, на мальчика посмотреть хочет. А я-то что? Сам знаешь — не жилец он. Вот и решил, хуже всё равно уже не будет. А оно вот как вышло.
— Это ты что… шутишь так, Снегирёв? — непонимающе воззрился на него товарищ.
— Да какое там. Всё как есть, так и говорю. Что она чудила? Как? Я сидел рядом и ни черта не понял. Сказала малому в конце, чтоб три дня не ходил, и всё. Правда, вид у неё был выжатый, в гроб краше кладут, ну я её к себе отвёз, сейчас вроде ничего уже, очухалась, — ляпнул Семён и осознал ошибку.
— О… ты? Бабу? В свой дом? Ну понимаю бы если б того, да за порог, это ж в твоём стиле, но вот просто так и поспать! Ты так того гляди и на постоянную пассию созреешь! За такое и выпить не грех! Хотя за эту…
— Ну тебя, Серёг. Сам же спросил, я ответил. И моя личная жизнь никого не касается.
— Прости. Забудем про тебя, её… брр… ладно. Но не верится! Невозможно было парнишку излечить, тем более в такие сроки. Да, факт перед глазами. Но не верю я! Твоя тоже доходягой была. Все в шоке были, когда Кириллова через полтора месяца козликом запрыгала. Но парнишка-то вообще на следующий день способен гарцевать. Как так? Выходит, себя любимую долго лечила, а его быстро. Почему? Паршивый из тебя Андерсон.
— В бессознательном состоянии сложновато что-либо делать. Тебе так не кажется? Да и сил-то у неё было — всего ничего. В первые недели в чём и душа держалась…
— Так-то да. Но всё равно. После отключки она три недели в себя приходила. В её случае это феноменально быстро, там минимум месяца три надо было, но обычные случаи опустим. Тяжесть состояния и у неё, и у малого одинаковые были, а скорость — налицо.
— Не знаю я, Серёг, может себя лечить сложнее. Не спрашивал и не собираюсь. Спасла мальчишку, и хорошо.
— Так-то да. Только всё одно — не верится.
— У тебя есть другие объяснения?
— Не знаю, но это мистика какая-то. Может, ты где-то таблетку экспериментальную нарыл и втихую опыты на безнадёжных больных проводишь?
— Тебе всё бы таблетки! Ресурс человеческого мозга используется минимально. Об этом не задумывался? А что там, в остальной части? Может, способность исцелять? А может, возможность читать чужие мысли или летать без помощи крыльев?
— Ага, ты ещё в буддистский храм сходи. С такой пропагандой тебя за своего примут. Колись давай лучше. Я же глаз с тебя не спущу, пока правду не узнаю.
— Ну и как тебе доказать? — в конец растерялся Семён.
— Есть у меня родственница… сестра младшая… в общем, с неоперабельной опухолью мозга.
— Онкология?
— Нет. Но ей уже не больше месяца дают. И то вряд ли протянет столько… — друг вздохнул. — По-любому немного. Уломаешь свою мисс мистика исцелить? Только, чур, в моём присутствии, с последующим лабораторным обследованием. Сможет? Тогда поверю.
— Не знаю, реально ли такое? — пожал плечами Семён. — Но спрошу.
— Мальчишка тоже был не жильцом. В любом случае, Семён, ты мне, конечно, друг, но за творящееся на отделении не тебе, а мне отвечать. Вылечишь мою сестру — закрою на всё глаза. Признайся, если практикуешь что-то левое. Я разрешаю — испытай на ней. Вдруг поможет? Если будут побочные эффекты, никаких претензий не предъявим. Бог с ними. Главное, жива будет. Потом придумаем, как прикрыть твои опыты от посторонних глаз. Только с решением не затягивай. Как друга прошу.
— А как другу раньше рассказать не мог? Ладно, расскажу Свете обо всём. Надеюсь, поймёт и согласится.
— Ты неисправим! Продолжаешь сказками кормить! Ладно, — Сергей взглянул на часы, — пора бежать. Коль настаиваешь на своём, значит переговори с этой сумас… тьфу, Кирилловой и звякни. Но без обид, прежде чем к Тане её подпущу — обыщу до последней нитки, чтобы ничего не скрыли, и следить буду за каждым движением. Жду до конца смены.
— Не думаешь, что после таких крайностей у неё желание лечить отпадёт? — с ужасом воззрился на друга Семён.
— Зато друзьям врать точно неповадно станет, — парировал тот и вышел из кафе.
На Семёна словно ушат ледяной воды вылили. Серёгу было жаль. Казалось бы, при их профессии смерть — это норма, но терять близких всё равно больно. А тем более, если мог своевременно обнаружить ту же опухоль и беды избежать, но не заметил, и вот итог. Он понимал и недоверие друга. До встречи со Светой сам бы рассмеялся, услыхав подобные заявления. Зато теперь верил во многое из того, что прежде относил к фантастике или мистике.
На пороге Семён на мгновение застыл, в голове промелькнула сценка: открывает он двери, в квартире — никого, едет к Светиной сестре, опять — никого, везде ищет её, но не находит…
Страхи оказались напрасными, девушка по-прежнему беззаботно спала на диване. Не решаясь её будить, Семён заварил себе кофе, сел в кресло напротив дивана и задумался. Как объяснить ей необходимость вылечить ту женщину? Серёга взял меня, конечно, в оборот, да вот только, что теперь…
— Я всё проспала? — смешно, как котёнок, потягиваясь, подала голос Света.
— Лучше б я сам всё проспал, — любуясь девушкой, вздохнул мужчина и вспомнил о приготовленном перед злополучной встречей обеде. — Как насчёт лёгкого перекуса?
— И это лёгкий? — гостья с удивлением уставилась на Семёна. — Стесняюсь спросить, как же ты обычно питаешься. В честь чего пир?
— Повод был, ну то есть… он-то есть, но… — растерялся мужчина. — Начальник звонил. Мальчуган наш оправился. Уже права вовсю качает и врачей жизни учит.
Глаза девушки засияли, затем она насторожилась, слегка склонив голову набок, словно прислушиваясь.
Семён залюбовался: чем-то напоминала она милого пушистого котёнка, ещё наивного, к которому руки так и тянутся погладить. Тьфу… ну и чушь в голову лезет… совсем сбрендил. Пора завязывать с не в меру реальной холостяцкой жизнью, — подумал Семён и заметил мелькнувшую на губах девушки улыбку. Болван, забыл, что она может и мысли читать… или не может?
Девушка вновь улыбнулась, в этот раз смущенно.
— А за это прости, оно само получаться вдруг стало, — отводя взгляд, произнесла она.
Откровенность девушки подкупала, могла сделать вид, что ни о чём не догадывается, но нет — честно всё признала. Собственно, Семён уже смирился с тем, что будет нелегко. Возможно, со стороны такое поведение и смахивало на мазохизм, но кому какое дело? Жизнь-то его. Он знал по собственному опыту: то, что легко достаётся, обычно не ценится. А, не успев обрести, потерять этого котёнка он не хотел. Если она не может иначе, пусть знает всё. Он привыкнет. Да и скрывать-то нечего. Девушка вызывала странные чувства, хотелось её защитить, пожалеть, приласкать, но не как женщину, а словно милого зверёныша. Хотя она и была весьма привлекательна, однако физического влечения у Семёна абсолютно не вызывала. Мужчина был уверен, что это не любовь, то бредовое чувство он помнил так же ясно, как и последовавшую за вспыхнувшей страстью боль предательства. Проходить через это ещё раз Семён не хотел.
Тем временем девушка, что-то щебеча, искренне восхищалась поварскими талантами нового товарища. Минут двадцать проболтав о том, о сём, Семён наконец-то решился рассказать о разговоре с Сергеем и сложившейся ситуации.
— Я понимаю, что не имею права тебя просить об этом, но и такой талант зарывать в землю нельзя. Ты только представь, скольким людям можно было бы помочь? Вот только Серёга прав, — вздохнул Семён. — Если проверяющие уже сейчас начали копать и искать подтасовки, то всё усложняется. Я думал, что тебе надо в мединститут поступать, и потом ты бы… но это нетрадиционные методы, их научно не обосновать, а значит, рано или поздно тебя прижмут…
— А без учёбы никак? — скривилась девушка. — Вряд ли я поступить смогу. В селе школа так себе, да и прогуливать часто приходилось. По теплу-то ладно, мы на великах двенадцать км педали крутили. А зимой… не пришел автобус? Больно-то надо куда-то по морозу тащиться. Дома и отсиживались. Ясно дело, это и на знаниях, и на оценках отразилось.
— Бог с ней, с учёбой, — отмахнулся Семён. — Только время потратишь. Я ещё самое главное не сказал…
— По поводу сестры твоего друга? — в очередной раз подтвердила свою способность читать мысли Света. — Я попробую.
«Смогу ли я к этому когда-нибудь привыкнуть?» — с грустью подумал Семён.
— Будет желание — сможешь, — ответила на его мысли девушка. — Звони своему начальнику, пусть сразу в больницу и везёт её.
— Зачем спешить? Может завтра? Сегодня же в клинику собирались съездить, — напомнил Семён.
— Слишком много надо успеть. Съездим сегодня сначала в больницу, потом в психушку. Ночью отосплюсь, а там… будь что будет.
Семёну не понравилась обречённость в голосе девушки.
А Света тем временем разрывалась между желанием бросить всё и нестись на поиски сестры и граничащим с уверенностью предчувствием: нельзя ей спешить — не готова она. К чему надо быть готовой? Подло, но ответа на вопрос — нет. Лишь откуда-то появившееся знание о том, что в клинике кого-то встретит… опять же — кого? На этот вопрос тоже ответа не было. Чем этот кто-то сумеет помочь — тоже. А вот если бросится в Патошино вслепую, то дальнейшего своего будущего она… не ощущала, что ли? Словно не будет его. И Семёна больше никогда не увидит. Откуда взялась эта уверенность? Этого девушка не знала, но понимала — к предчувствию стоит прислушаться. С момента Машиного исчезновения прошло полтора месяца. Срок немалый. День-два, а возможно, и неделя уже вряд ли сыграют роль.
Созвонившись со Смирновым, Семён уточнил, как скоро тот сможет доставить сестру в больницу. Как оказалось, та тоже жила поблизости. В итоге друзья договорились встретиться через час.
По прибытии на место, Света взглянула на лежащую в палате женщину и ужаснулась: кожа, да кости. Бледная, щёки впали, глаза тусклые, но в них светится слабая искорка надежды.
Семён, не желая мешать, сел в сторонке, чего нельзя было сказать о вертящемся вокруг девушки Сергее. Благо, тот одумался и не стал проводить обещанный обыск, но всё равно следил за каждым её движением. В этот раз Света действовала иначе, возможно, именно потому, что от неё ждали прикосновения?
Не понимая, зачем это делает, девушка закрыла глаза, позволив обостриться чувствам, и провела рукой над головой женщины. В одном месте почувствовала жар. Она даже на расстоянии физически ощущала, как это нечто, словно живое, сопротивляется, пульсирует, этому нечто явно не нравились её действия. Света ещё раз повела рукой из стороны в сторону. Вредоносные волокна взбунтовались, постепенно сжимаясь в подобие небольшого шара. Свете казалось, она видит внутренним взором, как это нечто нехотя отдаёт мельчайшие частички уже завоёванного тела. В какой-то момент вредоносный комок запульсировал, женщина вскинула голову, неестественно прогибаясь всем телом, словно желая вывернуться наизнанку. Её глаза закатились, сверкая белками. Присутствие Семёна и ощутимо напрягшегося Сергея — мешало. Их страх — отвлекал. Девушка постаралась максимально обезболить страдания больной, и тело женщины расслабилось. Но стоило ещё раз провести ладонью над волосами, и вновь бедолага изогнулась так, словно её изнутри начали скручивать. Новое движение руки, и опять стон, но девушка не останавливалась. Она видела, что происходит. Знала, что всё делает правильно. В одном месте образовался четко ощущаемый, даже на расстоянии кажущийся упругим, сжатый до размера горошины, горячий пульсирующий комочек. Он больше не сжимался, но постепенно вытягивался к поверхности головы. Ещё чуть-чуть… впервые коснувшись волос, девушка ухватила его, попробовала вырвать, но не тут-то было. Женщина завизжала от боли. Не обращая внимания на крики и пытающегося схватить её за руки Сергея, Света тянула всё сильнее. Зараза так вцепилась в больную, что, казалось, словно отрывают какую-то естественную, данную самой природой часть тела. Семён не без труда оттащил мешающего девушке друга. Вскоре субстанция не выдержала, и Света ощутила, как в её кулаке забился, обжигая кожу, упругий комок. Женщина испустила протяжный вздох и, подобно тряпичной кукле, безвольно упала на кровать.
— Не прикасайтесь ко мне. Мне нужна проточная вода, — глухим голосом распорядилась девушка, с усталостью гадая: зачем? Но сознание кричало лишь одно: так надо!
Мгновение назад сомневавшийся в её действиях Сергей заметил ритмично пульсирующую на истощённой шее сестры жилку и кинулся вперед девушки открывать двери.
Стараясь ни к чему не прикоснуться, Света с отвращением выбросила мерзкий ком в отверстие слива. А потом очень долго отмывала руки, к которым, казалось, прилипло что-то омерзительное, но под напором воды — это ощущение постепенно исчезло.
— Чего сбежались? — устало взглянув на мужчин, произнесла она. — Идите, исследуйте больную. Думаю, с ней всё в порядке. Только вы это… не долго. У нас ещё дела есть… ты не забыл? — её глаза без какого-либо выражения посмотрели на Семёна.
Стоит ли говорить о том шоке, который испытали товарищи, увидев первые же снимки. От опухоли не осталось и следа. Семён даже засомневался в точности предшествующего диагноза, но неимоверно осчастливленный Сергей не поленился сбегать за прошлыми снимками. Факт был налицо: девушка сотворила чудо. В это сложно было поверить, но безмятежно улыбающаяся женщина, пусть и выглядела ещё слишком истощённой, но теперь действительно была здорова.
Ещё около часа Семёну и Светлане не удавалось улизнуть из общества благодарной пациентки и её брата. Сыпались кучи вопросов, на которые девушка зачастую не знала, что и ответить. В итоге к психиатрической клинике они добрались уже затемно. Заведение вызвало у девушки гнетущее ощущение, возможно, сказывалось переутомление или нет-нет, да всплывающие мысли о том, что её саму едва не отправили в это жуткое место. Выйдя в очередной коридор, посетители столкнулись с молодой светловолосой девушкой лет двадцати. Конечно же, это был не единственный попавшийся навстречу пациент, но, в отличие от коллег по несчастью, эта, преградив им дорогу, упёрла взгляд в Свету и произнесла:
— Не спеши, ты не сможешь помочь одна. Не губи себя. Помоги другим, и они ответят тем же…
Выскочивший откуда-то санитар сграбастал пытающуюся ещё что-то сказать девушку и скрылся в дверях ближайшей палаты. Света переглянулась с Степаном, но странные слова больной глубоко запали в душу, что-то в них напоминало её собственные, витающие где-то на уровне подсознания полу-мысли, полу-предчувствия, которые никак не могли сформулироваться в нечто более чёткое. Дальнейший их путь до места встречи с больными прошел без эксцессов.
В комнате отдыха, куда завели Свету, находилось больше двадцати человек. Второй день без депрессантов давал о себе знать. В отличие от пребывающих в прострации пациентов из других отделений, эти люди проявляли вполне соответствующие их положению чувства и эмоции: обиду, злость, гнев, но превалировало любопытство. Они наблюдали за странным поведением посетительницы. Девушка, внимательно рассматривая присутствующих, немного постояла возле дверей, после чего кинула короткий взгляд на своего спутника и, закрыв глаза, побрела по залу. Она ни к кому не подходила, никого не трогала, ни с кем не пыталась заговорить, лишь порой останавливалась то возле одного, то возле другого больного. Завершив круг почета, она что-то тихо сказала сопровождавшему их доктору и вместе со спутником покинула помещение.
Контингент здесь оказался весьма разношерстный: по большей части пациенты действительно страдали психическими расстройствами, но некоторые оказались либо очевидцами невозможных, по мнению реалистов, событий, либо обладали какими-то способностями. Таланты последних, заинтересовавшие некогда военные ведомства, оказались невостребованными, посему выделять финансирование на их дальнейшее изучение никто не собирался. Однако оставлять таких людей на свободе посчитали опасным, предпочтя изолировать их от общества и напичкать антидепрессантами.
— Думаешь, те семеро тоже способны лечить? — воодушевился Семён.
— Этого я не говорила. Да и что ты прицепился к лекарству? По-твоему, иные способности не важны? — недоумённо пожала плечами Света. — Главное, они определённо чем-то обладают. Надо бы разобраться: чем именно.
— Ты, по сути, сейчас решаешь их судьбы, — заглядывая девушке в глаза, произнёс Семён.
— Не думаю, что по результатам моего посещения в их жизни что-то изменится. А жаль. Некоторым здесь явно не место. Они словно мешали кому-то, представляли опасность. Вот только ничего опасного я не заметила.
Вскоре привели одного из «больных». Это был невысокий, кряжистый мужчина лет сорока — сорока пяти, с абсолютно седыми волосами, так и назвавшийся не по имени, а «Седым». Девушка представилась и попросила разрешения взять собеседника за руку. Зачем она это делала? Света и сама не знала, просто чувствовала, что так надо. Она задавала какие-то вопросы, мужчина отвечал, а перед мысленным взором девушки проносились его воспоминания, чувства, мысли. Следующей вошла молодая женщина лет тридцати, в чёрных глазах и профиле которой чувствовалось что-то хищное, назвавшаяся почему-то Совой, и всё повторилось. В конце разговора Света заглядывала в глаза некоторым «больным» и внушала забыть обо всём произошедшем.
С остальными разговор получался более обстоятельный. Интересовалась, известно ли им, что кто-либо в их роду владел какими-либо способностями, и как они оценивают свои собственные. Ответ чаще всего содержал ярко выраженный негативный характер. За время, проведённое здесь, они успели возненавидеть свой дар, благодаря которому оказались в этом проклятом богами месте. Она уточняла, как давно человек находится в клинике, есть ли родные, и какие у них планы, в случае если появится шанс оказаться на свободе. Зачастую этот вопрос вводил людей в ступор. Большинство из них провели здесь уже не один год и даже не помышляли о возможности покинуть осточертевшие стены. За всем происходящим наблюдал сопровождавший девушку мужчина, в его глазах читалось любопытство и затаённая надежда, в то время как присутствующий тут же врач поглядывал на гостей с плохо скрываемым скепсисом.
— И что скажете? — после того, как вышел последний «больной», поинтересовался врач.
— Я хочу переговорить с той девушкой, которую мы встретили там… в коридоре, — ушла от ответа Светлана.
— Но вас же интересовали только люди из этого отделения? — воззрился на неё врач. — Вы поймите: она не моя пациентка… да, я могу договориться и привести её к вам для беседы. Для чего… к кому… бог с ним, что-нибудь придумаю. Но дальше — я бессилен.
— Мне пока большего и не надо, — тихо ответила девушка.
Минут через десять светловолосая уселась напротив Светланы. Звали её, оказывается, Еленой. Как ни странно, удивления она не испытывала. Словно знала, что эта встреча неизбежно произойдёт.
— И каков же вердикт? — после того, как санитары увели пациентку, поинтересовался доктор.
— Понимаю, что вы нам не верите. Сама такой была. Но на что-либо способны только те семеро и последняя девушка, из них двоих действительно стоит держать в изоляции, они упорно не видят грани между добрыми деяниями и злом. Они не думают на перспективу, живя сиюминутными порывами и эмоциями. Благо не настолько сильны, чтобы самостоятельно выбраться отсюда. А вот с остальными пятью… — девушка протянула доктору список с именами-кличками, — я хотела бы пообщаться ещё раз и желательно в приватной обстановке. Это возможно?
— Почему нет? — пожал плечами врач. — Вот только зачем они вам? Вы же сами слышали: практически у всех либо ничего нет, либо имеется добрая родня, приложившая руку к их размещению в этом «пансионате». Предположим, мы поставим диагноз — здоров, думаете, после стольких лет, проведённых в этих стенах, они сумеют вернуться к обычной жизни? Возможно, вы правы, и неважно, обладают ли они какими-то неведомыми способностями, в которые я, конечно же, не верю, но повторюсь: возможно, вы правы, и некоторые из них оказались здесь в результате чьих-то интриг, и им здесь не место. Но вы подумали о том, что ждёт их за этими стенами? Им надо где-то жить, им надо чем-то питаться, в противном случае они окажутся в положении куда более гнусном, нежели пребывание здесь.
— Миша, — едва ли не впервые за время пребывания в клинике обратился к врачу Семён. — Мы же друзья, я тебя когда-то подводил? Ты должен понимать — я не потребую ничего невыполнимого.
— Ладно, ладно… сдаюсь. Наверное, вы что-то придумали и не желаете меня посвящать в свои дела. Ваше право. Я же не зверь, и если им будет лучше, то, конечно же, чем смогу — помогу. В рамках разумного, естественно. Но ты должен понимать: если вы захотите выпустить больше, чем одного пациента… ну, максимум двух, то это будет почти нереально и займёт уйму времени.
— А этот аргумент сможет помочь? — произнесла Светлана и выложила на стол увесистую пачку пятитысячных купюр, в несколько раз превышающую по толщине стандартную банковскую стопку банкнот.
Не привыкшая давать взятки, девушка произвела это действие столь непринуждённо, словно всю жизнь только и занималась решением различных бюрократических проблем. Глаза присутствующих округлились. Семён даже присвистнул от удивления. Во-первых, он и предположить не мог наличия таких сумм у ещё недавно безымянной сумасшедшей. А во-вторых, не укладывалось в голове: как можно вот так просто отказаться от ТАКИХ денег, ради неизвестных ей, по сути, людей. Света же смотрела на собеседников с полным непониманием их реакции. Девушка ещё не научилась ценить деньги. В деревне они с бабушкой неплохо обходились одной пенсией и доходом с хозяйства, а что ей делать с кучей средств, вываленных на прощание Машей? Она как-то не задумывалась о том, что город — это весьма дорогое место, что у неё больше нет бабушкиной пенсии, как, собственно, и хозяйства. Почти половина суммы осталась дома и, по её мнению, этого могло хватить едва ли не на полжизни.
— Что уж тут… — сглатывая набежавшую слюну, сдавленно произнёс психиатр и, пугливо оглядываясь по сторонам, сгрёб деньги в какой-то чемоданчик. — Это веский аргумент, способный решить многое.
В итоге её требование было выполнено. Переговорив со всеми пятью больными, она утвердилась во мнении, что та девушка права: если она сумеет помочь им, они… большинство из них — ответят тем же. Не надеявшиеся уже на освобождение люди готовы были на любые условия, лишь бы покинуть опостылевшие стены психиатрической клиники.
— Мне нужны все пятеро и та девушка, — тоном, не терпящим пререканий, объявила Света. И, не дав сказать ни слова, добавила: — Завтра утром они должны быть свободны.
Врач лишь пожал плечами, услышав такую блажь. Но, как говорится в экономических кругах: «Любой каприз за ваши деньги». А последних было предоставлено с избытком.
— Свет, прости, но мне кажется, ты погорячилась, — садясь в машину, озвучил свои сомнения Семён.
— В чём? В том, что отдала деньги, или в том, что освободила столько людей, принудительно отправленных на пожизненное лечение, в коем они не нуждались?
— И в том, и в том… — скривил губы Семён. Денег мужчине было не жаль. Не его, и ладно. Да и не видел он столько разом никогда. — Опять же, деньги вам пригодились бы и потом, а сейчас могла ему просто внушить…
— Внушить-то я могла, а он кому-то что-то внушить после этого сможет? Я предложила то, что могло повлиять не только на его решение, но и остальных.
— И откуда в тебе такая хватка? — искренне восхитился Семён. — Я то думал, ты найдёшь здесь у кого проконсультироваться, но ты взялась за искоренение несправедливости. Вот только объясни мне, где они будут жить? Думаешь, их родные обрадуются? Да они ж их обратно упекут. А на что им жить?
— Ну, пропишу я их в свой дом. Не знаю, как здесь, а у нас это проблем не вызовет. А насчёт средств для существования: для начала я помогу, а тем временем… у Сергея была одна весьма здравая мысль. Меня поначалу она покоробила… как можно брать деньги за лечение? Но в чём-то он прав. Хоть и не во всём.
— Я твоими талантами не обладаю, может, объяснишь неразумному, что у Смирнова за мысли были?
— Ну, с той минуты, как он получил подтверждение того, что лечение действенно, он никак не мог избавиться от мысли об организации клиники, специализирующейся на нетрадиционной медицине. Он ломал голову, как уговорить меня принять в этом участие. Да из его дум я поняла, что это не так просто провернуть, согласовать, получить необходимые лицензии.
Света говорила, и сама удивлялась, насколько легко оперирует ещё недавно непонятными ей словами и понятиями. Считывание чужих мыслей оказалось очень полезной вещью для повышения общеобразовательного уровня, жаль это опыта не добавляет. Хотя, если вспомнить, как она дала врачу взятку, то как знать?
— Ещё сложнее будет дать возможность официально работать людям с «волчьим билетом», — подхватил её мысль Семён. — Но и тут нет ничего невозможного, если подключить твой талант убеждения.
— Это займёт немало времени, — обречённо вздохнула девушка.
— Гораздо меньше, нежели этим будем заниматься я или Серега. Ты считаешь, что все эти люди могут лечить?
