Эрмитаж. Инфракрасный дозор Скутин Александр

Догадливый Миша

1986 год, г. Ленинград, общежитие стройтреста 19, пр. Большеохтинский 31.

Жил в нашей общаге такой огромный сибирский парень – Миша. Я тоже родом с Сибири, но если меня иногда сравнивают с медведем, то его можно сравнить, пожалуй, с мамонтом.

Главной его особенностью была поразительная догадливость. Не такая уж плохая черта. Но Мишина догадливость была особенной: от нее все буквально стонали и рыдали. Крылатой фразой было – Миша догадался. Это ничего хорошего не предвещало.

Как-то на работе, в электромастерской, в половине второго собрались три мужика и с заговорщицким видом стали о чем-то шептаться и считать деньги. Но тут вошел мастер и, как на грех, зацепился языком, стал что-то про работу говорить. Рабочие, скрывая нетерпение, кивали ему головой и думали про себя: "Скорее бы тебя черт унес".

И тут вошел Миша. Он с порога спросил у мужиков:

– А чо это вы тут собрались? Я сварщика везде ищу, а он тут почему-то!

Миша глубоко задумался... И тут его осенило:

– А-а-а! Вы к двум часам в магазин за водкой собрались!

И тут взял слово мастер:

– Та-а-ак, а ну-ка – все по своим рабочим местам. И чтоб вечером все были трезвы, как стеклышки. Я лично проверю!

Аналогичный случай был и со мной.

Обеденный перерыв у нас был с 12.00. А столовая, где мы обедали, работала с одиннадцати. Если пойти к двенадцати, то придется отстоять огромную очередь, поэтому я потихоньку смывался на обед в пол-двенадцатого. И вот спускаюсь я с крана, чтобы пораньше смотаться в столовую. И тут снизу мне кричит Миша:

– Саня! Ты чо так рано слезаешь? В столовую, что ли, намылился?

И, надо же, опять мастер услыхал. И крикнул мне:

– А ну-ка, на фиг, обратно на кран! И чтоб до двенадцати я тебя внизу не видел!

Самый скандальный случай произошел с Мишей в общаге.

В одной комнате жили двое ребят-армян. Отличные ребята, надо сказать. Было у них хобби – любили они девушек. Всех, и в больших количествах. Тоже в общем-то, не самое плохое занятие: кто-то по водочке ударяет, кто к женскому полу повышенно пристрастен.

И вот пригласили как-то вечером эти ребята к себе двух симпатичных приличных девушек. Не подумайте чего плохого: просто хорошего кавказского вина выпить, музыку послушать, потанцевать – пообщаться, короче.

Время пролетело быстро и девушки вдруг спохватились, что уже начало первого ночи. Они заторопились:

– Ой, нам пора домой, уже поздно, а завтра на работу.

Ребята стали их уговаривать.

– Девушки, а вы оставайтесь у нас. Места в комнате хватит, утром вместе позавтракаем, на работу поедем. Да и поздно уже, транспорт не ходит, зачем вам на ночь глядя пешком топать.

Девушки засомневались, уже не стали так настойчиво собираться уходить. Одна из них посмотрела на другую:

– А может, останемся?

– Ну, я не знаю... – протянула та, – неудобно как-то.

В общем, наступил самый решающий момент, ради которого, чего уж тут скрывать, ребята и пригласили девушек.

И тут в комнату вошел Миша (двери днем обычно не запирали, только если все уходили). Хрен его принес! Тут такой момент, а он не вовремя.

– Привет, ребята! Дайте закурить, все магазины закрыты – купить негде.

– На! – дали ему сигарету с подтекстом: бери и проваливай. Но от Миши так просто не отделаться.

– Вы знаете ребята, у меня и спичек нет. Можно у вас огоньку?

– На! – ему протянули коробок, в надежде, что теперь наконец-то он уйдет.

Миша долго стал прикуривать, спички то не зажигались, то ломались.

Армяне сказали ему:

– Миша! (Блин горелый) Забирай коробок с собой, мы тебе дарим его!

Миша повернулся к выходу. Ребята, затаив дыхание, смотрели ему в спину. Ну, давай же, ну, уходи! И тут Миша опять обратился к ним:

– А чо это – первый час ночи, поздно уже, а у вас девушки сидят?

И Миша глубоко задумался. И тут на него сошло озарение:

– А! Они ночевать у вас остаются!

И ушел.

Девушки сразу возмущенно фыркнули: да нас тут за блядей держат! И уехали, обиженные и оскорбленные.

С этим же Мишей была еще одна история. Возможно, вы читали уже мой рассказ "Август 1985 года". О моей несложившейся любви. Так вот, вернулся я к себе в общагу, иду по коридору с мрачным настроением, весь в переживаниях. И вдруг навстречу Миша.

– Саня, привет! – Заорал он на весь коридор. – А чой-то ты в общаге опять, Ты ж вроде как у бабы одной на хате жил?

И Миша глубоко задумался...

– Миша, – заорал я в ответ, – если ты сейчас догадаешься, то я убью тебя, на месте!

И Миша промолчал. Впервые.

Эстонско-украинский разговорник (НИИчегототам)

НИИ чего-то там имени кого надо имени.

Итак! Рубильник включил мощную трёхфазную цепь, и на первичную обмотку накального трансформатора пошёл трёхфазный ток в 380 Вольт. А уж на его вторичной обмотке возник малоамперный, но очень даже высоковольтный импульс, пошедший на накальную нить. Под воздействием высокого напряжения с этой нити сорвался пакет электронов, которым предстоит короткая, но яркая жизнь. И закончится эта жизнь на мишени из ниобия. А пока пакет электронов вошёл в ускорительную трубку линейного ускорителя. От одного промежутка этой трубы до другого он пробегает за промежуток времени, определяемом высоковольтным клистроном. При этом забегающие электроны тормозятся, а отстающие – ускоряются тем же клистроном. Так называемая автофазировка пакета в ускорителе. И вот, наконец, долгожданная цель короткой и яркой жизни пакета электронов: охлаждаемая проточной водой мишень из ниобия. При торможении электронов этой мишени возникает гамма-излучение, для чего и городился весь этот огород с разгоном электронов. А уж пучок гамма-излучения на своём пути разрушит все живые клетки, в первую очередь – раковые клетки. Для чего всё и городилось. Но что это? На пути гамма-излучения непроходимым барьером встали толстенные стальные диафрагмы! А-а-а! Сук-ка! Диафрагмы не разошлись! Вместо того, чтобы формировать пучок, они перегородили его!

А всё из-за компьютерной системы управления ускорителем, за которую отвечают эти два сачка-ударника, которые подвизаются на сайте Кадета Биглера под никами РККА и Стройбат. Это из-за них не разошлись диафрагмы перед гамма-пучком, чтоб им ни дна ни покрышки.

И при этой мысли ведущий инженер заказа ЛУЭР-20М проснулся в холодном поту. Но проснулся почему-то не в гостинице для командированных, а на неудобных деревянных нарах в одиночной камере. Первая мысль: «Где я?» Но с этим он вскоре разобрался. Понятно, в камере. Вторая мысль: «За что?»

И он стал смутно вспоминать, что же было перед тем? Ну, посидели в кабаке. Ну, местный эстонский товарищ, что всюду сопровождал их, запал на какую-то местную нордическую девицу. Ну, было, чего там. Ну, побуробился этот эстонец с местными из-за неё, было. А что потом – не помню.

Тут дверь камеры открыл полицейский, и повёл его в комнату к дежурному. Там опердежурный предложил написать ему объяснительную и клятвенно пообещал, что после этого он его отпустит. Ведущий инженер заказа, за которого эстонское правительство отвалило немалую сумму в вечнозелёной валюте, быстро написал объяснительную записку, суть которой в двух словах сводилось к следующему: пьян был – не помню.

Опердежурный брезгливо отшвырнул бумагу с плодами его творчества:

– Я по-русски... не понимаю... Пишите по-эстонски...

И тут ведущего физика ответственного заказа заел великодержавный шовинизм. Ах, суки! По-русски не понимаете? Да вы у меня сейчас по-украински заговорите!

И он, сделав непроницаемое лицо, заговорил странно и непонятно:

– Не зрозумiв, що ви казали. Будь ласка, кажить по украiнськой мовi.

И на все дальнейшие попытки обратиться к нему отвечал (вiдповiдав) только по-украински. Начальник отделения полиции в отчаянии послал к нему с переговорами одного полисмена, что служил в Советской Армии под началом старшины-хохла. Но на его попытки заговорить ведущий физик отрезал: – Щось мовить на суржике. Але це не справжньа украiнська мова. Тем временем из документов, что полицейские изъяли у задержанного физика, выяснилось, что задержанный – крупный специалист, приглашённый эстонским правительством для выполнения работ по важному государственному заказу. Дело запахло политическим скандалом. Полицейский начальник физически ощутил, как с него слетают погоны. А задержанный упрямо отказывался вступать в переговоры, требуя, чтобы к нему обращались только на украинском языке. Начальник в тихой панике приказал своему заместителю:

– Срочно в книжный магазин! Пусть купят эстонско-украинский разговорник.

Но такого разговорника, как и словаря, в магазине не оказалось. Ситуация становилась критической, дело шло к скандалу. И наконец – о чудо – в аэропорту нашли настоящего украинца! Ну прям с картины Репина сошедшего: «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Сидел он в ожидании посадки на авиалайнер и кушал сало с цибулею, запивая горилкой. Только вместо шаровар на нем были польские джинсы, а вместо на сабли на поясе висел мобильник «Нокия» в чехле. Слёзно взмолились к нему полицейские:

– Спаси, друг! А уж мы тебе заплатим за труды, и на самолёт посадим – без проблем!

И вот, в одиночной камере состоялись исторические переговоры. Понятно, на украинской мове.

– В чём дело, землячок? – спросил физика украинец. – Только мне не плети, что ты российскую мову не понимаешь, ладно?

– Да понимаешь, братан, тут такое дело....

И он разъяснил ситуацию.

– Ну, смотри, землячок, мне по барабану, за перевод заплачено.

И с помощью неожиданно найденного переводчика ситуация разъяснилась, к удовлетворению всех заинтересованных сторон. И задержанного физика бережно, под руки, вывели на улицу. На прощание начальник полиции любезно сказал ему:

– До побачення, шановнiй пан. Пробачьте, коли шо не так...

PS: Любые совпадения с реальными лицами – случайны.

Сельский сход. (Сельский быт времен застоя)

Весна 1978 года, с. Приозёрное Ленинского р-на Крымской обл., колхоз им. 19-го партсъезда.

– Ну чо там, садимся? – спросил я Витю-водителя.

– Ни фига, все в клуб идите. Сход будет.

– Чего!? Это ещё что такое?

– Судить будут, алкашей, прогульщиков.

– А на Опук, нам же овёс надо сеять?

– Подождёт твой овёс, Оксана только что распорядилась.

Вот такой разговор состоялся той давней весной между мной и водителем ГАЗ-51 с фанерной будкой для перевозки людей.

Я должен был в составе тракторной бригады ехать на этом газоне на военный полигон Опук, на котором наш колхоз арендовал земли. Потом, через много лет, именно с этого полигона стартует та злополучная ракета украинского зенитно-ракетного комплекса С-200, сбившая российский самолёт, летевший из Израиля. Но это будет ещё нескоро.

Оксана, наш председатель Ксения Борисовна, вышла с правления и сказала в нашу сторону:

– Трактористы, давайте все в клуб. Для вас это в первую очередь.

Ну и ладно, мы почапали в клуб, благо он в двух шагах.

В клубе было уже полно колхозников, поэтому нам достались последние сиденья. На сцене стоял стол с традиционным графином с водой, застеленный столь же традиционным красным кумачом. За столом сидели: районный судья Кучеренко, начальник УВД района, предколхоза Оксана, парторг Быков и агроном. Перед столом и слева от него стояла скамейка из неструганных досок. На ней сидели "отличившиеся" колхозники с лентами через плечо, на лентах надписи: "Пьяница", "Прогульщик".

Первого стали разбирать Володю Чичило. Согласно заявлению его жены, он в пьяном виде систематически метелил жену и матерно ругал её. Синяков, правда, медпункт не зафиксировал. В первых рядах сидели доярки и другие колхозные бабы, для которых это представление просто в кайф, ведь латинских сериалов ещё не было. Да это и покруче сериала, ведь они сами могли в нём поучаствовать.

– Пусть извинится перед женой, – завопили бабы.

Вышла его жена на сцену. Повернувшись к ней вполоборота, Володя сказал безразлично:

– Нина, прости меня, я больше не буду пить.

– Не-е-е! – завопили опять доярки с передних скамеек. – Пусть на ВЫ её называет, и по имени-отчеству. Вот так-то!

– Нина Дмитриевна, простите меня, пожалуйста, я пить не буду.

Но доярки разошлись не на шутку. – Не так! Пусть на колени встанет пред ней!

И весь зал затаил дыхание. Даже мы, трактористы, перестали трепаться о том, как бы сегодня вечером загнать в Марьевке остатки овса и купить на бригаду два ящика вина.

– На колени! – скандировали бабы.Чичило посмотрел на них без всякого выражения. Но на колени не встал. После чего районный прокурор определил ему пятнадцать суток, но с отсрочкой, условно.

Следующим номером программы был Федя Зайцев, тоже тракторист. Про этого не говорили долго. Пропащий алкаш, отец пятерых детей, бьющийся в тисках нужды. Тем более безвыходной, что пил он по-чёрному.

В отличие от остальных героев дня, сидевших, опустив голову, Федя сидел прямо, соколом глядя на окружающих. Чувствовалось, ему было приятно оказаться в центре внимания. Я потом, когда Федя отсидел свои пятнадцать в КПЗ, спросил у него:

– Федя, о чём ты думал в тот момент.

– Ты знаешь, Саша, очень курить хотелось. Я даже хотел спросить разрешения на это у прокурора, только не рискнул.

Потом разбирали Алексея по кличке Кастрюля. Тот молча выслушал приговор, поняв, что словами он себе наказание не уменьшит, а вот прибавить вполне может.

– Ознакомьтесь с постановлением и распишитесь, – сказал ему прокурор.

– Я не вижу без очков, – парировал Кастрюля.

Нашли ему очки.

– Не те диоптрии, у меня минус два.

– Как же вы на тракторе работаете? – поинтересовался прокурор.

– А там я ничего не подписываю.

Нашли ему другие очки, но беды на этом не закончились. У ручки, которую ему дали, засохла паста. Прокурор дал свою. Нагибаясь, чтобы протянуть ручку Алексею, он телом смахнул лист с постановлением со стола и бумага попала точно в щель между досками, откуда её долго извлекали. Бабы в первых рядах притихли, наблюдая за процессом, зато мужики в последних рядах ржали вовсю.

Четвёртым на разбор был, угадайте – кто? Правильно, опять тракторист. Дмитрий Прокопенко, один из лучших в бригаде, орденоносец, передовик, герой газетных репортажей. Но иногда запивал и срывался с катушек. В последний свой запой он пьяный свалился из трактора в кормушку к коровам (счастье, что не на ходу).

И лёжа пьяный в кормушке, орал:

– На х... мне ваши ордена, на х... эти награды за рабство. Да я бы мог в тыщу раз лучше работать, если б не ваш грёбанный колхоз, если б я работал на себя, а не на ваших мудаков из Дома Престарелых, на Политбюро ваше х..во.

Привязанные коровы в стойлах мычали и испуганно шарахались от вопящего Димы.

Разумеется, сознательные колхозники тут же доложили об этих антисоветских речах парторгу и председателю Оксане. Те решили это дело по тихому замять. Процессы в духе тридцатых неактуальны, а вот если посадят отличного тракториста, то колхозу только убыток. Особо болтливым тёткам прищемили языки, припугнув лишением премии, но самого Диму решили вытащить на сход, как пьяницу. Чтоб впредь не пил на работе, и чтоб язык попридержал. Дима Прокопенко был единственным из трактористов, кто не огрёб пятнадцать суток, только штраф ему дали.

И последней судили доярку-алкашку, но это было уже неинтересно.

После схода мы собрались в машине, обсуждая предстоящую посевную. Решили, что сеять сегодня уже поздно, задержались из-за схода. Поэтому проведём профилактический ремонт тракторов и сеялок. В смысле – загоним несколько мешков овса в Марьевке и купим на всю бригаду "Лучистого крепкого" по рупь семь.

– А кстати, где Володя Чичило? – спросил бригадир Вася Бурденко.

Выяснилось, что никто его после схода не видел.

– Вот блин, где его носит? Счас Оксана прицепится, чего на Опук не едем, а что ей скажешь?

Наконец, прибежал Чичило и молча, не отвечая на наши упрёки, уселся в углу.

– Поехали, – крикнули мы Вите.

ГАЗ-51, жалобно взвыв шестернями своей несинхронизированной коробки передач, повёз нас к трудовым свершениям.

Как только выехали за село, Чичило открыл сумку и достал бутылку "Агдама".

– Ну что, по глотку?

– Блин, Володя, ты же только что клялся-божился, что пить завязал, – поразился Сашка Шелехов, недавно вернувшийся из заключения.

– Ну, дык, такой случай обмыть надо, как следует.

Федя Зайцев все пятнадцать суток выводился на работу – куда бы вы думали?

Ни за что не угадаете: трактористом на винзаводе он работал! У них тракторист заболел. С утра Федя перевозил ящики и прочую тару на заводе, а с обеда как верблюд в пустыне пил, и пил вино. Вечером его, мертвецки пьяного, привозили в камеру. Неплохо устроился. Федя жаловался только – с куревом было плохо.

А Митька Прокопенко вскоре умер во время очередного запоя. Я сам помогал могилу для него рыть. В смысле – рыл яму наш экскаватор, я лопатой только углы и дно могильной ямы выравнивал.

И когда гроб с Димой опускали в землю, все наши трактора, стоящие у забора кладбища, одновременно загудели звуковыми сигналами.

А я, уже напившийся в доску (родные покойного угостили, обычай такой), почему-то заплакал. Родные Димы зашептались:

– Дружок евоный, тоже тракторист. Переживает, сердешный, вместе работали.

А я и не знал Диму почти, так – здоровались только при встрече. Просто представилась мне дальнейшая наша, колхозных трактористов, судьба. Все они хорошие, работящие мужики. И будем мы дальше также пахать на своих дизельных конях, выпивать по будням и праздникам, толкать налево семена, сено, силос. И снова пить на вырученные деньги. Пока не вывалимся из трактора в последнем запое.

Лениниана Стройбата. Часть 1 (Неотвратимо надвигающейся годовщине рождения В. И. Ленина посвящается.)

Ленинград, 1983 год.

Все маститые литераторы в советское время считали своим долгом написать что-нибудь о Ленине. Даже те из них, кто потом стал ярым перестройщиком-демократом, лихо осеняя себя крестным знамением, и те отметились:

Чтобы не нарушать эту славную отечественную традицию, напишу и я свою лениниану. Назовем ее, скажем, «Я и Ленин». Нет, не годится: слишком претенциозно и нескромно. Пусть будет проще: «Лениниана Стройбата». Stroybat – это мой ник на интернетовских форумах.

Итак, начнем-с.

Я жил тогда в общежитии 19-го стройтреста, и наша воспитательница постоянно устраивала для нас всевозможные краеведческие экскурсии по городу и окрестностям. Дескать, "знай и люби свой край". И я всегда старался принять участие в таких мероприятиях, тем более, что в основном они были бесплатные.

Особое место в этих экскурсиях занимали походы "по ленинским местам".

Остряки сейчас вставят едкое добавление – "по тюрьмам и по каторгам". Не, мужики, кроме шуток – по настоящим ленинским местам.

Первой была экскурсия в Смольный – штаб революции. Эта экскурсия была обставлена такими режимными строгостями, словно мы были инспекторами НАТО на Воткинском ракетном заводе.

За неделю до экскурсии в Смольный воспитательница собрала наши паспорта и отнесла их вместе с заявкой на экскурсию в Большой Дом на Литейном 4. Для тех, кто не в курсе – это место дислокации Управления КГБ по Ленинграду и области. Неделю проверяли нас "на вшивость" – чтобы в нужных графах стояли пометки "не был, не участвовал, не привлекался, на оккупированной территории не проживал". Наконец, в субботу утром к нашей общаге подъехал арендованный ЛАЗ-695 и мы по списку прошли на свои места. Наша воспиталка Тамара Георгиевна ещё раз окинула нас орлиным взором – нет ли нетрезвых – и скомандовала водителю:

– Поехали.

Ехать от Большеохтинского проспекта до Смольного – всего ничего, и вскоре мы уже выгрузились из автобуса и направились мимо колоннады, которая прозывается Пропилеи, ко входу. На неподготовленного человека Смольный давит скорее не своей архитектурой классического стиля, а некой аурой здания государственно-административного назначения. Мы все притихли и почувствовали себя не совсем уютно. Когда-то это был институт благородных девиц, как магнитом притягивающий к себе корнетов и юнкеров, заглядывающихся через решётку парка на гуляющих там барышень. Впрочем, уже тогда порядки в этом женском вузе были суровые. Недаром на этом месте раньше был монастырь.

В 1917 году в Смольный пришли суровые мужики в шинелях, бушлатах и кожанках и для начала потеснили девиц, отняв у них два этажа. А потом и вовсе их выжили. Времена наступали другие, новым обитателям Смольного если и нужны были девицы, то уж всяко не благородные.

В декабре 1934 года в коридоре Смольного тогдашний сталинский наместник города Киров был застрелен мужем своей любовницы Николаевым. И утвердившийся в Смольном сразу же после Кирова следующий наместник – Жданов – обдумывал в этих стенах планы массовых арестов, казней и высылок ленинградцев, так называемый "кировский поток".

Вобщем, Смольный – это вам не увеселительное заведение, а суровое вместилище власти, окутанное страшными тайнами. В вестибюле Смольного прапорщики с синими погонами взяли список допущенных и утверждённых, а потом стали по одному пропускать ребят через вертушку, проверяя при этом паспорта И тут я обнаружил, что вместо паспорта взял бумажник – похожи они коричневыми обложками. Тут же доложил воспиталке о своей оплошности, а она подошла к прапорщику и спросила у него – как быть?

– А вы его хорошо знаете? – профессионально-подозрительно спросил её прапорщик-ГБ.

– Да, конечно. Это Саша, хороший комсомолец, активист, общественник...

– А вы его знаете? – обратился прапорщик к нашим ребятам.

– Серёга, ты меня знаешь? – спросил и я своего соседа по комнате.

– Ещё бы! – ответил тот. – Ты мне червонец должен.

Все засмеялись, и только прапор не дрогнул в лице, он лишь повернулся к другому прапору и кивнул ему на меня, дескать, следи за ЭТИМ.

И вот мы в квартире-кабинете Ленина. На дверях висит эмалевая табличка "Классная дама" (сейчас бы это назвали кабинетом завуча) как напоминание о том, что раньше здесь всё же учили благородных девиц. В первой комнате был рабочий кабинет Ильича. Стол с картой Российской империи и знаменитой зелёной лампой, телефонный аппарат, строгая рабочая обстановка. Следующую комнату мы все узнали по знаменитой картине Бродского, на которой Ленин сидел в белом кресле за столом, читая газету. Мы увидели и этот стол, и это кресло в белом чехле, словно ничего не изменилось. Комната была поделена ширмой пополам, после осмотра стола и кресла экскурсовод провела нас за ширму. Там было спальное помещение: две узкие железные койки и две тумбочки между ними, больше ничего. Словно маленький уголок казармы, суровая спартанская обстановка. Экскурсовод объяснила нам, что на этих койках спали Ленин и Крупская, отдельно.

Мне стало крайне неловко, словно подглядывал в чужую спальню. Ну зачем, спрашивается, это показывать всем? Так уж ли важно нам знать, что Ленин и Крупская спали на разных кроватях? После осмотра из-за ширмы ленинской спальни экскурсовод подвела нас к деревянной двери и объяснила: эта дверь – второй выход из кабинета-квартиры Ленина. Он ей никогда не пользовался, а сама дверь была скрыта драпировкой. Но ключ от этой двери Ленин всегда держал при себе, по давней привычке к конспирации. Предусмотрителен и осторожен был Ильич.

Следующим в программе был актовый зал, тоже хорошо знакомый нам по картине. Именно в этом зале, в одно время со штурмом Зимнего, проходил Второй Всероссийский съезд Советов депутатов трудящихся, на котором Ленин произнёс свою историческую фразу:

– Революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась!

(В анекдоте эта фраза имеет продолжение: "А теперь – дискотека!")

Второй синепогонный прапорщик во время экскурсии следовал за нами в нескольких шагах и приглядывал за нами. Режим, однако. Теперь в Смольный уже не проникнешь так запросто с наганом в руках, как это сделал убийца Кирова в 1934-м.

Лениниана Стройбата, часть 2. (Неотвратимо надвигающейся годовщине рождения В. И. Ленина посвящается.)

Ленинград, 1983 год.

Следующая экскурсия была в знаменитый шалаш у озера Разлив, где Ленин с Зиновьевым скрывались от властей. В этом шалаше Ленин написал свои знаменитые Апрельские тезисы в которых он, отбросив мирный путь перехода к социализму, открыто призвал большевиков к вооружённому восстанию, свержению действующего правительства и захвату власти. Неудивительно, что его разыскивала полиция. Есть и альтернативная версия, по которой полиция разыскивала его совсем по другому поводу. На станции, в буфете, продавали водку в разлив, отчего местные жители так и прозвали станцию – Разлив. И вот как-то Ленин с Зиновьевым набрались в буфете как следует, а жандарм попытался им внушить: "Хватит вам, господа, домой пора, буфет закрывается". Ну, Ильич с Григорием (который Зиновьев) как погнали на него: "Ах ты, потрох поганый, да ты за кого нас, падла, канаешь! Да мы тебя в говно сотрём и по стенке размажем!"

Короче, отметелили они представителя закона, и буфет разгромили. Их, ясен кран, объявили в розыск, от которого они и скрывались в шалаше. Потом поняли, что власть от них не отстанет, ну и решили – значит надо поменять власть. Эту версию впервые услышала от меня моя старшая дочка в 1991 году, когда мы на электричке проезжали эту станцию.

На автобусе нас привезли сначала к Финляндскому вокзалу, к знаменитому паровозу, точнее – паровозику, хранящемуся в стеклянном павильоне. Бронзовая табличка извещала, что этот паровоз – дар Ленинграду от правительства Финляндии. Согласно канонической легенде, на этом паровозе Ленин подхалтуривал кочегаром, когда прибыл в Петербург. Прибыв в Питер на Финляндский вокзал, он забрался на броневик и понёс такую пургу, что до сих пор расхлебать не можем.

После осмотра ленинского паровоза нас повезли к шалашу у озера Разлив. По пути мы осмотрели также Сарай. Не иронизируйте, этот сарай – тоже ленинский музей. Поначалу Ильич с Зиновьевым в нём скрывались. А уж потом, когда полиция начала проводить в посёлке массовые облавы и зачистки, перебрались в шалаш.

И вот, мы у знаменитого шалаша, на той самой полянке.

Ну всё как на картине: шалаш, пенёк, на котором были написаны Апрельские тезисы, кострище с висящим на перекладине чайнике.

Мой сосед по комнате Серёга, которому я уже успел отдать червонец, спросил меня, показав на шалаш:

– Сань, это сено или солома? Ты ведь деревенский, разбираешься в этом.

– Сено, – ответил я, метнув намётанный взгляд. – Причём прошлогоднее.

– Что ж они, для такого знаменитого шалаша не могли свежее сено найти? – удивился Серёга.

– Эх ты, – говорю, – темнота. Сейчас только май, сенокос ещё не начинался. Ничего-то вы, городские, в сельской жизни не понимаете.

Поодаль от шалаша стояло отдельное небольшое здание под вывеской:

Музей "Шалаш Ленина в Разливе".

Основная экспозиция там, как объяснила нам экскурсовод. Зашли.

Я с интересом разглядывал экспонаты: лодка, на которой Ленин переплывал через озеро Разлив. Коса, которой Ленин косил сено. Рубашка, в которой Ленин косил сено. И кепка, в которой Ленин косил сено. Очень интересно и познавательно. Брюк, в которых он косил сено, в экспозиции не было. Наверное, без штанов косил.

И последней в этой лениниане была экскурсия в Мраморный дворец, в котором тогда размещался музей Ленина (http://www.museum.ru/M157).

Вкратце о дворце.

Был построен по велению Екатерины II для её фаворита графа Григория Орлова. В советское время, как я уже сказал, в нём был музей Ленина, а в апреле 1992 года он стал филиалом Русского музея.

Перед зданием музея, в садике за чугунной оградой, стоял броневик. Мол, тот самый, с которого Ленин выступал на Финляндском вокзале. Но по своей привычке ничему не верить и до всего докапываться я позже прочитал в одном журнале, что английские броневики "Остин" (один из которых и стоял на постаменте) поступили в Петроград лишь осенью 1917 года. Так что Ленин никак не мог выступать на нём весной того же года, он выступал с броневика другой модели. Но само выступление Ильича с БТРа было, это не оспаривается. И этим он заложил своего рода традицию, в 1991 году Ельцин выступал уже с танка.

С этим постаментом, на котором стоял броневик, постоянно происходили приключения. В 1994 году, когда я работал в Эрмитаже, сам лично видел, как на этом постаменте вместо броневика стоял макет новой модели "Форда", такая была рекламная акция. Сейчас на этом месте стоит конная статуя императора Александра III работы Паоло Трубецкого. Надеюсь, больше никто на этот постамент не претендует. Кстати, самой статуе Александра также не везло с местом. Сначала она стояла на Знаменской площади (ныне площадь Восстания). После революции она переместилась во двор Русского музея, где её мало кто мог увидеть. Долгое время стояла там, всеми забытая. И вот теперь ей нашли новое место – перед Мраморным дворцом. Постаменту не везло с памятниками, а статуе – с постаментами. Просто встретились два одиночества...

Но я, впрочем, отвлёкся.

В музее вдруг увидел за стеклом – глазам своим не верю – знакомые экспонаты. "Рубаха-косоворотка, в которой Ленин косил сено в Разливе", "Кепка, в которой Ленин косил сено в Разливе". Штанов опять не было. Я сказал местной экскурсоводше, что такие же экспонаты уже видел в музее в Разливе и обвинил их музей в подлоге.

– А вы просто невнимательно прочитали надписи под экспонатами, – любезно объяснила она, – там всё написано.

Пригляделся – действительно, под кепкой с рубахой была ещё одна маленькая табличка, на которой мелким шрифтом было написано:

"Дубликаты. Подлинные кепка и рубаха хранятся в музее "Шалаш Ленина в Разливе". Я поблагодарил музейного работника за полезное уточнение.

Как трогательно всё же относятся к памяти Ленина, подумал я. Никакой бутафории – всё точно, всё указано.

За паршивые пять процентов

Карьер Камыш-Бурунского железно-рудного комбината, участок «Е», г. Керчь.

Осень 1982 года.

Ну, не знаю, как там у вас, а в Крыму сентябрь – это ещё не осень, а позднее лето. Бархатный сезон, как говорят курортники. Но что нам курортники, мы в Крыму живём и работаем, а не приезжаем отдохнуть.

Интересно, вот как представляют себе большинство граждан жизнь в Крыму, а? Наверное, так: утром – пляж, днём – ресторан, вечером – дискотека. Ка-а-роче, вся жизнь – сплошной курорт.

Нет, уважаемые, не так. Рано утром встаёшь, в переполненном автобусе добираешься на любимую работу, пашешь там целый день на крымской жаре, а вечером, придя с работы, впрягаешься в домашнюю работу. Как и многие работники нашего комбината, я жил в селе, а значит – огород, сад, виноградник, птица, скотина. Дом опять же заботы требует: печь растопить, если холодно, стены побелить, двор подмести, забетонировать, если треснуло где покрытие, забор и калитку подкрасить. Только успевай поворачиваться. Да, если будет время – можешь сходить в кино или на дискотеку. Несколько раз за лето даже на море выбирался, оно рядом, полчаса езды на автобусе.