Русская философия смерти. Антология Коллектив авторов

Радищев Александр Николаевич (1749–1802) – русский философ, писатель, публицист. Из дворян. Определен на воспитание в Пажеский корпус (1762), отправлен на учебу в Германию (1766), в Лейпциге слушал курс вольфианской метафизики. Увлекся сочинениями энциклопедистов; перевел сочинения Г. Б. Мабли «Размышления о греческой истории» (1773), написал «Слово о Ломоносове» (1780). Вошел в кружок молодых вольнодумцев Ф. В. Ушакова и А. М. Кутузова [о первом Радищев создает сочинение «Житие Федора Васильевича Ушакова» (1788). Об отношениях со вторым см.: Лотман Ю. М. Из истории литературно-общественной борьбы 80-х годов XVIII века. А. Н. Радищев и А. М. Кутузов // Радищев. Статьи и материалы. Л., 1950. С. 82–128; его же. «Сочувственник» А. Н. Радищева: А. М. Кутузов и его письма к И. П. Тургеневу // Ученые записки Тартуского ун-та. 1963. Вып. 139. С. 281–297.] В Россию вернулся в 1771 г., служил протоколистом в Сенате (1771–1773), обер-аудитором Сената и в штабе Финляндской дивизии (1773–1775), был членом Коммерц-коллегии (1778–1780), затем работал в Петербургской Казенной палате (1780–1790). С 1775 по 1777 г. жил в своем имении и в Москве. Участвовал в журналах Н. И. Новикова, в «Беседующем гражданине» (органе «Общества друзей словесных наук»). Кратковременное сближение с масонами завершилось резкой критикой их теоретических программ. В начале 1780-х годов создал оду «Вольность», в 1782 – «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске» (опубл. 1790). С середины 1780-х годов писалось «Путешествие из Петербурга в Москву» (напечатано в домашней типографии в 1790 г.). В 1789 завершена «Беседа о том, кто есть сын Отечества». В 1790 г. арестован и приговорен судом и Сенатом к смертной казни, замененной Екатериной II ссылкой на 10 лет в Илимск. В ссылке (1790–1797) написаны «Письмо о китайском торге» (1792), «Сокращенное повествование о приобретении Сибири» (1791–1796), а также основной философский труд – «О человеке, о его смертности и бессмертии» (1792–1796, опубл. 1809).

По смерти Екатерины II возвращен из ссылки в свою деревню Немцово под Малоярославцем (1797), где создано «Описание моего владения» (не завершено). После убийства Павла I привлечен к сотрудничеству в Комиссию графа П. В. Завадовского по составлению Свода Законов. Радищев переехал в Петербург в августе 1801 г. В этот период составлены записка «О законоположении», «Проект гражданского уложения», насыщенные демократическими новациями в республиканском вкусе.

12 сентября 1802 г. А. Н. Радищев покончил с собой.

Соч.: Собрание оставшихся сочинений покойного А. Н. Радищева. М., 1807–1811. Т. 1–6; Полное собрание сочинений М.; Л., 1938–1952. Т. 1–3; Стихотворения. Л., 1975; Избранное. Куйбышев, 1982.

Лит.: Луппол И. К. Историко-философские этюды. М.; Л., 1935; Бабкин Д. С. Процесс А. Н. Радищева. М., 1952; Макогоненко Г. П. Радищев и его время. М., 1956; Карякин Ю. Ф., Плимак Е. Г. Запретная мысль обретает свободу. М., 1966; Кулакова И. И., Западов В. А. А. Н. Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву»: Комментарии. Л., 1974; А. Н. Радищев и литература его времени: Сб. статей. Л., 1977 (XVIII век. Вып. 12); Лапшин И. И. Философские взгляды Радищева. М., 1927; Рогов И. М. Трактат «О человеке…» и философская позиция А. Н. Радищева: Автореферат… канд. филос. наук. Л., 1959; Филиппов Л. А. Философская позиция А. Н. Радищева в трактате «О человеке…» // Вопросы философии. М., 1958. № 5. С. 160–169; Пантин И. К. О материализме и идеализме в философской трактовке Радищева // Там же. С. 150–160; Михайлов В. Н. О трактате А. Н. Радищева «О человеке…» // Ученые записки Саратовского госпединститута. 1963. Вып. 39. С. 158–179; Болдырев А. И. Проблема человека в русской философии XVIII в. М., 1986; Шкуринов П. С. А. Н. Радищев: Философия человека. М., 1988; Пугачев В. В. Пушкин, Радищев и Карамзин. Саратов, 1992; Селиванов Б. В. Звуковой мир И. А. Крылова и А. Н. Радищева: Уч. пособие по курсу истории русской музыки для студентов и музыкальных вузов. Новосибирск, 1990; Лапин Е. С. Правовые воззрения А. Н. Радищева: Криминалистические аспекты // Государство и право. М., 2002. № 1. С. 94–99; Бондаренко Д. Я. Влияние взглядов А. Н. Радищева на современную теорию взаимоотношения государства и личности // Философский век: Альманах. СПб., 1999. Т. 10. С. 38–42; Ершова Е. В. Естественно-правовые взгляды А. Н. Радищева // Там же. С. 116–124; Шевцов С. У истоков осмысления онтологии цивилизации: А. Н. Радищев как философ права и долга // Там же. С. 266–274; Златопольская А. А. А. Н. Радищев и Ж. -Ж. Руссо // Там же. С. 125–131; Савельева М. Ю. Екатерина и Радищев: «Единство и борьба противоположностей»? // Там же. С. 200–211; Резниченко Л. И. Трактат А. Н. Радищева «О человеке, его смертности и бессмертии»: (Особенности языка и стиля) // Литература и философия. СПб., 2000. С. 24–27.

О человеке, его смертности и бессмертии (1792–1796)

Фрагменты трактата публикуются по изданию: Радищев А. Н. Избранные философские и общественно-политические произведения // Ред. и пред. И. Я. Щипанова. М., 1952. С. 329–333, 353–371, 379–380, 389–390, 398–403, 412–414, 416–418.

1. Прещение – запрет, угроза, ненависть.

2. Отсылка к книге английского философа, химика, открывшего кислород, Джозефа Пристли (1733–1804), почетного члена Петербургской Академии наук (1780), «Исследование о материи и духе» (1777). Ниже упомянут Джон Локк (1633–1704) – английский философ-сенсуалист.

3. Армида – героиня «Освобожденного Иерусалима» (1574–1595) Торквато Тассо (1544–1595), чарами удерживающая рыцаря Ринальдо в своих садах.

4. Хил – питательный напиток.

5. Цитируется приписываемая римскому философу-стоику трагедия «Троянки» (хор во II акте).

6. Перечислены римские императоры: Тиберий (42 до н. э. – 37 н. э.) – пасынок Августа, император с 14 г.; Нерон (37–68) – из династии Юлиев – Клавдиев; император с 54 г.; Калигула (12–41) – из той же династии, император с 37 г.

7. С упоминанием монологов («единословии») шекспировского Гамлета и героя трагедии английского драматурга Джозефа Аддисона (1672–1719) «Катон» (1713; цитируется также в главе «Бронницы» «Путешествия из Петербурга в Москву») в текст радищевского трактата входит чрезвычайно важная для понимания судьбы его автора тема самоубийства. По трактовке известного исследователя, текст Аддисона послужил бытовой психологической моделью поведения, реализованной в последнем поступке Радищева. Героико-стоическое завершение биографии в акте добровольного суицида носит здесь открыто эстетический характер. См.: Лотман Ю. М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Труды по знаковым системам. Т. VIII. Ученые записки Тартуского ун-та. 1977. Вып. 411. С. 65–89. Ср. в начале книги второго трактата: «веселящийся Катон».

8. Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646–1716) – немецкий философ, математик, физик и изобретатель, юрист, историк, языковед; автор монадологии.

9. Как справедливо замечено комментатором трактата в указанном выше источнике, Л. Б. Светловым, «Радищев имеет <…> в виду закон сохранения материи и силы движения, усвоенный им из трудов Ломоносова. В «Рассуждении о твердости и жидкости тел» (1760) Ломоносов следующим образом сформулировал этот закон: «…все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому. Так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте… Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело, движущее своею силою другое, сколько же оныя у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает» (Ломоносов М. В. Избранные философские сочинения. М., 1940. С. 193). Еще ранее этот закон был в основном впервые сформулирован им в письме к Л. Эйлеру 5 июля 1748 г. (С. 543)».

10. Фреска на алтарной стене Сикстинской капеллы в Ватикане «Страшный суд» создана Микеланджело Буонарроти (1475–1564) в 1536–1541 гг.

11. Названы единомышленники великого мудреца Древней Греции – Пифагора Самосского (VI в. до н. э.) – Архит Тарентский (428–365 до н. э.) и Аполлоний Тианский (I в.).

12. Сведенборг Эммануэль (1688–1772) – шведский ученый-энциклопедист и мистик.

Сен-Жермен – граф, алхимик-мистик, авантюрист XVIII в.

13. Картуш – герой парижского социального дна в XVIII в. Кромвель Оливер (1599–1658) – деятель Английской буржуазной революции; содействовал казни короля и провозглашению республики (1649) с режимом военной диктатуры (протекторат 1653 г.).

14. Фридрих II Гогенштауфен (1194–1250) – германский король и император Священной Римской империи с 1212 г., король Сицилии с 1197 г.; оппонент папы Римского Григория IX.

15. Ньютон Исаак (1643–1727) – английский ученый-энциклопедист, создатель небесной механики, автор закона всемирного тяготения, инициатор дифференциального и интегрального исчисления, исследователь дисперсии света.

Кеплер Иоганн (1571–1630) – немецкий астроном, открыл законы движения планет, заложил основы теории затмений, изобрел телескоп нового типа.

16. Гус Ян (1371–1415) – идеолог чешской Реформации. За противостояние немецкому засилью и католической церкви осужден собором в Констанце и сожжён.

Галилей Галилео (1564–1642) – итальянский ученый, астроном; за приверженность гелиоцентризму осужден инквизицией в 1633 г.

Лютер Мартин (1483–1546) – деятель Реформации в Германии, переводчик Библии; основатель и теоретик протестантизма.

Декарт Рене (1596–1650) – французский философ, математик, физик и физиолог; родоначальник европейского рационализма.

В илимской ссылке А. Радищев был в 1797 г.

17. Отсылка к мифу об Икаре, дерзнувшем полететь к Солнцу на скрепленных воском крыльях.

18. Идея метаморфозы, волновавшая мыслителей XVIII в., обсуждается Лейбницем на страницах «Монадологии» (1714) и в «Размышлениях относительно учения о едином всеобщем духе» (1702).

Епископ Игнатий (в миру – Дмитрий Александрович Брянчанинов) (1807–1867) – епископ Кавказский и Черноморский. Родился в селе Покровском Вологодской губернии. Из дворян. Окончил курс в Инженерном училище (1822–1826). Обратил на себя внимание генерал-инспектора инженеров вел. кн. Николая Павловича, был зачислен пансионером его супруги, Александры Федоровны. В училище вокруг Брянчанинова образовался круг единомышленников: Чихачев Михаил Васильевич (ум. 1873), Фермор Николай Федорович (ум. в нач. 1840-х годов). Последнему Некрасов посвятил стихотворение «Изгнанник»; по гипотезе Н. Лескова, Н. Фермор послужил прототипом для героев повести А. И. Герцена «Доктор Крупов» (1847), а чуть позже – очерка Ф. М. Толстого «Болезнь воли» (1859) (см.: Лесков Н. С. Инженеры-бессребреники (1887) // Лесков Н. С. Собрание сочинений в 11 т. М., 1956. Т. 8. С. 232–290). В январе 1827 г. Брянчанинов зачислен в Динабургскую инженерную команду. Уволен по болезни и в чине поручика отправлен в отставку. Упорное стремление Брянчанинова к духовному поприщу вызвало гнев будущего императора, но хлопотами московского митрополита Филарета (Дроздова, 1783–1867) будущий епископ был направлен в Сергиеву пустынь. Брянчанинов исполнял послушание в Александро-Свирском монастыре, в Площанской пустыни Орловской губернии, в Оптиной Введенской пустыни Калужской губернии, в Кирилло-Новозерском монастыре Новгородской губернии, в Семигородской пустыни Вологодской губернии, в Дионисиевском монастыре. В 1831 г. пострижен в монашество, в 1833 возведен в сан игумена, пребывал настоятелем Сергиевой пустыни с 1834 г. Епископ в Ставрополе с 1857 г. С 1861 г. – на покое, работал над богословскими трудами. Умер в Николо-Бабаевском монастыре. Канонизирован РПЦ в 1988 г.

