Принцесса-чудовище Соболева Лариса
– Что вы, сударыня! У меня на то нет никаких прав.
Она наклонилась к нему и коварно спросила:
– А ежели б были?
– Тогда я вызвал бы полковника на дуэль, а вас… задушил бы.
– Какое варварство! – выпрямилась она. – Меня-то за что?
Суров вскочил в седло и пустил лошадь шагом. Марго ехала за ним, ворча:
– Чем дуться без причин, лучше бы подумали, как нам быть. Свидетельница есть, она знает убийцу, осталось ее допросить. Как это сделать?
– Я, кажется, догадываюсь, в чем расчет убийцы. Он тотчас ее уберет, едва в ней отпадет надобность.
– Так что же мы медлим? Следует поехать к ней…
– Мы и едем к ней, – перебил Суров. – Да только дома ее сейчас нет, наверняка она на площади, сударыня.
А на площади толпа уже слушала вещунью, которая слово в слово повторяла выученную роль.
– Как бы за ней проследить и поймать, когда она будет снимать лохмотья? – подумала вслух Марго. – Нас она знает и сбежит.
– Степан! – позвал Суров. – Пойдешь за нищенкой. Как заметишь, что она одежду сбрасывает, так свистни, мы подойдем. И отведи лошадей к трактиру. Деньги возьми, заплати за постой…
Степан крался за ней, прячась за деревьями, заборами, домами. За Степаном тем же путем крались Марго и Суров. Нищенка вышла на окраину города, обошла огромную лужу, которая никогда не высыхала и в которой плавали домашние утки, нырнула в густые заросли кустов. Степан свистнул, Марго и Суров тут как тут…
– Еще раз здравствуйте, Евлампия Львовна, – сказала громко Марго. – Стало быть, это вы народ смущаете?
– Ай, батюшки! – вскрикнула актерка да так и села на землю.
Она успела переодеться в чистенькую блузу и как раз стирала грязь со щек, глядя в круглое зеркальце, не сняв накладку из седых косм. Чувства смешались в Евлампии, что стало заметно по бегающим глазенкам. Женщина не знала, чего ждать от господ, вдруг резво вскочила, перепрыгнула куст и… столкнулась со Степаном.
– Извиняйте, мадама, – усмехнулся тот, крепко держа бабенку за руку.
Теперь она окончательно потерялась, запричитала:
– Ой, простите меня… Одна я на свете одинешенька, неоткуда помощи ждать… А за квартиру платить надо, в одежду приличную одеться надо… Кто ж меня примет на работу без приличной одежды? Вот и надумала я денег маленько собрать…
Марго во время ее завываний обошла кусты, стала напротив нее, приподняв подбородок, надменно одернула плакальщицу:
– Будет тебе! Не устраивай еще один спектакль. Я знаю, что тебя надоумили одеться нищенкой.
– Знаете? – вскинулась Евлампия, но, всплеснув руками, принялась заверять: – Сама я, ваше сиятельство, сама…
– Не лги, иначе пожалеешь, – строго сказала Марго. – Тебя попросили разыграть нищенку, сказали, что говорить надо, во что одеться.
– Как же это… Вам кто сказал…
– Не имеет значения. Не хочешь, чтоб мы тебя свезли в полицию?
– Не надо! – бухнулась на колени Евлампия, сложив молитвенно ладони. – Умоляю вас, не надо в полицию. Я ж ничего такого не делаю…
– Как ничего? А то, что народ смущаешь? На нехорошее толкаешь? Но вижу, к совести твоей взывать бесполезно. Лучше ответь, кто велел тебе представлять нищенку?
– Барин один.
– Барин? – Марго переглянулась с Суровым. – Откуда он, как его зовут, где живет? Говори, иначе отведем в поли…
– Скажу! Все скажу, как на духу! – замахала руками Евлампия. – Где живет, не знаю. Представился Моисеем Адамовичем. В конце зимы мы давали представление в дворянском собрании, он меня там и увидал. А нашел месяца полтора тому назад, испытал на предмет актерства. Недавно он на дуэли дрался, ранили его. Моисей Адамович утречком ко мне пришел, отлежался до вечера…
– Куда его ранили? – спросил Суров.
– В плечо-с. Ну и тогда же, видя мое бедственное положение, он предложил мне блаженной стать. Пятьдесят рублей дал. Кто ж от таких деньжищ откажется…
– А кто слова придумал, которыми ты народ дурачишь? – перебила ее Марго.
– Так ведь он же и написал, учил меня правильно говорить их.
– У тебя сохранилась его запись?
– У меня все в сохранности хранится…
Марго вынула из сумочки двадцать пять рублей ассигнациями, потрясла ими в воздухе:
– Вот деньги, а ты мне отдай записи.
– Извольте, ваше сиятельство, – сглотнув от алчности, выговорила Евлампия. – А вы меня в полицию не…
– Не сдадим, коль обещание дашь помогать нам.
– Даю, даю! – резво закивала актерка. – Я все, что хотите…
– Как выглядит Моисей Адамович? – приступил к допросу Суров. – Есть у него приметы особенные?
– Да примет вроде нету. А сам он высокий, худой… благородный. Волосы густые и темные. Глаза большие и темные. Губы тонкие.
– Да с такими приметами, почитай, половина людей в городе, – сказал Суров. – Сколько ему лет?
– Не сказывал. На вид тридцать пять – тридцать семь, серьезный…
– Ты с ним видишься?
– Нет-с, ваше высокоблагородие, – отрицательно качнула несколько раз головой Евлампия. – Однажды он только послушал меня на площади, доволен остался, а более мы не видались.
– Лучше тебе с ним и не встречаться, опасен он, – предупредила Марго. – Ты вот что, милая… Свои безобразия на площади прекрати да поищи место укромное, там отсидись, покуда мы не выясним, кто он такой, тот Моисей, иначе худо тебе придется. А теперь бери деньги и отдай записи.
– Так не со мной они. Дома.
– Идем к тебе… – И Марго не поленилась отправиться пешком. – И вот еще что. О месте, где спрячешься на время, ты должна меня уведомить, я оставлю адрес.
Забрав два листа, писанных размашистым почерком, Суров уговорил Марго вернуться в полицию и выяснить о Моисее.
У пристава аж лицо вытянулось – явно не ждал их снова.
– Простите нашу назойливость, – потешаясь про себя над ним, заговорила Марго, – но у нас есть к вам вопрос. Не изволите ли вы знать барина – высокого, худого, с темными волосами и темными же глазами, с тонкими губами – по имени с отчеством Моисей Адамович?
– Ну, проживает один Моисей. Стар он, не барин вовсе.
– Нет, нет, нашему Моисею лет тридцать пять. Вы уж наведите справки, может статься, сей господин имеет отношение к убийству доктора.
– Ваши слова загадочны… – ничего не понял пристав.
– Вот и разгадайте их, – приказным тоном произнесла Марго, которую Ардальон начал раздражать. – Найдите этого человека, тогда мы с подполковником поведаем вам свои соображения. Прощайте.
Пристав хотел напомнить: укрывательство от следствия важных фактов не способствует поимке преступника, а всякий порядочный человек обязан… Да куда там! Лишь хвост от амазонки прошуршал по полу, да хлопнула дверь.
– Ох, и противны мне все эти господа… – проблеял себе под нос пристав.
Выехав за город, Марго расхохоталась заливисто и заразительно. Суров осведомился, что ее так рассмешило, и графиня ответила:
– Ардальон. Видали, как в лице переменился, когда мы вошли? Даже редкие брови свел на лбу в страдальческую дугу, как на трагических масках древних греков.
– Грешно смеяться над…
– Дураком? – задиристо спросила Марго. – Уж извините, буду смеяться. Не люблю глупцов, представляющихся важными и умными. На его месте не сидеть в кабинете надобно, а убийцу искать.
– Он ищет в меру способностей.
– Только способностей-то и нету, – спорила Марго, хотя Суров не спорил с ней. – Мы целый день провели в городе. Ух, как есть хочу!
В имении коней отдали конюху, Марго, снимая перчатки, поторопилась в дом, мечтая поскорей вылезти из амазонки.
– А где Мишель? – спросила она прислугу.
– Барин поехали кататься, – сказал старый лакей, неся поднос с едой для нее и Сурова на террасу.
– Постой! – приказала Марго. – Когда он уехал?
– Да, почитай, перед вашим приездом, барыня.
– Но почему так поздно? – забеспокоилась она.
– Дык весь день барин по делянкам ездили-с. Сенокос, а старики обещают непогоду. Барин и косили сами-с.
– Вы слышали, Александр Иванович? – кинулась к Сурову Марго. – Он уехал… к герцогине!
Больше не говоря ни слова, она ринулась вон из дома, Суров едва успел отдать портупею и китель денщику, бросился за нею. Марго стремглав неслась к конюшне, путаясь в подоле платья и чертыхаясь, как извозчик. Суров не понимал, что она хочет сделать, на всякий случай звал Степана, но тут Марго, уже без юбки, в одних брюках, вывела Ласточку, конюх помог ей сесть в седло. Подполковник бросился наперерез:
– Не смейте одна выезжать!
– Не могу, предчувствия нехорошие…
– Меня подождите! – рявкнул он.
– Догоняйте, Александр Иванович!
Суров влетел в конюшню, вывел жеребца и запрыгнул в седло.
Уваров места себе не находил. Не смешно ли: сначала Шарлотта с радостью согласилась выйти за него замуж, потом ни с того ни с сего появилась преграда! Мысль о поездке за озеро возникла спонтанно – он отправился к герцогине, желая выяснить немедленно загадочные причины, по которым якобы сам откажется от женитьбы.
Гермес скакал рысью, но вдруг там, где дорога сворачивала, стал. На повороте лежало срубленное ветвистое дерево, загораживая проезд. И не объедешь – с двух сторон узкой дороги густые заросли. Собственно, перепрыгнуть сейчас дерево Гермесу запросто, но возвращаться придется по темноте, значит, следовало убрать препятствие. Уваров слез с Гермеса, обхватил ствол, сцепив снизу пальцы в замок. Он собирался поставить его на основание, затем толкнуть, чтобы дерево упало в заросли… И тут услышал шорох.
Уваров выпрямился, ибо шорох доносился из зарослей и был близок, оглянулся. Шорох пропал. Конь нервно бил копытом и чуть слышно храпел, значит, в чаще кто-то прятался. Рука Мишеля потянулась за револьвером, одновременно он повернул голову к коню, успокаивая его:
– Спокойно, Гермес, спокойно…
Внезапно раздалось громкое шуршание ветвей, затем последовал удар. Уваров схватился за голову, сделал несколько нетвердых шагов к Гермесу, развернулся, чтоб посмотреть, кто ударил его со спины. Последнее, что отпечаталось в сознании, – человек, стоящий у зарослей. Это был мужчина, в надвинутой на глаза шляпе и с закрытым лицом на манер разбойника. Дальше наступила темнота, Уваров рухнул на дорогу.
Разбойник метнулся к телу, но вынужденно отпрянул – жеребец, угрожающе заржав, сделал два прыжка и стал так, что его хозяин, лежащий на земле, очутился между его копыт. Гермес наклонил голову, уставив два черных глаза на человека, застыл.
– Пшел! – прикрикнул на него мужчина, взмахнув рукой.
Конь не дрогнул и вновь предупредительно заржал. Разбойник решил взять его за повод, но Гермес встал на дыбы и стал перебирать ногами, целясь копытами в человека, который невольно шарахнулся от него. Гермес опустил копыта возле хозяина, не причинив тому вреда. Разбойник предпринял еще попытку подойти к строптивому коню, тот повторил прием, встав на дыбы.
Человек осторожно пошел в обход, затеяв вскочить на жеребца сбоку. Сначала Гермес поворачивал голову, не сводя с него глаз, и, казалось, был спокоен. Но стоило человеку начать движение к нему, как тот лихо развернулся, загородив Уварова, затем вздыбился и пошел на задних ногах, меся воздух передними копытами.
– Стоять! – отмахивался тот, отступая. – Ты скотина, тупая скотина! Стоять!
Он оступился и завалился на заросли. Гермес потрусил к хозяину, развернулся мордой к разбойнику, и снова граф Уваров оказался меж его копыт. Человек достал двузубец…»
13
Это не сердце билось, а пульсировали секунды во всем теле, которых оказалось слишком много, чтобы пережить ожидание помощи. В двух шагах лежал истерзанный труп, тошнотворный запах крови бил в нос… А защититься нечем… София распахнула окно, дав себе слово, что выпрыгнет, если он начнет ломиться сюда. Ну, сломает ногу, все равно прыгнуть не так страшно, как попасть в лапы мясника. Иногда ей казалось, что ручка на двери уже поворачивается, маньяк пробует открыть… Сколько же можно ждать?
А если высунуться в окно и позвать на помощь? Ага, это она, как дура, кинулась спасать. И спасла! Людоеда, который отгрызает носы и уши! Больше никогда-никогда… и никому… если выживет… Нервы натянулись до предела, ждать уже не было сил, София решилась кричать «пожар» и высунулась в окно…
И увидела – у подъезда остановилась милицейская машина.
– Сюда! – закричала София, размахивая рукой из окна. – Он здесь!
Вооруженные люди побежали в подъезд, а некто внизу тоже начал махать руками Софии и что-то шипел.
– Я не понимаю! – снова крикнула она. Наконец расслышала: «Заткнись!»
Ой, правда! Чего она раскричалась? София перелетела к двери, прислушалась. Что-то подозрительно тихо. Ей безумно хотелось выскочить из квартиры, но маньяк ведь может взять ее в заложники. А может не взять, просто прикончит, и все – ножом по горлу. Почему такая тишина? Ее будут спасать или нет?
Вдруг в дверь кто-то ударился, кресло чуть отъехало. Вскрикнув, София двинула его назад, навалилась всем телом, решив держать оборону.
– Это милиция, – раздалось за дверью. – Открывай.
– Вы не милиция! – панически крикнула София. – Милиция сейчас войдет, она уже здесь, я вызвала…
– Женщина, мы милиция, – послышался второй голос. – Мы уже вошли.
– А маньяк? – Она все давила на кресло, подпирая им дверь.
– Нет в квартире никого, мы проверили.
Слыша в первой комнате звуки шагов нескольких пар ног, она поверила, отодвинула кресло и отступила в сторону. Несколько человек не вошли, а вторглись в спальню, как вторгаются завоеватели на чужую территорию. Замерли перед кроватью, один подошел к Софии:
– Так что тут случилось?
Казалось бы – ура, ее спасли! Но у Софии ноги подкашивались, голова кружилась, вопрос прозвучал нелепо, оттого она только через паузу смогла выдавить:
– Вы разве не видите? А где Артем?
– Какой Артем?
– Курасов. Из уголовного розыска. Я просила позвонить ему.
– Пройдемте в соседнюю комнату.
София еле добралась до дивана. Ее допрашивал мужчина с незапоминающимся лицом – стоило опустить глаза, как образ его мгновенно вычеркивался из памяти. Вопросы она слушала невнимательно, ему приходилось их повторять. Время от времени она просила:
– Можно я позвоню Курасову? Телефон у меня дома…
– Позже, – сухо бросал он и снова задавал вопросы: почему она пришла к соседке; как вошла; как поняла, что здесь побывал маньяк… – Значит, вы считаете, он был здесь, когда вы вошли?
– Мне так показалось. Захлопнулась входная дверь, а так уже было в ресторане… – Она путано рассказала о похожей ситуации.
– Как интересно! Два раза убили женщин, вас застают рядом с трупами, маньяка никто не видел, при этом он находился в обоих случаях в одном с вами помещении, но вас не тронул. Я правильно понял?
– Да, все так.
– Почему же он вас не убил?
– Не знаю… Я помогла ему однажды, не зная, кому помогаю.
– Да? И как же вы помогли?
И еще один сбивчивый рассказ выслушал он и, судя по выражению лица, ничего не понял. Потом вдруг заявил:
– Вы проедете с нами.
– Зачем? Куда? – всполошилась она.
– В изолятор временного содержания. До выяснения.
– Вы арестовываете меня? На основании чего?
– На основании странных стечений обстоятельств.
Вдруг до Софии дошло, что права качать бесполезно. Тупого мужика не прошибить ничем, о логике он понятия не имеет, задерживает ее на всякий случай, чтобы не иметь проблем с начальством.
– Но почему вы не хотите вызвать Курасова?
– Вызовем. Завтра. Сегодня уже поздно.
Мысль заработала в одном направлении – что делать? Самой надо как-то справиться с ситуацией и позвонить… Точно – позвонить!
– Я могу переодеться? Не в халате же мне ехать.
Он разрешил, отправив с ней двух парней. Идя к выходу, она услышала за спиной переговоры:
– Убил мужчина. Зачем ты задерживаешь ее?
– Не исключено, что она его сообщница. Разберутся те, кому надо.
В общем, попался идиот, каких в милиции, наверное, тьма, поэтому данные органы и не в чести у народа. В прихожей София попросила проверить комнаты, ведь дверь ее квартиры была открытой, маньяк мог зайти сюда. Один из сопровождающих остался с ней, второй обследовал четыре комнаты и вскоре сообщил, что везде пусто. София отправилась в ванную, там лежал телефон, который ей дали в уголовном розыске, и нажала на кнопку экстренного вызова. В сущности, все это мелочь по сравнению с тем, что она не лежит рядом с Миррой. Разберутся, вне сомнения, жизнь продолжится…
И роман тоже
«Марго неслась во весь опор, Сурову с трудом удалось нагнать ее уже далеко в лесу. Он крикнул:
– Маргарита Аристарховна, сбавьте ход!
Она придержала Ласточку – что ни говори, а в сумерках лес неприветлив. Подъехавший подполковник укорил ее:
– Не понимаю, чего вы всполошились? Лошадь загоните. Мишель при оружии…
– Я сама себя не понимаю, такого со мной не случалось. Все-таки поедемте, милый Александр Иванович, поскорее.
Скакали рысью почти до усадьбы герцогини. Внезапно Суров натянул поводья, Марго тоже заметила необычную сцену, остановила Ласточку. Вставшая на дыбы лошадь била копытами в воздухе, наступая на человека в черном, который размахивал рукой и пятился.
– Смотрите, Гермес! – бросил Суров и стегнул своего коня. – Где Мишель?
– Стреляйте, Александр Иванович! – мчалась за ним Марго. – Это оборотень! Стреляйте!
– Портупею отдал! – досадливо крикнул он в ответ.
Услышав топот копыт, человек кинулся в заросли. Гермес вернулся к Уварову, и тот в который раз очутился между копыт коня, сам того не зная. Суров бросился догонять оборотня, а Марго бежала к брату, заполошно крича:
– Мишель! Мишенька! Боже мой!
Гермес разрешил ей подойти к хозяину, отступив. Марго упала на колени, взяла окровавленную голову брата, прижала к груди и заплакала навзрыд. Вдруг она опомнилась, что совсем одна в этом страшном лесу, позвала:
– Александр Иванович! Где вы? Александр Иванович!
– Здесь, – вынырнул Суров из зарослей. – Не догнал. А, черт! – взяв за повод Гермеса и увидев, что его шея в крови, выругался он. – Мерзавец поранил такого коня… Молодец, Гермес. Умница!
– Что с Мишелем? Поглядите, он ранен в голову.
– Дышит? – наклонился к другу Суров.
– Слава богу, да. Но он весь в крови. Скажите, он не умрет?
– Будем надеяться, нет. Лишь бы Гермес меня послушался, он ведь не признает никого, кроме Мишеля.
Суров оторвал край от рубашки, обвязал голову Уварова, который застонал, значит, приходил в себя. Подполковник обратил внимание на довольно увесистый камень на дороге, забросил его в кусты. Видимо, оборотень им и ударил друга по голове. Затем, ласково разговаривая с Гермесом, он взял его за повод и дал команду. Конь на удивление послушался, сел на круп, заскользил передними копытами по земле, вздымая пыль, и почти лег на живот. Суров закинул руку Уварова на свое плечо, довел до Гермеса, усадил в седло и сел позади Мишеля, бормоча:
– Прости, Гермес, я знаю, ты ранен, тебе тяжело. Но так надо, стало быть, терпи, дружище, ты сможешь… Маргарита Аристарховна, привяжите моего коня к своему седлу. Живо!
В усадьбе послали коляску за доктором.
Рана оказалась неопасной, но сотрясение Уваров получил. Марго не отходила от него, читала вслух, поила отварами. Гермеса, шея которого была изрезана, раны глубоки, лечил конюх по советам ветеринара из города. К вечеру пятого дня Уваров попросил перенести кушетку на террасу, на нее и лег. Пару дней лили обильные дожди, земля обновилась, после жары радовала прохлада. Марго, Суров и мадемуазель Каролина коротали вечера за картами. Выигрывала гувернантка, чем злила хозяйку.
– А Гермес-то, Мишель, жизнь тебе спас, – впервые заговорил о нападении Суров. – Надо ж додуматься: стать, чтоб хозяин лежал меж копыт, и не подпускать убийцу, становясь на дыбы. Поразительные существа лошади…
– Мне покоя не дает оружие, – проговорила Марго, кидая карты. – Он размахивал рукой, отбиваясь от Гермеса, а в руке что-то было.
– Признаться, я сам о том же думаю, – сказал Суров. – Еще меня занимает дерево – его срубили и бросили на повороте. На хорошем ходу лошадь не сразу сообразит, что перед нею препятствие.
– Но не Гермес, – хвастливо сказал Уваров. – Он первый заметил дерево, сбавил ход и стал.
– Знатный конь, – похвалил Суров. – А поворот последний перед усадьбой ее светлости.
– Дерево бросил убийца, – сказала Марго. – Только ему нужно, чтоб путник задержался, а он его…
– Выходит, убийца знал, что кто-то обязательно поедет к герцогине.
– К ней никто не ездит, – вставил Уваров. – Они все сидят взаперти.
– Не скажи, – возразил Суров. – Де ла Гра в городе бывает. Не думаю, что и барон с баронетом затворники.
– Полагаете, убийца поджидал кого-то из них? – спросила Марго.
– Вряд ли, – ответил Суров, бросая карту, и вдруг, когда гувернантка кинула свою карту, он поднял брови. – Мадемуазель снова в выигрыше.
– Не буду больше играть, – отодвинула карты Марго. – Вы заметили, Александр Иванович, она ни разу не проиграла! Ну просто шулер!
– Шулер, мадам, плохой слова, – собирая деньги, сделала ей замечание гувернантка. – Адье, господа.
И она удалилась, напевая. Суров закурил трубку и сказал:
– Из усадьбы герцогини в лес ведет еще одна дорога.
– Откуда вы знаете? – насторожилась Марго.
– Однажды у развилки мы расстались с де ла Гра, он поехал по той дороге, а сегодня мы со Степаном проехали по ней.
– Выходит, убийца ждал кого-то из нас? – замерла Марго.
– Не знаю, не знаю, но… может, и так.
Марго показалось, настал удобный момент допросить брата:
– Мишель, ты ездил в усадьбу герцогини, скажем, недавно, до нападения? (Тот будто не слышал). Не молчи, прошу тебя!
– Ездил, – наконец произнес он.
– Прости мое любопытство, а зачем ты ездил? И почему снова поехал?
– Я могу не отвечать?
– Мишель, тебя за малым не убили, неужто не понимаешь? – подключился к уговорам Суров. – Мы не враги тебе.
– Хорошо. – Уваров сел, взялся за края тахты и опустил перебинтованную голову. – Я просил руки Шарлотты. Герцогиня обещала ответить на днях, я и поехал.
Марго могла упрекнуть его за скрытность, напомнить его же слова – «я ничего не решил», но не стала. Какой толк от амбиций?
– Значит, герцогиня знала, что ты вот-вот явишься за ответом и поедешь по той дороге, – задумчиво проговорила она.
– На меня напал мужчина, а не женщина, – угадал Уваров ход ее мыслей.
– Знаю, милый, я видела его. Но мужчина загородил проезд, причем сделал это обдуманно… А вдруг он ждал именно тебя?
– Он ждал случайного человека…
– Но ты сам сказал, что к герцогине никто не ездит, – подловила его сестра. – Мы столько раз с подполковником скакали по той же дороге, на нас не нападали. Конечно, мы были вдвоем, тем не менее…
– Согласен с вами, Маргарита Аристарховна, – поддержал ее Суров. – Он убивал крестьян, убил почтмейстера, то есть действительно случайных людей. А убийство доктора уже не случайно – он убрал свидетеля, способного его опознать. И наконец, напал на тебя, Мишель.
– Может, у него страсть к убийствам? – предположил Уваров.
– Мелковато. Этот человек спланировал грандиозное предприятие, а поскольку не все идет гладко, ему приходится убивать тех, кто мешает. Ты помешал, Мишель.
– Чем?! – возмутился Уваров. – Тем, что нанес визит ее светлости? Или ты подозреваешь, что герцогиня с ним в сговоре?
– Тише, дорогой, – перепорхнула на тахту к брату Марго. – Тебе нельзя волноваться.
– Еще бы не волноваться, – кипел Мишель. – У меня впечатление, что вы знаете больше, чем я представляю. Ответь, Саша, ты подозреваешь герцогиню? Да ей ничего не стоит просто взять и отказать мне…
– Стало быть, она не настроена отказывать, а кому-то это не нужно, – сделал вывод Суров.
– Ошибаешься. Шарлотта говорила, мать не хочет отдавать ее за меня. Существует некая преграда… Собственно, я и ехал с тем, чтоб узнать от самой герцогини о той пресловутой преграде.
– Тогда не знаю, – развел руками Суров. – Ты должен рассказать нам все, о чем говорил с Шарлоттой и герцогиней. Пойми, твоя жизнь в опасности. Коль убийца нацелился на тебя, он снова предпримет попытку убить.
Читать бесплатно другие книги:
