Ведьмина книга Андреева Марина
— Да. Я уже была и в издательстве, и в полиции, я чувствую — там что-то было, но прошла неделя, а мне никак не разобраться в собственных мыслях. Видимо, отсутствие практики сказывается. Думаю, вы не меньше меня хотите найти Светлану или хотя бы узнать — что с ней? Понимаете… эта девочка мне как дочь, и к тому же я не могу забыть, что именно она вытащила меня оттуда, — женщина неопределённо кивнула, имея в виду психушку. — Вы, конечно, тоже… но…
Семён всё понимал и, конечно же, согласился. Наскоро уладив все срочные дела в клинике, он отвёз свою сотрудницу в издательство. Войдя в холл, Катерина тут же взглянула на секретаршу, с интересом рассматривавшую вошедших.
— Всё хорошо, — даже не подходя к женщине, тихим и каким-то чужим, не своим голосом произнесла Катерина. — Нет повода для беспокойства. Вы сейчас вывесите объявление о том, что в редакции санитарный день, отключите телефоны и будете ждать дальнейших распоряжений, — добавила она, и, не обращая внимания на заметавшуюся по холлу секретаршу, окинула взглядом выходящие из помещения двери и уверенно прошла в один из кабинетов.
Ей не требуется даже прикосновение, в отличие от того, как работает группа Светланы, — отметил про себя Семён и, войдя следом за Катериной в кабинет — замер. Здесь находились десятка полтора, не меньше, рассевшихся по креслам и стульям сотрудников издательства, чьи взгляды тут же обратились к вошедшим. Катерина тем же странным голосом приказала всем оставаться на местах и ждать. Уточнила, есть ли ещё кто-то из сотрудников в издательстве, и, узнав, что в эти «кто-то» входят только секретарша и, скорее всего, уже ушедшая домой уборщица, удовлетворённо кивнула и вышла обратно в холл. Одного взгляда на секретаршу хватило Семёну, чтобы испугаться. Ведь он постоянно контактирует с этими жутко одарёнными людьми, и что будет, если навлечь на себя их недовольство? Благо компания Артура странным образом буквально вчера вечером сама ретировалась, да и не обладали они столь явно выраженными талантами, иначе не преминули бы ими воспользоваться. Женщина сидела за столом с неестественно прямой спиной и бессмысленным, устремлённым в никуда взглядом, руки как у послушной девочки протянулись под стол, Семён готов был поспорить, что её ладошки лежат на коленях. На вошедших она не обратила внимания.
— Что-то мне подсказывает… — задумчиво произнесла Катерина, словно они с Семёном были наедине, — что остальные бесполезны. Включайте запись. Расскажи… — уперев взгляд куда-то между глаз секретарши, тем же чуждым голосом заговорила Катерина, — что ты видела и слышала с того момента, как заметила за окном во-о-он тот микроавтобус, — её взгляд переметнулся за окно.
Женщина тут же встрепенулась, хотя её взгляд по-прежнему остался туманен, и заговорила:
— Я поливала цветы и увидела, как паркуется микроавтобус, — её голос звучал тускло, бесчувственно. — Оттуда вышли четверо. Седой мужчина и трое женщин, одна черноволосая с хищным выражением лица, одна какая-то невзрачная с лицом монахини, а вот третья, блондинка, ещё тогда взглянула на меня, и я почему-то испугалась. Я поняла, что сейчас они придут сюда. В этом не было ничего странного вроде бы, но мне было страшно. И они пришли. Мужчина открыл двери и впустил блондинку, я даже не заметила, как она очутилась рядом и, взяв меня за руку, произнесла: «Ты сядешь и ничего не будешь делать, всем, кто придёт, отвечай, что до обеда приёма нет. После нашего ухода ты забудешь обо всём, что связано с нашим визитом, и будешь жить дальше как обычно. А сейчас предупреди руководство о том, что к ним посетители», — эти слова женщина произнесла с интонациями, имитируя голос Светланы. — Я прошла на своё место и села. Лейка в руке мешала нажимать кнопки на селекторе, но я продолжала её держать, — говорила она опять как-то безжизненно, заунывно. — Как только главный редактор ответил по громкой связи, они, не дожидаясь, пока я сообщу о визите, уже вошли в его кабинет. Тут же с той стороны связи я услышала: «Сядьте здесь и не мешайте», — эти слова женщина произнесла явно голосом Елены. — «Седой, ты за дело, а мы пока разберёмся с остальными», — по интонациям легко угадывалось, что последняя фраза принадлежала Светлане…
В течение двух часов женщина описывала всё, что слышала и видела тем утром, благо Света дала команду предупредить босса о визите, но забыла уточнить, чтобы после этого положили трубку. В результате секретарша стала невольной свидетельницей всего происходившего. Повествовала женщина очень качественно, имитируя голоса, позволяя слушателю с легкостью определить, кому принадлежит та или иная фраза. Как выяснилось, друзья вторглись в издательство с целью разыскать файл с некогда скандальными рукописями Светиной сестры. Однако успели ли они получить искомое, так и осталось загадкой, так как с появлением странно одетого мужчины, которого Семён заприметил еще на видео с камер наблюдения бизнес-центра, началось самое интересное.
Во-первых, мужчина оказался не простым постановщиком старины, как предположил изначально Семён. Этот человек, так же как и Светлана с друзьями, был одарён какими-то… с учётом изменения взглядов на то, что реально, а что нет, стало сложно сформулировать, к чему же отнести эти таланты, но ранее Семён однозначно назвал бы их мистическими. От мысли, что помимо того скопища «людей с нестандартными способностями», что сформировалось вокруг него в последние месяцы, существуют и иные, становилось не по себе. То, что они вообще существуют, было очевидно и естественно, но их интерес к Светлане? А судя по услышанному из уст секретаря издательства, мужчина оказался здесь не случайно. Он пришёл целенаправленно. И его «дар» оказался многократно сильнее, нежели у всей Светиной группы. Но этому Семён не удивлялся, рядом с ним стояла Катерина, также более одарённая, нежели те, кого они сейчас разыскивают. Вот только совокупность факторов пугала: одарённый, обладающий гипнозом и, судя по всему, его же воздействию не подверженный, специально пришёл именно сюда за Светой и её друзьями! На территории издательства мужчина был немногословен, все фразы были чётко выверены, лаконичны и для стороннего уха абсолютно не информативны. Единственное, что смог вынести из услышанного Семён, это требование проследовать за ним. Куда? Зачем? Почему? Ответов не было. Судя по тому, как его слова цитировала секретарь, мужчина неплохо владел русским языком, но не являлся его носителем, слишком напевно звучал голос.
Тем временем, секретарша упомянула, что вскользь взглянула в окно и заметила садящихся в тонированный микроавтобус людей… Катерина, напряженно всматриваясь в лицо женщины, произнесла:
— Вспомни ещё раз: ты смотришь в окно и видишь тонированный микроавтобус. Какие у него номера, что-то есть отличительное, какая модель машины?
Та послушно называет буквы и цифры — номер оказывается иностранным. Час от часу не легче, — мысленно вздыхает Семён. С названием модели женщина теряется, тогда Катерина приказывает ей нарисовать значок-эмблему, которую та видит, и секретарь, послушно придвинув к себе бумагу и листок, рисует. Взгляд по-прежнему сфокусирован в никуда, но рука двигается твёрдо, уверенно нанося на бумагу штрих за штрихом. Картинка получилась на удивление чёткая, узнаваемая, со всеми тонами и полутонами. То ли женщина зарыла свой талант, работая секретарём, то ли Катерина его разбудила, но это было не важно. Главное, теперь имелись сведения о модели и номере машины, общий вид которой имелся на видео, а эти немаловажные детали ранее выяснить так и не удавалось.
Дальше женщина пустилась в повествование о рабочих буднях, и Катерина, прервав поток её красноречия, произнесла:
— Через пять минут после того, как за нами закроется дверь, ты войдешь в кабинет начальника и скажешь: «Очнитесь!», и приступишь к своим обязанностям, забыв обо всём произошедшем.
— Хорошо, — ответила женщина, её рука при этом шевельнула компьютерную мышку, убирая скринсейвер с ушедшего в режим ожидания монитора, а взгляд из «никуда» сфокусировался в нижнем правом углу экрана, где в трее виднелись часы.
— Забери, — взглянув на Семёна, Катерина указала на лежащий перед женщиной рисунок, её голос звучал неестественно хрипловато, скрипуче. — Отключай запись. Уходим.
Она явно была обессилена в результате столь длительного воздействия: вся её фигура как-то скукожилась, лицо осунулось, под глазами залегли тени, подрагивающие в коленях ноги, казалось, вот-вот подогнутся. Семён заботливо подхватил сотрудницу под руку, помогая добраться до машины. Доставив Катерину на новую квартиру, где та проживала вместе с находившимися в это время на работе новичками, он уложил её спать, а сам, пройдя на кухню и заварив себе кофе, включил диктофон.
Хоть и стареньким был девайс, но функции свои выполнил качественно. Чётко различались все интонации. Семёна так и подмывало с полученными данными броситься в полицейский участок. Возможно, номер машины и марка чем-то смогут помочь. Вот только как аргументировать: откуда получена информация, чтобы её восприняли, как достоверную? Только это и заставляло его ждать. Без Катерины идти в отделение смысла не было, но сейчас тревожить измождённую женщину Семён не смел.
Глава 10 Из небытия в реальность и… обратно
Где-то запели петухи, Маша, не открывая глаза, сладко потянулась, ощущая во всём теле приятную негу. Ей явно что-то снилось, и, судя по настроению, приятное. Она попыталась восстановить в памяти сон — не удалось. Это казалось странным после того, как полжизни было проведено не столько наяву, сколько в воспоминаниях и грезах о минувших снах. Откидывая в сторону одеяло, её рука коснулась чьего-то тела, и в ответ раздалось недовольное сонное ворчание. Кто-то завозился, устраиваясь поудобнее, и при этом по-хозяйски заграбастал девушку в свои объятия. Осторожно открыв глаза, она осознала, что находится в доме Валентины, рядом, прижимаясь к ней обнажённым телом, как ни в чём не бывало посапывает Витька, а сквозь плотно задернутые шторы пробиваются яркие лучи солнца. Почему-то девушка чувствовала, что за окном тепло и совсем не зима.
— Я сплю! — поняла она и, отбросив излишнее смущение, вновь потянулась и выскользнула из объятий друга.
Хотя, может, всё и не так? Может, мы ещё и не уезжали отсюда? И Валентина совсем недавно предана земле? А полгода событий, в которых, кстати, практически до последнего момента не было Вити, это и есть сон? Не самый приятный, стоит заметить. А это явь? Хм… ну вполне приятная такая явь, — с улыбкой взглянув на продолжающего сладко спать друга, подумала девушка.
Валявшиеся неподалеку вещи явно были женскими, но она такое никогда бы не одела! Это настораживало. Нет, фигура позволяла ей многое, но понятие о стиле и нравственных нормах всегда довлели при выборе одежды. Однако сейчас выбора не было, не идти же на улицу голышом? Натянув футболку с глубоким, едва прикрывающим грудь вырезом, и облегающие шорты, больше напоминавшие стринги, она вышла из комнаты. В доме царил жуткий беспорядок. И в это время с улицы донеслись мелодичные звуки гитарного перебора, на смену им пришли переливы аппликатурных комбинаций, и приятный мужской голос тихо запел. Снедаемая любопытством, желающая увидеть воочию обладателя чарующего голоса, девушка осторожно, боясь отвлечь певца, приоткрыла ведущую во двор дверь и залюбовалась. Сидевший на лавке молодой человек словно сошёл с обложки журнала и явно мог смело пройти самый жёсткий конкурс на главную роль в каком-нибудь романтическом фильме. Волнистые, темно-каштановые, отливающие в лучах солнца золотом длинные волосы собраны в низкий хвост и свободной волной ниспадают на плечи. Раньше Маше никогда не нравилось, когда мужчины отращивали лохмы, но сейчас она, словно околдованная, любовалась их обладателем. Высокий лоб, прямой чётко очерченный нос, подбородок волевой, с ямочкой, но не тяжёлый, обращённый куда-то вдаль мечтательный взгляд больших, светлых, с тёмной обводкой радужки глаз в обрамлении чёрных густых ресниц, широкие чёткие линии бровей. Всё в его образе гармонировало, поражало неестественной смесью правильности линий и черт, мужественностью и мягкостью одновременно.
Музыкант вдруг умолк, и взгляд его ясных глаз со странным выражением уставился на Марию. В них читалось… обожание? Что же это? — растерялась девушка, тело которой до сих пор помнило прикосновения Вити. А певец тем временем улыбнулся и, осторожно отложив в сторону инструмент, поднялся и сделал робкий шаг навстречу. О, бог мой… — едва не выдохнула она, ощутив, что её ноги предательски начали подгибаться при виде распахнувшейся рубашки на груди этого гиганта, а роста в нём было метра два — не меньше. Тело реагировало на незнакомца, словно она не рационально мыслящий человек, а кошка во время загула. Однако, даже ощутив, как краска прилила к лицу, Маша всё равно не нашла в себе сил, чтобы оторвать взгляд от идеального рельефа груди. Всё её существо сейчас тянулось навстречу, жаждало прижаться, ощутить его руки на своём теле…
— Надо проснуться, — зажмуривая глаза и встряхнув головой, тихо пробормотала она.
Но сон не уходил, наоборот, она ощутила жар дыхания подошедшего к ней мужчины.
— Проснулась, принцесса? — с нежностью произнёс он, а Маша от звука его голоса окончательно поплыла и, отбросив остатки слабо сопротивляющегося рассудка, потянулась к мужчине.
Его руки, губы… всё сводило с ума. Девушке было абсолютно всё равно, что они на улице, и их могут увидеть, что где-то в доме спит ничего не подозревающий Витя. В какой-то момент она ощутила, что земля уходит из-под ног… или она взлетает? И лишь спустя мгновение поняла, что певец легко, словно пушинку, приподнял её на руки и несёт в дом. Там же Витя! Но в этот миг его губы коснулись Машиной шеи, девушка задохнулась от нахлынувших чувств, вмиг забыв обо всём. Все происходящее она наблюдала словно со стороны. Её вносят в комнату, где она проснулась в объятиях друга, и только сейчас краем сознания девушка отметила, что здесь не одна, как было раньше, а две плотно придвинутых кровати. Витя, очевидно, разбуженный их приходом, приоткрыл глаза. У Маши всё сжалось внутри в ожидании сцены ревности, но друг лишь улыбнулся и потянулся к ней навстречу. Четыре руки уверенно сняли немногочисленные одежды и принялись ласкать её безвольно отдающееся тело. Девушке казалось, что ещё мгновение, и она сойдёт с ума. Но сладкая пытка продолжалась и продолжалась.
Солнце уже клонилось к закату, когда изнеможённая от ласк девушка выбралась из объятий задремавших любовников и вышла на улицу. Таких снов в её жизни ещё никогда не было. А в том, что это сон, сомневаться не приходилось. Она и десятой доли того, что только что вытворяла, не позволила бы себе даже в мыслях, которые нет-нет, а возвращались к минувшему порыву неконтролируемой страсти. Так… стоп! — скомандовала себе Маша и попыталась сосредоточиться. Я сплю, — успокаивала себя она. И, прихватив из стоящей во дворе корзинки яблоко, побрела по склону к морю. Всё было точно так же, как она помнила с момента первого визита, омрачённого смертью хозяйки дома. Навстречу ей попалась какая-то женщина, и, сама не понимая, зачем это делает, Маша спросила у прохожей:
— Извините, вы не подскажете, какое сегодня число?
Та понимающе окинула девушку взглядом и ответила. Конечно же, год уточнить Маша не додумалась, иначе её явно шокировала бы полученная информация. Получалось что она либо… нет, в подобное поверить она не могла. Это сон. Однозначно сон. Пусть о прошлом и в извращённой интерпретации. Вот ещё чуть-чуть, и она проснётся… в Патошино. Ведь именно там, помнила Маша, в последний раз она ложилась спать в промёрзшем насквозь доме Клавдии. В памяти всплыли предшествующие поездке события: смерть бабушки и просьба увезти сестру, унылый Новый год в элитном клубе, случайно брошенный Светой вопрос с предположением о ссоре Марии и Вити, информация о том, что тот всю осень колесил по Патошино. Решение во что бы то ни стало увезти любимого из этого проклятого места. Помнится, доехала она затемно и решила, что ночью соваться к Варваре не стоит. Клавин дом выглядел заброшенно, внутри было холодно. Забытая возле печки вода в ведре замерзла. Печку вытопить дело не минутное, пока то, да сё, уже и спать до утра всего чуток осталось. А пойти к озеру Мария вознамерилась как можно раньше.
И надо же, в такой момент, такие сны! Кто бы мог подумать? Ну, то, что она якобы проснулась в объятиях Вити, ещё объяснялось тоской по другу… или любимому, если быть честной. Но дальнейшее? Этот музыкант? Дыхание девушки сбилось от воспоминания о нём, о его голосе, теле…
— Чёрт! — не выдержав, выругалась она вслух. — Прямо кошка мартовская.
Ей было противно осознавать, что недавно произошедшее ей понравилось, и совершенно не было уверенности в том, что ей и впредь удастся устоять перед соблазном повторить это. Когда она неспешно, в раздумьях, добрела до берега, солнце уже ушло, и на небе повисли, отражаясь в морской воде, луна и по южному яркие звёзды. Пляж был пуст. Сняв шлёпки, она прошлёпала по мягкому, хранящему тепло солнечных лучей песку к водной кромке. Хотелось искупаться, смыть с себя остатки воспоминаний о чужих прикосновениях. Скинув шорты и футболку, Маша, в чём мать родила, вошла в тёплую воду. И уже войдя по шею, внезапно начала ощущать, что сознание покидает её. Первым был страх: утону! Но на смену пришло смирение и облегчение: наконец-то проснусь…
Резкий гудок электровоза привёл Машу в чувства. Девушка непонимающе уставилась на открывшуюся панораму: она явно сидит в какой-то незнакомой машине на пассажирском месте, неподалеку, под довольно мерзкий заунывный звон, перемигиваются красные огни семафора, а мимо, мерно постукивая, проплывают неисчислимые вагоны товарняка. Взгляд на водителя заставил девушку похолодеть. За рулём, задумчиво глядя вперёд и, слава богу, не обращая на неё внимания, сидит тот самый некогда сексапильный певец из её прошлого сна. Вот только выглядел он сейчас не в сравнение с прошлым: на осунувшемся лице многодневная щетина, взгляд усталый, невыразительный, волосы растрёпаны и явно давненько не видели расчёски. Былой гламур как рукой сняло.
Бррр… я всё ещё сплю, — подумала девушка. Она помнила, как странно кончился прошлый сон, раньше такого не было, чтобы снился отрывок один, потом другой. Всегда сны напоминали фрагмент жизни, последовательный и в какой-то степени завершённый. В прошлый раз она вышла из сна, осознавая, что начинает тонуть. Она всегда в воде ощущала себя как дома, и та ситуация напомнила тупые анекдоты на тему: утонуть в чайной ложке. И вот она здесь. На улице всё ещё лето, но природа незнакомая, — констатировала Маша. Не могла она отвыкнуть от того, что сны обязаны быть связными и хронологичными. Вот только не помнила ничего в промежутке. Ни того, как выплыла, ни того, как очутилась здесь, да и наслаивающихся обычно, словно наваждение, воспоминаний из своей реальной жизни тоже не было. Может, это и есть реальная? Парни каким-то чудом меня выловили и, потерявшую сознание, увезли подальше от моря… — мелькнула испуганная мысль, но Маша её тут же отогнала: — Это невозможно. В реальной жизни перед последним сном зима была в разгаре.
Маша глянула в зеркало заднего вида, на пассажирском месте, свернувшись калачиком, дремал Витя. Значит, вся компания в сборе. Желудок в этот момент жалобно заурчал.
— Есть хочу, — озвучила она своё желание и получила в ответ ничего не понимающий взгляд «музыканта».
— Ты же сама нас вторые сутки гонишь без сна и остановок, — в его голосе слышалась затаённая обида, вот только Маше нечего было сказать в ответ.
Как же так? Получается, я сама виновата в том, что я здесь, и желудок кажется вот-вот начнет переваривать сам себя. Но почему я ничего не помню? Почему я настаивала на том, чтобы куда-то ехать? Что делать?
— Значит, передумала, — не придумав ничего поумнее, ляпнула девушка. — Так ехать куда-то тоже не дело. Можем и на тот свет успеть.
— А мы что говорили? — обиженно отозвался по-прежнему остававшийся безымянным «музыкант». — То есть останавливаемся в первом же отеле? — уточнил он.
Заткнулся осточертевший сигнал переезда, поднялся шлагбаум, и машина продолжила путь. Водитель молчал, Маша, не обращая на него внимания, всматривалась вперёд, ища признаки цивилизации, но прошёл час, ещё один — ничего.
— Что это за глушь? Куда вас несёт? — не выдержала Маша и, кажется, зря в этот раз открыла рот, потому что «музыкант», не говоря ни слова, вырулил на обочину, так же молча вышел, открыл багажник, достал оттуда рюкзак, гитару, и, не потрудившись захлопнуть за собой дверцу, пошагал куда-то в обратном направлении.
Маша, не понимая, что произошло и что делать, смотрела ему вслед. Вот он протянул руку, останавливая едущую в противоположном направлении фуру. Та притормозила, а когда отъехала, «музыканта» на проезжей части уже не было. Руки сами потянулись к поясной сумке, где в уголке лежала заначка — пачка сигарет и зажигалка. Пока она нервно дымила, едва ли не загибаясь от спазмов в желудке, проснулся Витя.
— А где Стас? — оглядываясь по сторонам, поинтересовался он.
— Кто? — не поняла пойманная врасплох Маша, но тут же сообразила, что так, скорее всего, звали «музыканта». — Уехал, — просто ответила она.
— Достала, значит, ты всё-таки парня. И вот что тебе под хвост попало? На кой ляд было в эту Тмутаракань без остановок гнать?
Теперь Маша поняла, чем окончательно вывела из себя уехавшего. Это была её инициатива тащиться сюда, её требование ехать без остановок. Но зачем, почему? Им что-то угрожало? Или, точнее, ей? Может, Вите? И если так… то, что теперь? Друг, судя по всему, знает не больше её.
— Будем тут торчать или до мотеля? — поинтересовался друг.
— Поведёшь? — с надеждой взглянула на него девушка.
Знак, информирующий о приближении к заправке и отелю, появился лишь спустя ещё полчаса. Маша и не предполагала, что где-то ещё существует такая глушь. Собственно, таких забегаловок, ночлежек и заправок, как та, что обнаружилась здесь, вообще, по её мнению, не существовало! Заправка — да здравствует страна советов, со стрелочным циферблатом отмеряемого топлива. Кафешка — привет из семидесятых, даже продавщица была под стать. А то, где можно было переночевать, поражало запущенностью, аскетизмом, и так и просило взять в руки дихлофос. Однако сейчас измученным путникам было всё равно, главное здесь была еда, пусть и показавшаяся бы в другой ситуации несъедобной, кое-какой, пусть и холодный, что летом не сильно пугало — душ, и жёсткая как фанера кровать с серыми застиранными простынями, продавленной подушкой и замызганным покрывалом вместо одеяла.
Утро застало Машу врасплох. Девушка искреннее надеялась, что успеет проснуться, и этот нелепый кошмар кончится. Однако — нет, тело ломит от долгого возлежания на жесткой неудобной поверхности, мимо по-хозяйски шествует не в меру упитанный таракан. От одного его вида Машу сдуло с кровати. Взгляд упал на продолжающего по-прежнему спать Витю. Надо было будить друга, оставаться в этом клоповнике девушке совсем не хотелось.
Наскоро перекусив слегка зачерствевшими бутербродами с заветренными сыром и колбасой, и запив их слишком горячим, но слабым, словно неоднократно заваренным чаем, друзья сели в машину. При этом Витя уступил девушке возможность сесть за руль, так как понятия не имел, куда та собиралась ехать. Проблема была налицо — Маша точно так же не понимала, что здесь делает. Но чувствовала, что по каким-то причинам возвращаться не стоит. Надо ехать дальше. Так она и поступила. Спустя три часа она ощутила знакомое ощущение головокружения, мир подёрнулся пеленой. Последними мыслями стали надежды на пробуждение и страх. Вдруг долгожданной реальности не будет? Вдруг это и есть самая настоящая явь? Тогда… тогда их телам угрожает опасность, ведь она за рулём… ответом послужили навалившиеся: тишина… темнота… небытие…
Очнулась Маша с жутко гудящей, словно с «хорошего» похмелья головой. Рядом слышались чьи-то взволнованные голоса, воняло горелым. В районе виска нестерпимо саднило и жгло. Недоброе предчувствие подсказало: это всё ещё тот сон, или…
Девушка осторожно приоткрыла глаза. Судя по всему, она лежала в траве на обочине. Неподалеку пристроились две словно вынырнувшие из прошлого машины: «буханка» с красным крестом на кузове, а ля «скорая помощь», и старенькая бочка-водовозка, больше напоминающая ассенизаторскую цистерну с потускневшей от времени раскраской, говорящей о принадлежности раритетного транспортного средства к пожарным службам.
Даже легкий поворот головы вызвал приступ головной боли, и рядом тут же оказалась довольно крупная женщина лет пятидесяти, судя по белому халату, врач… или фельдшер.
— Не крутись, докрутилась уже. Сама чуть не убилась, и парень вон выживет ли? — недобро зыркнув на Машу, процедила та.
— Что со мной? — проигнорировав обвинительный тон подошедшей, спросила Маша.
— Сотрясение, да ссадина. Легко отделалась. У парня пневмоторакс. Не жилец. До района далеко. У нас в медпункте помочь нечем. Он ещё жив, а ты уже убийца, — словно выплюнула тетка и пошла в сторону приближающегося старенького полицейского уазика.
Убийца? — застучали набатом в голове Марии слова женщины… Но мыслям не удавалось сосредоточиться на чём-то одном достаточно долго. Вспомнились последние моменты прошлого сна. Интервал реальной жизни опять в памяти не запечатлелся. А тогда, во сне, она была за рулём… начала терять сознание… и получается… а что получается? Превозмогая тянущую боль в виске и головокружение, девушка села. Неподалеку дымились останки того самого джипа за рулём которого она в последний раз себя и помнила. Его морда была жутко расплющена об огромный, метров двух с половиной в высоту, валун, стоящий неподалеку от дороги. Гнала она довольно быстро, несмотря на плохую дорогу, с этим спорить сложно. Возможно, теряя сознание, ещё и газку поддала. Рука коснулась пояса. Как же спасла их привычка носить документы и деньги в поясной сумке! Иначе сгорели бы, и куда потом им? Стоп! Какое им? Где Витька? Взгляд упал на распростёртое неподалеку от валуна тело, возле которого суетились двое: молодой мужчина в повидавшем жизнь камуфляже и довольно молодая женщина в белом халате.
Рядом, как по заказу, валялась какая-то палка, точнее, отколотый кусок метровой доски. Вот и откуда ей тут взяться посреди поля в десятках километров от ближайших населённых пунктов? Но Машу это не волновало, дотянувшись до потенциальной опоры, девушка неуверенно встала на ноги и поковыляла к склонившимся над распростёртым телом друга людям. Никто на неё не обращал внимания. Все были заняты своими делами и понимали, что виновница, в её состоянии, далеко не убежит. Да и было ли куда бежать? Маша о подобном даже не помышляла. Стоило ей сосредоточиться на происходящем, и важно стало одно: Витя должен жить. Как? Не важно. Но должен! Обязан! Иначе и её жизнь окончательно потеряет смысл.
Друг выглядел неважно: бледное, даже какое-то синюшное лицо испещрено многочисленными уже подсохшими порезами, на губах выступила кровь. Дышал он слабо, с присвистом. Сердце девушки сжалось от этой картины. Склонившиеся над молодым человеком люди с нескрываемой неприязнью смотрели на девушку, но ей было всё равно. Откуда-то вдруг пришло понимание того, что нужно делать: она упала на колени перед распростёртым на земле телом и, закрыв глаза, провела рукой над грудной клеткой пострадавшего. В одном месте кожу рук обожгло жаром, словно она взяла в руки раскалённый камень. Скрипя зубами, Маша терпела и, не понимая, зачем, почему поступает именно так, начала выводить никому не понятные пассы над телом друга. Кости рук, до запястья, пронзила острая режущая боль, словно она промерзла до костей, а потом пыталась отогреться, в то же время Маша ощущала, что кожа вот-вот пойдёт волдырями от исходящего от Витиной груди жара. Но никакая боль не могла остановить уверенную в правильности своих действий девушку.
Кто-то что-то начал выговаривать и, судя по недовольному тону, адресовались слова ей, но она не обращала ни на кого внимания. Да и её, как ни странно, не трогали.
Постепенно она почувствовала, что нечто мягкое, рыхлое, успевшее распространиться по значительной части Витиного тела, обретает плотность, начинает пульсировать и, кажется, пытается сопротивляться. В какой-то момент пострадавший выгнулся дугой и застонал. Маша слышала, как кто-то рядом запричитал, но глаз не открыла, продолжая неведомое действо. Вскоре в её руках очутился мерзкий, липкий и упругий, пульсирующий ком размером с грецкий орех. Девушка наконец-то открыла глаза, взглянула на ладонь и ничего не увидела, хотя явно продолжала ощущать в руке неприятную субстанцию, от которой жутко хотелось избавиться. Взглянув в сторону, она заметила возле дороги небольшую канавку, на дне которой скопилось немного воды. Неимоверно уставшая, она неверной походкой, опираясь на палку, поплелась к заветной луже. И минут пять под непонимающими взглядами окружающих отмывала руки.
Стоило ей подняться, и рядом оказался полицейский. Это был довольно молодой мужчина лет тридцати пяти, с ранней лысиной и не самым приятным выражением маленьких, глубоко посаженных глаз.
— Ваши документы, — сразу взял быка за рога тот.
Маша беспрекословно подчинилась и достала из набедренной сумки паспорт, протянув его блюстителю правопорядка.
— Ваши права, — добавил он, и девушка отдала ему требуемое. — Итак, Васильева Елена Ивановна, жительница Санкт-Петербурга. Документы пострадавшего, как я предполагаю, были в машине?
Маша растерялась, услышав это имя, и лишь потом вспомнила про выданные когда-то в полиции документы, чёрт, как-то не озаботилась она на такой случай выучить указанные в паспорте данные. Вот спросят её, где она прописана, и что отвечать? Вряд ли там указан её реальный адрес. Но пока что они отвлеклись на Витю… кстати, как он? Девушка оглянулась и с удивлением заметила, что друг сидит и непонимающе смотрит по сторонам, в то время как обе фельдшерицы безрезультатно пытаются уложить парня обратно. У Маши камень с души упал, и она уже более спокойно повернулась к полицейскому.
— Нет, Витины документы тоже у меня, — ответила она и достала его паспорт.
— То есть, он не случайный попутчик, и не муж, — изучая странички паспортов, констатировал представитель правоохранительных органов.
— Жених, — подсказала ему девушка.
— Это объясняет, почему он, будучи ещё в сознании, просил зафиксировать, что это именно он был за рулём. В то время, как наш егерь, вытащивший вас из начавшей загораться машины — вам повезло, кстати, что именно он проезжал мимо — утверждает, что за рулём были вы, а не он, — кивнул полицейский в сторону глазеющего по сторонам Вити и ошалел. — Васильевна, ты мне что наговорила? Вот же дура старая… — едва слышно прошипел он и, забыв о Маше, направился к недавно лежавшему пластом пострадавшему.
— Так это он в шоке так, — попыталась реабилитироваться фельдшерица. — Так бывает.
— Бывает у неё, — зло зыркнул в сторону женщины блюститель правопорядка. — Навела страхов, авария…
— А что, нет аварии? — запетушилась, защищаясь, та.
— Есть-то есть. Да, слава богу, трупов тобой накарканных — нет!
— Да был бы, Фёдор, был бы, — поддержала коллегу более молодая санитарка. — Вот только не пойму я, что за чудо случилось. Ещё недавно синюшный лежал, едва пульс прощупывался, дышал слабо, с присвистом, а тут вдруг встал и как ни в чём не бывало. Только царапины на лице. Ей-богу, чудо!
— А ты мне не заливай. С тобой ещё дома пообщаемся, — пригрозил ей мужчина. — Ну что ж. Так-то лучше. Аварию зафиксируем. В район на экспертизу проехать придётся, ну, и жениха вашего, чудотворно с того света воскресшего, — говоривший недобро зыркнул на поникшую фельдшерицу, — более компетентные специалисты осмотрят. Коль травм опасных для жизни и здоровья не обнаружат, и претензий от пострадавшей стороны к водителю не будет, то дальше вы свободны.
— Нет у меня претензий, — тут же встрепенулся Витя, и голос его звучал уверенно.
— Сначала освидетельствование и экспертиза, — гнул своё полицай. — Пройдёмте в машину, — он кивнул в сторону уазика.
Маша с грустью взглянула на остатки джипа, олицетворявшим их свободу, теперь то из этой глухомани как выбираться? Вздохнув девушка села на заднее сиденье. Ехали молча. До так называемого районного центра, коим оказался небольшой посёлочек городского типа домов на десять, ехали минут сорок. Больницы, в обычном понимании, здесь тоже не было. У Питерских гостей язык не повернулся бы назвать этот, располагающийся в одноэтажном приземистом здании, полевой госпиталь — больницей. Однако кой-какой, пусть и жутко урчащий, нашёлся здесь даже рентгеновский аппарат. И даже смогли быстро проверить кровь на наличие алкоголя и наркотиков, но все тесты были отрицательные. И тогда местный врач, высокий худощавый мужчина лет сорока пяти, начал сам, вместо полицейского, допытываться о причинах произошедшего. Тут уж Вите сказать было нечего, а уставшая от всей этой волокиты Маша сказала всё, как есть: ощутила головокружение и, кажется, потеряла сознание, мол, не так давно с ней такое уже было. Доктор оказался универсалом, тут же настоятельно потребовал пройти в «отделение гинекологии», коим являлись несколько отделённых помещений. Забравшись в допотопное кресло, Маша с удивлением увидела, что врач выкатывает из соседнего помещения вполне современный, портативный УЗИ-аппарат. Осмотр много времени не занял. Спустя пару минут, врач взглянул на свалившуюся на него, как гром с ясного неба, пациентку и задал довольно сложный для девушки вопрос:
— Когда у вас в последний раз была менструация?
Маша оказалась застигнутой врасплох. Нет, в реальной-то жизни ответить на подобное несложно, а вот что делать сейчас? Во сне? Или не во сне? И к чему бы это он? Неужто… нет… это невозможно… или возможно? У девушки краска прилила к щекам от воспоминания о бурных оргиях из прошлого. Если это правда… то кто же отец? Что делать? Не видела она себя в роли матери, и всё тут. Другие девчонки спят и видят: как бы замуж выскочить и детей нарожать, превратясь в домохозяйку. Маша о таком и не помышляла даже.
— Так сложно вспомнить? — врач явно не понял, чем вызвана задержка в ответе.
— Угу, — зацепилась за соломинку девушка. — Понимаете, у нас как бы медовый месяц, только наоборот. Сначала романтическое путешествие, а потом свадьба… ну, и я как-то… а что? — надеясь, что врач опровергнет её самые жуткие опасения, робко спросила она.
— Беременности у вас нет. Но обследоваться в целом надо бы. Молодая же ещё, беречь себя надо.
Мысль о возможной беременности едва не свела девушку с ума. Что б я делала-то? Убила бы? Вдруг ребенок был бы от Витьки, а не от того музыканта? Да, и оно Вите надо? Ох… пронесло…
— Что-то побледнели вы. Не иначе иного результата ждали? — удивился врач. — Всё ещё будет. Может вас проводить?
— Н-нет… нет, спасибо. Я сама…
В посёлке они задержались на целые три недели. И чем больше времени оставалось позади, тем больше девушка начинала беспокоиться. Почему сон не кончается? Она уже начала понемножку выжимать у друга информацию о том, как их сюда занесло, почему вообще решили куда-то ехать? Сделать это так, чтобы «жених» ничего не заподозрил, было довольно сложно. Но кое-какие моменты всё же начали проясняться. И эти моменты Маше очень не нравились.