— Не уверена. Двое — точно. Это включая ту девушку из другого отделения. Трое вполне могут отправиться на вольные хлеба. Им есть куда идти, есть и на что жить. Их способности слабо выражены и без особого потенциала. Только не спрашивай, откуда я знаю. Не отвечу. Не потому, что не хочу, просто и сама не знаю, откуда такая уверенность.
— То есть, троим ты просто сделала подарок? Шикуешь! Но благородно! Этакий Зорро двадцать первого века в юбке. Да бог с ним. Итого, пятерым ты роль выделила, а что ещё с одним человеком?
— А вот этот талант мне самой нужен, чтобы сестру найти. А потом несложно облагодетельствовать какое-нибудь детективное агентство. Процветание ему будет гарантировано.
— Никак он способен найти что-то на расстоянии?
— Не он, а она. Сова. Да, может, и не только это, но, увы, с лекарством не вариант.
— Ты думаешь, они согласятся с тем, что кто-то будет решать их судьбу?
— Уверена. Эти вопросы уже согласованы. Так что звони своему Смирнову, пусть начинает активно организовывать рабочие места. Но предупреди: тех, кто нуждается, но денег не имеет — мы тоже лечить будем.
На следующее утро Сергей вместе с Степаном встретили экстренно выписанных пациентов психиатрической клиники и перевезли их на квартиру Светиной сестры. А сами занялись бюрократическими вопросами. В особо сложных случаях к делу привлекалась Светлана и обладающие способностью к внушению «Седой» и Елена. Процесс продвигался на удивление быстро. Однако в чём-то помочь не мог никакой гипноз. К концу недели стало понятно, что с открытием придётся подождать как минимум ещё пару недель, а то и весь месяц. Но главное, большая часть проблем уже была решена. Удалось даже выбить довольно выгодный кредит под открытие клиники и найти подходящее здание, где уже приступила к ремонтным работам нанятая бригада отделочников.
С трудом верящие в свалившееся на их головы нежданное счастье люди, наконец-то, начали осознавать, что их дар не проклятие, а благо. Единственная, кто ничему не удивлялся, была Елена, что объяснялось способностью предвидеть будущее. Эта же способность и привела её в психушку. Она обычно видела будущее касающееся непосредственно её или близких ей людей, но в том случае если исход событий не слишком существенно зависел от кого-то ещё. Но изредка всё же находили на неё случайные прозрения о совершенно незнакомых людях. Вот и предсказала она встреченному политику покушение на его жизнь. Он отмахнулся, но охрана заприметила девушку, а после свершения предсказанного — разыскала. Её ожидали три исхода: стать ручной гадалкой крутыша, умереть в случае отказа от сотрудничества или пойти по обвинению в соучастии в тюрьму. Сидеть в золоченой клетке ей не хотелось, умирать тоже, но и перспектива очутиться в тюрьме тоже не радовала. И тогда пришла мысль самой привлечь внимание органов и разыграть «невменяемость». Так и поступила. Невразумительные, по мнению следствия и суда речи девушки привели её, как и планировалось не в тюрьму, а в эту клинику. Охрана крутыша после этого не стала связываться полоумной девицей, оставив её там, где ей и место по их мнению. Дело о покушении тем временем набирало обороты, и истинные виновники были найдены. Вот только родственников способных вытащить её из лечебного учреждения у девушки, оказавшейся воспитанницей детского дома, не было, и слишком хорошо сыгравшую свою роль на освидетельствовании Елену считая представляющей опасность для окружающих, благополучно забыли в психушке. То чем пичкали девушку здесь, почти напрочь лишало её сил, не позволяя в соответствии с первоначальным планом освободиться. И только с появлением Светланы затянувшийся кошмар наконец-то закончился.
Выписали всех довольно быстро. К концу второй недели удалось утрясти все вопросы с пропиской. К концу третьей всё было закончено, согласовано, отремонтировано и оборудовано. А в понедельник новая клиника открыла свои двери для первых пациентов. Казалось бы, в большом городе сотни клиник с самыми различными специализациями, но, благодаря документально подтверждённым результатам излечения Серёжиной сестры, тут же появились первые и весьма небедные клиенты. Вот только проблемы со здоровьем у них были не слишком вызывающими уважение. Зачастую являющиеся результатами неправильного образа жизни: проблемы с легкими у заядлых курильщиков, циррозы печени у злоупотребляющих алкоголем, тахикардия, давление и диабет у страдающих чрезмерным перееданием и, как следствие, лишним весом, опухоли, вызванные излишне частыми визитами к пластическим хирургам, об импотенции вообще стоит умолчать.
Первые недели работы очень сдружили и в то же время вымотали сотрудников, доведя их едва ли не до потери сознания. Однако среди клиентов находились и действительно нуждающиеся в помощи люди, чьей вины в полученном заболевании не было. Они зачастую приходили без особой надежды, зная, что их уже ничто не спасёт. Да и отсутствие огромных капиталов заставляло несчастных более реально смотреть на жизнь, но, к их удивлению, им помогали и при этом брали за это сущие копейки. Поток клиентов не убывал, начали приезжать люди даже из союзных республик, и измученная до изнеможения Светлана собрала совещание с участием остальных «лекарей» и двух руководителей, которыми стали Семён и Сергей.
— Вы все молодцы! Но работать на пределе сил тоже нельзя. Во-первых, как всем вам известно, я не могу отказаться от идеи разыскать сестру. Напомню также, что именно благодаря её деньгам вы все находитесь здесь, а не там, где были полтора месяца назад. А значит, мне нужно время и, по возможности, помощь. Но как это сделать, если на чай перерыв не вырвать? Во-вторых, боюсь, как бы такие перенагрузки нам самим боком не вышли.
— Предлагаешь ограничить клиентопоток? — уточнил Сергей.
— Ну, это крайняя мера, — ответила девушка. — Надеюсь, обойдёмся без этого. Нам надо как можно скорее расплатиться по кредиту и обеспечить достойные условия для проживания сотрудников.
— Тогда что? — непонимающе уставился на неё Семён.
— Включите свои связи или, в конце концов, знания системы здравоохранения и найдите возможность посетить другие психиатрические клиники. И да, на это время нагрузку придётся временно сбавить. Но это считанные дни. С потенциальными нашими сотрудниками могу по-прежнему общаться я, но вполне способны «Седой» и Елена, но всем не разъехаться, кто-то должен будет отдуваться.
— Это ещё разрешения надо выбить, — почесал затылок Сергей. — Но постараюсь связаться, с кем смогу.
Спустя ещё две недели коллектив клиники пополнили ещё семь новых сотрудников. И работавшая не покладая рук триада смогла передать дела и вздохнуть свободно. После пары дней отдыха, они вчетвером — вместе с Совой, перебрались в Патошино.
Середина апреля выдалась солнечной и тёплой. Сова тут же провела какой-то малопонятный для окружающих ритуал, по её словам, позволяющий защитить обитателей дома. И действительно, стоило ей закончить, и появилось ощущение безопасности. Оказавшись в непосредственной близости к месту предстоящих действий, товарищи приступили к разработке плана по освобождению Светиной сестры. Благо Елена предвидела исход событий при том или ином раскладе и успевала заблаговременно известить о многих предстоящих сложностях. Однако, какой бы план они ни предприняли, успех получался неполный. Оставалась куча не зависящих от них факторов, способных повлиять на конечный результат. Сказывалось и отсутствие опыта: почти все присутствующие осознали свои способности относительно недавно, а противостоять им предстояло потомственной ведьме с более чем полувековым стажем.
Глава 8 Орденское посвящение
Наутро все проснулись бодрыми и полными сил. На дворе радовало глаз солнышко. Наскоро перекусив, друзья вышли за пределы двора, и Сова со Светой встали как вкопанные. Что-то было не так. Не так как вчера. Что-то существенно изменилось. Под взглядами ничего не понимающих друзей Света встретилась с взглядом Елены, в котором начало появляться осознание случившегося.
— Её здесь — нет, — пояснила остальным Сова. — Видимо, ощутила наше появление. Но я не могу понять, где она… не чувствую.
— Я бесполезна… — простонала со слезами на глазах Елена.
Расстроенная более других Света, пытаясь утешить, коснулась руки плачущей девушки, и в сознание мгновенно ворвался хоровод образов, мыслей. Елена корила себя за то, что подвела подругу. Она понимала, что предвидит только то, что зависит от неё или друзей, но не могла предсказать поступков противницы. И та сделала верный шаг, оставив всех с носом.
— Все следы затёрты, — стоя с закрытыми глазами, отрешённо произнесла Сова.
— Думаю, стоит наведаться к озеру, — подал голос молчаливый обычно «седой». — Она с момента воплощения провела там немало времени. Могло остаться хоть что-то… какая-нибудь зацепка…
— Я б почувствовала, — отозвалась Сова. — Но пойдёмте. Там виднее будет.
До места дошли в молчании. Света представляла, как всё будет выглядеть, и не ошиблась. Всё как в том сне об озере: новый дом на месте старого фундамента, девственная природа, тишина. Отличие только в успевших растаять под теплыми весенними лучами солнца снеге и льде.
Друзья побродили вокруг дома, Сова едва ли не обнюхала каждый кустик, «седой» умудрился взломать двери, но дом оказался девственно пуст: ни единой личной вещички, ни волосинки, ни запаха.
Возвращались поникшие и задумчивые. Варвара обвела их вокруг пальца как слепых кутят. Бесследно исчезла, не оставив даже едва различимого следа, который смог бы навести на неё Сову. Товарищи понимали, что ждать её здесь бесполезно — не вернётся. Но где искать? Как? Так, не солоно хлебавши, они и вернулись в город, вызвав столь ранним возвращением искреннее удивление Семёна.
Мужчина выслушал новости и лишний раз подивился отстранённости своих сотрудников от реалий современного мира.
— Но они же не могут исчезнуть бесследно, — воззрился он на Светлану. — Где-то обязательно засветятся. Если они на машине, значит, можно пробить по номерам этого Виктора, если додумаются выехать за границу, то ещё проще, на оформление виз нужно время. Да и паспорта засветят, собственно, как и при перемещении самолётами или поездами по стране.
— Проблема в том, что о Викторе я ничего, кроме имени, не знаю. И в машинах не разбираюсь. Не говоря о том, что номеров не помню… — смутилась девушка.
— Допустим, а Машины данные знаешь?
— Только фамилию и имя. Даже отчества не знаю.
— С этим проще. Дома обязаны быть какие-нибудь документы, хотя бы и на квартиру.
— Ага, наверняка в сейфе. Да и что нам это даст? Никто нам не предоставит нужных данных.
— А как вариант ты можешь обратиться в полицию, написать заявление об исчезновении сестры.
— Вряд ли, — скривила губы девушка и, заметив непонимающий взгляд собеседника, пояснила: — Она слишком дальняя родственница. Маловероятно, что я вообще сумею доказать родство. Наши бабушки были родными сестрами.
— И это говорит человек, обладающий талантом внушения?
— Ну, если так…
Поход в полицию принёс одну положительную новость: заявление было принято, и оставалось ждать. Девушка упомянула, что последний, с кем видели её сестру, был некий молодой человек по имени Виктор.
Жизнь опять потекла по налаженной колее: работа в клинике, напоминающий веселое общежитие — дом. Для размещения семерых «новичков» пришлось купить квартиру. Семён предлагал подождать с досрочным погашением кредита и купить ещё одну, чтобы расселить Светиных постояльцев, но та отказалась: квартира большая, целых пять комнат, зачем ей одной столько? О том, как отреагирует на незваных гостей Маша, девушка старалась не думать. По её мнению, места хватало с избытком. Комнаты, некогда принадлежавшие Маше и её отцу, оставались неприкосновенны. Третью комнату занимала Света, ещё в одной поселились начавшие свои отношения ещё в психиатрической клинике Седой и Сова, а в пятой, относительно небольшой комнатке, жила тихая, кроткая Елена. Последней по складу характера явно место было в монастыре, вот только угораздило девушку обрести ведьмовской дар. И если до встречи со Светланой она корила себя, считая, что проклята, то теперь, после немалых внушений о том, что её дар дан самим богом, выкладывалась на износ.
Саму же Свету, которая провела всю жизнь в изоляции от общества интересных и близких по духу людей, да хотя бы и тех же сверстников (школа — не в счёт, на уроках особо не поболтаешь), наличие четверых квартирантов не то, чтобы не смущало, наоборот, её расстраивала перспектива их возможного переезда. Да и сами постояльцы, привыкшие за проведённые в клинике годы соседствовать бок о бок, уже не представляли жизнь друг без друга в этом чуждом им мире.
Стоит заметить, люди подобрались на удивление открытые и бескорыстные. По крайней мере, среди оставшихся жить со Светланой ни у кого не было жажды наживы, а вот с появившимися позднее коллегами по цеху общение складывалось по большей части на деловом уровне. У них благодарность за освобождение из психиатрической клиники граничила с маниакально рабской психологией, что существенно мешало полноценному общению. Появившийся в той компании лидер не забывал урвать своё, видя во всём чью-то выгоду. Хорошо ещё, что остальные, осознали: их дар — это благо, и всецело посвятили себя помощи людям. Благодаря чему, клиника приобретала всё большую известность.
Измотанный бюрократической машиной Семён искренне поражался прозорливости Сергея, додумавшегося организовать это учреждение. Скольким людям уже помогли, а скольким ещё помогут? Сергея же статистика по исцелению неизлечимых больных со временем стала волновать всё меньше. Из некогда весьма неплохого врача получился отличный коммерсант, у которого в глазах, как у Скруджа Макдака, сверкали цифры с неисчислимыми нолями на конце. Как-то его спросили, не жалеет ли, что пришлось отстраниться от врачебной практики? На что тот ответил: в сравнении со специалистами нашей клиники — я ничто, какой смысл держаться за дело, в котором ты, по сути, профан?
Минул месяц с визита в Патошино, но, несмотря на внушённую оперативность, результатов следствие так и не давало. Единственное, что удалось сделать — это определить личность друга. Молодой человек получил немалое наследство и просто напросто исчез. По сведениям соседей, он с нового года не появлялся в своей питерской квартире, не видели его и на работе. Однако никто не подал никаких запросов в органы. Мало ли какая блажь парню в голову попала? Загулял. Всякое бывает. Его машина оказалась продана еще в январе, а документы ни его, ни Машины нигде так и не засветились. В общем, они как сквозь землю провалились.
— У Маши были какие-то проблемы с издательством… — во время очередного разговора с оперативниками припомнила Светлана.
Однако и это не слишком поначалу помогло. Доступа к документам по разбираемому в главном управлении делу обычным сыскарям ни в какую не давали. Попытки переговорить с сотрудниками, которые вели некогда громкое дело, тоже ни к чему не привели. Но Света отступаться не собиралась. Не сказать, что Маша за тот недолгий срок стала совсем уж родной. Когда-то да, она оставалась последним близким человеком, теперь это обстоятельство уже не играло роли. Окружающие Свету в последнее время люди стали несравненно ближе. И спрашивается: что толкало девушку вперёд, не позволяя остановиться? Принцип? Или инстинкт охотника? Она об этом не задумывалась, мечтая лишь о том, как разыщет сестру и упокоит ненавистную Варвару, которая причастна и к смерти бабушки, и ко всем последующим переменам в Светиной жизни. Пусть в большинстве перемены вели к лучшему, но это уже от ведьмы не зависело, и прощать её девушка не собиралась.
Читать бесплатно другие книги:
