Месть носит Prada Вайсбергер Лорен

Глава 14

Миранда Пристли разве что красавицей тебя не назвала!

Энди засмеялась при виде Эмили, вцепившейся в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев, пока она осторожно усаживалась в кресло в первом ряду.

Эмили подняла на подругу сердитый взгляд.

– Кто бы хихикал! У меня-то хоть операция, а не беременность!

Энди посмотрела на свой пятимесячный живот, округлившийся и уже заметный, и кивнула:

– Да, я жутко толстая.

– Сиденья тут в стиле Джей-Зи, – сказала Эмили, оглядываясь. Макс и Майлс сидели у самого корта на скамейке игроков, наблюдая за разминкой и пребывая в мужском раю. Они увлеченно следили, вертя головами, как какой-нибудь двухметровый игрок бежал, делал передачу, обводил соперников и забрасывал мяч в корзину. – Иногда и у Майлса получается что-то хорошее.

– Жаль, что я совершенно не интересуюсь «Никсами» и баскетболом, – сказала Энди, потирая живот. – Чует мое сердце, не оценим мы с тобой удовольствия.

Сидевшие позади зрители взревели, когда разминаться выбежал Кармело Энтони.

– Брось, – округлила глаза Эмили. – Я здесь ради первого ряда и ВИП-ощущений, а ты – ради еды. Значит, у нас все прекрасно.

Энди отправила в рот полную вилку макарон с трюфелями и сыром.

– Слушай, обязательно попробуй!

Эмили даже побледнела.

– А что? Врач велела мне набрать пять килограммов!

– Так это за девять есяцев, а не за пять, – ответила Эмили, с отвращением глядя на полную тарелку. – Я, конечно, не эксперт по беременности, но так тебя спутают с Джессикой Симпсон.

Энди улыбнулась. Она рада была не отказывать себе в лишнем кексе или куске пиццы теперь, когда тошнота прекратилась. Вырос не только живот; округлились щеки и ягодицы, но Энди знала, что это совершенно естественно. Вспоминала она об этом, только разговаривая с Эмили, по-прежнему называвшей беременных толстыми или «сильно раздобревшими». Энди уже поняла, что единственная радость ее состояния заключается в еде: беременную не оценивают, большая она или маленькая, толстая или тощая и даже высокая или низенькая; она просто беременная.

Мужья обернулись и замахали руками. Помахав в ответ, Эмили вздрогнула от боли и схватилась за живот.

– Боже, как больно! И никаких приличных обезболивающих! На оксикодон подсаживаются лузеры, поэтому нам по жизни остается эдвил.

– Я тебе говорила, идти сегодня – безумие. Ну кто ходит в Мэдисон-сквер-гарден, едва выписавшись из больницы?

– А что мне оставалось делать? – с искренним недоумением спросила Эмили. – Сидеть дома в пижаме перед телевизором и глядеть «Лайфтайм», когда вы все здесь? К тому же, – она кивнула на первый ряд противоположной трибуны, – дома я Брэдли Купера не увижу.

– А он не смог бы восхититься твоим золотистым загаром, – сказала Энди.

Эмили пробежала пальцами по щекам.

– Вот именно.

Новогодняя поездка на остров Вьекес с Эмили и Майлсом казалась настоящей сказкой: роскошная вилла на берегу с двумя большими спальнями, отдельным бассейном, барменом, видимо, специально учившимся смешивать фруктовые коктейли с ромом, и много тенниса, плавания и блаженного ничегонеделания на пляже. Они ни разу не надели вечернее, чтобы куда-то сходить; несколько раз они даже ужинали в купальниках и накидках. Энди и Эмили условились на отдыхе не обсуждать предложение «Элиас-Кларк» и прочие деловые вопросы, и за исключением фразы, сказанной как-то за ужином, об инвестировании в пляжную собственность с оплатой из дивидендов, свое слово сдержали. Энди понимала, что это всего лишь отсрочка – телефонная конференция со Стэнли была запланирована на первый понедельник после возвращения в Нью-Йорк, но ту неделю они спали допоздна, много пили (Энди позволяла себе иногда бокал шампанского и массу калорийных пино колад без рома; будучи беременной, она наконец-то поняла, каково приходится Максу, который даже сейчас, столько лет спустя, не пил ни капли спиртного), читали дешевые журналы и загорали по восемь часов в день. Это был идеальный отпуск, пока у Эмили не случился приступ аппендицита.

– Я уверена, это пищевое отравление, – объявила она в восемь утра, выйдя к завтраку бледной, потной и корчась от боли. – Ни секунды не думай, что я беременна, потому что ничего подобного.

– Откуда ты знаешь? Если тебя тошнит, ты, вероятно…

– Если противозачаточные таблетки в дополнение к внутриматочной спирали не предотвращают беременность, тогда мне прямая дорога в какое-нибудь шоу для баб с железной маткой. – Эмили согнулась пополам, с трудом дыша. – Я не беременна!

Майлс сочувственно посмотрел на нее, не переставая с аппетитом уписывать французский тост.

– Я тебе вчера говорил – не ешь мидии.

– Но я их тоже ел и чувствую себя прекрасно, – возразил Макс, наливая себе и Энди кофе без кофеина.

– Достаточно и одной испорченной, – изрек Майлс, не отрываясь от свежей «Таймс» на айпаде.

Энди смотрела, как Эмили осторожно встала, держась за живот, и, скрючившись, посеменила обратно в спальню.

– Я за нее волнуюсь, – сказала она молодым людям.

– К вечеру с ней все будет нормально, – успокоил Майлс, не поднимая глаз. – Вы же ее знаете.

Макс и Энди переглянулись.

– Сходи посмотри, как она там, – тихо попросил Макс Энди. Она кивнула.

Энди нашла Эмили на кровати, скорчившуюся в комок, с искаженным болью лицом.

– Вряд ли это пищевое отравление, – прошептала она.

Энди позвонила администратору с просьбой вызвать врача. Ей обещали прислать штатную медсестру. Женщина, едва взглянув на Эмили и немного помяв ей живот, вынесла вердикт – аппендицит. Она набрала какое-то сообщение на своем телефоне, и через несколько минут подъехал гостиничный мини-вэн, чтобы отвезти Эмили в местную больничку.

Уложив Эмили на среднее сиденье, все полезли в фургон. На Вьекесе они провели больше недели, но за исключением прогулки в другой отель за территорию не выходили. Поездка до клиники оказалась короткой, зато дорога – сплошные ухабы, поэтому у Эмили то и дело вырывались стоны. Все напряженно смотрели в окно. Когда мини-вэн въехал на парковку, Макс первый произнес вслух то, о чем все подумали.

– Это что, больница? – спросил он, глядя на полуразрушенное здание, напоминавшее не то недостроенный продуктовый магазин, не то ангар для военных самолетов. На фасаде светилась вывеска «Сентро де салюд де фамилиа», правда, половина букв перегорела.

– Я сюда не пойду, – замотала головой Эмили. Казалось, она вот-вот потеряет сознание даже от этого усилия.

– У тебя нет выбора, – заявил Майлс. Забросив руку Эмили себе на плечи, он показал Максу сделать то же самое. – Тебе нужна помощь.

Они внесли Эмили через входную дверь. Их встретила абсолютная тишина. За исключением подростка, смотревшего «Главный госпиталь» двадцатилетней давности по черно-белому телевизору, в больнице никого не было.

Эмили застонала:

– Увезите меня отсюда. Если я сама не умру, они меня убьют!

Майлс начал массировать ей плечи, а Макс и Энди отправились на поиски помощи. За столом у входа никого не было, но приехавшая с ними медсестра спокойно прошла мимо, открыла боковую дверь и что-то крикнула. В коридор вышла женщина в хирургическом костюме с удивленным лицом.

– У нас молодая женщина с подозрением на аппендицит. Мне нужен анализ крови и немедленный рентген области живота, – скомандовала медсестра.

Хирург взглянула на бейдж медсестры и устало кивнула.

– Ведите, – махнула она рукой. – Анализ крови сделаем, а вот рентген сегодня сломан.

Они шли по коридору под произвольно мигавшими потолочными лампами. Эмили заплакала. Первый раз за десять лет знакомства Энди увидела, как подруга утратила свое бесстрашное хладнокровие.

– Это всего лишь анализ крови, – мягко сказала она.

Хирург завела всех четверых в смотровую, выложила на стол хлопчатобумажную рубашку сомнительной чистоты и вышла, не добавив ни слова.

– Скоро придут брать у вас кровь. Нет смысла переодеваться, – сказала гостиничная медсестра.

– Хорошо, потому что я и не собиралась, – огрызнулась Эмили, держась за живот.

Заглянула еще одна женщина в хирургическом костюме и, глядя на клипборд, спросила:

– Это вы с болезнью Лайма?

– Нет, – испугался Майлс.

– О! Я собиралась…

– Подозрение на аппендицит, – перебила медсестра. – Нужен анализ крови и рентген для подтверждения. Пациентку зовут Эмили Чарлтон.

Следующие пять минут врачи проверяли и перепроверяли иглы для анализа, пока не нашли новую, в запечатанном пакетике. Эмили протянула левую руку и вздрогнула, когда женщина взяла кровь. Гостиничная медсестра проводила ее в другой кабинет на рентген – аппарат удалось починить – и вернулась с диагнозом: аппендицит, как и было сказано. Резать немедленно.

Услышав слово «операция», Эмили впала в полуобморочное состояние и едва не рухнула грудью на стол.

– Да ни за что! Здесь? Никогда!

Макс повернулся к медсестре:

– А больница на острове есть? Побольше, посовременнее?

Медсестра покачала головой.

– Только клиника. Операционной у них нет, хотя я в любом случае не рекомендовала бы.

Эмили зарыдала еще громче. Майлс, судя по виду, тоже был на грани обморока.

– Но я уверен, гостям курорта и раньше требовалось небольшое хирургическое вмешательство. Что делают в таких случаях?

– Придется везти ее вертолетом на Сан-Хуан.

– Хорошо. Сколько туда лететь? Других пациентов вы туда возили?

– Не совсем. У одной женщины начались преждевременные роды, другая, с камнями в почках, страдала от сильных болей, и у пожилого джентльмена было подозрение на сердечный приступ. Никого из них мы на Сан-Хуан не возили, все улетали в Майами.

– Сколько у нас времени? – спросил Макс.

– Как сказать… Операцию надо делать чем быстрее, тем лучше – нельзя допустить перфорации аппендикса. Но учитывая, что резкая боль у пациентки отступила и лимфоциты не зашкаливают, я бы сказала, что перевозить можно.

Услышанного для Энди оказалось вполне достаточно, чтобы она переключилась в деловой режим а-ля «Подиум». Одновременно набирая сообщения на двух телефонах – своем и Макса, – она громогласно отдавала распоряжения Майлсу. Энди умудрилась договориться о чартерном рейсе легкого винтового самолета меньше чем за час – именно столько заняла дорога (совершенно разбитая) в аэропорт. Она организовала «скорую помощь» к трапу самолета в Майами и дозвонилась главному хирургу «Маунт Синай» – одному из старых университетских друзей Алекса, чтобы Эмили сразу же положили на стол. Они с Максом должны были проводить Майлса и Эмили и вернуться в отель за вещами, а первым же коммерческим рейсом улететь в Майами.

Энди прощалась с Эмили, которую грузили на борт, когда Макс сказал:

– Ты просто чудо. Мастер на все руки. Никогда не видел ничего подобного.

– Молодец, – слабо улыбнулась Эмили. – Моя школа.

– Пусть ты вредная и не без причуд, но Миранде и в подметки не годишься, – сказала Энди, мягко постучав Эмили по лбу. – В следующий раз придумай задачку посложнее.

Операция прошла прекрасно, несмотря на обстоятельства. Аппендикс у Эмили все же разорвался, поэтому врачи продержали ее в больнице почти неделю, но серьезных осложнений не возникло. Энди с Максом оставались с ней день-другой и еще успели увидеть эпатажно огромный букет-композицию с запиской «От офиса Миранды Пристли». Болезнь Эмили отодвинула телефонную конференцию на неопределенный срок, и Энди с удовольствием вернулась к своим обязанностям редактора «Декольте», забыв о разговоре с «Элиас-Кларк» минимум на неделю. Она обошла несколько детских магазинчиков в своем районе, попробовала разные коляски и выбрала прекрасное постельное белье, подходящее и девочке, и мальчику, нежного оттенка лайма, с белыми слонятами. Когда Эмили позвонила ей через две минуты после посадки в Кеннеди, заявив, что Майлс достал билеты на сегодняшнюю игру «Никсов» в качестве лекарства, Энди только головой покачала. Ну кто еще может сразу после перелета (никак, впрочем, не сказавшегося на внешней элегантности) отправиться на баскетбол через считанные дни после серьезной операции?

Они еще немного посмотрели, как разминались игроки, а затем по настоянию Энди пошли в закрытый зал для членов клуба, где можно было подкрепиться. Энди доверху нагрузила тарелку креветками, коктейльным соусом, крабовыми клешнями, маслом, жареной курятиной, початками кукурузы и тонким соленым печеньем, которого хватило бы на четверых. С трудом донеся тарелку до столика в углу, она вернулась за огромным стаканом колы (один раз можно!) и большим куском шоколадного торта-мусса.

– Да, это на золотую медаль, – вздохнула Эмили, беря крошечные кусочки салата из сырых овощей со своего блюдца.

– Я на пятом месяце и собираюсь стать размером с дом, – объяснила Энди, отгрызая креветке хвост.

Эмили была слишком увлечена поиском знаменитостей в уютной ВИП-гостиной, чтобы обращать внимание на подругу. Она медленно оглядывала присутствующих, замечая каждое лицо, каждую сумку и пару обуви, и вдруг Энди увидела, как глаза Эмили расширились.

Энди проследила за ее взглядом и судорожно вздохнула. Креветка встала поперек горла, и Энди закашлялась, силясь проглотить ее.

Эмили сердито посмотрела на подругу.

– Нельзя ли потише? Миранда здесь!

Энди вдохнула столько воздуха, сколько смогла, и кашлянула изо всех сил. После нескольких судорожных попыток креветка вылетела изо рта на подставленную ладонь. Энди завернула кусок в салфетку и бросила на стол.

– Это самое отвратительное, что мне доводилось видеть, – прошипела Эмили едва слышно. – В следующий раз просто вызови рвоту на глазах у всех.

– Спасибо, со мной все в порядке. Ценю твое внимание.

– Какого черта она делает на игре «Никсов»? Она же не любит баскетбол!

Эмили снова незаметно посмотрела в сторону Миранды.

– А, поняла, она здесь с бойфрендом. Должно быть, он фанат баскетбола.

Энди, прищурившись, посмотрела на другой конец зала и увидела, что рядом с Мирандой сидит Рафаэль Надаль. Оба пили кофе, и Миранда смеялась каждому слову, которое он произносил. Ее зубы были идеально ровными; но всякий раз, стоило Энди увидеть улыбку Миранды, у нее по спине пробегали мурашки. Белая кожа, натянутая мимическими мышцами, тонкие бледные губы, превращающиеся в две узкие полоски вдоль зубов, и сами зубы, которые, казалось, вопьются в тебя, если подойдешь слишком близко. Энди содрогнулась при одной мысли об этом.

– Боже, какой красавец, – вздохнула Эмили, откровенно разглядывая Надаля.

– Неужели они спят друг с другом? – спросила Энди.

Брови Эмили взмыли к потолку.

– Ты шутишь, что ли? Он – ее муза. Ее маленькая страсть. Она готова съесть его живьем.

Энди обмакнула клешню краба в масло.

– Пошли найдем наших мальчиков. Не хочу рисковать наткнуться на Миранду. Хватит с меня волнений в последнее время, да и с тебя тоже.

– Не дури, – сказала Эмили, вскочив и снова вздрогнув от боли. Она пригладила волосы и сняла воображаемую пушинку с кашемирового свитера. – Мы подойдем и поздороваемся. Она прислала цветы мне в больницу! Будет просто грубо не подойти и не сказать спасибо.

– Ничего она не посылала! Ты что, не помнишь, как это де…

Но было поздно – Эмили схватила Энди за локоть и заставила встать, причем со стороны могло показаться – она помогает растолстевшей беременной подняться со стула с подлокотниками. Взяв подругу за запястье, Эмили повела ее через весь зал.

– Иди за мной, – велела она, ступая по мягкому ковру. Меньше чем через десять секунд они остановились перед столиком Миранды.

Энди взглянула на свою руку, которую Эмили стиснула, словно наручниками, и взмолилась про себя, чтобы сейчас сработала пожарная сирена и им пришлось бы выбежать в поисках спасения. На обоих фронтах наступила оцепенелая тишина, пока теннисист – в жизни еще даже более красивый – не кашлянул.

– Вам что-нибудь подписать? Или расписаться на салфетке? – спросил он, глядя на Эмили, потому что Энди упорно смотрела в пол.

– О, нет-нет, – запротестовала Эмили взволнованно и смущенно, что было ей совсем несвойственно.

Надаль засмеялся.

– Какой я глупый! Достаточно одного взгляда… Вы же не ко мне за автографом подошли, а к мисс Пристли. – Он повернулся к Миранде: – Я бы не отказался, чтобы красивые женщины боготворили меня так же, как вас.

– О, Рафа! – засмеялась Миранда. Кожа отвратительно натянулась над зубами. – Ты мне льстишь!

«Мне тоже», – подумала Энди. Неужели Рафаэль Надаль только что назвал их красивыми?

Миранда положила руку на локоть Надалю и вновь зажурчала смехом. Эмили и Энди переглянулись. Миранда флиртует! К счастью, голос к Эмили вернулся до того, как ситуация стала совсем неловкой.

– Вообще-то я Эмили Чарлтон, а это Энди – Андреа Сакс. Из «Декольте».

«Не говоря уже о разных сроках рабства по рабочему контракту», – мысленно добавила Энди.

– Большое спасибо за цветы! Букет был роскошный. Как мило с вашей стороны!

Миранда смотрела холодно и равнодушно, хотя было очевидно, что она их узнала. Щеки у Энди невольно заалели, когда Миранда медленно оглядела ее с головы до пят. Когда этот изучающий взгляд добрался до обуви, Энди вновь испытала желание ампутировать себе обе ступни (потому что на ногах сегодня, как назло, были дешевые грязные кроссовки, комфорта ради откопанные в недрах шкафа). А когда глаза Миранды сфокусировались у Энди на животе, та едва не кинулась вон из комнаты.

– Боже, Боже, – сказала Миранда, разглядывая ее фигуру, как на сверхбольшом киноэкране. – Вы беременны?

– Да, мы с мужем ждем ребенка, – поспешно сказала Энди. Необъяснимая сила заставила ее упомянуть о существовании мужа. – Уже чуть больше половины срока.

Энди приготовилась к неизбежному – к поднятой брови и многозначительному «только половина срока, вот как?», поэтому была поражена до глубины души, когда Миранда широко улыбнулась, причем на этот раз у нее получилось почти по-человечески.

– Как прелестно, – похвалила она, и в ее голосе можно было заподозрить искренность. – Обожаю малышей. Это у вас первый? Очень хорошо выглядите.

Энди была так шокирована, что не могла ни слова сказать в ответ. Она молчала, смотрела на Миранду и поглаживала живот, словно прикрывая его. Она даже подумала, уж не подводит ли ее слух.

– Да, это у нее первый, они еще не выясняли, кто это – мальчик или девочка, но ни о чем не волнуйтесь, Миранда, Энди рожать только в конце весны. У нас масса времени обговорить все детали…

Глаза Миранды сверкнули, а губы изогнулись в двух тонких, шипящих кобр.

– Разве я никогда не учила вас, что грубо заводить деловой разговор в момент неделового общения? – зарычала она, мгновенно забыв всю свою учтивость.

Учила вас.

Эмили отшатнулась, как от удара.

– Простите, я не хотела…

– Миранда, не надо с ними так строго, – засмеялся Рафаэль. Около бара он заметил друга или фаната, извинился и встал: – Очень приятно познакомиться. Удачи… во всем.

Энди почудилось в его голосе предупреждение об опасности.

– Извините, Миранда. Я просто ду-думала, что это…

Миранда оборвала заикание Эмили:

– Можете позвонить Стэнли в понедельник утром, если хотите что-то обсудить.

Эмили кивнула. Энди уже хотела сказать, что ей срочно надо в туалет или обязательно нужно разыскать мужа – словом, выйти отсюда под любым предлогом, но Миранда снова уставилась на нее.

– А вам, Ан-дре-а, я через секретаря передам мой список всего необходимого для ребенка. Уверена, вы найдете этот документ весьма полезным.

Энди кашлянула.

– Благодарю вас, – сказала она, не зная, что еще добавить. – Мне очень приятно.

– Дайте мне знать, если вам понадобятся рекомендации агентств нянь, гувернанток и тому подобного. Я знаю замечательные… ресурсы.

Энди изо всех сил постаралась не упасть в обморок. Это был самый долгий разговор с Мирандой Пристли за всю историю знакомства. Разговор без выговоров, унижений и приказов. На мгновение Энди даже устыдилась своей мысли: «Разумеется, Миранда как никто может порекомендовать чужих людей, которых нанимают для воспитания собственных детей».

Она улыбнулась и поблагодарила за любезность.

– Очень рады были увидеться с вами, Миранда! – В голосе Эмили отчетливо прозвучала нотка отчаяния. – Надеюсь вскоре снова с вами переговорить.

Миранда не обратила на нее никакого внимания. Она кивнула Энди и ушла забирать Рафаэля.

– Мне показалось, или это был самый странный разговор на свете? – спросила Энди, когда они с Эмили проводили глазами Миранду с Надалем, выходивших из ВИП-зала.

– Почему? По мне, все прошло прекрасно, – сказала Эмили, хотя Энди видела, что подруга расстроена.

Энди уставилась на Эмили:

– Она даже не поинтересовалась, как ты себя чувствуешь!

– Ну и что? Такой у нее характер, в этом нет ничего личного. Зато как мило она восприняла твою беременность! Сказала, что ты хорошо выглядишь. В устах Миранды Пристли это, можно сказать, признание в любви!

– И тут же чуть не откусила тебе голову своими клыками! А нерожденных деток любит даже Дьявол. Но не могу же я вечно оставаться беременной, Эм! Если мы продадим наш журнал «Элиас-Кларк», тебе тоже придется набрать вес и забеременеть.

Краски мгновенно сбежали с лица Эмили.

– Даже не думай!

Энди засмеялась:

– Единственные люди на земле, с которыми Миранда Пристли разговаривает по-человечески, – беременные женщины. С другими она чудовище. Я помню, мы договорились избегать этой темы, но неужели ты до сих пор всерьез рассматриваешь возможность… продаться ей?

Большие глаза Эмили расширились и стали еще больше.

– Рассматриваю возможность? Еще как рассматриваю! Я согласна хоть сейчас. А если в тебе есть хоть капля деловой хватки, ты тоже согласишься.

– А будь в тебе хоть капля чувства самосохранения, ты уже добежала бы до канадской границы.

– Ну откуда в тебе этот гнилой пафос! – с пафосом воскликнула Эмили.

– Десять лет психотерапии, ночных кошмаров и жутких воспоминаний ты называешь пафосом? Если вы с ней согласитесь возместить мне стоимость визитов к психологу, обеспечите неограниченный запас снотворного и сеансы массажа раз в две недели, я, так и быть, подумаю. В противном случае мне не выжить.

Неожиданно рядом материализовались мужья.

– Вы не поверите, кого мы только что видели, – сообщил Макс с куда большим пиететом, чем заслуживала Миранда Пристли.

– Одного модного редактора? – серьезно спросила Эмили.

Макс нахмурился:

– Нет, Меган Фокс с мужем, он играл в «Беверли-Хиллз 90210». Представляете, они сидели рядом с нами!

– В жизни она еще красивее, – услужливо добавил Майлс.

Когда женщины дружно промолчали, мужчины покосились друг на друга.

– А что здесь происходит? – спросил Майлс.

– Столкнулись с Пристли, – ответила Энди, глядя на мужа в поисках сочувствия. Ее неприятно удивило то, что он сразу оживился.

– С Мирандой Пристли? Правда? Она говорила о покупке? Недовольна, что прошло столько времени после предложения?

Энди обожгла его взглядом:

– Вряд ли уместно намекать, что мы затягиваем сроки. Первый звонок поступил после нашей свадьбы – они хотели видеть наши выпуски за последний квартал. Со Дня благодарения до новогодних праздников Миранда чуть ли не отпуск взяла, а сегодня ровно неделя после Нового года! – Энди понимала, что горячится, но ничего не могла с собой поделать.

Майлс ткнул Макса в спину.

– Пошли выпьем! Похоже, ситуация здесь напряженная.

Макс кивнул.

– Я считаю, если вы собираетесь продавать журнал, надо дать ответ как можно раньше, чтобы у нее не сложилось превратного представления…

– Мы об этом позаботились, – сказала Энди с большим раздражением, чем хотела.

Макс поднял руку в знак того, что сдается.

– Я просто высказал свое мнение.

Всякий раз, как речь заходила о предложении, Макс начинал рассуждать о том, как это престижно, когда тебя покупает «Элиас-Кларк», какая честь получить столь солидное предложение через каких-то три года в бизнесе, и что потом у Энди окажутся развязаны руки, и как она сможет заняться любимым делом – после года ада, конечно. Энди подозревала, что муж думает бумажником, представляя, какую прибыль принесут ему умные инвестиции и не менее умная жена, ведь состояние дел «Харрисон медиа холдингс» год от года только ухудшалось. Доходы у них делились поровну – Макс настоял, чтобы они поженились без брачного контракта (условие, которое вызвало благодарность и одобрение Энди и взбесило миссис Харрисон), – поэтому Энди радовалась, что они оба финансово выиграют от продажи журнала. Чему она совсем не радовалась, так это постоянному, хотя и небольшому давлению со стороны мужа. Она же не лезет обсуждать его деловые решения!

– Девочки, когда вы обо всем договоритесь, найдете нас в баре! Только не подеритесь. Игра вот-вот начнется, – сказал Майлс.

Эмили повернулась к Энди, но та не могла заставить себя встретиться с подругой взглядом.

Наконец она подняла глаза.

– Что?

– Значит, ты не хочешь соглашаться? Ни сейчас, ни позже? – Эмили с усилием переплела пальцы на коленях. Она сидела в напряженном ожидании, как тигрица, готовая к прыжку.

Энди открыла рот, чтобы в сотый раз объяснить свою позицию, но вдруг заговорила о другом:

– Мне сейчас с этим не справиться, Эм. Ты пойми, я изо всех сил стараюсь не сдавать позиции на работе. Я потеряла несколько недель на токсикоз и усталость, роды приближаются, как товарный поезд, до появления ребенка всего несколько месяцев. Мне столько надо всего сделать и приготовить – сейчас самое неподходящее время продавать кому-то журнал, особенно ей…

– Стало быть, ты против? – Боль в голосе Эмили нельзя быо не почувствовать.

Конечно, Энди была против. Наберись она храбрости, она бы прямо объяснила свой отказ примерно в таких выражениях: «Я скорее умру или разорюсь и не найду больше работы, чем соглашусь пресмыкаться перед этой стервой еще хотя бы день». Но так как она была Энди, ненавидящей конфликты и старавшейся не огорчать людей, то сказала:

– Я не говорю «нет» вообще. Просто сейчас – нет.

Лицо Эмили просветлело, а в глазах появилась надежда.

– Ну, это я могу понять. Тебе сейчас просто слишком тяжело. У нас впереди богатый на свадьбы весенний сезон. Стэнли говорил, что уже думает над концепцией нашей совместной работы с «Элиас-Кларк»…

– Давай вернемся к этому, когда я рожу. – Энди было неловко опять увиливать от решительного объяснения с Эмили, вместе с тем ей стало очень любопытно, когда это подруга успела переговорить со Стэнли за ее спиной.

– Если к тому времени они не потеряют к нам интереса, – надулась Эмили.

– Не переживай – не потеряют! К тому времени у нас будет больше выпусков, больше подписчиков, а благодаря твоей безупречной работе – и больше рекламодателей. У нас с самого открытия ежеквартальный рост, нет причин бояться, что сейчас вдруг все пойдет иначе. К тому же кому, как ни тебе, знать – чем жестче с ними обойтись, тем сильнее они нас захотят.