Глава 11 Следствие ведут… ведьмаки
Дождавшись возвращения с работы новоявленных сотрудников, Семён передал им на поруки беспокойно метавшуюся во сне Катерину и, несмотря на все заверения в том, что с женщиной всё будет в порядке, с неспокойным сердцем отправился домой. Глядя на неё там, в издательстве, мужчина и не предполагал, насколько тяжело ей даётся такое воздействие. Даже когда Катерина, дав последние установки секретарю редакции, едва не свалилась в обморок, Семён ещё не осознал, насколько она себя вымотала. Как показала практика, это были цветочки. Не успел он дослушать довольно длительную, едва ли не двухчасовую аудиозапись, сделанную в издательстве, как из комнаты, где спала Катерина, раздался душераздирающий крик. Мелькнула мысль: пока я отвлекся, кто-то успел проникнуть в квартиру…
Семён схватил со стола мясницкий нож и влетел в комнату женщины, да так и застыл на пороге с вылупленными от ужаса глазами. Катерина витала в воздухе, примерно в полуметре над кроватью. Этим Семёна удивить или напугать было невозможно, видел он подобное в исполнении Светланы ещё… в прошлой жизни, там, в больнице. Но тело женщины не парило в невесомости, его то тянули в разные стороны какие-то невидимые силы, словно проверяя на прочность, то скручивали под физиологически невозможными, особенно с учетом её полноты, углами. Казалось, если её отпустят, на кровать упадёт переломанный по всем суставам комок корчащейся от боли плоти, мало напоминающей человека.
В себя его привела боль. Выскользнувший из ослабевших пальцев тесак упал на ногу. Благо попал он на довольно плотный войлочный тапок, прочный материал выдержал, частично погасив удар. Однако ощущение было не самым приятным. Ежедневно находясь рядом с «нереальным» по меркам общественности, ко многому волей или неволей привыкаешь, вот и сейчас вместо того, чтобы бежать прочь, Семён кинулся к постели и, подхватив замершее на мгновение тело, не без усилия вырвал его из лап невидимого мучителя. Он не надеялся, что это поможет, но и бездействовать тоже не мог. Очевидно, «нечто» отпустило женщину, и она тряпичной куклой обвисла на его руках. Расслабленное тело показалось Семёну на удивление легким для столь плотной комплекции.
Стараясь не паниковать, он тут же уложил «пострадавшую» на стоявшую в уголке тахту, вернуть её обратно на кровать у Семёна рука не поднялась. Врач внутри победил, и он тут же деловито обследовал женщину на предмет вывихов и прочих неизбежных после такого воздействия травм, и с удивлением констатировал: явное понижение температуры тела, пульс немного учащённый, но в пределах нормы, сердцебиение ровное, никаких признаков повреждения суставов, связок или мягких тканей. Только неимоверная общая бледность, странно контрастирующая с излишне ярким румянцем. Это было нереально, но факт лежал перед его глазами. Возможно, клинический или биохимический анализы, тамограмма и другие исследования показали бы отклонения от нормы, но здесь не было необходимого оборудования, а куда-то везти Катерину Семён боялся. Вернувшиеся с работы соседи спокойно отреагировали на состояние женщины, и Семён впервые задумался о том, что всё имеет свою цену. Что же испытывают его сотрудники после работы? Это нормально? К подобному можно привыкнуть? Спросить впрямую он не решился, поспешив поскорее убраться подальше.
После пережитого он не был уверен, что по-прежнему стоит использовать дар Катерины в поисках Светланы и её сестры. Слишком сильное впечатление произвела на него полученная женщиной «отдача». Да и дальнейшее использование дара для лечения абсолютно посторонних им людей за деньги, тоже теперь не казалось такой уж удачной идеей. Семён понимал, что над ними висят долги и обязательства, что сложно будет убедить Сергея, что он сам, отстранившись от клинической практики, потерял квалификацию. Но если все эти люди настолько жертвуют собой ради других… то во благо ли их освобождение из клиники? Да, там было психологически не комфортно, да, здесь они ощущали себя нужными, но стоило ли всё это таких мучений?
Весь вечер Семён провёл дома, пытаясь как-то схематизировать полученную информацию и придумывая, как бы донести её до сотрудников правоохранительных органов, не привлекая способности своих подчинённых. Вот только, как ни крути, данные казались притянутыми за уши, надуманными. Диктофон, как назло, остался у Катерины на кухне. Он-то знал, что всё это правда, но в то же время понимал: в полиции ему не поверят, в лучшем случае, а в худшем, посчитают психически неуравновешенной личностью, что может поставить крест на поисках Светланы с помощью официальных органов.
На следующий день, отбросив все сомнения, Семён быстро завершил самые неотложные дела в клинике и наведался в участок. Каково же было его удивление, когда на входе в кабинет следователя он столкнулся нос к носу с… Катериной.
— А ты-то… ты что здесь делаешь? — не заметив, что перешёл на «ты», уставился на свою сотрудницу мужчина.
Стоит отметить, выглядела она вполне бодро, свежо и казалась отдохнувшей.
— Прости, — та смущённо отвела взгляд. — Не стоило тебя в квартире оставлять… я забылась… расслабилась…
— То есть, так всегда? — ошалело воззрился на неё Семён, осознающий, что его худшие опасения подтверждаются.
— Да. И… как бы это объяснить… — неожиданно к её щекам прилила краска, даже кончики ушей вспыхнули. — О том, что у меня давно нет личной жизни, думаю, ты и сам без подсказок догадываешься, — так же непринуждённо перешла Катерина на «ты». — Так вот… как уж всё это выглядит со стороны, не знаю, возможно, и пугающе, но по ощущениям… это схоже с экстазом. Ну… если это можно так назвать. Не знаю уж, то ли отроду я такой извращенкой была, то ли частые побои мужа оставили свой отпечаток, но та боль, что я испытываю после «работы», доставляет мне неимоверное наслаждение.
На Семёна словно ушат ледяной воды вылили. Вот и что ей на это сказать?
— Ты что-то узнала? — его взгляд указал на вход в полицейский участок.
— Нет. Но дала им повод для размышлений, — явно обрадовалась смене темы Катерина. — Что там у нас с «новыми» психиатрическими клиниками?
Семён оказался застигнут врасплох подобным вопросом. В кутерьме последних дней он напрочь забыл о том, что должен был связаться с руководством двух медучреждений. Да и сомнения в своём праве на использование дара подчинённых в коммерческих целях не давали ему покоя. Катерина всё поняла по выражению лица своего начальника или прочитав мысли и, умильно скривившись, жалобно произнесла:
— Эх… господин начальник, вы меня отдыхать заставляете — да? — голос поскрипывал так, что, казалось, из глаз говорящей вот-вот должны фонтаном брызнуть слёзы, вот только эти самые глаза предательски лучились смехом. — А о нас не беспокойтесь, у каждого «откат» свой, но он не причиняет страданий. Мы действительно искренне хотим помогать людям.
На том и разошлись. Катерина отдыхать, Семён на работу, созваниваться с коллегами из соседнего региона.
Три дня пролетели для Семёна как один миг, дел накопилось немало, а по вечерам приходилось посещать вызывавших его следователей. Нового полицейские ничего так и не нашли. То есть, это он так считал, очевидно, Катерина заложила им информацию в голову каким-то извращённым способом, напоминающим мину замедленного действия. К концу каждого рабочего дня они вспоминали какой-нибудь немаловажный фрагмент, пребывая в полной уверенности, что только что самостоятельно это выяснили по своим каналам, разглашать которые, видите ли, не имеют права. Семёну не оставалось ничего иного, как скучать, выслушивая нудные отчёты о том, что он и так знал. Благо на третий вечер поток информации был исчерпан, а значит, пришло время действия. Что они будут делать и как, он не особо интересовался. Его волновал лишь результат.
На четвёртый день Семён вместе с Катериной выехали в сторону Пскова. Первая клиника поразила их своей… элитарностью, что ли? Ещё на подъезде «посетители» обратили внимание на дорогую кованую ограду и ворота, далее их тщательно обыскал персонал клиники, после чего они наконец-то смогли пройти на внутреннюю территорию. Аккуратно подстриженные газончики, ровненькие, посыпанные крупным песком дорожки, свежевыкрашенные беленькие лавочки и раскиданные то тут, то там беседки, вкупе с невысокими фонарными столбиками, производили впечатление, что это дом отдыха, а не психушка. Открывшиеся взору посетителей корпуса усилили сложившееся ранее впечатление. Довольно новые двух-трёхэтажные современные здания радовали глаз отделкой из светло-бежевого камня, за огромными витражными стёклами в начинающих опускаться сумерках зажглись многочисленные огни, открывая взору уютную обстановку внутренних помещений.
На улице к вечеру похолодало. Семён шёл за провожатым, констатировал окружающий достаток, но сосредоточиться на чём-либо, кроме сожаления об отсутствии куртки — не мог.
— Бывает же, — не без зависти осматривалась по сторонам Катерина, которой не один год пришлось провести в настоящем клоповнике, и близко не стоящим рядом с этим «великолепием».
— А вы, смотрю, знаете толк в клиниках, — довольно ухмыльнулся сопровождавший их сотрудник учреждения. — Конечно же, у нас в регионе не все клиники такие. Эту взял под свою опеку бывший мэр. У него тут близкий родственник, — оглядываясь по сторонам, словно их могли подслушать, приглушённым голосом поведал он. — Как-то так вышло, что нувориши решили, что это модно, ну, или нужно им было что-то от облечённого немалыми правами и обладающего многочисленными связями, несмотря на смещение с поста, мэра. Вот и начали они вкладывать деньги. Сначала персонал воровал — понятно. А потом инвесторы начали контролировать целевое использование полученных средств. Вот и пришлось старые корпуса сносить, ставя вместо них современные. Теперь это главная гордость области, что ни проверка, то норовят к нам их послать. Ну, вот мы и пришли, проходите, — пригласил мужчина «гостей».
Внутренние помещения встретили их приятным теплом и запахом сосновой смолы, исходящим из большого камина, расположенного в углу огромного холла. Рядом с посетителями тут же очутилась миловидная молоденькая санитарочка. Девица оценивающе окинула взглядом Семёна, по вспыхнувшему в глазах интересу он явно прошёл тест на альфа самца, в то время как невысокая округлая фигурка Катерины удостоилась лишь мимолётного взгляда.
— Пациенты уже готовы к встрече, — произнесла санитарка. Взгляд её неестественно ярких голубых глаз не отрывался от лица посетителя. — Но возможно, вы хотели бы с дороги сначала попить кофе или чаю? У меня и тортик имеется, — её взгляд не без ехидства прошелся по приземистой фигуре «гостьи».
— Благодарю, но хотелось бы поскорее приступить к тому, ради чего мы прибыли в ваш райский уголок, — опередила своего начальника уязвлённая Катерина.
— Как вам угодно, — кокетливо передёрнула плечиком явно раздосадованная отказом девица. — Проходите сюда, — она указала на высокую стеклянную дверь.
Семёна вообще поражало многое в этой клинике, особенно теперь, когда он оказался в тепле. Один только камин чего стоил, да и обилие стекла.
— Не поверите, но оно пуленепробиваемое, — угадал его мысли сопровождающий. — Денег слишком много было, вот и выбрали такие проекты, в которых можно было обоснованно вложить как можно больше. Да и откаты неплохие кое-кто получил. Их, конечно, через тендеры разыгрывали, но…
— Мы уже поняли, — не очень корректно перебил его, явно утомлённый излишней болтливостью сопровождающего, Семён. — Вы можете оставить нас наедине с вашими пациентами? — тут же сменил тему он.
— Вас обыскали, — пожал плечами сотрудник клиники, взглядом отсылая санитарку восвояси. — Но не слишком долго. Режим нарушать не стоит, даже ради важных гостей из северной столицы.
В просторном светлом зале находилось немногим более десятка «больных». Один парень сразу, стоило посетителям войти, вскинулся, устремив взгляд на Семёна. Словно заранее знал, что от того зависит его будущее. Выглядел он колоритно: высок, широк в плечах, длинные ухоженные волосы собраны в низкий хвост, взгляд отливающих золотом глаз, кажется, смотрит в душу, видя тебя насквозь. Да и черты лица у него были какие-то киношные, в самый раз главным героем в какую-нибудь сопливую мелодрамку.
С учётом способностей Катерины, процедура заняла гораздо меньше времени, нежели во время поездок со Светланой. Женщина вставала в отдалении и закрывала глаза. Минут через пять она вышла за санитаркой.
— Где мы могли бы переговорить наедине с троими из ваших пациентов? — донёсся до Семёна приглушённый голос Катерины.
— Да здесь же, — демонстративно отстранённо ответила девица. — Всех выпроводим, и по очереди пригласим тех, кто вам нужен. Только на кой они вам? — в её тоне чувствовалась брезгливость, что явно задело Катерину.
— Боюсь, я не уполномочена разглашать такую информацию, — ушла от ответа женщина и указала тех троих, кто её заинтересовал.
Дальнейшие переговоры прошли довольно оперативно, и менее чем через час гости вышли из корпуса с фамилиями и именами двух «избранных».
— Ох! Как вы вовремя, — пряча в карманы явно озябшие руки, подскочил к ним сопровождавший их вначале словоохотливый мужчина. — А я как раз домой собирался, думаю, дай-ка зайду, узнаю, как у вас дела. Может, вас до гостиницы подкинуть?
— Не откажемся, — улыбнулась довольная результатом посещения Катерина.
Следующим утром всё повторилось, а затем начались сложные бюрократические манипуляции с неизбежным вливанием немалых капиталов в карманы главврачей и прочего персонала клиник. Вот только с одним пациентом возникла заминка. Тот самый парень из «элитной» психушки, что с надеждой смотрел на Семёна, оказался ни много ни мало внебрачным сыном бывшего мэра. И проблема была не в том, что высокопоставленный папаша был против его освобождения, руководство больницы ни в какую не желало терять золотую жилу, которая, как оказалось, и так успела недавно сбежать, и лишь спустя месяц была возвращена в «родные пенаты».
Гостей коробило настолько циничное отношение. В голове не укладывалось, как можно насильно держать человека пусть и в позолоченной, но клетке, ради перспективы пополнения своих банковских счетов. Семён в какой-то момент почти сдался, но Катерина тут же отвела его в сторонку:
— Ты, конечно, руководитель, но этот парень нам нужен. Его дар многократно сильнее, чем у Совы, прибавь к нему неподдаваемость внушению и предвидение. А впоследствии вы могли бы открыть детективное агентство. Больших капиталовложений это не потребует, а Сова и этот Станислав (как звали экс-мэровского бастарда) быстро принесут немалую прибыль. Так что предлагаю просто их обработать. Они всё подпишут, и денег сэкономим.
Кто же откажется от такого предложения, когда на счету каждая копейка? По прошествии ещё пары дней, в сопровождении Катерины и Семёна в Питер направилась группа из четырёх человек. Троих планировалось приобщить к работе в клинике, а «хвостатого бастарда», на первых порах к поиску Светланы и её друзей, с дальнейшей карьерой детектива ещё не созданного агентства.
Поезд прибыл на Витебский вокзал во втором часу. К концу июля знаменитые Питерские белые ночи остались позади, и гости города смогли в полной мере полюбоваться красотами Северной столицы: архитектурными ансамблями в иллюминации подсветок, нескончаемыми гирляндами Невского проспекта, где большая часть заведений функционирует круглосуточно и всячески старается привлечь клиентов, создавая феерию света. Особенно гостей впечатлили громады «разводных мостов» над Невой, возле которых они минут двадцать простояли в ожидании, когда же их опустят, позволяя припозднившимся жителям окраинных районов выбраться из центра города. Зрелище впечатляющее даже для привыкших ко многому коренных жителей, не говоря о приезжих.
Новеньких обустроили в освобождённой Артуром и его «командой» квартире, где до сих пор жил Пётр, и дали им три дня пообвыкнуться на новом месте, после чего подключили к работе. И вот тут открылись новые, совершенно неожиданные подробности из жизни того самого «бастарда». Стоило ему услышать краткий пересказ Светиной истории, связанной с поисками сестры и странным дальнейшим исчезновением, как парень вдруг впал в прострацию. Семён минут через десять хотел уже встряхнуть его, выведя из задумчивости, но Катерина буквально скрутила начальника по рукам и ногам, дав ему понять, чтобы помалкивал. Спустя ещё минут десять Станислав вернулся на грешную землю и тихим голосом произнёс:
— Воистину неисповедимы пути господни. У вас есть фотография Марии? — этот вопрос относился к Семёну.
Мужчина тут же достал телефон и нашел сделанную тайком от Светланы фотографию её сестры. Помнится, в тот день, когда он впервые оказался у Светы, его очень удивила реакция девушки, когда он посмотрел на стоявшую на тумбочке рамку с изображением темноволосой красотки. Семён сам не понял, зачем это сделал, но стоило Свете выйти из комнаты, он тут же кинулся к отложенной в сторонку фотографии, и достав телефон, сделал снимок. До сих пор он ему был не нужен и вдруг вот: не ждал, не гадал, а пригодился.
— Да… — тихо протянул Станислав, и взгляд его глаз едва уловимо изменился. В них сквозила нежность и тоска. — Я её знаю. Точнее знал, — поправился он и умолк.
Время шло. Катерина и Семён в ожидании смотрели на товарища, а тот, казалось, ничего кроме фото на экране телефона не замечал. В этот вечер им так и не удалось разговорить ушедшего в себя парня. Да и телефон забрать оказалось проблемой. Тот никак не желал расставаться с сохранённым там изображением.
Следующей ночью настойчивый телефонный трезвон выдернул Семёна из сна. Звонил Пётр:
— Семён Витальевич, — послышался из трубки взволнованный голос, — я не знаю, что с ним. До этого нормальный парень был, а тут как белены объелся. Носится по квартире, никому спать не даёт. Просит, чтобы ему денег в долг дали, клянётся, что вернёт, и твердит, что ему срочно надо куда-то уехать… — тараторил Пётр.
— Постой, кто — он-то? — сонно пробурчал всё ещё не проснувшийся Семён.
— Да этот… патлатый музыкант…
Семён мгновенно понял, о ком речь. Станислав поразил всех, выйдя из клиники не с пустыми руками, а с гитарой за спиной. Значит, он куда-то рвётся, но куда? Зачем? На эти вопросы Пётр ответить не мог.
— Продержите его до моего приезда, — бросил в трубку Семён и, отключив связь, кинулся собираться.
Благо в предутреннее время мосты уже были сведены, а на работу в такое время ещё никто не ехал. Да и сотрудники ДПС благополучно отсыпались в теплых постельках, что позволило Степану, игнорируя скоростные ограничения и светофоры, долететь до нужного дома за каких-то пятнадцать минут. Жильцы квартиры действительно стояли на ушах. Не сказать, что они были злы на всполошившего всех парня, скорее они были обеспокоены его навязчивой, маниакальной идеей куда-то срочно отправиться.
Пары несвязных на первый взгляд фраз хватило, чтобы Семён кое-что понял. Вот только объяснять что-то присутствующим не хотелось. Долго. Быстрее было бы, окажись тут Катерина, но она далеко.
— Петь, — взволнованный начальник не заметил, как перешёл на «ты» с подчинённым, да и тот, казалось, не придал этому значения. — Вот ключи. Где Катерина живёт, знаешь? Быстро гони к ней. По дороге звякнешь, предупредишь, чтобы к твоему приезду была готова. И сюда. Чем скорее, тем лучше.
Пётр, не задавая лишних вопросов, схватил барсетку с документами, ветровку, ключи и выскочил из квартиры. Как уж он умудрился так быстро обернуться туда и обратно, осталось тайной, но Катерина была на пороге квартиры уже через двадцать минут, хотя только до её дома было ехать как минимум столько же. Семён же всё это время ужом извивался и так, и эдак, стараясь удержать рвущегося в неизвестность Станислава.
— Успокойся, — подойдя к «патлатому», произнесла женщина.
«Он же не поддаётся внушению!» — хотел закричать Семён, с опозданием понимая: она бессильна, он зря гонял Петра…
— Внушение внушению — рознь, — повернулась к начальнику явно прочитавшая его мысли Катерина. — Я не собираюсь подавлять его волю и личность, но договориться и выяснить, что он задумал, могу.
Было видно, что Пётр не зря потратил время в дороге, успев обо всём рассказать женщине. Непонятно, что она имела ввиду под словами: «я не собираюсь подавлять его волю», но парень вскоре успокоился и, пройдя на кухню, начал рассказ. Семён лишь с удивлением уставился на до боли знакомый диктофон в руках Катерины. Получается, Пётр успел что-то объяснить той ещё по телефону. Иначе как бы она догадалась взять с собой этот девайс? А тем временем из парня информация лилась как песня. И была та песня о счастливом периоде его жизни: о побеге из клиники, о встрече с молодой парой, о чудесной, хоть и сумасбродной девушке, которую он боготворил. Порой молодой человек пускался в столь интимные воспоминания, что Семён отчаянно краснел, благо жильцы квартиры разбрелись по своим комнатам, а Катерина в это время мало на что реагировала.
Из его рассказа получалось, что, оказавшись на свободе, он рванул автостопом к морю. Подрабатывал в дороге пением, платили копейки, но и голодным он не был, а потом встретил Марию, и жизнь обрела смысл и цель. Цель — быть рядом с ней. Но потом… он и сам не мог понять, что его разозлило, но он вдруг бросил свою возлюбленную и уехал. И с этого момента пошла череда неудач, словно до того какая-то неведомая сила вела его навстречу к ней, расчищая невзгоды на пути, и тут отвернулась. В первом же городке его заграбастали полицейские. Документов на руках, естественно, не оказалось, и был отправлен запрос. На его беду, та самая колоритная внешность его и выдала. Парень оказался в розыске, и его вернули в психушку. А потом он вдруг понял, что скоро его выпустят. Кто? Почему? Он не знал, просто был уверен, что так будет. Описанные Катериной таланты, как оказалось, у него имелись, но были не развиты, а использовались интуитивно на уровне подсознания.
Семён взглянул на лежавшую неподалёку пачку бумаги и карандаш. Как оказалось, одна из новеньких очень любила рисовать и делала это на кухне. Очень кстати, — подумал мужчина и, стараясь не привлекать внимание «бастарда», накарябал: «Можешь его усыпить? Надо всё обсудить», после чего аккуратно показал листок начинающей возвращаться в реальный мир Катерине. Та лишь кивнула и, ничего не говоря, коснулась руками головы «бастарда». Парень тут же, как подкошенный, съехал по диванчику и засопел.
— Ну и сильна же ты, — только и смог покачать головой Семён.
— Если бы он осознавал свои способности, — повела бровью женщина, — я была бы бессильна. А о том, что они дремлют (очевидно, та имела в виду таланты), я поняла ещё в поезде.
— Ты не против, если я закурю? — взглянув на оставленную кем-то пачку сигарет, поинтересовался Семён и, получив разрешение, прикурил и глубоко затянулся.
Первая затяжка, казалось, порвала ему горло, вызвав жуткий приступ удушливого кашля, но он знал, что так будет, и повторил. В этот раз саднящее горло справилось, а с третьей затяжкой сознание заволокло легким туманом, мысли стали какими-то мягкими, легкими, а новость о грозящей Светлане угрозе не такой и страшной.
Он не курил уже лет пять, но сейчас захотелось. И не потому, что разбудили посреди ночи, и не потому, что умудрился вытащить из психушки парня, не так давно путешествовавшего в компании давно разыскиваемой Марии. Семёна выбили из колеи последние слова Станислава: «Я должен её предупредить, должен защитить! Они убьют её! И сестру её тоже!» — после этого парень умолк, а Катерина начала приходить в себя, Семён чиркнул ей пару слов на листке, и всё кончилось. Только мужчине казалось, что последние слова набатом звенят в тишине, он чувствовал, что былая тревога возвращается, но теперь многократно возросшая, сводящая с ума. А неизвестность вызывала мерзкое ощущение безысходности. Семён вспоминал саму Светлану, то, какое место в своей жизни он готов был отдать девушке, и чувствовал, что услышанное рвёт его изнутри на части.
Витая в затуманенных мыслях и образах, он, словно во сне, слышал, как где-то рядом щёлкнул, отключаясь, закипевший чайник, позвякивают чашки, носа коснулся манящий аромат кофе. Глоток. Обжигающая жидкость прокатилась по нёбу, опустилась в пищевод и… Семёна отпустило. Вновь мир стал ясен, вновь пришла боль и ощущение неминуемой потери. Автоматически он прикурил ещё одну сигарету, надеясь вновь уйти в забытьё. Пусть временно, но лишь бы не знать… не думать… Не помогло. Катерина молча сидела напротив, и только после того, как убедилась, что руководитель пришёл в себя и готов адекватно воспринимать информацию, произнесла:
— Мне удалось выхватить нужное. Даже странно. Слишком всё ясно и быстро. Может, дар развивается? Или опыт даёт о себе знать?
— Кать, не важно, — перебил её Семён, — что ты нарыла в его голове?
— То, чего предпочла бы не видеть. Он мыслит странно. Образами. И предчувствует так же, но словно в пелене и слишком мимолётно. Его сознание не может сфокусироваться на полученной картинке, выхватывая лишь суть. Потому он и не понимает, почему и как, лишь уверен, что так будет. К тому же он сразу видит и альтернативные варианты, в зависимости от каких-либо внешних переменных. Но точно так же не помнит обо всём, лишь общую суть. Вот и сейчас ухватил лишь то, что обязан предупредить, и это может спасти Марию. Семён, прости, но в его видениях он лично убивал Светлану, спасая любимую. Он этого, благо, не помнит. А значит, не воспринимает как инструкцию к действию. Ведь именно при этом раскладе Мария останется жива. А про Свету — говорит о её смерти, потому что заметил сам факт, а не то, кто и почему это сделал.
— И что теперь делать? — уставясь невидящим взглядом в кружку, схватился за голову Семён. — Мы же своими руками выпустили того, кто может убить её…
— Использовать его вслепую, — тут же отозвалась женщина и, заметив, как собеседник удивлённо вскинулся, пояснила: — Он свои видения не осознаёт. Пусть так и будет. Не надо ему ничего объяснять. Я же буду просматривать, вытаскивать нужное и использовать, а в те моменты, когда он может стать помехой, просто отключать. Как сейчас, — она взглянула на беззаботно посапывающего парня.
— Так что же ты увидела?
И Катерина начала рассказывать. К сожалению, она могла увидеть чужие мысли, но не могла их спроецировать в сознании кого-то другого. Хотя была убеждена, что это возможно. Получалось так, что за Машей гонялась не только сестра, но и ещё кто-то. И этот кто-то был не отдельно взятым человеком, а некой весьма могущественной организацией, члены которой обладают немыслимыми даже для Катерины возможностями в управлении людскими массами. В их арсенале было и внушение, и боевые искусства, а главное, они умудрялись довольно явно выделяться и при этом оставаться невидимыми для окружающих. Поражало и то, что Света и её друзья каким-то образом оказались под влиянием этой организации. И к тому же, прежней сплочённости в их рядах больше не было. Катерина четко сформулировала, что лишь Сова верна прежним идеям, Елена и Седой словно перепрограммированы, да и сама Света колеблется перед неким выбором, один из вариантов которого далеко не в пользу её сестры. Это казалось странным. Почему-то Катерина была уверена, что пропавшая компания не поддавалась внушению, а значит, та неведомая организация очень сильна.
Им сразу вспомнился тот странный мужик, что увёл Свету и её друзей из издательства. Получалось, что с того самого момента они и находятся под влиянием кого-то, и этот некто преследует одну цель: убить Марию. Почему? Зачем? На это, конечно же, ответов не было. Семён со стыдом поймал себя на мысли, что если всё обстоит так, то он готов лично расправиться с темноволосой красоткой, лишь бы Свете ничего не угрожало. Но он понимал: та быстро всё поймёт, покопавшись в его памяти, и вряд ли простит, если в итоге он сделает выбор в пользу сестры.
Так же из видений парня Катерина сумела понять и то, где он сможет найти Марию. А так как никакой аналогичной информации о Светлане не было, кроме того, что та явится туда же, то им предстояла встреча с сестричкой и дальше…
— А дальше мы можем только молиться. Эта сестричка сама по себе неплохой человек, коим её и знала Света. Это и заставляло её так упрямо искать. Но вот та, которая захватила её тело, может оказаться зубастой. Не говоря о том, что придут те… ну и наши… с промытыми мозгами, — со вздохом завершила повествование Катерина.