Соч.: Сочинения в 4 т. СПб., 1865–1867; В 5 т. СПб., 1905; Аскетические опыты. СПб., 1865. Ч. 1–2; М., 1993; Аскетическая проповедь. Б. г.; Приношение современному монашеству… М., 1991; Переписка с игуменом Антонием Бочковым // Чтения в обществе истории и древностей. 1875. Кн. 2; Отечник. Брюссель, 1963; О конце мира. М., 1992; Из неизданных писем // Вестник РХД. Париж, 1977, № 123; On the prayer of Jesus. 2 ed. L., 1965; Письма святителя Игнатия (Брянчанинова) к отцу / Публ. свящ. Геннадия (Беловолова) // Христианство и русская литература / Ред. В. А. Котельников. СПб., 1996. Сб. 2. С. 9–23; Творения. М., 2001; Собрание сочинений: В 7 т. М., 2001.

Лит.: Новый энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 19. С. 18; Русский биографический словарь. СПб., 1897. Т. Ибак-Ключарев; Жизнеописание еп. Игнатия Брянчанинова и письма преосвященного к близким ему лицам. СПб., 1881; Игнатий. В поисках Живого Бога: (Преосвященный Игнатий и его аскетическое мировоззрение). М., 1913; Соколов Л. Еп. Игнатий: Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения. Киев, 1915. Т. 1–2; Письма преосв. Игнатия / Изд. иеромонах Игнатий (Садковский) // Богословский вестник. М., 1913–1914; Марк (Лозинский). Святитель Игнатий // Журнал Московской патриархии. 1968. № 11; Гумеров Ш. А. Игнатий // Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь. М., 1992. Т. 2. С. 396–397; Любомудров А. М. Святитель Игнатий (Брянчанинов) и проблема творчества // Христианство и русская литература. СПб., 1996. Сб. 2. С. 24–31; Беловолов Г. В. Старец Зосима и еп. Игнатий Брянчанинов // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1991. Т. 9. С. 167–178.

Слово о смерти (1860-е годы)

Печатается по изданию: Игнатий Брянчанинов. Собрание сочинений. М., 2001. Т. 3. С. 74–79, 120–129, 182–190. Феофан Затворник (Г. В. Говоров) отозвался полемическим сочинением на трактат Брянчанинова: «Душа и Ангел – не тело, а дух». М., 1891.

1. См. параллельные места в его же «Слове о смерти». «Оно принадлежит к числу немногих творения святителя, имеющих философско-догматический характер и излагающих вероучительную истину в систематическом порядке; труд епископа Игнатия можно назвать очерком христианской антропологии», – считает автор предисловия к публикации иеромонах Исаия. Теме смерти посвящены последние части «Слова…», однако уже во введении он задает вопрос о смысле смерти, которым задается тон всему его рассуждению: «Что делается со мною, когда я, пробыв на земле срочное время, исчезаю с лица ее, исчезаю в неизвестность, подобно всем прочим человекам? Способ отшествия моего из земной жизни страшен: он именуется смертью. С понятием о смерти соединено понятие о прекращении существования; но во мне живет убеждение невольное, естественное, что я – бессмертен. Чувствую себя бессмертным: постоянно действую из этого чувства. Умирающие при сохранении сознания говорят и действуют, как отходящие и переселяющиеся, отнюдь не как уничтожающиеся. Человек – тайна для самого себя. <…> Что такое – человек? На этот вопрос отвечает человекам апостол: «Вы есте церкви Бога жива, якоже рече Бог; яко вселюся в них, и подожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие» (2 Кор. 6, 16) (Епископ Игнатий. Слово о человеке // Богословские труды. М., 1989. Сб. 29. С. 285–186).

2. «Удивительно, с какой легкостию совершилось падение праотцев! Не было ли оно преуготовлено их внутренним расположением? Не оставили ли они в раю созерцание Творца, не предались ли созерцанию твари и своего собственного изящества? Прекрасное созерцание себя и твари, но в Боге и из Бога; с устранением Бога оно гибельно, ведет к превозношению и самомнению.

<…> Обещанная им смерть за преступление Заповеди тотчас объяла их: Дух Святой, обитавший в них, отступил от них. Они были предоставлены собственному естеству, зараженному греховным ядом. Этот яд сообщил человеческому естеству диавол, из своего растленного естества, преисполненного греха и смерти. Первое греховное ощущение праотцев было ощущение стыда, в котором – невольное и горестное сознание внутри живущего греха, заменившего в них прежнего жителя – Святого Духа. <…> Глубоко поврежденные познанием зла, проникшего молнией в ум, сердце, в душу, в тело, не сознающиеся в грехе своем, гордо и дерзко оправдывающие себя праотцы подверглись суду и наказанию Божию. Суд Божий пал, во-первых, на змея как на зачинщика и главу преступления; потом он карает жену как первую преступницу заповеди и виновницу погибели мужа; наконец, он поражает мужа как отвергшего послушание Богу для послушания жене» (Ук. соч. С. 307, 308). Епископ Игнатий приводит слова святого Григория Паламы: «Умертвилась душа Адама, преслушанием разлучившись от Бога: ибо телом он прожил после того <после падения своего> до девятисот тридцати лет. Но смерть, постигшая по причине преслушания, душу, не только соделывает непотребную душу и наводит проклятие на человека, но и самое тело, подвергнув его многим немощам, многим недугам и тлению, наконец предает смерти» (Ук. соч. С. 309).

3. Макарий Великий, или Египетский (301–391) – Отец Церкви и один из основателей египетского монашества; сын пастуха, жившего близ Фив, и вначале сам пастух. На тридцатом году жизни ушел в самую отдаленную пустыню Египта. Прославился своею кротостью и смирением, за что прозван «отрок – старец»; был поставлен пресвитером и сделался аввой тех несчастных, что стекались к нему, бежав из городов. Во время гонений ариан на православие был сослан на один из островов Нила, где обратил ко Христу все его население. Разрабатывал христианское учение о благодати. Все дошедшие до нас сочинения написаны в форме духовных бесед. Современные исследователи отмечают, что «слово святого Макария имеет мало подобного себе во всей литературе по смелости духовного порыва, сочетающегося с любовным вниманием к творению в его драгоценных подробностях» (Вениаминов В. О новонайденных проповедях преподобного Макария Великого (Египетского) // Макарий Египетский. Новые духовные беседы. М., 1990). Однако еще в начале XX в. исследователи выявили в творениях, известных большей частью под именем Макария, указания на то, что их сочинителем был другой автор, живший не в Египте, а в Месопотамии. По мнению Г. Дерриса, им был Симеон, упоминаемый Феодоритом в числе пяти вождей мессалиан, осужденных на Эфесском соборе 431 г. («Церковная история», 4, II, 2). Последнее, то есть принадлежность к еретической секте, в настоящее время оспаривается большинством исследователей.

Соч.: Преподобного отца нашего Макария Египетского духовные беседы, послания и слова с присовокуплением сведений о жизни его и писаниях. 4-е изд. Сергиев Посад. 1904.

См.: Барсов Н. И. Представители нравственного типа проповеди в IV в. Харьков, 1889; Попов И. Мистическое оправдание аскетизма в творениях преп. Макария Египетского // Богословский вестник. М., 1904–1905.

4. «Но существенная жизнь падшего человека состоялась в душевной смерти, поразившей его немедленно по преступлении заповеди. Тогда человек лишился обитавшего в нем Святого Духа <…> и был предоставлен собственному естеству, зараженному грехом и вступившему в общение естеством демонов. От подчинения смерти и греху составные части человека разобщились, стали действовать одна против другой: тело противится душе; душа находится в борьбе сама с собою; ее силы препираются; человек находится в полноте расстройства. Образ и подобие Божии в человеке по падении его изменились. Подобие, состоявшее в совершенном отчуждении зла из качеств человека, познанием зла и сообщением его этим качествам, уничтожилось; при уничтожении подобия образ исказился, сделался непотребным, но не уничтожился совершенно. <…> Грех человека был приготовлен не замыслом, но неправильным и недостаточным деланием и хранением рая. Не менее того грехом своим человек соделался сообщником диавола и пленником его. Как падшему по увлечению, человеку вместе с изречением казни обетовано искупление и Искупитель» (Ук. соч. С. 309, 311).

5. Святой Григорий, архиепископ Фессалонийский – имеется в виду св. Григорий Палама (1296–1359), византийский богослов и церковный деятель, митрополит Солунский; поборник и систематизатор мистического учения исихазма. Отстаивал тезис, что аскет-исихаст в состоянии экстаза непосредственно воспринимает несотворенное и невещественное излучение в мир Бога.

Классическое описание способа, с помощью которого монахи приводили себя в состояние, в котором они были способны созерцать в себе фаворский свет, виденный некогда апостолами, дал уже в XI в. монах Ксерокерского монастыря в Константинополе Симеон: «Затвори двери твоей кельи, сядь в углу и отвлеки мысль твою от всего земного, тварного и скоропреходящего. Потом склони подбородок твой на грудь свою и устреми чувственное и душевное око твое на пупок твой. Далее сожми обе ноздри свои так, чтобы едва можно было дышать и отыщи глазами приблизительно то место сердца, где сосредоточены все способности души. Сначала ты ничего не увидишь сквозь тело твое, но когда проведешь в положении таком день и ночь, тогда, о чудо, увидишь то, чего никогда не видал, увидишь, что вокруг сердца твоего распространяется божественный свет». Противник исихазма калабрийский монах Варлаам насмешливо окрестил это мистическое течение «пупоумием», или «пуподушием». Однако Григорий Палама и Николай Кавасила, крупнейшие богословы своего времени, поддержали исихастов; в их пользу высказывался и Вселенский собор, осудивший в 1341 г. Варлаама.

Палама учил о том, что Бог присутствует в мире через Божественные энергии, пронизывающие мир и сообщающиеся человеку, отличая их от Божественной сущности, которая вечно пребывает в себе и недоступна. К числу этих энергий относятся благодать Божия и божественное озарение. Этим светом была озарена душа Адама до падения, он был явлен апостолам на Фаворе, дабы люди помнили, чем они были и что их ожидает. Только это озарение дает человеку возможность усовершенствоваться. Этот свет есть слава естества Божеского и красота будущего века. В 1351 г. учение Паламы было признано официальной доктриной византийской церкви, а в 1368 г. он был причислен к лику святых. Григорий Палама оказал сильное влияние на традицию поздней византийской мистики; в нашей отечественной традиции наибольшим было влияние другого исихаста – Григория Синаита (60-е годы XIII в. – 40-е годы XIV в.).

Соч.: Три творения. Новгород, 1895 (см. также Памятники византийской литературы IX–XIV вв. М., 1969); Письмо к своей церкви // Богословские труды: Юбилейный сборник. Московская Духовная Академия – 300 лет. М., 1986); Беседы. М., 1994.

См. о нем: Модест, игумен. Святой Григорий Палама, митрополит Солунский, поборник православного учения о Фаворском свете и действиях Божиих. Киев, 1860; Алексий (Дородницын), епископ. Византийские духовные мистики XIV в.: (Св. Григорий Палама, Николай Кавасила и преп. Григорий Синаит) // Православный собеседник. Казань, 1906; Василий (Кривошеин), иеромонах. Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы // Seminarium Kondakovianum. Прага, 1936. № 8; Киприан (Керн), архимандрит. Антропология св. Григория Паламы. Париж, 1950; Лосский В. Н. Паламитский синтез // Богословские труды; Т. 8. М., 1972; Meyendorf J. Introduction a l’еtude de Gregorie Palamos. Paris, 1959; Byzantine Hesychasm: Historical, theological and social problems. London, 1974; Семаева И. И. Традиции исихазима в русской религиозной философии первой половины XIX в. М., 1993; Хоружий С. С. Диптих безмолвия: Аскетическое учение о человеке в богословском и философском освещении. М., 1991; Голейзовский Н. К. Исихазм и русская живопись XIV–XV вв. // Византийский веменник. М., 1969. Вып. 29.

6. «Смерть душевная, смерть существенная, поразившая человеческий род в его родоначальниках, выражающая власть свою над телом земного странника во время его земного странствования, недугами и другими бесчисленными страданиями, при окончании земного странствования выражает эту власть самым страшным явлением: разлучением души от тела. По разлучении души от тела власть смерти над человеком получает полное развитие (здесь говорится о временах, предшествовавших Искупителю): тело разрушающееся и смердящее погребается в недрах земных, а душа каждого человека, и нечестивца и ветхозаветного праведника, нисходит в ад. Души нечестивцев низвергались в вечный огонь как окончательно принадлежащие вечной смерти; души праведников нисходили во ад, в темницы его менее глубокие и страшные, где они пребывали, томясь жизнью во аде и вместе утешаясь надеждой искупления. Все обстоятельства земной жизни доказывают человеку, что она на земле изгнанник за ужасное преступление; но более всего доказывает это смерть. Она не оказывает ни уважения, ни сожаления ни к чему высокому и важному человеческому. Она поражает и юность, и красоту, и гения, и могущество, и богатство. Ничем человек не может отвратить неумолимой смерти, служащей для рода человеческого опытным доказательством его падения, его согрешения перед Богом, его казни. Она свидетельствует перед человеками, что человек – создание и раб, возмутившийся против своего Творца и Господа, что знаменитейшие и важнейшие дела человеков для земли ничего не значат для вечности, что высокое человеческое – мерзость есть пред Богом (Лк. 16; 15). Смерть – казнь. Поражая каждого человека, она доказывает, что каждый человек – преступник; поражая всех человеков без исключения, она доказывает, что карается человечество за преступление, общее всему человечеству. Пред одним благочестием благоговеет смерть, и молитва проповедника может иногда остановить секиру смерти, и отодвинуть час ее (Ис. 38, 5)». <…> Страшным плодом падения было порабощение человека диаволом и ничем не отвратимое смешение с ним… Действует в нас диавол, влагая свои помыслы, обольщая мечтаниями, возбуждая помыслами и мечтаниями греховные ощущения, волнуя и разгорячая кровь, поглощая этими волнами и воспаляя этим пламенем весь здравый смысл человека и всю силу его воли. Действия всех страстей соединены с движением разнообразным крови; где движение крови, там непременное действие страсти, там непременное действие бесов. Такое действие непостижимо для омраченного падением человека, пребывающего в падении своем: лукавые помыслы и мечтания так тонко и хитроумно действуют в душе, что представляются они как бы рождающимися в ней самой, а отнюдь не действием чуждого ей злого духа, вместе и действующего и желающего оставаться непримеченным» (Ук. соч. С. 315, 309, 310).

7. Святой Андрей (вт. пол. V в.), архиепископ Каппадокийской Кесарии. Из сочинений дошли до нас «Толкование на Апокалипсис» (рус. пер. 1882, 1884, 1889). Один из его переводчиков – Лаврентий Зизаний.

8. Исаак Сирский, Исаак Ниневийский Сирянин (ум. в конце VII в.) – св., отец Церкви; сирийский религиозный писатель, в 661 г. был епископом Ниневии. Значительно воздействие его сочинений на Ф. М. Достоевского.

Соч.: Исаака Сирского см.: Аввы Исаака Сирского слова подвижнические / Под ред. С. Соболевского. 3-е изд. Сергиев Посад, 1911; М., 1993.

9. Иоанн Лествичник (ок. 525–563) – византийский религиозный писатель, настоятель монастыря на Синае. Автор аскетически-дидактического трактата. См.: Иоанн Лествичник. Лествица, возводящая к небесам. М., 1908; М., 1991.

10. Варсонофий Великий (или Варсануфий) (ум. ок. 550) – полулегендарный подвижник, родом из Египта. Жил в Палестине близ Газы, «заключившись в хижине и годами не вкушал земных плодов». Ему приписывают обширные сочинения (в соавторстве с неким Иоанном) аскетического характера. Соч.: Варсонофий Великий. Ответы на вопросы учеников. 4-е изд. СПб., 1905. См.: Соловьев В. С. Философский словарь. Ростов/н. Д., 1997. С. 11–12.

11. Филофей Синайский – инок, затем игумен Синайской обители, жил в нач. IX в.

Соч.: О бодрствовании и молитве 40 глав (рус. пер. под заглавием «Сорок глав о трезвении» // Христианское чтение. СПб., 1827. Ч. XXVII; О бодрствовании и хранении сердца; О трехчастности души, бодрствовании и молитве; О хранении ума и смиренномудрии; О том, что хранением сердца соблюдаются и Христовы заповеди).

12. Нил Сорский (ок. 1433–1508) – русский церковный и общественный деятель. В миру – Николай Майков, постригся в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре, странствовал по Востоку, побывал в Константинополе и на Афоне, изучал патрологическую литературу, познакомился с учением исихастов. По возвращении основал у р. Соры обитель, где и поселился со своими единомышленниками, так называемыми нестяжателями. Полемизировал с Иосифом Волоцким и его сторонниками, иосифлянами, по вопросу о церковных владениях, проповедовал отказ от насилия и гонений в отношении еретиков, поддерживал политику великокняжеской власти, направленную на секуляризацию церковных монастырских земель. Соч.: Нила Сорского Предание и Устав. СПб., 1912. См.: Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Ч. I. Преподобный Нил Сорский. СПб., 1882; Прохоров Г. М. 1) Послания Нила Сорского // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1974. Т. XXIX. С. 125–143 (приводится текст 4 посланий); 2) Повесть о Нило-Сорском ските // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1976. М., 1977. С. 12–20.

13. Исихий Иерусалимский (ум. после 450) – пресвитер Иерусалима, духовный писатель. Известен как автор «Interpretatio Isaiae prophetae» (изд. 1900), схолий к двенадцати малым пророкам, изъяснения псалмов и др. Фотий приписывает ему написание 200 глав о воздержании и добродетели. Фрагмент из «Церковной истории» Исихия дан в актах Вселенского собора. Соч.: Слово душеполезное о трезвении и молитве. <Б. г., б. м. >.

14. Пимен Великий (ум. 450) – знаменитый египетский авва, сподвижник Паисия Великого.

15. Тихон Воронежский, более известен как Тихон Задонский (1724–1783) – святитель, епископ Воронежский, духовный писатель. В миру Тимофей Соколов, родился в селе Короцке Новгородской губернии, в семье бедного дьячка. С 1738 г. учился в новгородской духовной школе, с 1740 – в открывшейся в Новгороде семинарии. Был оставлен при ней учителем греческого языка и риторики. В 1758 г. принимает монашество в новгородском Афониевом монастыре, в Петербурге был посвящен в сан диакона, а затем – иеромонаха. В 1758 г. – преподаватель философии в семинарии, с 1759 г. – ректор Тверской семинарии, с 1761 г. – епископ Кексгольмский и Ладожский, викарий Новгородской епархии. В 1763 г. назначен был в самостоятельную Воронежскую епархиальную кафедру и занимал ее до 1767 г. Удалившись на покой, поселился в Задонском Богородицком монастыре.

Соч.: Сокровище духовное, от мира собираемое: В 4 ч. СПб., 1774; М., 1994; Плоть и дух, или Собрание некоторых нравоучений из Священного Писания. СПб., 1796 (она же издана в Петербурге в 1784 г. без указания автора под названием «Скрижали нравоучения»); Наставление христианское с прибавлением о взаимных должностях христианских. СПб. 1784; 3-е изд. СПб., 1794. В измененном виде, под названием «Наставление о собственных всякого христианина должностях» выдержало множество изданий. СПб., 1789; 48-е изд. М., 1870; Первое полное собрание сочинений издано в Петербурге в 1825–1826 гг.; 5-е изд. М., 1889.

Лит.: Лебедев А. Святитель Тихон Задонский и всея Руси чудотворец. 3-е изд. СПб., 1896; Михайловский В. Святитель Тихон, епископ Воронежский и Задонский. 4-е изд. СПб., 1899.

16. Блаженный Феофилакт Болгарский (XI – нач. XII в.) – архиепископ Охридский в византийской провинции Болгарии (Македонии); автор книги «Благовестник, или Толкование на Евангелие». М., 1864.

Достоевский Федор Михайлович (1821–1881) – русский писатель, мыслитель, журналист-публицист. Из дворян (по отцу). Учился в московском пансионе Л. И. Чермака, затем в Инженерном училище (1838–1843), где пробует себя в драматургии («Борис Годунов», «Мария Стюарт» – обе вещи не завершены). Дебютирует переводом романа Бальзака «Евгения Гранде» (1844). В 1844–1845 гг. создал эпистолярный роман «Бедные люди», публикация которого в «Петербургском сборнике» (1846) по инициативе Белинского и Некрасова приносит автору известность как писателю «натуральной школы» (позднейшие исследователи эволюции творческого метода Достоевского показали, что эта первоначальная репутация писателя мало соответствовала направлению бытового натурализма; см., в частности: Ветловская В. Е. Роман Ф. М. Достоевского «Бедные люди». Л., 1988). Позже писались вещи романтического плана – «Двойник» (1846), «Хозяйка» (1847), «Слабое сердце» и «Белые ночи» (1848), «Неточка Незванова» (1849). На 1846–1847 гг. пришелся разрыв Достоевского с миром демократической журналистики, писатель сближается с петрашевцами, собиравшимися на квартире С. Ф. Дурова. В апреле 1849 г. Достоевский арестован и отправлен в Петропавловскую крепость. В декабре того же года перенес ужас несостоявшейся смертной казни на Семеновском плацу, которая была заменена на четырехлетнюю каторгу и ссылку. В начале 1850 г. Достоевский уже в Омском остроге, через четыре года определен рядовым в Сибирский 7-й линейный батальон (Семипалатинск). При Александре II Достоевскому возвращены дворянские права, он выходит в отставку в 1859 г. в чине подпоручика. В годы тюрьмы и ссылки написаны: «Маленький герой» (1849), «Село Степанчиково и его обитатели» (1858), «Дядюшкин сон» (1859). В октябре 1859 г. издавал журналы «Время» (1861–1863) и «Эпоха» (1864–1865). Издания эти не принесли Достоевскому барышей. Программа «почвенничества» определилась в основных контурах в эти годы (союзниками писателя по созданию этой неославянофильской программы были Н. Н. Страхов и А. А. Григорьев). В 1860 г. написаны «Записки из мертвого дома». В 1862–1863 гг. Достоевский совершает поездки по столицам Западной Европы, итогом которых оказались «Зимние заметки о летних впечатлениях» (1863); объектом критики автора стали утрата западноевропейцами гуманистических ценностей, их деятельность по конструированию ложной социальной реальности. Философская транскрипция этой критики дана в «Записках из подполья» (1864). Достоевский создает ряд романов: «Униженные и оскорбленные» (1866), «Игрок», «Преступление и наказание» (1868), «Идиот» (1870), «Бесы», «Подросток» (1874–1875), «Братья Карамазовы» (1878–1879). Писатель возродил новаторский, известный в России с XVIII в., тип единоличного журнала – «Дневник писателя» (1873–1881).

Соч.: Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1972–1990.

Лит.: Гроссман Л. П. Достоевский. Л., 1965; Бурсов Б. И. Личность Достоевского. Л., 1974; Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы / ред. А. С. Долинина. Пг., 1922. Вып. 1; Вып. 2. Л., 1935; Достоевский и его время: Сб. статей. Л., 1971; Достоевский – художник и мыслитель: Сб. статей. М., 1972; Достоевский: Материалы и исследования. Т. 1–16. Л., 1974–2001; Белопольский В. Н. Достоевский и философская мысль его эпохи. Ростов н/Д., 1987; Кашина Н. В. Эстетика Ф. М. Достоевского. М., 1989; Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд. М., 1963; Русские эмигранты о Достоевском / Вступ. ст., подг. текста и прим. С. В. Белова. СПб., 1994; Ф. М. Достоевский. Библиография произведений Ф. М. Достоевского и литературы о нем. 1917–1965. М., 1968; Евлампиев И. И. История русской метафизики в XIX–XX веках: Русская философия в поисках Абсолюта: В 2 частях. СПб., 2000. Ч. 1. С. 93–178; с 1993 г. в С. -Петербурге выходит альманах «Достоевский и мировая культура» (ред. К. А. Степанян).

16 апреля. Маша лежит на столе <…> (1864)

Текст печатается по изданию: Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1980. Т. XX. С. 172–175. (Далее в ссылках на это издание указываем римской цифрой том и арабской – страницу.) Фрагмент по рукописи напечатан Б. П. Вышеславцевым, который сопроводил публикацию своей статьей «Достоевский о любви и бессмертии: (Новый фрагмент)» // Современные записки. Париж, 1932. Т. 50. С. 288–304. Отечественную публикацию см.: Литературное наследство. М., 1971. Т. 83: Неизданный Достоевский. С. 173–175. (Далее в ссылках на это издание: ЛН и номер страницы).

1. Фрагмент связан с кончиной первой жены Ф. Достоевского (с февраля 1857 г.) Марии Дмитриевны Исаевой (урожд. Констант, 1828–1864) от туберкулеза 15 апреля 1864 г. Достоевский в это время погружен в редакторские дела по изданию журналов «Время» и «Эпоха»; это период его увлечения А. П. Сусловой (1839–1918), которая со временем отравит жизнь ему, а потом еще одному писателю-философу – В. В. Розанову. 31 марта 1865 г. Достоевский пишет о покойной жене из Петербурга А. Е. Врангелю (дипломат, юрист, археолог, 1833 – после 1912): «О, друг мой, она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с нею счастливо <…> Мы были с ней положительно несчастны вместе (по ее странному, мстительному и болезненно-фантастическому характеру) <…>«; «Это была самая честная, самая благороднейшая и великодушнейшая женщина из всех, которых я знал во всю жизнь. Когда она умерла – я хоть мучился, видя (весь год), как она умирает, хоть и ценил и мучительно чувствовал, что я хороню с нею, – но никак не мог вообразить, до какой степени стало больно и пусто в моей жизни, когда ее засыпали землею» (XXVIII. 2, 116).

2. См.: Мф. 22, 39.

