Зиккурат Максимов Юрий

Я объяснил, что пылинки, на которых мы живем, кружатся возле разных звезд, но когда-то все наши предки жили в одном месте, которое называлось Землей. А потом предки дваров и предки сангнхитов покинули родину и заселили другие миры. Собственно, я просто пересказал ей услышанное с призапа Софронова еще на Агане. Санэ сидела рядом тихо, как мышка, и внимала, хлопая ресницами. Когда я выдохся, она восторженно протянула:

– Как ты длинно говоришь! Словно Форр!

– Кто такой Форр?

– Говорящий с богами.

Так я узнал про местного коллегу Кудур-мабука. Вспомнились результаты сканирования – картины с огромными могильниками под сангнхитским Домом Молчания. Стало неприятно от мысли, что и двары творят ту же гадость. Пожалуй, не стоит все-таки здесь задерживаться.

Отложив эту тему, я поинтересовался у дварки об истории ее народа. Санэ рассказала несколько сказок и мифов, которые не восходили раньше того времени, когда их предки «пришли с севера» и основали этот город – Сиур. А первых предков сделали боги – ниягу. Насколько я уяснил, эти ниягу сами по себе равнодушны к дварам, но могут помочь, если их «покормить», а некоторые могут навредить и тогда нужно звать Форра, чтобы он обманул их.

Дварское мировоззрение оказалось неожиданно архаичным. Есть небо, о котором ничего не известно, есть города – здешний мир, и есть Город Мертвых, куда, как я понял, отправляются двары после смерти. Типичное языческое представление о том, что загробный мир представляет собой зеркальное отражение этого мира. На Земле, как рассказывал Софронов, по верованиям неписьменных народов, ландшафт потустороннего мира подобен тому, какой известен туземцам из повседневной жизни. В преисподней нанайцев также течет Амур, есть свои деревни, сопки, тайга, озера. В преисподней даяков Калимантана – море, острова, заливы, джунгли, вулканы. А в преисподней дваров – те же города. Сельских жителей среди сиурян не было, к югу, за стенами тянулись поля, которые обрабатывало население ближайшего квартала. Остальные неустанно трудились по своим ремеслам, многие из которых для нас оставались загадками. На редкость трудолюбивые были эти туземцы, даже их правитель что-то мастерил.

Мне казалось очень причудливым такое соседство древней мифологии и урбанистической цивилизации с выходом в космос, развитым машиностроением и робототехникой. Наверняка в Сиуре жили более образованные двары, но Санэ к ним явно не относилась. В последний раз, когда мы разговаривали с ней – позавчера, – я подарил девушке фломастер. Она как-то обронила, что ей нравится рисовать, вот мне и захотелось ее отблагодарить за все эти разговоры, которые мне, честно говоря, успели наскучить.

Если бы я только знал, к чему приведет несчастный подаренный фломастер…

А через день его снова пытали.

Волосатое Пузо и Тесипу отвели мальчика в прежнюю «нору», как и в тот раз, заставили влезть на постель и захлопнули крышку. Магану ждал подобного, так что не испугался. Как и тогда, все гудело, трясло и давило на грудь, но теперь он понял, что это не так уж страшно. И совсем не больно. Просто неприятно. Мальчик уперся ладонями в стенки и считал про себя. Когда пошел девятый круг по шестьдесят, тряска прекратилась. На десятом кругу ящик открылся.

Сидеть одному взаперти было очень тоскливо.

Спустя дюжину ушев или больше, дверь распахнулась и в «нору» вошел Тесипу. Он сел на стул и сложил руки на груди, пристально глядя на мальчика. Потом тюремщик заговорил на своей тарабарской речи, но едва он сделал паузу, как другим голосом стал говорить по-человечески, и этот голос исходил… из его сердца!

– Слушай меня, Магану. Ты сделал зло нам, хотя не видел от нас зла. Тебя обманул злой анаким, который вселился в нашего «рубо». Он обещал, что вернет тебя на Аган, верно?

Магану молчал.

– Он солгал тебе. Из-за того, что ты наделал, мы оказались на Раннуиме, планете дваров. Здесь нет твоих родителей, и они не прилетят за тобой. Ты ничего не получил от того, что навредил нам. Как видишь, ненависть ослепляет и делает игрушкой в чужих руках. Я хочу знать, почему ты нас ненавидишь. Разве мы сделали тебе что-то плохое? Говори, не бойся.

– Я не боюсь, – буркнул Магану, глядя на тюремщика исподлобья. – Вы сделали меня рабом.

Тюремщик ответил не сразу.

– Ты так думаешь? Скажи, чем занимаются рабы у тебя дома?

Мальчик отвернулся к стене.

– Неужели забыл? – Тесипу усмехнулся. – Так быстро ушли из памяти порядки твоего дома? Или рабы у вас ничем не занимаются?

– Мусор убирают. Стирают одежду. Еду готовят. Чистят нужники.

– Отлично. Значит, с памятью у тебя хорошо. Тогда напомни мне, пожалуйста, как часто ты убирал за нами мусор, стирал нашу одежду, готовил нам еду и чистил после нас нужник? Сколько раз это было?

– Нисколько.

– Но, может быть, мы заставляли тебя делать что-то другое? Напомни.

Магану покачал головой.

– Так с чего ты взял, что являешься рабом?

– Потому что вы меня украли из дома.

Тюремщик захохотал.

– Мы тебя украли? Да зачем ты нам нужен? Что ты сделал полезного для нас? От тебя одни неприятности. Тебя нам привез Нарам-суэн. Или ты забыл? Он передал мне просьбу вашего царя взять тебя на Дальний Дом. Я отказывался и говорил ему то же, что говорю сейчас тебе. Тогда Нарам-суэн сказал, что если ты останешься на Агане, то пойдешь на следующую Гарзу. Знаешь, что это такое?

Мальчик кивнул, хотя знал лишь то, что в такой день очень тяжело почему-то на душе, и жуть необъяснимая, и взрослые ходят молчаливые, а тот, кого избирают, уже не возвращается из Дома Молчания.

– Вы хотите забрать меня на Дальний Дом, чтобы изучать. Будете отщипывать кусочки кожи, просвечивать лучами, смотреть внутри, чтобы узнать все про таких, как я.

На сей раз Тесипу не смеялся и молчал дольше обычного.

– Кто тебе это сказал?

– Это правда или нет?

Главный тюремщик отвел глаза и с шумом выдохнул воздух.

– Да, правда. Но все не так страшно, как тебе рассказали. И, я уверен, изучение продлится недолго…

– А я не хочу! – Землянин невольно вздрогнул от крика. – Пожалуйста, Тесипу, отправь меня домой. Я не хочу к вам. Мне не нравится быть здесь. Я хочу домой.

«Некто из старцев говорил: когда волу закроют глаза, тогда он ходит вокруг мельничной машины; если же не закроют, то не ходит кругом. Так и диавол: если успеет омрачить очи сердца, унижает человека во всяком грехе; если же у человека просветились очи сердца, то он легко может бежать от диавола».

Последние два дня я оставался дежурить на «Арксе», пока ребята выходили в город. Утомился уже от дварской экзотики, захотелось отдохнуть. Побыть наедине с собой. Да и Суню надо проветриться.

Сегодня я остался совершенно один – Тези Ябубу решил взять в город сангнхитских пацанят.

Поедая гречку с «грибными» кусочками, я отсчитывал в уме дни до окончания рождественского поста. Валялся в каюте, читал Патерик. Хотел сочинить что-нибудь о дварах. В голове вертелась пара строчек, но дальше не шло. Дабы подстегнуть музу, решил поглазеть, как там снаружи. Несколько команд – и на мониторе высветилась картинка камеры № 3 по корпусу. Поле. Черно-белые коровки щиплют клевер. Место нашей посадки оказалось городским пастбищем. Несмотря на махину «Аркса», стадо продолжили гонять на выпас, прямо перед звездолетом. Пастухом здесь работает Канг, единственный веселый двар из тех, кого я пока видел. Мы с ним перекинулись парой слов вчера, когда знакомились. Простой мужичок. Вот он, кстати, ходит, кнутиком машет. Я переключился на камеру № 5 и увеличил фокус. Дома, деревья, сквозь них видна улица. На удивление безлюдная сегодня.

Разглядывая улицу от одного конца до другого, я заметил фигурку. Это оказался Когг, уверенно шедший через поле. «Наверное, Канга решил проверить», – подумалось мне. Но спустя десять минут стало ясно, что направляется парень к «Арксу». А пастух как раз повернул стадо и погнал обратно в город. Может, время обеденной дойки подошло, кто их разберет. Когда Когг и Канг разминулись, кивнув друг другу, я нехотя оставил каюту и, минуя серые коридоры, вышел к открытому шлюзу, включая на ходу транслят.

Двар меня ждал у трапа. Задрав голову, произнес:

– Привет! Я принес. От отца. Возьми обратно.

Пришлось спуститься. Внизу он мне сунул в руки фломастер.

– Отец извиняется. Санэ слишком юная. Рано еще. А ты чужой.

Я недоуменно повертел в руках отвергнутый подарок.

– Рисовать, что ли, еще рано?

– Нет. Для свадебных даров.

От неожиданности я едва не выронил фломастер.

– Эй! Это был не свадебный подарок. Я просто дал ей, чтобы она рисовала.

Когг пожал плечами.

– Отец сказал: «Верни». Я вернул.

– Передай ему, что он ошибся.

– Передам.

– Ладно. А что у вас сегодня на улицах так пусто?

– Собрались все.

– Куда?

– Война скоро. Каитане выступили. Нас мало. Нельзя победить. Форр говорил с ниягу. Ниягу просят Гарзу.

– Гарзу? – Меня охватило дурное предчувствие. – А без Гарзы никак нельзя?

– Нет.

– Слушай, мы можем прогнать ваших духов.

– Я знаю. Это не то. Нужно прогнать врагов. Вы можете?

– А сколько их?

– Тысячи три солдат. Двести железных зверей.

Я вспомнил наш арсенал. Эх, «Искателей» бы сюда… те бы, может, справились. А так – винтовки, гранатометы – считанные единицы. И то из нас четверых более или менее владеют стрелковым оружием лишь офицеры Сунь и Тези Ябубу. Конечно, на полугодовых армейских курсах кое-чему и меня учили, но за девять лет все из памяти выветрилось, да и стрелять по живым людям… совсем не хочется. Это же не виртуальные игрушки-стрелялки.

– А сколько сил у вас?

– Четыреста и двадцать солдат. Пятьдесят и три железных зверя.

– Нам нужно подумать. Мы поможем вам. Не надо духов. Не надо Гарзы. – Я вдруг поймал себя на том, что невольно заговорил дварскими рублеными фразами.

Когг посмотрел на солнце.

– Поздно, – спокойно сообщил он. – Гарза уже началась.

– Что? Кто? – Я вцепился ему в плечи.

– А, это… Ниягу выбрали Энмеркара. Мальчик-сангнхит. Прибыл с вами.

– Где? – Мои руки вздернули вверх юного двара, так что его глаза оказались на уровне моих.

– Отпусти, – сказал он, болтая ногами. – Я покажу.

Оказавшись на земле, двар неторопливо затопал по полю.

– Быстрее! – Я не удержался и пихнул его в плечо. Меня трясло от напряжения.

– Не толкайся, – однако он все же ускорил шаг. – Все равно тебя не пустят.

– Почему это?

– Мы знаем. Вы сорвали Гарзу на Агане. Здесь такого не повторится. Духи должны помочь.

– Послушай, ваши духи – это демоны, бесы, дьяволы. – Я запнулся, услышав, что призап переводит это одним и тем же словом «ниягу». – Ваши духи злые.

– Бывает, – процедил семенящий рядом Когг.

– Нет! Они всегда злые. Они никому не помогают. А если делают вид, что помогают, то такой помощью вредят еще больше!

Двар остановился, словно врезался во что-то. Прошагав по инерции пару шагов, я нетерпеливо обернулся.

– Я знаю, – впервые я увидел взволнованного двара. – Но что делать? Нам нужно жить. Я не хочу умирать.

– И поэтому посылаешь на смерть другого?

Когг топнул ногой.

– Ты не понимаешь! – ровным голосом перевел транслят его крик. – Что пристал? Я не могу изменить!

– А если бы смог – изменил бы?

Я помчался дальше по траве. Уже возле крайних домов Когг нагнал меня, что с короткими дварскими ногами сделать было непросто.

– Не понимаешь, – пробормотал он. – Так нужно.

– Объясни мне дорогу!

– Прямо до конца. Потом направо, к площади. Там стелы. Не ходи туда.

– Отстань! – Я перешел на бег и Когг отстал окончательно и бесповоротно.

Улица казалась бесконечной. Медленно уплывали назад длиннющие заборы с однообразными дварскими домами и рогатыми воротами. Я уже совсем выдохся, когда достиг перекрестка.

Но что делать, если успею? Что я могу один против полутысячи дваров? Лишь две дурацкие гранаты… Какой от них толк? Разве что взорвать себя и полсотни дваров в придачу. Глупость! Бесполезная дрянь! Прав был Тези Ябубу. Что же делать?

Мерзкие анаким! Сгустки древней ненависти! На Агане мальчишку вырвали прямо из их клыков, оттого они и взбесились. Устроили реванш. Вот куда вела эта многоходовка, от принятого нами «варианта один» до сбоя навигационных координат и посадки на планету. И все только для того, чтобы доказать сангнхитам и дварам, что мы – слабы, а от них – не скрыться!

Поневоле вспомнилась Васина лекция по жертвоприношениям. Что двары сделают с ним? Перережут горло, как сангнхиты? Или наживую вырвут сердце, как древние ацтеки? Вот ведь звери, а ведь с виду такие добрячки!

Что же делать?

Я взмолился, так ярко и ясно, как никогда прежде, даже в детстве, будто перегорели в одном молитвенном порыве все мои сомнения и метания… Я не просил о чуде, не требовал, чтобы Господь Сам все сделал, я жаждал лишь вразумления: что и как сделать мне, чтобы спасти мальчишку. Всего лишь миг, пару секунд просьбы, на бегу, с начинающейся одышкой и покалыванием в левом боку…

И тут я действительно получил ответ. В голове прояснилось, словно невидимая указка направила мысли в одну сторону…

Не могу поручиться, что это было божественное откровение, потому как открылось мне одно простое наблюдение: за все дни общения с дварами я ни разу не видел, чтобы кто-то из них солгал – нам или друг другу. И это определило решение… выход…

На бегу я нащупал в кармане гранату, вытащил… Почти как на перестрелках в виртуальном отеле. Стало страшно, когда вспомнил. Чувство реальности пронзило душу ледяной иглой. Глядя на маленькое табло, я переключил гранату в режим дымовой шашки. Внешний корпус отделился и я выбросил его на дорогу, сжав болванку в ладони.

Вот и площадь. И впрямь забита местными, все мужички, стоят плечом к плечу, что называется яблоку негде упасть. Теснятся молча. С той стороны, через море голов, виднеются две стелы, куда более узкие и высокие, чем на Агане. И лысый коротышка в синем балахоне между ними. Держит за плечи паренька. Энмеркара!

Еще живой!

Успел!

Теперь – только бы получилось, Господи!

Крайние двары настороженно оглянулись на меня. Вдохнув поглубже, я крикнул:

– Нападение! Каитане штурмуют город!

Теперь осталось большим пальцем вдавить округлую кнопку, размахнуться, и… Транслят как раз монотонно переводил мой вопль, когда над головами язычников громыхнула граната, брызнув во все стороны облаками дыма.

Результат превзошел все ожидания. Двары заголосили и ринулись с площади так стремительно, что едва не сбили меня с ног. Не знаю, чего было больше – желания защитить город или страха от взрыва. Лавируя среди несущихся коротышек, расталкивая, протискиваясь против общего движения, я продирался к стелам. Все это время не спускал глаз с жреца. Поначалу лысый тоже отвлекся, но лишь на мгновение. А затем, не выпуская мальчишку (а уж тот-то как не догадался воспользоваться шумихой? Или сам перетрусил?), достал из глубин халата изогнутый нож и, медленно поднимая, что-то забормотал. Когда я выбрался на свободную площадку, Форр уже замахнулся для удара.

Я запрыгнул на постамент и что есть силы вмазал старикашке кулаком между лопаток. Жрец свалился вперед, перемахнул животом через квадратный столик и замер в неуклюжей позе с торчащими кверху ногами. Осталось схватить пацаненка и увести скорее, но, повернувшись, я замер, будто получил под дых.

Рядом со мной неподвижно стоял маленький робот, одетый в одежды Энмеркара. Покачав головой, я выругался и пнул его что есть силы.

– Заместительные жертвы, – разглагольствовал Софронов, облокотившись о стол кают-компании. – В земной истории такое бывало. Я проверял. Например, во многих местах Древней Греции приносились человеческие жертвоприношения, но по мере развития общества обычаи смягчались. Так, на острове Левкад ежегодно в праздник Аполлона, чтобы очистить весь народ, сбрасывали со скалы в море преступника; однако под скалой ждали спасательные лодки – человека вылавливали из воды и обрекали на изгнание. А на острове Тенедос жрецы Диониса брали теленка, ему на копыта надевали башмачки и приводили, словно ребенка, к алтарю бога, где его закалывали. В этом обряде теленок заменял жертвенного ребенка, которого прежде Дионис требовал от жителей Тенедоса. То же самое и у дваров. По крайней мере здешних. Уже довольно давно в местной Гарзе людей заменяют на роботов. И лишь совсем немногие знают, что раньше было не так.

– Спасибо за справку, – процедил я. – Что же они сразу не могли сказать по-человечески?

– А ты у кого-то спрашивал?

– У Когга.

Вдох-выдох. После взрыва на площади прошел уже час, а я все не мог успокоиться. И улыбочки только что вернувшихся с переговоров Софронова и Тези Ябубу еще больше распаляли злость и досаду.

– Он ведь не жрец. Простым дварам строжайше запрещено об этом говорить. Они считают, что анаким, или как их здесь называют ниягу, могут подслушать и понять, что их надувают. А так они якобы подмены не обнаружат.

– Бред какой-то.

– Согласен. Но они в него верят. Нам Форр заранее обо всем рассказал. Хотя и бледнел, и дрожал, и шептал на ухо. Даже завел в специальное подземелье, где якобы «духи становятся слепы и глухи».

– А отговорить их от обращения к демонам вам в голову не приходило?

– Пытались, – охотно кивнул Тези Ябубу. – Но Форр и Сарг были крепко убеждены в необходимости Гарзы. Я не решился препятствовать. Мы здесь все-таки гости, – он развел руками, – и мне казалось, что, может быть, это будет не такой большой грех.

– А что, сообщить мне об этом никак нельзя было?

Капитан удивленно приподнял брови:

– С каких это пор я должен отчитываться перед тобой? – не услышав ответа, продолжил: – Это во-первых. Во-вторых, у тебя был конкретный приказ: ни при каких обстоятельствах не покидать «Аркс». Если бы ты выполнил его, не терзался бы сейчас. В-третьих, мы ведь, кажется, говорили о гранатах тогда, в оружейной? Но ты сделал по-своему. Итак, ты лжешь, воруешь и нарушаешь приказы, а потом еще возмущаешься, почему я тебе не доверяю?

Я молчал, понурив голову и глядя на свои безвольно лежащие руки на столе. Ногти, пожалуй, пора подровнять.

– И наконец, в-четвертых, – продолжил Тези Ябубу, выдержав паузу. – Я пытался связаться по рации с тобой и предупредить на всякий случай. Но не смог. Нас отвели в ту же сакральную катакомбу, и мы сидели там все вместе, и Энмеркар был с нами. Они забрали только его одежду.

– Это я уже знаю. Надели на манекен. Ладно, вы мудры, а я круглый дурак. Ясно.

– Нет, Зеберг. Несмотря на вышесказанное, я думаю, ты поступил правильно. Даже рад немного. Мы ведь понимаем, какие мотивы тобой двигали. Они заслуживают уважения. И то, как ты действовал, – тоже. Но выполняя приказ и имея хоть чуточку доверия, ты бы не наворочал таких дел.

– Прости, капитан, – вздохнул я. – Виноват. Просто хочу пояснить. С этими гранатами. Я вполне доверяю тебе, но я не доверял дварам. Поэтому и взял. Приношу извинения, – достав из потайного кармана второй брусок, я передал его через стол.

– Да кто ж им доверяет, – забирая гранату, усмехнулся Тези Ябубу. – Я тоже сплоховал, не сообразив вовремя, что рация из-под земли связь держать не будет. Ведь здесь некому поставить под землю ретрансляторы. Ладно. Что сделано, то сделано. Никто не пострадал, и то слава Богу.

– Но двары, должно быть, рвут и мечут. – Я помассировал виски. – На улице мне лучше не появляться.

– Конечно, они огорчены, – вступил со своего места Вася, – но…

– Что, «но»?

– Не так сильно, как можно было бы ожидать. У нас сейчас состоялся довольно жесткий разговор с Саргом, но когда мы втолковали ему, что ты пытался спасти настоящего мальчика, тот заметно смягчился. Но все равно правитель недоумевал, почему ты сказал, что враги напали, хотя они не нападали. Кажется, факт лжи поразил его больше, чем остальное. Новую Гарзу они затевать не будут. Форр сказал, что ниягу обиделись и теперь все равно не помогут. Так что город готовится к обороне под руководством Тарма. Это отец Когга.

«И Санэ», – вспомнил я.

– Но тебе, наверное, действительно лучше пока побыть на «Арксе». Немного. Да и Суня пора сменить.

Я молча кивнул. А еще вспомнилось вычитанное утром изречение аввы Арсения: «Пришелец в чужой стране ни во что не должен вмешиваться, и тогда он будет спокоен». И почему на такие вещи обращаешь внимание, лишь когда уже поздно?

Через два дня заточения, в которые лишь «рубо» навещали его, чтобы молча поставить пищевую шкатулочку, Тесипу пришел снова и сказал все так же, вторым голосом из груди:

– Собирайся. Мы поведем тебя к дварам. Если тебе плохо здесь, может быть, там станет лучше. Их правитель разрешил.

Он сунул мальчику плотную рубашку с длинными рукавами.

– Надень. Там холодно.

Как только их с Энмеркаром вывели наружу, Магану был ошеломлен. И в этом ошеломлении пребывал весь день, с каждой минутой изумляясь все больше.

Здесь было все другое. Решительно все. Ну, может быть, трава такая же, как на Агане. А в остальном… Небо высокое и серое. Необычные запахи. Диковинные домики дваров – каменные кубы с дырками, огороженные рядами досок. И поставлены странно – линиями, по которым ходили горожане. Сами двары оказались такими, как их рисовали – невысокими, бородатыми и очень волосатыми. Даже над глазами у них росли маленькие бородки. Их было ужасно много на линиях между домов, они кричали друг на друга, а еще водили свои знаменитые машины. Те оказались совсем другие, чем земные «рубо». Они не были похожи на людей, даже ног у них было много, три или четыре, и передвигались странно…

А в небе – ни одного летателя! «Немудрено, что им приходится топать пешком!» – подумал Магану. Хотел поделиться мыслью с идущим рядом Энмеркаром, но постеснялся тюремщиков. Они теперь все могли понимать человеческую речь, и было их сразу трое – Тесипу, Волосатое Пузо и Желтая Рожа. Разговаривали между собою о чем-то, но вокруг стоял такой шум от дваров, что и самого себя с трудом услышишь.

А еще двары сажали деревья прямо на земле! И деревья эти оказались необычные – с малюсенькими листочками, но очень высокие. А однажды они шли по земле, которая дрожала и ритмично гудела: бумм-бумм-бумм-бумм…

И совсем было не холодно.

Когда их привели к очередному жилищу и впустили в ворота, Магану увидел коричневых пушистых животных с острыми носами, которые бегали по двору. И огромное множество невиданных предметов, которое глаз не успевал рассмотреть и запомнить. Двери у дваров тоже вышли диковинные – не как у сангнхитов, и не как у землян, а просто висящая сверху простыня, которую нужно отодвигать, чтобы войти в комнату, пахнущую дымом и хлебом и освещенную разноцветным светом, падающим сквозь дырки в стенах.

– Семья Канга согласилась взять тебя в свой дом, – строго проговорил главный тюремщик прежде, чем уйти. – Веди себя достойно. Здешний Глава Контактеров обещал помочь нам поговорить с Аганом. Я буду просить, чтобы тебя вернули.

Если когда-то Магану был близок к тому, чтобы поблагодарить землянина, то именно в этот момент. Но не успел. Слишком много впечатлений нахлынуло. Он и с Энмеркаром-то как следует не попрощался. Тот тоже глядел на все с вытаращенными глазами и открытым ртом.

А потом тюремщики и друг удалились, для Магану настал черед знакомиться с хозяйкой – толстой и веселой дваркой по имени Уинэ, которая немедленно повела его за стол угощать самыми настоящими лепешками и самым настоящим молоком!

Форр ждал возле семиярусной пирамидки – уменьшенной копии колоссальных аганских башен. Дварская пирамида казалась не выше трехэтажного дома и без всякой растительности на ярусах. Сам жрец – старый лысый двар с грубо выбритыми щетинистыми щеками – казался даже не уменьшенной копией, а скорее пародией на сангнхитского Главу Контактеров. Он внимательно оглядел нас и, естественно, задержался на мне. Я не отвел взгляда. На дне старческих водянистых глаз читались страх, усталость и еще одно выражение, которое можно заметить у людей, взявших в привычку всегда за все извиняться.

– Это Зеберг, – представил меня Вася, желая заполнить двусмысленную паузу.

– Прошу прощения за то, что ударил тебя, – подхватил я. – Мне очень жаль.

– Не делай так больше, – серьезно ответил жрец.

– Не буду.

Софронов улыбнулся, а лысый двар молча повернулся к нам спиной и повел нас в низкие ворота пирамиды.

– Следовало факелы зажечь, – сказал Форр, когда мы оказались в пропахшей плесенью тьме. – Не успел. Здесь давно не был.

Сам он, впрочем, ступал весьма уверенно. А нам оставалось не отставать, ориентируясь на звук шагов, придерживаясь руками за сырые холодные стены, вдыхая тяжелый каменный запах, то и дело натыкаясь друг на друга. Благо, идти пришлось недолго. Сначала прямо по узкому коридору, потом направо и вниз по винтовой лестнице, где я чуть не споткнулся.

Спустившись, мы свернули налево и оказались в пустой комнатке. На противоположной от входа стене тускло мерцало зеленоватое пятно размером с тарелку. Вот и все освещение. В зеленоватом мареве фигуры друзей казались тенями, и собственное тело – тоже. Почему-то дышать здесь было трудно.

Коротышка-жрец подошел к пятну и коснулся пальцами фосфоресцирующей поверхности. Та дрогнула, прокатилась рябь, а затем все разошлось, будто мороз на окне оттаял. Пятно превратилось в окошко. Сквозь него мы увидели кусок стены, увешанной пуками сушеных трав, из которых выглядывали уродливые статуэтки. Кто-то подошел, показалось плечо в синем балахоне, затем шея, перетянутая шнурком с кольцом, наконец, лицо.

Мы, как один, вздрогнули. А он даже бровью не повел.

Господи, ну и глаза у него теперь стали!

– Что надо?

– Бонго… – Первым в себя пришел Вася. – Как ты там?

– Замечательно. Давайте к делу.

– Мы сейчас оказались на Раннуиме.

– Я в курсе.

– Твоих рук дело? – спросил Тези Ябубу.

– Зачем мне это надо?

– А чем ты вообще занимаешься на Агане?

– Продолжаю исследования, капитан. – Бонго хмыкнул, прищурившись. – Разве не так вы написали в отчете на Землю? И это правда. Я углубляю контакт. С высшей расой.

– Это сангнхиты, что ли, высшая раса?

– Ха! Сангнхиты лишь стадо тупых, трусливых и ограниченных холопов, неспособных осознать и тысячной толики величия и могущества тех, кому прислуживают…

– Тех, кто убил Мусу? – не выдержал я.

– О, Клаус, и ты здесь? Ну прямо телемост! – Он засмеялся. – Наслышан о твоих подвигах. Кажется, срыв Гарзы становится вашей визитной карточкой. Или хобби? В любом случае у тебя, безусловно, получилось эффектнее, чем у Васи. Жаль мне вас, друзья. Если бы вы только видели, сколь мелочны и ничтожны все ваши «успехи», все ваше копошение перед лицом того мира, который составляют существа иного порядка, мудрейшие, изначальные, неподвластные тем убогим схемам, в которые тщится облачить их человеческий ум…

– Если анаким такие крутые, то какое им дело до нас? – процедил Софронов. – Какое дело до сангнхитов? К чему мелочиться-то? Чего же они успокоиться не могут? Чего так зависят от нас?

– Какое дело игроку до пешки? – возразил Бонго. – Если бы пешка могла думать, она бы тоже решила, что игрок зависит от нее. Вы все – одна пешка. Раннуим – еще пешка. Аган – тоже. Вам никогда не постигнуть целей тех, кто играет вами.

– Пешка, которая может изгнать игрока, – уже не пешка. – Вася вытер пот со лба. – Те, кому ты продался, – лишь ментальные паразиты. Высасывая жизнь из тех, кто по-настоящему жив, они тщатся забыть о собственном ничтожестве. Я вижу, теперь ты стал Главой Контактеров. – Бонго кивнул. – Что с Кудур-мабуком?

– А ты не догадываешься? Клаус ведь тебе показывал картинки со сканера на Доме Молчания.

– Пошли отсюда! – не выдержал я. – Нашего Бонго больше нет.

– Подожди, – одернул Тези Ябубу. – Один из мальчиков, Магану, хочет вернуться. Если мы договоримся с дварами, они смогут его переправить на Аган. Примут ли Магану обратно?

Бонго покачал головой.

– Если кто-то из мальчишек вернется, их придется убить. Они уже не нашей жизни. Так что лучше держите их при себе. Их никогда не примут здесь. Не от меня это зависит, и не от лысоголовых, а… сами понимаете. Теперь о том, что вы хотите, но не решаетесь спросить. Конечно, на Агане есть необходимая вам астрографическая информация. Но передать ее не смогу, уж простите. Это ведь не интернет. – Он провел пухлым пальцем по рамкам окошка. – Да и бинарный код здесь не в ходу. Знание передается непосредственно либо через то посредство, которое вы так легкомысленно отвергли. Хотя… мой выбор не закрыт для вас. Можете прибегнуть к нему в любую минуту. Вспомните об этом, когда припрет.

– Довольно! – приказал капитан. – Прощай, Бонго. Последнее только. При пересылке в точке связи мы получили письма на твое имя. Если хочешь, я могу передать что-нибудь от тебя для твоих жен или детей, когда вернемся домой.

– А с чего вы взяли, ребятки, что вас отпустят домой? – Он приподнял верхнюю губу, обнажая оскал. – Впрочем, вы любите изгаляться да выкручиваться. Ну… если вернетесь на Землю, передайте моим женам, чтобы искали себе новых мужей. Лично я уже нашел здесь новых жен.

Чем дольше Магану жил в семье Канга и Уинэ, тем больше удивлялся. Многое ему нравилось: и сами двары-хозяева, и сын их Лурр оказались добрыми и отзывчивыми. Но вот дварский образ жизни…

Почти полдня все работали. Канг пас коров возле земной коробки-тюрьмы, а вернувшись с поля, спускался в подвал, где в специальной комнатке чинил или мастерил загадочные устройства. Уинэ прибирала дом, готовила пищу, шила, стирала, ухаживала за личными животными и делала еще целую прорву дел. Лурр полдня проводил в дварском Доме Табличек, где их учили работать с машинами, потом заходил домой, относил отцу в поле обед, а вернувшись, помогал матери, и особенно во дворе.

Магану большую часть дня был предоставлен сам себе. Выходить за ворота он долго не решался, только пару раз сходил вместе с Лурром на поле через город. Энмеркара не видел. Тюремщики тоже не заходили.

На четвертый день гость начал скучать. Хотелось поиграть, но не с кем – почти всегда все были заняты. Наблюдая, как Лурр деловито подметает двор, Магану не выдержал и спросил:

– Почему вы делаете все сами? Где ваши рабы?

– У нас нет рабов, – ответил паренек, скребя метлой.

– Значит, вы все рабы?

– Значит, мы все свободные.

– Тогда почему делаете все своими руками?

– Чтобы был свет. Чтобы была пища. Чтобы был дом, и в нем удобно.

– У нас это делают рабы. А другое дают анаким. Если бы вы умели прислуживать анаким, как наши взрослые, вам не приходилось бы работать своими руками!

Лурр засмеялся: