Дураки умирают по пятницам Гарднер Эрл
– Да, сознаюсь, было такое. И все потому, что я не вкладывал в дело душу. Мне не хватало вдохновения. Другими словами, я всегда говорил клиентам правду. Ну как, Лэм, хотите осмотреть местность или уже раздумали?
Я взглянул на часы и сказал:
– К сожалению, я ждать больше не могу.
– В таком случае садитесь в машину. Это вам ничего не будет стоить. Я прокачу вас по всей территории и покажу более выгодные участки. Надеюсь, вы не ищете дешевизны, потому что у дорогого Джеральда вы ничего дешевого все равно не найдете. Но тем не менее у него есть роскошные места для застройки. Поистине роскошные!
Я повернулся к Этель Ворли:
– Прошу меня простить, но я действительно не могу больше ждать.
С этими словами я подошел к машине Китли и сел в нее.
Этель Ворли повернулась и направилась обратно в свое странное бюро. Она хлопнула дверью с такой силой, что со стены посыпалась штукатурка.
Китли сел за руль.
– Какого рода участок вам нужен, дорогой?
– Участок, на котором со временем я смогу строиться. Тысячи за две.
– А дом?
– Пока точно не знаю.
– Хотя бы приблизительно.
– Примерно на пятнадцать тысяч.
Китли завел мотор.
– Ну что же, поехали смотреть.
Он вывел машину на дорогу.
– Вот здесь, слева, у нас есть парочка отличных участков по три тысячи, – сказал он. – Они вам нравятся?
– Выглядят неплохо.
– Их недостаток состоит в том, что они расположены не на той стороне, что нужно, – небрежно бросил Китли. – Если все участки на противоположной стороне тоже будут проданы и застроены, то вся перспектива исчезнет. И вместо того чтобы любоваться панорамой города, а вечером морем огней, вы сможете заглянуть только в спальню своего соседа напротив. Правда, если у него жена – милашка, тогда вы еще найдете какое-то утешение. Но если сосед – холостяк или, того хуже, у него жена старая кляча, то каждый раз, подходя к окну, вы будете содрогаться от ужаса. Поэтому я не порекомендовал бы вам ни один из этих участков.
– Ну а что вы скажете о другой стороне дороги?
– Стоят три с половиной тысячи. Лежат на склоне. Если с фасада ваш дом будет в один этаж, то с тыльной стороны вырастет на все четыре. И вообще, если хотите знать правду, то, по моему мнению, весь этот холм превратится в оползень, как только на нем появятся дома и наступит дождливое время года. Тут нужен очень прочный фундамент, прочный и глубокий, иначе, когда все будет застроено, могут быть значительные перекосы. По тому, как расположены участки, вы только с задней стороны будете иметь перспективу на город. А если захотите иметь хороший вид из гостиной, то придется расположить ее под спальней, или наоборот. Окна кухни будут выходить на улицу, а иначе придется поместить ее в подвальном помещении, и тогда для трапезы вам придется постоянно спускаться или подниматься по лестнице. Это и является самым неприятным во всех домах, которые построены на склоне холма.
– Да, звучит не очень заманчиво, – решил я.
– За ту цену, которую вы назвали, вообще ничего нет.
– Но хороший вид – это еще не все, – сказал я.
– Вы совершенно правы.
– Участки на холмистой местности имеют и свои преимущества, особенно тогда, когда строят двухэтажный дом. В этом случае можно любоваться перспективой поверх домов, расположенных напротив. Вы мне объяснили, что такие дома нужно строить только в один этаж со стороны улицы, потому что с тыльной стороны они будут иметь три или четыре этажа.
– Совершенно верно. Видимо, вы более опытный продавец, чем я. Хотите подписать купчую?
– Я хотел бы еще посмотреть другие участки.
– Только не забудьте, что придется еще взять на себя пошлину или комиссионные, – продолжал Китли.
– Что за пошлина?
– Да ничего особенного, вроде налога.
– И много ли?
– О, не будем об этом. Все так же, как и при уплате налога.
– И все же?
– Обратитесь в центральное бюро. Бюро по продаже участков никакого отношения к этому не имеет.
– Боюсь, что не совсем вас понимаю.
– Да все нормально. И не стоит заранее беспокоиться о пошлинах. Конечно, было время, когда Джеральд делал это, как и все остальные.
– А поточнее?
– Он использовал эти сборы, чтобы оплатить стоимость участков. Все так поступают. Точнее, почти все.
– Я все еще вас не понимаю.