3. Мысль Достоевского об открытом в будущее генезисе человека (о продолжающемся творчестве человека Богом) унаследована позднейшей философской мыслью в России. Она известна была П. Флоренскому, который говорил В. Розанову: «Я ожидаю, что в самом непродолжительном времени наступят величайшие перемены в душе человеческой и (может быть) в самой природе и организации человеческой». Он высказывал свое предчувствие о появлении в ближайшей истории именно новых организаций человеческого типа <…> почти с органическими изменениями» (из писем П. П. Перцову летом 1918 г. Цит. по статье Евг. Ивановой «О последних днях и кончине В. В. Розанова» (Литературная учеба. М., 1990. № 1. С. 79–80). Убеждение в продолжающейся эволюции человеческой телесности высказывал и Л. П. Карсавин (см. публикуемую в сборнике «Поэму о Смерти», фрагм. 94); вошло оно и в философские конструкции русского космизма (см.: Минеев В. В., Нефедов В. П. От смерти к жизни: Идеи русского космизма и проблема нового понимания смерти и бессмертия. Эссе. Препринт. № 936. Красноярск, 1989).

4. См.: Матф. 22, 30. Существенны замечания Б. П. Вышеславцева: «Весь отрывок покоится на евангельском тексте “не женятся и не посягают, а живут, как ангелы Божии”. философски он психологичен, психоаналитически он свидетельствует о другом. Подсознание говорит: “Нельзя было жениться и посягать, нужно было жить, как ангелы Божии!”

Мы имеем редкий, но интересный феномен двух лиц разного пола, предназначенных друг для друга, влекомых друг к другу таинственным притяжением, но не притяжением эротическим. Половинки, но не соединимые в земном плане. Она любила его идеальное Я, его небесный образ, могла целовать ему руки, признаваясь в земной страсти к другому, но никогда не могла, в сущности, эротически принять его земную эпилептическую оболочку. Он тоже любил ее вначале и в конце как сестру (“…вы женщина изумительная, сердце изумительное, детской доброты, вы были мне более чем сестрой”), но не удержался и стал “посягать”. Странным образом «священная болезнь» наказала его страшным припадком, трагически разрушив их первую ночь, а в сущности, и все их семейное счастье.

Все трагично в жизни Достоевского и прежде всего его первый роман и брак. Стоит вспомнить и продумать его захватывающие перипетии, – они много дают для философии любви. Достоевский проявил титаническое напряжение в завоевании любимой женщины, но он забыл, что в любви есть нечто, что даруется – даром <…>, что ускользает от всякой воли, от всякой заслуги, от всякого подвига. Женская любовь увенчивает заслуги до их свершения <…> даже если этого никогда не бывало. Она радуется, если они действительно будут совершены (“я была права”), но она восхищается и теми, которые могли быть только совершены и для которых вероятность не представила удобного случая. Поэтому есть дары любви, которых никогда не должна добиваться самая отважная рыцарская воля. Эрос мстит жестоко за всякое малейшее принуждение. В любви все самое ценное рождается, а не творится. Эрос мирится только с одним принуждением и завоеванием: когда его принуждают к тому, чего он, в сущности, изначально и бессознательно желал» (Вышеславцев Б. П. Достоевский о любви и бессмертии: (Новый фрагмент) // О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881–1931 годов: Сб. статей. М., 1990. С. 400–401. Далее в ссылках на это издание обозначаем его «О Дост.» и указываем страницу).

Связь танатологической проблематики с вопросами семьи и темой победы над грехом в родственных Достоевскому интонациях проясняет Розанов в статье о Л. Толстом «Семья как религия» (см. сб.: Религия и культура. 2-е изд. СПб., 1901): «<…> Семья точно так же имеет для себя религию в христианстве, как и институт монашества; и если аскеты, как мы знаем, именуют себя «небесными человеками», «земными ангелами», то и многоплодный и заботливый отец, покорный родителям сын, целомудренная дочь, завтра вырастающая в еще целомудренную женщину, – суть также образы небесных прообразов. Они не суть ослабевшие в грехе люди: они восходят в некоторую положительную святость, и только по иной, полярно-противоположной Голгофе скале: “зла“ – “блага”. <…> Более чем непостижимо, что величайшее отрицание смерти, до некоторой степени над нею победа и ее упразднение, лежащее в глубине брачного завитка, слилось с идеею последнего греха. <…> Смерть и к ней ступени предстают в истинном своем виде – как ступени греха, как виды отрицания; а виды святости, нисходя по ступеням семейного труда, семейного “несения тяготы друг друга”, “Благочестивого в семье веселья”, падают как к “первому святому” в самый завиток бытия человеческого. Христианство, читаемое правильно, от начала к концу, из рыдания над гробом и около гроба переходит в неизъяснимую глубину херувимской песни около брака» (Русский Эрос, или Философия любви в России. М., 1991. С. 137–138).

5. «<…> Не мир пришел я принести, но меч» (Мф. 10, 34; в академическом комментарии цитата ошибочно приписана евангелисту Марку: XX, 363).

6. «И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо, и все, что на нем, землю, и все, что на ней, и море, и все, что в нем, что времени уж не будет» (Ап. 10, 5–6).

7. Имеется в виду пролог в книге П. Ж. Прудона (1809–1865) «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» (Т. 1–2. Париж, 1846). Внимание к сочинениям одного из инициаторов анархизма связано в биографии Достоевского с периодом близости к петрашевцам (см.: Бельчиков Н. Ф. Ф. М. Достоевский в процессе петрашевцев. М., 1971. С. 214, 244). В его журнале «Время» в полемике вокруг книг Прудона участвовали П. А. Бибиков (статья «Феноменология войны». 1861. № 12) и Е. Тур (очерк «Шесть недель в гостях и дома». 1862. № 4). См.: IX, 444–445; см. также: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Л., 1928. Кн. I. С. 383–391; 1931. Кн. II. С. 281–317.

8. Ин. 14, 2.

9. Мифологема жертвенного Эроса и мотив смерти «за други своя» составил самостоятельный сюжет в русской религиозной философии. См., в частности, трактат А. А. Мейера «Заметки о смысле мистерии: (Жертва)» (1933) (Мейер А. А. Философские сочинения. Париж, 1982. С. 105–165). П. А. Флоренский писал в этой связи в своей основной книге: «Наибольшая агапическая любовь осуществима только в отношении к друзьям, – не ко всем людям, не «вообще». Она в «положении души за друзей». Но было бы чересчур упрощенным то понимание, согласно которому положить душу за друзей – это значит умереть за них. Смерть за друзей – это лишь последняя – и не труднейшая! – ступень в лестнице дружбы. Но прежде, чем умереть за друзей, надо быть их другом, а это достигается подвигом, долгим и трудным. Один из героев Ибсена говорит: «Можно умереть за жизненную задачу другого, но нельзя жить для жизненной задачи другого». Однако сущность дружбы – именно в погублении души своей ради друга своего. Это – жертва укладом, всей своей организацией, своею свободою, своим призванием. Кто хочет спасти душу свою, тот должен положить ее за друзей всю; и не оживет она, если не умрет» (Флоренский П. А. Столп и утверждение Истины. М., 1914; М., 2000. С. 456–457). См.: Исупов К. Г. Жертва // Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь-справочник. Челябинск, 1997. С. 16.

10. Эта реплика Достоевского в адрес плоского позитивизма материалистов предвосхитила судьбу наследия писателя в трудах позднейших интерпретаторов позитивистского толка. Характерно в этом процессе отрицание мистики в составе воззрений русского мыслителя: «<…> Достоевский с большой энергий подчеркивает отсутствие мистических идеалов в своем религиозном сознании <…>»; «<…> Достоевский без труда мог отстраниться от мистических вопросов <…>» (Розенблюм Л. М. Творческие дневники Ф. М. Достоевского // ЛН. 14, 15. Несколько иначе см.: Розенблюм Л. М. Творческие дневники Достоевского. М., 1981. С. 23–27). Полемическое противопоставление Достоевским «мистики» и «веры», «мистического» и «гражданского» становится ясным в позднейшем контексте его отношения к модному оккультизму и спиритам. С профанированной мистикой салонного оккультизма Достоевский не мог согласиться (см.: Волгин И. Л., Рабинович В. Л. Достоевский и Менделеев: Антиспиритический диалог // Вопросы философии. М., 1971. № 11. С. 103–115). Мистика почвы и мистика смерти связаны у Достоевского с темой соборного Эроса («синтетического» Всеединства). См.: Лосский Н. О. Достоевский и его христианское миросозерцание. Нью-Йорк, 1953. Согласимся еще раз с Б. П. Вышеславцевым, который вслед за Достоевским отрицает сплошь смертный, косный мир «учения материалистов»: фрагмент Достоевского «написан для себя как интимнейшая медитация в трагический момент жизни, в момент смерти его первой жены. Ведь момент смерти есть момент жизни и, быть может, самый значительный и загадочный. Значительный – потому что ставит под вопрос значение всех других моментов жизни, начиная с момента рождения. Рождение оставляет открытым вопрос о смысле и назначении жизни; но смерть со всею силою ставит этот вопрос. Мысль о смерти каждого делает философом и мистиком.

Но есть разная философия и разная мистика. Одна говорит: “Ешь, пей и веселись, ибо завтра смертию умрешь”, другая говорит: “Не могу есть, пить и веселиться, ибо завтра смертию умру”. Иное миросозерцание кажется пошлым, никому не нужным и не интересным перед лицом смерти, перед лицом трагизма (фокус трагизма есть смерть). Весь мировой материализм и “научный позитивизм”, начиная от Эпикура до Спинозы и от Спинозы до Маркса, – не выдерживает взгляда смерти, не выносит испытания трагизма.

“Мудрый ни о чем не думает меньше, как о смерти, ибо мудрость есть мудрость жизни, а не смерти” (Спиноза). Неправда, ибо «житейская мудрость», игнорирующая трагизм, кажется глупостью перед лицом смерти. Современная психология и философия думает как раз наоборот: нормальная психология второй половины жизни есть психология приготовления к смерти (Юнг). Вся философия Гейдеггера есть философия, исходящая из принципа конечности всякой жизни. <…> В противоположность Спинозе он мог бы сказать: только глупец не думает о смерти. В этом смысле и современная философия, и современная психология возвращаются к Платону, утверждающему, что жизнь истинного философа есть приготовление к смерти (“Федон”).

Инфантильная философия марксизма не додумалась о смерти. Она может сказать: “Марксист ни о чем не думает меньше, как о смерти…” Один комсомолец, впрочем, догадался спросить: зачем мне все это грядущее торжество, когда я умру? Что ему мог дать марксизм, кроме забавных пошлостей? “Страх смерти есть мелкобуржуазное явление, пролетариат и коллектив не умирают!” Неправда: пролетариаты и коллективы, народы и земли, планеты и светила – умирают. Пафос пятилеток и классовой борьбы есть вздор перед проблемой энтропии. Как бы ни была задавлена личность в коллективизме, личное горе и личный трагизм имеют для нее абсолютное значение. Отсюда невероятное количество самоубийств в коммунизме и притом со стороны лиц, наиболее значительных и талантливых. Марксизм не может утешить в трагизме, ибо он не знает трагизма: это бестрагическое миросозерцание инфантильного активизма. <…>

Может показаться, что философская проблема бессмертия души несовременна по сравнению с проблемой социализма. Иным кажется, что во время мирового кризиса и великих социальных потрясений некогда медитировать о бессмертии. Но смерть не считается ни с какой историософией, ни с какими злобами дня: она их упраздняет, как упраздняют борьбу, ненависть, гнев и страсть:

Пред нею становятся бессмысленными иные проблемы, и особенно проблема производства и распределения. Пред нею исчезают классы и с ними классовое сознание. <…>

Но удивительно вот что: не все исчезает и съеживается перед лицом смерти, как съеживается социальный вопрос. Личность может устоять пред нею и смотреть ей в глаза, не опуская взора. Личность не съеживается пред лицом смерти и даже часто вырастает во весь рост. Подвиг, заслуга, грех, раскаяние – сохраняют значение перед лицом смерти: они равнозначительны и равносильны. Так же как и личность, они могут игнорировать смерть и побеждать смерть. Смерть есть великий метафизик, она считается только с метафизическими сущностями и метафизическими проблемами. Остальное для нее – солома. И она каждого делает метафизиком, ибо заставляет каждого в конце концов “перейти из времени в вечность”.

Почему так пошло сказать, что смерть есть мелкобуржуазное явление? А потому, что отношение к смерти здесь выводится из социализма; тогда как, наоборот, отношение к социализму должно выводиться из вопроса о смерти или бессмертии личности и человечества. Пошлость марксизма и даже его комизм состоит в извращении иерархии ценностей и иерархии идей.

В приводимом отрывке вырастает все философское величие Достоевского. Всегда и везде он философствует из глубины трагического конфликта. Всякую другую спокойную и успокаивающую философию он называет “пищеварительной” философией. Единственное существо, которое знает все глубины человеческого трагизма, – это Христос; и единственное существо, которое знает победу над смертью в величии воскресения и вечной жизни, – это Христос. Вот почему Достоевский, вся жизнь которого была Голгофой, мог в своей философии исходить только их Христа. Нет другой подлинной философии и подлинной мистики трагизма.

Метафизика смерти сразу ставит все проблемы посюстороннего и потустороннего мира. И поэтому медитация Достоевского вырастает в грандиозную этическую систему, решающую проблему смысла жизни, смысла любви, смысла развития и вечного человеческого стремления к совершенству» (О Достоевском. С. 398–400).

Об освоении наследия Достоевского русской религиозной традицией XX в. см.: Кузнецова И. В. Интерпретация философских идей Ф. М. Достоевского представителями «нового религиозного сознания» в России (начало XX в.): Автореф. … канд. филос. наук. М., МГУ, 1990; Исупов К. Г. 1) Возрождение Достоевского в русском религиозном ренессансе // Христианство и русская литература / Отв. ред. В. А. Котельников. СПб., 1996. Сб. 2. С. 310–333; 2) В школе философской критики // Вопросы философии. М., 1991. № 7.

Страхов Николай Николаевич (1828–1896) – русский философ, публицист, литературный критик. Поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, перешел затем в педагогический институт, который окончил в 1851 г. Преподавал естественные науки, сначала в Одессе, затем в Петербурге. С 1861 целиком отдался журнальной и литературной деятельности. С 1873 снова стал служить – сначала в Публичной библиотеке, затем в Ученом Комитете при Министерстве народного просвещения. Переводчик ряда философских трудов: К. Фишера («История новой философии»), Ф. А. Ланге («История материализма») и др. На его мировоззренческие позиции в первый период творчества большое влияние оказал Гегель, затем Шопенгауэр. Был близок к Ф. М. Достоевскому, являлся горячим поклонником Л. Н. Толстого, с которым его связывала личная дружба. Разделял историософскую концепцию почвенничества, восприняв ряд идей А. А. Григорьева и Н. Я. Данилевского. В 1860–1870-х полемизировал с Писаревым, Чернышевским, Антоновичем. В дискуссии по поводу диссертации Г. Струве «Самостоятельное начало душевных явлений» (1870) критиковал автора за обращение к физиологии, подчеркивая, что вопрос о душе – собственно философский, что физиологи никогда не занимались философией, не разрабатывали и не должны разрабатывать вопрос о душе. Для общемировоззренческой концепции Страхова характерен антропоцентризм. Считал, что центральное положение человека в природном бытии, если оно не будет истолковано религиозно, ведет к растворению человека в природе. Вне религиозного метафизического антропоцентризма загадка человека неразрешима, бытие человека лишается смысла. С этих позиций – борьба Страхова с рационализмом западной культуры, с секулярными ее тенденциями. И все же мистицизм Страхова, как подмечает В. В. Зеньковский, уживался с остатками рационализма. Защищая человеческое первородство от науки, Страхов высоко ценил диалектику, в том числе в науке. Страхов полагал, что Гегель «возвел философию на степень науки, поставил ее на незыблемое основание». Согласно Страхову, формальная сторона гегелевской философии остается до сих пор неприкосновенною и составляет душу всего, что можно считать научным движением. Важно не столько богатство сведений, сколько усвоение самого принципа каждой науки, ее основных понятий или категорий.

Соч.: Значение гегелевской философии в настоящее время // Светоч. 1860. 1; О методе естественных наук и значении их в общем образовании. СПб., 1865; Мир как целое. СПб., 1872; Об основных понятиях психологии и физиологии. СПб., 1886; О вечных истинах (мой спор о спиритизме). СПб., 1887; Борьба с Западом в нашей литературе. 2-е изд. Кн. 1–2. СПб., 1887–1890; Наша культура и всемирное единство. Замечания на статью г. Вл. Соловьева «Россия и Европа» // Русский Вестник. 1888. № 6; Философские очерки. СПб., 1895; Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым. 1870–1894 // Толстовский музей. Т. 2. СПб., 1914.

Значение смерти (1860)

Печатается по изд.: Страхов Н. Н. Мир как целое: Черты из наук о природе. М., 2007. С. 162–176. (В биографической справке использовано изд. «Философы России XIX–XX столетия»; в комментарии – аппарат кн. Н. Н. Страхова «Мир как целое»).

Глава 7-я («Письмо седьмое») первого раздела «Письма об органической жизни» первой части («Органическая природа: Взгляд на мир как на стройное целое») книги «Мир как целое».

1. Цитата из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (д. 1, явл. 7).

2. Стихотворение 1830 г.

3. Соединение нескольких стихов из первой главы «Книги Екклесиаста, или Проповедник» (1, 2, 9–10).

4. Отрывок из элегии Н. П. Огарёва «Бываю часто я смущен внутри души…» (1846).

Светлов Павел Яковлевич (1861– после 1917) – русский философ и критик, воспитанник Московской дховной академии, автор магистерской диссертации «Значение Креста в деле Христовом» (1893), профессор богословия Киевского императорского университета Св. Владимира и Нежинского историко-филологического института, протоиерей, настоятель университетской церкви. В антологии его творчество представлено в жанре надгробного слова, напутственной речи священника, произносимой на панихиде; такого рода произведения составляют значительную часть из опубликованных сочинений Светлова; помимо «Слова», сказанного на погребении проф. университета Св. Владимира И. Рахманова 7 декабря 1899 г., текст которого публикуется в Антологии, это – слово на панихиде по П. И. Чайковскому; проповедь морально-назидательного характера по поводу волны немотивированных самоубийств, захлестнувшей средние классы в Киеве; слово на погребении Н. К. Реннекампфа, профессора права Университета Св. Владимира, от 13 мая 1899 г.; слово на погребении старейшего из университетских профессоров К. Н. Феофилактова 24 января 1901 г., озаглавленное «О страхе смерти», и 21 февраля того же года – на панихиде по профессору математики П. М. Покровскому – «О смысле смерти».

Соч.: Человек и животное в психическом отношении. Харьков, 1892; Пророческие и вещие сны. Киев, 1892; Курс апологетического богословия. Киев, 1900; 1905; Где Вселенская церковь? Сергиев Посад, 1905; О реформе духовного образования в России. СПб., 1906; Что будет с землею?: Эсхатологический очерк // Православное обозрение. М., 1889. Кн. 10; О свойствах Божественной воли // Православное обозрение. М., 1891. Кн. 2, 3; О религиозном значении театра // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1903. № 3; Мистицизм конца XIX в. в его отношении к христианской религии и философии. М., 1897; О главных причинах неверия интеллигенции. Киев, 1917; Будущность земли по учению христианской религии. Пг., 1915; Идея Царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания. Сергиев Посад, 1905; Старокатолический вопрос // Керенский В. А. Старокатолицизм. СПб., 1906; О религиозном значении искусства, в частности музыки (на панихиде по П. И. Чайковскому) // Странник. СПб., 1894. Кн. 3; О самоубийстве // Христианское чтение. СПб., 1897. Кн. 2; О любви и смерти как двух великих силах жизни и природы // Киевлянин. 1899. 14 мая; О страхе смерти // Там же. 1902. 25 января; О смысле смерти // Там же. 1901. 22 февраля; О темных и светлых сторонах поэзии Пушкина // Университетские известия. Киев, 1900. Кн. 1.

Лит.: Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 458–460.

Христианская вера в бессмертие (1898)

Печатается по отдельному изданию: СПб., 1898.

1. «по мере успехов знания наука…» – ср.: «Смерть – необходимое условие сохранения и развития жизни на земле. <…> Смертью поддерживается численное равновесие животных видов и внутри видов в борьбе за существование, и бессмертие на земле было бы тесно для жизни <…> так в научном мировоззрении смерть получает значение явления необходимого и целесообразного в экономии природы. Но научное воззрение не может примирить нашу мысль со смертью – оно грешит односторонностью, когда все сводят к вопросам биологии и за физической жизнью забывают о высшей духовной жизни, носителем которой на земле служит человек; оно грешит ригоризмом и некоторым пренебрежением к человеку, к человеческой личности, когда не отличает с достаточной ясностью человека от животного и назначает ему общую с последним участь. <…> Со смертию каждого человека, этого «малого мира», навсегда сходит в могилу тот особый и своеобразный духовный мир или тип, который свойственен только именно ему одному. Нет, для человека смерть есть бессмыслица – во всех тех воззрениях на нее, в которых мы не слышим ни слова о бессмертии!

Это слово колеблется произнести наука по справедливому опасению выйти из пределов своей компетенции. Но это слово решительно сказано христианством» (Светлов Павел, прот. О смысле смерти // Киевлянин. 1901. 22 февраля).

2. «чтобы раскрыться под новою высшею и просветленною формою» – ср.: «Наше земное грубое смертельное тело есть временная и несовершенная оболочка духа, которая должна замениться более соответственною для него оболочкою из тела более тонкого, называемого в Библии телом «небесным», «духовным», в отличие от настоящего «земного», «перстного» и «душевного» тела (1 Кор. 15, 37–49). Сам Господь говорит нам об этой необходимости смерти или разрушения нашего тела в интересах высшей жизни в следующих словах: «Аминь, аминь, глаголю вам: аще зерно пшенично пад на землю не умрет, то едино пребывает: аще же умрет мног плод сотворит» (Ин. 12, 24). <…> У Бога много путей, кроме смерти, для достижения этой цели (то есть для обновления ветхого естества. – Ред.), и в Библии мы находим указание на возможность превращения нашего земного тела в высшее иным, неведомым и особенным образом в исключительных обстоятельствах. Нам открыто, что оставшиеся в живых в пришествии Господне перейдут к новой жизни не обычным путем смерти, а путем мгновенного изменения низшего тела в высшее: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся в мгновение ока при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся» (1 Кор. 4, 51–52; ср. 1 Сол. 4, 17). Вероятно, таким был бы и наш путь развития, если бы мы не были во грехах…

Каким образом совершается наше обновление смертью – это не открыто нам и остается тайною. <…> Наука выражает эту истину своим языком, пока более похожим на лепет, чем на язык точной и зрелой науки» (Светлов. Указ. раб.; Автор ссылается здесь на теорию биогенного эфира Дюрана де Гро и А. Данилевского («то, что мы называем своим телом, есть только отображение истинного организма»).

3. «что такое смерть» ср.: «В христианском воззрении смерть есть наказание за грех (Быт. 2, 17; 3, 19; Рим. 4, 23; Иак. 1, 15); смерть допущена Промыслом Божиим для блага самого человека – с целью его исправления и спасения, – как поступает врач, давая больному горькие лекарства и совершая операции. <…> Смерть отравляет земную жизнь человека, не дает забывать ему о небе и высшем мире и погрузиться в состояние животного самодовольства. Мысль о смерти – лучшее средство к поддержанию в душе нравственного серьезного настроения. <…> Итак, рассматриваемая с этической точки зрения, смерть есть явление в высшей степени целесообразное и необходимое в настоящем состоянии человека» (Там же).

4. «Бог служит последнею целью и главным предметом любви» – парную категорию «жизнь-смерть» Светлов дополняет парой «любовь-смерть»: «Любовь – это великая сила, и сила эта пробуждается в нас там, где встает перед нами в грозном величии другая, ужасная и неумолимая сила, сила смерти. <…> Нет жизни без смерти – вот ключ к разгадке тайны царящей здесь смерти… Посмотрим же, как чудно сходятся сталкивающиеся на могиле две противоположные великие силы жизни и природы: любовь и смерть. Смерть разрушает, любовь создает, смерть уничтожает, любовь дает жизнь; сама смерть работает для жизни, для бытия нашего в новой высшей и просветленной форме, в славных нетленных телах. <…> Любовь могущественнее смерти. Любовь Божия низвела на землю к нам земнородным Сына Божия и Его смертию победила смерть. <…> Для любви нет смерти. Все переходит, все умирает, а любовь вечна и бесконечна. Она сопровождает наших близких за могилу; она связывает нас с ними еще сильнее… Глубокое и отрадное для сердца учение православной церкви о телесной связи неба и земли, мира невидимого и видимого и о молитвенном общении умерших и живых зиждется на этом же свойстве любви, которая не знает границ, пространства и времени…

И мы платим ныне невольную дань этой великой силе сердца человеческого, силе жизни и природы, собранные ею в этом храме над новою свежею жертвою смерти» (Светлов Павел, прот. О любви и смерти как двух великих силах жизни и природы // Киевлянин. 1899. 14 мая; напечатано под общим заголовком: «Погребение Н. К. Реннекампфа»).

Соловьев Владимир Сергеевич (1853–1900) – крупнейший русский философ, публицист и поэт XIX века. Родился в семье известного историка С. М. Соловьева, профессора Московского университета. В 1864–1869 гг. учился в Первой и Пятой московских гимназиях. 1866–1869 – время первого религиозного кризиса: читатель Л. Бюхнера и Д. И. Писарева, молодой Соловьев выбросил икону в окно; для дома, где царила глубокая и искренняя религиозность, это было событием. 1869–1873 годы – время учебы на историко-филологическом и физико-математическом факультетах Московского университета. «Радикал-метафизик» (по собственной характеристике), Соловьев от увлечения материализмом переходит к чтению Спинозы и классиков немецкой метафизики XIX в., много работает над сочинениями славянофилов, переживает воздействие философии сердца П. Д. Юркевича (в те времена – профессора Московского университета). В апреле 1873 сдал экстерном кандидатские экзамены по историко-филологическому факультету, в том же году слушает лекции в Московской Духовной академии в Сергиевом Посаде. В 1874 г. защищает в Петербургском университете магистерскую диссертацию «Кризис западной философии: (Против позитивистов)». Сама эта тема (на фоне модного позитивистского всезнайства окрепшего народничества) не могла не вызвать раздражения одних (Н. К. Михайловский) и восхищения других (Н. Н. Страхов, К. Н. Бестужев-Рюмин). Соловьева избрали на должность доцента по кафедре философии Московского университета, он читает лекции на Высших женских курсах Герье на Пречистенке. В июне 1875 г. Соловьев изучал индийскую, гностическую и средневековую философию в Британском музее. Визионер в быту, Соловьев в выборе духовных путей нередко руководствовался внутренними внушениями, видениями и снами. Голос Софии – Премудрости Божией – позвал его из Лондона в Египет. Ночью, на пути к Фиваиде, Соловьев переживает оккультное приключение, описанное им в поэме «Три свидания» (1898) – встречу с Вечной Женственностью. По возвращении в Москву мыслитель не счел возможным углубляться в распри вокруг нового университетского устава и переехал в 1876 г. в Петербург, где выступил в публичными «Чтениями о Богочеловечестве». Это время сближения со Страховым, знакомства с Ф. М. Достоевским (летом 1878 г. они вместе побывали в Оптиной пустыни). В кругу Достоевского Соловьев познакомился с рукописью «Философии общего дела» Н. Ф. Фёдорова, к проекту которого сложилось неоднозначное отношение. Служба в Комитете народного просвещения заняла почти пять лет, но не оставила в биографии Соловьева заметного следа. Зато с большим энтузиазмом он принял предложение М. Н. Каткова отправиться корреспондентом «Московских ведомостей» на театр русско-турецкой войны. Фигура Соловьева в бархатных шароварах, красной рубашке и поддевке на бивуаках у Тырново являла экзотическое зрелище. Соловьева, автора единственной газетной корреспонденции, уговорили вернуться в столицу. С публикацией в «Русском вестнике» (1879) докторской диссертации «Критика отвлеченных начал» философ защищает ее в Петербургском университете. Однако карьере профессора не суждено было состояться, чему немало споспешествовал и известный поступок Соловьева: 28 марта 1881 г. в своей речи он призвал императора простить убийц Александра II. За год до этого события, по словам Е. Н. Трубецкого, Соловьев видел пророческий сон, в котором он просит благословения у католического прелата (сон сбылся в деталях: на коронации Александра III философ испросил благословения у присутствовавшего на ней папского нунция). Идея сближения римско-католической и православной Церквей становится основной темой Соловьева [ «Великий спор и христианская политика», 1883; «История и будущность теократии» (издана в Загребе, 1884), «Россия и Вселенская Церковь» (на французском издана в 1889, на русском – М., 1911)]. Разрыв в 1880-е годы с М. Н. Катковым, И. С. Аксаковым, А. А. Киреевым, Н. Н. Страховым, полемика с Д. Ф. Самариным, Н. Я. Данилевским, К. Н. Леонтьевым сделали невозможным его сотрудничество в «Русском вестнике» «Руси», церковной периодике. Соловьев печатается в либеральном «Вестнике Европы» М. М. Стасюлевича, общается с А. Н. Пыпиным, К. Арсеньевым. Печатается также в «Русской мысли» и «Мире искусства». В эти годы созданы книги статей «Национальный вопрос в России» (Вып. 1 – 1883–1888; Вып. 2 – 1888–1891), а также фундаментальный труд по этике «Оправдание добра» (1897). Завершением пути Соловьева стала книга, насыщенная апокалиптическим ощущением конца времен, – «Три разговора» (1900).

Соч.: Собрание сочинений Владимира Сергеевича Соловьева: В 3 т. / Ред. и прим. С. М Соловьева и Э. Л. Радлова. СПб., 1908–1911; Письма / Ред. Э. Л. Радлова. Пг., 1923; Стихотворения и шуточные пьесы / Ред. З. Г. Минц. Л., 1974; Сочинения: В 2 т. / Ред. и сост. А. В. Гулыги и А. Ф. Лосева; Вступ. статья А. Ф. Лосева. М., 1889 (2-е изд. М., 1990); Сочинения: В 2 т. / Ред. и подг. текста Н. В. Котрелева; Прим. Н. В. Котрелева и Е. Б. Рашковского; Вступ. статья В. Ф. Асмуса. М., 1989; Литературная критика / Сост. и коммент. Н. И. Цимбаева; Вступ. статья Н. И. Цимбаева и В. И. Фатющенко. М., 1990; «Неподвижно лишь солнце любви…». Стихотворения, проза, письма, воспоминания современников / Сост. и вступ. статья и коммент. А. А. Носова. М., 1990; с 2000 г. в Москве выходит Полное собрание сочинений B. С. Соловьева (к концу 2002 г. вышло 3 тома).

Лит.: Величко В. Л. Владимир Соловьев: Жизнь и творчество. СПб., 1902; Лукьянов С. М. О Владимире Соловьеве в его молодые годы: Материалы и биографии. Пг., 1916–1921. Кн. 1–3; Трубецкой Е. Н. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. М., 1913. Т. 1–2; Радлов Э. Л. Владимир Соловьев: Жизнь и учение. Париж, 1936; Лопатин Л. М. Памяти Владимира Соловьева // Вопросы философии и психологии. СПб., 1910. № 5; Щеголев П. Е. Событие 10 марта и Владимир Сергеевич Соловьев // Былое. М., 1906. № 3; Фудель И. К. Леонтьев и Владимир Соловьев // Русская мысль. М., 1917. № 11/12; О Владимире Соловьеве: Сб. первый. М., 1911; Белый А. Владимир Соловьев (из воспоминаний) // Его же. Арабески. М., 1911; Блок А. Рыцарь-монах // Собрание сочинений: В 8 т. М., 1962. Т. 5; Его же. О Владимире Соловьеве в наши дни // Там же. Т. 6; Иванов Вяч. Религиозное дело Владимира Соловьева // Его же. Борозды и межи. М., 1916; Радлов Э. Л. Соловьев и Достоевский // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы / Ред. А. С. Долинина. Пг., 1922. Вып. 1; Мочульский К. Владимир Соловьев: Жизнь и учение. Париж, 1936; Спиров В. В. Философия истории Вл. Соловьева в ее развитии и преемственности // Из истории русской философии XIX – нач. XX в. М., 1969; Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991. Гл. 8; Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. Париж, 1989. Т. 2. Гл. 1–2; Лопухов Б. Владимир Соловьев и «русский европеизм» // Европейский альманах. История. Традиция. Культура. М., 1990. С. 66–77; Пономарева Л. Парадигма Европы в творчестве Владимира Соловьева // Там же. С. 77–85; Короткина Е. А. Структура эстетического объекта в философской системе Вл. Соловьева // Вопросы теории и истории эстетики / Ред. М. Н. Афасижева. М., 1975. C. 42–53; Абрамов А. И. К вопросу о преемственности философских идей Вл. Соловьева в русском религиозном ренессансе XX в. // Религиозно-идеалистическая философия в России XIX – нач. XX веков: (Критический анализ). М., 1989. С. 70–85; Лосев А. Ф. Вл. Соловьев. М., 1983; Его же. Владимир Соловьев и его время. М., 1990; Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991; Владимир Соловьев: Pro et contra / Сост. вступ. ст. и прим. В. Ф. Байкова. СПб., 2000. Т. 1; 2002. Т. 2; Гайденко П. В. С. Соловьев. М., 2001.

Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории с включением Краткой повести об Антихристе и с приложениями (1900)

Отрывок из «Разговора Третьего» воспроизводится по изданию: Соловьев В. С. Сочинения: В 2 т. 2-е изд. М., 1990. Т. 2. С. 718–729.

1. «А мы… воли хозяина» – см. сакральные контексты «Хозяина» в рассказе Л. Н. Толстого «Хозяин и работник» (1895).

2. … trs mail inspirеe d’alleurs (франц.) – к тому же мало вдохновенная.

3. … je prеsente mes compliments (франц.) – примите мои поздравления.

4. По указанию комментаторов, «песня написана Л. Н. Толстым и посвящена сражению на Черной речке 4 августа 1885 г. Получила широкое распространение в списках (Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями: В 2 т. М., 1978. Т. 1. С. 129. Текст песни: Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. Т. 4. С. 302–303)».

5. тщеславия книжников – Лк. 20. 9–16.

6. «Жизнь Иисуса» Э. Ренана.

7. ретрактация – перетолкование (лат.).

8. Дух учения Монтескьё, дух учения Фенелона; дух евангельского учения (франц.).

9. Входящая здесь тема непротивления злу обеспечивает тексту Соловьева репутацию антитолстовского памфлета. См. характерную реакцию Г. П. Федотова (Федотов Г. П. Об антихристовом добре // Путь. Париж, 1926. № 5). См. также: Свенцицкий В. Л. Толстой и Вл. Соловьев. М., 1907; Садковский С. М. Вл. С. Соловьев о графе Толстом. М., 1901; Булгаков С. Н. Васнецов, Достоевский, Вл. Соловьев, Толстой: (Параллели) // Литер. дело. СПб., 1902. С. 111–139; Минц З. Г. Из истории полемики вокруг Льва Толстого: (Л. Толстой и Вл. Соловьев) // Ученые записки ТГУ. Тарту, 1966. Вып. 184. С. 89–110; Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его ближайшее окружение // Литературная учеба. М., 1987. № 3. С. 151–154; Буслакова Т. П. Владимир Соловьев о Л. Толстом // Из истории русской литературы конц. XIX – нач. XX в. М., 1988. С. 149–160; Сербиненко В. В. Спор об антихристе: Вл. Соловьев и Г. Федотов // Общественная мысль: Исследования и публикации. М., 1990. Вып. 2. С. 29–40; Мелешко Е. Д. Философия непротивления Л. Н. Толстого. Систематическое учение и духовный опыт. Тула, 1999; Духовная трагедия Льва Толстого / Сост. A. Н. Стрижев. М., 1995. Ср. тезисы Соловьева о поборании Зла смертного мира сверхчеловеческим Добром: «Самоубийство – насилие над собою – есть уже нечто более высокое и более свободное, чем насилие над другими. Сознавая свою несостоятельность, человек тем самым становится выше этой своей несостоятельности, и, произнося себе смертный приговор, он не только страдает, как подсудимый, но и действует властно, как верховный судия. <…>…Самоубийца не только сознает человеческую несостоятельность в себе, но и возводит ее во всемирный закон, что уже есть безумие. Он не только чувствует зло, но и верит в зло. Сознавая свой недуг, он не верит в исцеление и потому приобретенную тем сознанием силу и свободу может употребить только на самоуничтожение. К самоубийству приходит всякий, кто сознает всечеловеческое зло, но не верит в сверхчеловеческое Добро. Только этой верой человек мысли и совести спасается от самоубийства» (Указ. соч., 312). Панораму полемического диалога с Толстым его современном см. в антологии: Лев Толстой: Pro et contra / Сост., вступ. ст., комм. и библ. К. Г. Исупова. СПб., 2000.

Федоров Николай Федорович (1829–1903) – русский мыслитель, основоположник русского космизма. С Федорова начинается линия активно-эволюционной ноосферной мысли XX в., ныне обозначаемая именами B. И. Вернадского и П. Тейяра де Шардена, К. Э. Циолковского и А. Л. Чижевского.

Долгое время было известно только имя отца Федорова – кн. П. И. Гагарина. Род Гагариных восходит к Рюрику, св. Владимиру, крестившему Русь, к Юрию Долгорукому. Дед Федорова по отцу – крупный сановник, сенатор, действительный тайный советник, управляющий двора вел. кн. Екатерины Павловны, видный масон (учредитель ложи Орла Российского в Петербурге, открытой в день восшествия на престол Александра I и ему посвященной), – известный меценат, страстно любивший театр и трагедийных актрис (на одной из них, бывшей крепостной, он и женился вторым браком в 57 лет). П. И. Гагарин умер в нищете, не получив никакой помощи и участия от своих братьев, богатых и могущественных вельмож. Согласно справке, представленной в Тамбовскую гимназию, найденной в 1985 г. в местном архиве В. Борисовым, Николай Федорович родился от «дворянской девицы Елизаветы Ивановой». Кроме этого, о ней ничего не известно. Как незаконнорожденный, Федоров получил свою фамилию от приходского священника Н. Федорова, а отчество от своего воспреемника при крещении Ф. Белявского. Николай и его единокровный брат, будущий великий актер и режиссер А. П. Ленский, незаконнорожденный сын князя и оперной певицы, получили образование в Шацком уездном училище, продолжив его в Тамбовской гимназии и Ришельевском лицее. Проучившись в последнем два года, оба внезапно оставили учебу в 1851 г. «по домашним обстоятельствам». Четверть века до 1898 г. Фёдоров прослужил в Чертковской библиотеке и библиотеке Румянцевского музея. Выйдя в отставку, жил у своего ученика Петерсона в Воронеже, а затем в Асхабаде (1897–1900). Умер в Москве, в Мариинской больнице для бедных, похоронен на кладбище Скорбященского монастыря. Могила мыслителя была снесена в 1929 г., а кладбище утрамбовано под спортивную площадку. Так осуществилось мрачное пророчество Федорова о «превращении кладбищ в гульбища» и о нравственном одичании общества.

Соч.: Философия общего дела: Статьи, мысли и письма Николая Федоровича Федорова / Ред. В. А. Кожевникова и Н. П. Петерсона. Верный, 1906. Т. 1; Москва, 1913. Т. 2; Философия общего дела. Харбин, 1928. Т. 1. Вып. 1; 1929. Вып. 2; Отдельные статьи и фрагменты из неопубликованного «Третьего тома» см.: Из третьего тома «Философии общего дела» // Путь. Париж, 1928. № 10; «Фауст» Гете и народная легенда о Фаусте // Контекст. 1975. М., 1977. С. 311–343; Из материалов к Третьему тому «Философии общего дела» Н. Ф. Федорова // Там же. 1989. М., 1989. С. 278–351; Соч.: В 4 т. / Пред. С. Г. Семеновой; сост., комм., научн. подг. текста С. Г. Семеновой и А. Г. Гачевой. М., 1995.

Лит.: Кожевников В. А. Николай Федорович Федоров: Опыт изложения его учения по изданным и неизданным произведениям, переписке, личным беседам. М., 1908. Ч. 1.; Петерсон Н. П. Николай Федорович Федоров и его книга «Философия общего дела» в противоположность учению Л. Н. Толстого о «непротивлении» и другим идеям нашего времени. Верный, 1912; О религиозном характере учения Н. Ф. Федорова. М., 1915; Бартенев С. П. Николай Федорович Федоров: Два разговора о воскрешении мертвых // Русский архив. М., 1909. № 1; Булгаков С. Н. Загадочный мыслитель // Московский еженедельник. 1908. № 48; Бердяев Н. А. Религия воскрешения: Философия общего дела Н. Ф. Федорова // Русская мысль. М., 1915. Кн. 7; Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. 2-е изд. Париж, 1989. Т. 2. С. 131, 146; Флоровский Г. В. Проект мнимого дела // Современные записки. Париж, 1937; Ильин В. Религиозно-философские взгляды Н. Ф. Федорова // Евразийский сборник. Париж, 1929. Вып. 6; Лосский Н. О. История русской философии. Мюнхен, 1954 (М., 1991). С. 85–92; Трубецкой Е. Н. Жизненная задача Соловьева и всемирный кризис жизнепонимания // Вопросы философии и психологии. М., 1912. Сентябрь – октябрь; Трубецкой Е. Н. Несколько слов о Соловьеве и Федорове // Там же. 1913, май – июнь; Петерсон Н. П. По поводу статьи кн. Трубецкого // Там же; Голованенко С. А. Философия общего дела // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1913. Т. III. Декабрь; Переписка Кожевникова с о. П. Флоренским // Вопросы философии. М., 1991. № 6. С. 85–151; Сетницкий Н. А. О конечном идеале. 1932; Капиталистический строй в изложении Н. Ф. Федорова. 1926; Остромиров А. (Горский А. К.). Николай Федорович Федоров и современность: Очрки. 1928–1933. Вып. I–IV; Горностаев А. К. (Горский А. К.) Рай на Земле: Идеология творчества Ф. М. Достоевского. Ф. М. Достоевский и Н. Ф. Федоров. 1929; Семенова С. 1) Николай Федорович Федоров и его философское наследие // Федоров Н. Ф. Соч. М., 1982; 2) Активно-эволюционная мысль Вернадского // Прометей. М., 1988. Т. 15; 3) Московский Сократ: Жизнь, учение, судьба идей Николая Федорова // Волга. Саратов, 1989. № 9–12; 4) Высшая идея существования: Толстой. Достоевский. Федоров // Семенова С. Г. Преодоление трагедии. М., 1989; 5) История и культура в мысли Николая Федоровича Федорова // Российский ежегодник. 1989. М., 1990. Вып. 1; 6) Этика «Общего дела» Николая Федоровича Федорова // Знание. Серия «Этика». 1989. № 7; 7) Николай Федоров: Творчество жизни. М., 1990; Коган Л. А. Философия Н. Ф. Федорова // Вопросы философии. М., 1990. № 11; Моисеев Н. Н. Алгоритмы развития. М., 1987. С. 10, 259–268, 284–292; Сухих С. И. А. М. Горький и Н. Ф. Федоров // Русская литература. Л., 1986. № 1; Борисов В. «Идеальный» библиотекарь // Альманах библиофила. М., 1979. Вып. 6. С. 201–206; Линник Ю. В. Николай Федорович Федоров (1828–1903) // Север. Петрозаводск, 1989. № 2; Пазилова В. П. Критический анализ религиозно-философского учения Н. Ф. Федорова. М., 1985; А. М. Воскресение чаемое или восхищаемое? // Богословские труды. М., 1983. Сб. 11; Гречко П. К., Епископов Г. Л. Николай Федорович Федоров: Философия дела как дело философии // Вестник Московского ун-та. Серия 7. Философия. 1981. № 6; Корольков А. А., Савкин И. А. Экологическая традиция в русской культуре // Экология и культура. Л., 1989; Мажейкис Г., Савкин И. Идеи В. И. Вернадского и Л. П. Карсавина о бессмертии личности // Философские учения В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере. Иваново, 1990; Савкин И. А. Онтологический смысл актуализма Николая Федорова // Русский космизм. М., 1990. Ч. II; Русский космизм и ноосфера: Материалы Всесоюзной конференции. М., 1989. Ч. 1–2; «Общее дело»: Материалы Всесоюзных Федоровских чтений в г. Боровске, 14–15 мая 1988 г. М., 1990; Русский космизм: Материалы II и III Федоровских чтений в Москве в 1989–1990 г. М., 1990. Ч. 1; Емельянов Б. В., Хомяков М. Б. Николай Федоров и его «Философия общего дела». Псков, 1994; Lukashevich S. N. F. Fedorov (1828–1903): A study in Russian eupsychian and utopian thought. L., 1977; Hagemeeister M. Nikolaj Fedorov: Studien zu Leben. Werk und Wirkung. Mnchen, 1989.

Философия Общего дела

Фрагменты первого и второго томов воспроизводятся по изданию: Федоров Н. Ф. Сочинения. М., 1982. С. 350–352; 436–439; 508–521. В комментарии сноски на это издание приводятся в скобках.

Для Федорова, одержимого идеей преодоления смерти во имя воскрешения отцов как всечеловеческой акции по преодолению смерти, проблема конечности существования стала центральной. «Вопрос о смерти человека, – говорит он, – о конце или разрушении мира есть вопрос и тео– и космоантропологический, или <…> астрономический» (580). Смерть, по Федорову, есть органический порок бытия, свидетельствующий о его «несовершеннолетии». Поэтому преобразование мира на пути к бессмертию (понятого как практическая, а не духовно-теологическая задача) есть борьба за новую органику бытия, новый Космос и нового человека: «Смерть есть просто результат или выражение несовершеннолетия, несамостоятельной, несамобытной жизни, неспособности ко взаимному восстановлению или поддержанию жизни. Люди еще не доросли, полусущества…» (160). См. также: «Только <…> объединение живущих, которое имеет целью воскрешение умерших, будет положительным совершеннолетием <…>» (221). «Вопросы о родстве и смерти находятся в теснейшей связи между собою: пока смерть не коснулась существ, с которыми мы сознаем свое родство, свое единство, до тех пор она не обращает на себя нашего внимания, остается для нас безразличною; а с другой стороны, только смерть, лишая нас существ, нам близких, заставляет нас давать наибольшую оценку родству, и чем глубже сознание утрат, тем сильнее стремление к оживлению; смерть, приводящая к сознанию сиротства, к скорби об утраченном, есть наказание за равнодушие» (205).

Следует добавить, что тотальность эмоции сиротства, характерная для сочинений Федорова, имела своим источником и чисто биографические моменты: философ вырос без отца. В этом смысле эмпатия безродности роднит его с В. В. Розановым, также выросшим без отеческого о нем попечения (наблюдение М. Л. Гаспарова).

1. Мальтус Томас Роберт (1766–1834) – англ. экономист, автор популярной теории «абсолютного перенаселения», грозящего тотальным голодом.

2. Гадес – (греч. «безвидный», «ужасный») – бог смерти, царство мертвых, Аид в греческой мифологии.

3. Бланшар Франсуа (1738–1809) – воздухоплаватель, пионер парашютного спорта, погиб во время полета на воздушном шаре.

Шарль Жан (1746–1823) – французский физик, изобретатель «шарльера» – особого типа воздушного шара, автор «закона Шарля» о зависимости массы объема газа от его нагревания.

4. Лонгфелло Генри Уодсуорт (1807–1882) – английский поэт, филолог, переводчик. Соч.: Избранное. М., 1958.

5. «Душа по природе христианка» – афоризм Тертуллиана (ок. 160 – после 220). Соч.: Творения. Т. 1. / Пер. Н. Щеглова. Киев, 1910.

6. Новалис (Фридрих фон Харденберг, 1772–1801) – немецкий мыслитель, писатель. Соч.: Фрагменты. Харьков, 1914.

7. Религиозное существо (лат.).

Шперк Федор Эдуардович (1871–1897) – русский мыслитель, автор нескольких философских книг, в которых он излагал оригинальную концепцию онтологической «реализации». Родился в семье директора медицинского учреждения, окончил курс лютеранского училища в Петербурге, учился на юридическом факультете в Петербургском университете, вышел, поступил вновь и бросил, проучившись в целом три года. Сотрудничал в ряде изданий – «Гражданин», «Школьное обозрение», «Новое слово»; в «Вопросах философии и психологии» рецензировал книги Н. Дебольского (1892. Кн. 18. С. 95–98), А. Шопенгауэра (1983. Кн. 19. С. 100–102), Т. Соловьева (1892. Кн. 22. С. 274). Случайная простуда на Пасху в 1897 г. осложнилась заболеванием туберкулезом; умер в санатории «Халила» в Финляндии.

Соч.: Система Спинозы. СПб., 1894; Философия индивидуальности. СПб., 1895; Мысль и рефлексия. СПб., 1895; Книга о духе моем. СПб., 1896; Диалектика бытия. СПб., 1897.

Лит.: Розанов В. В. Соч. М., 1990. Т. 2. (по указателю).

О страхе смерти и принципах жизни (1895)

Печатается по произведению: Шперк Федор. О страхе смерти и принципах жизни. СПб., 1895.

Ф. Э. Шперк принадлежит к числу тех «маргинальных» мыслителей, творчество которых не привлекало особого к себе внимания печати при их жизни. Тем более после смерти их имена и труды, казалось бы, обречены были на забвение. Тем не менее их произведения служат не только интеллектуальным фоном той эпохи; в частности, философское дарование Шперка высоко ценил В. В. Розанов (Шперк сотрудничал в «Новом времени», печатаясь под псевдонимом «Орь», «Апокриф»).

В книге «Литературные очерки» (СПб., 1899) В. Розанов пишет о нем: «Едва завязывался разговор, как материальные и всегда задерживающие условия бытия нашего – материальные не в вещественном только смысле, но и в духовном, как выгода, фальшь, притворство, всякая деланность, – куда-то пропадали, и открывалось чисто умственное или нравственное общение. Иногда, и особенно – во враждебные минуты, мне представлялось это высшею досягаемою формой выразительности, т. е. вкрадчивость, естественно текущей из природы вещей: ибо, не будучи преднамеренною, она все равно открывала душу вашу постороннему человеку – чужой человек кк бы имел ключ даже от того, что вы не хотели бы никому показать, и без того, чтобы вы подарили ему этот ключ. В немногие светлые для него минуты <…> я видел его в степенях духовной прозрачности, которая – я не ставлю необдуманно этого слова – пробуждала мысль, или воспоминание, или, наконец, понятие о святости: это были минуты абсолютного уважения к человеку – когда между вами и странным юношей с заросшими волосами и в неопрятной одежде не было никакой границы, вы чувствовали себя в нем и его в себе. Я передаю это и записываю, потому что большая странность этого всегда меня поражала» (С. 279). Розанов передает предсмертное состояние Шперка и его мысли о кончине: «Взволнованный, сидя в кровати с пылающей от лихорадки кожей, которая одна обтягивала его остов, сказал он, ожидая священника, памятные слова: «Протестантизм тем беден, что не содержит в себе тайны; он преднамеренно отталкивает от себя мистическое, тогда как в мистическом лежит сущность религии, без него вовсе нет религии». Как это оригинально. В тысячах критических воззрений на протестантизм именно эта точка зрения отсутствует, и между тем ясно, что в ней лежит центр дела» (С. 281).

Тема трактата Шперка, поданная в интонациях упрощенного кантианства и в контекстах столь же улегченного шопенгауэрианства (см. Шопенгауэр А. Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего существа // А. Шопенгауэр. Избранные произведения. М., 1992. С. 81–132), заинтересовала профессиональных психологов: Токарский А. А. Страх смерти // Вопросы философии и психологии. М., 1897. Кн. 40. С. 931–978; ср. Сабиров В. Ш. Проблема страха смерти в современной танатологии // Философские аспекты духовной культуры. М., 1984.

1. … в прошлом труде своем… – Философия индивидуальности. СПб., 1895.

2. Смерть есть само осуществленное ничто. – Несколькими страницами ниже Шперк откажется от этого спиритуалистического тезиса в пользу другого: «Смерть – это ложь бытия». См. образы смерти как угрозы мирового Ничто в публикуемой в настоящем сборнике прозе святителя Игнатия Брянчанинова.

3. В страхе смерти лежит нечто позорное – здесь, помимо традиционных коннотаций («стыд страха смерти» и т. п.), возрождены и старинные акценты слова «позор» (“позорище”– «зрелище»). Ср. у А. Тарковского: «Смерть позорна, как страсть, / Подожди, уже скоро, / Ничего, он сейчас / Задохнется, Изора («Снежная ночь в Вене»).

4. … процессом реализации… – мысли Шперка об интуиции находят аналогию в трудах Н. О. Лосского («Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция». Париж, 1938; Избранное. М., 1991). Шперк, однако, противоречит сам себе, говоря в другом месте о сознании как оформлении и о реализации, т. е. процессе, противоположном «оформлению (одухотворению)».

5. … Бояться смерти и любить ее значит созидать смерть… – ср. ранее: «…надо любить смерть, чтобы бояться смерти…» Шперк – один из немногих авторов своего века, попытавшийся обосновать идею скульптурики смерти как творчества фантомного объекта. Смерть в результате такой операции умаляется в своем квазибытийном ничтожестве, становится маленькой (она – «духовное ничтожество», – говорит Шперк). Правда, для самого автора фантомное скульптурирование смерти не избавляет его от личного ужаса перед ней. Не спасает его от этой эмоции и пафос преодоления индивидуального во имя внеличного (см. ниже декоративную отсылку на «смирение» и «искание Церкви»).

Соловьев Рафаил Михайлович (1878–1904) – русский математик, эссеист, переводчик.

В предисловии издателей к тексту сказано: «Содержание настоящей книжки взято нами из дневника талантливого юноши-ученого Рафаила Михайловича Соловьева, который безвременно погиб на пороге к полному расцвету своих выдающихся интеллектуальных сил. Рафаил Михайлович родился 3 октября 1879 г. и скончался 12 апреля 1904 г. 24 года его краткой жизни почти все протекли за умственной работой. На четвертом году он добровольно выучивается читать, восьми лет уже внимательно вчитывается в Евангелие, в одиннадцать лет в нем пробуждается интерес к естественным наукам, четырнадцати лет он уже изучает «Химию» Менделеева. Вместе с тем он ведет и свои ученические занятия. Прошедши гимназический курс в 3-й и 5-й московских гимназиях, Рафаил Михайлович вступил в Московский университет, который он окончил в 1902 г. по математическому факультету. Будучи оставлен при университете, он не пожелал, однако, ограничиться одной сферой отвлеченных и научных интересов и начал педагогическую деятельность в гимназиях. Кроме того, он исполнял обязанности редактора студенческих переводов научных книжек, выпущенных издательством «Паллада». Внешние дела и обязанности, в исполнении которых Рафаил Михайлович был поразительно аккуратен, не мешали ему расширять сферу своих знаний. Груда конспектов, выписок и переводов научных произведений из области естественных и математических наук, философии и литературы свидетельствует о в высшей степени многостороннем развитии этого необыкновенного ума, соединявшего в себе строгость научной мысли с тонкостью художественного чутья.

Хороший знаток Ницше, Ибсена и ряда новых писателей-символистов, Рафаил Михайлович был в то же время хорошим физиком, астрономом и математиком. Он оставил после себя две оригинальные работы по геометрии: 1) «О поверхности аналогичной кривой Cayley для кубических поверхностей» (Труды. Отдел. физ. наук. СПб., 1903) и неизданную еще работу по теоретической физике, свидетельствующую о его большой начитанности и эрудиции в этой сфере знаний. Ему принадлежала инициатива издания перевода и отчасти сам перевод книги Пуанкаре, «Наука и Гипотеза»; также перевод книжки Гефдинга «Философские проблемы», который был последней работой покойного.

Рафаил Михайлович представлял собой настоящего искателя истины, и его глубокой душе было совершенно чужд тип ремесленника науки. Мировые вопросы и тайна бытия глубоко волновали и захватывали его искреннюю и мощную душу. Смерть была разгадкой тайны.

От природы здоровый человек, но испытавший в своей гимназической и университетской жизни сильные нравственные потрясения, Рафаил Михайлович неожиданно скончался после трехдневной болезни.

Мы от себя дали настоящей книжке заглавие «Философия смерти», полагая, что это заглавие будет наиболее соответствовать ее содержанию» (Указ. источник. С. 3–5).

Философия смерти (1904)

Публикуется по первоизданию: Соловьев Рафаил. Философия смерти. М., 1906. См. рец.: Золотое руно. М., 1906. № 4. С. 108–109.

Текст Р. М. Соловьева – типичный образец массовой литературы символико-импрессионистического толка, насыщенный модным «демонизмом». Оно подражательно в том почти самопародийном смысле литературной мимикрии, для которой не слишком важно, чьи именно интонации воссоздаются при чтении этого произведения в сознании читателя. Но как раз это качество эссе Соловьева наиболее интересно: пантеистический восторг оформляется здесь в поэтике гамсуновских «Мистерий» (1892) и «Пана» (1894), но он тут же снижается хладнокровно-циническим голосом иного источника – прозы Ницше. Тем самым весьма относительными в глазах автора «Философии смерти» оказываются популярные ценности современной ему культуры, включая сюда и шопенгауэрианство, и символическую дешифровку реальности, и «гордое одиночество», и «демонизм», и даже тема смерти, на фоне которой ценности культуры, общения и быта стоят друг друга.

1. Божественный Художник – антично-эллинистическая мифологема Бога-Демиурга, творящего мир по законам числа, гармонии и симметрии, вошла в иудео-христианскую традицию, связалась с образом Премудрости-Софии, играющей пред лицом Господа: «Тогда я была при нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими» (Притч. 8. 30–31).

2. Припомним слова Шопенгауэра о самоубийствах. – См.: Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости / Пер. Н. П. Губского. СПб., 1914; М., 1990. С. 22–23.

3. идеал сердца – мифологема Сердца изучена в трудах П. Юркевича «Сердце и его значение в духовной жизни человека по учению слова Божия» (1860) (Соч. М., 1990), Б. П. Вышеславцева «Сердце в христианской и индийской мистике» (1929) (Вопросы философии. 1990. № 4. С. 62–87), в прозе Г. Сковороды, Е. Трубецкого, И. Ильина. См. также: Флоренский П. Столп и утверждение Истины. М., 1914; М., 1990; переписка П. Флоренского и А. Белого в кн.: Контекст. Литературно-критические исследования. М., 1991. С. 46–51.

См. далее в тексте Р. Соловьева: «Кто ты, чтобы мне принести сердце свое?»; «скопцы сердца» и др. моменты, связанные с этим образом.

4. Конфуций – мыслитель Древнего Китая, основоположник фундаментальной религиозно-этической доктрины. См.: Семененко И. И. Афоризмы Конфуция. М., 1987.

Паскаль Блэз (1623–1662) – французский ученый и философ. Соч.: Мысли. СПб., 1843; 1888; М., 1902; 1994; Письма к провинциалу. Киев, 1997.

5. Бэкон Френсис (1561–1626) – англ. ученый и философ. Соч.: В 2 т. М., 1977–1978.

6. Многократно обыгранный авангардом начала века платоновский символ пещеры связался у Р. Соловьева с образом «люди-куклы», что вновь отсылает читателя к Платону: «Ведь люди – куклы, и лишь немногие причастны к истине» (Платон. Соч.: В 3 т. М., 1972. Т. 3. С. 108). «Пещере» соположен образ «вот дом, построенный весь из гнилья и деревяшек». См. Исупов К. Г. 1) «Пещера Платона» (в русской традиции) // Ступени: Петербургский альманах. СПб., 2000. № 1(11). С. 216–217; 2) Горизонты Словаря философских терминов <Дом> // Вестник Челябинского университета. Серия 2. Филология. 2002. № 1(13). С. 10–14.

7. И не насмешка ли это… – Ср. у Тютчева: «Гляжу тревожными глазами / На этот блеск, на этот свет. / Не издеваются ль над нами, / Откуда нам такой привет?» («Лето», 1854). В схожих интонациях говорит в своей исповеди Ипполит, герой «Идиота», о том, что природа создает высшие существа, чтобы потом насмеяться над ними.

8. демонизм – глубокий анализ «демонического» поведения людей начала века читатель найдет в эссе В. Ф. Ходасевича «Конец Ренаты» (1928).

Толстой Лев Николаевич (1828–1910) – русский писатель, мыслитель, критик, публицист, педагог. С переездом семьи Толстых в Казань поступил в Казанский университет (1844) по разряду арабско-турецкой словесности, в 1845 перешел на юридический, не окончив курса, уволился в 1847. Занимался переустройством быта крестьян в усадьбе (1847), наезжал в Москву (1848), сдавал экзамены на степень кандидата прав (1849), пытался служить в Тульском губернском правлении (1849). На Кавказе написал повесть «Детство» [1851–1852; опубл. в «Современнике» (1852, № 9) под псевдонимом]. В 1851–1853 гг. участвовал в качестве добровольца, а потом артиллерийского офицера в войне с горцами, в 1854 отправился в Дунайскую армию, затем в Севастополь, где сражался с турками на прославленном 4-м бастионе. На материале армейского быта были созданы «Набег» (1852), «Рубка леса» (1852–1855), севастопольский цикл очерков (1855). В 1855 г. переехал в Петербург, вошел в круг сотрудников «Современника». Здесь закончены «Люцерн» (1857), «Утро помещика» (1856). В эти годы состоялась первая поездка в Западную Европу (1857). В 1853 г. написаны «Казаки». На рубеже 60-х годов Толстой оставил литературную деятельность и нашел себе другие занятия в деревне. Работал в яснополянской школе, издавал журнал «Ясная Поляна» (1862). В годы реформы выполнял обязанности ходатая по крестьянским делам как мировой посредник Крапивенского уезда. Написаны «Поликушка» (1861–1863), начало романа «Декабристы» (1860–1861). Роман «Война и мир» (1863–1869) печатался с 1865 г. В начале 1870-х г г. был задуман роман о Петре I, но педагогические интересы вновь переманили Толстого: написана «Азбука» (1871–1872), потом «Новая азбука» (1874–1875), сочинены сказки и басни, вошедшие в четыре «Русские книги для чтения». «Арзамасский ужас», посетивший Толстого в 1869 г., внес в его жизнь и публицистику темы тоски и смерти. В 1876–1877 гг. опубликована «Анна Каренина». В 1884 г. напечатана «Исповедь», а в 1882–1884 – «В чем моя вера?» и труды по нравственно-религиозным проблемам: «Исследование догматического богословия» (1879–1880); «Соединение и перевод четырех Евангелий» (1880–1881). В 1880-е гг. Толстой отказался от художественной практики в целом, пробовал заниматься физическим трудом, проявил интерес к сектантам и народным проповедникам (В. Сютаев, Т. Бондарев). Участвовал в переписи 1882 г., посещая трущобы Хитрова рынка. Вышли его работы: «Так что же нам делать?» (1882–1886), «Рабство нашего времени» (1899–1900). Публицистическими мотивами повиты пьесы Толстого: «Зараженное семейство» (1864), «Власть тьмы» (1886), «Плоды просвещения» (1886–1890), поздняя проза – «Смерть Ивана Ильича» (1884), «Крейцерова соната» (1887–1889), «Дьявол» (1889–1890). Проблемы искусства осмыслены Толстым в трактатах «О Шекспире и о драме» (1903–1904), «Что такое искусство?» (1897–1898). Толстой вошел в издательские хлопоты организованного его последователями «Посредника» (с 1884) и заграничного «Свободного слова». В 1891, 1893 и в 1898 гг. участвовал в борьбе с голодом, много времени отдал правовой защите внеконфессиональных групп. В 1888–1899 создал роман «Воскресение», которому Толстой обязан отлучением от Церкви (1901). Написаны в 1896–1904 гг. «Хаджи-Мурат» и «Фальшивый купон». В 1890–1908 – «Отец Сергий», в 1900 – «Живой труп», в 1903 – «После бала». Осенью 1910 г. Толстой тайно ушел из дому и, простудившись, умер по дороге на станции Астапово.

Соч.: Полное собрание сочинений Т. 1–90 (Юбилейное издание). М.; Л., 1928–1958; Собрание сочинений М., 1960–1965. Т. 1–20.