Комнаты страха Орлов Антон

– Потом! – оборвал Генри. – Морис, уходи.

Грохот камней за перегородившим проход завалом уже несколько секунд, как затих.

Морис двинулся вперед по коридору, озаренному дрожащим оранжевым светом карманного фонарика, зажатого в кулаке.

Платформа. Помощь. Лейла. Самое главное – Лейла. У него теперь достаточно сил, чтобы получить все то, что раньше доставалось другим.

«Торнадо» опустился на заснеженный пол пещеры, усыпанный битым камнем. В свете бортовых прожекторов все неровности скальных стен проступали рельефно и резко. Все как на ладони, только людей не видно.

Анджела выпрыгнула из машины. На ней был спортивный бронекостюм (так и не рискнула заказать настоящую боевую броню) и шлем с закрытым щитком. Пусть Генри сколько угодно стреляет из парализатора, толку не будет.

Возле кучи камней и сверкающих раздробленных сосулек выделялось на снегу темно-красное пятно. А вон еще одно… Никаких сомнений, кровь.

Все-таки она их накрыла, никуда не делись! Теперь надо разгрести завал и убедиться, что никто не уцелел. Пока не увидишь наглядный результат, нельзя считать, что работа выполнена – одна из старых конторских заповедей. Мудрое правило.

В Организации каждый обязан был ежеквартально сдавать отчет по установленной форме, и ликвидаторам полагалось во всех подробностях описывать, каким способом была произведена ликвидация, как выглядели останки – чтобы никто не смухлевал, по небрежности или из преступной жалости. Римма, как и большинство ее товарищей, ругалась в адрес Четвертого Отдела, ведавшего этими заморочками, и не понимала, почему всесильный Маршал терпит диктат бюрократов. Уже после, на Сагатре, тот растолковал ей почему: чтобы оперативники любое дело доводили до конца, не надеясь, что кривая вывезет.

Да, в Организации все было поставлено серьезно, без дураков. А потом архивы Четвертого Отдела достались в качестве трофея Космополу и были использованы как доказательства на суде, так что неприятности тоже получились серьезней некуда. И вопрос еще, кто в дураках остался…

А все потому, что не надо было брать на работу Саймона Клисса, отморозка-эксцессера, полоумного папарацци!

И ни в коем случае нельзя было связываться с пришельцем из многомерной Вселенной, существом невообразимой мощи, из-за временной амнезии возомнившим себя бывшим гонщиком-дрэггляйдистом по имени Стив.

Держались бы от них подальше, так Организация во главе с Маршалом до сих пор бы существовала.

Кстати, о доказательствах. В руках у Космопола в числе всего прочего находятся отчеты боевика-ликвидатора Риммы Кирч, успешно осуществившей более сотни ликвидаторских операций, как в одиночку, так и в составе опергрупп. Этого добра на несколько пожизненных сроков хватит и еще про запас останется.

Надо убедиться, что беглецы мертвы и никто из них не успел нацарапать предсмертного послания, чтобы нагадить ей с того света.

Самое верное – взорвать или дезинтегрировать всю скалу, но у Анджелы не было ни дезинтегратора, ни настолько мощной взрывчатки. Пока она раздобудет что-нибудь подходящее, утечет драгоценное время. В этом девственном краю с величественными, но однообразными пейзажами люди редкие гости, однако даже малую вероятность не стоит сбрасывать со счета.

Сперва она собственными глазами увидит трупы. Если кто-то еще тепленький – добьет. После того как озеро-могильник примет всех четверых в свое студеное лоно, она отправится добывать армейский дезинтегратор.

Почем знать, вдруг два-три года спустя нелегкая занесет в здешние пещеры каких-нибудь туристов-оригиналов и кто-то из них, нагнувшись за интересным камешком на память, поднимет коробочку из-под леденцов или заскорузлую от крови перчатку с засунутой внутрь разоблачительной запиской. Турист, положим, станет героем дня, еще и в программу новостей попадет, а вот для Анджелы Ругис, скромного супервайзера из Новогодней Службы, подобная шумиха будет очень-очень некстати.

Придется разбирать завал, для этого понадобится специальный робот. Эк ее угораздило так лихо все тут разнести! Прямо как на войне… Под ногами хрупало, звуки в ледяной тишине казались оглушительно громкими.

– Анджела, это вы?

Приглушенный голос донесся из-за нагромождения камней. Она вскинула пистолет.

– Отзовитесь, Анджела! Мы тут замурованы, сидим в этом гроте, как в застрявшем лифте. Если бы я мог отсюда выбраться, предложил бы вам поединок. Было бы интересно посмотреть, кто из нас круче, нечасто встретишь достойного противника. Я слышал о вашей организации, там ведь кого попало не держали… Но между нами баррикада, и вдобавок у меня что-то с ногой, вывих или перелом.

– А как там остальные? – поинтересовалась она спокойно, не опуская пистолета, отступив вбок.

Судя по звучанию голоса, в этой куче каменных глыб, кусков льда и булыжников есть щели, и киллер теоретически может в нее прицелиться. Хотя бы даже вслепую, ориентируясь по звуку. Неизвестно, что припрятано у него за пазухой. «Глушилка» губит только электронику, а если какой-нибудь механический арбалетик…

– Бланка и Морис без сознания, Дигна чуть-чуть получше. Мне повезло больше всех. Если б они не оказались слабаками, мы бы успели смыться. Ненавижу слабаков, от них сплошные неприятности.

– Это точно, – согласилась Анджела.

Она тоже не любила слабаков.

Обледенелые каменные кишки. Зыбкий оранжевый сумрак, а дальше, за гранью дрожащей световой завесы, ухмыляется тьма. За каждым изгибом коридора может открыться дверь, ведущая в Комнаты – отчего бы ей тут не взяться?

Все эти страсти на Мориса не действовали. Миниатюрная капсула, которую скормил ему Генри, оказалась самой чудесной на свете вещью, способной решить одним махом все его проблемы. Жаль, что раньше не интересовался допингами.

Стрелки, нарисованные серебристым маркером на уровне щиколотки, в глаза не бросаются – чтобы Шоколадная Анджела не заметила, если пойдет искать. Они указывают путь наружу, к спасению, к Лейле. Главное, что к Лейле! Генри ведь пообещал, что Морис ее получит… Если для этого надо остаться в живых и привести сюда службу быстрого реагирования – он постарается, он совершит невозможное. Как будто он не метался по источившим старую скалу коридорам, а не жалея сил карабкался на неприступную кручу, на вершине которой стоит Лейла в своих серебряных сапожках и тонком, как паутинка, мерцающем кимоно.

Наконец он выбрался под открытое небо. Уже стемнело, но ветхое облачное одеяло расползлось по швам, и оттуда, из разрыва, выглядывала холодная иссиня-белая луна. На уме у нее не было ничего хорошего, в этом сомневаться не приходилось.

Зато ни намека на «торнадо». Неужели Генри действительно удалось завладеть без остатка вниманием Анджелы и та в настоящий момент слушает его, не подозревая, что один из пленников сбежал и отправился за помощью? Только бы у Генри не сорвалось… Сам он, похоже, не сомневался, что шансы есть. А что, такой может… С отчаянной завистью Морис припомнил, как Генри рассказывал свои истории – гладко, выразительно, интересно, с самоиронией, которая нисколько не принижала рассказчика, только добавляла ему обаяния. Ага, но Лейлу он все равно должен уступить, просто обязан будет уступить… А сейчас в этом царстве неправильных арок и черных столбов, отбрасывающих в лунном свете блеклые тени, среди руин каменного дворца, который на самом деле никогда дворцом не был, надо найти гравиплатформу.

Вокруг лица клубился белесый пар, натянутый до самых глаз ворот свитера покрылся ледяной коркой, открытую кожу больно пощипывало. Морис поглубже надвинул капюшон. Куртка, штаны, перчатки, ботинки – все это с подогревом, на батарейках. А еще сомневался, надевать ли термокостюм… Хорошо, что не свалял дурака.

Пока батарейки не сели, он живой.

Обрадовался. Он живой, пока Генри заговаривает зубы Анджеле. От каких хрупких, неосязаемых вещей зависят иногда жизнь и смерть… А если Генри потеряет сознание или охрипнет и не сможет больше говорить?

Платформа должна быть где-то здесь. Ее спрятали недалеко от логова медведки – значит, надо искать звериную тропу. Снег шел недолго, не могло же все без остатка засыпать… То по колено, то по пояс проваливаясь в сугробы, Морис блуждал среди каменных столбов, лихорадочно шаря по снегу оранжевым лучом фонарика. Ледяная белая луна, окруженная тусклым нимбом, наблюдала за ним сквозь прореху в небе с равнодушным любопытством. Хотелось погрозить ей кулаком, но сам понимал, что глупо.

Под пушистым снегом вроде бы проступила тропка.

При дневном свете он сразу узнал бы то самое место, а теперь приходилось заглядывать под каждый выступ, расположенный на подходящей высоте. В потемках, под холодным серебряным оком луны… Каждый раз, как он поднимал взгляд на эту луну, вспоминалась Лейла в Фата-Моргане.

Благодаря допингу сил ему было не занимать, и он упрямо продолжал обследовать ущелья, ориентируясь по собственным следам, чтобы не ходить кругами. В этом смысле хорошо, что везде лежит снег. И если бы у него всегда был такой запас энергии, как сейчас… Из-под низко нависающей глыбы торчит темный прямоугольник правильных, как по линейке, очертаний. Нашел!!!

Похоже, Анджела здесь уже побывала. Все равно придется рискнуть.

Ухватившись за кормовые ручки, он выволок платформу из-под скального козырька. Пульт в порядке, и топливо еще осталось. Зачем Анджела будет портить свое добро? Она, видимо, собиралась людей убить, а платформу после забрать.

Тестирование. Эта летающая колымага нуждается в ремонте, но еще на один раз ее хватит.

А вот это уже плохо: она подключена к дистанционке, с приоритетом, и пульт, скорее всего, у хозяйки – это значит, если Морис улетит, та в любой момент сможет перехватить управление и повернуть платформу обратно.

Можно ли это обойти?.. Правильно, способ есть.

«Прыжок».

Учился Морис посредственно и все-таки сразу вспомнил нужное.

Любое действие, совершаемое автоматом, разбито на отдельные шаги, и дистанционка может вклиниться в один из периодически повторяющихся моментов ожидания команды, но не во время выполнения очередного рабочего шага, иначе возможны сбои, чреватые аварийной ситуацией.

«Прыжок» – это когда некая операция задана компьютеру как один-единственный рабочий шаг.

Плюс: Анджела не сможет взять под контроль платформу, пока та будет находиться в воздухе.

Минус: Морис тоже не сможет управлять своим транспортным средством во время перелета. Ни совершить какой бы то ни было маневр, ни изменить траекторию, ни выбрать место для посадки – это будет самый настоящий прыжок по дуге из точки А в неведомую точку Б. Один шаг.

Все равно выбора нет. Усевшись в запорошенное снегом кресло, Морис застегнул ремни, сдвинул панель, едва не сломав – то ли примерзла, то ли ее заклинило.

Теперь ввести команды в нужной последовательности, ничего не пропустив. Ни за что бы не вспомнил, если бы не допинг… Готово. Панель на место – и нажать на «старт».

Платформа начала подниматься. Больше от него ничего не зависит. Он съежился, насколько позволяли ремни, и прикрыл лицо руками, спасаясь от ледяного ветра.

– …Я придумал себе в детстве игру, как будто за мной наблюдают, не показываясь на глаза, высшие существа, необыкновенно сильные, во всем превосходящие людей. Мне нравилось чувствовать, что я не такой, как вся остальная обыкновенная масса, потому что со временем я должен стать одним из сверхлюдей, но перед этим мне предстоит пройти множество испытаний. Драка с уличной шпаной – испытание, какая-нибудь незначительная ситуация, где надо либо покориться, либо проявить характер и настоять на своем, – еще одно испытание… За мной внимательно следят, и каждая неприятность, которая со мной происходит, – это вроде как тест или учебное задание. Зато в будущем, когда я все успешно выдержу, они возьмут меня к себе. Это как в армии: сначала ты новобранец, потом сержант, потом офицер… Понимаешь, о чем я говорю?

– Да, понимаю! – почти крикнула Анджела.

Наконец-то ей встретилась родная душа, после четырнадцати лет одиночества… Такое впечатление, что Генри не о себе рассказывает, а о ней, о Римме Кирч. Да они же внутренне похожи, как близнецы, при всей внешней разнице!

Она сидела на камне перед завалом, озаренным светом бортового прожектора «торнадо», и слушала хрипловатый, надтреснутый, но все-таки энергичный голос, доносившийся из-за груды обломков.

Акустика была великолепная – то ли щели, то ли какой-то хитрый природный фокус, и порой она улавливала другие звуки: стоны, всхлипы, шорохи. Генри сказал, что это Морис и Бланка, у них как будто серьезные переломы, да еще головы разбиты, и связно разговаривать они не в состоянии. Дигне досталось меньше, но она пребывает в глубокой апатии – сидит, подтянув колени к подбородку, и глаза совершенно пустые. Сломалась. Чего и ждать от коренной обитательницы планеты развлечений!

Этих троих – в расход, решила Римма-Анджела, а с Генри стоит повозиться. Из него может получиться соратник, наконец-то… Он и пострадал меньше, чем другие – не знак ли это, посланный Высшими Силами?

– …Когда я стал старше, я понял, что никакая это не игра. Вернее, игра, которая происходит на самом деле. Главное – не оказаться слабаком. Трудно сказать, удалось ли мне достойно выдержать все испытания. Я старался… Но в итоге оказался здесь, и ты собираешься меня убить.

Анджела насторожилась: не попытается ли он сейчас ее разжалобить? Если да – значит, все-таки не наш человек.

– Хочу понять, в чем я ошибся… – из-за груды колотого льда и камней долетел тихий невеселый смех. – Кстати, не прояснишь один вопрос? Какова была роль Мориса в этой истории? Он все еще в отключке, у него не спросишь. Я сразу уловил, что вы с ним в сговоре и что-то затеваете – возможно, что-то опасное, но решил не увиливать и пойти до конца. Я считаю, если жизнь выдает тебе тестовое задание, предлагает преодолеть какие-то трудности, от этого нельзя уклоняться, а те, кто мечтает о тепличных условиях, – слабаки, никчемный расходный материал.

Анджела согласно кивнула, хотя Генри и не мог это увидеть сквозь разделяющую их преграду. Он буквально озвучивал ее собственные убеждения!

– Я тоже так считаю. А с Морисом у меня никакого сговора не было, я с такими, как он, не сговариваюсь. Я его использовала, как живца, чтобы заманить сюда кого-нибудь покрупнее. Тебя, например.

– Так это ты организовала травлю Мориса?

– Это работа сектантов, с которыми я воюю за Комнаты, – она была начеку и не собиралась раскрывать сразу все карты. – Я устраивала программные сбои в парикмахерских автоматах, за которые отвечал Морис, чтобы его выгнали и он перешел на работу в Новогоднюю Службу, – я тебе скажу, пришлось помаяться! А после он по моему совету стал искать сильного человека для решения проблемы.

– Понятно. Не могу тебя осуждать. Такие, как этот Морис, всего лишь пешки на шахматной доске жизни. Они всегда остаются пешками, а те, кто чего-нибудь стоит, выбиваются в ферзи.

– Правильно… – прошептала Анджела.

На нее нахлынуло радостное ощущение согласия и восторга: Генри снова сказал то, что могла бы сказать и она, это одна из ее любимых идей, слово в слово!

Нет, такой человек не должен умереть. Это не слабак и не враг, это соратник, но прежде, чем принять насчет него окончательное решение, стоит кое в чем разобраться.

– Скажи-ка, что у тебя за дела с Лейлой Шемс?

– Ты знаешь Лейлу? – вопросом на вопрос ответил Генри.

– Это ты ее знаешь. Что у тебя за делишки с этой темной личностью?

– Ты, наверное, в курсе, она близко общалась с теми, кто обладает реальным могуществом, и многому у них научилась. Конечно, меня это заинтересовало. Но она не хочет делиться секретами. С такими, как она, лучше не связываться.

– Если с такими свяжешься, это может привести к очень нехорошим последствиям, – немного припугнуть его не повредит. – Сам не заметишь, как будешь по уши в неприятностях!

– А когда заметишь, будет слишком поздно, – подтвердил Генри многозначительным тоном.

– Вот-вот!

До чего же это замечательно – общаться с человеком, который понимает тебя с полуслова и на все реагирует, как положено!

За баррикадой всхлипнули.

– Генри, посмотри, что с Морисом, – попросил тонкий плаксивый голос. – Он дышит или нет? И Бланка тоже… Мне страшно, я хочу домой!

– Помолчи, – отмахнулся Генри. – Если вы предпочитаете быть слабаками – это ваш собственный жалкий выбор, и не удивляйтесь тогда, что жизнь с вами не считается. Жизнь не будет слушать ваш щенячий скулеж, ей нет до этого дела!

– Правильно! – с одобрением пробормотала Анджела, слегка ошарашенная тем, что Генри снова произнес вслух одно из ее любимых рассуждений.

Ну, просто поразительно, до чего они похожи!

Генри ободряюще подмигнул Дигне. Та ответила гримасой, одновременно и восхищенной, и вымученной.

Она лежала рядом с белой и холодной, как мрамор, Бланкой и пыталась ее согреть под своей ярко-красной курткой с веселым пингвином на спине.

У Бланки куртка отказалась без подогрева, только с пристегнутой подкладкой из искусственного меха, при такой низкой температуре этого недостаточно. Расстегнув свой термокостюм, Дигна легла с ней в обнимку – и то хоть немного теплее.

А Генри продолжал говорить. Это единственное и главное, что он в данный момент может сделать. Говорить, говорить, говорить… Пока хватит сил, пока голос окончательно не откажет.

Иногда слово бывает сильнее оков. Как сейчас, например, когда только его слова удерживают Анджелу от перехода к дальнейшим действиям, обеспечивая Морису необходимое время, чтобы добраться до людей, привести сюда спасателей, врача и спецназ. Для того чтобы ему хватило времени, надо говорить, ни на минуту не умолкая.

Генри знал, что Анджела хочет услышать, чем можно ее заворожить. Не догадывался, а знал наверняка.

«Если выберемся, при следующей встрече скажу ему спасибо… Да зачем дожидаться встречи, отправлю письмо космической почтой!»

– У меня была задача – найти кого-нибудь, кто поможет мне стать сильнее. Несколько раз я собирался записаться в армию или поступить в полицейскую школу, но меня что-то останавливало, словно невидимая рука хватала за шиворот. Я внимательно изучал их цели, и каждый раз выяснялось, что основная цель – обеспечение стабильности обывательского уклада, защита слабаков. Это меня отталкивало, и я откладывал до лучших времен – думал, может, через месяц, через два найду такую организацию, которая будет идеально отвечать моим запросам. А время утекало… Вот не знаю, прав я был или нет?

– Нерешительность – это плохо… – в раздумье протянула Анджела. – Но если бы ты пошел куда попало, а уже после этого встретил нужных людей, тоже получилось бы плохо, что поторопился.

Втянуть ее в дискуссию. Она любит поучать – наверное, не меньше, чем убивать, и охотно пускается в рассуждения, если чувствует, что находится в сильной позиции.

– Если без конца колебаться и ждать, можно потратить на это всю жизнь, – продолжила Анджела наставительным тоном. – Между прочим, это одна из ловушек, в которую если попадешь – превратишься в слабака. Но ты, возможно, по-своему прав. Если жизнь тебя за шкирку не схватила и не кинула, как щенка в воду, чтобы ты барахтался и выныривал, – может, это еще не твой настоящий час.

– Вот сейчас она схватила меня за шкирку. Если бы я раньше не валял дурака и получил армейскую подготовку, у меня было бы больше шансов с тобой справиться.

Из-за тускло освещенной каменной осыпи донесся довольный смешок и победоносный возглас:

– То-то и оно!

Генри усмехнулся. В пересохших, потрескавшихся губах ироническая усмешка отозвалась острой болью.

– Но, знаешь, если бы я встретил учителя, похожего на вашего Маршала, я бы не колебался ни минуты. Расскажи о нем, хоть немного? Я видел фильм Саймона Клисса и, несмотря на предвзятые комментарии, понял, что это был лидер, какие рождаются раз в эпоху.

– Маршал из кого угодно умел выбивать дурь. Ну, за редкими исключениями вроде этого Клисса, который снял фильм, но из такого слизняка ничего не выбьешь, сколько ни старайся. Двуногая слякоть редкой паршивости… Перед тем как попасть в Организацию, он связался с Лиргисо и работал на него, потом они поссорились, и тот чуть не запытал его до смерти. Когда наши ребята во время рейда вытащили Клисса из застенка, он вначале все время хныкал, лебезил, говорил, что отблагодарит нас… Ну, и отблагодарил своим фильмом! Знаешь, где он сейчас?

– В тюрьме, наверное. Я слышал, он серийный убийца, чем-то обдолбался и перестрелял на Ниаре человек сорок.

– На-кось, выкуси – в тюрьме! Это было давно, после этого он отсидел и вышел по амнистии. А сейчас Клисс тут, на Парке, в ЗИПе работает. Говорят, всех от него с души воротит, а все равно ценят… Наши тоже держали его за ценный кадр, пока он не обгадил всю Организацию сверху донизу.

– А может, такие, как он, по-своему нужны? Как одно из учебных препятствий, которое надо преодолеть?

– Это мне в голову не приходило, – уважительно протянула Анджела. – В этом что-то есть…

– Расскажи, каким был Маршал?

– Он бы из тебя всю дурь вытряс и выбил, так что осталось бы только то, что дорогого стоит.

– Жаль, что я его не встретил, – лицемерно вздохнул Генри.

Дигна подмигнула ему и сделала жест, означающий на невербальном языке Мегареала «молодец, высший класс!», потом скорчила рожицу и показала язык в сторону баррикады. Общаться они могли только так, без единого звука, чтобы не навести Анджелу на подозрения.

– Маршал в одиночку мог справиться с хорошо вооруженной группой. Однажды в Контору поступила информация…

Прекрасно, передышка, можно немного помолчать, восхищенные междометия не в счет. Генри достал из-за пазухи фляжку, глотнул бренди. Одного глотка хватит, надо экономить.

Каменный склеп погружен в тусклый оранжевый сумрак. Воздух затуманен паром от дыхания, пол усыпан обломками. Черный зев коридора уводит наружу, к свободе. Гм, хотелось бы, конечно, надеяться… Впрочем, Морис до сих пор не вернулся – значит, выбрался под открытое небо. Правда, с таким же успехом он мог и заблудиться, но об этом лучше не думать.

Пока Анджела увлеченно пересказывала байку о Маршале, Генри взглянул на Дигну, вопросительно приподнял брови. Догадавшись, что он имеет в виду, та вытащила из кармана складное зеркальце; открыв, приложила к бескровным губам Бланки. Повернулась, успокаивающе кивнула.

Жива. Если Морис благополучно доберется до человеческого жилья, ее, вероятно, спасут.

Теперь, когда Генри знал, что с ней случилось, она вызывала у него сочувствие и грустную нежность. Желание по-прежнему присутствовало, но главным было сочувствие. Что ей пришлось пережить на Вьянгасе, пока продолжалась психотронная атака?

Генри имел об этом представление, причем не только по материалам, выложенным в глобальных сетях и официально опубликованным. Он разговаривал с теми, кто там побывал – с Тиной Хэдис, Полем Лагаймом и Хинаром.

Тина не в счет, у нее иммунитет. Интересно, что почувствовали Маршал со товарищи, когда она вломилась к ним, выбив последнюю дверь, и сверкнули, отражая падавший в запыленные окна свет солнца, вырванные из ножен клинки? Впрочем, как раз сейчас и можно об этом спросить. Осторожно, с величайшим тактом, улучив подходящий момент… Или нет, пожалуй, не стоит. Вряд ли Римме-Анджеле понравится такой вопрос.

«Я сдуру чуть не раскроил себе голову о скалу, – рассказывал Поль. – Специально снял шлем. Инстинкт самосохранения все-таки сработал, и приложился я не в полную силу, обошлось сотрясением. Но если бы они не вернулись и не оттащили меня от этой чертовой скалы, я бы довел дело до конца. В те минуты казалось, что смерть – единственный возможный вход, что я не имею права жить».

Хинар испытывал примерно то же самое. Он, как пилот, остался на яхте, и некому было удержать его от самоубийства. Но, совсем уже собравшись умереть, он подумал о Лейле и о своих банковских счетах, и сел писать завещание в пользу Лейлы, положив рядом пистолет. Сначала формальности, потом смерть. Будучи не в ладах с законом, свои средства он на всякий случай держал в разных банках, и понадобилось время, чтобы все припомнить и перечислить. Параллельно с этим его душу полосовала нестерпимая боль, и он ронял слезы на гербовую бумагу, так что дважды пришлось скомкать испорченный документ и начать заново, это тоже обеспечило отсрочку.

Потом, когда все закончилось, они сумели справиться с пережитым. Но это были взрослые люди – победители, разгромившие организацию Маршала! А Бланке было шесть лет. Видно, какая-то часть ее детской души навсегда осталась на Вьянгасе, в том самом дне, пойманная тем вечно длящимся отрезком времени, когда Маршал упивался своим экспериментом.

Какой она должна была стать, если бы не Вьянгас?

Сумерки неосуществившихся возможностей…

– Догадываешься, что сделал Маршал?

– Наверное, проломил стенку и вышел наружу? Он ведь был боевым киборгом, они это умеют.

– Маршал поступил иначе, – голос Анджелы, тоже слегка простуженный, окреп от нарастающего торжества. – Посидел, помедитировал, достиг нужного состояния – и телепортировался на крышу! А потом прямо оттуда спрыгнул к ним в машину, вышвырнул пилота с пассажиром и улетел. Если спрашивали, как он спасся – отшучивался, и только потом, после развала, когда мы выбирались из Облака Тешорва, он рассказал нам, как было дело.

– Если бы вся ваша Контора сохранила верность Маршалу, с ней бы никто не справился. Ну и что, идеология… Главное – общее направление, а идеологию в рамках этого направления можно корректировать.

– Еще бы все это понимали… – вздохнула Анджела, чем-то звякнув.

Наверное, у нее тоже с собой фляжка с согревающим напитком.

– Те, кто понимал, остались с Маршалом, так ведь?

Он уже изрядно охрип. Затхлый ледяной воздух, пятна подмороженной крови на одежде, окрашенный оранжевым светом фонарика пар от дыхания. Каменная ловушка.

На мгновение Генри опустил веки – и сразу увидел комнату с арочным оконным проемом, за которым догорал тропический закат цвета чайной розы. Господи, до чего же там было тепло!

«Дослушай сначала про Римму Кирч, – улыбнулся темноглазый рыжеволосый парень, стоявший у окна. – А потом еще что-нибудь о нем расскажу».

Тогда Генри думал, что его самым беспардонным образом изводят, но теперь наконец-то оценил то, что Поль для него сделал. Спас ему жизнь. А также Дигне, Морису, Бланке. Сообщил информацию, которая позволяет выигрывать время, минуту за минутой… Та улыбка не содержала никакой издевки, просто она была адресована Генри сегодняшнему.

Сколько же лет Римме-Анджеле не приходилось травить байки о Маршале! А ведь когда-то это было одно из ее любимых развлечений. Как будто время вернулось назад, как будто не случилось ничего непоправимого… Она словно помолодела на четырнадцать лет и с энтузиазмом выкладывала все новые и новые истории, а Генри слушал, вставляя реплики, от которых на сердце теплело.

Он не умрет, уже решено. Притащить сюда робота, разобрать завал – это должно занять не больше часа. Чуть позже она слетает за роботом, вот только дорасскажет, как Маршал наказал предателей, которые подвели во время большой зачистки на Кутакане.

– Слабаки всегда становятся предателями, – заметил Генри. – Поэтому, если слабаки оказались случайными жертвами, жалеть их нечего.

Да это же опять из ее собственных мыслей!

Конец одиночеству. Один соратник уже найден.

Скользящая среди облаков гравиплатформа находилась на верхнем отрезке дуги. Никаких сигналов с пульта дистанционного управления до сих пор не поступало, зато Морис замерз, как цуцик.

Термокостюм у него из самых дешевых, но все равно должен греть, однако обладатель этого барахла продрог до костей, хотя, если судить по индикатору на рукаве, система исправно функционирует.

Прозрачный щиток перед пультом почти не спасал от ветра. Ресницы заиндевели, ворот свитера превратился в ледяной намордник.

Прилечу туда, как свежемороженый бройлер, подумал Морис, стараясь насколько возможно сжаться в комок, чтобы уменьшить потерю тепла.

Мимо проплывали огромные массивы тумана, над головой сияла ослепительно яркая луна, а внизу, по серебрящимся в ее свете облачным полям, ползла отбрасываемая платформой бледная тень. Красиво, но Морису было слишком холодно, чтобы восхищаться красотой небесных равнин.

Потом началось пологое снижение. Вопрос, в какой точке заданная им траектория «прыжка» пересечется с поверхностью планеты? Вопрос животрепещущий, а ответа на него Морис не знал.

Внизу, в разрывах облачной пелены, заблестела под луной темная гладь. Море? Точно, море.

«В западные нырнет воды он вниз головой» – вспомнилась строчка из стишка, который прочитал в пещере Генри.

Платформа не удержится на плаву, она для этого не предназначена. Сразу потонет. Генри, Дигна и Бланка так и не узнают, что он почти выполнил свою задачу, почти спас их. И Лейла тоже ничего не узнает.

«Проклятая планета, что же ты со мной делаешь! Мало того, что я стенобионт, так еще собираешься утопить…»

Цветное мерцание на горизонте. Там земля, город!

«Хорошая планета, ну, пожалуйста, сделай так, чтобы я приземлился на суше и попал прямо туда, где мне сразу поверят и помогут найти управу на Шоколадную Анджелу! Умная планета, хорошая планета, пожалуйста!!!»

Пляж. Светящиеся павильончики, мокрые блестящие купальщики – все это промелькнуло внизу, потом по днищу заскребли ветви деревьев. Видимо, какой-то парк.

Главное – выскочить из кресла сразу после посадки, а то вдруг Анджела уже послала команду на возвращение платформы?

До финиша осталось всего ничего. С трудом шевеля замерзшими пальцами, Морис расстегнул ремни, приготовился.

Треск веток. Открытая площадка, посередине – клумба в виде звезды с ярким белым бордюром и шариками-светильниками на концах «лучей». Какие-то люди кинулись врассыпную – что ж, только это и спасло их от увечий.

Днище платформы шоркнуло по земле. Не дожидаясь окончательной остановки, Морис рванулся из кресла, неуклюже перевалился через борт, упал ничком, носом в песок.

Все-таки выбрался! Ушел. Только не заходить ни в какие двери, за любой из них может поджидать Анджела.

Первое, что он увидел, приподняв голову, – это была пара ботинок. Хорошие ботинки. Высокие, шнурованные, из черной кожи.

– Эй, ты откуда свалился?

Голос показался ему знакомым. Морис с трудом поднялся на четвереньки, неловко сел, только после этого посмотрел на говорившего – и узнал Чеуса.

Гинтиец тоже его узнал. Ишь, с какой ухмылкой уставился… Вот уж повезло, так повезло. Спасибо тебе, Земля-Парк!

– Помогите… – еле шевеля замерзшими губами, выдавил Морис. – Мне надо в полицию…

– Ты откуда такой взялся, из холодильника выполз?

– Вызовите полицию, – произнес он почти беззвучно, обреченно предчувствуя, что объяснения займут страшно подумать сколько времени. – Или Космопол… Там террористка Римма Кирч… Надо арестовать…

В следующую секунду он очутился на ногах – не по собственной воле, а потому что его сгребли за куртку на груди и рывком подняли.

Ухмылка исчезла. Морису показалось, что в глубоко посаженных глазах гинтийца вспыхнули такие же звериные огоньки, как у медведки в пещере.

– Что ты сказал, повтори! – потребовал Чеус изменившимся голосом.

Поговорить – это хорошо, но Генри уже совсем охрип. Чувствует он себя неважно, хоть и пытается это скрыть. Гордый. Еще несколько часов – и новообретенного соратника останется только похоронить, с троекратным траурным салютом над могилой или без оного.

– Ты там, по крайней мере, в термокостюме? – ворчливо, копируя интонацию Маршала, поинтересовалась Анджела.

– Разумеется, – голос прозвучал бодро, но под налетом иронии ощущалась усталость. – Качественный костюм, меня переживет. Маршал вам не рассказывал, почему он решил стать киборгом?

– Это еще в молодости, он пострадал в какой-то заварушке и выбрал не обычную штопку, а модификацию. Многие становятся киборгами именно так. Послушай, ты пока передохни чуток, но только не засыпай, а то вдруг у твоего костюма подогрев откажет. Я вернусь с техникой, чтобы тебя оттуда вызволить.

– Подожди, я еще хотел спросить…

– Отставить посторонние разговоры! – прикрикнула Римма-Анджела, словно одергивала желторотого стажера, недавно взятого в Организацию.

Да он, если разобраться, и есть ее стажер, с этой самой минуты. И Организация у нее будет, и нового Маршала они с Генри себе найдут. Все-все у них впереди… А сейчас – за роботом, который разгребет завал.

Робот хранился в том же гараже, где она держала «торнадо». Облезлый, похожий на раскоряченного краба агрегат Анджела прикупила на распродаже списанной техники для горно-спасательных работ, практически за бесценок. Вот и пригодился. Она давно уже собиралась его протестировать, да все откладывала, пришлось делать это сейчас, в спешке. От скрипа тронутых ржавчиной механических суставов сводило скулы. Эта рухлядь еще и в смазке нуждалась, так что провозилась Анджела минут сорок – при плотно закрытых дверях, в кипящем свете пары плазменных ламп, таком ярком, что пыль по углам и разводы грязи на полу лезли в глаза с убийственной назойливостью. К концу работы она вся взмокла.

Когда Генри станет ее стажером, заставим его навести тут чистоту. Эта мысль привела Анджелу в хорошее расположение духа. Генри – перспективный парень, с ним стоит повозиться. А чтобы он не пошел на попятную и не сбежал, затосковав по безбедной жизни, вынудим его добить Мориса, Дигну и Бланку, если те еще живы. Безотказный способ.

Закрепив робота в грузовом отсеке, Анджела отправилась в обратный путь. До рассвета еще далеко, а на небе луна вырвалась из облачного плена – белая от злости, она пыталась хоть немного посеребрить застывший зимний ландшафт, но ее сияние без остатка растворялось в ночной темноте внизу.

Внезапно Анджелу охватила тревога. Проблемы сверкающей посреди мглистых небес луны ее не касались, и все же невесть откуда взялось ощущение, что все пошло вкривь и вкось. Она тренировала интуицию по специальным методикам – кое-чем с ней поделился Маршал, кое-что узнала позже от Сафины – и сейчас интуиция заныла, как тронутый кариесом зуб.

Что-то нежелательное происходит или уже произошло. Может, пока она летала за роботом, случился обвал и Генри погиб? Или остальные пришли в себя, поняли, что они приговорены к смерти, а для него сделано исключение и, набросившись втроем, прикончили счастливчика?

Сейчас она разберется. Вот и правая ласта моржа, вокруг клубится тьма. Нехорошая тьма – вроде той, что сгущается по углам слабо освещенных комнат и, если верить детским страшилкам, чревата появлением чего-нибудь очень-очень опасного.

Анджела почти не удивилась, когда один громадный сгусток тьмы выплыл из ущелья впереди по курсу и завис, как будто перегородил ей дорогу. В такую ночь возможно всякое.

Что же это за чертовщина?..

В первый момент она ощутила укол цепенящего страха, но потом догадалась взглянуть на экран локатора. Уф, да это всего-навсего машина с выключенными габаритными огнями! Тоже «торнадо», только модель помощнее, чем у нее.

– Кто там валяет дурака? – включив связь, сердито спросила Римма-Анджела.

Она самый обыкновенный офисный работник, супервайзер из Новогодней Службы, совершает с целью отдыха прогулку над Моржовым хребтом. Это не повод, чтобы к ней кто-то цеплялся. О четверых пленниках, замурованных внутри скалы, ни единая живая душа проведать не может, ведь Анджела оставила их без связи, вывела из строя все, что у них было, кроме фонариков.

Видимо, ее угораздило нарваться на бандитов. Что ж, сейчас те узнают, что такое ликвидатор из Конторы Игрек! Или нет, ничего не узнают, потому что раскрывать свое инкогнито она не станет, зато напоследок они успеют подумать, что ночка в этот раз выдалась скверная. Заодно можно будет свалить на них расправу с беззаботной компанией, отправившейся на пикник в необитаемый заполярный край.

– Кирч, вот и встретились, – негромко произнес динамик.

Римма окаменела. В последний раз она слышала этот сухой хрипловатый голос четырнадцать лет назад и все равно узнала сразу. Ага, вот и встретились… Иначе и быть не могло. Всегда знала, что рано или поздно эта встреча состоится.

– Зойг, ты?.. – прошептала она, с отвращением чувствуя, что вся покрылась холодным потом под своим утепленным бронекостюмом.

– Сажай машину на площадку внизу и выходи без оружия, с поднятыми руками. Тогда сдам тебя Космополу живьем, – процедил в ответ Зойг, в прошлом образцовый офицер Организации, позже предатель и убийца товарищей, выплывший из ночной тьмы кошмар, дожидавшийся своего часа четырнадцать лет.

Ну, конечно, это был он, кто же еще!

Вместо того чтобы подчиниться, Римма ударила по черному «торнадо» из бортовых бластеров.

Единственным результатом было зыбкое мерцание в воздухе, как будто переливается в лунном свете поверхность огромного мыльного пузыря.

Силовой щит. Недурное у Зойга вооружение… У нее ничего равноценного нет, так что он без труда разнесет ее машину на куски.

– Зойг, те трупы в черной пленке, которые находили на корабле, когда искали «сканера», – твоя работа?

– Догадалась?

Короткий удовлетворенный смешок. Словно ему было приятно это услышать.

– Если мы с тобой устроим тут заварушку, засекут с полицейского спутника, налетят копы, – предупредила Римма-Анджела, выгадывая время и чувствуя, как медленно скользит между лопаток холодная струйка пота. – Ты такой же, как я, Космопол загребет нас обоих, на что ты надеешься?

– Не такой же, Кирч. Во-первых, меня не было на Вьянгасе. Во-вторых, я не числюсь в галактическом розыске. Космопол обо мне знает, за меня поручился капитан Лагайм.

А вот это уже прямо под дых.

– Ты, что ли, после развала Конторы явился с повинной?

– Поль взял меня к себе охранником. Когда он подписал контракт с Космополом, стали проверять его ближайшее окружение, и меня идентифицировали, но он все уладил.