— Ну, коль у нас иного выбора нет, значит… — Семён задумался, — прости, я не имею права подвергать тебя риску…
— Ты, конечно, мой начальник… я многим тебе обязана, но… я тебя спросить забыла, как мне распоряжаться собственной жизнью, — огрызнулась женщина. — Как я уже говорила: Света для меня как дочь. И мне плевать, если меня убьют. Что я имею? Да, единственное, о чём стоит сожалеть, что я не смогу помочь нуждающимся. Но я не одна, помогут другие. А так… ни семьи, ни родных, ни детей… так что и не думай меня отговаривать. Хотя и других я звать не стану. Тут ты прав, мы не имеем на это право.
— Так, когда и где нам надо быть? — принял её решение Семён.
— Это будет двадцать первого августа. У нас… — она взглянула на календарь-магнитик, висящий на холодильнике, — … меньше трёх недель, чтобы добраться до… не сильна я в географии, — призналась женщина. — Могу местность описать, но…
— Ты помнишь, как он добирался до места предполагаемой встречи?
— Сдурел, что ли? — воззрилась на собеседника Катерина. — Я видела лишь вариант исхода, а не все предшествующие этому события.
Остаток ночи они провели, копаясь в ноутбуке Петра. Под описание подходили сотни мест. То есть, сам факт того, что там на десятки километров не было населённых пунктов, несколько сужал зону поиска, как и осознание того, что это на севере России, но вот только этот север простирался на многие сотни километров. Катерина несколько раз впадала в прострацию, раз за разом прокручивая полученные из сознания Станислава картинки. Сначала она выписала номера машин, это ещё больше сузило зону поиска, позволив определить регион. Потом выдала название небольшого населённого пункта. Как оказалось, весьма распространённое. Даже в том регионе яндекс карты показали четыре поселения с таким названием, но относящихся к различным районам. Никаких фотографий, по которым можно было бы опознать местность в интернете, изобилующем всем и вся, как назло, не нашлось. И населённые пункты, к величайшему их сожалению, располагались на очень большом расстоянии друг от друга.
— А может, мы просто удержим этого, — Семён взглянул на посапывающего «бастарда».
— И что толку?
— Ну, это же он должен убить Свету?
— Почему же? Нет. Понимаешь ли, я не могу пересказать всё. Это займёт слишком много времени… но вариант предусматривает разветвление. Либо он убивает Светлану, и почему-то это спасает Марию, или Света встаёт на сторону сестры, и тогда их убивают на пару. Его подсознание такой исход не устроил, и потому он рвался туда с целью убить Свету.
— То есть, жизнь Марии под вопросом, а судьба Светы предрешена? — обречённо констатировал Семён, ощущающий, как всё внутри опустилось: «…Всё было зря… я бессилен».
Катерина какое-то время молчала.
— Неизвестно, — произнесла она спустя некоторое время. — Мы — это ещё один неучтённый фактор, который также обязан сыграть свою роль.
— И как мы узнаем, какова эта роль?
— Элементарно, — произнесла женщина и потянулась рукой к голове спящего, тот тут же открыл глаза.
— Так вы поможете мне? — словно продолжая прерванный разговор, спросил он.
— Да, — ответила Катерина, — но мы поедем с тобой, — добавила она, и глаза её вновь затуманились.
Глава 12 Рыцари престола господня
Выделенный на подготовку месяц пролетел быстрее, чем неделя после посвящения, на смену белым ночам пришла тьма, и последние занятия проводились под покровом ночи в глухих карельских лесах. На протяжении всего этого времени друзья не виделись. Пелагатти ежедневно загонял Светлану до изнеможения. Занятия проводились самые разнообразные: девушка уже довольно хорошо овладела основами рукопашного боя, стрельбой из многочисленных видов короткоствольных огнестрелов, без проблем ориентировалась в темноте, при этом умудряясь пробираться абсолютно беззвучно — ни одна веточка под ногой не выдавала местоположения девушки, немногочисленное лесное зверье воспринимало её как естественную часть окружающей среды — не шарахалось прочь, чем могло бы выдать притаившуюся. Усовершенствованы были и магические навыки.
Света могла подчинить себе всех окружающих в диапазоне почти пятидесяти метров. Девушка искренне недоумевала — зачем ей подобный навык? Но наставник не желал вступать в диалог, он по-прежнему был требователен и немногословен, а в редких случаях, когда ученица не желала поступаться принципами и выполнять требования, ещё и жесток. Нет, он не бил её. Даже не приближался. Сторонний наблюдатель, если бы таковой нашёлся, решил бы, что у девушки приступ обострения какого-то заболевания. Еще мгновение назад бодрая и здоровая, она мгновенно бледнела и загибалась от пронизывающей всё нутро невыносимой боли. Эти наказания быстро отучили Свету от попыток оказывать сопротивление. Ей искренне хотелось отплатить наставнику, но все знания, имевшиеся в её арсенале, были ничем в сравнении с опытом Пелагатти. На сон ей выделялось не более трёх часов в сутки и час на некое подобие медитации, и как ни странно для молодого организма этого было достаточно. Побочным эффектом столь быстрого обучения стало внезапно проснувшееся, обострённое либидо. В свои девятнадцать будучи девственницей Света с ума сходила от частенько накатывающего всепоглощающего желания, объектами которого за неимением других представителей противоположного пола был остававшийся непреклонным наставник.
В этот день Пелагатти был хмур, и как девушка ни лезла из шкуры вон, пытаясь во всём угодить, он постоянно выражал недовольство действиями подопечной. Света искренне проклинала тот день, когда они сунулись в злополучную редакцию. Что ждёт её дальше она не знала, где её друзья — тоже. А наставник не позволял ей и слова молвить вне рамок обучения, не говоря уже о пространных разговорах о неопределённом будущем.
Занимался рассвет, когда она выскочила на поляну, поросшую низеньким, не выше бедра молодым подлеском. Наставника рядом не было, но девушка знала: он следит за каждым её движением и стоит ошибиться, тут же настигнет наказание. Её цель была близка. Она не знала кто это, только чувствовала — этот некто там, в конце поляны. И этот кто-то не спит в столь ранний час, и он опасен. Сейчас человек расслабленно сидел, она это видела сквозь густо поросший кустарник и высокую траву как некий цветной энергетический контур. Обострившийся слух улавливал ровное дыхание жертвы. Она должна убить. Казалось бы, что в этом сложного? Моральные устои за время тренировок сломлены, необходимые навыки получены. Достаточно на расстоянии применить новые способности, и не обязательно магические. Просто метнуть кинжал. Но убить не видя врага рука не поднималась. Впервые её целью было не животное, а человек.
Девушка стелилась по земле, умудряясь ни единым шорохом не выдать своё присутствие. И вот фигура жертвы шевельнулась, повела плечами, словно разгоняя кровь по затекшим от долгого пребывания в неподвижности мышцам. И… их кажется было двое… Света замерла. Ей показалось, что «жертва» или тот, кто был ближе обернулся, и несмотря на разделявшее их расстояние и густой подлесок устремил взгляд на притаившуюся в траве девушку. Этого не может быть! — твердила она сама себе. Тем временем голова жертвы слегка склонилась под странным углом, напоминая прислушивающегося к чему-то зверя. И было в этом движении что-то неуловимо знакомое. Вот только что именно Света понять не могла. Да и боялась отвлекаться, зная, что следом придёт невыносимая боль, которая заставит её если и не застонать, то как минимум выдать себя хрустом веток, под сжавшимся в болезненной агонии телом. Она чувствовала, что жертва из добычи с легкостью может превратиться в охотника. Тем более у неё имеется нежданное подкрепление. Сейчас человек прислушивался, чувствуя чьё-то присутствие. И в этот момент какое-то шестое чувство подсказало ей, что где-то сбоку подкрадывается иная угроза. Кто-то ещё был здесь и целью этого кого-то была именно она. В сознании мелькнула мысль о подлости наставника, который отправил её на задание, сделав одновременно целью для кого-то ещё. И как выкрутиться? Их трое: охотник, жертва и случайный… (или не случайный?) свидетель. Избавиться от кого-то одного не привлекая внимания остальных — сложно. Но первым делом надо убрать именно охотника. Тем более он один или точнее одна. Судя по проявившейся ауре им была женщина.
Света притаилась мысленно нагнетая уверенность в том, что всё получится так, как надо. Она словно раздвоилась: одна часть сознания ликовала, словно уже одержала победу, вторая ощущала то, что предназначалось врагу. Света едва сумела отгородиться от охватившей всё тело боли. Слишком явно прочувствовала, слишком чёткие образы вызвала. Второй части сознания даже не пришлось нагнетать понимание того, что она проиграла и глупо умирает. Неимоверные тоска и злость обрушились на сознание, заволакивая собой всё, глуша те чувства что так старательно удерживались первой половиной сознания. Горло прорезала щемящая боль и вдруг всё прекратилось. До обострённого слуха с запозданием донёсся какой-то неприятный хлюпающий звук и послышалось предсмертное сипение. Силуэт охотника припал к земле, хватаясь за шею, в районе которой образовалось странное затемнение, словно там выходили наружу, покидая тело жизненные силы.
— Света, — едва различила девушка чей-то зов, и вдруг осознала чей: Сова!
Читать бесплатно другие книги:
