Месть носит Prada Вайсбергер Лорен

Эмили схватила трубку на первом же звонке:

– Что случилось? Свадьбу не отменили?

– Все в порядке, женятся, – сказала Энди, с огромным облегчением слушая голос подруги.

– Тогда какого ты мне звонишь посреди ужина?

– Представляешь, здесь Найджел! С Сереной и Джессикой. Мне пришлось сесть с ними за стол. Ночной кошмар сбывается наяву!

Эмили рассмеялась:

– Да брось, это еще ничего. Дай догадаюсь: Найджел притворился, что ты ему и не писала? Вычеркнула его из своей жизни?

– В точку.

– Скажи спасибо, что ее там нет. Вот это была бы катастрофа, – сказала Эмили.

– Второй раз за две недели она доводит меня почти до потери рассудка!

Эмили промолчала.

– Эм, ты слушаешь? Наверное, благодаришь свою счастливую звезду, что ты не здесь со мной? Сейчас Ангилья для меня утратила две трети очарования!

– Понимаешь, я не хочу, чтобы ты запсиховала… – тихо начала Эмили.

– О нет, пожалуйста! Что стряслось?!

– Ничего! Боже, как ты любишь все драматизировать!

– Эм!

– У меня невероятная новость. Может, лучшая за всю жизнь.

Энди набрала воздуха в грудь.

– Я говорила с юристом «Элиас-Кларк»! Слушай, он меня буквально преследует, нашел мой сотовый и позвонил полчаса назад – поздновато для делового звонка, скажи? Вот как им не терпится! Представляешь, он…

– Чего им не терпится, Эмили? Чего он хотел? – Сзади в микрофон произносили тосты, и вдруг Энди ужасно захотелось оказаться дома в кровати, рядом с Максом – как это было до злополучного письма.

– Во-первых, он повторил, что они настаивают на встрече. Я уж решила – подают на нас в суд за незаконное использование ее имени, за всякое там умышленное искажение фактов, и Миранда собирается нас…

– Эмили, пожалуйста!!!

– Но дело оказалось совсем не в этом! Юрист уперся и не сообщил по телефону никаких подробностей, потребовал личной встречи, но расплывчато намекнул, что их очень интересует «бизнес “Декольте”», как он выразился. Ты понимаешь, это может означать только одно!

– Они хотят нас купить.

– Да! – Энди слышала, что Эмили старается скрыть восторг, но ей это плохо удается.

– Мы же с тобой вроде договаривались, что не будем продавать журнал первые пять лет, а не спеша создадим сильное издание с прочным основанием. Мы едва три года в бизнесе.

– Ой, мы с тобой обе прекрасно знаем, что ты не упустишь такой возможности! – едва не закричала Эмили. – Речь идет о «Элиас-Кларк», крупнейшей и престижнейшей издательской корпорации мира! Такого случая может больше не представиться!

Энди немного приободрилась. От известия, что ими заинтересовался «Элиас-Кларк», она испытала волнение и глубокое удовлетворение. Но и неподдельный ужас.

– Эм, неужели мне надо это озвучивать? Надо все-таки? Ты не забыла, что Миранда сейчас главный редактор в «Элиас-Кларк», и продажа журнала автоматически сделает ее нашей начальницей? – Энди замолчала, стараясь успокоиться. – Мелочь, конечно, но, может, тут есть над чем поразмыслить?

– Об этом я не волнуюсь, – сказала Эмили. Энди так и видела, как подруга отмахнулась, будто они выбирали сандвичи.

– Конечно, не ты же сидишь здесь с этими степфордскими трещотками из «Подиума». Тогда бы ты еще как заволновалась!

Эмили вздохнула, будто ничего иного она и не ожидала.

– Слушай, Энди, ты можешь пока ничего не решать? Давай сначала узнаем, чего конкретно они хотят! Обещаю, до тех пор я не сделаю ничего, что тебе может не понравиться!

– Договорились! Потому что мне не понравится снова работать на Миранду Пристли – это я тебе сразу могу сказать.

– Мы еще даже не знаем, что они предлагают! Иди выпей и повеселись, а остальное предоставь мне, о’кей?

Энди скептически посмотрела на окружавшую ее роскошь. Пожалуй, еще одна пино колада без рома придется весьма кстати.

– Это будет обычная деловая встреча! Тогда все и выясним. Повторяй за мной: это всего лишь деловая встреча.

– Ладно, это просто встреча, – отозвалась Энди. Про себя она повторила эту фразу еще три раза. Ей очень хотелось именно так и думать, но – кого она обманывает? На самом деле все гораздо хуже.

Глава 10

Полплатья, сшитого на двоих

«Сколько же мы уже не целовались?» – вспоминала Энди. С тех пор как они с Максом обменялись брачными клятвами в присутствии трех сотен гостей, их губы соприкоснулись считанные разы. Поцелуй показался знакомым, однако все равно возбуждал. Когда Макс без предупреждения забрал ее с работы на такси, все прошло без осложнений. Энди была рада вернуться с Ангильи и оказаться подальше от Найджела и «Подиума». В объятиях Макса на заднем сиденье такси ей было спокойно и надежно. Ощущения были именно как при долгожданном возвращении домой, пока на экране маленького телевизора в такси не появилась реклама рейса «ДжетБлю» на Бермудские острова.

Проследив за взглядом жены, Макс прекрасно понял, о чем она думает, и принялся отвлекать Энди еще более страстными ласками.

Она попыталась ответить на поцелуй, но вдруг ей вспомнилось письмо.

– Энди… – Макс почувствовал, что она отодвигается, и хотел было удержать ее, но Энди отняла руку. Гормоны беременности романтике тоже не способствовали. Энди где-то читала, что будущие мамаши не выносят запаха собственных мужей. Неужели уже началось?

Такси остановилось на углу Шестнадцатой и Восьмой. Макс открыл карточкой магнитный замок, придержал дверь для Энди и обменялся любезностями с вечерним швейцаром. Энди первой вошла в квартиру, и на нее сразу же налетел обезумевший от радости Стэнли. Щенок увязался за хозяйкой в спальню, где стояла широкая кровать с балдахином и шезлонг для чтения. Энди почмокала Стэнли, и он, сделав одолжение, последовал за ней и в ванную. Энди заперла дверь, открыла кран, чтобы наполнить ванну, и подхватила песика на руки.

– Фу, какой ты вонючий, – прошептала она в его теплое висячее ухо. Стэнли ничего так не любил, как хрустящие жевательные палочки, которые якобы делают из бычьих пенисов – мысль об этом вызывала у Энди тошноту и без всякой беременности.

Песик лизнул хозяйке лицо и попал кончиком языка прямо в рот, отчего Энди тут же вырвало. Стэнли заскулил с извиняющимся видом.

– Ничего, малыш. Сейчас меня тошнит не только от тебя.

Она стянула платье-халат, черные колготки, бюстгальтер и трусы и встала боком перед зеркалом. Если не считать поперечной полоски ярко-красного цвета, натертой за день колготками, приходилось признать, что живот выглядит таким, как всегда. Не абсолютно плоским, это она видела, потирая его рукой. Но легкий жирок, как хорошо знала Энди, не новость. Кажется, талия стала чуть шире, не такой четкой, как месяц или два назад. Вскоре она совсем исчезнет. Энди все это понимала, и все равно это было непостижимо, как и представить внутри себя фасолинку с бьющимся сердцем.

Стэнли вытянулся на полотенце на полке у раковины (оттуда он иногда опускал мордочку в воду и лакал). Энди улеглась в ванну и выдохнула, тут в дверь постучал Макс спросить, все ли с ней в порядке.

– Все прекрасно, я принимаю ванну.

– А почему ты заперлась? Я хочу войти.

Энди посмотрела на Стэнли, который часто дышал, свесив голову над горячей водой.

– Я нечаянно, – сказала она и услышала удаляющиеся шаги.

Энди намочила махровую салфетку и положила себе на грудь. Глубокий вдох и длинный выдох. Она позволила себе полежать в приятной невесомости всего несколько минут. В еженедельной рассылке из Беби-центра, где вели ее беременность, подчеркивалось, что ванна должна быть теплая, а не горячая, и Энди, любительница лежать почти в кипятке, пошла на компромисс, позволяя себе париться не более пяти минут. Это была недолгая и блаженно расслабляющая процедура, как обычно перед сном, но пришлось довольствоваться тем, что можно.

Под звучный аккомпанемент сливавшейся воды Энди натянула мягкий махровый халат – половину свадебного подарка, преподнесенного Максу дедом с бабкой по материнской линии. Халат Энди был пунцовым, с белой вышивкой «Миссис Харрисон» слева на груди. А у Макса наоборот: халат белый, а «Мистер Харрисон» вышито красным. Завязывая пояс, Энди вспомнила, что подарок стал причиной спора с мужем.

– Круто, – отозвался он, ставя покрывшую себя бесславием спортивную сумку, с которой по-прежнему не расставался.

– Очень мило, но они даже не уточнили, буду ли я менять фамилию, – сказала Энди.

– Ну и что? – спросил Макс, привлекая к себе жену для поцелуя. – Бабушка не сообразила. Ей девяносто один, не требуй от нее многого.

– Нет, это понятно. Просто я… я не буду менять фамилию.

Макс засмеялся:

– С какой стати? Еще как сменишь!

Энди покоробило от такой развязной самоуверенности.

– Я Андреа Сакс уже больше трех десятков лет, хочу ею и остаться. Как бы ты отнесся, если бы тебя попросили сменить фамилию?

– Ну, это не одно и то же!

– Нет, одно.

Макс пристально посмотрел на жену.

– Почему ты не хочешь взять мою фамилию? – спросил он с такой искренней обидой в голосе, что Энди уже была готова передумать.

Она сжала его руку:

– Макс, это не какое-нибудь политическое заявление, и ничего личного тут нет. Просто я выросла с фамилией Сакс, я к ней привыкла. Я работала и строила карьеру, как Андреа Сакс. Неужели это непонятно?

Макс промолчал, со вздохом пожав плечами, но Энди почувствовала, что вопрос остался открытым. Ничего, суть брака – обсуждение и компромисс. Она обняла Макса, поцеловала в шею, и разговор прекратился. Но спор оказался сигналом, свидетельствующим о более серьезных проблемах. «Да кто же не берет фамилию мужа?» – недоверчиво повторял Макс. Он пускал в ход и родительскую карту («Моя мать будет счастлива назвать тебя своей дочерью»), отчего Энди готова была завизжать, и предков до седьмого колена («Фамилия Харрисонов передавалась из поколения в поколение»), давил на чувство вины («Мне казалось, ты будешь гордиться, что я твой муж, – я же горд, что ты будешь моей женой»), а когда все попытки провалились, даже прибегнул к вялой угрозе: «Если ты не хочешь брать мою фамилию, чтобы люди знали, может, мне не стоит носить обручального кольца, чтобы люди видели?» Но когда Энди пожала плечами и сказала, что насчет кольца он волен решать сам, Макс извинился. Он признался, что разочарован, но уважает ее решение. Энди немедленно почувствовала себя нелепо за то, что так уперлась в важном для Макса вопросе, причем неизвестно почему. Когда она обняла его за шею и сказала, что в профессии будет по-прежнему называться Сакс, но в миру с радостью сменит фамилию на Харрисон, Макс чуть не упал в обморок от благодарности и облегчения. Втайне Энди только радовалась: пусть это и старомодно, но ей хотелось носить фамилию мужа. Их ребенок тоже будет Харрисоном.

– Привет, – сказал Макс, отрываясь от «Джи Кью», когда Энди пришла ложиться спать. Он сидел в одних трусах «Кельвин Кляйн». Плоский – однако не демонстративно накачанный! – живот, безупречная кожа оливкового цвета, широкие плечи, создающие ощущение надежности. Энди ощутила, как в ней против воли нарастает влечение. – Хорошая была ванна?

– Как всегда! – Она налила себе стакан воды из графина на ночном столике и отпила глоток. Ей хотелось обернуться и полюбоваться телом мужа, но она заставила себя взять книжку.

Макс пододвинулся ближе. Бицепсы обозначились резче, когда он обнял жену сзади и поцеловал в шею. Энди ощутила знакомое тепло внизу живота.

– Какая у тебя горячая кожа. Ты, должно быть, лежала в кипятке, – пробормотал он, и Энди немедленно подумала: не слишком ли высокой была температура воды для ребенка?

Макс снова поцеловал ее в шею, и не успела Энди понять, что происходит, как он стащил халат с ее плеч до талии и нежно взял ладонями ее груди. Энди вывернулась из объятий мужа и натянула халат обратно.

– Я не могу, – сказала она, отводя глаза.

– Энди… – Голос Макса был напряженным. Разочарованным. Подавленным.

– Прости.

– Энди, посмотри на меня! – Макс мягко взял ее за подбородок и, повернув к себе, нежно поцеловал в губы. – Я знаю, я тебя обидел. Это меня убивает. Вся эта ситуация, – он покрутил рукой, – с матерью, с твоим недоверием, с тем, что ты не хочешь быть со мной… Это все моя вина, я понимаю твои чувства, но это же только письмо, ничего не было. Ничего. Я прошу прощения, но только за свое молчание, потому что ничего не было. – Он сделал паузу и продолжил уже с раздражением: – Пожалуйста, перестань! В данном случае наказание не соответствует преступлению.

У Энди сжалось горло, а к глазам подступили слезы.

– Я беременна, – сказала она почти шепотом.

Макс замер. Она чувствовала на себе его взгляд.

– Что? Я не ослышался?

– Нет. Я беременна.

– Боже мой, Энди, это невероятно! – Он вскочил и забегал по спальне с недоверчивым и взволнованным лицом. – Когда ты узнала? Откуда ты знаешь? Ты у врача была? Какой срок? – Он опустился на колени возле кровати и взял жену за руки.

Искренняя радость Макса немного успокоила Энди: она не представляла, как поступит, если он воспримет новость неоднозначно (а то и хуже). Она чувствовала, как крепко муж держит ее за руки, и была благодарна за это.

– Помнишь, я ходила к доктору Палмеру на той неделе? До Ангильи? Они сделали анализ мочи и позвонили вечером. – Энди сочла за лучшее умолчать, что попросила проверить ее на весь список ЗППП.

– Ты знаешь об этом уже неделю, а мне не сказала?

– Прости, – повторила она. – Мне требовалось время подумать.

Макс смотрел на нее с непроницаемым выражением.

– В общем, они считают, что беременность «не вчерашняя». Без УЗИ наверняка сказать не могут, но я считаю, это случилось на Хилтон-Хед.

Она подождала, пока Макс вспомнит. Дом, который они сняли вместе с Эмили и Майлсом в период бабьего лета. Тот единственный вечер в душевой под открытым небом, где они уединились украдкой, как два подростка. Тогда Энди поклялась Максу, что можно не опасаться, потому что месячные были на прошлой неделе, и они упоенно занялись любовью.

– В душе? Думаешь, это тогда случилось?

Энди кивнула.

– Я тогда меняла противозачаточные таблетки и сделала перерыв на несколько недель. Видимо, я плохо посчитала.

– Ты понимаешь, что это значит? Это судьба. Ребенок дан нам судьбой!

Это был конек Макса: их встреча предначертана судьбой, успех ее журнала – тоже судьба, брак совершен на небесах, а теперь еще и младенец – подарок провидения.

– Ну, насчет судьбы не знаю, – сказала Энди, невольно улыбнувшись. – Зато это убедительное доказательство того, что метод подсчета «опасных» дней для предохранения неэффективен. Смотри на дело проще.

– Когда ты пойдешь на УЗИ? Они скажут, сколько нам еще ждать?

– Я записалась к гинекологу на завтра…

– Во сколько? – Макс даже не дал ей договорить.

– Полдесятого. Я хотела пораньше, но все время занято.

Он сразу схватился за телефон. Энди хотелось обнять мужа, пока она слушала, как он оставляет своей секретарше указание отменить или перенести все утренние встречи.

– Сходишь со мной на завтрак до УЗИ?

И зачем она так долго тянула и скрытничала? Это же Макс, мужчина, за которого она вышла замуж. Конечно, он в восторге от мысли, что у них будет ребенок. Конечно, он отменил все дела без малейшего колебания, чтобы присутствовать на первой – и на каждой, готова была поспорить Энди, – консультации. Разумеется, он сразу начнет говорить «мы беременны» и «наш ребенок». Энди и не думала, что будет иначе, но все равно испытала огромное облегчение при виде реакции мужа. Она не одна.

– Вообще-то я думала до консультации забежать в офис на час-другой, а то на работе в последнее время образовался завал. Свадьба, потом тошнота, теперь «Элиас-Кларк»…

– Энди! – Он сжал ее руку и улыбнулся. – Пожалуйста!

– Ну хорошо, завтрак – это прекрасно.

К горлу подкатила тошнота. Должно быть, что-то отразилось на ее лице, потому что Макс спросил, все ли в порядке. Они кивнула, не в силах ответить, и бросилась в туалет. Пока ее рвало, она слышала, как муж заказывает имбирное пиво, соленое печенье, бананы и яблочный сок из магазинчика на углу. Когда она вернулась в постель, Макс сочувственно посмотрел на нее.

– Бедняжка. Я о тебе позабочусь.

После рвоты у Энди заболела голова, но, как ни странно, она чувствовала себя лучше, чем за все последние недели.

– Спасибо.

– Иди сюда, дай мне свои ножки! – Он жестом пригласил жену сесть рядом и подтянул ее ноги себе на колени.

Массаж стоп оказался райски приятным. Энди закрыла глаза.

– А ведь у нас еще медовый месяц на Фиджи, – впервые вспомнила она. – Полагаю, в декабре мы еще сможем полететь, если все будет нормально.

Макс отвлекся от массажа и уставился на жену:

– Ты не полетишь за полмира от своего врача. Подвергать свое тело стрессу от разницы во времени и перелета? Ни за что! Фиджи подождут.

– Ты не расстроишься?

Макс покачал головой.

– Мы дадим нашему ребенку все, вот увидишь. Ты устроишь идеальную детскую с мягкими игрушками, прелестными маленькими костюмчиками и множеством книг, а я выучу все о новорожденных и с первого дня буду точно знать, что нужно делать. Я буду менять подгузники, давать бутылочки, вывозить малышку на прогулку в коляске. Мы будем читать ей каждый день, рассказывать, как папа с мамой познакомились, возить ее на каникулы к океану, где она будет бегать босиком по песку и выучится плавать. А как ее будут любить обе наши семьи!

– Ее, вот как? – Энди полностью расслабилась, и – о чудо! – впервые за несколько недель желудок успокоился.

– Конечно, ее. У нас будет прелестная светловолосая девочка, так предначертано судьбой.

Когда Энди открыла глаза, на часах было без пятнадцати семь. Она лежала под одеялом в халате, а рядом тихо похрапывал Макс. Свет был приглушен, но не выключен: должно быть, они заснули посреди разговора.

После душа и быстрого одевания Макс поймал внизу такси и дал адрес «Сарабет» в Верхнем Ист-Сайде, очаровательного маленького кафе, располагавшегося неподалеку от кабинета гинеколога (а в остальном ничем не примечательного). Энди осилила лишь ломтик хлеба с домашним вареньем и чашку ромашкового чая, но с удовольствием смотрела, как Макс уплетает омлет с сыром, жареную картошку с беконом и запивает все двумя стаканами апельсинового сока и большой чашкой латте. За едой он оживленно говорил о консультации, предполагая возможные даты появления ребенка на свет, обсуждая вопросы к врачу и то, как сообщить новость родне.

Заплатив по счету, они прошли пешком шесть кварталов по Мэдисон-авеню. В приемной врача было людно: Энди насчитала минимум трех явно беременных женщин, двух с мужьями и еще несколько, в основнм слишком молодых или старых, чтобы ожидать ребенка. Как это она никогда не замечала раньше? Как странно было находиться здесь с Максом, держать его за руку, называть оба имени медсестре на ресепшене! Энди была шокирована, когда медсестра едва взглянула на них: Энди же сказала, что пришла на ультразвуковое обследование. На самое первое УЗИ! Разве от такой новости окружающие не должны прыгать от восторга?

Через четверть часа медсестра назвала ее имя и вручила пластмассовую баночку.

– Туалет по коридору справа. Пожалуйста, отнесите баночку в пятую смотровую. Ваш супруг может подождать вас там.

Макс улыбнулся Энди, взглядом пожелал ей удачи и направился следом за медсестрой к смотровым кабинетам. Когда через три минуты Энди вошла, он нетерпеливо мерил шагами тесную комнату.

– Ну что? – спросил Макс, проводя пальцами по волосам.

– Руку описала, как всегда.

– Что, так трудно попасть? – засмеялся Макс, радуясь возможности отвлечься.

– Ты и понятия не имеешь!

Пришла новая медсестра, грузная женщина с доброй улыбкой и серебристыми волосами. Окунув палочку в мочу Энди и найдя ее превосходной, медсестра измерила давление и спросила, когда была последняя менструация (Энди смогла ответить лишь приблизительно).

– Отлично, милая, доктор Крамер скоро придет. Взвесьтесь – не забудьте вычесть полкило на одежду, потом разденьтесь ниже пояса и прикройтесь этим! – Она подала Энди бумажную пеленку и жестом показала на кушетку. Макс и Энди с интересом и отвращением смотрели, как она надевает презерватив на зонд, подсоединенный к ультразвуковому аппарату, и выдавливает на него катышек геля на водной основе. Затем медсестра пожелала им доброго утра и вышла.

– Так вот как это делается, – пошутил Макс, глядя на фаллической формы зонд.

– Честно говоря, я думала, что мне все сделают через живот, как показывают по телевизору…

Дверь открылась. Доктор Крамер, видимо, услышала часть беседы, потому что сказала с улыбкой:

– Боюсь, для абдоминального УЗИ пока рановато. Ваш плод еще слишком мал, его может обнаружить только трансвагинальное обследование.

Доктор Крамер представилась Максу и начала настраивать аппарат. Движения этой миниатюрной симпатичной женщины лет тридцати восьми были быстрыми и уверенными.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она через плечо. – Тошнота, рвота?

– И то, и другое.

– Абсолютно нормально. У большинства женщин токсикоз проходит в двенадцать – четырнадцать недель. Вы можете поменьше употреблять прозрачных жидкостей, крекеров и тому подобного?

– Да, в основном, – сказала Энди.

– Не волнуйтесь особо о своем рационе – все необходимое ребенок получает из вашего организма. Просто попытайтесь есть маленькими порциями, но часто, и побольше отдыхайте.

Энди кивнула. Доктор Крамер приподняла бумажную простыню и велела Энди лечь пониже и вставить ноги в пяточные упоры. Внизу живота Энди ощутила легкое давление и холод, который тут же прошел. «Это куда менее инвазивно, чем осмотр через живот», – с облегчением подумала она.

– Ну вот, – сказала доктор Крамер, осторожно водя зондом. Экран наполнился знакомыми черно-белыми пятнами, как Энди много раз видела в фильмах. Доктор указала на одно пятно в середине, казавшееся черным вакуумом. – Вот. Различаете движение? Это бьется сердце вашего ребенка.

Макс вскочил со стула и стиснул руку Энди.

– Где? Вот это?

– Да. – Врач помолчала, разглядывая экран, и сказала: – Сильное, хорошее сердцебиение. Подождите секунду…

Она чуть передвинула зонд и повернула регулятор громкости. Частые звуки наполнили комнату. Сердцебиение звучало, как ритмичный лошадиный галоп.

Энди лежала на спине и могла лишь слегка приподнять голову, но она прекрасно видела и экран, и пятно, и биение сердечка. Внутри нее растет настоящий живой ребенок! Слезы потекли сами, беззвучно. Она лежала неподвижно и не могла перестать плакать. Когда она посмотрела на Макса, который по-прежнему сжимал ее ладонь мертвой хваткой, глядя на экран, то заметила, что и у него глаза на мокром месте.

– Срок у вас десять недель и пять дней, и все выглядит просто замечательно! – Доктор взяла пластиковый кружок из двух дисков, соединенных посередине, и повернула один против другого. – Мы будем регулярно делать УЗИ, если вы не уверены насчет зачатия, но, судя по тому, что мы сегодня видим, рожать вам первого июня. Поздравляю.

– Первого июня, – благоговейно выдохнул Макс, будто называя лучший день в году. – Весенний малыш. Идеально.

Сомнения, страхи и гнев из-за письма не исчезли – Энди не была уверена, что они вообще когда-нибудь пройдут, – но при виде живой фасолинки в своем животе, с которой они с Максом скоро познакомятся и, дай Бог, всегда будут ее родителями, все остальное отошло на задний план. Когда врач сказала, что ждет их в своем кабинете, и оставила одних, Макс едва не вскочил на стол от радости, закричав «Я люблю тебя!» так громко, что Энди захохотала. Депрессия почти прошла. Она построит семейную жизнь с Максом. Она простит его и отбросит все сомнения. У нее один путь – вперед. Она сделает это ради их общего ребенка.

Глава 11

Известнее Бейонсе или нет?

Редакция «Декольте», к счастью, разительно отличалась и от высотки «Элиас-Кларк», и от квартиры в доме без лифта в Вест-Виллидж, где был офис «И жили они долго и счастливо». Бывшее в 1890-е пильной биржей, здание на своем веку пережило несколько реинкарнаций, побывав мясокомбинатом, фабрикой по производству пищевых продуктов, складом тканей и мебельной мастерской, пока не превратилось наконец, как и следовало ожидать, в лофт свободной планировки с огромными окнами, голыми кирпичными стенами, отреставрированными деревянными полами и хваленым видом на Гудзон (читайте: на Джерси-Сити). Энди прекрасно помнила восторг Эмили три года назад, когда брокер, показывавший им помещения под офисы, привел их на пересечение Двадцать четвертой и Одиннадцатой. Похожее на крепость здание впечатляло, но Энди не удержалась от вопроса: а район-то не слишком… суровый? Эмили только фыркнула, осторожно переступив через некое тело, отключившееся у самого входа.

– Суровый? Скорее со своим характером. Это именно то, что нам нужно! – сказала она.

Характер вместо нормального отопления, кондиционеров и мало-мальских гарантий, что их не убьют на улице, первое время сильно беспокоил Энди, но она не могла отрицать, что внутри офис выглядел в тысячу раз лучше, чем все, что им предлагали до этого, и стоил гораздо дешевле.

Энди дернула на себя металлическую дверь лифта и зашла, закрыв ее за собой отточенным движением. Согнутой рукой она держала несколько старбаксовских стаканов с горячим кофе. Каждый день Энди клялась себе, что пойдет по лестнице, и каждый раз заходила в лифт и думала: «Ладно, завтра». На четвертом этаже она улыбнулась секретарше «Декольте» – очередной суперопытной выпускнице колледжа, которые задерживались ровно настолько, чтобы Энди или Эмили успели провести собеседование с новыми соискательницами.

Иногда так приятно опоздать на работу!

– Доброе утро, Андреа, – сказала Агата, одетая в темно-синее платье, кремового цвета колготки и броские алые туфли из лаковой кожи. Оставалось лишь догадываться, как это помощница стабильно удерживается на пике моды. Должно быть, это отнимало много сил.

– Доброе, – громко ответила Андреа.

Агата замерла в стойке, как вышколенный сторожевой пес, пока Энди шла в свой кабинет – по сути дела, просто отгороженный стеклом участок общего пространства, сказав по пути:

– Зайдите ко мне! – Спохватившись, что это прозвучало слишком авторитарно и нелюбезно, она прибавила с деланным смехом: – Если у вас есть время.

– Итак, слушайте. Эмили звонит каждые три секунды. Я обещала, что отправлю вас прямо к ней.

– Я предупреждала, что задержусь. Впервые за шесть лет она пришла раньше меня и уже устроила истерику, – сказала Энди, понимая, что Эмили вывел из равновесия звонок из «Элиас-Кларк». – Хорошо, я иду к ней. Будьте добры, переадресуйте все звонки о свадьбе Харпер к ней в кабинет.

Агата кивнула с самым кислым видом.

«Декольте» с «Подиумом» роднило наличие длинноногих, не слезающих с каблуков, затянутых в дизайнерские наряды девушек. Согласно договору, персонал подбирала Эмили, за единственным исключением Кармелы Тиндейл, редактора и исполнительного директора, которую Энди переманила из «И жили они долго и счастливо» и обходиться без которой положительно не могла. Стоит отметить, что Кармела была полновата, а у корней ее неаккуратно окрашенных в каштановый цвет волос была отчетливо заметна седина. Она носила исключительно бесформенные брючные костюмы с сабо «Мерелли» зимой и дешевыми шлепанцами летом, а ее одинокой попыткой выглядеть стильно был настоящий (согласно оценке Эмили) рюкзачок от «Прада», который Кармела довела до ума с помощью краски, стразов и цветной пряжи. Словом, Кармела была модной катастрофой эпических пропорций, и Энди ее обожала. Остальные служащие редакции были копиями трещоток «Подиума» – одна другой голенастее, субтильнее и красивее. Это нагоняло тоску.

– Доброе утро, Энди, – поздоровалась Тал, тонкая, гибкая израильтянка с бледной кожей, смоляно-черными волосами и фигурой, способной мертвого поднять. Она была одета в узкие, как колготки, брючки-карго, коротенький блейзер и замшевые ботильоны на шпильках.

– Доброе, Тал. Ты говорила с «ОПИ»? Нам до конца недели нужно услышать от них определенное «да» или «нет».

Тал кивнула.

Сотовый Энди зазвонил.

– Отлично. Сообщи мне, что они ответят. – И Энди сказала в телефон: – Макс, это ты?

– Любимая, как ты себя чувствуешь?

Пока он этого не спросил, Энди чувствовала себя прекрасно, но стоило ей задуматься, как к горлу подкатила волна тошноты.

– Хорошо. Иду в кабинет Эмили на совещание. А что?

– Слушай, может, пригласим мою… родителей и сестру, твою маму, Джил с Кайлом и твоего отца с Норин к нам на ужин под предлогом, что надо просмотреть пробные снимки и помочь нам выбрать лучшие для свадебного альбома, и расскажем им новость?

Энди очень хотела поделиться новостью с матерью и Джил еще на дне рождения, но сейчас уже знала Лили, знали Макс и Эмили – Энди собиралась сказать ей через считанные минуты – и круг посвященных вдруг показался ей чересчур широким.

– Ну, я не знаю…

– Что ты, все будет прекрасно! Мы же записаны на скрининг первого триместра, как она его назвала?

– Прозрачность шейной складки.

– Да, так вот, проходим его в начале недели, чтобы убедиться, что все в порядке – а иначе и быть не может! – и осчастливливаем нашу родню. Я могу попросить нашего семейного пати-планнера организовать небольшой прием. Они все привезут, приготовят, уберут – тебе и пальцем не придется шевельнуть. Что скажешь?

Энди улыбнулась, когда мимо проплыла трещотка из художественного отдела в ботфортах до середины бедра и со множеством умело перекрученных золотых цепей на шее, весивших на вид не меньше нескольких килограммов.

– Энди?

– Прости. Э-э… Ну ладно, я не против.

– Отлично! Тогда в следующую субботу?

– Нет, в субботу утром Джил, Кайл и мальчики возвращаются в Техас. Может, в пятницу?

– Договорились. Я со всеми свяжусь и все продумаю. Энди?

– А?

– Представляешь, как они за нас обрадуются?

Энди невольно представила себе реакцию Барбары: ужасная невестка скоро подарит ей внука, на которого возлагаются большие надежды. Какая дилемма! На ее исколотом ботоксом челе, пожалуй, не отразится ничего. А вдруг при новости о ребенке она смягчится?

– Мне нравится, – решительно сказала она. – Это прекрасный способ сразу сообщить всем.

– Я люблю тебя, Энди.

После секундного – даже полусекундного – колебания Энди ответила:

– Я тоже тебя люблю.

– Энди! Быстро сюда! – со странно знакомой интонацией скомандовала Эмили из своей стеклянной выгородки.

– Я слышу, тебя вызывают. Поговорим позже, – сказал Макс и повесил трубку. Энди чувствовала, что он улыбается.

Войдя к Эмили, Энди присела на один из кожаных шезлонгов и, сбросив мокасины, зарылась ступнями в мохнатую овечью шкуру. Презирая скудную часть журнального бюджета, выделенного на оформление интерьера, Эмили потратила немало собственных средств, чтобы ее кабинет выглядел иллюстрацией из «Элль декор». Красный лакированный стол, белые кожаные стулья и овечья шкура на полу были только началом. В неброском гладком шкафчике хранилась ее коллекция журналов и книг, тонкие белые гардины украшали огромные окна, сразу притягивавшие взгляд, а отпечатанные на холсте фотографии обложек всех номеров «Броска» оживляли единственную голую кирпичную стену. На двух стеклянных стенках, отделявших офис от остального лофта, Эмили развесила фигурки и узоры из цветного стекла, чтобы лучи света дробились в них, усеивая все вокруг цветными бликами. В углу стояла современная скульптура, изображающая двух резвящихся далматинцев в натуральную величину, а в миниатюрном холодильнике «Саб-зиро», встроенном в боковую панель горизонтальной книжной тумбы, хранился запас воды «Эвиан», розовое шампанское и хорошо охлажденный «Онист ти». Везде были расставлены личные фотографии в элегантных рамках. Энди вспомнила, что Эмили с двенадцати лет мечтала стать секретаршей Миранды. Или она мечтала стать Мирандой?

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Путешественник и исследователь средиземноморских древностей Александр Юрченко приглашает вас в увлек...
Это новый мир сказок, где царит только добро и улыбка! В этой необычной сказке мы встретимся с замеч...
Книга, которая лежит перед вами, познакомит с историей гипноза, тайнами сознания и подсознания, вида...
Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «...
Повесть о буднях строительного склада в российской глубинке, о непростых взаимоотношениях хозяйки ск...
Майя давно не ждет от жизни радости, а уж тем более любви и романтики. Скучная, нелюбимая работа, по...