Русские боги Казаков Дмитрий

– Я собирался тебя будить, – сказал Сергей с соседней кровати. – Уж больно сильно ты стонал. Кошмар приснился?

– Они мне часто снятся в последнее время.

– И мне. Хотя таким, как мы, не положено видеть снов. Я и не видел их никогда. А в последние годы стала являться дорога в тумане. По сторонам – голые деревья, болото, впереди – желтый фонарь. И такой страх охватывает, хотя непонятно почему. Что тут такого?

Раздался стук в дверь, а затем голос Олега произнес:

– Вставайте, мы выезжаем.

– Дорога в тумане, – повторил Сергей. – Плакать хочется.

Игорь откинул одеяло и принялся выбираться из кровати.

Завтракали они в маленьком придорожном кафе. Игорь лениво ковырял жаркое, Олег пил чай, Иван нервно шуршал «Комсомольской правдой», купленной в киоске около гостиницы.

– Ну надо же, – хмыкнул он, заглянув на последнюю страницу, – в ближайшее время в Москве дожди и грозы. Шквалистое усиление ветра и град. Все удовольствия посылает нам господь.

Олег отодвинул чашку.

– Грозы будут, прах и пепел, – сказал он. – Это я обещаю, причем такие, которых никто не заметит.

Игорь вспомнил жуткий сон о наползающей буре и вздрогнул. По спине побежали мурашки.

Заправились и покатили дальше на юго-запад по московской трассе. Когда до Переславля-Залесского осталось чуть меньше тридцати километров, «Форд» свернул на проселочную дорогу.

Игорь даже не стал спрашивать, куда и зачем они едут.

Полчаса пути по заброшенной дороге, двадцать минут – через лес, по глубоким лужам, где не засели только чудом, и показалась крохотная деревушка. Выглядела она заброшенной, дома – ветхими, посреди единственной улочки торчал «журавль».

Людей не было видно вообще, не лаяли собаки и не бегали куры, будто селение, со всех сторон окруженное густым лесом, давно покинуто. Брошенные огороды поросли крапивой.

Олег притормозил у крайнего дома, покосившейся избы, вросшей в землю по оконца.

– Я пойду один, – сказал он. – Ты знаешь, Иван, что он тебя не любит, а незнакомцев – тем более.

Он вылез из машины и зашагал к избушке. Постучал в дверь, та с громким скрипом открылась. Из дверного проема наружу шагнул высоченный старик, точно сошедший с картины художника, чью фамилию Игорь позабыл – широкие плечи, сивая борода, синие пронзительные глаза.

Не хватало только шубы, фонаря в руке и филина на плече.

– Кто это такой? – спросил Сергей.

– Лучше тебе не знать, – сказал Иван. – А мне – забыть и никогда не вспоминать.

Олег сказал что-то, старик ответил, и тут Игорь заметил, что что-то не так с солнечным светом. Глянул на небо и удивленно заморгал – вместо солнца висело размытое белесое пятно, больше похожее на овал.

– Там… это, по-моему… – начал он, – оно…

– Не обращай внимания, – махнул рукой Иван.

Старик у избы засмеялся, громко и страшно, с протяжным завыванием, покачал головой. Олег подождал, когда смех утихнет, бросил еще пару фраз и зашагал обратно к машине.

Старик остался стоять, лишь поднес ладонь ко лбу, прикрывая глаза от солнечного света.

– Как, все удачно прошло? – спросил Сергей, когда Олег сел на место.

– Если бы я знал, что ответить.

Они развернулись и поехали обратно. Когда миновали лес, солнечный свет вновь стал нормальным. Игорь, обнаружив на небе привычное светило, облегченно вздохнул, но подумал, что оно как-то сильно сдвинулось. Взглянув на часы, он только головой покачал.

Если верить им, путники провели в заброшенной деревушке восемь часов.

– Вы не заметили ничего странного? – спросил Игорь. – По-моему, со временем творятся чудные вещи.

– Есть существа и пространства, для которых время течет со своей, особой скоростью, – проговорил Олег. – Словно островки или, наоборот, течения в общем русле великой реки, текущей из прошлого в будущее. На одном из таких островков ты только что побывал. Там время почти стоит.

Игорь попытался представить, что случилось бы, проведи они в гостях у старика несколько часов. В обычном мире миновали бы сутки, а то и не одни, а над покосившейся избой так и продолжило бы сиять солнце.

Остался позади Переславль-Залесский, мелькнули указатели, сообщившие, что они въехали сначала во Владимирскую область, а затем и в Московскую. Проехали Загорск, начало чувствоваться приближение столицы. Машин на трассе стало больше, водители сделались агрессивнее.

– Что-то впереди не так, – сказал Сергей. – Я чувствую. Такое ощущение, что нас там ждут.

– В этом нет сомнений, – кивнул Олег. – Вопрос в другом – кто именно ждет.

Через несколько километров угодили в пробку, скорость движения резко упала. Машины не ехали, а скорее ползли, над дорогой висело смрадное облако из выхлопов. Июньское солнце палило нещадно и, несмотря на приближение вечера, не собиралось становиться менее ярким.

Перед Мытищами стала ясна причина пробки – авария, перегородившая две полосы.

Тяжелый трейлер лежал на боку, виднелись остатки двух легковушек – разбитой «десятки» и немного помятого «Пежо». Стояли три милицейские машины, на асфальте блестело крошево битого стекла.

Иван втянул носом воздух и сообщил:

– Кровь. Тут пролилась кровь. Тела увезли, но смерть еще чувствуется в воздухе. Господь покарал грешников.

– Знаете ли, такова была их судьба, – сказал Игорь. – Как у Наполеона – попасть на остров Святой Елены, а…

– Нет судьбы, – неожиданно жестко перебил его Олег. – Всегда есть варианты и возможности для выбора.

– Но как же так… – Игорь нахмурился. – Есть же объективные причины, которые сильнее человека. Сильнее целого народа, если уж на то пошло. Ведь история всегда двигается по единственному верному направлению.

– Судьба козы – родиться с рогами и выменем, – влез в разговор Сергей. – А ее выбор, что делать в данный момент – бодаться или доиться. Но чтобы она ни делала, козой никогда быть не перестанет.

Олег покачал головой.

– Эти «объективные причины» – выдумка, и в том, что касается отдельных людей, а уж тем более в том, что касается народов, – сказал он. – Еще один миф, сочиненный историками для собственного успокоения. Всегда имеются нереализованные возможности, что могли стать реальностью. Россия, например, могла сделаться не православной, а мусульманской державой. Ты знаешь о том, что Владимир, позже прозванный Святым, отправлял послов в Хорезм и что оттуда пришло ответное посольство? Не знаешь? И неудивительно. И что Киевская Русь рухнула бы в любом случае, даже не приди татары в тринадцатом веке. Она тогда была настолько слаба, что не смогла бы отразить любую серьезную угрозу. Татары же оказались не худшими завоевателями. В четырнадцатом веке Русь могла объединиться не вокруг Москвы, а вокруг Вильно, а во времена Смуты – распасться заново. Декабристы имели шанс победить, а император Николай Второй – не допустить революции. Пусть он был крохотным, он все же был. Понятно?

– Остынь, – проворчал Иван. – Ишь, разошелся. За дорогой лучше смотри, а то врежемся во что-нибудь.

Впереди на обочине стояли несколько гаишников. Взмахивали палками, вырывая из потока отдельные автомобили. Те притормаживали, начинали мигать поворотниками.

– Не нравится мне это, – сквозь зубы сказал Сергей. – Что-то здесь нечисто. Странное место они выбрали.

Ехавший перед ними «Фиат» добавил скорости, и Игорь увидел, что гаишник ткнул палкой в их сторону.

– Вот и ловушка, – проговорил Олег. – Уходить грубым образом поздно, попробуем их обмануть.

Он свернул и затормозил, не доехав до гаишника нескольких метров. Страж порядка направился к ним, и Игорь увидел его лицо, самое обычное, с темными усами, капельками пота на лбу.

И совершенно черные, без белка и радужки, глаза.

– Сидите тихо, – проговорил Олег быстро. – Не двигаться. И никаких мыслей. Все меня поняли?

Игорь кивнул. Показалось, что мир за стеклами машины смазался и поплыл, как тогда, в Ленинградской области. Но на этот раз не возникло головокружения и Игорь не ощутил тошноты.

А затем все стало таким же, как и раньше.

– Лейтенант Рогачев, – представился гаишник, подойдя к машине со стороны водителя. – Проверка документов. Один едете?

– Да, – Олег вытащил права.

Гаишник нагнулся, заглянул внутрь «Форда». Игорь окаменел, боясь даже дышать. Заставил себя забыть о том, что он боится, вообще обо всем, изгнать беспокойные мысли. На один миг получилось, в голове возникла звенящая пустота.

Игорь бросил взгляд в зеркальце заднего вида и вместо лица Олега обнаружил там незнакомую щетинистую рожу.

– Все вроде бы в порядке, – лейтенант Рогачев взвешивал права в руке, точно размышляя, отдавать их или нет. – Хотя… хм, странно как-то… мне сначала показалось, что вы на «Таурусе», а сейчас вижу, что это «Лэндкрузер».

– Жара, рабочий день позади, разное может привидеться, – мертвым металлическим голосом отозвался Олег, и коротко стриженные волосы на его затылке заблестели от пота. – Так я поехал?

– Да, – гаишник отдал ему документы и пошел прочь.

Но еще несколько раз оглянулся, недоуменно потер лоб, словно пытаясь вспомнить нечто забытое.

– Славен господь, – пробормотал Иван. – Газу давай, газу.

Когда гаишники исчезли из виду, мир вокруг автомобиля снова на мгновение расплылся, и лицо Олега в зеркальце стало прежним.

– Их можно обмануть, – сказал он тихо. – Но только одного-двух, не больше. И это очень тяжело.

На ближайшей заправке залили полный бак, и за руль сел Иван. Трасса перешла в Ярославское шоссе, а доехав по нему до Кольцевой, они свернули налево. Солнце упало в закрывшие западную часть горизонта тучи, что грозили воплотить прогноз синоптиков насчет дождя или града.

На столицу упали глухие, тяжелые сумерки.

С МКАД свернули на Щелковскую, затем знакомым Игорю маршрутом выбрались на Байкальскую улицу.

– Сейчас вас высадим, – сказал Иван, – я отправлюсь к себе, отосплюсь как следует. А то грязен, словно иудей после сорока лет в пустыне.

– К себе – это куда, в Кремль? – съязвил Сергей. – А я приму ванну, роскошную, с ароматической пеной. Чтобы лежать в ней, балдеть и ни о чем не думать. А потом позвоню какой-нибудь сладкой девице…

В отдалении громыхнуло, на западе словно прямо из земли выросла похожая на дерево из огня молния.

– Это все потом, – сказал Олег. – Но сначала нам нужно добраться. А ну-ка, тихо, я чую след…

Иван выругался.

Они свернули с улицы во двор, подъехали к нужному дому.

– Может быть, уедем отсюда, пока не поздно? – предложил Сергей.

– След давний, – проговорил Олег. – Ему несколько дней. И в квартире нет никого, а то Саныч меня предупредил бы. И чужого внимания я не чувствую. Пойдем поглядим, что там.

Иван остановил «Форд» у подъезда, залез под пиджак и вытащил из подмышечной кобуры пистолет.

– Только особенно им не размахивай, – попросил Олег. – Я надеюсь, что все обойдется.

Они пробежали от машины к подъезду, где теперь воняло горелым мясом, поднялись на второй этаж. Олег толкнул дверь квартиры, и она легко открылась. Негромко скрипнули петли.

В крохотной прихожей, на взгляд Игоря, все было как раньше, но Олег пробормотал под нос что-то сердитое.

– Вот это да… – сказал он, входя в комнату, – вот это как же так… не может быть, вот подонки…

В первый момент Игорю показалось, что пол усеян непонятно откуда взявшимся снегом. И только потом он разглядел, что это порванные на мелкие кусочки страницы книг, ранее стоявших в шкафу, а теперь грудой искореженных корешков валявшихся в углу.

Многие выглядели так, словно их жевали.

Шторы с окна исчезли, и тусклый вечерний свет позволял видеть все в деталях.

Ковер со стены был содран, тахту, похоже, долго рубили и кололи чем-то острым. Стойка от оружия валялась на полу, мечи, копья и кинжалы пропали, и лишь сломанные древки лежали среди обрывков книг.

И надо всем этим веял сладкий запах, напомнивший о гнили, о разлагающейся плоти и еще о чем-то неприятном, отвратительном. Игорь невольно вздрогнул, ощутил тошноту.

– Как же так? – повторил Олег.

В этот момент он, всегда казавшийся невозмутимым и несокрушимым, выглядел растерянным, по-человечески, по-настоящему ранимым. Но длилось это всего несколько мгновений.

Темно-синие глаза блеснули и заледенели, мозолистая ладонь поднялась, чтобы знакомым жестом огладить бороду.

– Они за это ответят, – сказал Олег. – Саныч, ты где?

Слабый то ли всхлип, то ли шорох донесся из-под тахты, и оттуда вылез давешний серый кот. С последнего раза, когда Игорь его видел, зверь уменьшился в два раза, роскошная шерсть повылезла, кое-где появились проплешины, а хвост стал напоминать сушеный корень петрушки.

Саныч прихрамывал, и в желтых глазах его стоял страх.

– Крепко тебе досталось. – Олег присел на корточки. – Расскажи, когда они приходили и сколько их было.

Кот зашипел, его фигура окуталась дымкой. Игорь увидел крохотного старика, облаченного в лохмотья, исхудавшего и в грязных сапогах не по размеру. Старик принялся что-то рассказывать, размахивая руками, но снова превратился в мяукающего кота.

– Разор и непотребство всяческое, – прогудел Иван. – Тех, кто это свершил, нужно Малюте отдать. Он поступит с ними так, что гады проклянут тот день, когда появились на свет.

Сергей, шурша обрывками книжных листков, прошел на кухню, но почти сразу вернулся. Кот мяукнул последний раз и затих. Олег покачал головой, погладил зверя и спросил:

– Ты останешься здесь? Или забрать тебя с собой?

Саныч совершенно по-человечески помотал мохнатой башкой и, шмыгнув в сторону, пропал.

– Как знаешь, – сказал Олег.

– Но зачем… для чего совершать такое? – поинтересовался Игорь.

– Одержимые не управляют собой. – Олег вновь был спокоен, лицо его не выражало ничего, только в глазах горели злые огоньки. – Их руками водит тот, кто стремится к хаосу и разрушению. И он не удержался, потешился над тем, что мне дорого.

Он поднял с пола один из обрывков, Игорь увидел кусочек рисунка – длинный изогнутый меч. Рукоять его осталась на той части изображения, что пряталась где-то в бумажных сугробах.

Олег резко встал, бросил обрывок на пол.

– Поехали отсюда, – сказал он. – Нужно искать новое убежище. Хотя бы до завтра. Завтра пятница, и мы отправимся к месту встречи.

– У нас не получится… – Иван развел руками. – Сам понимаешь, те, кто дает мне приют, тебе не будут рады. Все же ты богомерзкий язычник, бесам поклоняешься, на истинного бога плюешь.

– Поехали ко мне, – предложил Сергей. – На одну ночь я вас приючу. Хотя о девчонках на сегодня придется забыть, – закончил он грустно.

За окном ударил гром, молния осветила разбросанные по полу книги, породила на стенах кривые изломанные тени. Налетевший ветер заставил задрожать оконные стекла, точно собирался ворваться внутрь.

Игорь подумал о том, что мог бы предложить свою квартиру. Но воспоминание о брошенном жилье породило мысли о Кате, о том, что он потерял, и сердце содрогнулось от боли.

– Поехали к тебе, – кивнул Олег и провел ладонями по лицу. – Что-то я устал, слишком сильно устал.

Когда вышли в подъезд, он аккуратно прикрыл за собой дверь, а потом сказал:

– Саныч наведет тут порядок, но на это ему понадобится несколько дней. Ну а потом… потом посмотрим.

– Ты где хоть живешь? – спросил Иван у Сергея, когда они спустились к машине.

Тучи закрыли половину неба, поднялись до зенита, в ветре появился аромат влаги.

– Улица Дубнинская. Знаешь, где это? Дмитровское шоссе. Лучше, наверное, через МКАД ехать.

Иван мрачно кивнул.

Дождь пошел, едва они сели в машину, но вопреки ожиданиям самый обычный, мелкий, моросящий. Усилился, только когда «Форд» выехал обратно на Кольцевую, и в небесах загрохотало. Стекла мгновенно залило, и автомобиль превратился в подводную лодку на колесах.

Сквозь хлещущие струи угадывались очертания других машин, тускло горели «глаза» фар.

– И разверзлись хляби небесные, – продекламировал Иван, – и сказал Господь: Я наведу на землю потоп водный, чтобы истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни.

– Надеюсь, все не так серьезно, – усмехнулся Сергей, – и по крайней мере до завтра Москву не смоет.

Новый раскат грома заглушил его слова.

Они проехали через Лосиный остров, миновали поворот на Ярославское шоссе. На Дмитровском, как обычно, обнаружилась пробка, но из нее они выскочили почти сразу, за мостом через железную дорогу свернув налево.

– На саму улицу приехали, – сказал Сергей. – Осталось добраться до дома. Сейчас прямо, а потом я покажу, где свернуть.

Свернули на самом обычном перекрестке и оказались у длинного девятиэтажного дома. Гроза и не думала затихать, ливень все так же колотил по крыше машины, сверкали молнии.

– Куда ты поедешь в такую погоду? – спросил Сергей у Ивана. – Поднимись, переждешь, пока дождь закончится.

– Ладно, – буркнул Иван.

Все четверо промокли, пока вытаскивали из багажника сумки и бежали к козырьку над дверью. Сергей набрал код на старом домофоне, цифры на кнопках которого стерлись до полной невидимости, и они шагнули в совершенно темный подъезд.

– Какие-то засранцы опять лампочку разбили, – проговорил Сергей, а потом громогласно чихнул.

Почти на ощупь отыскали кнопку лифта, тот поехал сверху с тяжелым гудением. С грохотом открылись двери, стала видна тускло освещенная кабина с приклеенной на потолок жвачкой, пожженными кнопками и изрисованными стенами. На одной кто-то изобразил мужской половой орган, на другой темным маркером написал: «Вера, я тебя люблю».

Пахло в лифте горелым пластиком.

– Неслабая у него любовь, честное слово, – покачал головой Сергей, разглядывая надпись и рисунок.

Скрежеща и стеная, лифт поднял их на седьмой этаж. На площадке обнаружилась лампочка, заключенная в колпак из металлической сетки и только поэтому уцелевшая в схватке с вандалами.

– Сейчас вмажем по сто пятьдесят, – Сергей вставил ключ в замок обитой коричневой кожей двери, – у меня в баре коньяк должен быть. Уже не помню какой, но плохого не держу.

Олег изменился в лице, вскинул правую руку.

– Стой! – воскликнул он и расстегнул карман сумки.

– Что? – Сергей открыл дверь и шагнул внутрь.

Гром ударил с такой силой, что затрясся весь дом от крыши до основания. Но Игорь все же разобрал донесшийся из квартиры негромкий хлопок. Увидел, что в руке Олега появился пистолет, оскал на лице Ивана, засунувшего руку под пиджак. Нервно сглотнул.

Олег бросился внутрь квартиры. Там что-то грохнуло, вспыхнуло.

«Молния», – подумал Игорь. Иван сделал шаг, держа «беретту» в вытянутой руке. Из квартиры выскочил незнакомый человек в черном, пригнувшись, бросился к лестнице. Иван захрипел, почему-то схватился за бок. Игорь понял, что на дороге чужака остался лишь он один.

Высунувшийся из дверного проема Олег выстрелил. Грохот потонул в очередном раскате грома. Из груди человека в черном выплеснулась кровь, лицо стало удивленным. Чужака швырнуло вперед и немного в сторону, прямо на Игоря.

Тот попытался отскочить, но запнулся о собственную ногу, не удержал равновесия. Перед глазами полыхнуло, звуки поглотил пульсирующий гул, напоминавший шум моря, и стало темно.

Из темноты Игорь выплывал болезненно и мучительно, словно из необычно густой воды. Сначала увидел перед собой светлое пятно, потом сумел сообразить, что стоит и что шум продолжает звучать в ушах, только разбивается на тысячи отдельных возгласов, смешков, покашливаний.

Игоря толкали, пихали, наступали на ноги, в нос бил тяжелый запах потных тел, мокрой ткани и табака.

– Ну где же он? – спросил кто-то рядом голосом грубым и хриплым. – Невтерпеж глянуть на него.

– Сейчас будет, – ответил другой голос, звучавший так, словно его обладатель говорил через силу. – Его там свои встречают. В царском павильоне, который теперь не царский, а вовсе народный.

Тут Игорь сумел оглядеться.

Он стоял на большой, забитой народом площади. Кого тут только не было. Старики и мальчишки в обносках, солдаты в потрепанных шинелях, рабочие в черных тужурках и кепках, матросы, интеллигентного вида юнцы в очках; женщины молодые и старые. Лица светились надеждой и ожиданием.

Впереди, за цепью вооруженных людей с красными повязками на рукавах, виднелось небольшое здание, похожее на старинный вокзал. Около крыльца стоял броневик, темно-зеленый, точно лягушка.

Западный ветер пах весенней влагой, по темно-синему вечернему небу бежали клочья облаков.

– Вот он, – сказал хриплый, оказавшийся солдатом в каракулевой шапке и с винтовкой за плечами.

Из-за здания вокзала вышли несколько человек. Впереди всех шагал невысокий мужчина с бородкой и в кепке. Движения его были порывистыми и стремительными, в руке трепетала пачка листков.

Толпа загудела, двинулась вперед, на оцепление, полетели крики: «Ура! Даешь! Слово! Речь! Речь!»

Человек с бородкой что-то сказал и зашагал к броневику. С помощью двух человек из свиты забрался на него. Ветер стал теребить полы длинного черного плаща, попытался вырвать листки.

Игорь подумал, что лицо бородатого ему знакомо, что он видел его совсем недавно, но вот где – вспомнить не смог.

– Здравствуйте, товарищи революционного Петрограда! – прокричал бородатый, и стало ясно, что он немного картавит.

– Ура! Даешь! – отозвалась толпа.

– Товарищи! Революционная ситуация требует от нас решительных действий! Такой шанс… – вещая, бородатый махал правой рукой, точно рубил перед собой воздух, а бороденка его грозно топорщилась.

Игоря стиснули со всех сторон, и на какое-то время он потерял возможность следить за речью. Соседи будто не замечали его, напирали, как на пустое место, но, встретив препятствие, удивленно останавливались. Вскоре сумел отвоевать немного пространства.

– Никаких уступок революционному оборончеству! – завопил оратор в этот момент. – Война остается империалистической по своей сути! Она ведется в интересах мирового капитала, в интересах буржуазии!

И тут Игорь вспомнил – этого человека он видел в сумасшедшем доме на окраине Донецка, только там оратор был без бороды. От осознания того, где и когда он оказался, покрылся холодным потом.

– Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – продолжал разливаться соловьем человечек на броневике.

Игорю он напомнил университетского преподавателя философии, который мог говорить часами, но совершенно непонятно о чем.

Но толпа слушала речь жадно. Люди пожирали глазами оратора, ловили каждое слово, точно новообращенные христиане, явившиеся послушать проповедь какого-либо святого, и глаза их горели.

Фанатичным, истовым огнем.

– Никакой поддержки Временному правительству! – оратор вновь ударил по воздуху. – Вся власть Советам рабочих, солдатских, батрацких и крестьянских депутатов! Только Советы способны…

Темнело, ветер становился все более холодным, но люди не расходились.

Через какое-то время Игорь осознал, что задыхается, что на плечи словно легла незримая тяжесть. Захотелось вырваться отсюда, выбраться из видения. Он поднял руку, ущипнул себя за шею.

Ничего не произошло.

– Ты чего пихаешься, Василий? – хриплым шепотом спросил солдат в каракулевой шапке, глянув прямо на Игоря.

– И ничего я не пихаюсь, – сдавленным голосом отозвался его товарищ, низкорослый и усатый, с красным бантом на штыке винтовки.

– Тише! Тише! – зацыкали на них со всех сторон.

– Да здравствует социалистическая революция! – завопил человечек с броневика. – Ура, товарищи!

– Ура! Ура! Даешь! Советам власть! – заревела толпа, и звуковой волной Игоря повалило и потащило куда-то.

А потом он обнаружил, что вновь стоит и что вокруг люди. Но промозглая сырость весеннего вечера сменилась жаркой духотой летнего дня, а старинный бронетранспортер – вполне современным БТР.

На нем стоял человек, и в отличие от лысого с бородкой – настоящий гигант. Ветер развевал седые волосы, коричневый костюм того покроя, что так любили советские лидеры, выглядел безупречно. Человек кричал, вскидывая руку в победном жесте, но что именно – Игорь расслышать не мог.

Мешал рев толпы.

Рядом с оратором на броне толпились другие люди – в деловой одежде, военной форме и даже в спортивных костюмах. Несколько держали видеокамеры, обвис на шесте помятый российский триколор.

Такие же флаги поднимались и над толпой, а впереди за БТРом и людьми на нем, громадным надгробием вздымалось белое здание.

– Мы победили! – прорвался через вопли крик седого, и толпа заорала еще громче, точно ожил долго спавший вулкан.

– Ура! Ура! – понеслось со всех сторон, и Игоря стиснуло, потащило. Перед глазами у него помутилось. Он попытался вырваться, заработал локтями и как будто выскочил на поверхность воды.

Сел, жадно хватая воздух ртом.

Он сидел посреди комнаты незнакомой квартиры, на пушистом ковре тигровой расцветки. Горела лампочка над широченной кроватью, застланной алым покрывалом, тускло блестели стекла книжных шкафов. В окно колотил дождь, слышалось журчание, раскаты грома.

Около кровати стояли Олег и Иван.

Голова у Игоря болела так, словно череп разбили на куски, а потом склеили обратно. Пульсирующие толчки крови особенно сильно отдавались над правым ухом, волосы там склеились. Немножко поташнивало, и все вокруг казалось нереальным, призрачным.

Олег обернулся.

– Очнулся? Здорово тебя о стенку приложило, но ничего – жить будешь. Встать сможешь?

– Смогу.

С некоторым трудом поднялся на ноги, оперся на один из шкафов. Увидел, что на красном покрывале лежит Сергей, а перед глазами замелькали вспышки-воспоминания: Сергей входит в квартиру, хлопок, рывок Олега, человек в черной одежде, толчок в бок и удар…

– Что с ним? – спросил Игорь.

– Ничего хорошего, – сказал Сергей и закашлялся.

На серой футболке расплывалось багровое пятно, а лицо хозяина квартиры было белым, словно гипсовая маска. С волос на лоб стекали капли воды и застывали, будто замерзали.

– Счастье, что выстрела никто не услышал, – сказал Олег. – Мы тебя и его в квартиру занесли. Понятное дело, что брызги крови остались, но их отмывать – только внимание привлекать.

– Умираю, сука, – пробормотал Сергей. – Они все же достали меня, ублюдки проклятые… Эх, напейтесь, что ли, на моих поминках, ради бога! Нажритесь так, чтобы заблевать всю Москву…

– Не разговаривай, тебе вредно, – сказал Олег.

– А что… мне… может… быть… полезно?

Слова выталкивал из себя с трудом, голубые глаза неистово блестели, а губы кривились.

Некоторое время полежал, тяжело и хрипло дыша, а затем тихо, еле слышно, начал читать: