Верховный маг империи Удовиченко Диана
– Хаос, дорогой барон! Не тот, который древний бог, а тот, который банальный беспорядок. Все ради этого. Не думаю, что князь мрака всерьез собирался завоевать человечество. Это ведь не просто. Существует определенный порядок мироустройства, у каждого в нем своя вотчина. И даже если уничтожить Луга, его место займет другое божество. Демоны ограничены в своих действиях и могут влиять на ваш мир лишь через людей. Но диссонанс Варрнавуш внес, это бесспорно. Главный храм осквернен, прихожане в страхе. А сейчас еще и война жрецов начнется!
– С чего вы взяли?
– Да очень просто! Каждому Старшему жрецу захочется стать Верховным! Каждый начнет воевать за то, чтобы именно его бог занял место Луга.
Я пожал плечами. Только этого империи сейчас и не хватало!
– Ну, а почему тогда ваш князь недоволен? Казалось бы, создал такой бардак, что за десять лет не расхлебаешь. Чего ему еще надо-то?
– Этого я и сам не понимаю, – задумчиво произнес Артфаал. – Но злой он, как… как демон злой, в общем. Может, вы ему не понравились?
– Он мне тоже как-то не очень симпатичен, – буркнул я.
– Лейтенант! – зычный голос гнома нарушил ход нашей мысленной беседы. – Тебе налево!
– Береги себя, сынок! – напутствовал дядя Ге.
Я попрощался с друзьями и свернул в узкое ответвление, ведущее к храму Дадды. Звук их шагов отдалялся, делался все тише, призрачнее и вскоре совсем истаял, затерявшись среди низких зловонных сводов. Я остался в компании лорда Феррли. Брел в темноте, которая нам совершенно не мешала, и переговаривался с демоном. Периодически из скользких стен просачивались призраки, под ногами кишели крысы, в общем, все как всегда. Я уже разучился удивляться красотам сточных каналов. А страха тем более не испытывал. Какой смысл?
– С Варрнавушем все понятно. Точнее, ничего не понятно. Вы мне лучше скажите: вам было что-нибудь известно о моем происхождении?
– Обижаете, барон! Я же ваш оберегающий, помните? Конечно, любезный мастер Генериус ввел меня в курс дела.
– Как оберегающий могли бы и меня известить, – скривился я.
– Договор с вашим опекуном исключал такую возможность.
Какие мы честные, правильные! Прямо не демон, а А’нхелли какой-то! Я уже раскрыл было рот, чтобы произнести какую-нибудь колкость, как вдруг остановился. В тоннеле что-то происходило. Или нет, готовилось произойти. Исчезли крысы, призраки поспешно попрятали свои бесплотные тела. Наступила неестественная тишина. Я ощутил толчки. Не из-под земли, нет. Дрожало пространство. Или время. Не знаю. Мне показалось именно так. Следом нахлынула волна беспощадного животного ужаса. Я скосил глаза на Артфаала. Может быть, у меня просто расшалились нервы? Кот исчез, уступив место истинному обличью демона. И этот демон был жутко напуган. Он весь сжался у меня на плече и оскалился навстречу неизвестности, как загнанный в угол зверь. Его уродливое тело сотрясалось от дрожи, из глотки вырывался истеричный визг вперемежку с рычанием. Что-то надвигалось на нас, неотвратимое, страшное, беспощадное. Что-то, против чего мы оба были бессильны. Это длилось лишь несколько мгновений. И слава богам, что не дольше. Иначе мы с лордом Феррли запросто могли бы лишиться рассудка. Потом наваждение рассеялось. Снова степенно поплыли призраки, под ногами засуетились нахальные крысы, вернулись скупые звуки подземного колодца: журчание воды, отдаленное эхо городской жизни – так, тень конского топота и грохота колес экипажа.
– Что это было? – пробормотал я.
– Не знаю! – Артфаал, снова вернувшись в привычный кошачий облик, нервно распушил клочковатую шерсть. – Давайте выбираться отсюда!
Оставшаяся часть путешествия к храму Дадды прошла спокойно. Я даже начал подозревать, что непонятное состояние ужаса вызвано нервным напряжением, в котором я пребывал вот уже много дней. Тут у любого сознание в трубочку свернется! И может быть, я поверил бы в то, что мне все примерещилось, да вот незадача: то же самое чувствовал лорд Феррли. А у демонов нервы куда крепче, чем у людей. Я ускорял и ускорял шаг, стремясь как можно быстрее оказаться на поверхности, в простом и понятном мире.
Люк, ведущий в подвал храма Дадды, был, конечно же, закрыт.
– Подождите здесь, барон, я позову кого-нибудь из жрецов, – предложил Артфаал.
Надо отдать демону должное, он действительно честно выполнял свои обязанности оберегающего. Ведь когда мы с ним ощутили… то, что ощутили, ничто не мешало ему исчезнуть, вернуться во мрак. Переждать опасность. Но нет, он остался. Кстати, и свой истинный вид, я думаю, принял только для того, чтобы удобнее было обороняться в случае нападения. На сердце потеплело от благодарности к этому зловредному, капризному и ехидному, но такому преданному существу.
– Поднимайтесь, но звать никого не нужно. Я сам…
Одобрительно мурлыкнув, лорд Феррли исчез. Я поднялся по железной лесенке. Какая разница, сквозь стены проходить или просачиваться через люк? Голова уперлась в холодный металл. Немного сосредоточиться, обрести уверенность в себе… готово! Вот они, стены храмового подвала, такие серые, холодные, но родные и замечательно уютные по сравнению с тоннелем. Артфаал сидел поблизости, меланхолично почесывая за ухом задней лапой.
– Куда теперь? – спросил он.
– Пойдемте сразу в комнату некромантки. Наверняка Дрианн там.
Меня охватило какое-то нездоровое любопытство. Хотелось появиться внезапно, взглянуть на парочку со стороны. Поэтому я сделал демону знак вести себя тише, хотя он и так всегда был абсолютно бесшумным. Вообще-то мое поведение не имело ни малейшего смысла. Дрианн и его подружка, как все некроманты, чуткие к эманациям жизни, должны были уловить мое появление чуть раньше, чем я войду в дверь. И тем не менее я руководствовался каким-то предчувствием, диктовавшим мне именно такие действия. Выбравшись из подвала, я взбежал по лестнице, кивками приветствуя попадавшихся по пути жрецов, и на цыпочках подкрался к комнате, в которой должна была находиться наша пленница. Толкнул дверь. Заперто. Там совершенно точно что-то происходило. Что-то жуткое, темное. И от этого энергия, переполнявшая комнату, просачивалась даже через дерево. Переглянувшись с Артафаалом, который восседал на моем плече, я сделал глубокий вдох и шагнул сквозь створку. Следом лениво просочился лорд Феррли. Увиденное заставило меня застыть на месте. Демон стыдливо прикрыл глаза лапами. На кровати, слившись в страстном поцелуе, переплетясь, словно две змеи, лежали обнаженные Дрианн и некромантка. Красивые молодые тела блестели от пота, черные косы девушки расплелись и сияющим шелковым покрывалом свисали до самого пола. Но не эта картина ввела меня в состояние столбняка. Комната была наполнена огромной силой. На мгновение я вышел в астрал и увидел поднимающиеся над магами волны энергии. Два сияющих черных потока, сливаясь, образовывали под потолком бешено вращающуюся воронку. Вернувшись в свое тело, я ощутил, что меня медленно покидают силы. Ноги подкашивались, перед глазами замельтешили разноцветные точки. Энергия, образовавшаяся от слияния тел некромантов, вытягивала жизнь. И тем не менее, я не мог оторвать взгляда от охваченных страстью любовников, не мог не проникнуться мистическим величием этого зрелища. Это было чудовищно красиво. Омерзительно прекрасно. Да, именно так. Возмущенно хрюкнув, лорд Феррли вцепился когтями в мое плечо и, воспарив в воздух, потянул меня назад.
Выбравшись из комнаты, я перевел дух. Ничего себе! Фу ты… Казалось бы ничего особенного: парень с девушкой занимаются любовью. Не с мужиком же я Дрианна застал, и не с козой! Порадоваться бы должен за друга. Но почему-то меня переполнило отвращение, словно я увидел нечто противоестественное. Между тем наши с демоном неловкие маневры, видно, заставили любовников оторваться друг от друга. Раздался щелчок отодвигаемого засова, следом голос Дрианна недовольно пригласил:
– Входи!
На сей раз в комнате не ощущалось ничего особенного. Дрианн уже натянул штаны, некромантка завернулась в одеяло. Оба взирали на меня с гордым вызовом и некоторой злостью. Ясное дело, помешал. Решив, что постельные предпочтения мага – его личное дело, и никто не вправе его судить, я постарался придать физиономии максимальную невозмутимость и произнес:
– Я пришел за вами.
Взгляд Дрианна принял вопросительное выражение.
– Да, за вами обоими, – пояснил я. – В лагерь пойдем. Сейчас мы все должны быть вместе.
Парень переглянулся со своей красавицей.
– Собирай ее, – кивнул я, поворачивая ключ в двери, чтобы выйти в коридор обычным способом.
– Лилла, – вдруг произнес мягкий, вкрадчивый грудной голос.
Я резко обернулся.
– Меня зовут Лилла, – повторила девица, уставившись на меня в упор черными, как сердце мрака, глазами.
Ну, надо же! Она еще и по-галатски абсолютно чисто говорит! Как целительна оказалась для нее любовь Дрианна!
– Отлично, Лилла, одевайся. И спускайтесь в подвал, – бросил я, в полном недоумении покидая комнату.
– Что вы об этом думаете, барон? – поинтересовался демон.
Я пожал плечами. А что тут думать?
– Это может сыграть нам на руку, – протянул Артфаал. – Девочка явно обладает серьезными познаниями в области некромантии. И есть шанс, что она поделится ими с юным графом Летаксом.
Стратегически это было верное предположение. То есть оно имело право на существование. Только вот я был не очень высокого мнения о душевных качествах южанки, зато умственные способности предполагал отличные. Может, все будет наоборот? Возможно, некромантка переспала с магом, чтобы втереться к нему в доверие? В любом случае выхода у меня не имелось. Дрианн с девицей не расстанется. Значит, придется забирать ее в лагерь. Там хоть под присмотром будет. Интересно, у некромантов бывают дети? Наверное, бывают. Как-то же они размножаются. А дети Дрианна и Лиллы будут некромантами? Некромантиками… Разозлившись на себя за дурацкие мысли, я отправился искать отца Дарсана, чтобы сообщить о нашем уходе, а заодно попросить у него теплую одежду для девчонки – зима скоро, а она в летнем костюме. Главный жрец обнаружился в трапезной. Он с аппетитом уписывал мясное рагу, запивая его кислым вином.
– Присоединяйся, сын мой, – радушно предложил Дарсан.
В животе заурчало – я почти сутки ничего не ел. Присев на лавку, я потянулся к блюду, распространявшему восхитительный аромат баранины и лука. Демон пристроился рядом, прямо на столе. Жрец пододвинул мне стакан с вином. За едой я рассказал о своем решении.
– Правильно, – одобрил Дарсан, – пусть девчонка с вами будет. Времена нынче неверные.
– В каком смысле? – не понял я.
– Думается мне, без войны жрецов не обойтись.
Я чуть не подавился: то же самое говорил сегодня лорд Феррли, но я, признаться, понадеялся, что демон сгущал краски.
– Мать Лаурита, – продолжал между тем Дарсан, – похоже, она желает, чтобы ее богиня стала главной. И готовится к войне.
К несчастью, во время этих слов я сделал большой глоток вина. И от смеха поперхнулся. Прокашлявшись, спросил:
– Кто за нее воевать будет? Армия шлюх? Каким способом? Они вас, простите, отец, залюбят до смерти, что ли?
Жрец усмехнулся:
– Вот, все так и хохочут, мол, это не серьезно. А вы напрасно веселитесь. Лаурита хитра и умна. Нет, воевать будут не шлюхи. Но на те деньги, которые они жертвуют храму, главная жрица покупает наемников. Вот так-то. Да еще Варелия спит и видит, чтобы Морриган стала верховной богиней. Словно мы орки какие-нибудь. Скоро начнется заварушка.
В самом деле, Лаурита, помнится, говорила, что она заодно с повстанцами только до тех пор, пока это выгодно ее храму. Правильно. Теперь Падерика нет, значит, сопротивление ей не нужно. Заденет ли война жрецов простых обывателей? И будет ли она на руку нам? Это следовало обсудить с дядей Ге и остальными магами. Я поспешно распрощался с Дарсаном, принял от его помощника теплый полушубок из овчины и отправился в подвал. Там меня уже ждали Дрианн с Лиллой. Я отдал девчонке одежину и первым спустился в люк. Артфаал сидел на моем плече, устремив в темноту светящиеся глаза и время от времени издавая жутковатые звуки, отпугивающие крыс.
Переход был быстрым и спокойным. Чего не скажешь о появлении на поверхности. Выбравшись из люка возле храма Брижитты, мы двинулись в лес. Дабы не производить лишний переполох, я трижды свистнул калиновкой, потом немного подождал и повторил свист еще раз. Это был условный сигнал. Кусты раздвинулись, и вскоре на тропу вышел Лютый. Он широко улыбался, но при виде Лиллы его лицо искривилось, словно парня внезапно затошнило.
– Ну, и зачем вы ее притащили? – осведомился он. – Решили, что как зомби наш отряд будет выглядеть симпатичнее?
– Носферату, – вдруг поправила некромантка.
– Что? – Ом не сразу понял, потом резким движением вскинул арбалет. – Ах, ты еще и издеваешься!
– Опусти! – Дрианн загородил девушку своим телом.
– Отойди, ты что, не понимаешь, она – зло!
Глаза мага быстро темнели, словно небо, в котором собираются грозовые тучи. Руки взметнулись, готовые исполнить смертельный танец заклятия.
– Я тоже зло. Ты и меня убьешь?
– Отставить! – гаркнул я. – Ом, опустить оружие! Дрианн, хватит накаляться!
Медленно, скрестив взгляды – зрачок в зрачок – парни расходились в стороны. Арбалет Лютого опустился, Дрианн положил руки Лилле на плечи. И жест этот был исполнен такой нежности и заботы, что Ома внезапно осенило.
– Так они что… это самое?
Лицо его выражало бесконечное отвращение, а губы были не в силах произнести, что именно «это самое». Не следует думать, что взрослый мужчина, видавший виды капрал, вдруг повел себя подобно стыдливой девственнице. Просто у него, как и у меня, не укладывалось в голове, как можно прикоснуться к некромантке. Как бы вам объяснить? Ну, вот вы станете целовать гиену в ее зловонную пасть? Или может влюбитесь в палача? То есть его кто-то тоже любит. Есть же у него жена, дети… Но на такое способна далеко не каждая женщина. Большинство испытывают к кату безотчетный ужас и брезгливость. А вампиршу, которая только что напилась чужой крови, вам приятно будет ласкать? Я хочу сказать, для меня некромантка, питающаяся чужими жизнями, хуже вампира, палача и гиены. Я понимаю, конечно, что она мертвечину не ест. Но она пожирает чужие души. Поднимает мертвецов и отдает им приказы. Противно все это. Ну, да ведь Дрианн – сам некромант, у него теперь другая мораль и нравственность. Может, ему все это приятно? Даже наверняка приятно. Парень он взрослый. Так что с кем спать – с Лиллой, гиеной или палачом – решать ему. Лишь бы девица его вела себя прилично. В смысле – не пыталась колдовать.
– Пошли к дяде Ге, – сказал я Лютому, – разговор есть.
– Да уж, нам много чего надо обсудить, – пробурчал Ом, косясь на сверкающую глазами некромантку в объятиях Дрианна.
Старик обнаружился в одном из походных шатров, которые поставлял нам Стаад Торафсон. Бесконечно благодарный повстанцам за спасение своего единственного сына, торговец сделал нашу жизнь гораздо более приятной и уютной. Грациус с Дживайном хорошо потрудились над шатрами, делая их непродуваемыми, непромокаемыми и меняющими окраску. Сейчас, например, ткань походных жилищ имела рыже-серый цвет, сливаясь с палыми листьями и стволами деревьев. Летом шатры приобретут сочную травяную зелень, зимой – станут белоснежными. Вот дядюшка и устроился в одном из таких убежищ, подстелив муринковый плащ и разложив перед собой хлеб, козий сыр, головки красного сладкого лука, полоски вяленого мяса и водрузив в центре большой кувшин с вином.
– Слава Лугу, ты вернулся, сынок! – обрадовался он – Я уж заждался! Садитесь, перекусим, да наконец выпьем за встречу. В прошлый раз-то так и не вышло у нас.
Мы устроились по обе стороны от дяди Ге и приняли из его рук доверху наполненные кружки. Лорд Феррли с комфортом устроился на коленях своего дорогого друга.
– За встречу! – снова провозгласил мой опекун.
Выпили.
– Теперь за новообретенных родственников! – дядя тут же снова налил нам вина.
После такого тоста мне ничего не оставалось, кроме как в подробностях рассказать Ому историю своего появления на свет. Лютый тяжело задумался. Лицо его побледнело, крылья тонкого носа гневно раздувались. Мы с дядей молчали, понимая, что сейчас чувствует капрал. Мой рассказ всколыхнул в нем воспоминания о детстве, снова возродил застарелую ненависть к Вериллию. Да тут еще и такая новость: брат объявился! Спустя некоторое время Лютый глубоко вздохнул и сказал:
– Конечно, Вериллий – гнида та еще. И поганит все, к чему прикасается. Но одним искусством он овладел в совершенстве.
– Каким? – заинтересовался дядя Ге.
– Детей делать! – усмехнулся Ом.
– Вот за это и выпьем! – облегченно рассмеялся старик, наполняя кружки.
– Не получится, – обреченно сообщил я.
Из-за деревьев выскочила горбатая фигура Копыла. Подволакивая ногу, волшебник заспешил к нам. Его появление могло означать только одно: в городе снова произошло что-то, требующее нашего вмешательства.
– Опять все насмарку! – расстроился дядя.
– Приятного аппетита! – с ехидцей произнес Вадиус. – У меня несколько новостей. С какой начать?
– С хорошей для разнообразия, – попросил Лютый.
– Они все плохие, – хихикнул маг. – Итак, начнем. Только что я разговаривал с Паларией. То есть, с ее фантомом, конечно. Завтра принц Келдин принимает присягу регентства.
Да, действительно, новость была неважнецкая. Теперь вполне официально во главе страны будет стоять беспомощная кукла, управляемая Вериллием. А все зверства храмовой стражи спишутся на Ридрига.
– По этому случаю на площади Семи королей состоится всенародное гулянье, – продолжал Копыл, – и еще, первым своим указом Келдин дарует помилование бунтовщикам.
Разумно. Этот шаг явно предпринят для того, чтобы завоевать симпатии народа. Но почему Вадиус назвал эту новость плохой?
– Главным и единственным виновником бунта, мародерства и появления демона решено выставить вас, юноша, – Копыл ткнул в меня корявым пальцем. – Горожанам будет объявлено, что это вы, могущественный темный маг, вступили в заговор с демоном Варрнавушем, что повлекло за собой одержимость Верховного жреца. Вы подстрекали народ к бунту, взятию императорского дворца.
– А зачем мне это надо было объяснят? – скептически поинтересовался я.
– Конечно. Вы стремились к мировому господству. Да, и еще: храмовая стража распущена, вместо нее будет организована тайная канцелярия. Город наводнят шпионы, доносчики. Вас будет искать весь Виндор.
Дядя Ге и Лютый смотрели на меня: старик встревоженно, брат – сочувственно. Я ответил им успокаивающей усмешкой.
– Ничего нового, так ведь? К этому и шло. Или он меня, или я его.
– Но и это еще не все. – Копыл состроил унылую гримасу, отчего лицо его, сморщившись, приобрело плаксивое выражение.
– Чем порадуете? – ухмыльнулся Лютый. – На нас идет войной армия горных троллей или появились сведения, что завтра мир погибнет?
Но Вадиус не принял его иронии.
– Принцессу Дарианну сегодня ночью тайно вывезли из дворца, – сообщил он.
Вот это номер! Действительно, хуже не бывает. Дарианна – единственная угроза власти Вериллия. Пока она при памяти, конечно. Ридриг болен, возможно, даже умирает. Келдин – не регент, а раскрашенное недоразумение. Верховный не мог не понимать, что, случись переворот, бразды правления перейдут в крепкие ручки принцессы. И принял меры.
– Куда?
– Этого мы не знаем. Но можем предполагать. – Маг замолчал и принялся яростно тереть подбородок.
– Говори уже, не томи! – рыкнул мастер Триммлер, который подошел к нам и, бесцеремонно налив себе вина, присел, заинтересованно прислушиваясь к разговору.
– Дарианне удалось довольно долго изображать потерю памяти. Но потом, когда я сбежал, Вериллий, конечно, должен был понять, что сознание ее высочества в полном порядке, и принцесса просто ловко водит его за нос. Мы считаем, что он устроил Дарианне проверку. И убедился, что все это время его обманывали. Вот он и решил превратить ее высочество в безумицу… Задери его Хайнира! – злобно взвизгнул Копыл, заставив нас подскочить от неожиданности.
– Но зачем было вывозить девчонку? – спросил гном. – Мог бы и на месте ее покалечить, кого ему бояться?
– Верховный дважды не ошибается. Один раз он уже обжегся на мне, теперь собственным штанам не верит. Все маги Совета у него под подозрением. Палария в первую очередь. Она ведь единственная, кто остался в живых после вашего, юноша, выступления во дворе Счастливого местечка, – Вадиус изобразил нечто вроде реверанса в мою сторону. – Так вот. Он решил отрезать принцессу от всего мира. И в первую очередь от дворца, где еще осталось несколько сторонников императора. Мы с Паларией считаем, что Дарианна находится в секретных лабораториях магического университета.
– Погодите, – возмутился я, – так что же, вся профессура предана Вериллию?
– Нет-нет, – нервно хихикнул Копыл, – вы, молодой человек, не ведаете, что говорите! Сразу видно, в университетах не обучались. Обычным профессорам и магистрам в секретные лаборатории доступ закрыт! Туда вхожи единицы: несколько магов Совета и ученые, работающие на имперских псов.
– А вы? Вы там были?
– Нет, – отрезал маг, – мне предлагали в свое время, но я нашел приемлемый повод для отказа, – он понизил голос до шепота. – Там творятся чудовищные вещи! Чудовищные!
Копыл плюхнулся рядом с мастером Триммлером и, невзирая на его бурные протесты, вырвал из рук стакан с вином и залпом его осушил.
– Бедная девочка! – как-то по-женски запричитал он. – Такое юное, прелестное дитя! Такая смелая, умная, решительная! Я ведь любил ее как дочь! Его величество благоволил ко мне, и я частенько бывал при дворе. Этими вот руками, – Вадиус потряс ладонями перед лицом гнома, – охранные амулеты ей изготавливал! Игрушки магические делал: обезьянку, кукол… эх… как все было чудесно, пока не появился этот выскочка.
– Так, лирика потом, – решительно оборвал я захмелевшего мага. – Сейчас о деле. Что с ней могут сотворить?
– То же, что и с Ридригом. Превратить в безвольное, потерявшее память и разум существо. Через пару лет она тихо скончается якобы от наследственной болезни.
– Кому из магов это поручат, вы можете предположить?
Вадиус вздохнул:
– Боюсь, сейчас все будет проще и страшнее. Вериллий не доверяет никому, сам же из-за обета не может причинять вред членам августейшей семьи. Скорее всего, он поместит принцессу в одну из экспериментальных комнат. И один Луг знает, что произойдет с девочкой дальше.
– И что? – не понял я.
– По слухам, в секретных лабораториях есть помещения, воздействующие на человека, – терпеливо пояснил маг, – никто, конечно, толком не знает, что именно там происходит. Но через трое суток пребывания в таких комнатах сознание людей необратимо изменяется.
– Значит, у нас нет времени, – спокойно произнес я. – Все надо сделать сегодня. Собирайте совет.
Я был полон решимости спасти принцессу. И не только потому, что дал слово умирающему герцогу защитить августейшую фамилию. Не только из-за того, что Дарианна была нужна стране, потому что могла стать справедливой и умной правительницей. Когда я думал о девушке, на сердце становилось теплей, а как только представлял, как ее, беспомощную и перепуганную, подвергают какому-то чудовищному эксперименту, во мне поднималась мощная волна бешенства и злобы. Я должен был ее спасти, просто не мог иначе. Только вот как?
Вскоре к нашему шатру подтянулись Грациус с Дживайном, Александриус и неразлучная парочка – Дрианн со своей некроманткой. Тех магов, которые присоединились к нам после своего освобождения из Счастливого местечка, мы звать не стали. Они еще не прошли проверку. Все в походное жилище, конечно, не поместились, поэтому расположились у шатра прямо на земле, на муринковых плащах. Я вкратце обрисовал ситуацию.
– У кого есть соображения?
– Вадиус, вы знаете местоположение и устройство лабораторий? – спросил Грациус.
– Весьма приблизительно. То есть где находится вход в них – знаю. А вот что там дальше – нет.
– Можете нарисовать план? – Запасливый Дживайн вытащил из кармана кусок пергамента и магическое перо.
– Примерно так… – Копыл принялся усердно чертить рисунок.
– Может быть, подломить, как Счастливое местечко? – оживился Грациус.
– Не годится, – ответил его друг, вглядываясь в линии, появляющиеся под рукой Вадиуса, – слишком серьезная защита. Работники лаборатории наверняка получили распоряжения насчет попытки проникновения. Они просто убьют Дарианну, и мы ничего не успеем предпринять. А на нас спустят свору имперских псов и стражников. Кроме бессмысленной бойни ничего не добьемся.
– Снова поднять мятеж, – предложил Дрианн, – это отвлечет стражу и псов.
– Нет, – решительно произнес я, – это тоже не годится. Бунт сейчас не нужен.
В самом деле, зачем это бессмысленное кровопролитие? Если начнется серьезное восстание, его в один момент не остановишь. А смысла в этом – чуть. Я был уверен, что главная проблема – Вериллий Фламиер. Для переворота достаточно уничтожить его одного. Только вот я пока не мог придумать, как до него добраться. По рассказам Копыла, Верховный окружил свою драгоценную персону невероятным количеством охранников, которые просто-напросто служили живым щитом. И даже несмотря на это он почти не выезжал в город. Вериллий большую часть своего времени проводил в императорском дворце, даже Совет магов навещал крайне редко. И перемещался туда, скорее всего, через подземный ход. Вадиус рассказывал, что в последнее время Верховный зачастил в университет – часами он просиживал в музее волшебства, библиотеке и лабораториях. Туда он тоже добирался каким-то одному ему известным хитрым способом. Я был уверен, что Совет магов, дворец и университет связаны между собой сетью подземных ходов. Может быть, попросить мастера Триммлера, чтобы обратился к своим родственникам? Вдруг у кого-нибудь из них есть сведения об этих переходах? Но не сейчас… Отбросив эту мысль как несвоевременную, я сосредоточился на поиске способа спасения принцессы. Взять штурмом эти самые тайные лаборатории не удастся. На то они и тайные. Даже Копыл знает их устройство весьма приблизительно. И наверняка защищено все это дело мощнее, чем императорский дворец. Наша попытка проникнуть в университет привлечет внимание всех охранных служб. Оповещающие и блокирующие артефакты, антимагические амулеты, двери из паурониевой стали, ловушки, враждебные сущности, сильные маги и просто свора стражников. Конечно, мы все это преодолеем, но уйдет много времени, за которое с Дарианной может случиться все что угодно. Большой Темный щит на целый университет не накинешь, он ведь величиной с небольшой городок. Придет подкрепление. Значит, назад придется прорываться с боем. И неизвестно, получится ли это. А главное, сколько народу мы потеряем. Нет, вот если бы миновать все эти преграды, то в самой лаборатории я бы уж разобрался. Но как проникнуть туда без шума и драки? Наложить на охранников чары, чтобы пустили нас добровольно? Можно было бы. Но ведь ими командует маг из имперских псов, его просто так не заколдуешь. А даже если заколдую – то что? Попаду в здание университета. Тайные лаборатории мрак знает где, в каких подвалах. А там своя охрана, еще более мощная. Нет. Это не вариант. Если только маги не сойдут с ума и не впустят меня сами. Подкупить? Никто из вериллиевских подпевал не пойдет на такую сделку. Побоятся гнева Верховного.
Так я размышлял, пока остальные спорили, предлагая различные варианты решения проблемы и тут же разбивая их в пух и прах по причине заведомой невыполнимости.
– Тихо! – неожиданно для самого себя крикнул я.
Воцарилась тишина, в которой тонкой стрункой звенело почти осязаемое недоумение моих товарищей. Я же пытался ухватить промелькнувшую и спрятавшуюся мысль за скользкий хвост. Что-то такое… необычное… деньги… добровольно… Есть! Способ проникновения в лаборатории, одновременно простой и безумный, так ярко вспыхнул в моем сознании, что дядя Ге и Артфаал одновременно мысленно воскликнули:
– Нет!
– Послушайте, дорогой барон, ведь это же опасно! Я, как ваш оберегающий… – заторопился демон.
Его перебила мыслеречь Дрианна:
– Хотя бы позвольте мне пойти с вами, Рик!
После долгих обсуждений, споров и предложений, когда над лесом повисли крохотные зимние звезды, я обвел друзей взглядом и подытожил:
– Другого пути нет, и времени тоже. Давайте обговорим детали…
Боль, резкая, мучительная боль пронзила душу, эхом отозвалась в сердце, разлилась по телу, на миг остановила дыхание. Что-то случилось. Страшное, непоправимое. Она открыла глаза и долго лежала, приходя в себя, глядя на окно, за которым медленно вставал молочный предзимний рассвет. Произошла трагедия: Светозарная была в этом уверена. Ей даже не нужно было перебирать в уме предположения о том, что это. Вне всяких сомнений, беда поразила Тая. Она гнала от себя горе, мучительно желая надеяться, что любовник жив. Но предчувствия, инстинкты, вся мощь эльфийской интуиции вопили: это не так. Тай либо погиб, либо испытывает нестерпимую физическую боль. Лиа медленно встала с постели, ощущая себя древней старухой – разбитой, раздавленной. Держаться. Терпеть. Никто не должен видеть ее слабости. Старинное зеркало, великолепное произведение мастеров Аллирила, отразило прекрасное невозмутимое лицо, светлые, излучающие ровное сияние глаза. Несмотря на муку, разрывающую душу, внешне Светозарная выглядела спокойной и умиротворенной. Но этого было мало. Теперь следовало привести в порядок мысли и чувства, заставить сердце биться ровно, сковать душу холодом равнодушия. Иначе враги, которые, Лиа знала, окружают ее повсюду, сумеют понять, что одержали первую победу. Народ илльф обладает тончайшим чутьем. Принуждая себя дышать глубоко и равномерно, Кай’Велианир на мгновение прикрыла глаза. Все, она взяла себя в руки. Вот так. Теперь позвать служанку, которая расчешет и без того гладкие серебристые волосы, поможет облачиться в платье и предстать перед подданными во всем блеске молодости, красоты и непоколебимой уверенности в себе. Светозарная коснулась кончиками пальцев миниатюрной переливающейся сферы – уменьшенной копии связующего шара большого дворцового зала.
– Одеваться.
Сфера плавно взлетела в воздух в знак того, что приказание принято. Лиа прошлась по комнате. Вдруг невидимая волна всепоглощающего ужаса, налетев, вывернула сознание, обручем стиснула мысли, выжала из глаз беспомощные слезы. Владычица, сжав тонкими пальцами виски, слабо вскрикнула и упала на колени. Первобытный страх сковал ум, передался телу, обездвижил руки и ноги. Это не имело ничего общего с утренним предчувствием. Это не было интуицией.
– Светозарная! – испугано воскликнула девушка-горничная, появляясь на пороге.
– Ступай, – онемевшими губами выговорила Кай’Велианир.
– Но…
– Ступай, – снова прошептала владычица, из последних сил борясь с обморочной дурнотой.
Дверь осторожно затворилась. Проваливаясь во тьму бесчувствия, Лиа с неотвратимой ясностью поняла: он возвращается, древний ужас Аллирила.
Она не знала, сколько времени длилось забытье. Придя в себя, лежала на полу, мучаясь сознанием собственного одиночества перед лицом надвигающейся беды и незнакомым ранее чувством острого страха. Ей не с кем было поделиться своей болью. Не на кого положиться. Ведь Светозарная должна быть невозмутима и безупречна, а честь – превыше жизни… Нельзя показывать слабость, сомнение и неуверенность. Нельзя доверять никому. Сама того не замечая, Лиа усмехалась побледневшими губами. Как это странно и одновременно естественно: умри она сейчас – и ее тело лежало бы на полу еще долгие часы. Вышколенная служанка не посмеет ослушаться приказа госпожи, ни один из обитателей дворца не рискнет нарушить ее покой. У нее нет нежного мужа, который обеспокоился бы долгим отсутствием супруги, нет детей… а ведь дети любят мать горячо и беззаветно, просто потому что она – мать. Даже любовник куда-то исчез – скорее всего, навсегда. Что ж, значит, такова ее судьба. И она с честью пронесет свою власть до конца.
Пошатываясь от слабости, Светозарная встала и снова позвала служанку. Девушка не осмелилась спросить о самочувствии владычицы, молча помогла ей одеться, причесаться и неслышно вышла за дверь. Лиа достала из серебряного ларца диадему власти и возложила ее на голову. Вот так. Теперь в большой зал.
– Кай’Анатиир ко мне, – приказала она, поднимаясь к трону.
Хрупкая эльфийка тихой змейкой скользнула в зал, изящно поклонилась.
– Мы нашли это, Светозарная, – почтительно склонив гордую голову, протянула маленький ларец.
Какую-то секунду Лиа медлила, боясь узнать, что таит в себе серебряная коробочка. Потом откинула украшенную витиеватой чеканкой крышку. На зеленом бархате лежал перстень с крупным, обработанным алмазной огранкой куском горного хрусталя. Родовой знак Дома Хрустального дождя. Отражаясь в камне, дневной свет окружил перстень нежной, еле заметной радугой, которая поразила глаза Кай’Велианир так, словно перед ее лицом сверкнула молния. Она осторожно вынула украшение и сжала в ладони, уже заранее зная, кому оно принадлежит. Ей не нужны были никакие вопрошающие, чтобы понять – это перстень Тая. Она ощутила волну знакомой энергии. Сомнений быть не могло. Когда Лиа наконец заговорила, ее голос звучал ровно и бесстрастно:
– Где это нашли?
– Вот отчет вопрошающих, Светозарная. – Анати протянула перетянутый шелковой лентой свиток.
– Хорошо, я прочту его. Виновники нападения на мою карету найдены?
– Простите, Светозарная. Но мы ничего не смогли обнаружить.
На миг взгляды эльфиек встретились. Глядя в холодное большеглазое лицо, владычица испытывала странное желание взвизгнуть, затопать ногами, зайтись в безобразной истерике, подобно человеческой женщине из простонародья. Вместо этого она лишь кивнула, отпуская Анати, но позволила себе выразить недовольство одним быстрым взглядом. Что-то готовилось, она точно знала. Сначала это нелепое, обреченное на провал покушение, потом исчезновение Тая, его боль, передавшаяся ей сегодня. Перстень, с которым ее любовник никогда не расстался бы по собственной воле. И еще это, страшное, жуткое, то, чье имя Лиа боялась назвать даже в уме.
– Лей’Иллиолис, владыка Дома Алмазной росы, просит аудиенции, – почтительно доложил слуга.
Кай’Велианир едва не поморщилась: как не вовремя! Тем не менее, согласилась принять воина.
– Дом Алмазной росы приветствует тебя, Светозарная! Я пришел доложить, что все готово к нападению на Лесной край. Назначь день.
– Позже, – уронила она.
По договоренности с Вериллием стычка должна была состояться через десять дней. Прямолинейный воин был слишком нетерпелив в своем желании расквитаться с ненавистным людским племенем. Ничем не выказав своего разочарования, он согнулся в поклоне. Опять слишком низком. «Солдафон, – презрительно думала Лиа, глядя ему вслед, – так боится за судьбу кампании, что даже забывает об этикете». Как только за Лей’Иллиолисом закрылась дверь, Светозарная тут же позабыла о его существовании. Она собралась было развернуть свиток, но передумала. Лучше уйти в свои покои. Там ее никто не потревожит, и ни один эльф не станет свидетелем ее боли, смятения и беспомощности.
Кай’Велианир медленно плыла по переходам своего великолепного светлого дворца, благосклонно кивая в ответ на поклоны подданных. Глядя на исполненные достоинства и грации движения, на ее безмятежное лицо, никто не заподозрил бы, что душа этой женщины воет и задыхается от ужаса. Наконец оказавшись в опочивальне, она забилась в угол кровати и, мысленно прочтя молитву Брижитте, потянула за конец ленты, охватывавшей свиток. Потом погрузилась в чтение. Спустя полчаса слабая надежда, вопреки логике все еще теплившаяся в сердце, растаяла, как весенний лед на реке Галлиур. Отчет главы поисковой группы в мельчайших подробностях повествовал об обстоятельствах находки. Лучшие вопрошающие лесного государства обнаружили тонкий, прерывающийся энергетический след Элл’Ситайара и отправились по нему. Через сутки пути эманации исчезли, приведя магов в малонаселенную часть Аллирила, где начиналось гоблинское болото. Вопрошающие обследовали каждый дайм земли, каждое дерево, куст в радиусе майла. И нашли поляну, на первый взгляд ничем не отличающуюся от остального леса, посреди которой и лежал родовой знак Дома Хрустального дождя. Волшебники сумели почувствовать под густой пожелтевшей травой энергетику впитавшейся в нее крови. Дальнейшее обследование показало, что несколько дней назад на поляне происходила борьба, а кровь принадлежала двоим эльфам, одним из которых был Элл’Ситайар. Второго опознать вопрошающие не сумели. На этом месте следы оборвались. В своем отчете маг, возглавлявший группу, особо подчеркнул, что такое явление означает либо вмешательство чародея, стершего энергетику, либо смерть объекта поиска. «Скорее всего и то, и другое. На поляне его пытали, а сегодня утром… убили», – горько думала Лиа, дочитывая написанные замысловатым почерком слова, которые предательски расплывались перед глазами. Впервые в жизни она плакала. Тай, добрый, мягкий и такой преданный Тай! Неужели его нет в живых? Светозарной страстно хотелось надеяться, что это не так. Она пыталась убедить себя, что любовника могли похитить, взять в плен, спрятать. Но как тогда объяснить боль, пронзившую ее сегодня утром? А перстень? Тай никогда с ним не расставался… Владычица усилием воли остановила слезы и решительно встала. Если ее друг погиб, то это могло случиться лишь из-за нее. Злоумышленник хотел нанести ей рану, лишить единственного существа, которому Лиа могла доверять. Она вспомнила, как подозревала Тая в причастности к покушению, как в последние дни сторонилась его, не допускала до себя. А теперь его нет рядом… Вокруг нее захлестывается невидимая петля заговора. Нужно действовать. Но как? Все ее могущество оказалось бессильно. Система, которую она выстраивала долгие годы, сработала против нее. Стена отчуждения и подозрительности, воздвигнутая Светозарной между собой и подданными, отрезала всякую возможность довериться кому-либо. И тем не менее, даже в минуту отчаяния, Лиа продолжала думать об Аллириле. Если враг настолько безумен, что хочет лишить лес единственной заклинающей, необходимо как можно скорее подготовить себе замену. Но только тайно.
«Зачарованное королевство – мой Аллирил», – думала Лиа, выходя во внутренний двор. Под ногами поскрипывал первый снежок, деревья оделись в белоснежные шапки, из-под которых выглядывали пламенеющие листья. Племянница, в легкой беличьей шубке, раскрасневшаяся от легкого мороза, уже ждала Светозарную на скамье.
В последнее время Мелли делала явные успехи. Она выучила наизусть все заклинания и произносила их с абсолютно точной интонацией. Но сегодня девушка была странно рассеянна, ее что-то угнетало. И это отразилось на занятиях. Мелли путалась в словах, сбивалась с ритма.
– Что с тобой? – не выдержав, спросила владычица, когда племянница в очередной раз споткнулась и замолчала.
Девушка подняла на Лиа печальные глаза.
– Я могу задать вопрос, Светозарная?
– Спрашивай.
– Что с Элл’Ситайаром? Его найдут?
В ее взгляде горели такая сумасшедшая надежда, такая искренняя тревога, что владычица поняла без слов: Мелли беззаветно влюблена в друга своей тетки. Глядя на обращенное к ней прелестное личико, Лиа вдруг подумала: «Моя молодость ушла». Она и сама не понимала, почему ее посетила такая мысль. Лицо человеческих женщин с возрастом покрывается сеткой безжалостных морщин, стан теряет гибкость, а походка становится тяжелой. А эльфийки до самой смерти остаются молодыми и прекрасными. Но почему же рядом с Мелли она чувствует себя старухой? Может быть, дело в глазах? Ее взгляд уже никогда не будет таким открытым, улыбка – такой искренней… Если быть совсем откровенной, они никогда и не были такими. Лиа всю жизнь готовила себя к великому будущему и не могла позволить себе ни наивности, ни девичьей влюбленности. Аллирил всегда был для нее на первом месте. Но что ответить девочке? Ее нельзя расстраивать, сейчас для Мелли важнее всего – постигнуть тонкую науку заклинания Зеленого огня. Мягко улыбнувшись, владычица успокаивающе произнесла.
– Элл’Ситайар скоро вернется. Думаю, с ним все будет в порядке.
Девушка просияла. С этой минуты она смогла сосредоточиться и занималась охотно. Казалось, все идет хорошо, только вот… Кай’Велианир испытывала мучительные сомнения. Ведь обучение заклинающих отличалось от уроков магии тем, что закрепить полученные знания на практике было невозможно. Вот уже два поколения заклинающих не испытывали свои силы в настоящей битве. Но Лиа твердо знала: у нее достанет мужества встретиться с Зеленым огнем и загнать его обратно в бездну. А вот сумеет ли племянница? Не дрогнет ли перед воплощенным ужасом народа илльф? Самым главным качеством для таких магов является смелость. Мелли же была слишком робка и нерешительна. С каждой минутой, с каждой секундой владычица укреплялась в убеждении: девушка слаба. Характером, душой, сознанием. Она была не готова. И скорее всего, подготовить ее было уже невозможно… Лиа стояла перед трудным выбором. Объявить о том, что у нее нет наследницы, или продолжить обучение племянницы? Признать во всеуслышанье слабость Мелли значило застраховать себя от гибели. Потому что смерть нынешней правительницы могла обернуться трагедией для всего Аллирила. Если бы не одно но: Светозарная была почти уверена, что заговор организовала Сири. А свекрови, жаждавшей мести, была безразлична судьба лесного государства. В этом случае владычица ничего не выигрывала. Она лишь нанесла бы удар по душе Мелли, сделав ее еще слабее и уязвимее. Тогда девочка уже точно не сумела бы стать заклинающей. Лиа решила продолжать обучать племянницу, надеясь, что в трудную минуту она сумеет проявить стойкость. В конце концов, Светозарная в первую очередь должна думать об интересах Аллирила, и уж потом о своей жизни. И она снова и снова заставляла девушку повторять древнюю, как мир, песню-заклинание. Показывала, исправляла, поддерживала, стараясь перелить в робкую душу свою силу и уверенность.
– На сегодня достаточно, – наконец произнесла она, – я довольна тобой.
Просияв, Мелли упорхнула, а владычица осталась один на один со своими тяжелыми размышлениями, предчувствиями и горем. Влюбленность племянницы в Тая не вызвала в ней ревности. Такого чувства Лиа не знала. Элл’Ситайар принадлежал лишь ей одной – живой или мертвый. Но как же резала сердце мысль о его гибели! Светозарная на мгновение прикрыла глаза: что с ней творится сегодня? Тоска, печаль – непозволительная роскошь в минуты опасности. Нужно отвлечься. А заодно продемонстрировать подданным свое непоколебимое спокойствие. Она уже неделю не выезжала: днем обучала Мелли, а вечером уединялась в своей опочивальне, спрятавшись от всего мира. «Так больше не может продолжаться», – решила Лиа, направляясь ко входу во дворец.
– Приготовьте лошадей, я еду на верховую прогулку, – бросила она слуге, распахнувшему перед ней дверь.
Вскоре Светозарная уже ехала по лесу в сопровождении десятка телохранителей и любовалась своим Аллирилом так, словно видела его впервые. Всю свою жизнь она не уставала радоваться его красоте и поражаться неповторимости лесного государства. Здесь не было городов, сел, улиц. Лишь к центру леса жилища эльфов стояли несколько гуще. Дома были окружены деревьями, а площади представляли собой большие ровные поляны. Народ илльф умел жить в гармонии с природой.
Изящная лошадь серой масти медленно несла владычицу по широкой тропе. Конные прогулки были развлечением самых богатых и знатных обитателей Аллирила, поскольку содержание лошадей не оправдывало себя – густой и местами труднопроходимый лес не располагал к верховой езде. Большинство эльфов передвигались по нему пешком. Встретив на тропе владычицу, подданные почтительно сторонились, давая дорогу эскорту. Лиа милостиво кивала в ответ на поклоны. Вдруг ее внимание привлекли испуганные крики, раздававшиеся из густого березняка. Охранники тут же окружили свою госпожу, закрыв ее своими телами.
– Вам лучше спешиться, Светозарная, – тревожно произнес Иль’Эллиус, владыка Дома Сапфирового неба и глава дворцовой охранной службы, который вызвался лично сопровождать Кай’Велианир на прогулку.
– Это лишнее, – мягко, но властно ответила Лиа, сотворив мощный щит, накрывший не только ее, но и телохранителей.
Владычица всегда считала эскорт из воинов лишь данью традиции. Она и сама могла достойно постоять за себя в любой ситуации. Она прислушалась: чуткий эльфийский слух, кроме криков о помощи, уловил какие-то незнакомые звуки. Скорее даже призраки звуков – что-то подобное змеиному шипению, еле слышному шороху травы, шелесту листьев. И тут на Светозарную снова обрушился безотчетный, звериный ужас. Он сковывал тело, опутывал душу паучьими тенетами, вкрадчивой дымкой заползал в сердце. То, что происходило в березняке, не имело никакого отношения ни к нападению на нее, ни к заговору, ни к пропаже Тая. Это исходило не от эльфов и не от людей. Оно вообще не было проявлением живых существ. Лиа поняла это мгновенно, безошибочно и очень остро. Вместе с этим осознанием она вдруг освободилась от страха. Никто из воинов не ощутил ничего, кроме закономерного беспокойства за владычицу.
– Нам нужно вернуться во дворец, Светозарная, – настойчиво повторял Иль’Эллиус.
Вместо ответа Лиа легко соскочила с лошади и решительно двинулась в ту сторону, откуда доносились крики.
Охранники тут же окружили ее, а их глава воскликнул:
– Это неразумно, Светозарная!
Владычица не обратила внимания на дерзость, продиктованную волнением за нее. Посмотрев воину прямо в глаза, она решительно произнесла:
– Там мои подданные.
Никто, кроме нее, не сможет помочь тем эльфам, что бы с ними ни происходило. Это Лиа знала абсолютно точно. Не она ли владычица, заклинающая лес? Настал час, когда ее таланты должны послужить народу илльф. Она двинулась вперед, мановением руки заставляя заросли расступаться. Трава ковром ложилась под ее ногами, деревья почтительно отводили ветви, дабы не задеть лесную владычицу, кусты отклонялись в сторону, почетным караулом замирая по обе стороны ее пути.
Светозарная в сопровождении охраны вышла на большую поляну. По краям ее стояло несколько скромных, но добротных домиков, в которых жили резчики по дереву и ткачи. Здесь и развернулась трагедия. Кричали женщины, прижимая к груди своих детей. Мужчины же пытались сражаться… с чем-то. Сначала Кай’Велианир показалось, что ожили пышные кусты тереники, которые во множестве росли между домами. Непонятные растения, топорщившиеся длинными колючками, стремительно перекатывались по поляне, нападая на эльфов и обвивая их плетями ветвей. Шипы впивались в тело, взрезая его и погружаясь все глубже, обагряясь кровью, пробивая плоть и прорастая сквозь кожу и мышцы. Мужчины рубили их мечами, размахивали факелами, пытаясь поджечь эти кусты-убийцы, но ни сталь, ни огонь не в силах были их уничтожить. Они нападали снова и снова, и двое эльфов уже стали их жертвами – на заснеженной траве лежали бездыханные тела, изуродованные проросшими из глазниц ветвями. До Лиа донесся легкий шорох. Земля в пяти шагах от нее вспучилась, прорывая дерн, и из-под снега вытянулись две длинные извивающиеся ветви. Опираясь на землю, словно огромное уродливое насекомое, наружу вылез новый куст.
– Все назад! – повелительно крикнула Светозарная, сплетая мощное заклятие.
Повинуясь ее приказу, мужчины прянули в стороны.
– Назад, назад! Уходите с поляны! – повторяла Лиа.
Словно услышав ее и поняв, что будет происходить, существа-растения оставили в покое эльфов и устремились к владычице. Охранники рванулись, чтобы загородить ее, но Светозарная жестом приказала отойти назад. Лицо ее было спокойно, взгляд бестрепетен, движения точны и уверенны. Она подняла тонкие руки, направив ладони к земле, словно протестуя против чего-то. И ближайший куст покрылся тонкой изморозью. Дыхание ледяного ветра, срывающееся с ладоней владычицы, быстро сковывало уродливых тварей. Движения их замедлялись, становились неловкими. А холод делался все сильнее. Вот уже пробивающиеся из-под тонкого слоя снега желтые травинки превратились в кусочки зимнего хрусталя, землю поляны покрыл ровный слой льда, будто под ногами Лиа блестело замерзшее озеро. Хищные растения замерли, обрастая крепким ледяным покровом. А руки Светозарной все слали и слали мертвящий ветер. Вскоре посреди поляны застыли сияющие под солнцем бесформенные прозрачные глыбы, внутри которых покоились ставшие безопасными порождения загадочной волшбы. Поляна превратилась в царство льда и холода. В воздухе разливался еле слышный стеклянный звон, будто сталкивались в приветственном салюте дорогие бокалы. Владычица на мгновение опустила руки, затем с силой выбросила их вперед. Звон сделался оглушающим, и во все стороны брызнули осколки льда. Вместе с ним разбились и плотоядные растения. Лиа медленно повернулась и зашагала к тропе. Весь обратный путь она проделала молча. Охранники, восхищенные мастерством своей госпожи, не смели даже перешептываться. А в душе Светозарной царил холод, словно она волшбой оледенила сама себя. Из всех присутствующих на поляне она одна понимала, что произошло. В Аллирил явились предвестники Зеленого огня. И неизвестно, сколько их еще будет в лесу, неясно, какой облик они примут – куски безжалостной бездны. А самое страшное, что никто не в силах предсказать, когда и где появится сам бездушный бог. Это может случиться через неделю, день, час или секунду. А может через век. Но Зеленый огонь обязательно придет. И будет убивать ее народ.
Лиа прошла в свои покои и прилегла на кровать. Нужно отдохнуть, набраться сил. Но сон не шел, горькие мысли отравляли сознание. Как только Светозарная закрывала глаза, перед внутренним взором проходила печальная череда тех, кто никогда уже не будет рядом. Ани, Дан, тот мальчик с эльфийским лицом – ее внук. Тай… вспоминать о нем было горше всего. Может быть, потому что с отсутствием остальных она смирилась. Или они не были ей так уж дороги. А может, в ее сердце жила любовь к верному другу. Любовь, в которую она поверила слишком поздно… Под утро Кай’Велианир все же удалось забыться тревожным, поверхностным сном. Но как только первые лучи туманного зимнего солнца коснулись верхушек деревьев и окрасили тонкую непроницаемую ткань штор в розоватый цвет, она открыла глаза, вновь обуреваемая болезненным предчувствием. Тай…
Лиа встала и подошла к окну. Отдернула занавесь и замерла, пораженная ужасом увиденного. «Нет, этого не может быть…», – шептали помертвевшие губы. «Это так», – отвечало сердце. «Это произошло», – вопила обливающаяся кровью душа.
Светозарная медленно, словно в дурном сне, пересекла комнату, взяла с кресла свой любимый горностаевый палантин, накинула на плечи прямо поверх кружевной длинной рубахи. С трудом понимая, что она делает, покинула опочивальню. Прошла по длинным переходам, спустилась по лестнице. Слуга распахнул перед ней дверь, владычица вышла в морозное утро и зашагала по внутреннему двору. По привычке Лиа старалась двигаться плавно и размеренно, тело само повторяло заученные движения: царственные кивки, гордый поворот головы. Она не замечала взглядов, в которых пряталось изумление. И даже если бы заметила, не сумела бы понять. Обитатели же дворца не осмеливались остановить ее, простоволосую, идущую босиком по снегу.
Вот оно, дерево, растущее под ее окном. Тот ясень, в который она обратила своего обезумевшего мужа. Тот ясень, который ненавистная Сири в день гибели сына окрашивала золотом. А рядом с ним, переплетясь ветвями, словно руками, за ночь встал молодой тополек, выращенный чьей-то волшбой. Его листья, еще зеленые, только начинали сохнуть, гибкий ствол покачивался под порывами ветра. Лиа долго смотрела на юное деревце, не ощущая ни холода, ни страха. Ничего, кроме разрывающей боли… Потом, решившись, провела кончиками пальцев по гладкой коре, лаская тополь, гладя его, как гладят в минуты нежности щеку любимого. Обхватила ствол ладонями, уже заранее зная, что почувствует, и не желая подтверждения. Токи жизни, пронизывающие дерево, передались чутким рукам эльфийской волшебницы, прошептали ей свою печальную тайну. Лиа приблизила лицо к стволу, коснувшись его прощальным поцелуем. Этот тополь вырос из плоти и крови ее любовника, друга, единственного существа, которому она могла доверять – Элл’Ситайара.
Мы стояли перед воротами магического университета. Вернее, стояли Дик и Михал – парни из повстанческого отряда, я же висел у них на руках, изображая труп. Рядом переминался с ноги на ногу Грациус, по случаю операции расставшийся со своей роскошной шевелюрой и сделавшийся от этого неузнаваемым. Его обритый череп тускло поблескивал в свете масленых фонарей. Ночь была морозная и тихая. Улицы Магического квартала окутывал защитный туман, придававший пейзажу жутковатый и потусторонний вид. Прохожих не наблюдалось, в нынешние смутные времена горожане предпочитали сидеть по домам.