Кот (сборник) Покровский Александр
Так вот через несколько дней Петя пропал. Ну куда человек может пропасть с парохода в Тихом океане?
Ну да, пароход большой, 211 метров в длину, но жрать же что-то надо.
Надо выходить пожрать, пописать, покакать, подышать приятным морским воздухом.
Короче, пропал. Дня три-четыре не вижу, а раньше каждый день заглядывал к нам.
И коллеги его молчат.
Как-то подозрительно молчат, глазки прячут.
Ну, думаю, что-то случилось.
Может, за борт выпал?
И тут… Иду я как-то на ужин. Глядь, а по коридору навстречу мне крадется маленькое, кругленькое безволосое существо, без бровей, все в струпьях и в каких-то лишаях и нашлепках, и лыбится мне ужасной зубастой улыбкой, а потом произносит Петькиным пропитым голоском: "Ну что, червь морской, Крюгера никогда не видел??!!!"
Господи, такого урода я в жизни не видал (прости, Петя)! Стал я допытываться, что ж случилось, но был вежливо послан на три буквы.
Но мой комгруппы, Вад, раскололся. Главное, что мой сосед-каютник, Леша, тоже там был. Но молчал. Не хотел меня расстраивать, что шило без меня исследовали. Сука.
Собрались три брата что-то отметить. (Не помню, то ли 23 февраля, то ли есчо что).
Достал Вад канистру с шилом, отлил в литровую банку. Петя, естественно, выразил сомнение в достаточности количественности. Но был успокоен и остаканен. Ну вот, мирно, чинно, с байками-прибаутками гудела тихо каюта.
Эх! Жизнь прекрасна! Ну хотя бы в такие минуты она точно прекрасна! И вот ребята навеселе, а энергия заканчивается, и топливо тоже на исходе.
Ну, надо же еще нацедить в баночку. Вот Вад поставил стекляшку, взял канистру и стал аккуратненько переливать. То ли руки там дрожали у кого, то ли ноги, и шильцо, забодать твое яйцо, слегка проливалось на палубу, забодать тя в сраку. Петруша же стал выражать свое сомнение в качественности продукта - мол, "вам, инженерам, технический дают, а он тока для протирки ваших компутеров и годится, а мы, медики, не привычны пить помои".
И с этими словами Петруня достал зажигалку и стал проверять жидкость на воспламенительные свойства.
И, о, чудо, свойства эти были настолько превосходны, а пары настолько концентрированны, что Петя узнал об этом настолько точно и достоверно, что и вообразить невозможно.
Вспыхнувший спирт на палубе мгновенно перекинулся на струйку из канистры, а там и пары пыхнули.
Видели, как работает огнемет? Думаю, он был изобретен во время подобной попойки.
Петеньку окатило горящим спиртом сверху донизу.
Каюты наши оборудованы душевыми (ну БЕЛЫЙ ПАРОХОД же).
Петенька сразу на ощупь дверь душевой распахнул, но, видать, уж очень неприятные ощущения испытывал, потому что краник душа нащупать уже никак не мог.
И забился он, несчастный, полыхая синим пламенем и подвывая, как кобель с защемленным хреном, под раковину.
И съежился там, пылая и попахивая поджаренными охотничьими колбасками.
Вад же, придя в себя, бросился на помощь немедленно.
Вот он, КОМАНДИР!
Решительный, стремительный, четко рассчитывающий свои действия, невозмутимый в экстремальных ситуациях.
Он быстро открыл кран душа.
Пошла вода, хорошо пошла (ну БЕЛЫЙ ПАРОХОД же!) - и… стал решительными движениями набирать в пригоршни воду и брызгать туда, под раковину, где геройски догорал великий хирург и естествоиспытатель Петруша Икар…
Коротенько
Лойконен выдрал. Тут недалеко разбор был, и все командиры боевых частей выстроились, как гуси у корыта, и докладывают: "Личным составом укомплектованы, матчасть в строю, готовы к выполнению".
А я доложил, что не готов, печеные абрикосы хвостатого мамонта, собаки блудливые, шелудивые псы, потому что плавзавод мне подшипники менять не собирается.
И все, конечно, недоумевают, натуральнейшим образом чумеют, луковки бы им отпилить, попку отканифолить, а Лойконен мне говорит: "Что это у вас пилотка на нос надета? А ну-ка поднимите пилотку! А что это за чуб? Почему у вас такой чуб?! Почему не стрижены?! Вас, что, в чувство привести некому?!"
А флагманский подскочил и начал заикаться: "Ппп-о-чччче-му ммм-не не ддд-доложил о пппп-подшшшш-ип-никах?!"
А как тебе докладывать, фазан косоротый? На каком языке, мерин ты с бородавкой ценою в три копейки вместе с кружкой малофейки? На русском я тебе докладывал, только ты меня не услышал, сука ты и все такое.
А теперь вот все услышали - и красота.
Уррроды!
И подшипники мне через полчаса сделали.
Карловы Вары
Каминский попал в Карловы Вары. А там все очищаются. Пьют специальную воду семнадцати сортов по десять грамм каждого и прямиком в туалеты, которых вдоль дороги полно.
Но Каминскому, герою России, подводнику в прошлом (ордена в кулаке не помещаются), показалось, что по десять грамм - это очень мало.
Мало и, я бы сказал, ненадежно со стороны очищения.
– Я привык стаканами, - сказал он окружающим и выпил стаканами.
Через шесть минут его… занемогло.
И он пошел, пошел, все ускоряясь, а потом и побежал, побежал. Вдоль, петляя, на подкосившихся по улице, уставленной туалетами.
Он бежал, сивка косоглазая, в гостиницу.
Почему туда, когда вокруг туалеты, он объяснить не мог. Помутнение рассудка. Некогда было объяснять, тем более что уже добежал, по лестнице взлетел, ломая на сгибах онемевший таз, и вбухался, но не в свой номер на третьем этаже, а, от ослепления, в чужой на втором.
Вбухался! Захлопнул! К двери! Туалета! Рванул! На себя! И! Одновременно! Разворачиваясь! Вокруг оси! Срывая штаны! Сел!.. А потом…
НАСРАЛ!!! (Ал! Ал!)…
С три короба.
И вдруг под ним что-то как заорет.
Он даже вскочил от недоумения.
А это тетка. Она в туалете сидела, и, пока он врывался и на нее садился, она молчала.
А тут вот не выдержала.
Чего-то.
Цунами не видели?
На ТОФе это было. Точно! Там я в первый раз и увидел цунами!
Мотя моя безмятежная - болячка на жопе, вавочка на пенисе! Ну и гора!
Лейтенантом я прибыл служить на эсминец. Пришел, представился. А мне старые капитаны говорят: "Давай-ка, лейтенант, дуй за водкой. А то мы без водки тебя очень плохо видим. Ты без водки маленький какой-то!" - и пошел я за водкой, для чего надо было чуть ли не всю базу по побережью по кругу обойти и еще идти и идти с горы на гору…
И, пока я шел туда, а потом назад с водкой, пошла цунами.
Ах вы, крабовые мамочки!
Стена из воды выросла, и пошла, и поперла, ломит, сминает.
Вернее, она мимо прошла. Мне-то ничего не сделалось, а эсминец мой вместе со старыми изголодавшимися капитанами за сопку зашвырнуло.
Так я и остался без места службы, но с водкой.
Прыг и Скок
Адмиралов не понять.
Они вдруг просыпаются посреди исторического процесса и сейчас же приступают к укреплению дисциплины.
А вокруг все уже изменилось пять тысяч раз.
В девяносто третьем году это было, когда денег никаких и вместо финансирования ерунда субтильная между ног болтается.
Курсанты тогда сами зарабатывали: кто вагоны разгружал, кто ларьки содержал, кто сутенером, кто рэкетиром.
А начальники факультетов по коридорам училища ходить опасались: там их запросто могли уронить, когда рота идет, наземь и сверху по ним пройти.
И вот в это время в одно воскресное утро появляется на училищном КПП настоящий проверяющий адмирал Скок по гражданке.
Вошёл и представился слегка пьяному курсанту, дневальному по КП:
– Адмирал Скок!
– А тот ему в ответ:
– Курсант Прыг!
И, вы знаете, адмирал остекленел.
Всем обликом и особенно из глаз: из орбит они вылезли и как фарфоровые стали.
К нему потом мичман подошел и по-дружески заметил:
– Вы бы, товарищ адмирал, если проверять пришли, по форме оделись, сердечно вам советую, а то ведь, не ровен час, и по морде можно получить.
Филиппыч
Филиппыч - флагманский врач. 08.30 утра. Доклад у начальника штаба. Уже обсудили море, выход, когда, кто, кого. Слово флагманскому врачу.
Он начинает, немного раскачиваясь:
– Тут на ПКЗ две собаки… я не знаю… они гадят… я не знаю… Эти собаки…
Начштаба, скрипнув креслом от нетерпения:
– Значит, так! Собак убрать!
Доклад на следующее утро. Уже обсудили море, выход… Слово флагманскому врачу:
– Тут опять эти собаки… я не знаю… гадят… эти… собаки…
Начштаба, крякнув:
– Так! Удавить! Утопить! Принять меры!
Третий день. Доклад: море, выход… Слово флагманскому врачу:
– Тут эти собаки…
Начштаба стонет и тонким голосом с надеждой:
– Неужели гадят?
В ответ долгое:
– Да-а-а… я не знаю…
Потом энергичное справа:
– Я знаю! - это флагманский по живучести, и все сразу обращаются к нему. - Я знаю, что надо делать!
– Ну?!
– Надо им жопу зашить!
Начштаба немедленно сейчас же с облегчением:
– Вот! Утверждается! Филиппыч! Прости, но жопу зашивать - это уже по твоей части!
Результат: больше Филиппыч о собаках не докладывал.
Вывод: видимо, зашил им жопу.
Негорючий керосин
К вертолетчикам назначили нового орла по пожарной безопасности. Старый никогда по территории не ходил, а новый сразу же отправился.
Первое, что он увидел, - это как заправляли вертолет керосином: два вертолетчика заливали его с помощью шланга в вертолетное темечко и при этом курили.
– Почему курим? - спросил орел.
– А чего не курить? - ответили ему. - Это ж негорючий керосин. Недавно изобрели. Да вот, - вертолетчики нацедили керосина в ведро и бросили туда окурок.
Тот зашипел и сейчас же потух.
Дело происходило на морозе, и вертолетчики ничем не рисковали. Взрываются-то пары.
А от мороза они не образовываются.
Орёл обалдел, схватил ведро с керосином и помчался в курилку.
– Вот! - закричал он ослабевшим от курева. - Изобрели! Негорючий керосин!
После чего он поставил ведро на пол, выхватил у ближайшего очумевшего от такого напора курильщика изо рта охнарик и, размахнувшись, остервенело запустил его в ведро.
Пары к тому времени уже успели образоваться.
Тепло же.
И как юхнуло! Столб огня до потолка, и там всё выжгло.
Еле успели отшатнуться.
Тот орёл долго потом был не в себе, а рядом. Его спрашивали: "Вы в школе-то учились?"
А он отвечал: "Так негорючий же был".
Смурно
Старпом Гаврилов, знаменитый своим выражением "не ссы мне соль на раны", медленно движется вдоль строя.
Он огромен и сучковат.
В смысле старпом, конечно.
Собственно, построения еще нет - команды не было, люди стоят сами, а старпом не выспался: ночь на борту, отработка по борьбе за живучесть полное "г", козлы вахтенные, вентиляция в каюте, вонища, спал лицом в подушку и опух.
Строй чирикает, как весенние воробьи: офицеры еще сорок минут назад лежали на женщинах, хорошо, тепло, старпом идет.
И вдруг ему почудилось, что где-то на траверзе сказали слово "старпом". Он мгновенно разворачивается всем телом - и первому попавшемуся лейтенанту: "Закройте рот!!!"
Это даже не крик, это рев, камнепад, рык, обвал, стихия так падает.
Оцепенели. Одеревенели. До того неожиданно. Да. Секунда проходит, потом старпом движется далее, и с боков, потихоньку попробовав зачирикали вновь…
Взамшело
Если б не патруль, я бы затерялся в этом городе, как плевок в ночи.
А так не получилось.
Я наткнулся на него на вокзале.
– Товарищ капитан третьего ранга! Почему не отдаете честь?!
Их было двое: капитан первого ранга и второго.
Они шагнули ко мне из прошлой жизни, а меня в этот момент уже ждала жизнь настоящая. Их надо было нейтрализовать.
И я заговорил.
Немыслимой скороговоркой.
– Виноват! Товарищ капитан первого ранга! Взамшело! Потерян! Светофоры, переходы, женщины, троллейбусы! Только что из белого безмолвия: рыбы, раки, росомахи, карельские берёзы! Ошарашен, товарищ капитан первого ранга, лишен чувства реальности происходящего и в настоящий момент готовлюсь к отданию воинской чести! Асфальт не позволяет мне сразу и без кривлянья принять строевую стойку, но все это поправимо! Все это поправимо!
Капитан первого ранга смотрел на меня с пониманием.
Капитан второго ранга смотрел на меня во все глаза, и в глазах у него был вой Кассандры.
– Подводник? - вяло спрашивает капраз.
– Так точно! - отвечаю вихрем.
– Свободен, - говорит он мне, а испуганному напарнику замечает: - Спокойно. Это не сумасшедший. Это подводник. Слышишь, как быстро говорит? Учись их отличать. Они все так говорят. Пусть идет. Раз подводник - значит, уже наказан.
Карпуша
Командир БЧ-5 Федор Федорович Карпуша был тихий алкоголик - три зуба во рту.
Маленький, с ручками, растущими из-под мышек, круглый и мягкий, - он никому не мешал, всегда ходил и напевал - три зуба во рту.
Особенно перед тем, как спирт получал.
Потом он запирался в каюте на три дня и пил - три зуба во рту.
А его Колтону заложили - три зуба во рту.
А Колтон - флагманский. Огромный, сильный, страшный - глаза безумные.
И жутко-жутко волосатый.
Он такой волосатый, что у него на груди волосы легко рубашку протыкают.
Он пришел на корабль поступью солдата Фридриха Великого - тух! тух! - спустился вниз - и к двери механика.
Раз! - за дверь - а она не открывается.
Раз! - а она ни в какую, и за ней тишина дупла.
И тогда он с ревом - волосы, седые и колючие, дыбом - начинает ломать дверь, и вот он ее уже сломал и вошел поступью солдата - тух! тух! - а ему навстречу Карпуша взопрелый, - маленький, мягкий и совершенно беззубый - падает на колени, простирает ручонки и верещит, мотая головенкой:
– Отец родимый! Не по-гу-би!..
А. Ибрагимов
А. Ибрагимов всегда сморкался. Перед строем, когда нас воспитывал, и в казарме. Он так харкал на окружающие кусты туи, что харкотина надолго повисала на них фантастической медузой.
И ее было так много, и казалось, там в ней немедленно что-то заведется и яйца отложит какая-то жизнь.
Он был воспитателем.
Воспитывал нас.
Обращаясь к мужчинам, он добавлял: "ебеньть", а к женщинам - "едремьть".
А у себя в кабинете он сморкался в ящик стола (после чего сейчас же харкал, и все это падало туда с замечательным стуком). "Петровский! - говорил он, выдвигая специально для этого подготовленный пустой ящик. - Тьфу! Хррр-хва!"
А перед строем он говорил: "Наши Вооруженные Силы! (харчок) Должны! (плевчок)".
И еще он говорил: "Наш священный долг!" (тьфу!)
Но потом с ним что-то случилось. Может быть, начало какого-то перерождения, потому что во время смотра казармы он сначала было высморкался на пол, а потом долго оглядывался, об чего бы руки вытереть.
Нашел взглядом личное полотенце и только потянулся к нему, как тут его и поразило.
Так остался с протянутыми руками, но потом в себя пришел и вытерся.
О занавеску.
Я
Я тут в лоб недавно получил. Козленкова домой вел, а перед самой дверью в парадное он вдруг глаза закатывает, цепляется за меня, ползет по мне вверх и говорит: "Пятый этаж, дверь семьдесят!" - пришлось тащить его на себе. Звоню в дверь - открывает жена. Я такую женщину вообще никогда не видел. Рост - два метра, руки - как у вратаря. Я начал смотреть на нее с живота, а закончил вершиной головы, и на это у меня ушла уйма времени.
А она увидела своего урода у меня в руках, молча протянула руку и его у меня отняла, а потом так же молча свободной рукой закатила мне в лоб, и я, молча, упал.
Хуй знает что такое.
Оторва
А еще говорят, что подводники всегда друг дружку разыгрывают. На это я говорю, что подводники никого не разыгрывают. Просто они так живут. Придумывают еще одну параллельную жизнь и в нее играют.
Потому что, если играть только в одну эту жизнь, - рано или поздно трогаться. А так - еще одна - и отпускает.
Вот пришла дизелюха в Польшу, а там как раз "Солидарность" активизировалась, и на улице, чтоб не побили, русским вообще появляться не рекомендуется. Рожу жалко.
А Боря был "ботаником". А "ботаником" на дизелях называют круглых отличников после училища, и называют их так потому, что круглый отличник на флоте все равно не жилец.
Он вообще не там летает, а если и летает, то у него совсем другие крылья.
На пирс привезли продукты. Сгружают. На мостике Боря и Славка Тырин - но это электрик и такая оторва, что при нем лучше свой рот не открывать.
А Боря открыл.
Там на пирсе груда лежит и сверху масло в пачках, перепоясанное красивыми бумажками.
– Что это, - спросил Боря.
Славка думал недолго. Можно сказать, что он вообще не думал, потому что именно это место у него всегда в отсутствии.
– Деньги привезли. Прямо на пирсе менять будут, чтоб в город не ходили.
– По сколько меняют?
Славка что-то в голове все-таки прикинул:
– По восемьдесят рублей в одни руки.
Дальше все поехало само собой.
– А можно мне сто шестьдесят поменять?
– Можно, - вздохнул Славка Тырин, и любой на месте "ботаника" его за это потом… - но только с разрешения командира.
Командир перед заходом не спал трое суток и поэтому, как пришли, немедленно завалился.
А все уже знали, что Боре надо поменять 160 в одни руки, и ждали.
Боря постучал в дверь командирской каюты:
– Разрешите?
– Га-а? А? Что?
– Товарищ командир!