Пленница Седов Б.
— Это что, какая-то новая модель на воздушной подушке? Ее изобрели за те годы, что я сидела в подвале? — кажется, спросила тогда девушка у водителя. А водитель, и другие мужчины, которые тоже летели в этой машине, расхохотались. Им было так же радостно, как и Тамаре.
Проснувшись, Тамара еще долго лежала в постели, не открывая глаз и пытаясь хотя бы отчасти восстановить в памяти предшествующие события. Но как ни старалась, последним отчетливым воспоминанием оставалось то, как Виталий ей сообщает, что сейчас она отправится к новым хозяевам и вводит в предплечье какой-то наркотик. А дальше…
Позорище!
А дальше «летала», «рассыпалась на мириады частиц», несла полнейшую околесицу.
Ловила кайф, одним словом…
И теперь последствия — отвратительное настроение, пудовая голова и сухость во рту.
Тамара наконец набралась решимости открыть глаза и окинула взглядом помещение, в котором очутилась. И поразилась тому, насколько оно, освещенное лишь маленьким ночником, напоминает комнатушку, в которой когда-то держал ее дядя Игнат. Даже мебель — кровать, письменный стол и шифоньер — расставлены так же, даже дверь и окно расположены в тех же местах, а окно к тому же, как и на Красноселке, изнутри закрыто железными ставнями.
И все-таки это была совершенно другая комната, просто очень похожая, но совершенно другая. С более высоким потолком, с более широким подоконником, с проложенной в другом месте трубой парового отопления
На стуле рядом с кроватью был аккуратно уложен Тамарин спортивный костюм, под стулом стояли ее серенькие кроссовки, из которых выглядывали давно утратившие первоначальную белизну носки.
«Интересно, я сама раздевалась, или кто-то обо мне позаботился? Ни черта я не помню! Проклятый укол!»
Тамара встала с кровати и первым делом отправилась к двери. Ни на что не надеясь, пару раз несильно шарахнулась о нее плечом. Дверь, естественно, оказалась закрытой. Зато стоило щелкнуть расположенным у косяка выключателем, как сразу же вспыхнула люстра. Выворачивать лампочки, как у дядьки Игната, здесь никто и не думал.
Тамара еще раз обвела комнатушку внимательным взглядом в поисках камер слежения. Никаких камер. Или они хорошо замаскированы.
«Боже, какая чушь лезет в голову! — поморщилась девушка. — Ну скажите, кому может понадобиться замаскировывать здесь камеры? Кому интересно, чем я здесь занимаюсь? Если, конечно, я не угодила в какой-нибудь клуб вуайеристов. А на это вроде бы не похоже».
Она поразмышляла, стоит ли надевать спортивный костюм, но, решив, что достаточно трусиков и бюстгальтера, переключила внимание на шифоньер. И была приятно удивлена, обнаружив там несколько комплектов нижнего белья в целлофановых упаковках, новый — даже с не оторванной этикеткой — халат, домашние тапочки с несерьезными голубыми помпончиками, коробку с гигиеническими прокладками и большой полиэтиленовый пакет со всевозможными туалетными принадлежностями. Две полки пенала были заставлены книгами с ширпотребовским чтивом. И все это явно предназначалось для нее. Было приятно сознавать, что к ее появлению здесь подготовились.
На столе, накрытая белой накрахмаленной салфеткой, стояла тарелка с таким количеством холодных закусок, какое Тамара не смогла бы в себя затолкать и за сутки. Рядом литровый пакет ананасового сока и термос с кофе. Одним словом, жаловаться на холодный прием в этом доме пока не приходилось. Впрочем, следовало еще дождаться хозяев и послушать, что они скажут.
«Возможно, что ничего хорошего, — улыбнулась Тамара, выдвигая из-под кровати довольно вместительный ночной горшок, который на этот раз должен был исполнять роль привычного эмалированного ведра. — Новый дом — новые правила. И явный прогресс в клозетных удобствах», — рассмеялась она и налила себе кофе, оказавшийся горячим и крепким.
Скрипнул замок, дверь распахнулась, и в комнату вошли два человека — уже знакомый Василий Сергеевич и непомерно толстый мужчина в таких же, как у Тамары, шлепанцах с голубыми помпончиками, спортивных штанах и футболке с выцветшей надписью « Private Club " MISCHIEVIOUS BUTTOCKS ", PO . Box 15488, Peoria , IL 65007, USA »[10], перевода которой несчастный явно не знал. Тамара не удержалась и громко хихикнула.
Поддержав ее, ухмыльнулся и Василий Сергеевич. Толстяк сохранил полнейшую невозмутимость.
— Он не знает английского, — сразу сообразив, что так развеселило Тамару, объяснил Василий Сергеевич, присаживаясь на стул. — Впрочем, русского тоже. Он глухонемой, по губам не читает, но знаками ему можно объяснить все, что угодно. В определенном смысле идеальный холоп. Его зовут Гоша. С сегодняшнего дня он поступает в твое распоряжение. Будет здесь делать уборку, приносить еду, передавать мне твои пожелания. Кстати, как насчет пожеланий?
— Во-первых, я хотела бы вымыться. Во-вторых, хотела бы знать, какие у меня перспективы на будущее. Вот, пожалуй, и все. На данный момент, — посчитала необходимым добавить Тамара.
— Я рад, что ты так четко очертила круг своих пожеланий. — Василий Сергеевич раздвинул тонкие губы в чуть заметной улыбке. — Впрочем, Моча отрекомендовал мне тебя как очень конкретную девушку. А такие люди мне импонируют. Так что, я думаю, мы поладим. Ты нашла пакет с туалетными принадлежностями?
— Да, спасибо.
— Гоша сейчас покажет тебе, где находится ванная. Но впредь он будет приносить таз и горячую воду сюда. Выходить за пределы комнаты все время, что ты будешь находиться в этой квартире, тебе запрещено.
— И как долго я буду находиться в этой квартире?
— Думаю, месяца два. — В тоне Василия Сергеевича послышалась легкая неуверенность. — Возможно, чуть больше или чуть меньше. Как сложатся обстоятельства.
— Как карты лягут, — вздохнула Тамара и хотела добавить, что жизнь всегда сдает ей одну шелуху, но собеседник не дал договорить.
— Кстати, о картах. Считай, что ты прикупила то, о чем и не мечтала. Я отлично тебя понимаю. Тебе хочется знать все сразу и успокоить себя тем, что будущее сложится для тебя хорошо. Так будь спокойна, Тамара! Я обещаю: всё сложится как нельзя лучше! Но сначала ты окажешь мне одну небольшую услугу. Вот только в чем она будет заключаться, я смогу объяснить только тебе месяца через два. А пока отдыхай, читай книжки и не забивай себе голову надуманными тревогами. Никто без особой нужды тебя беспокоить не станет. Разве что, — он бросил взгляд на часы, — через сорок минут тебе учинят еще один короткий внешний осмотр. Ты к тому времени уже успеешь помыться. — Василий Сергеевич поднялся со стула, — иди в ванную, девочка.
Гоше молча кивнули на дверь, и он послушно убрался из комнаты. Тамара осталась в компании троих мужиков, которые, рассевшись на стульчиках, терпеливо ждали, когда девушка закончит укладывать волосы феном.
С одним из них, Василием Сергеевичем, она уже пообщалась сегодня. И при этом уверилась, что он здесь главный. Остальные — помощники. Или подчиненные. Хотя, какая, собственно, разница?
Василий Сергеевич — непосредственный покупатель. Именно он уплатил за девушку деньги. И именно ему теперь эта девушка полностью принадлежит. Так же, как, скажем, его небрежно завязанный малиновый галстук. Или часы на запястье его левой руки.
…Со вторым, высоким светловолосым красавчиком, Тамаре тоже уже довелось перекинуться парочкой фраз в кабинете у Монучара. Звали его Андрей.
…Невысокий седенький старичок в строгом костюме и с большим черным блокнотом, в котором он постоянно делал какие-то пометки богатой поршневой ручкой со сверкающим золотым пером.
«Этот — или юрист, или врач», — сделала вывод Тамара, выключая фен из розетки, и, как потом оказалось, угодила в самую точку.
— Ты закончила, девочка? — поинтересовался Василий Сергеевич.
— Да, — Тамара в последний раз глянула на себя в небольшое настольное зеркало и поднялась со стула.
— Тогда подойди ближе… Вот так хорошо, стой пока здесь… Повернись… Как вам, Никита Сергеевич?
— Бесподобно! — как стекло по куску пенопласта, проскрипел старческий голос. — Я поражен!
«Так тебя, старичок-боровичок с черным блокнотиком и красивенькой ручкой, зовут Никитой Сергеевичем? Как Хрущева? — чуть заметно улыбнулась Тамара. — Хорошо, будет проще запомнить. Я и запомню…
— Опять повернись.
…А что дальше? Когда ж, наконец, вы потребуете, чтобы я разделась?»
— Теперь, Тома, разденься, пожалуйста.
— Как, совсем?
— Да. И, пожалуйста, не прекословь, — добавил заранее продуманной жесткости в голос Василий Сергеевич. Он, конечно, не сомневался, что девка, когда ей велят обнажиться, начнет упираться.
Но Тамара ни прекословить, ни упираться не собиралась. Еще час назад, как только босс заикнулся о коротком внешнем осмотре, она поняла, что без сеанса стриптиза не обойтись. И, стоя под душем, обдумала, как себя повести, когда ее попросят раздеться. Продемонстрировать зубки?
«Нет! Гораздо умнее покрепче их сжать и самой спустить с себя трусики, — после недолгого размышления решила она. — Всё равно этого не избежать, так уж лучше проявить добрую волю и тем самым не испоганить в первый же день отношений с новым хозяином».
Тамара неторопливо развязала поясок на своем новом халате. И с удивлением отметила, что то, чем она сейчас занимается, стоя в паре шагов от троих мужиков, доставляет ей удовольствие. Возбуждает ее!
«Тьфу! Противно! Веду себя как последняя нимфоманка! — попробовала сама себя пристыдить девушка и, скомкав халат, швырнула его на кровать. Следом полетел черный бюстгальтер, а Тамара, подцепив резинку узеньких трусиков и потянув их вниз, подумала: — На старика начхать. А вот то, что сейчас моим телом любуются Андрей и Василий Сергеевич, это классно!»
Она даже испытала разочарование, когда уже через несколько секунд поняла, что ее прекрасное тело разглядывают с чисто деловым интересом. При этом старичок продолжает отмечать что-то в блокноте, а Андрей и Василий Сергеевич, поднявшись со стульев и остановившись напротив Тамары, обмениваются непонятными фразами.
— М-да, и правда, до чего похожа. Только ей надо набрать килограммов семь-восемь. Крошка, насколько я в курсе, в последнее время заметно отъелась.
— А чем ей там еще заниматься? Не бледновата, как думаешь?
— Вроде бы нет.
— Покажи руки, пожалуйста. Нет, Тамара, не так. Разверни. Дороги бить будем?
— Василий Сергеевич, ты что?! Какие дороги?! У Крошки их отродясь не бывало! Она всегда торчала на коксе, а баяна даже в руках не держала. Нет, здесь все оставим как есть. Что еще?
— Меня больше интересует пирсинг. И шрамы. Уж ты-то изучил мою дочу до миллиметра. Посмотри повнимательнее.
— Вот здесь тату. — Андрей коснулся пальцем Тамариного живота немного левее и выше лобка. — Его делали в прошлом году на Болеарах. Двуцветное, красное с синим. Испанская танцовщица, исполняющая хоту. Потом нарисую, какая. Она и сейчас у меня прям как перед глазами. Здесь, — на этот раз палец коснулся Тамариной ягодицы, — два шрамчика от укуса собаки. И еще: Кроха всегда выбривала начисто волосы. А эта обросла, как папуаска.
— Хм, — ухмыльнулся Василий Сергеевич. — Какие подробности порой узнаешь о собственной дочери от ее ухажера. Думаю, волосы за два месяца уже отросли, а если бреет их и сейчас, то Тамару легко обкорнают прямо на месте. Не забудьте только проделать ей дырки в ушах.
— И в ноздре, — усмехнувшись, добавил Андрей. — А что с дактилоскопией?
— Адвокат уверяет меня, что здесь без проблем. На выходе клепки не проверяют. Ведь правда, Никита Сергеевич?
— Их вообще никогда больше не проверяют, — не отрываясь от своего блокнотика, пробухтел старичок. — Если, конечно, к этому не вынуждают какие-нибудь исключительные обстоятельства.
— А дактокарту заменить не получится, чтобы застраховаться по полной?
— Нет, не получится. Все давно в центральном компьютере, а туда не проникнет и сам Господь Бог.
— Надо сегодня же нанести ей на задницу шрамы, — заметил Андрей, — чтобы успели чуть-чуть застареть.
— К чему эти шрамы?! Кто будет смотреть? Вот придет спец рисовать танцовщицу, заодно и сделает шрамы. Никита Сергеевич, всё записали? Отлично… Тамарочка, можешь одеваться, красавица. Спасибо, ты вела себя безупречно, — расщедрился босс на похвалу. — Признаться, не ожидал… Эх, и всё-таки выглядит она на свои семнадцать, а не на девятнадцать.
— Ничего, прокатит. — прямо-таки источающий флюиды оптимизма Андрей сунул в рот сигарету и, щелкнув дорогой зажигалкой, принялся источать из себя еще и клубы табачного дыма. — Есть кому позаботиться о том, чтобы ее не очень-то и разглядывали.
…Они ушли минут через пять, оставив в комнате после себя никотиновый дух и устойчивый запах дорогого парфюма. На пороге сразу же нарисовался Гоша, постоял с минуту, заполняя дверной проем своей тучной фигурой, и Тамара, решив, что холоп дожидается указаний, громко произнесла:
— Можешь идти. Ты мне сегодня не нужен.
Mischievious Buttocks , естественно, ничего не услышал, и тогда девушка сначала ткнула пальцем в кровать, потом себе в грудь, а потом сложила ладошки под щечку и на секунду закрыла глаза — мол, я буду спать. Небрежно махнула Гоше рукой — а ты убирайся, не отсвечивай, — и тот сразу понял, изобразил на круглой роже радостную улыбку и скрылся за дверью. В замке провернулся ключ…
Тамара залезла в постель. Но не затем, чтобы спать. Ей надо было подумать.
«Начнем, пожалуй, с того, — размышляла Тамара, лежа в темноте с открытыми глазами, — что меня сюда доставили явно не для того, чтобы использовать в качестве сексуальной подстилки. В этом смысле я, слава Богу, никого не интересую. Значит, другое. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы легко догадаться, что это за другое. Василий Сергеевич готовит какую-то аферу, в которой я должна сыграть роль его дочери, подружки Андрея, при этом сыграть убедительно, не вызвать ни у кого ни малейших сомнений, что я — не кто иная, как эта Крошка. Ради этого даже готовы нанести мне на живот татуировку и сделать на заднице несколько маленьких шрамов. Ладно, пес с ними, пусть делают. Всё это несущественно по сравнению с тем, что могут сделать со мной, как с нежелательной свидетельницей, потом, когда афера закончится.
И все-таки что это может быть за афера?
Может, за Крошкой охотится какой-нибудь киллер, и она скрывается от него… в какой-нибудь глухой деревушке, где, по словам Андрея, в последнее время заметно отъелась, и откуда ей, несомненно, не терпится вырваться в город к своему парню и папе. Но это возможно только в том случае, если киллер прикончит меня и в качестве доказательства, что убил, кого следует, предоставит заказчику кусок человеческой кожи с татуировкой в виде испанской танцовщицы. И фотографию нескольких шрамов на заднице. Тогда все успокоятся, от Крошки опасность будет отведена. А мое тело без куска кожи на животе благополучно утопят в болоте.
Итак, это одна из версий. Другие? Других пока нет. Зато миллионы вопросов.
Что за пробитые на руках дороги, которых у Крошки отродясь не бывало! Что за кокс! При чем здесь какой-то баян, никоим образом не вписывающийся во всю эту историю? Что такое дактилоскопия и что за дактокарта, которую заменить не получится, чтобы застраховаться по полной! Какие такие клепки не проверяют на выходе! На каком выходе!..
…Найти бы ответы хотя бы на половину этих загадок, глядишь, и развеялся бы немного туман над моим будущим. Кстати, еще одна фишка в копилку с вопросами: почему именно два месяца? Зачем так много времени требуется Василию Сергеевичу для подготовки подмены? Уж вовсе не для того, чтобы зарубцевались два маленьких шрамчика у меня на ягодице — это понятно. Значит, намеченная афера не из простых.
А чем сложнее афера, тем меньше у меня шансов остаться в живых. Кажется, это неоспоримо. Или все-таки нет?
Надеюсь, что я не права. Надо всегда рассчитывать на лучшее. Но при этом предполагать самое худшее, — вздохнула Тамара, закрыла глаза и повернулась к стене. — Ладно, довольно о грустном. Чтобы снились приятные сны, сейчас лучше подумать о чем-то хорошем. Например, как прикольно сегодня меня, обнаженную, разглядывали трое богатых придурков.
Или о том, что до часа "X", намеченного Василием Сергеевичем, остается еще два месяца, а за это время, глядишь, что-то изменится в лучшую сторону. Или хотя бы ситуация чуть-чуть прояснится. Короче, что-нибудь да произойдет! Спокойной ночи, Тамара».
Глава 15
НЕТ МАЛЕНЬКИХ РОЛЕЙ, ЕСТЬ МАЛЕНЬКИЕ ДЕНЬГИ
О странном предложении помочь нам в соскоке с зоны, которое я получила в комнате для свиданий от некоего Казанцева Ильи Александровича, «двоюродного дяди», я поделилась, кроме Дианы, еще и с Распиской. В подробностях пересказала наш разговор и растерянно развела руками:
— Ни хрена не соображаю! Получается, что, с одной стороны, этот плешивый гондон заслал мне довольно реальную идею, к тому же заметно, что про порядки на зоне и про нас с Диной-Ди он в какой-то мере осведомлен. А с другой стороны — поболтали мы с ним десять минут и разбежались. Ничего конкретного вытянуть из этого доктора я не смогла. Как ко всему этому отнестись, просто не представляю. Как к ментовской подставе?
Старая блатарка покачала седой головой:
— Не нужны вы с Дианой легавым. Пока что-нибудь не отчебучите, не нужны, отвечаю! Ну, валтузите вы свой мешок или друг дружку, ну, находитесь в отрицалове, так что из того? Зато и никаких проблем мусорам от вас нету. Сама погляди, тебе даже позволили подогнать сюда компьютер — на какой зоне такое было?! У вас всё, вы на виду. Тронуть вас — значит, начать мутить зону. А это делают только тогда, когда намечаются какие-то кадровые перемещения у хозяйских. Но насколько я знаю, там пока всё спокойно.
— Но если это не легаши, значит, всё заварил кто-то с воли. Третьего здесь не дано… Хорошо, предположим, что с воли… Уже прошло почти три часа с того разговора, а голова до сих пор идет кругом. Самое главное, что никак не прочухаю, кому и зачем я могла там понадобиться? Не так уж много знакомых у меня было, пока не отправилась на кичу.
— На кого-нибудь думаешь? Кто конкретно мог оказаться таким деловым, что прокачал хотя бы то, что ты гужуешься тут именно с Диной? Кому достало и башлей, и нахалки, чтобы заслать сюда визитера с таким предложением?
— Думаю?.. — растерянно пожала я плечами. — Я ж повторяю, да и ты сама давно это знаешь, сколько рассказывала…
— Забудь всё, что раньше рассказывала! — вдруг резко перебила меня Расписка. — Считай, что мне ничего про тебя не известно. Начинаем с чистого листа. Итак, на кого думаешь?
— Есть несколько человек… Вернее, пятеро… — Положенка, кряхтя, наклонилась к тумбочке, извлекла оттуда тетрадку и карандаш.
— Пиши. Обо всех. Всё-всё-всё, что про них знаешь.
— Попробуешь навести рамсы ? — обрадовалась я, отлично осведомленная о весе Расписки в воровском мире. И о ее возможностях, — к примеру, в тумбочке у смотрящей совершенно открыто лежал сотовый телефон, и в любой момент она могла созвониться со своими ворами по ту сторону запретки. Об этом было отлично известно администрации, но никто никогда не сказал ей ни словечка насчет телефона.
— Вот составишь досье мне на этих деловиков, тогда звякну своим, прочитаю им всё, что ты мне там намарала. А уж они с этим выйдут на Питер. Сколько дней, говоришь, дал тебе на раздумья этот плешивый?
— Неделю.
— Негусто, — вздохнула Расписка. — Что ж, подфартит, так уложимся. Может, братва для тебя чего и надыбает. Ну, иди строчи сочинение про своих корешей. Чем быстрее закончишь, тем лучше.
— И никакие они мне не кореша, — сварливо пробухтела я, сворачивая в трубочку тоненькую тетрадку. — Сама же в курсах, что, скорее, враги… — И отправилась в свой барак составлять маляву на пятерых кандидатов на воровскую проверку.
Прошло больше десяти дней, и я уже получила предложение от Касторки «съездить на волю на один разгуляй», прежде чем Расписка позвала меня к себе. И передала мне очень интересную информацию. Теперь я почти наверняка знала, кому и зачем я нужна.
— Так что видишь сама, что не такая уж это и лабуда, — подбила итог старая бандерша. — Всё вполне выполнимо. Что думаешь делать? Не против рискнуть?
— Почему бы и нет? — улыбнулась я.
— Готова соскочить?
— Я-то готова. Но надо всё еще раз обсудить с Диной-Ди, — ответила я, хотя ни капли не сомневалась, что Диана без раздумий ответит мне: «Я с тобой, Герда!»
— Я с тобой, Герда! — уверенно сказала она, стоило мне передать ей всё то, что только что услышала от Расписки. — Пожалуй, это действительно шанс. Когда?
— Скоро, Диана. Уже очень скоро, — загадочно улыбнулась я. — Нас позовут. Надо еще отыскать где-то Касторку. И передать, что мы едем на этот их… разгуляй.
«Во прибалдеет шалава от такого известия!» — подумала я, а Дина-Ди, словно прочитав мои мысли, расхохоталась.
Впервые за последние годы Тамара напрочь утратила представление о времени. У нее в комнате не было ни телевизора, ни радиоприемника, ни часов. Даже определить, день сейчас за окном или ночь, не представлялось возможным — железные ставни были подогнаны настолько плотно, что девушка, как ни старалась, так и не смогла отыскать щелочку, через которую можно было бы разглядеть, светло ли на улице.
Вести счет дням, как она делала это у Монучара (принесли Саня или Виталий миску с баландой — значит, минули еще одни сутки), имея такого непунктуального холопа, как глухонемой Гоша, было вообще нереально. Mischievious Buttocks явно не дружил с головой. Запросто мог ввалиться в комнату, когда Тамара спала, и, ничтоже сумняшеся, приняться за уборку. Мог пропасть надолго, так что голодной Тамаре приходилось колотить в дверь ногами и молить местных секьюрити, откликнувшихся на зов, о том, чтобы отыскали ее нерадивого лакея, наподдавали ему под шаловливые ягодицы и препроводили на рабочее место. При помощи знаков Тамара давно научилась объяснять Гоше всё, что угодно. Но выяснить, какое сегодня число, какой день недели, какой месяц, весна или осень, было невозможно. Вначале Тамара писала ему записки, но холоп посредством жестикуляции доходчиво объяснил, что грамоте не обучен. Тогда девушка потребовала, чтобы он позвал кого-нибудь из хозяев. Никаких результатов! Порой Тамара с трудом подавляла желание шарахнуть придурка ногой по тыквообразной башке, забрать у него ключи и погулять по квартире. Но она знала, что в десяти метрах от выхода из ее комнатушки находится пост охраны, и секьюрити там все здоровенные, как горные тролли, и до неприличия грубые. Тамаре с избытком хватало общения с ними, когда пропадал холоп. А две попытки узнать у охранников дату окончились ничем:
— Ну и хрен ли ты ломишься?!! Чего те неймется?!! Опять толстожопый не кормит?
— Нет, парни, скажите, какое сегодня число?
— Сто двадцать восьмое.
— Ну-у-у… правда, ребят, я серьезно.
— Я тоже. Не положено нам с тобой разговаривать. Так что заглохни. И не стучи в дверь. Достала…
Последний раз человека (а точнее, даже нескольких человек) кроме Гоши Тамара видела на второй день после короткого внешнего осмотра, когда Андрей и Василий Сергеевич отвели ее в богато обставленную спальню, расположенную на втором этаже большого пентхау с а-дуплекса. Девушке строго-настрого было приказано не трепать без нужды языком и не дергаться. И она не издала ни единого звука за те сорок минут, пока молодой парень в пиратской бандане, сверяясь с рисунком Андрея, наносил хитроумной машинкой ей возле лобка красно-синюю татуировку в виде испанской танцовщицы, исполняющей хоту. Потом парень сделал клиентке несколько проколов в ушах и ноздре, пару раз полоснул скальпелем по тому месту, куда Крошку когда-то укусила собака, заклеил «место укуса» пластырем. И прихрамывающую Тамару сразу же отконвоировали назад в ее комнату.
И после этого как отрезало! Ни Андрея, ни Василия Сергеевича, ни старичка-боровичка с черным блокнотиком. Никто даже не полюбопытствовал, как зажили шрамы на ягодице и удобно ли красно-синей испанской танцовщице исполнять хоту у Тамары на животе.
«Не слишком ли странное отношение у этих деятелей к человеку, которому отведена одна из центральных ролей в их афере? — не раз задумывалась Тамара. — Или никакая я не фигура, а обычная пешка? А, может быть, в подготовке аферы у Василия Сергеевича что-то не клеится? Или все у него уже давно сорвалось, и меня сейчас держат здесь лишь по инерции, как когда-то лишь по инерции продолжал заботиться обо мне Монучар?
С каждым днем Тамара беспокоилась все сильнее и сильнее. Все книги, что имелись в наличии, были прочитаны, а приниматься за них по второму разу не было никакого желания. Нарды обрыдли настолько, что два кубика с точечками, катящиеся по игровому полю, начали регулярно являться во снах. После этого дежурного ночного кошмара девушка просыпалась в холодном поту и потом долго ворочалась, комкая простыню и не в состоянии снова заснуть. Гоша стал раздражать до такой степени, что Тамара удивлялась, почему еще ни разу не попыталась избить своего придурковатого холопа. Правда, один раз всё-таки не сдержалась и, когда тот, протирая пол, чересчур громко звякнул ведром, от души запустила в него своей «ночной вазой». На счастье, горшок оказался пустым и пролетел мимо.
Mischievious Buttocks проводил его стремительный полет через комнату безучастным взглядом и, как ни в чем не бывало, продолжил шлепать мокрой тряпкой по полу. Всё ему было по барабану.
И вот настал момент, когда Тамара решилась на полном серьезе поставить сама себе страшный диагноз: «Еще несколько дней, и у меня снесет крышу! При этом первой жертвой, естественно, станет холоп. Бедняга Mischievious Buttocks . Он ведь такой безобидный!».
С этой мыслью Тамара спокойно заснула. И на этот раз, как ни странно, ей не приснились кубики с точечками.
А когда она открыла глаза, то уткнулась заспанным взглядом в Василия Сергеевича, сидящего на стульчике возле ее кровати. Улыбающегося Василия Сергеевича! Тамара улыбнулась в ответ.
— Я здесь сижу и смотрю на тебя уже второй час. Когда-то я очень любил так наблюдать за своей спящей дочкой. Здравствуй, девочка. Как настроение?
— Здравствуйте, Василий Сергеевич, — облегченно вздохнула Тамара. — Настроение ничего. Мозги набекрень… Скажите, какое сегодня число?
— Уже апрель, девочка. Поздравляю с весной. И с началом работы!
В тот же день ей немного укоротили прическу.
— Вот теперь хорошо, — осмотрев свою пленницу, довольно заметил Василий Сергеевич.
— Действительно, очень похожа. — Андрей щелкнул зажигалкой и прикурил уже вторую за полчаса сигарету. — А танцовщица вообще получилась один к одному. Да и шрамы зарубцевались как надо. Мне нравится.
— Мне тоже. — Василий Сергеевич, заложив за спину руки, прогулялся по комнате. — Так! Андрей, довольно прокуривать комнату. Иди, подыми в кабинете. И оставь нас одних. — Он терпеливо дождался, когда Андрей лениво отлипнет от стула и выйдет за дверь. И только тогда обратился к Тамаре: — Присаживайся, девочка. Вот сюда, за стол напротив меня. Нам предстоит очень долгий и очень ответственный разговор. Слушай внимательно. Я сейчас объясню, что ты должна сделать, чтобы перестать быть невольницей и стать очень богатой.
Как она и предполагала, ей предстояло подменить дочь Василия Сергеевича. Но чего Тамара не могла и представить, так это того, что подмена должна произойти вовсе не в какой-то глухой деревушке, где Крошка скрывается от наемных убийц, а в следственном изоляторе № 5, где та находится еще с начала зимы, дожидаясь суда.
— Ей предъявлено обвинение в хищении наркотических средств в крупных размерах с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, — заученно процитировал Уголовный кодекс Василий Сергеевич. — Срок от восьми до пятнадцати лет заключения. Мы уже сделали всё, чтобы выкупить дуреху. Пустое! — безнадежно махнул он рукой. — Я уже был готов признать свое поражение, когда Монучар предложил мне очень заманчивый вариант. Ты понимаешь — с тобой.
— Да, это я понимаю. Но все-таки, что я должна делать?
— Тебе предстоит в течение какого-то времени изображать из себя Крошку. И тем самым помочь ей выйти на волю. Для этого всё уже подготовлено…
— Всё Крошка да Крошка, — перебила Тамара. — Как ее хоть зовут на самом деле?
— Тебе пока незачем знать ее имя. Просто я не хочу, чтобы ты запуталась и раньше времени ляпнула что-нибудь лишнее. А пока с сегодняшнего дня ты будешь… — Василий Сергеевич достал из кармана потрепанный паспорт, полистал его, — …ты будешь Еленой Матвеевной Калачевой, 1976 года рождения… первого сентября… Запоминай, Лена, теперь это должно у тебя отскакивать от зубов.
— А почему я не могу остаться Тамарой?
— Глупая! — добродушно пожурил девушку босс. — Минуло три года, как Тамара Астафьева пропала без вести. К тому же ей сейчас только семнадцать, и ее никогда не поместят в камеру к взрослым подследственным, как, скажем, восемнадцатилетнюю Калачеву.
— В камеру? — округлила Тамара глаза.
— Да, Лена. Примерно через неделю ты будешь помещена в СИЗО по обвинению в убийстве…
— В убийстве?!!
— Не пугайся. Настоящего убийцу найдут уже на следующий день. А перед Леной Калачевой извинятся и выпустят на свободу. Вот только в тот самый момент, когда за ней придут в камеру, чтобы освободить, ты будешь спать и ничего не услышишь… и не заметишь, как вместо тебя из камеры выскользнет Крошка. А на первой же поверке ошибка будет обнаружена. Тогда уже освободят и тебя. И ты сможешь дальше спокойненько жить по этому паспорту. Просто у тебя изменится имя, зато никто не будет задавать неудобных вопросов. К тому же, я тебе заплачу хорошие деньги и помогу удачно устроиться в жизни. После того, как мы с тобой провернем это дельце, считай, что мое покровительство тебе обеспечено навсегда. А оно ой сколь многого стоит!
— Нет! — Тамара не размышляла ни секунды, прежде чем твердым уверенным тоном дать этот категоричный ответ. — Я не согласна принимать в этом участие!
Но, похоже, ее собеседник был готов к этому «Нет!», и ни один мускул не дрогнул у него на лице, лишь немного сузились красивые, но абсолютно ледяные глаза.
— Что же, — ровным, внешне совсем безразличным тоном произнес Василий Сергеевич, — мне очень жаль, что ты отказалась. В таком случае предлагаю на выбор: или вернуться к Моче и продолжать жить в подвале, обслуживая его гостей, или умереть. Что выбираешь? Отвечай сразу!!! — неожиданно заорал он. Мощно шарахнул кулаком по столу. — И смотри мне в глаза!!! В глаза, говорю!!! Что выбираешь?!!
— Но… — только и сумела пискнуть Тамара. На лбу выступили капельки пота. Задрожали руки. Коленки заходили ходуном, и если бы девушка сейчас не сидела на стуле, ей вряд ли удалось бы устоять на ногах. — Но…
— Не на телеге сидишь!!! Кому «нокаешь»?!! Не мямли, а отвечай!!! Что выбираешь?!! Умереть?!! Или назад к Монучару?!! Отвечай!!!
Ее когда-то насиловали. Когда-то избивали. Когда-то собирались убить. Но никто никогда не повергал ее в такой ужас, как сейчас этот человек, сидящий напротив и прожигающий взглядом насквозь всё тело, всю душу…
— Девочка, ты так никогда не отомстишь за своих родителей, — вдруг резко смягчил тон Василий Сергеевич. — Монучар мне всё о тебе рассказал. И я хочу помочь тебе, но и ты не должна отказать мне в помощи. Так что ты решаешь?
— Мне надо подумать, — полушепотом-полусипом сумела выдавить из себя Тамара.
— Думать некогда. Ты должна дать ответ прямо сейчас. Согласна помочь? Или нет?
— …
— Согласна помочь?!! Или нет?!!
— Ну… Я не знаю… — По щекам текли слезы. Скуластое загорелое лицо Василия Сергеевича обозначалось напротив каким-то размытым пятном.
— Согласна?!!
— Согласна… наверное… — всхлипнула девушка.
— Без «наверное»!!! Точно!!! Согласна?!! Да?!! Нет?!!
— Да! — отчаянно выкрикнула Тамара. — Согласна, будьте вы прокляты!
И разрыдалась.
С этого дня Андрей буквально поселился у нее в комнатушке. Разве что только не оставался на ночь, хотя и такая попытка была предпринята в первый же вечер.
Тамара медленно прогуливалась по комнате, бубня под нос анкетные данные Калачевой Елены Матвеевны, которые через неделю должны были просто отскакивать у нее от зубов.
— …Отец, Калачев Матвей Алексеевич, водитель такси. Мать, Калачева Галина Петровна, в девичестве Крамаренко, домохозяйка. Инвалид второй группы. Умерла в восемьдесят шестом от сердечного приступа, когда мне было девять лет. После этого мы с папой переехали из Одэссы, где я родилась…
— Секундочку, Лена. — Андрей подошел к Тамаре, уверенно положил ей на бедра ладони, легким, еле ощутимым движением привлек к себе. — Одессит никогда не скажет «Одэсса». Только «Одесса». Мягкое «д», понимаешь? «Е» вместо «э».
Он убрал в сторону прядь густых черных волос, обхватил губами недавно проколотую в трех местах мочку, обдал ухо горячим дыханием…
Класс!
Тамара замерла, жадно впитывая в себя захватывающее дух ощущение, которого не испытывала уже почти год с того страшного дня, когда успешно сдала Монучару последний выпускной экзамен и получила за это в подарок…
Удастся ли когда-нибудь стереть из памяти этот «подарок»?
Кончиком языка Андрей коснулся ее шеи, сдвинул с хрупкого плечика ворот халата, почти обнажив правую грудь.
— Тебе нравится, Лена? — прошептал он.
— Нравится.
— Очень?
— Очень нравится, дорогой, — промурлыкала девушка. И, вздохнув, добавила: — В карате есть удар «хиза-гири»… Коленом. По яйцам… Говорят, очень острое ощущение… Испытать на себе не желаешь?
— Нет, — разочарованно ухмыльнулся Андрей и аккуратно отстранил девушку от себя. — Так значит, мягкое «д». «Одесса». «Е» вместо «э».
— Я поняла.
И Андрей все понял. За семь дней он больше ни разу не прикоснулся к ней, хотя ему не составило бы никакого труда так очаровать девушку, что она сама кинулась бы ему на шею, умоляя не уходить, остаться хоть на одну ночь.
Если бы не одно «но».
Для Андрея все человечество четко делилось на две неравные части. На него самого — царя, бога и центра Вселенной! И на всех остальных — пыль, шлак, муравьев, по маленьким, незаметным глазу телам которых можно смело ступать, стремясь к своей цели и не обращая внимания на то, что давишь эти ничтожные создания десятками, сотнями! Их миллионы, от них не убудет. К таким муравьям Андрей относил в равной степени и бесправную невольницу Тамару, и своего босса, влиятельного и сильного Василия Сергеевича, и какого-нибудь пропитанного насквозь денатуратом бомжа, и самого Папу Римского Иоанна Павла II из Ватикана. Все они были ничем по сравнению с царем, богом и центром Вселенной. К сожалению, пока еще не оцененным по достоинству убогой человеческой массой.
Нет, конечно, Андрей не говорил обо всем этом вслух. Но он постоянно давал это понять. И кто-то это, возможно, понимал, а кто-то — нет. Что же касается Тамары, то в первый же день ей бросилось в глаза колоссальных размеров самомнение этого голубоглазого мальчика-фотомодели. К исходу второго дня его постоянное присутствие рядом откровенно начало раздражать. В конце недели Тамара его попросту ненавидела.
«Если бы он был простым сумасшедшим, страдающим манией величия, то его можно было бы пожалеть, да и только. Но ведь он умен, жесток, решителен, он жаждет богатства и власти. Он тонкий психолог. Он способен без мыла протиснуться в самую узкую щель. Он умеет преподнести себя в выгодном свете тем, кто на данный момент находится выше него, и в то же время легко подминает под себя тех, кто стоит ниже.»
— …И все же, что ни говори, дорогая, ты вытянула выигрышный билет, — декламировал Андрей, с сигаретой в руке развалясь на кровати. — То, что тебе предстоит провернуть, настолько же безопасно, как перейти улицу по подземному переходу. Зато оплачивается всё по высшей тарифной ставке.
— Ты в курсе, сколько я должна получить за эту аферу?
— Спроси у Василия. Башляет он. Но если он сказал, что возьмет тебя под свое покровительство, значит, так тому и быть. Главное, четко выполни всё, что тебе поручили. Очень часто люди проваливаются на мелочах. Так что максимум концентрации, Лена. Как зовут твоих двоюродных братьев из Горловки?
— Уныченко, Николай и Григорий. Ты сидел когда-нибудь в следственном изоляторе?
— Еще кнышем, — сладко потянулся Андрей. — Почему ты ушла от отца и сняла квартиру в Сосновой Поляне?
— Отец последнее время стал выпивать, привел в дом какую-то алкоголичку. А мне в это время как раз предложили почти за бесценок квартирку на 2-й Комсомольской. Глупо было отказываться. Андрей, а кто такой кныш?
— Малолетка, сопляк. Вот только я сопляком никогда не был. Малолеткой — да, сопляком — никогда! Лена, скажи, чем ты занималась в тот день, когда замочили Сергеева? Где была? Кто тебя видел? Опиши все с утра по порядку…
К концу недели Тамара настолько вжилась в образ Калачевой Елены Матвеевны, что сама себя уже начала называть не иначе, как Леной.
— …закончила школу два года назад, после чего нигде не училась и не работала. Отец, сама говоришь, тебе не давал ни копейки. Так на какие же средства ты жила, Калачева? — на восьмой день утром проскрипел седенький Никита Сергеевич, уже на протяжении двух часов экзаменовавший Тамару и безуспешно старавшийся хотя бы раз накинуть на девушку профессионально сплетенный аркан из неожиданных хитроумных вопросов.
— Это что, имеет какое-то отношение к убийству Сергеева, на какие средства я существовала? — хитро улыбнулась она. — Так и запишите в своем протоколе, что я на этот вопрос отвечать отказалась. И вообще, отказываюсь давать показания, пока мне не выделят адвоката. Всё!
Василий Сергеевич, сегодня исполнявший роль молчаливого наблюдателя, рассмеялся и несколько раз громко хлопнул в ладоши.
— Умница, девочка. Согласитесь, Никита Сергеевич, что она положила вас на лопатки.
— Да, — не стал отрицать своего поражения старичок. — Легенду вызубрила, все мои рекомендации приняла к сведению и использовала на сто процентов. Ни на чем поймать я ее так и не смог. Но только учтите, что у меня несколько иная юридическая специализация. Я адвокат. А Калачеву будет допрашивать следователь прокуратуры. Вот уж кто непревзойденные мастера в расстановке ловушек.
— К следаку, думаю, подход мы найдем без проблем. Чтобы не так уж доставал нашу Елену Матвеевну вопросами. Какую оценку ставим по выпускному экзамену?
— Не вижу никаких оснований, чтобы не поставить пятерку.
Василий Сергеевич поднялся со стула, подошел к Тамаре и одобрительно провел ладонью ей по головке.
— Умница. Ты за неделю добилась того, чего другой не достиг бы и за несколько месяцев. Теперь я абсолютно спокоен за исход нашего дела. Всё срастется! — пафосно предрек босс, выставив перед собой крепко сжатый кулак. Ярко блеснули дорогие часы на запястье.
…В тот же день Тамару, уже безо всяких предосторожностей вроде инъекций наркотика, перевезли в однокомнатную квартирку на окраине города. Квартирка находилась на втором этаже девятиэтажного кирпичного дома, была обставлена остатками развалившейся мебели и из всех достоинств имела только исправный душ и балкон, с которого можно было подышать свежим воздухом. Выходить за пределы квартиры Тамаре было категорически запрещено.
— За тобой должны приехать завтра к вечеру, но может случиться так, что явятся раньше, — объяснил Василий Сергеевич. — Бог их, ментов, разберет! Иногда они умеют быть очень оперативными! Так что лучше сиди здесь и дожидайся, когда позвонят в дверь. Я, естественно, понимаю, тебя будет тянуть прогуляться по улице, так что чтобы удержать тебя от искушения, оставляю наблюдать за подъездом своих пацанов. Не ссорься с ними, не заставляй их применять к тебе силу. Одним словом, сиди здесь, читай книжку, жди звонка в дверь и думай о том, что уже через несколько дней ты сможешь гулять, где тебе вздумается, без каких-либо ограничений. Притом, что на эти гуляния я тебе выделю хорошие деньги. И даже машину с шофером. Лен, ты не против машины с шофером?
— А почему бы и нет, — улыбнулась Тамара.
Как и предупреждал Василий Сергеевич, в дверь позвонили только на следующий вечер.
Запахнув поплотнее халатик, Тамара пошла открывать.
Раньше она не раз видела по телевизору, как в квартиру врываются несколько дюжих ментов, валят преступников на пол и начинают всех без разбора обрабатывать своими рифлеными говнодавами. Тамара уже смирилась с мыслью, что ей сегодня достанется. Она, даже не спросив: «Кто?», распахнула дверь и испуганно отступила в сторону. Внутрь совершенно спокойно вошли трое ментов. Двое с короткими автоматами, не обратив на девушку никакого внимания, сразу отправились проверять квартиру. Третий, без автомата, но зато с маленькими звездочками на погонах, остановился напротив Тамары, смерил ее с головы до ног внимательным взглядом и строго спросил:
— В квартире, кроме вас, никого? — На вид ему было не более тридцати, и внешне он скорее напоминал молодого ученого, а не офицера милиции.
— Ваши люди, я думаю, уже убедились, что никого.
— А вы, насколько я понимаю, Калачева Елена Матвеевна?
— Правильно понимаете, — язвительно улыбнулась Тамара. — Чем обязана столь неожиданному визиту?
Читать бесплатно другие книги:
