Зиккурат Максимов Юрий

– А если бы ваши взрослые умели работать своими руками, им не пришлось бы прислуживать анаким.

И с этими словами закончил мести, поставил метлу в угол и ушел в дом. Магану остался один посреди двора. Речи Лурра звучали обидно. Вспомнилось, что отец всегда говорил о дварах с насмешливым презрением. Теперь стало ясно почему. У дваров было низкое в голове. Никакого благородства. А ему, сыну Главы Торговцев, даже находиться среди простолюдинов не подобало.

Впрочем, они были много лучше злобных тюремщиков-землян. И в их доме гораздо приятнее.

К тому же скоро за ним прилетят с Агана и заберут домой!

Вечером, когда вернулся Канг с работы и они уселись поужинать за общим столом, хозяин сказал, обращаясь к Магану:

– Я видел сегодня Тесипу. Они разговаривали с Аганом. С вашим служителем ниягу.

Мальчик мгновенно навострился и отложил ложку. Сердце забилось быстро-быстро.

– Плохие новости, сынок, – продолжал Канг, вытирая усы. – Тебя не возьмут назад. Твои отказались.

Когда до Магану дошел смысл услышанных слов, его охватила паника.

– Я не хочу обратно в тюрьму! – нервно прошептал он.

– О чем ты говоришь? – Двар приподнял массивную бровь.

– Земляне. Тюремщики. Они злые, – затараторил мальчик. – Они меня держали в «норе»! И Энмеркара тоже! А потом забрали из сада! А еще они сломали Узкого! Специально! Они напали на наш город и пытались захватить его! И на ваш город тоже нападут! Они хотят всех украсть и увезти к себе, чтобы там отщипывать кожу…

С каждой фразой Канг мрачнел все больше, как небо перед грозой. Наконец тяжелая дварская рука поднялась и отвесила такой подзатыльник, что Магану поперхнулся и чуть не макнул носом в миску перед собой. Уинэ ахнула.

– Даже собака не лает на того, кто ее кормит и дает ночлег, – пророкотал двар, сдерживая ярость. – А ты выдавал себя за благородного, дурной мальчишка. Убирайся из-за стола, ты недостоин есть, как благородный.

Магану соскочил с табуретки и под жалостливым взглядом хозяйки опрометью выбежал во двор, чуть не запутавшись по пути в дурацкой входной тряпке. Лицо горело от негодования, мальчик топнул ногой, а побежал дальше, за ворота, вдаль по улице. В этот час было совсем немного прохожих. И очень тихо.

Но нет – откуда-то слева, издалека послышались крики. Женские.

Я услышал крики за спиной и обернулся. В глаза бросилась аккуратная, как в швейцарском сыре, дыра в стене, метра полтора диаметром. И мечущиеся по улице двары. Женщины, подхватывая детей, бежали прочь от пробоины, а мужички, наоборот, собирались ближе к стене. Миг – и в ней возникла еще одна дыра, совершенно беззвучно – если только звук не заглушили топот и крики бегущих. Санэ схватила меня за руку и затараторила:

– Пойдем! Скорей! Железные звери! Скоро лучевать…

Я отступил на шаг под ее напором, но тут в стене вспыхнула – иначе и не скажешь – третья пробоина, которая соединила первые две в один большой проем.

– Что здесь происходит? – спросил я, вглядываясь в напряженные фигурки бородачей, окруживших пролом. Не больше десятка. В руках каждый держал белую палку с раструбом.

– Тебе нельзя! – Санэ толкала меня назад, вцепившись в локоть. – Не умеешь. Звери сейчас. Скорее!

Почти поддавшись, я отступил еще на шаг, по-прежнему глядя в сторону дваров, так, чтобы призап записывал как можно дольше… В дыру пролезла металлическая коробка с отростками. Из раструбов бородачей ударили слабые голубоватые лучи, и робот исчез. Не отпрянул, не упал, не разлетелся – именно исчез. А проем расширился, будто обгрызенный полукружиями по периметру.

Я встал как вкопанный, на минуту перестав внимать уговорам Санэ, которые транслят монотонно бормотал мне в правом ухе. Нужно было разобраться, что здесь происходит…

Снова замелькали голубые лучи, уже с той стороны, снаружи. На моих глазах один за другим исчезли трое дваров-защитников. Мгновенно, беззвучно, бесследно… Поредевшее кольцо рассыпалось, каждый бросился в свою сторону, а из пробоины выпрыгнул трехногий робот с двумя стволами на плечах. Он двигался невероятно быстро, постоянно вертясь, как марионетка. Из плечевых раструбов вырвались один за другим две голубые вспышки, первая оставила круглую выбоину в мостовой, а вторая аннигилировала одного из убегающих дваров – будто его стерли, как спецэффект на видео.

– Беги отсюда! – опомнившись, закричал я девушке, которая, прижавшись ко мне, молча смотрела на то, что творилось у стены.

– С тобой, – тихо ответила она. – Уходи. Опасно!

– Беги ты, Санэ! – Мне пришлось чуть подтолкнуть ее. – Я догоню тебя!

Она взглянула на меня растерянно и отошла. А я снова повернулся к стене и встал у ближайшего забора, чтобы случайно не попасть под луч. Один из убегавших дваров развернулся и, не целясь, полоснул лучом по роботу. У того будто «слизнуло» туловище-коробку. Железные ноги, покосившись, с грохотом рухнули на брусчатку. А из пролома уже вылезал следующий «зверь», за ним – еще и еще. Все пять дваров, которые только что убегали, остановились, вскинули палки-лучеметы, замелькали голубые вспышки… и загремели о мостовую отрезанные стальные «ноги» и куски коробок, дваров осталось двое. Слева раздался оглушающий треск и шум – это повалилась старая липа в соседнем дворе, один из лучей, пущенных роботами, подточил ее ствол.

В дыру пролез очередной «железный зверь». Двары побежали, каждый в свою сторону. Я догадался, что оружие их требует нескольких секунд на перезарядку, а своими метаниями они пытаются «потянуть время» и не угодить под аннигилирующий луч. Кто-то схватил меня за руку, обернувшись, я с изумлением и досадой увидел, что Санэ не ушла, а ждет меня.

– Беги! Беги! – Она стала передо мной, взяла меня за руки и принялась толкать.

Через ее плечо я увидел, как стальная коробка с раструбами поворачивается, а потом полыхнуло голубым… совсем рядом… Санэ исчезла.

Я еще чувствовал тепло на своих плечах от прикосновения ее рук, а самой Санэ больше не было. Опустошенно привалившись к забору, уставился себе под ноги. Послышались топот, звон, далекие крики, кто-то пробежал мимо, направляясь к стене…

– Господи, что же это… что я наделал?

Дваров с лучеметами набежала целая толпа. Роботы в проеме больше не показывались. Я развернулся и побрел прочь, вверх по улице. Свернув несколько раз, вышел к знакомым воротам с обломанным рогом. От прикосновения створка скрипнула, несколько шагов – и я оказался во дворе. Все так же лениво бродили коричневые «куры», ковыряясь в земле, слева, под липой, пустовала скамейка, у стены стояла метла…

Зашуршал полог, из-за него вылез Когг. Наверное, в окно меня увидал, как я его тогда, из звездолета.

– Позови отца, – сказал я.

Он кивнул и скрылся в доме. Через минуту вышел двар с кучерявой бородой и выжидательно посмотрел на меня.

– Санэ исчезла, – сказал я. – Когда «железные звери» пробили стену, мы были рядом и… не успели убежать.

Лицо Тарма потемнело.

– Сам видел? – коротко спросил он.

– Да, – признался я. – Она была совсем рядом. – Хоть режьте меня, но я не смог выговорить правду: что Санэ осталась там из-за моей глупости и погибла, загородив меня от луча. И двадцати минут не прошло как она отдала жизнь за меня, а я стоял, заискивающе глядя в глаза ее отцу, и изворачивался, лишь бы выгородить себя.

– Всем предстоит уйти в Город Мертвых, – проговорил Тарм. – Рано или поздно. Поминки Санэ будут завтра. Приходи.

– Да. Я приду. Простите меня, – выдавил я из себя. Это все, на что хватило моей совести.

– За что? – Может, у двара и была какая-то интонация, но транслят переводил все одинаково монотонно, представляя собеседника бесстрастнее, чем было на самом деле.

– Я… – Вдох. – Мог ее увести.

– Почему не увел?

– Не знал. Не подумал, что так все выйдет. Это ведь первый раз у меня…

– Да. Ты не знал, – констатировал Тарм. – Нечего извиняться тогда.

Я так и не понял, был ли это укор или прощение. Проклятый транслят!

Мне пришлось пережить все еще раз – сидя в кают-компании и показывая экипажу «Аркса» запись своего призапа. Каждую из тех минут, когда можно было спасти Санэ. Когда на экране она загородила обзор, схватив меня за руки, и крикнула, я не выдержал. Выключил картинку.

– Ребята, простите, но я больше не могу. Основное вы видели.

Они тактично помолчали.

– Что же это за оружие? – задумчиво проговорил Тези Ябубу. – Как оно работает? Как можно защититься от этих лучей?

– Я спрашивал Форра, – ответил Софронов. – Лучеметы сейчас редко производят, потому что хватает тех, что остались от дедов. Здесь уже довольно давно не было войн.

– Угораздило же нас попасть! – не сдержался я.

– Нет, – возразил Софронов, качая головой, – это не мы попали к началу войны. Это война началась из-за того, что мы здесь оказались.

– О чем ты болтаешь?

Русский вскинул удивленный взгляд, и мне стало стыдно: надо, конечно, получше следить за речью.

– Прости, ты же не был при наших переговорах, – смиренно ответил Вася. – Я болтаю о том, что каитане пошли войной против сиурян именно из-за того, что мы приземлились в Сиуре.

– Почему?

– Точно неизвестно, – ответил Тези Ябубу. – Сарг полагает, что им нужен «Аркс».

– Наши технологии?

– Вряд ли. Он более ценен для них как металлолом. Как ты заметил, цивилизация дваров зависит от использования металлов. Местные запасы руды истощены. Разрабатывать руду на других планетах слишком дорого. Обычно двары покупают сталь у сангнхитов. Не тех, что с Агана, а других. Разумеется, цены довольно высоки. А тут, сам понимаешь, с неба падает целая гора драгсырья. Для них это все равно что золото для наших предков.

– Варвары. – Я покачал головой. – Дикари. У нас бы не стали развязывать войну только ради того, чтобы пограбить.

– Ты уверен?

– Нет. Но все равно гадко. А нельзя послать парламентеров к этим, как их… дуракам из соседнего города и попробовать с ними договориться?

– Я об этом первым делом спросил. – Вася всплеснул руками. – Сарг на меня вылупился как на полоумного. У них даже представлений о переговорах нет. И послов нет. Никакой дипломатической культуры. Между городами только торговые отношения.

– Ну а если мы попробуем все-таки потолковать? Мало ли, что не было, наладим традицию…

– А кто пойдет? Сами двары точно не пойдут. Кто-то из нас? Нет никаких гарантий, что каитане не аннигилируют парламентера, едва завидев его. Лично я уверен, что именно так они и поступят. Хочешь поставить эксперимент?

Я досадливо отмахнулся:

– Тогда стартуем отсюда и вернемся на орбиту. Не буду напоминать про то, как кое-кто предупреждал, что не стоит приземляться.

– Если мы стартуем сейчас, топлива не хватит, чтобы сесть и стартовать в третий раз, – подал голос Сунь. – Мы будем обречены остаться на орбите.

– Конечно, быть испепеленными в местных разборках намного лучше.

Тези Ябубу поморщился:

– Клаус, оставь сарказм. Вольно или невольно, но именно мы втянули сиурян в войну. Они нас приняли, были честны с нами, не захватили силой или обманом наш корабль. Более того – защищали и нас в том числе, когда отбивали разведатаку. – Я вздрогнул и сжался, вспомнив, как исчезла передо мной Санэ. – Бросить их теперь – подло. Напоминаю, что мы здесь представляем все земное человечество. В крайнем случае стартуем и сделаем так, как ты предлагаешь. Но прежде попытаемся помочь сиурянам победить в войне. Отбить главное нападение. Сегодня вечером.

– Вы видели, как работают их лучеметы? Я видел! А у нас что? Все «искатели» полегли во время штурма Агана.

– Есть арсенал.

– Гранатометы-пулеметы? И кто ими умеет пользоваться? Ты да Сунь. Сможете вдвоем остановить трехтысячную армию? Лично я не умею и не хочу никого убивать.

– Это не твоя забота, Клаус. Я скажу, когда от тебя что-нибудь потребуется.

– Спасибо. Очень мило. Но все же, если вас не очень затруднит: разузнайте, как работают дварские лучеметы.

– Зеберг, успокойся, – устало сказал Вася. – Не ты один тут умный. Узнавали уже. Я ведь начал говорить, что их сейчас делают мало. В Сиуре нет мастеров. Лучеметы изготовляют в другом городе, далеко отсюда. Сарг утверждает, что кроме мастеров никто не знает, как работает это оружие. Впрочем, так у них со многими ремеслами и даже науками. Астрономы живут в третьем городе, еще дальше. Местные двары готовы вызвать их и попросить помочь нам с навигацией, но не раньше, чем закончится война с каитанами. Так что по-любому мы должны помочь сиурянам. Я просил у Сарга для исследований дать один экземпляр, но правитель наотрез отказался. Накануне войны здесь каждый ствол на счету.

Чувствовалась всеобщая взволнованность. Ожидание. Наверху стены, у щитка, стояли трое землян и несколько дюжин дваров. У всех в руках были странные палки, у дваров – белые, а у землян – черные. Внизу, под стеной в несколько цепей выстроилось много-много дваров, тоже с белыми палками в руках. Все хмурые и злые. Когда Магану попробовал спросить одного молодого двара, чего все ждут, тот приказал немедленно уходить, а двар постарше на такой же вопрос молча отвесил ему подзатыльник и ткнул пальцем на дорогу к площади.

Магану обиделся и убежал, но не туда, куда они хотели. Он решил обойти с краю и посмотреть, что же там такое, за стеной. Идти пришлось долго, и пока мальчик шел, сверху по кромке стены чернели силуэты дваров, словно зубцы на гребне. А под стеной стояли огромные «машины».

Постепенно расстояние между ними становилось все больше, двары появлялись все реже, а внизу и вовсе исчезли. Высмотрев свободный участок, мальчик забежал по крутой лестнице и встал на парапете. Пришлось приподняться на цыпочках, ухватившись за каменный край, вдыхая тяжелую пыль.

За стеной он увидел поросшее дикой травою поле, а вдалеке – кромку леса. Как и на Агане, здесь не позволяли лесу подходить близко к городу. Приглядевшись, Магану заметил, что у деревьев чернеет неровная масса. И вдруг она задвигалась! Стала расти и распадаться на темные точки, а точки все больше вырисовывались в дварских «рубо». Они неслись к городу. Много. Дюжина дюжин, и даже больше. Магану моргнул.

Далеко слева, оттуда, где скопились двары на стене, послышались хлопки. А на поле вспыхнули огоньки, один за другим, три или четыре. Донесся гулкий стук. Опять слева захлопало, и Магану успел сосчитать: один, два, три раза!

На этот раз полыхнуло ближе, черное с красным, и Магану разглядел, как один из «рубо» разлетелся от такого всполоха прямо на бегу! Тут же загромыхало громче. Стало видно, как на поле, там и сям, лежат смятые коробочки с торчащими ногами и дымят черными струйками. А дальше он заметил, что за «рубо» бегут еще какие-то маленькие… двары! Стал различим топот.

В этот раз хлопки на стене слились почти в один. И еще три бегущих «рубо» с грохотом разлетелись на куски. Но другие совсем не обращали на это внимание! Все так же неслись к городу, и Магану сумел рассмотреть, какие они странные – вместо рук неподвижные белые палки, нацеленные вверх. А двары за ними тоже поспевали, хотя, конечно, не так стремительно и на большом расстоянии. Магану очень удивился, увидев такую толпу. Никогда за всю жизнь он не видывал столько людей вместе, а тем более – бегущих. Смотрелось невероятно забавно. Какие все-таки двары странные! Дома никто не поверит, если рассказать.

«Рубо» успели подбежать совсем близко к стене, и тут все замелькало голубыми вспышками. Магану даже рот раскрыл от изумления: ближайшие «рубо» просто исчезли, словно их слизал кто-то, только от некоторых остались ноги, которые сразу попадали. У одного уцелела нижняя часть. Пробежав немного, она ударилась с разбегу о стену и отлетела наземь.

Снова засверкали вспышки и захлопали выстрелы, смешавшись с грохотом. Магану почувствовал, как вздрогнули камни под ним, и испугался. Вторая цепь подбегавших машин поредела, кто-то исчез в воздухе, некоторых разнесло огненными всполохами, но другие подбежали совсем близко и сами посветили лучами. Стена вдруг уменьшилась, оттуда донеслись крики, и опять замелькало синее, стирая подбежавших «рубо»… А толпа дваров тоже стала ближе, как рой, несущийся к городу.

Кто-то сзади схватил его за руку и грубо развернул. Магану охнул – Бледная Вонючка с перекошенным от злобы лицом и воспаленным взглядом. Он закричал что-то на своем наречии и сразу же, развернувшись, зашагал вниз, таща за собой мальчика. С груди тюремщика донеслось равнодушное:

– Что ты здесь делаешь? Глупый мальчишка! Надо уходить, пока тебя не испекли!

Магану пробовал вырваться, но куда там, – землянин так сжал руку, будто она застряла в расщелине дерева, а шагал своими длиннющими ножищами так широко, что приходилось бежать, дабы поспеть за ним. Они в один миг сбежали, да считай, скатились по лестнице, и помчались по улице, прочь от стены. Бледная Вонючка что-то раздраженно бормотал себе под нос, а с груди равнодушный голос пересказывал это на человечьем языке, но все мешалось, и на бегу было не до того, чтобы вслушиваться, только и мыслей, как бы не споткнуться, не то этот скороход просто вырвет на ходу руку. Магану действительно стало страшно, он думал, что тюремщик снова засунет его в коробку, и стало так грустно, что слезы навернулись на глаза. Два раза мальчик успел обернуться, глянув на стену, уменьшающуюся и трясущуюся в глазах от бега, и на второй раз с изумлением увидел, как в ней появились большие дырки, и в них полезли двары с белыми палочками… Бледная Вонючка резко повернул. Магану споткнулся, но тюремщик подхватил его, вздернув за руку, и закричал опять – видно, бранился.

А потом они снова бежали, уже по пустой улице, а за ними гнались трое или четверо дваров из-за стены. Однажды сзади посветили голубым, и в доме напротив исчез кусок угла. А потом снова мелькнул голубой луч, совсем рядом, и вырезал большую дыру в заборе, мимо которого они бежали.

Тут Магану догадался. Догадался и испугался. Он все понял. Тюремщики снова пытались напасть на город, для этого и сели сюда, но здешние двары дали им отпор, а теперь отлавливают по одному! Бледная Вонючка бежит в свою железную коробку и прихватил его с собой! Как было глупо попасться ему на глаза! Если бы не это, можно было бы поглазеть, как двары прогонят землян, словно крыс, а то и сотрут своими лучами… А теперь приходится нестись со всех ног за ним, двары наверняка решили, будто он с землянами заодно и даже могут стереть его!

Забежали за угол. А потом еще раз, с другой стороны дома. Бледная Вонючка остановился, шумно дыша и мотая головой. Магану тоже запыхался, а еще стало колоть в боку слева. Было очень страшно, ведь двары вот-вот выбегут к ним! Тюремщик отпустил руку мальчика и, шагнув к дровнику, поднял палку. Потом, обернувшись, сказал что-то, через мгновение донеслась человечья речь:

– Отойди дальше скорей, опасно! Беги!

А сам прислонился к стене, ухватив палку обеими руками.

Магану попятился, но убегать не стал, смотря во все глаза.

Из-за угла выскочил молодой рыжий двар с куцей бородкой. Стрелялку свою держал наготове, уже вскинул, завидя их…

И тут землянин с размаху ударил его палкой по голове. Раздался глухой шлепок и двар, отлетев, с шумом рухнул на землю. А тюремщик, замахнувшись, ударил его еще раз, опять по голове.

Потом оглянулся зачем-то и, наткнувшись взглядом на Магану, страшно испугался.

– Беги! – крикнул он.

Но мальчик не шелохнулся, просто оцепенел, растерянно хлопая ресницами.

Из-за угла выскочило двое дваров, с густыми бородами, и следом за ними третий, черноволосый…

Землянин отпрыгнул и встал перед Магану, да еще схватил его левой рукой и спрятал за широкой спиной и замахнулся палкой. Мальчик от страха вцепился в Бледную Вонючку, обхватив его со спины. И вдруг почувствовал, что землянин дрожит. Всем телом.

Так они стояли несколько мгновений, Магану даже зажмурился… но ничего не происходило. Он осторожно выглянул из-за бока застывшего в боевой позе землянина. Увидел, что три двара стоят неподвижно напротив них. И стрелялки свои опустили. И как-то необычно смотрят на рыжего двара, который лежал в пыли. Из головы его сочилась темно-красная кровь, скапливаясь в лужицу.

Прибежали еще несколько дваров и тоже при виде их застыли, словно угодив в невидимые силки. Только стояли и моргали с ошеломленными лицами, а один даже выронил свою стрелялку. Около уша так стояли и почти не шевелились. У землянина затекла поднятая рука с палкой и он опустил ее, перехватив левой. А еще расставил ноги шире и водил головой, оглядывая застывших бородачей. Потом прибежало совсем много дваров и с ними случилась та же история, так что уже целая толпа стояла напротив них. И никто при этом не сказал ни слова. Было тихо. Только издалека доносились крики. Все реже.

С левой стороны подбежали местные двары и тоже замерли в растерянности. Те и другие стояли рядом, глядя в одну точку. Кто-то качал головой. Наконец через толпу протиснулся седой крепыш с большими бровями и строгим сморщенным лицом. Очень похожий на старика из комнаты грез. Он спрятал свою стрелялку за пазуху и не спеша подошел. Землянин тут же замахнулся палкой, но старик, не оглянувшись, остановился у лежащего на земле парня. Присел на корточки рядом с ним, ощупал. В полной тишине.

Потом встал, повернулся к ним спиной, схватил себя за вихры и с силой вырвал клок волос. И даже не закричал от боли, только хмыкнул еле слышно. Бросил волосы на землю и пошел в толпу. Чужие двары расступились, пропуская седого. И ушли за ним. Все так же безмолвно. А тот, что уронил стрелялку, даже не поднял ее. Так и осталась лежать в пыли.

А еще остались местные. Из них вышел один неимоверно бородатый двар в пестрой одежде. Он и сказал первые слова:

– Зе-ег, опусти палку.

Чуть помедлив, землянин подчинился. Палка с глухим стуком упала у его ног.

Бородатый двар печально посмотрел на рыжего парня и на клок седых волос, покачал склоненной головой. Спросил:

– Пойдешь со мной?

Не сразу, но землянин кивнул. И они ушли вдвоем, а местные двары расступались у них на пути.

Про Магану все забыли, будто и не видели его.

Дварская тюрьма оказалась внутри пирамиды-зиккурата. Той самой, единственной. Кажется, на втором-третьем ярусе. Сарг долго скрежетал проржавевшим замком, открывая потемневшую от времени дверь. Когда открыл – жестом приказал войти внутрь. Так я оказался в каменном мешке два на два метра с короткой лавкой из двух прогнивших досок и табуреточкой, столь ветхой, что страшно смотреть. Повсюду – слой пыли в мизинец толщиной. Все указывало на то, что последний раз этой камерой пользовались не одно поколение назад.

К счастью, здесь имелось окошко. Хоть и крохотное, но оно пропускало свежий воздух и немного бледного дневного света. Если нагнуться и прильнуть прямо к краям, можно увидеть, как качаются на ветру ветви соседней липы, а сквозь них разглядеть серые крыши дварских домиков, а справа – выдающийся треугольником дворец Сарга.

Второе благо – здесь не водилось никакой живности: ни мышей, ни пауков, ни тараканов. Вопреки моим опасениям. Благоразумные дварские предки при переселении оставили их на Земле.

Я глазел в окно, пока спина не затекла, потом подошел к лавке, аккуратно стер пыль рукавом, осторожно сел. Доски противно заскрипели, но выдержали. Прислонившись спиной к холодной стене, я просидел около часа.

С каждой минутой становилось все гаже на душе, по мере того, как образы содеянного оседали в памяти, каменея, застывая клеймом… Я гнал воспоминания, старался отвлечься, думать о другом… Наша свадьба с Марлен. Первые встречи, последние… Как там, интересно, Кристи назвала моего второго племянника?.. Послезавтра Рождество…

Послышались шаги с той стороны, долго скрежетал замок, наконец дверь отворилась и ко мне заглянул Канг. Пастух. Принес новую табуретку, поставил в центре и, не ответив на мое приветствие, покинул камеру. А следом вошел Софронов.

– Клаус!

Кажется, первый раз он назвал меня по имени. С широченной улыбкой Вася бросился ко мне, а когда я поднялся, обнял и похлопал по спине. Я, признаться, тоже рад был его видеть, но от столь бурного проявления чувств малость опешил.

– Ну как там война? – поинтересовался я, когда мы уселись друг против друга.

– Слава Богу, кончилась. Каитане, как только узнали про погибшего паренька, все ушли. Сразу. Словно забыли про войну. Да и местные их не преследовали.

– Это я видел. Почему?

– Я разговаривал с Саргом. Насколько я понял, ты нарушил их табу. Не знаю, правда, в чем именно оно состоит. Говорю этому: «Вы же сами убиваете на войне», а он в ответ: «Это другое». А чем другое – объяснить не может. Просто твердит «так нельзя», «плохо», вот и все… – Вася развел руками и отвел взгляд. – Какой-то варварский выворот мозгов. Лучами из трубок испепелять – за милую душу, а палкой, видите ли, нельзя! Отвыкли от трупов, эстеты хреновы!

– Не надо про трупы, ладно?

– И ведь ты же, главное, не хотел! Магану мне все рассказал, как было. Это же случайно вышло. – Вася разгорячился, словно продолжая неоконченный спор с правителем дваров. – Ну кто знал, что он помрет?

– Да как сказать. Вроде бы и не хотел… – Я вздохнул, глядя, как мои пальцы мнут пылевой комочек. – А на самом деле все-таки хотел. Иначе бы второй раз не ударил. А может, не ударь я второй раз… по-другому все вышло бы…

– Тебя бы просто убили! И мальчика! И весь город! Они все здесь остались в живых благодаря тебе!

– Вася, мне правда жаль, что тот парень умер. Если б ты знал, как сейчас муторно. Если бы только можно было все переиграть… как-то иначе…

– Клаус, я троих убил. Когда стену продырявили и полезли каитане, взял лучемет и… Ну не мог я просто стоять и смотреть!

– Ладно, – отмахнулся я от этих разговоров. – Что теперь они со мной… хотят сделать?

– Ну… – Васин кадык дернулся. – По их закону положено… дремучее такое правило, Сарг сам сказал, что у них подобного даже старики не помнят… Мы ведем переговоры, так что…

– Казнь?

Вася как-то разом осунулся и кивнул:

– Казнь.

А на меня словно водой из ведра хлестанули. Стало тяжело дышать, я встал, едва не ударившись головой о низкий потолок, и прошел к правой стене, к окну. Замер, глядя на сплетения ветвей, покрытых зелеными листочками. Как же это… Я ведь и сам подозревал, что так выйдет, но вот вдруг… Так сразу…

– Клаус, главное, не переживай, мы тебя вытащим…

– Не говори мне этого! – крикнул я. – Хочешь спасти, можешь спасти, так спасай, а не болтай об этом! Прости, что накричал, но не надо так больше! Ты сейчас уйдешь, а я останусь и буду ждать, ждать, ждать, сходя с ума каждую минуту!

– Извини меня, пожалуйста. – Вася встал и склонился передо мной.

Я нервно рассмеялся.

– Да брось! Ну что ты. У Суня, что ли, научился?

Он распрямился и вымученно улыбнулся.

– Мы с ними говорим. Жестко говорим.

– Ладно, хватит об этом. С нашими-то все в порядке?

– Слава Богу все живы. Только Тези Ябубу…

– Что?

– Когда стену прорезали, сиуряне, кто выжил, убежали. А капитан остался. Потом все рухнуло и он… ребро сломал.

– Надо же, как ему достается, – удивился я. – На Агане руку сломал, здесь – ребро…

– Держится молодцом. Сунь его уже через медотсек прогнал, поправится. Повезло еще. Сиуряне многих не досчитались. Десятками гибли. Стен метров на двести – как не бывало. Обломки только. Дома с той стороны как решето, а иные наполовину срезаны. На дороге ямы, обломки роботов, поваленные деревья… видел бы ты, что там творилось, когда каитане ворвались. Из ближайших домов женщины выбежали, дети, а те… прямо по ним… – Голос Васи сорвался, руки тряслись. – Будь моя воля, я бы им всем бошки палкой проломил!

Мы помолчали.

– Как там мальчишка?

– Магану-то? Нормально. Задумчивый, правда, стал. И даже пришибленный какой-то. Впервые со мной говорил. Рассказал все. О тебе спрашивал. Но мне сейчас особо некогда с ним беседы разводить, сам понима…

Дверь распахнулась, заглянул Канг, буркнул что-то.

В правом ухе бесстрастно забормотал транслят:

– Васи-ан, тебя зовет Сарг.

Пока я слушал перевод, двар поставил на вторую, пыльную табуретку ломоть хлеба, кружку с молоком и миску с вареными клубнями.

Софронов поднялся, я тоже.

– Тебе что-нибудь принести?

– Ну… видишь, меня здесь кормят. Все натуральное. А в остальном… Почитать бы что-нибудь. «Древний Патерик» я так и не дочитал.

Двар отошел к двери, выразительно на нас глядя.

И тут я схватил Софронова за рукав:

– Слышь, Вася, я не готов. Я знаю, что заслужил, все правильно, но не готов… Вытащите меня отсюда, ребята. Пожалуйста, не бросайте…

– Вытащим, Клаус! – Вася заморгал часто. – Сегодня вечером. Самое позднее – завтра утром. Потерпи!

Казнь. Как только он ушел, я вспомнил, о чем забыл спросить. Когда назначена казнь? На какое время?

Полумрак кельи. Запах размоченных веток. Грубые стены из пальмовых стволов, стопки плетеных корзин, горшки в углу, рукописные книжки на подоконнике…

Передо мной сидит Сунь в помятом корабельном комбинезоне и сплетает прутья. Я сижу напротив и тоже пытаюсь плести.

– …Да попробуют они тебя освободить, – говорит он мне. – И так и эдак будут ухищряться. Но не выйдет. Ты уж не серчай. Что тут поделаешь?

Мокрые прутья никак не хотят гнуться у меня в руках, то скользят, то выскакивают, то ломаются.

– …не смогут. Извини их. Они и правда стараются. Переживают за тебя. Но ты, главное, сам не переживай. Все будет как надо, мне-то уж поверь. Не сердись только на ребят.

– Да я ведь не сержусь, – отвечаю. – Но сам посуди, рано мне еще. Ну не шутка ведь. Я же еще ничего не сделал. Только-только начал. Что я там скажу? Ничегошеньки у меня нет, вон, даже корзина не получается, – роняю поломанные прутья на земляной пол. – Ну как же так, а? Мне бы хоть немножечко отсрочки!

– Ты, главное, не волнуйся. – Сунь улыбается мне и кивает головой. – Все будет как надо. Получится у тебя корзина, и не одна.

Снаружи застучали в дверь кельи. Я оглянулся, с интересом наблюдая, как трясутся под ударами сбитые вместе доски.

– Ну вот, за тобой пришли, – кивнул Сунь и повторил: – Главное – не волнуйся.

Тут я проснулся. В дверь камеры действительно стучали. Пришлось встать с лавки и размять затекшее тело.

Ночью я едва уснул на жестких скрипучих досках. Ноги пришлось свесить на пол. Раздался металлический скрежет, дверь дернули, потом ударили еще раз, снова заскрежетали… До меня дошло: замок заклинило. «Если рассказать кому-нибудь, будет смешно», – мелькнула равнодушная мысль. И почти тут же замок щелкнул, дверь распахнулась. В камеру вошел Канг и еще двое незнакомых дваров. Все с лучеметами в руках.

– Выходи! – приказал старший, седой.

Я хотел попросить пять минут, чтобы привести себя в порядок, но вместо этого молча подчинился. Даже причесаться не успел.

Коридор, освещенный дрожащим светом факелов, был битком забит вооруженными дварами. Все направляли раструбы на меня.

– Иди право, – скомандовал седой двар.

Я повернулся, куда было велено, и медленно пошел, наступая на ряды хмурых бородачей. А те, в такт моим шагам, пятились, не сводя прицелов и сосредоточенных взглядов. А сзади, напротив, шли по пятам.

У меня на душе стало легче. Видно, удалось ребятам уговорить Сарга. Что ж, сильно я напугал сиурян, если меня из тюрьмы под таким конвоем выводят. И немудрено. Гарзу сорвал, распугав весь город. Жреца избил. А потом еще парня того… табу нарушил. В их глазах я такой отморозок, каких здесь еще не видывали. И они правы. Ладно, я залезу в родимый «Аркс» и носа больше не выкажу из своей каюты. Книги душеполезные буду читать да грехи замаливать. Есть что замаливать…

– Иди лево.

Я послушно свернул в проход и оказался посреди камеры. Только другой. У противоположной стены бревна старые наставлены, а перед ними столбик торчит. Сзади ткнули в спину. У меня коленки подогнулись. Господи, да что же это… Где же ребята?

– Иди прямо.

Оборачиваюсь.

– Ребятки, не надо… пожалуйста, дайте еще денек… последнее желание. – Они толкают меня лучеметами, как палками, тесня все ближе к столбу. – Неужто у вас такого правила нет? Мне бы только денек… Рождество ведь завтра. Праздник большой. У нас. – Двары наступают, лица каменные… – Слушай, позови Сарга, я хочу сказать последнее слово. Это же мое право. Ну что, тебе сложно позвать? – Толчок в живот, в грудь, еще шаг. – Ладно-ладно. Я тогда вам скажу, хорошо? Мне жалко, что я прибил того парня. Правда. Я бы все отдал сейчас, только бы он остался жив. Я не хотел… Не знал, что так выйдет…

Спина уперлась в столб. Двары остановились. Вася, Сунь, Тези Ябубу, скорее! Где вы?

Сзади кто-то обходит, я слышу, как шаркают шаги по камням. Справа потрескивает факел. Двар, тот, что со спины, продевает под моими руками веревку, перехватывает…

Господи, ну помоги мне! Ты же видишь – я не готов. Ну с чем я к Тебе приду? У меня ведь нет ничего. Вся жизнь – помойка. Смилуйся! Дай мне шанс вычистить ее. Хоть немножко, хоть пару годков, а? Обещаю, я все исправлю, только спаси меня сейчас! Ну пожалуйста!

Вася молился там, на Агане, и Ты его услышал, и вмешался, и спас всех нас. Верю, Господи, что Ты и сейчас можешь сделать так, чтобы против всех правил избавить меня от лютой кончины. Верю, Господи, правда! Верю, как никогда в жизни не верил! Знаю, Ты меня слышишь. Прошу Тебя! Но почему же…

Ах да. У Софронова на руках крови не было. А меня ведь по справедливости… Рыжий паренек в луже крови… Исчезающая перед глазами Санэ…

Я вздрагиваю, когда двар затягивает веревку, привязывая меня к столбу. Откуда-то из подвала сознания выплывает черная бритая голова Бонго и слова «вспомните об этом, когда припрет». Не хочу вспоминать. Нет сил спорить, нет времени думать, я просто знаю, что не сделаю этого.

Тот, кто привязал меня, отходит к двери. Двары отступают. Остаются те трое, что забирали меня… Вижу, как у Канга дрожат руки. А седой моргает. А третий даже рот открыл. И лица их больше не каменные…

– Ребятки, не надо… – Я вытягиваю трясущиеся руки, чтобы хоть не видеть этих стволов.

Господи, прости! Господи, прости! Госпо…