Вредная привычка жить Климова Юлия

Глава 32

    Я раскрываю карты и сдаю свои козыри

    Сидеть напротив Воронцова было неуютно.

    – Рассказывай, – сказал он, – что там тебя гнетет?

    – Вы бы не могли направить мне в лицо лампу и начать задавать наводящие вопросы, – попросила я, улыбаясь. – Знаете, в игровой форме очень удобно рассказывать даже самые ужасные вещи.

    – Ты интригуешь меня, – сказал Воронцов, подперев подбородок рукой.

    – Я пришла сюда рассказать вам правду и вернуть то, что принадлежит вам, но в обмен я хочу получить одну маленькую услугу.

    – Будешь со мной торговаться? – улыбнулся Виктор Иванович.

    – Буду, до последнего вздоха буду.

    – Хорошо, я принимаю твои условия.

    – Только для начала мне надо знать: действительно ли вы можете мне помочь?

    – Как я тебе отвечу на этот вопрос, если не знаю, о чем речь?

    – Говорят, что вы какой-то криминальный авторитет…

    – Преувеличивают, – усмехнулся Воронцов.

    – А вы женаты?

    Теперь он уже смеялся.

    – А это какое имеет отношение к делу?

    – К делу – никакого, – сказала я, сморщив лоб, – но любопытство все же гложет.

    – Нет, не женат.

    – Так… теперь по делу… У вас хватит связей, сил и, может, еще чего-то, чтобы спасти человека из неволи?

    Воронцов внимательно посмотрел на меня и вздохнул.

    – Доигралась, – он хлопнул ладонью по столу, взял мобильный телефон и стал кому-то звонить.

    Я притихла.

    – Где Стас? Пусть ищет Мелеха, и ждите, когда я позвоню.

    Он бросил трубку на стол и сказал:

    – Слушаю тебя внимательно, затаив дыхание.

    – Тот человек… труп, который нашли на моем столе… это родственник моих соседей Потугиных, они приходили к вам…

    – Это я уже знаю.

    – Это они привезли его сюда.

    – Зачем?

    – Хотели запугать Валентина Петровича: у него были деньги…

    – Да, что-то около трех миллионов долларов, – продолжил Воронцов.

    Я кивнула.

    – Вы нашли их на даче Селезнева, – сказал он.

    Я кивнула.

    – И вы закрыли Потугиных в погребе.

    Я опять кивнула.

    – Откуда ты узнала про деньги?

    – Когда Селезнева нашли мертвым, я тут прошлась… с влажной уборкой… и наткнулась на кассету, где Валентин Петрович разговаривал с Потугиным… это с первым трупом…

    – Я понимаю, – ухмыльнулся Воронцов.

    – Вот они об этих деньгах и говорили… Все это очень долго и запутанно на самом деле, я вам потом расскажу подробности… Сейчас же надо спасать Сольку!

    – Что с ней?

    – Человек, который снял эту кассету, узнал, что деньги у нас, и взял Сольку в заложницы. Сегодня вечером он обещал позвонить, чтобы мы совершили обмен…

    – Ты знаешь, кто это?

    Я выложила Воронцову всю цепочку своих рассуждений.

    – Значит, Носиков… – задумчиво сказал Воронцов. – Какой питомник он курирует?

    – Вроде бы тот, что рядом с его домом…

    Воронцов взял коричневый толстый блокнот, полистал его и опять начал звонить:

    – Стас, это ты? Хорошо, записывай адрес, – Воронцов продиктовал, по всей видимости, адрес Носикова. – Найди там рядом собачий питомник и поезжай туда вместе с ребятами. Не светись, просто прогуляйтесь мимо, посмотрите, что да как.

    Я обрела некоторую уверенность. Как-то все завертелось, и мне уже начинало казаться, что Солька должна чувствовать: мы ее ищем, ей теперь куда легче сидеть в темноте, среди одиноких собак, до нее должна долететь моя уверенность, что все будет хорошо!

    – Где сейчас деньги? – спросил Виктор Иванович.

    – Они у моей мамы, на балконе.

    Воронцов покачал головой:

    – Нашла где прятать.

    – Когда мы за ними поедем, вы сами поймете, что лучшего места просто не найти. А может, давайте прямо сейчас Носикова схватим? Зачем рисковать, я видела, как он на работу приехал.

    – Час тому назад он уехал. Я был у менеджеров, он как раз убегал, сказал, что заехал только за какими-то договорами.

    – Ну почему я так поздно сообразила…

    – Не ругай себя. Хотя я полностью согласен с твоими подозрениями, не будем забывать, что это может быть кто угодно. Не стоит сеять панику. Ты сказала, что тебе позвонят, мы будем ждать звонка.

    – Вы же спасете Сольку, спасете?

    – А как же иначе, – улыбнулся Воронцов, – как не спасти практически единственную читательницу районной библиотеки?

    Воронцов сам налил нам чаю, и, хоть я ни пить, ни есть не могла, один глоток наполнил меня недостающими силами. Мы сидели и разговаривали. Постепенно я рассказала ему все, все мелочи и подробности, умолчала только о том, что Федор Семенович простился с жизнью в нескольких миллиметрах от стройного тела Альжбетки. Воронцов и сам знал многое, часто он поправлял меня или рассказывал сам. Слушая его, я понимала, что наш план с побегом был совершеннейшей глупостью. Может, от Носикова мы бы и убежали, но Воронцов вряд ли отпустил бы нас бродить по полям и лугам с тремя миллионами долларов.

    Звонок раздался около пяти часов. На моем телефоне номер не определился.

    – Ну, как?

    – Что «как»? – спросила я.

    – Готова обменять деньги на свою подружку?

    – Конечно, не задавайте глупых вопросов! – взбесилась я.

    Воронцов остановил меня взглядом.

    – Будешь так со мной разговаривать, – услышала я резкий голос, – позвоню через месяц!

    – Я согласна на все ваши условия, давайте договоримся о встрече, вы же понимаете, что я волнуюсь за подругу.

    Воронцов кивнул.

    – Сегодня вечером, в одиннадцать часов, оставишь деньги в парке, он расположен через квартал от того места, где ты работаешь. Поняла?

    – Да, а где… там?

    – Около пруда есть старый дуб, там помойка и навалено полно всякого барахла. Положишь в оранжевый контейнер.

    Я очень смутно понимала, где это, но подумала, что Воронцов разберется. Главное – все запомнить.

    – А Солька? – спросила я.

    – Ее я отпущу только после того, как пересчитаю деньги, и не вздумай юлить, иначе на земле станет на одну вертлявую девчонку меньше!

    – Мы же с вами договорились, я все сделаю.

    – Смотри, какая сговорчивая! – в трубке раздался раскатистый хохот, и связь оборвалась.

    Я пересказала наш разговор Воронцову. У него зазвонил телефон.

    – Хорошо, я понял, – ответил в трубку Воронцов.

    Что там, что там?!.

    – Мои ребята только что видели его входящим в этот собачник. Уверен, твоя подруга там.

    – Хорошо бы! Похоже, он будет действовать по той же схеме, что и с Юрой: заляжет где-нибудь в кустах и будет наблюдать, а если увидит, что кто-то следит, спустит своих обученных собак.

    – Да ему же главное – деньги забрать, можно даже особо не скрываться, вряд ли он с этими деньгами соберется вернуться на прежнее рабочее место. Думаю, он все просчитал и спланировал.

    – Только он не знает, что Юра мне все рассказал и я знаю про его собак…

    Воронцов опять позвонил, отдал какие-то распоряжения и заходил по комнате.

    – Может, им уже сейчас Сольку освободить? – заныла я.

    – Я понимаю твой страх за ее жизнь, но сейчас нам нельзя торопиться. Мы не знаем, насколько у него воспалена психика, может, Солька твоя сейчас сидит заминированная, обмотанная проводами…

    Я побледнела.

    Воронцов подошел ко мне и обнял.

    – Вот увидишь, все будет хорошо. Если Солька там, то мои парни спасут ее. Сразу, как он окажется в парке… Он ведь будет далеко от нее, тогда процент ее личной безопасности повышается.

    – Спасибо вам за все…

    Рабочий день подходил к концу, офис почти опустел. Я стояла у окна и смотрела на медленно наплывающую темноту. Полчаса тому назад я позвонила Альжбетке и частично ввела ее в курс дела. Альжбетка рвалась нам помочь, но пока даже я сама не представляла, что поручат делать мне.

    В кабинет без стука вошли два незнакомых парня, они кивнули мне и поздоровались за руку с Воронцовым. В руках у одного была дорожная сумка, он поставил ее на пол и сказал:

    – Принимайте миллионы.

    Я заглянула за «молнию» и увидела ровненькие пачки с изображением американских президентов.

    – А я думала, мы за деньгами сейчас поедем… А это вообще что?..

    – Это бумажки, просто бумажки, – сказал парень, – меня вообще-то Мелех зовут. – И он улыбнулся мне приятной и доброй улыбкой.

    Я растаяла и сказала:

    – Очень приятно, а меня зовут Аня.

    Воронцов посмотрел на меня хмуро и спросил:

    – Ты еще не передумала спасать подругу?

    Я сразу стала серьезной, целеустремленной и готовой на любые опасные подвиги неприступной принцессой.

    – Так за деньгами мы не поедем? – переспросила я. – Подсовывать ему всякие бумажки – это риск, а я не хочу рисковать Солькой!

    – За деньгами мы поедем, – ответил Воронцов, – но только после того, как все будут живы и здоровы. Успокойся и доверься мне.

    – Вам лишь бы денежки свои получить, – тихо проворчала я.

    Виктор Иванович сделал вид, что не услышал этих слов.

    – Ты возьмешь эту сумку и в половине одиннадцатого положишь ее в контейнер, о котором он тебе говорил, постоишь рядом до… без десяти одиннадцать и медленно пойдешь в сторону офиса.

    – А вы?

    – Я буду неподалеку, Мелех останется с нами, а Стас – с ребятами. Как только мы увидим эту гадину, тут же спасут твою Сольку. Будем надеяться, что она действительно в питомнике.

    – Она там, – сказал Мелех, поглядывая на меня, – у меня нюх на такие дела.

    – Хорошо бы, – благодарно улыбаясь, ответила я.

    Сумка оказалась очень тяжелой: мешок с долларами и картошкой мы все же несли втроем.

    – Тяжело? – спросил Воронцов.

    – Я справлюсь, – ответила я.

Глава 33

    Все как в кино, и я – главная героиня… ну почти главная…

    Я шла уверенным, твердым шагом, сумка хоть и тянула меня в одну сторону, но это не доставляло мне ни малейшего неудобства. Он наверняка следит за мной, так вот же, смотри – я иду!

    Уже стемнело, парк был практически безлюден. На некоторых скамейках сидели влюбленные парочки, но моросящий дождик скоро сгонит их с насиженных мест.

    Вот он, дуб, осталось сто метров.

    Запах помойки уже долетал до меня.

    – Ничего, – прошептала я, – наши победят!

    Около раскидистого дерева стояли три больших контейнера с мусором, чуть левее – небольшие урны, потом бак с надписью «стекло», а потом – оранжевый контейнер…

    Я подошла ближе и заглянула: мусор, мусор, мусор…

    Постояв немного, я опустила сумку в контейнер, подняла воротник и отошла в сторонку. Мне хотелось посмотреть на часы, но Воронцов не разрешил мне этого делать: он сказал, чтобы я не вытворяла ничего, что могло бы натолкнуть нашего врага на мысль, что я в этом деле не одна. Никаких мобильников, никаких часов…

    Хотелось закурить, и, будь у меня сейчас сигарета, я бы отодвинула в сторону все свои принципы. Но сигареты не было, и я по-прежнему выпадала из достаточно высокого процентного числа желающих заболеть раком добровольно.

    Надо идти.

    Сунув руки в карманы, я развернулась и пошла по дорожке. Собственно, на этом моя миссия закончилась, дальше начнется мужская работа.

    Носиков во время последнего звонка велел мне направляться в сторону офиса, и я послушно подошла к дверям здания, в котором работала.

    Телефон зазвонил.

    – Я слушаю.

    – Ты молодец, – раздался ехидный скрипучий голос.

    – Просто делаю то, что должна.

    – Иди на остановку, садись в автобус и поезжай домой.

    – Спасибо, конечно, но как же Солька?..

    – Я же сказал, что о ней мы поговорим, когда я пересчитаю свои деньги.

    – Так пересчитали бы давно, я их уже полчаса как принесла!

    – Не все так быстро делается… Иди на остановку, если все нормально, то завтра я тебе позвоню.

    Послышались гудки.

    Мне так хотелось позвонить Воронцову, но я не могла – нельзя…

    Я вышла к дороге, дождалась автобуса и поехала к метро. В окно я увидела колесо обозрения: за парком были аттракционы.

    «Мне срочно надо туда», – в одну секунду поняла я!

    Двери автобуса открылись, и я бросилась в обратную сторону. Носиков уже не мог за мной наблюдать: он теперь следил за деньгами, он уже где-то рядом с ними…

    На мгновение я подумала о том, что он тоже может быть на колесе обозрения, но потом отмела эту мысль как абсурдную, да и с собаками сюда не пускают.

    Я купила билет и села в раскачивающуюся люльку. Медленно я стала подниматься вверх. Надо было пристегнуться, но я забыла.

    Через какое-то время я увидела парк, освещенный фонарями. Дождь брызгал в лицо, и я вытирала его рукавом. Хорошо, что парк работает круглосуточно, наверное, основной доход тут приносят любовные парочки.