– А вы хоть немного разбираетесь в законах? – спросил Китли.
– Раньше я был адвокатом.
Он удивленно посмотрел на меня:
– Вы это серьезно?
Я кивнул.
– И что же потом произошло?
– Был исключен из коллегии.
– За что?
– За то, что объяснил одному человеку, как можно совершить убийство и быть оправданным.
– А такое вообще возможно?
– Возможно, если воздействовать соответствующим образом на суд присяжных.
– Интересно. При случае вы мне должны объяснить, как совершить такое убийство.
– Охотно.
– Хорошо. Мы как раз говорили о комиссионных. Поскольку вы знакомы с правом и законом, я могу ограничиться несколькими фразами. Среди законов вы можете найти такие, которые касаются освоения участков. Некоторые из них были приняты еще в то время, когда законодатели были очень легковерны, а цены на участки быстро росли. К примеру, компания приобретает несколько участков. После этого она заключает с предпринимателем договор о прокладке дороги, проведении освещения и так далее. Правда, чтобы оплатить эти расходы, она выпускает акции, и они акцептируются штатом. Получается нечто вроде залога.
– И что здесь неправильного?
– Ничего, – ответил Китли, – если не считать того, что предприимчивые люди договариваются с предпринимателем о таких высоких ценах, которые включают не только издержки по прокладке улиц, освещению и так далее, но и стоимость земли. Предприниматель получает деньги, удерживает свою часть, а остатки возвращает компании. Благодаря этому возвращаются деньги, затраченные на приобретение участков, и таким образом они обходятся им бесплатно.
– Но в данном случае это не имеет места?
– Я не знаю, – ответил Китли. – Надеюсь, что нет… То есть для вас так было бы лучше.
– Это – хорошие участки. Не правда ли?
– И перспектива чудесная.
– Восхитительная.
– Воздух здесь наверху свежий и чистый, не то что внизу, пропитанный гарью.
– Конечно. Ну так как, будете покупать участок?
– Нет.
– Я так и думал. В таком случае поворачиваем назад.
Мы вернулись к бюро. Там Китли остановил машину.
– Что вам, собственно, было нужно? – спросил он.
Я ответил лишь улыбкой.
– Собственно, это меня не касается, – заметил он. – Добрый старый Джеральд в последнее время становится слишком самодовольным. И блюдет законы… У вас случайно нет сведений относительно третьего заезда, который состоится сегодня вечером?
– К сожалению, нет.
– Что же, попробую урвать куш во втором. Вы опять пойдете в бюро, чтобы поговорить с прекрасной мисс Ворли?
– Не вижу в этом необходимости.
– Жаль, что я не убедил вас купить участок.
Мы пожали друг другу руки. Я направился к своей машине и успел еще заметить, как Китли вынул из кармана карандаш и блокнот. Я повернулся и снова подошел к его машине.
– Вон та колымага, в которой я приехал, зарегистрирована на имя Берты Кул. Если вы посмотрите в справочнике, то найдете там фирму «Берта Кул и Лэм». Мы партнеры.
– Чем занимается ваша фирма? – спросил Китли.
– Мы называем себя частными детективами.
– А почему вы заинтересовались Джеральдом?
Я рассмеялся и сказал:
– Почему вы решили, что Джеральдом? Ведь речь может идти и о мисс Ворли.
– Рассказывайте сказки, – бросил Китли.
– И кроме того, – добавил я, – речь может идти и о вас.
Китли сказал:
– Сматывайтесь-ка лучше отсюда. Я должен подумать. Вы относитесь к такому сорту людей, которые говорят правду, но эта правда звучит как ложь. А потом с улыбкой удаляетесь. Или наоборот, вы лжете, но звучит это как правда. Я могу предположить, что вы обратили внимание на пуловер мисс Ворли?
– Ничего особенного.
Он печально покачал головой:
– А эта ложь даже не пахнет правдой. Ну ладно, сматывайтесь. Я должен немного поразмыслить.
Я сел в машину и в течение минуты разглядывал Китли в зеркальце заднего обзора. Он вытащил замусоленный банкнот, который ему вручила мисс Ворли, разгладил его, а потом, вынув из заднего кармана толстую пачку денег, приложил к ней этот банкнот и перетянул пачку резинкой.
Я завел мотор и нажал на газ.
Перед отелем я отыскал шофера такси, который отвозил нашу клиентку. Он вспомнил об этой поездке, которая закончилась в пригороде на Атвелл-авеню.
– Большой такой дом, – сказал он, – в колониальном стиле.
Припомнил он также большие колонны и арку над входом.
За эту информацию я вручил ему доллар и отправился к себе в бюро. Берта Кул как раз собиралась на ленч. Она стояла перед зеркалом и проверяла, хорошо ли сидит на ее голове берет. Вообще-то этой пышке средних лет подошел бы любой головной убор. Тем не менее она тщательно возилась со своим симпатичным беретом. Возможно, она решила выглядеть как можно скромнее.
Берта сказала:
– Привет, дорогой. Надеюсь, ты поработал, не так ли?
– Угу.
– Именно это я и ценю в тебе, Дональд. Ты так энергичен! И если тебе в руки попадет новое дело, ты времени не теряешь… Что тебе удалось выяснить, дорогой?
Я спросил:
– Ты видела инициалы на портсигаре?
– А какое это имеет значение?
– Там были инициалы Ш.Х., – ответил я.
– Ну и что?
– Клиентка назвала себя Беатрис Баллвин. А инициалы на портсигаре Ш.Х. Это мне не нравится.
– Что именно тебе не нравится? – нервно спросила Берта.
– И то и се…
– Почему?
– Поразмысли сама: к нам приходит клиент и рассказывает, что жена Джеральда Баллвина собирается подсыпать ему яда в кофе. Нам дается поручение оградить его от этой опасности. Но как мы можем оградить человека, если жена может в любую минуту подсыпать ему в кофе мышьяк? Тут даже постоянный сторожевой пост перед входной дверью не поможет.
– Ну и что дальше?
– В этом случае нужно сидеть с ним вместе за столом. Нужно схватить руку женщины, если она собирается что-то насыпать в чашку Баллвина. Нужно выбить ложку из ее руки и воскликнуть: «Ты, чертова отравительница!» Понимаешь, все это очень трудно.
– Но к чему ты клонишь, Дональд? Скажи откровенно своей Берте.
– Во-первых, в дом не попадешь; во-вторых, не сможешь сесть за стол; в-третьих, человек должен сначала мучиться в судорогах, прежде чем ты сможешь заявить, что, допустим, в сахаре был мышьяк.
– Продолжай, – сказала Берта.
– А теперь предположи, что отравить его собирается другой человек, а не жена. И он посылает кого-либо в нашу контору, чтобы тот рассказал нам, что жена Баллвина собирается отравить своего супруга. Пока мы ломаем голову над тем, как приступить к делу, у Джеральда начинаются судороги и, как мило выражаются китайцы, он отправляется к праотцам. И если мы потом расскажем нашу историю, то это будет выглядеть так: наше агентство получило поручение охранять его. Мы добились двух вещей: бросили подозрение на его жену и одновременно оказались, скажем, обманутыми простачками.
– Так что ты предлагаешь, дорогой? – нежно спросила Берта.
– Все это дело мне не нравится. Инициалы на портсигаре доказывают, что эта девушка – обманщица.
Берта с сердитым видом села за свой письменный стол, вынула ключ из сумочки, открыла ящик стола и, вытащив оттуда пакет с деньгами, бросила его на стол.
– А вот этот пакет доказывает, что она – наша клиентка!
Она бросила деньги обратно в ящик стола, закрыла его и отправилась на ленч.
Глава 3
Я позвонил двум частным детективам, которые работали на различные агентства, и договорился с ними, что они организуют слежку за мисс Баллвин. Один из них должен был наблюдать за ней днем, другой – до полуночи. Правда, я не думал, что она отправится в аптеку и купит там какой-нибудь яд для крыс, но ожидать можно что угодно, а я не хотел упускать ни одного варианта.
Я пообедал в какой-то забегаловке, а потом подъехал к продуктовому магазину. На одной из полок я обнаружил коробку с двумя десятками тюбиков анчоусной пасты, которая как раз была открыта. Это была паста новой марки, о которой я никогда не слышал. Я купил сразу целую коробку.
После этого я поехал к дому Баллвина на Атвелл-авеню, остановил машину и, поднявшись по ступенькам, позвонил.
Дверь открыл слуга, молодой человек лет двадцати шести – двадцати семи, с приятной наружностью, но несколько вялыми чертами лица. Он, казалось, не привык к ливрее и был смущен как человек, впервые надевший фрак.
– Вы – привратник? – спросил я его только для того, чтобы понаблюдать за выражением его лица.
– Привратник и шофер. Вы к кому?
– Я представляю фирму «Цести». Нам нужны светские дамы, являющие собой образец американской хозяйки. Мы собираемся дать рекламу…
– Миссис Баллвин никоим образом не может это заинтересовать, – сказал он, собираясь закрыть дверь.
– Вы, видимо, не поняли, о чем речь. Я не собираюсь ничего продавать. Я только хотел бы получить от миссис Баллвин разрешение сфотографировать ее. Это фото потом будет опубликовано в большом иллюстрированном журнале с броской надписью: «Светская дама, которая пользуется пастой „Цести“». Меня зовут Лэм – шеф отдела рекламы.
Слуга какое-то время находился в нерешительности, а потом сказал:
– Я не думаю…
Я перебил его:
– Если вы упустите возможность подчеркнуть общественное положение миссис Баллвин и не дадите появиться ее фотографии в газетах, то вскоре вам снова придется мыть посуду в захудалой закусочной. Поэтому передайте лучше ей мое предложение, и мы посмотрим, как она к нему отнесется.
Он покраснел, хотел что-то возразить, но потом передумал и сказал:
– Подождите, пожалуйста, здесь.
С этими словами он захлопнул дверь перед моим носом.
Минут через пять он снова появился.
– Миссис Баллвин готова вас принять, – сказал он с холодным достоинством и таким тоном, который яснее слов показывал, что он не одобряет все это. Видно, он надеялся, возвратившись, послать меня ко всем чертям, а вместо этого вынужден просить меня войти.
Он провел меня через холл в гостиную. В то же мгновение в гостиную, словно королева, вошла миссис Баллвин. Это действительно было зрелище. Ей было лет тридцать, но можно было дать и меньше, если не приглядываться внимательнее.
– Мистер Лэм? – сказала она. – Не присядете ли? Я – миссис Баллвин. Я вас слушаю, мистер Лэм. Что вы хотите мне предложить?
Слова были сказаны просто и сердечно. Она, несомненно, могла быть вежливой и приятной, но могла быть холодной и неприветливой – в зависимости от сложившейся ситуации.
Она села на стул и поправила юбку. На ее лице играла радушная улыбка, но взгляд был оценивающий и внимательный.
Я открыл пакет с анчоусной пастой и сказал:
– Моя фирма готовится к рекламной кампании, которая будет проводиться по всей стране. На подготовку ее уйдет еще четыре-пять месяцев, а потом мы наводним всю страну нашей «Цести»-пастой. Это самая лучшая и самая приятная паста, изготовленная из самых дорогих импортных анчоусов. Если вы ее попробуете, вы должны будете признать, что она намного лучше других. Я оставляю вам эту пробную коробку. Буду очень рад, если вы ее испробуете, она вам понравится, и вы будете ее регулярно употреблять. И тогда, возможно, вы согласитесь на свое фото в журналах вместе с этой пастой.
– А зачем вам нужно это фото?
– Оно появится на почетном месте во всех иллюстрированных журналах. С таким, например, заголовком: «Лучшие из молодых употребляют пасту „Цести“».
Потом я помолчал, ожидая ее реакции на «молодых». Кажется, я попал в цель.
Она села поудобнее, закинула ногу на ногу, и ее улыбка стала еще более приветливой.
– Разумеется, с вашей стороны нет никаких обязательств, – мягко сказал я. – Я отдаю вам эту пасту, вы ее пробуете и решаете, хороша она или нет. Если она вам понравится и вы будете ее употреблять, тем лучше. Некоторые фирмы, охотясь за фотографиями известных людей, рассчитывают только на снобизм публики, – продолжал я. – Мы этой цели не ставим. Мы пытаемся найти для рекламы таких людей, в пользу которых говорит не богатство, а обаяние и очарование.
– И каким образом вы попали на меня?
Я улыбнулся:
– Ну какая вам разница? Я получил сведения в нашем центральном бюро. Мы готовим эту кампанию уже порядочный срок и навели самые тщательные справки. Центральное бюро мне сообщило, что для рекламы потребуются такие женщины, которые будут великолепно смотреться на фото. Такие женщины, на которых читатель сразу обратит внимание. Нам нужен шарм.
Она слегка шевельнула ногой.
– И вы считаете, что я обладаю этими достоинствами?
Я немного отвел глаза, а потом снова посмотрел ей прямо в лицо.
– Да, вы наверняка обладаете этими достоинствами. И, что самое главное, нашему центральному бюро это тоже известно.
– Ну хорошо, – сказала она. – Я переговорю на эту тему с мужем, но не вижу оснований, почему бы и не попробовать. Разумеется, если анчоусная паста мне понравится. Я не могу рекомендовать какую-нибудь вещь, если она не…
– Разумеется, разумеется, – согласился я. – Поэтому и оставляю у вас целую коробку. Так что испытывайте на здоровье.
Она нагнулась вперед и нажала на кнопку.
– Если вы ничего не имеете против, – сказала она, – я приглашу сюда свою секретаршу. Пусть она все запишет, чтобы не было никаких недоразумений.
– Как вам будет угодно.
Она откинулась на спинку стула. Глаза ее были полузакрыты, и вуаль из длинных ресниц придавала им соблазнительный вид.
– Мне почему-то кажется, что это ваша собственная идея, – сказала она.
– Как это понимать?
– Я думаю, что вы сами это все выдумали. Вербовать людей для рекламы. Я не говорю, что это нехорошо. Во всем этом что-то есть, как бы это сказать? Ну, допустим, напор, явно присущий вашему характеру.
Я скромно сказал:
– Я просто сделал центральному бюро парочку предложений, вот и все.
– Эта идея посещать людей, которые, как вы выразились, обладают определенным шармом?
Она громко рассмеялась.
В этот момент раскрылась дверь и вошла девушка, которая сегодня утром была в бюро Берты Кул.
– Мисс Шарлотта Хенфорд, моя секретарша, – сказала миссис Баллвин. – А это – мистер Лэм.
На мгновение девушка смутилась, но потом взяла себя в руки. Я поднялся со стула и, поклонившись, сказал:
– Очень рад с вами познакомиться.
– Добрый день, мистер Лэм, – произнесла она холодно.
Миссис Баллвин продолжала с улыбкой:
– Мистер Лэм является представителем фирмы, изготавливающей высококачественную анчоусную пасту. Она называется «Цести»-паста. Он оставляет нам ее на пробу, чтобы мы могли убедиться в ее ценных вкусовых качествах и со спокойной совестью могли порекомендовать ее другим. Потом фирма сделает фотомонтаж, где буду фигурировать я, рекламирующая эту пасту. Вы сделаете фото на какой-нибудь вечеринке, не так ли, мистер Лэм? – спросила она, повернувшись ко мне.
– Это было бы чудесно, – ответил я.
Она кивнула:
– Думаю, это можно будет устроить.
Она бросила взгляд на секретаршу, немного наморщила лоб и посмотрела на потолок, чтобы лучше все обдумать.
– Когда вы собираетесь сделать эти фотографии, мистер Лэм?
– Все будет зависеть от того, понравится ли вам паста. Сколько времени вам нужно, чтобы убедиться, что паста действительно вам по вкусу?
Миссис Баллвин сделала знак своей секретарше. Шарлотта нажала на кнопку звонка. В дверях появился слуга.
Она посмотрела на него каким-то полуотсутствующим взглядом.
– Вильмонт, возьмите этот тюбик с анчоусной пастой и намажьте ее на те гренки, которые мы ели вчера вечером. И потом сделайте нам пару коктейлей. Что вам принести, мистер Лэм?
– Виски с содовой, пожалуйста.
– А для меня мартини, Вильмонт, – сказала она. – Шарлотта пить не будет.
– Слушаю, миссис Баллвин.
Слуга чопорно вышел из комнаты.
– Это его фамилия? – спросил я. – Мне кажется, я его уже где-то видел.
– Полное его имя Вильмонт Мервилл, и он у нас привратник и шофер. Как привратник, он еще довольно неопытен, – продолжала она с плутовской улыбкой. – Но как шофер – не нахвалюсь. Уличное движение в последнее время так усилилось, что для езды нужны хорошие нервы.
Я кивнул в знак согласия.
– И потом, – продолжала миссис Баллвин, – я, конечно, хотела помочь молодому человеку. Сейчас так трудно найти место, которое действительно нравилось бы. Как привратник, он становится все лучше и лучше и через два-три месяца будет соответствовать всем требованиям. Правда, я думаю, что он находит мало радости в такой работе. Он влюблен в машины и быструю езду. Он действительно первоклассный шофер.
Я снова кивнул в знак согласия. Внезапно она сказала:
– Прошу меня извинить, мистер Лэм. Я на секунду отлучусь.
Когда миссис Баллвин вышла из комнаты, я поднялся со стула.
Шарлотта Хенфорд тихо прошептала:
– Что значит вся эта дурацкая комедия?
– А что за дурацкая комедия появляться у нас под другим именем?
Читать бесплатно другие книги:
