Восемьсот виноградин Дейв Лаура

Блинчики в кафе «Вайолет»

В последний год, когда Финн с Бобби еще жили с нами, папа на время сбора урожая остался в большом доме вместе с мамой, а нам разрешил перебраться в домик винодела. Правда, с одним условием: мы должны помогать с уборкой винограда – с начала сезона и до конца. Отец знал, что это последний шанс показать нам, каково быть хозяином виноградника. А он хотел, чтобы каждый из нас получил такой опыт. Естественно, мы допоздна не ложились спать, курили и не делали уроки. Почти все время мы проводили втроем и разговаривали – по-настоящему разговаривали, как редко бывает между братьями и сестрами в детстве, потому что все вечно заняты чем-то другим.

Лишь недавно я поняла, что виноградник был ни при чем. На самом деле отец хотел, чтобы мы с братьями лучше узнали друг друга.

За пять дней до свадьбы я проснулась в домике винодела, во второй спальне, в совершенно другом мире. Почти всю ночь в голове звучали сердитые слова Финна. Может, он прав? Может, если бы я действительно любила Бена, то отреагировала бы по-другому? Мне казалось, что Финн слишком все упрощает. Но я в каком-то смысле тоже упрощала. Как будто неправильный поступок Бена освобождал меня от обязанности вести себя правильно.

Я вышла на улицу, не притронувшись к холодным тостам с желе, которые оставил на столе отец. Сам он уже ушел: в последние дни сбора урожая о выходных не могло быть и речи.

Я направилась к большому дому в поисках единственного человека, способного опровергнуть слова Финна, слова отца. В поисках человека, с которым просто необходимо наладить отношения. В поисках Мэдди.

Она уже проснулась, натянула все те же легинсы в сердечках и теперь смотрела «Красавицу и чудовище», лежа на кровати вместе с мамой и близнецами, облаченными в форму пожарных.

Я слегка вздрогнула при виде того, как они втроем смотрят воскресные мультики. Совсем как мы с братьями в детстве: близнецы напомнили мне Бобби с Финном, Мэдди – меня.

Вид у мамы был грустный. Я нагнулась и поцеловала ее в лоб.

– В честь чего это? – спросила она.

– Новый день начался.

Мама внимательно оглядела меня: застиранные джинсы с футболкой, волосы собраны на макушке в неопрятный узел.

– Тогда, может, стоит принять душ?

В ответ я только улыбнулась.

– Хорошо спалось? – спросила я у Мэдди.

Девочка кивнула, не отрывая глаз от экрана.

– Мы смотрели «Красавицу и чудовище».

– Как, и вчера тоже?

– Два раза.

– Не суди слишком строго, – вставила мама. – Я давно поняла, что иногда лучше уступить. И потом, этот мультик учит хорошему.

– Чему же?

Она указала на блаженные лица детей, наблюдающих за мультяшной принцессой.

– Усидчивости.

Я снова попыталась привлечь внимание Мэдди.

– Мэдди, что ты любишь есть на завтрак больше всего на свете?

– Блинчики.

– С шоколадной крошкой?

– Откуда ты знаешь?

Она посмотрела на меня так, словно я расшифровала тайный код.

– Хочешь, свожу тебя поесть блинчиков, если твой папа не против? Тут недалеко есть место, где подают самую вкусную шоколадную крошку в мире.

– Только мы с тобой?

Мэдди явно сомневалась, что шоколадная крошка настолько хороша. Да и мое общество тоже. Я заглянула ей в глаза, как бы говоря, что насчет крошки она может мне доверять. Как и насчет всего остального.

Мэдди повернулась к Джошу.

– Одолжишь мне каску?

Он протянул ей пожарную каску, слишком поглощенный мультфильмом, чтобы возражать.

– А можно будет снова включить мультик, когда вернемся? – спросила Мэдди.

Мама многозначительно посмотрела на меня.

– Иногда лучше уступить.

И я согласилась.

В кафе «Вайолет» и правда готовили лучшие в мире блинчики. Их подавали с пятью видами шоколада: темным, молочным, белым, горько-сладким и эспрессо. Каждая порция – пять блинов. Пять огромных блинов, которые невозможно прикончить в одиночку.

Мэдди, впрочем, это удалось. Подобного подвига я не видела с тех пор, как сюда ходили мои братья. Мэдди ела медленно, макая каждый кусочек в кленовый сироп и сахарную пудру. Официантка подошла и спросила, не закончила ли она, но девочка только отмахнулась. Настоящий профессионал.

– Обожаю блинчики, – сказала Мэдди.

– Соответствуют они твоим стандартам?

– Да, – энергично кивнула она, – вполне.

Я подумала, что ее сейчас вырвет: есть и одновременно поддерживать беседу не так-то легко. Но Мэдди собралась с силами и потянулась к стакану с молочным коктейлем.

– Каждое воскресенье мама водит меня в кафе рядом с нашим домом. Там готовят блинчики с лимоном. С лимоном и шоколадной крошкой. Звучит так себе, а на самом деле вкусно.

Я улыбнулась.

– Верю, раз ты так говоришь.

Она улыбнулась в ответ.

– Но эти еще вкуснее. Папе они понравились бы…

Мэдди опустила глаза. Возможно, ей пришло в голову, что мне тоже об этом известно – известно многое из того, что она знает о Бене.

– Хочешь, купим еще блинчиков – для папы? – спросила я.

– И для меня тоже?

– Конечно!

Мэдди снова принялась за еду, скребя вилкой по тарелке.

– Мама сказала, что ты хорошая.

– Правда?

Я удивленно посмотрела на нее. Девочка кивнула.

– Она сказала, что ты папин друг. У мамы тоже есть друг – Клэй.

Мэдди отправила в рот очередной кусочек, а я тем временем размышляла над ее словами. Мишель переступила через себя, чтобы помочь. Не значит ли это, что у нее добрые намерения?

– На мой день рождения Клэй сводил меня в ресторан. Мы жили тогда в Калифорнии, потому что мама снималась в фильме. В ресторане нам принесли перченые листья салата с мясом. Корейская еда. Звучит не очень, а на самом деле еще хуже.

Я невольно рассмеялась, и мне захотелось дотронуться до ее милого личика.

– Значит, мы туда не пойдем.

– Клэй живет теперь в Калифорнии. В Лос-Анджелесе. Рядом с папой.

– Тогда ты обязательно должна нас познакомить.

– Мама с Клэем больше не дружат – с тех пор как он переехал в Калифорнию. Но мы с ним по-прежнему друзья. Может, он приедет сюда на мой день рождения?

И тут я поняла нечто такое, чего не желала понимать. Теперь ясно, почему Бен не хотел подробно рассказывать о звонке Мишель…

Мэдди покачала головой. На секунду мне почудилось, будто она тоже догадалась. Неужели ее детский ум достаточно проницателен, чтобы понять, куда пропал Клэй и почему?

– Нет… – всхлипнула Мэдди.

Я придвинулась ближе.

– Мэдди, все хорошо…

Она помотала головой. Из глаз у нее брызнули слезы.

– Нет! Не хорошо!

Девочка указала на тарелку, и я поняла всю глубину ее горя.

Тарелка была пуста.

По пути к выходу Мэдди налетела на симпатичную девушку – врезалась головой в пожарной каске. У девушки были густые темные волосы, на носу – очки в проволочной оправе. Она сидела за стойкой и ела овсянку. Рядом с сумочкой стояла маленькая упаковка семян чиа.

Ли. Что же тут удивительного? Джейкоб как-то упоминал, что они завтракают здесь почти каждое утро. Но одно дело – слышать, другое – увидеть ее своими глазами.

От удара Ли покачнулась и схватилась за табурет, чтобы не упасть.

– Эй, осторожнее! – воскликнула она.

– Извините, – пробормотала Мэдди и взяла меня за руку, как бы прося защиты от этой незнакомой тети, которая может накричать на нее. Я стиснула ручку Мэдди и приветливо посмотрела на Ли.

– Мы только что ели блинчики, – сообщила я.

Ли откинула голову назад и рассмеялась.

– Не волнуйтесь, все в порядке. – Она указала на свой полезный завтрак и снова взялась за ложку. – Я бы сама предпочла блинчики.

Мэдди подпрыгнула на месте, так что каска съехала ей на глаза.

– Если закажете, можете со мной поделиться.

Ли ласково посмотрела на девочку. Кожа у нее была гладкая, как у фарфоровой куклы. Возможно, поэтому Мэдди не могла оторвать от нее глаз.

– Она просто душка, – заметила Ли.

– Согласна. Это дочка моего жениха.

– Приятный бонус.

Мэдди улыбнулась своей новой поклоннице. Девочка привыкла выслушивать комплименты. Еще бы! Дочь кинозвезды.

Мэдди взяла со стойки упаковку чиа.

– Что это?

– Семена чиа, – ответила Ли.

Девочка озадаченно поглядела на них и поставила упаковку на место.

– Фу…

– Таково всеобщее мнение. Мой жених говорит то же самое.

Должно быть, при этих словах меня передернуло. Ли заметила и задумчиво склонила голову набок.

– Вы знаете моего жениха? Поэтому у вас такое знакомое лицо – мы уже встречались? Его зовут Джейкоб Маккарти. Он местный винодел.

Я пожала плечами – не ложь, но и не ответ.

Ли поправила очки и растерянно посмотрела на меня.

– Может, я с кем-то перепутала?.. Меня, кстати, зовут Ли. На тот случай, если мы встретимся еще и я опять приму вас за кого-то другого.

Я рассмеялась, чувствуя себя виноватой. Потом кивнула на семена чиа – решила сказать ей что-нибудь правдивое.

– Много о них слышала в последнее время.

– Тогда вам обязательно нужно попробовать.

Она облизала ложку, зачерпнула овсянки с чиа и предложила мне. Пробовать не хотелось, но этот жест при всей своей вульгарности выражал такую открытость и дружелюбие, что отказаться я не могла.

Я отправила в рот облизанную ложку с овсянкой и семенами – всю эту склизкую, липкую смесь – и быстро проглотила.

– Ну как? За или против?

Мэдди потянула меня за футболку. Она устала быть учтивой – устала от взрослых разговоров.

– Пойдем!

Это избавило меня от необходимости отвечать. Я улыбнулась Ли и вернула ей ложку.

Ли помахала нам на прощание, и в тот же миг Мэдди стиснула мою руку и побежала к выходу.

Идеальная женщина

Когда мы вернулись, перед домом стоял большой внедорожник. Это меня удивило – ненадолго. Мэдди побежала наверх досматривать мультики, а я вошла на кухню и увидела Бена. Он стоял у кофеварки с кружкой в руках, смеялся и разговаривал.

Разговаривал с Мишель.

Мишель Картер. У меня на кухне. Длинное шелковое платье, ковбойские сапожки. Рыжие волосы небрежно скручены в узел. Она была великолепна и сразу очаровывала, не прилагая к тому ни малейших усилий. В руках Мишель держала кружку. Мою кружку. Как будто это ее собственность. Как будто ей привычно стоять у меня на кухне, непринужденно облокотившись на разделочный стол – непринужденно прижимаясь бедрами к Бену.

Бен поднял голову и заметил меня.

– Привет! – сказал он. – Мишель приехала за Мэдди немного раньше, чем обещала.

– Да?..

Сердце стучало так, что я боялась, как бы они не услышали. Я выдавила из себя дружелюбную улыбку.

– Извините, что приехала без предупреждения, – промурлыкала Мишель. – Мой телефон здесь не ловит.

Бен улыбнулся, виновато глядя на меня.

– Они с Мэдди возвращаются в Лондон. Мишель решила заехать, чтобы с тобой познакомиться.

– Вернее, заново познакомиться, – вставила она.

Мишель говорила мягким, как пудра, голосом, так что приходилось наклоняться к ней, чтобы расслышать слова. Я бросила на актрису неприязненный взгляд. Мне не нравился ее мягкий голос – не нравилось, что она пытается сгладить неловкость той первой встречи. В другое время это было бы уместно, но не после моего разговора с Мэдди.

Все лицо Мишель озарилось улыбкой, отчего она стала казаться одновременно моложе и старше, словно принадлежала не к одному с нами виду, а к какому-то совершенно иному. Она была хороша, даже когда не улыбалась, но ее улыбка просто завораживала. Мишель прекрасно знала, как трудно не подпасть под подобное очарование. Еще бы! Все мужчины мира говорили ей об этом.

При одной мысли о Мишель мне становилось не по себе. Когда же я увидела, как эта идеальная женщина стоит вплотную к моему жениху и разглядывает меня, неумытую и объевшуюся блинов, то окончательно поняла, что не выдерживаю сравнения.

– Бенджамин рассказывал о вас много хорошего.

Мишель положила руку на сгиб его локтя, как будто Бенджамин, кем бы он ни был, принадлежал ей. Как будто я – просто знакомая, которую они встретили случайно.

– Правда? – спросила я.

– Правда.

От моего внимания не ускользнуло, что Мишель улыбнулась. Да она и не думала этого скрывать. Более того – с вызовом посмотрела мне в глаза. Я первая отвела взгляд и повернулась к своему жениху.

– Бен, можно поговорить с тобой наедине?

– Конечно… – пробормотал он и смущенно покосился на Мишель.

Я пулей вылетела с кухни.

– Приятно было увидеться! – произнесла Мишель мне вслед, повысив свой тихий голос ровно настолько, чтобы я услышала.

Я выбежала в заднюю дверь и зашагала к патио. Бен следовал за мной. Я сама не знала, куда иду. Возможно, поэтому в итоге мы оказались в шатре, в котором через пять дней должны были пожениться. Солнце ярко светило, и его жар проникал даже сквозь парусину.

– Мне очень жаль, Джорджия. Она приехала раньше, чем мы договаривались.

Я попыталась перевести дыхание. Несмотря на солнце, от виноградника веяло прохладой.

– Мишель непременно хотела зайти поздороваться.

– А ты не мог меня предупредить?

– Я пробовал звонить, но ты не брала трубку.

Мой телефон лежал наверху. Я не брала его в кафе. Видимо, когда у тебя есть ребенок, нужно повсюду таскать мобильник с собой. Бен даже не сомневался, что телефон при мне.

– Я подумал, вам будет полезно познакомиться, но ошибся. Я попрошу ее уехать.

Бен потряс головой. Вид у него был немного рассерженный.

– Мишель хочет тебя вернуть. Вот что ты от меня скрывал.

– О чем ты?

Я принялась объяснять, что Мэдди сообщила мне, когда в последний раз видела Клэя. А я уже сделала свои выводы. Мишель рассталась с Клэем и только после этого позвонила Бену. Она решила стать свободной – ради него.

– Вот о чем ты умолчал. А теперь позволил ей приехать?!

– Нет…

– Тогда почему ты на меня не смотришь?

– Мишель непростой человек. Она путает отношения с отцом Мэдди и отношения со мной. А это не то же самое.

– По-моему, то же самое. Ты и отец Мэдди – одно лицо.

Взгляд Бена сделался холодным.

– Какая тебе разница, чего Мишель от меня хочет?

– Она мать твоего ребенка, а это что-то да значит.

– Для тебя, не для меня.

«И для самой Мишель», – вертелось на языке, но я не стала говорить очевидного. Похоже, для Мишель это значило больше всего на свете: больше чем отношения с Клэем или те внутренние преграды, через которые ей пришлось переступить, чтобы открыть Бену правду.

– Эта женщина тебя опустошила, а теперь мечтает вернуть!

Бен раздраженно покачал головой.

– Я не говорил, что она меня опустошила.

Я уставилась на него, не веря своим ушам. Бен сам употребил это слово – оно отчетливо врезалось мне в память. Допустим, он предпочел забыть. Но разве не имеет значения, что Мишель сначала бросила его, а теперь жаждет вернуть?

Мне всегда было трудно смириться с ее существованием, даже когда я считала, что Мишель по-прежнему с Клэем. Так утверждали журналы, а Бен предпочитал меня не разубеждать.

– Послушай, давай сосредоточимся на главном, ладно? Мишель прекрасно знает: максимум, на что мы способны вместе, это стать для Мэдди хорошими родителями. Она знает, что я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

– Почему?

– Почему я хочу на тебе жениться?

Не самое удачное время, чтобы задать подобный вопрос. Но если то, что связывало нас раньше – честность, дружба, взаимопонимание, – внезапно исчезло, что тогда осталось?

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил Бен.

– Зачем мы переезжаем в Лондон? Из-за работы? Или ты нашел ее специально, чтобы поселиться рядом с Мишель и Мэдди?

– Я мечтал получить это место задолго до того, как узнал о Мэдди. Не может быть, чтобы ты считала меня настолько двуличным.

Бен прав: я нанесла ему удар ниже пояса. Он давно хотел работать на лондонскую компанию, проектировать дома по всей Европе. Мы часто разговаривали об этом по ночам – обсуждали, как быть с моей карьерой, если мы решим перебраться в Англию. Открытие лондонского представительства фирмы сделало переезд возможным, а моя мечта жить за границей, в одном из величайших городов мира – желанным.

Но когда Бен напомнил об этом, мне показалось, что он просто ищет себе оправдание.

Бен шагнул ближе. Я отступила назад.

– Мне нелегко бросить Мэдди. Я ей нужен.

– Кто тебя об этом просит?

– Не могу же я общаться с Мэдди и не поддерживать отношений с Мишель.

– Каких именно отношений?

– Сам пока не разобрался.

Я не нашлась, что ответить. Не знаю, как именно Мишель представляет себе отношения с Беном, однако вряд ли в них найдется место и мне.

– Давай успокоимся и немного пройдемся, – предложил Бен.

Я услышала стук и посмотрела в сторону дома: мама стояла рядом с раковиной и махала нам рукой, приглашая войти. Позади нее виднелись Мишель и Мэдди. Мишель опустилась на колени, чтобы ее лицо пришлось вровень с лицом дочери.

Мама снова помахала, как будто мы не сдвинулись с места только потому, что в первый раз не заметили. В голове пронеслись ее слова: «Хорошо подумай, прежде чем от чего-то отказываться». И все же я заглянула Бену в глаза, вбирая в себя его запах, его обаяние, и произнесла:

– По-моему, тебе лучше уехать.

– Не может быть, что ты серьезно.

Бен прижал ладони к моим щекам – хотел, чтобы я на него посмотрела. Но я не могла смотреть и не видеть всего того, что он от меня скрывал. Завтраки с Мэдди, открытки и телефонные звонки – миллион историй, которыми Бен предпочел со мной не делиться. А главная из них такова: Мишель по-прежнему его любит.

Разве в конечном счете верность определяется не тем, кому ты рассказываешь свои истории?