Спальни имеют окна Гарднер Эрл
– Но зато у тебя есть сумка, – попытался я утешить ее.
Берта вытерла рот тыльной стороной ладони и сказала:
– Ты прав, черт возьми! У меня есть сумка.
Я внимательно осмотрел сумку.
– Ты не знаешь, в ней кто-нибудь рылся с тех пор, как…
– Откуда мне знать, черт возьми! Ты же знаешь полицию! Я спросила у Стэнвика Карлтона, заглядывал ли он в сумку, но он сказал – нет, он не может этого вынести.
Я открыл сумку и увидел, что пули там не было.
– Конечно, они вынули пулю, – сказал я. – Посмотри, что ты думаешь об этом, Берта?
– О чем? Об этой растреклятой сумке?
– У нас осталось совсем мало времени, и надо успеть кое-что выяснить. Например, почему стреляли в сумку?
– Потому, – сказала Берта, – что человек, стрелявший в женщину, промахнулся, и пуля попала в сумку.
Я начал вынимать из сумки одежду и складывать ее на столе. Я старался сложить каждый предмет одежды так, чтобы пулевые отверстия совпадали, помогая себе при этом ручкой, которую взял с Бертиного стола.
Я вынул из сумки аккуратно сложенную кофту, в которой пулевые отверстия не совпадали со складками.
– Наверное, кто-то разворачивал кофту, а потом сложил заново, – сказал я.
– Наверное, полицейские, – сказала Берта.
– Как аккуратно все сложено, – отметил я.
– Угу.
– Давай попробуем ее развернуть, а потом сложить заново так, чтобы все-таки совместить отверстия.
Несколько раз я складывал кофту и так и эдак, но у меня ничего не получалось.
Заинтересовалась и Берта.
– Как еще можно ее сложить? – спросил я у нее. – Как бы женщина упаковала свои вещи?
– Откуда мне знать, черт возьми, – сказала Берта. – Обычно я запихиваю вещи в чемодан, не складывая. Потом утрамбовываю их собственным весом. Просто сажусь на крышку чемодана и давлю до тех пор, пока он не закроется. Ты ведь знаешь меня, дружок. Я уже вышла из того возраста, когда придают значение вещам. Мне наплевать, как я выгляжу и как я одета.
– Берта, – сказал я, – у нас не очень-то много времени осталось, чтоб распутать это дело.
– Ты уже второй раз говоришь об этом. При чем здесь время? Какое оно имеет отношение к делу, черт возьми?
– Возможно, мне придется уехать на некоторое время.
– Это нужно для работы?
Я кивнул.
– Ты зарабатываешь на хлеб с маслом, тебе и решать, дружок. Когда под ногами валяется восемьдесят тысяч, то просто грех не урвать кусочек…
– Чтобы потом отдать восемьдесят процентов государству налогами, – сказал я.
Я знал, что Берта клюнет. Она затряслась от ярости и начала изрыгать проклятия.
Я уложил все вещи в сумку и направился в свой кабинет, прихватив ее с собой.
Когда я вошел в приемную, Элси Бранд перестала барабанить по клавишам пишущей машинки и с любопытством уставилась на сумку.
– Ты уезжаешь? – спросила она.
– Возможно.
– Извини, разве это не женская сумка?
Я кивнул и сказал:
– Зайди ко мне в кабинет на минутку, Элси.
Она встала из-за стола и пошла за мной.
Я закрыл дверь и сказал:
– Элси, у нас есть всего несколько минут. Нам придется очень быстро работать. Представь себе: ты едешь со своим любовником в мотель… Дверь заперта. Вы одни в домике. Что ты будешь делать?
Она покраснела.
– Нет, нет, я не это имею в виду. Давай опустимся на землю. Ты начинаешь раздеваться… Что ты будешь делать с одеждой?
– Повешу в шкаф, конечно.
– Загляни в эту сумку. Конечно, вещи здесь уже перекладывались несколько раз, поэтому невозможно догадаться, в каком порядке они были уложены первоначально. Но давай все-таки рассмотрим каждую вещь в отдельности. В некоторых вещах есть пулевые отверстия: вот чулки, нижнее белье… видишь дырочки? Вот носовые платки… Теперь… вот кофта. Кофта – это проблема… Ты сможешь сложить ее так, чтобы пулевые отверстия совпадали? Ты видишь, пуля прошла сквозь нее в четырех-пяти местах.
– Потому что она была так сложена, – сказала она.
– Ну тогда сложи ее так же.
Элси расстелила кофту на столе и начала ее складывать, пытаясь совместить все отверстия. Но не смогла.
Тогда она начала внимательно ее изучать, поднеся кофту к носу, – понюхала, опять положила, попыталась сложить. Наконец покачала головой и сказала:
– Она не была сложена. А, наверное, была свернута вот так.
Она взяла кофту, скомкала ее в беспорядочный сверток, потом взяла ручку со стола и начала нанизывать на нее дырочки до тех пор, пока они не образовали одну линию.
– Скажи, Элси, стала бы женщина упаковывать кофту в таком виде?
Она покачала головой и сказала:
– Эта кофта ношеная. Но все равно никакая женщина не станет так небрежно бросать…
– Минутку, что значит «ношеная»?
– Не совсем чистая. Ее уже надевали.
– Если бы ты отправилась на свидание к мужчине, которого ты любишь, взяла бы ты с собой грязные вещи?
– Конечно, нет. Ты имеешь в виду, что у нее, кроме сумки, ничего не было?
– Да.
– А что было у мужчины?
– Ничего.
Элси начала рыться в сумке, вынимая вещи по одной и тщательно их изучая.
– Отвернись на минутку, – сказала она, – здесь кое-что интимное.
Я отвернулся, но сказал через плечо:
– Не надо так деликатничать. Полиция уже все там перелапала.
– Нет. Мне так не кажется. По-моему, они ничего не трогали.
Я подошел к окну и закурил сигарету.
– Подойди сюда, – сказала Элси. – По-моему, на ней была вот эта кофта, когда она… ну, понимаешь, когда она отправлялась на свидание.
– Я тоже так думаю, Элси. Но не могу этого доказать.
– И когда она складывала ее, то ей пришлось это сделать таким образом…
Я наблюдал, как Элси свертывает кофту. Все дырочки совпали. Но кофта была наполовину сложена, а наполовину свернута и занимала очень мало места.
– Ты бы сложила так свою кофту?
Элси покачала головой.
– Теперь я знаю ответ. Послушай, Элси, дело принимает крутой оборот.
– Как? – спросила она.
– Да, очень крутой оборот. Сейчас я уйду. Мне нужно расследовать одно дело. Это очень важное дело, настолько важное, что я даже не могу сказать тебе, где я буду находиться. Но ты не забывай говорить всем, что видела меня сегодня утром, что я никуда особенно не спешил и вышел по работе. Ты…
Дверь распахнулась. Берта Кул стояла на пороге, испуская негодующие вопли.
– Что случилось? – спросил я.
– Черт бы побрал этот банк! Что они себе позволяют?! Ну ничего, я до них доберусь! Я им покажу!
– Какой банк? – спросил я. – В чем дело?
– Дело в чеке, который Клэр Бушнелл внесла в банк. У них хватает наглости говорить, что они спишут с моего счета эту сумму. Они, видите ли, приняли этот чек только при одном условии: сначала они должны проверить кредитоспособность человека, подписавшего чек.
– Ну и что? Человек оказался некредитоспособным?
– Так они говорят.
– А кто подписал чек?
– Они не хотят говорить.
– Ладно, Берта. Я этим займусь.
– Что они там пытаются провернуть?
– Пусть пытаются.
– Не на того напали… Я им… Я им…
– Но ведь деньги у тебя, не так ли?
– Были у меня.
– А что же случилось?
– Они пытаются списать эти деньги с моего счета в нашем банке на том основании, что деньги были просто сданы в банк на хранение. Ну что ты на это скажешь?
– А куда ты внесла чек? Ты сама ходила в банк, на который был выписан чек?
– Еще чего? Стану я туда ходить! Я пошла в наш банк и оттуда позвонила в их банк, чтобы проверить, действителен ли чек. Они проверили и сказали, что да, все в порядке. Ну и я внесла его в банк, который на основании этого телефонного звонка дал мне кредит.
– Ну а дальше что?
– Ну а сегодня утром, когда они начали производить расчет по чекам, выяснилось, что чек, внесенный Клэр Бушнелл, недействителен. Дональд, дружок, не могут они с нами так поступать!
– Если ты внесла чек в наш банк, то они совершенно правы. Они не обязаны платить, если чек ничем не обеспечен.
– Но ведь они меня заверили по телефону, что чек действителен.
– Это было в субботу, – сказал я. – А сегодня понедельник. Ситуация изменилась.
– Черт побери! Ведь мы почти закончили это дело. И надо же – работать на такую сомнительную личность.
– Я постараюсь что-нибудь сделать. Никому не говори, над чем я работаю. Смотри не проболтайся, где меня можно найти. Дело пахнет порохом, и я намерен быть крайне осторожным.
– Я никому ничего не скажу, – пообещала Берта. – Но ты должен найти эту Бушнелл. Должны же у нее быть хоть какие-нибудь деньги. Пусть заложит кольцо, в конце концов. Или попросит у своей богатой тетушки.
Я улыбнулся:
– Ты хочешь сказать, пусть тетушка раскошеливается за слежку за своим дружком?..
– Мне наплевать, что для этого придется сделать. Мне нужен действительный чек на двести долларов. Не можем же мы упустить такую сумму.
– Мне нужно предварительно все обдумать, прежде чем я смогу что-то сделать. Говори всем, что я занят обычной работой и вернусь с минуты на минуту.
– Что ты так суетишься с утра?
– Ничего подобного, – сказал я, – я просто пытался совместить пулевые отверстия, прежде чем…
– Прежде чем что? – спросила Берта.
– Прежде чем полиция додумается проследить траекторию полета пули через сумку.
– Ты что, спятил? Дело уже закрыто. Не вздумай за него браться, ты потерпишь неудачу. Невыясненным остался только вопрос о страховке. Не забывай – это восемьдесят тысяч!
– Сосредоточься на восьмидесяти тысячах, Берта, и не отвлекайся. Это иногда помогает. И помни главное – это страховка.
– Я не хочу, чтобы эта кофта отвлекала тебя от чека в двести долларов, – сказала она. – Мы же не позволим, чтобы банк обошел нас в этом деле, дружок. Как только подумаю об этом, так и хочется задушить их голыми руками. Не позволяй этой стерве совращать себя.
– Не позволять? – спросил я улыбаясь.
– Нет! – завопила Берта. – И не шути с этим, Дональд. Ты прекрасно знаешь, что нет такой женщины в мире, которая бы стоила двести долларов. – И Берта вышла, хлопнув дверью.
– У Клэр Бушнелл и у Берты могут быть разные понятия о совращении, – сказал я.
Элси Бранд потупила глаза.
– А у тебя?
– Я не специалист в этом деле.
Элси по-прежнему не поднимала глаз. Через некоторое время она спросила:
– Ты читал утренние газеты?
Я кивнул.
– Об убийстве красивой блондинки. Ее задушили при помощи чулка.
– Да, читал.
– Ты знаешь, меня всегда интересовало, как можно найти преступника по описанию, которое дает полиция.
– Что ты имеешь в виду?
– Полиция дала описание человека, которого они разыскивают в связи с убийством. Тебе следовало бы прочесть.
– Зачем?
Она засмеялась:
– Ты не поверишь, но описание точь-в-точь твой портрет. Боже мой! Когда я его читала, я думала: кого-то оно мне смутно напоминает. Потом прочла вторично и поняла: да это же вылитый ты. И это меня ужасно рассмешило. Это же еще раз доказывает, как поверхностны и ненадежны подобные описания.
– Очень даже надежны, черт бы меня побрал, – сказал я и направился к выходу.
– Ты вернешься?
– Конечно, я вернусь, – сказал я через плечо.
Я поймал такси и вышел у аптеки на Вероника-Вэй, потом вернулся и пошел пешком до дома 1624. Я нажал кнопку звонка и сыграл на нем ту же мелодию, что и вчера.
В переговорной трубке раздался голос Клэр Бушнелл:
– Кто там?
– Лэм.
– О, я никак не могу принять вас сейчас.
– Почему?
– Я только что проснулась.
– Наденьте халат и впустите меня. Это очень важно.
После небольшой паузы зажужжало электрическое устройство, и дверь отворилась.
Я вошел и поднялся наверх. Дверь в комнату Клэр была приоткрыта. Я открыл ее и вошел.
Из спальни раздался ее голос:
– Усаживайтесь и располагайтесь как дома. Я выйду через несколько минут.
– Не стесняйтесь, черт подери, – сказал я. – Надевайте халат и выходите. Мне нужно поговорить с вами.
Она чуточку приоткрыла дверь.
– Кто стесняется? – спросила она. – Я просто хочу выглядеть прилично. Разве вы не знаете, как выглядит женщина утром, когда встает с постели?
– Откуда мне знать?
– А вы пройдите курс заочного обучения, – сказала она и захлопнула дверь спальни.
Я сидел и ждал.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем она появилась. На ней были домашние тапочки и пушистый халатик, но волосы были убраны, лицо загримировано: губы аккуратно накрашены.
– Вы пришли в самый неудачный момент, – сказала она.
Я посмотрел на нее и сказал:
– Зачем лилии позолота?
– Что вы имеете в виду?
– Вам не нужна эта боевая раскраска. Вы могли бы выскочить из постели и тут же получить приз за красоту.
– Много вы знаете об этом. Хотите кофе?
– Хочу.
Она открыла дверь, за которой скрывалась крошечная кухонька, встроенная в кладовку. В ней стояли маленькая газовая плита, крошечный холодильник и висело несколько полок.
– Больше ничего не дам. Я сама почти ничего не ем на завтрак.
– Спасибо. Я уже завтракал. Я так, просто чтобы поддержать компанию.
– Что вас заставило прийти сюда в такую рань?
– Чек, который вы нам дали.
– Чек на двести долларов?
– Да.
– Ну и что с чеком?
– Он был возвращен ввиду отсутствия средств на счету плательщика.
Она насыпала кофе в кофеварку. Услышав это, она быстро обернулась, все еще держа банку с кофе в руке.
– О чем вы говорите?
– Он был возвращен.
– Как? Он же совершенно безупречный.
– Мне кажется, здесь есть небольшое расхождение во мнениях, – сказал я. – Банк думает иначе. По-видимому, вы внесли в свой банк чек на какую-то сумму и примерно на ту же сумму выписали чек нам. Так вот: чек, который вы внесли в свой банк, недействителен.
– Дональд, но это же нелепо! Тот чек был абсолютно безупречным.
– Тогда позвоните в свой банк, если вы мне не верите.
Она оцепенела от изумления. Потом медленно поставила банку кофе и сказала:
– Боже мой! Никогда бы не подумала!
– Берта Кул уже навела справки, – сказал я.
– Еще бы!
– Что можно сделать? – спросил я.
Она посмотрела на меня задумчиво:
– Думаю, что ничего. Не сейчас.
– Вы можете достать денег?
– Ни цента.
– Должно быть, у вас есть какие-то деньги в банке?
– Допустим, есть. Ну и что?
– Вы можете заложить кое-что.
– И не подумаю.
– Ваша дорогая тетушка, оказывается, не так уж и дорога вам сегодня. А ведь еще недавно, в субботу, вы…
– Замолчите. Сидите и ждите, когда вам подадут кофе.
– Кто дал вам чек, – спросил я, – тот, который возвратили?
– Что вы предпочитаете? – спросила она. – Остаться и выпить чашку кофе или выйти вон?
– Остаться и выпить кофе, – сказал я.
Она налила воду в кофеварку, зажгла газ, приготовила электротостер, нарезала хлеб и вынула из холодильника пакетик с сыром.
– Видели газету? – спросил я.
– Нет.
Я передал ей утреннюю газету и сказал:
– Кстати, вы можете почитать новости, пока варится кофе.
– Я лучше поговорю с вами, а газету почитаю потом. Вы… вы забавный тип… и все время пытаетесь что-то у меня выпытать, не так ли?
– Я уже выпытал.