Зашифрованная жизнь Соболев Сергей
Анна прошла в ванную. Хотела закрыть за собой дверь, но Вадим – не позволил.
– Отвернитесь хотя бы! – сердито сказала женщина. – Голая я все равно никуда не убегу.
Вадим остался стоять на месте; сложив руки на груди, он подпирал спиной стену напротив входа в туалетную комнату.
– Ты… ты не мужик! – процедила Анна. – Настоящие мужики так себя не ведут!
– Не надо так нервничать, – спокойно сказал Вадим. – Ты давно уже не девочка. Я всего лишь слежу, чтобы ты не наделала глупостей… Учти, я тебе не враг. Возможно… если все скрутится, как надо, мы еще станем добрыми друзьями!
– Друзьями? Это вряд ли.
Анна, выругавшись под нос, открыла дверки кабины, выпустила струю воды, отрегулировала температуру; затем, сняв одежду, вплоть до трусиков, сунула ее в бельевой ящик. Да, похоже, ей не удастся позвонить Виктору… Вряд ли этот Вадим даст ей шанс впредь связаться по телефону с кем бы то ни было. Придется полагаться исключительно на себя.
Сопровождаемая пристальным взглядом пары мужских глаз, она встала под тугие струи душа.
Облачаться в свежий комплект одежды после душа тоже пришлось под присмотром Вадима. Послышался звук рингтона; кто-то звонит на ее сотовый. Вадим, когда они вошли в квартиру, вставил в ее «Нокию» элемент питания. И положил трубку на стол в гостиной.
– Возьми сотовый! – скомандовал мужчина. – Посмотри, кто звонит.
Анна посмотрела на экранчик. Номер, высветившийся на дисплее, ей ни о чем не говорил.
После паузы серия звонков повторилась.
– Кто это так упорно названивает?
– Не знаю… Незнакомый номер! Ответить?
– Да. Но только помни, о чем я тебя предупреждал!
Анна ответила на вызов. В трубке послышался мужской голос.
– Козакова Анна Алексеевна?
– Да, это я.
– Старший следователь следственного управления Мишин. Вы были у меня несколько дней назад, давали показания по известному вам уголовному делу.
– Я вас слушаю, гражданин начальник.
– Вы пока что проходите по разряду свидетелей. Поэтому можете обращаться ко мне по имени-отчеству – Александр Иванович.
– Так я вас слушаю!
– Есть необходимость встретиться и прояснить некоторые ваши показания. Я вам вчера звонил, но ваш телефон не отвечал…
– Я рассказала все, что знаю. Вряд ли смогу чем-то вам еще помочь.
– Предоставьте решать это следствию! Анна Алексеевна, можете подъехать в следственное управление? Или мне выслать за вами машину?
– Минутку!
Анна, зажимая ладошкой мобильник, глядя на мужчину, напряженно прислушивающегося к разговору, полушепотом сказала:
– Следак! Требует, чтобы я приехала на допрос…
– Скажи, что сегодня не можешь. Никак! И еще скажи, что придешь к нему в любое время, но – завтра!
Анна повторила все это в трубку.
– Это не очень хорошо, Анна Алексеевна, – сказал ей по телефону следователь. – Ну, что ж, завтра так завтра! В десять утра… пропуск будет на вахте. Но если вы и завтра не явитесь к нам, то… Тогда согласно статье сто второй УПК я потребую взять с вас подписку о невыезде.
Анна дала отбой.
Не успела она переброситься словцом с Вадимом – у того явно имеется какой-то комментарий к этому звонку, – как на ее сотовый прилетела «птичка».
– Эсэмэска пришла, – сказала она. – Я посмотрю?
– От кого?
– От… – Она подняла глаза на гостя. – От Ивана! С его собственного мобильника!
– С того сотового, который он брал с собой в поездку, когда отъехал на Украину?
– Да, именно с той трубки! Но… Но это первый раз за три месяца, когда с этого вот номера мне приходит сообщение…
– Прочти сама и дай прочесть мне!
Анна открыла сообщение. Текст набран кириллицей, на русском.
АНЯ ИЗВИНИ ДОЛГОЕ МОЛЧАНИЕ ВСЕ ОБЪЯСНЮ ПРИ ВСТРЕЧЕ НАДЕЮСЬ ПОЛУЧИЛА ДЕНЬГИ ВЫЕЗЖАЙ СРОЧНО КО МНЕ ВАДИМ СКАЖЕТ И СОПРОВОДИТ ВОЗЬМИ МОЙ ПАСПОРТ ЦЕЛУЮ ИВАН
– Странно… – задумчиво произнесла молодая женщина. – Так вы, значит, знакомы с Иваном?
– Конечно, знаком. – Мужчина пожал широкими, покатыми, как у борца, плечами. – Иначе зачем бы я тебя вытаскивал – буквально за волосы? Зачем бы я тебя прикрывал все последние дни?
– А вы меня – прикрывали? – Анна удивленно вскинула правую бровь. – Для меня это большая новость!
– Давай-ка окончательно перейдем на «ты»!
– Хм… Я еще не готова. Как-то все это очень неожиданно для меня. Такие замысловатые повороты. Я ничегошеньки не понимаю!
– Все откроется. Со временем. Я ведь и раньше говорил, что я тебе не враг. Ну вот… Хорошо, что Иван нашел возможность переслать тебе «мэсседж»!
– А почему он не позвонил?
– Это ты у него уже сама спросишь.
– Так я его… Ивана, то есть, скоро увижу?
– Конечно. Не исключаю, что пересечетесь уже завтра. Кстати, посмотри почту! Может, еще какое-то сообщение пришло…
Козакова открыла ноутбук. Когда лэптоп загрузился, вошла в свой ящик. Да, действительно… пришло новое письмо.
Она открыла его, пробежала глазами… Хм… Один в один повторяется текст только что полученного ею SMS-сообщения. И отправлено… всего десять минут назад! Надо же, как интересно…
– Ну что там? – Вадим заглянул ей через плечо и тоже прочел с экрана текст письма. – Понятно. На банковский сайт тоже стоит зайти…
– Зачем?
– В сообщении говорится о каких-то деньгах!
– Но я ведь уже получила перевод. Два перевода! Я вам об это уже говорила ранее…
– Посмотри еще раз!
Анна вошла на сайт электронного банкинга «Райффайзенбанка».
– Послушайте, Вадим… Вы не могли бы… присесть пока на диван!
– Это еще зачем?
– Банковские реквизиты и состояние счета… это даже более интимный вопрос, чем нагота.
– Ну что ж, разумный подход.
Мужчина переместился на диван. Женские пальчики запорхали на клавиатуре. Анна ввела свой ID и затем – ПИН-код. Открылась ее личная страничка. Она посмотрела на верхнюю графу «выписки»… Ее брови поползли вверх.
Вот так номер!… На ее счет – со счета какого-то совершенно неизвестного ей кипрского банка – переведено… сто двадцать пять тысяч американских долларов! Причем банковская проводка была осуществлена в девять утра по Гринвичу. То есть в полдень по московскому времени! Еще и часа не прошло…
– Ну что? – отреагировал на перемену в ее облике мужчина. – Я так понимаю, капнули какие-то баблосы?
– Э-э-э… кхм! Да, пришел банковский перевод. Странно. Я как-то не ожидала такого вот поворота…
– А ты будь теперь готова к любым неожиданностям!
– Я должна назвать сумму?
– Нет. Это ваши с Иваном деньги.
– А ваш интерес, Вадим, он в чем тогда заключается?
– В том, чтобы получить свою долю! Но расшифровывать сказанное, извини, пока не стану.
Анна зашла на страничку интернет-банкинга «Сведбанка». Оп-па… И на этот счет тоже переведены деньги! И сумма банковской проводки точно такая же – $125 000.
Итого, некто перевел примерно час назад на два ее банковских счета суммарно четверть миллиона долларов США!.. Проверка простым «алгоритмом» только что пришедшего на мобильный и на почту послания ничего не дала… Никакого зашифрованного слова в этом отправленном Иваном – или от имени Козака – сообщении не содержится. Странно.
– Все нормально? – не поднимаясь с дивана, спросил Вадим. – На тебе лица нет!
– Не пришла еще в себя. Не знаю, что и думать!
– Все путем, Анна! Иван очень серьезно поднялся. Поверь мне на слово: в скором времени вся твоя жизнь решительно поменяется!
– Я это уже поняла.
– Ну а раз поняла… Собирай тогда вещи!
– Так мы куда-то едем? И я скоро увижу Ивана?
– Едем, но не сейчас. Просто сумка с вещами должна быть у тебя под рукой. А выедем мы либо вечером, либо завтра днем…
В половине второго пополудни Митрохин позвонил по линии закрытой связи в приемную первого заместителя начальника ГРУ.
– Митрохин, Третье управление! Срочно соедините меня с товарищем генералом!
– Товарищ генерал сейчас в пути, – сказал помощник. – Он в машине. Насколько срочное дело?
– Неотложное!
– Минутку… Говорите, товарищ полковник!
– Товарищ генерал, это опять Митрохин. Извините за беспокойство, но дело срочное!
– Слушаю, Павел Николаевич!
– Есть новости по делу нашего товарища и его жены. Вы велели докладывать сразу, как только появится что-то новое…
– Докладывайте!
– Есть новость от Званцева, а также поступили новости из нашего техотдела. Начну со второго. На сотовый телефон Анны Козаковой около получаса назад поступило сообщение… Якобы – от Козака. Но «условная метка» отсутствует. Так что есть предположение, что кто-то воспользовался сотовым телефоном Козака.
– Вот как?..
– В тексте сообщения, которое я вам перешлю, содержится требование…
– Какое требование?
– Чтобы Анна вместе с неким Вадимом, о котором я вам докладывал, выехали к нему!
– Пока не очень понятно. Куда именно они должны выехать?
– В сообщении не сказано.
– Что еще?
– Также получено письмо, в это же время – на мэйл Козаковой, аналогичного содержания. Мы оперативно проверили состояние банковских счетов Козаковой! На ее счета в двух банках примерно полтора часа назад были переведены – суммарно – двести пятьдесят тысяч американских долларов.
– Сколько?!
– Четверть миллиона долларов США, товарищ генерал!
– Гм… Это уже серьезно. Внимательно следите за маневрами вокруг Козаковой!
– Наши сотрудники поставили ее квартиру на прослушку. Анализ разговоров Вадима и Анны говорит о том, что они готовятся отъехать куда-то из Белгорода. Либо вечером, либо завтра после полудня.
– Куда именно?
– Пока есть только предположение… на Украину!
Глава 23
Последние часов семь или восемь Козак находился взаперти. Стрелки его часов «Сейко» с треснувшим циферблатом показывали одно и то же время – 10.42. Вряд ли часы подлежат ремонту. Придется их выбросить – или оставить на память о пребывании в Песочнице.
Он находился в полном сознании. Немного разве что побаливали голова и ушибленные при падении ребра. Во рту неприятный металлический привкус. Но в целом он чувствовал себя нормально. Вернее, терпимо, если говорить о физическом состоянии (а не о моральном). Он жив и даже не ранен – в отличие от десятков или сотен людей, ставших жертвами масштабной террористической атаки. Ужасной атаки, имевшей место несколько часов назад в городе Баакуба, провинция Дияла, Ирак.
С другой стороны, поводов для радости тоже нет никаких.
Иван всего на несколько секунд потерял сознание (если не считать момента первого взрыва, когда его швырнуло на землю). Люди в халатах и в респираторных масках, пустив ему в лицо струю какого-то парализующего газа, втащили свою жертву в карету «Скорой» с эмблемой «Красного Полумесяца». И прежде чем Козак успел прийти в себя и обрести способность сопротивляться, его уложили на пол фургона, быстро скрутили руки назад и надели «скобку» на большие пальцы рук, затем связали ноги и нахлобучили непроницаемый мешок…
Да, он довольно быстро пришел в себя. Но что толку?
Иван изначально понял, что его похитили какие-то люди. Что его куда-то везут. Но что он мог сделать со связанными руками и ногами? Ему оставалось лишь одно: ждать дальнейшего развития ситуации и надеяться, что и на этот раз удастся как-то выйти сухим из воды.
Поездка в карете «Скорой» оказалась недолгой. Они пробыли в пути максимум минут десять. Потом машина стала притормаживать…
Когда карета остановилась, чьи-то крепкие руки вытащили Козака из транспорта. Он и глазом не успел моргнуть, как очутился в тесном и сыром каменном мешке, в котором ему, учитывая его не так чтобы хрупкую фактуру, приходится сидеть скрючившись, подобрав коленки под живот, подобно эмбриону в утробе матери.
Время тянется с черепашьей скоростью. Все члены затекли… нет сил.
Откуда-то долетали приглушенные голоса. Они становились то тише, то громче. Говорят вроде по-арабски. О чем-то спорят, решают какие-то вопросы. В числе прочего, по всей видимости, решается и участь захваченного сотрудника фирмы AGSM.
To be or not to be… Быть или не быть… Жить или умереть… Именно такого рода вопросы и стоят сейчас на повестке дня. И для этих незнакомых людей, о принадлежности и целях которых он может лишь гадать. И для него самого.
Послышались чьи-то шаги, зазвучали громче голоса. Что-то брякнуло, похоже, открыли запор на двери этой клетушки. Прозвучала команда на арабском. Опять что-то такое сердитое говорят. Прошло несколько секунд, прежде чем чьи-то цепкие руки впились в предплечья Ивана. Извлекли из каменной норы, поставили на ноги, придерживая под локти с двух сторон, повели куда-то, продолжая переговариваться на местном диалекте арабского. Втащили в какое-то помещение, силком принудили встать на колени. Затем кто-то стащил с Козака непроницаемый мешок…
В помещении царил полумрак. Оно, это помещение, площадью около двадцати квадратов, смахивает на подвал. Серые стены, цементный пол, окна отсутствуют… Тяжелый, спертый воздух; на табуретке у входа коптит керосиновая лампа. Еще одна «керосинка» стоит в противоположном углу, прямо на полу. На стенах тени – в помещении трое в масках, в грязной истрепанной амуниции. На головах, поверх шлем-масок, повязаны, ниспадая на лопатки, замусоленные клетчатые «арафатки». На стене, аккурат напротив Козака, прикреплен – прихвачен по уголкам скотчем – черный флаг с нанесенными белой краской арабскими письменами.
Похоже, он попал в руки какой-то исламистской радикальной организации. Радикальней некуда – будущие шахиды-смертники во славу Всевышнего… Ну, или те, кто себя за таковых выдает.
Услышав чей-то стон, Иван повернул голову на звук. В дальнем от него углу подвала на полу, скрючившись, лежит какой-то мужчина… На нем форма полицейского, амуниция грязная, оборванная; сам он в копоти и крови. Но в том, что этот мужик полицейский, можно не сомневаться.
Он тоже в наручниках. Похоже, ранен в ногу. На правой брючине повыше колена расплылось бурое пятно.
Один из боевиков снимал этого хаджиса на камеру. Другой подошел вплотную к раненому, стал что-то говорить на местном наречии, энергично жестикулируя… Затем извлек из закрепленных на бедре ножен огромный тесак, Схватил хаджиса за волосы…
По ушам ударил жалобный, умоляющий о чем-то крик! В следующее мгновение Козак прикрыл глаза: боевик принялся резать полицейскому горло.
Минут пять или около того боевики о чем-то возбужденно переговаривались. Иван старался не смотреть в ту сторону, где на цементном полу в луже крови лежало обезглавленное тело.
Один из троицы исламистов подошел к нему. Остальные двое, глядя на Козака, стали что-то громко выкрикивать на своем гортанном языке… И они, эти люди, от которых пахнет потом, дымом и кровью, явно обращались именно к нему, к плененному ими сотруднику баакубского филиала фирмы AGSM!
Они явно ожидали от него какой-то реакции.
Козак облизнул пересохшие губы.
– I don’t understand what you’re saying…[66]
Один из боевиков наклонился и что-то проорал – опять же, на местном арабском – ему в лицо.
– Sorry, but I don’t understand…
И в третий раз боевики что-то такое ему – важное, наверное – попытались втолковать! И вновь говорили по-арабски!
– I don’t understand…
Тот же боевик, что перерезал только что горло полицейскому хаджису, оскалив зубы, потянул из ножен свой страшный тесак, громко выкрикнув какую-то фразу на своем языке. Потом схватил плененного охранника за воротник форменной куртки… Иван зажмурил глаза и, ожидая мгновенной – режущей, скальпельно-острой – боли, стал заваливаться вправо…
Но в следующую секунду боевик отпустил его и сунул клинок в ножны. А затем… затем он и двое его соратников вышли прочь из подвала.
Глава 24
Какое-то время Иван вынужден был довольствоваться компанией убитого хаджиса. После пережитого мелко дрожали поджилки. Тряслось все его существо, каждая клетка его организма.
Он лег на бок, выискивая позу, в которой не так сильно затекали бы руки. Откуда-то из темного проема сначала послышалась речь, а затем прозвучали шаги. Двое боевиков в масках и «арафатках», подойдя к Козаку, взяли его под локти, подняли с пола, поставили на ноги. Один из них присел на корточки и перерезал ножом веревку, намотанную вокруг щиколоток.
Подталкивая в спину, погнали через проем в другое помещение, также освещенное тусклым светом керосиновых ламп. На стене плясали причудливые тени. К троице исламистов присоединился еще один человек – крупный, мощный, двухметрового роста. Несмотря на то что этот субъект был одет в камуфляж без знаков отличия и в шлем-маску, Иван не мог его не опознать. Мулат, телохранитель Сэконда.
У мулата при себе какой-то чемоданчик. Ага… кейс! Почти точь-в-точь такой, как тот, из-за содержимого которого случилась разборка в военгородке на окраине Баакубы, когда пришлось грохнуть «шейха» и заодно немного подсократить поголовье местных моджахедов.
Мулат передал кейс одному из боевиков. Тот, щелкнув замком, открыл и заглянул внутрь. Иван со своего места видел, что кейс набит пачками «зелени». Номинал купюр он не мог различить. Но что-то подсказывало, что на них красуется портрет Бенджамина Франклина.[67]
Боевик захлопнул кейс, передал его кому-то из своих соратников и что-то произнес по-арабски. Мулат подошел к Козаку, взял его под локоть и, слегка подталкивая в спину, увлек за собой – на выход.
Через минуту Иван оказался в салоне крытого микроавтобуса с работающим на холостых оборотах движком. Мулат уселся за руль; транспорт, набирая ход, покатил по одной из окраинных улиц. Снаружи смеркалось. В салоне тоже темно; отсвечивают лишь приборы на панели управления.
Ивана усадили в кресло. В салоне, кроме него, расположился еще какой-то мужик в камуфляже и маске. Обращались с Козаком нормально; не орали, не раздавали тычки и подзатыльники. Все как-то молча, молча… ни одной реплики, кажется, не прозвучало!
Кстати, «скобки» с больших пальцев обеих рук не сняли. Так ему и пришлось сидеть в неудобной позе, пока транспорт не остановился перед выкрашенными в свинцовый цвет массивными воротами.
Створки поползли в стороны. Фургон въехал на территорию какого-то объекта… Козак проглотил подступивший к горлу комок. Фига себе! Он знает это место. Ему уже доводилось здесь бывать. В ту ночь, когда они – отборные люди, как выразился Сэконд, – рассекали по ночной Баакубе. Кому-то из местных передавали сумки или кейсы, а кому-то продырявили по нескольку лишних и несовместимых с жизнью отверстий…
Объект «Иксрэй»! Бывшая военная тюрьма, использовавшаяся впоследствии как фильтрационный лагерь и как база для тайных операций.
Транспорт остановился на небольшом пятачке возле торца одного из пустующих тюремных строений. Никого из охраны – и вообще ни одной живой души – поблизости не видать. Освещение не работает; складывалось впечатление, что электричества нет во всем городе. В некоторых конторах и учреждениях имелись резервные источники питания, но сам город – не освещен. Третий по счету взрыв, насколько он помнил, прогремел где-то на северной окраине. Можно смело предположить, что террористы послали «гостинец» в виде микроавтобуса или грузовика со взрывчаткой и смертника за рулем также и к недавно построенной тепловой электростанции, снабжающей энергией город Баакуба и всю провинцию Дияла…
Мулат и второй сотрудник помогли Козаку выбраться из салона, придерживая его под локти, ввели в дверь; мулат подсвечивал фонарем. Сошли по бетонированной лестнице в подвал.
«Слишком много впечатлений для одного дня, – мрачно подумал Иван. – Если боевики не перерезали горло, то эти могут приговорить. Хотя… Зачем тогда было давать тем людям в «арафатках» деньги? Или… Или то был некий постановочный ход?»
Его ввели в помещение, освещенное колеблющимся светом расставленных повсюду свечей. Козак осмотрелся. Обстановка вполне подходящая для «черной мессы». Какой-то субъект в темной куртке с наброшенным на голову капюшоном сидит на стуле, спиной ко входу, в правой руке у него пистолет с глушителем. Он был не одинок: еще один человек обнаружился в дальнем углу – сидел на полу, привалившись плечом к стене. Голова свесилась на грудь. Камуфляж окровавлен и зияет прорехами в нескольких местах. Сквозь эти дыры просвечивает бледная плоть…
Мужчина сбросил с головы капюшон. Обернулся и как-то буднично произнес:
– Ну что, нашлась пропажа? Снимите с него «скобки».
Мулат снял «прищепку». Иван встряхнул руками, посмотрел на ладони, на пальцы рук – вроде все на месте.
– Ваше счастье, Kozak, что мы оперативно отреагировали на ваше исчезновение! И еще вам повезло, что некоторые местные «муджи» любят деньги даже больше, чем того, кому они молятся и во имя кого они совершают свои гнусные преступления…
– Что здесь происходит, сэр? Э-э… и благодарю вас за оперативное вмешательство.
– Отработаете! Ваше освобождение стоило немалых денег! Что здесь происходит, спрашиваете? Считайте, что наступил «момент истины».
– Не понимаю…
Человек, сидевший дотоле в углу тихо, вдруг зашевелился и даже попытался подняться на ноги.
– Это ты… Kozak?.. Так ты… ты… не погиб?
Иван, приглядевшись, узнал в этом израненном человеке своего прежнего босса, старшего команды A2 Дональда О’Нила! Он хотел подойти и помочь тому подняться на ноги, но его остановил громкий и злой окрик:
– Стоять! Назад, кому сказано!
Иван изумленно посмотрел на Сэконда.
– Что за хрень тут происходит? Я что-то пока не врубаюсь!
– Вот что, Kozak! Некогда базарить… Нам пора рвать когти отсюда! Помнишь, я тебе говорил, что рано или поздно тебе придется выбирать?
– Да, помню. Но все равно не понимаю.
Сэконд поднялся со стула.
– Перед тобой – враг! Большая доля вины за случившееся сегодня лежит именно на нем. Он хотел отскочить: планировал себе отход…
Ирландец, выплюнув сгусток крови, хрипло крикнул:
– Он врет! Н-не верь ему, Kozak! Ни единому слову… не верь!
– Но мы тоже были начеку, – продолжил Сэконд. – У нас, знаешь ли, заведены свои особые порядки, Kozak! Мы не подвластны человеческому суду. И мы неподсудны в общепринятом понимании этого термина. Мы сами решаем свои вопросы. Потому что… кто, кроме нас? Мы выше любого политика или чиновника! Над нами только Всевышний! Ну а мы, наша каста, наша порода… Мы – вторые после Бога!
– Так что вы от меня хотите?
– Сейчас приведем приговор в исполнение. И сделаешь это – ты!
– Я?
Козак попятился, но уткнулся в стоящего за спиной мулата.
– Почему именно я?
Сэконд подошел к нему вплотную.
– Два простых соображения. Во-первых, О’Нил своей рукой внес тебя… да, да, именно тебя, в «список мертвых»!
– Вранье, – прохрипел ирландец. – Я, наоборот, дал ему «микстуру»! Если бы не это… он бы здесь не стоял!
– Это Док дал ему правильную таблетку, – сухо сказал Сэконд. – А ты внес фамилию этого человека в список сотрудников «ближней охраны»! Догадываясь… да что там, зная, чем это чревато…
Иван не знал, верить ли ему своим ушам. Что они такое несут?! Они же говорят страшные, жуткие вещи! Или же все эти люди – возможно, включая и его самого – спятили? Сошли с ума? Слетели с катушек? А потому говорят – и творят – невообразимые вещи…
– Второе простое соображение, – спокойно произнес Сэконд. – Билет в «высшую лигу», или, если угодно, в нашу «ложу», не купить ни за какие деньги. Платить надо кровью. Или чужой, или…
Он взял «беретту» за кругляш глушителя и передал ствол Козаку.
– Ему все равно не жить, – сказал Сэконд. – Мне нужна страховка. Я должен знать, что ты пойдешь за мной в огонь и в воду! И что ты не взбрыкнешь или не попытаешься раствориться в толпе при первом же удобном для тебя случае.
Передав оружие, он отступил в сторону.
– Давай, Kozak, кончай его! Прямо сейчас!
– Сэр… я не могу!
– Ты обязан! Не пристрелишь его – тогда убьют сначала тебя! А потом и его.
Иван ощущал спиной приставленный к хребту ствол. Это мулат «держит» его! Стоит только дернуться – и тот нажмет на курок. Волосы – даром что короткие – встали дыбом, по лицу струйками течет пот.
Сэконд взял у второго сотрудника – это был Шкляр – видеокамеру и стал снимать на нее сцену казни.
– С-стреляй, Ivan! – харкая кровью, прохрипел ирландец. – Давай! Они м-меня все равно… п-приговорят… А тебя, Сэконд, я все равно д-достану… Да хоть и с того с-света!
Иван поднял удлиненный глушителем ствол. Прицелился в голову. Палец, подрагивая от напряжения, замер на спусковом крючке.
Пауза затянулась; слышно было лишь тяжелое дыхание, да стук звонких молоточков в собственных ушах.
– Не могу, – процедил Иван. – Делайте что хотите. Я не стану в него стрелять!
Откуда-то из-за спины прозвучал скраденный глушителем выстрел. Иван вздрогнул от неожиданности. О’Нил, дернув назад простреленной головой, завалился на бок…
Раздались еще несколько «шлепков».
Иван стоял, обмерев. Ни на что хорошее ему более рассчитывать не приходится. Сейчас и его приговорят… Выстрелом в затылок.
– Брось ствол на пол! – крикнул Сэконд. – Быстро!
Иван разжал пальцы.
– Отойди на два шага назад!
Читать бесплатно другие книги:
