Передай мне соус Гарднер Эрл

На этот раз голос был более настороженным:

– Что вам надо?

– Страховая компания, – ответил я. – По расследованию дела с машиной «Роадрейсер» НФЕ-801. Это ваша машина?

Несколько секунд за дверью было тихо, потом я услышал шаги и щелканье замка.

В дверях стоял мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, что-то около шести футов, с голубыми глазами и темными, каштановыми волосами. Он осмотрел меня сонными, еще опухшими от сна глазами и заглянул, нет ли у меня кого за спиной: наверное, ожидал увидеть там полицейского. Когда он понял, что я пришел один, его опасения, видимо, рассеялись, и он вздохнул с явным облегчением.

– Кто вы?

– Сейчас объясню, – пообещал я и, оттолкнув его, вошел в комнату.

Он послушно отступил в сторону.

– Будет лучше, если вы оденетесь, – сказал я.

Должно быть, он обрадовался возможности собраться с мыслями. Спал он в шортах и нижней рубашке, поэтому поспешил надеть брюки, рубашку, носки и туфли, прошел в ванную и умылся, потом вынул из кармана расческу и аккуратно причесал волосы.

– Ну, придумали что-нибудь?

– Что вы имеете в виду?

– Достаточно правдоподобную историю.

– Почему я должен что-то придумывать?

– Ваше имя?

– Малкольм Бакли, – представился он, слегка поколебавшись.

– Как зовут вашу жену? – спросил я.

Он посмотрел на меня, заморгал и внезапно осел на край кровати, будто его перестали держать ноги.

– Вы когда-нибудь встречали человека по имени Эмос Гейдж? – жестко задал я вопрос.

– Вы выиграли…

– Тогда продолжайте.

– Я предчувствовал, что рано или поздно это случится. Боже мой, офицер, если бы я знал, что мне делать! Если бы у меня было с кем посоветоваться, но мне все приходилось делать одному, и вот в какие же неприятности я угодил!..

– Сколько вы украли у Бакли?

– Я ничего у него не крал.

– А если без глупостей?

Он не ответил.

– Какая чертовски дурацкая шутка! – сказал я. – Вы должны были на днях получить огромное состояние, если бы не совершили никакого преступления, и тут вы впутываетесь черт знает во что.

– Это совсем не то, что вы думаете, – возразил он робко, – я просто попал в ситуацию, когда не знал, что делать, и даже какое-то время не соображал, кто я такой.

– Что, временная потеря памяти? Амнезия?

– Да, ненадолго.

Я засмеялся.

– Это правда, это истинная правда! Я читал, что такие вещи случаются, но не представлял, как это бывает на самом деле.

– Продолжайте, давайте послушаем вашу историю. Только не советую тратить попусту время на выдумывание подробностей. Я наслушался подобных историй, и меня просто тошнит от них. Но можете попрактиковаться на мне, это будет неплохая репетиция перед выступлением в суде.

– В суде! – воскликнул он с ужасом.

– А где же еще, по-вашему?

Он надолго замолчал.

– Итак, – нетерпеливо напомнил я ему о себе, – начинайте же говорить. Интересно, как это все было.

Он по-прежнему молчал, и я решил подбодрить его советом:

– Послушайте, может быть, вам полегчает, если вы исповедуетесь и сбросите с себя этот груз? Наверняка вы почувствуете себя лучше.

Это неожиданно подействовало, и он начал свой рассказ:

– Да, я Эмос Гейдж, и у меня периодически случаются запои, иногда короткие, иногда нет. Я могу долго держаться, прибегаю ко всяким уловкам, чтобы не попасть в историю, не ношу с собой много денег, а если уж начинаю пить, оставляю у знакомых ключи от машины…

– Давайте дальше! Пожалуйста, переходите к рассказу о Бакли.

– Да, да. Так вот, у меня был очередной запой, на сей раз не помню, как долго. Кажется, кто-то покупал мне выпивку, но я не помню кто.

– Это был Бакли?

– Я не знаю кто. Помню, постепенно начал трезветь. У меня не было ни копейки, даже на чашку кофе… Ужасное состояние!..

– Продолжайте, – сказал я.

– У меня своя система, как попасть домой после запоя. Сначала я иду к фонтану, умываюсь из него холодной водой и пью сколько влезет. Когда перестают дрожать ноги, отправляюсь на ближайшую станцию обслуживания и стараюсь найти среди ее персонала кого-нибудь из ордена масонов.

– Что потом?

– Потом я обращаюсь к этому человеку как к брату и прошу помочь доехать домой. Иногда мне даже дают из сострадания деньги на еду и чашку кофе.

– А на этот раз?

– И на этот раз служитель, член нашего ордена, обещал позаботиться обо мне, посоветовал мне отойти в сторонку и ждать.

– Помните его имя?

– Честно говоря, нет. Помню только, что это случилось в Карвер-Сити. Я знал его имя, он даже дал мне свой номер в масонской ложе, мы обменялись рукопожатием… Я могу поехать в Карвер-Сити и найти эту станцию и, конечно, парня этого узнаю. На станции давали бесплатные почтовые открытки с марками, это был их рекламный трюк. Я написал открытку друзьям, сообщив, что со мной все в порядке и что я возвращаюсь…

Я подбодрил его, сказав, что мне интересно его слушать. Ведь я уже верил в его искренность: рассказ Эмоса Гейджа повторял то, что я уже знал.

– Что же случилось дальше? – спросил я.

– Я пробыл на станции не больше получаса, когда появился этот парень, работник станции, и сказал мне, что нашел для меня машину, водитель которой согласился меня подвезти. Он просил меня не подвести его, предупредил, что помог мне только из чувства солидарности к члену своего масонского братства. Повторяю, мы обменялись рукопожатием, и я заверил его, что не подведу. Водитель ехал в Рино, собирался вести машину всю ночь, и ему требовался человек, который мог бы подменить его за рулем…

– Продолжайте, – попросил я.

– Мне не нужно было в Рино, я жил в Лос-Анджелесе, но меня пугала перспектива ночи на дороге, и очень хотелось есть. Я полагал, что рано или поздно этот парень накормит меня.

Хозяин машины еще на станции сделал пару звонков, после чего сказал, к моей радости, что его планы изменились и он едет в Лос-Анджелес, что меня очень устраивало.

Я сел в машину рядом с ним. Из рассказа служащего станции знал, что ему нужен помощник-водитель, но не собирался навязываться сам: видел, что он меня изучает. Через некоторое время он поинтересовался, не любитель ли я выпить. Я честно сказал ему о своих периодических запоях и что сейчас абсолютно трезв, но очень голоден, так как уже давно маковой росинки во рту не имел. Он ответил, что все понимает и в ближайшем городе остановится и накормит меня, а потом посадит за руль и посмотрит, как я справлюсь… Ну а потом мы увидели на дороге эту женщину.

– Какую женщину?

– Она тоже просила ее подвезти, сказала, что ее зовут Мадж, но больше мы о ней ничего не узнали.

– Хорошо, что было дальше?

– Они с минуту поговорили. Он спросил, куда ей надо, она ответила, что в Лос-Анджелес. На его вопрос, что женщина в столь поздний час делает одна на дороге, она отшутилась: мол, стала слишком набирать вес, и ее доктор посоветовал совершать дальние прогулки, и триста миль, по ее мнению, достаточно далекое расстояние. Потом придумала еще, что она беженка… Ну, в общем, он в конце концов разрешил ей сесть в машину, на заднее сиденье, так как потом машину поведу я, и она ответила, что ей это безразлично: видимо, умела отваживать пристающих к ней мужчин.

– Что же случилось дальше?

– Когда мы приехали в Сентрал-Крик, наш водитель остановился у кафе и покормил нас яичницей с ветчиной, но все это происходило в страшной спешке. Он снова звонил по телефону в другой город, не знаю кому, думаю, что домой.

– Не помните, он опускал деньги в автомат или звонил «коллект», то есть с оплатой другого абонента?

– Не помню. Нет, вспомнил, он вроде опускал монеты… Черт, не помню, – сказал Гейдж с раздражением. – Я рассказываю вам все, как было. Это дьявольская история, слушайте дальше, вы еще не узнали самого главного.

– Я весь внимание.

– Хорошо. Итак, мы выехали из Сентрал-Крик. Бакли сказал, что скоро передаст мне руль, как только согреюсь.

– Где была женщина?

– На заднем сиденье. Она сказала, что тоже умеет водить, но Бакли сделал вид, что не слышит ее, и она примолкла.

– Хорошо. После этого у вас спустило колесо и…

– Что? – Гейдж удивленно уставился на меня.

– Спустило колесо, он остановил машину, но когда вынул запаску, она тоже оказалась спущенной и…

Гейдж затряс головой.

– Нет?

– Нет, нет! – сказал он.

– Так что же случилось?

– Я не знаю.

– То есть как вы можете не знать?

– Мы просто ехали, и вдруг мне показалось, что на меня упала крыша. Я выключился. Помню шок от внезапности удара, мне стало плохо до того, что я потерял сознание. Кажется, меня ударили дважды, но я не уверен в этом.

– Вас ударил Бакли?

– Он вел машину. Очевидно, ударила женщина, но я точно не могу утверждать. Говорю вам, словно мир перевернулся и на меня упал потолок.

– Что же потом?

– Я пришел в себя, кругом было темно. Я лежал ничком рядом с автомобилем, передняя правая дверца была открыта, по шее у меня текла кровь, плечо и воротник пальто тоже были от нее мокрыми. Я не знал, где нахожусь, и, видит бог, мистер, я не помнил, кто я такой. Было только чувство панического ужаса, которое побуждало меня немедленно бежать с того места, где я очнулся.

– И что же вы сделали?

– Фары были включены, мотор работал, и, почти не соображая, что делаю, я встал кое-как на ноги. Меня шатало, голова кружилась, я облокотился на машину, в которой не было ни души, затем проскользнул на сиденье водителя. Внезапно паника охватила меня еще сильнее. Я чувствовал, что отсюда надо немедленно убираться. Я повел машину сначала по обочине грязной дороги, потом выехал на дорогу с покрытием. Не знаю, в каком месте я очутился – справа поднимались горы, слева они были небольшие, и я повернул налево, откуда дорога вела вниз по холмам. У меня возникло очень странное чувство, будто мне неведомо, кто я такой. Я совсем ничего не помнил о себе, ничего из своей прошлой жизни… вообще ничего. Я просто вел чью-то машину.

– Но вы же помнили, как вести ее?

– Совершенно автоматически. Руки делали то, что должны были делать. Я как будто только что родился, там, прямо у машины…

– Как же вы поступили дальше?

– Я продолжал ехать, надеясь, что память ко мне вернется. Но этого не случилось. Я полез в карман и обнаружил в нем деньги. Остановился у какого-то ресторана, выпил кофе. Заплатив за него, я пошел в уборную, запер дверь и стал себя осматривать. В кармане я нашел бумажник, в нем оказалось больше ста долларов, кредитные карточки на имя Малкольма Г. Бакли, его личные документы, чековая книжка «Америкэн экспресс», чеки в ней были достоинством от двадцати до пятидесяти долларов. Книжка была новой. Ни один из чеков еще не был погашен. Книжка для путешествий тоже принадлежала Малкольму Бакли – знаете такого рода книжки: вы пишете свое имя, когда их получаете, и еще раз снова, когда погашаете чек.

– Что же вы сделали?

– Ну, так как память не вернулась ко мне, я, естественно, решил, что я и есть Малкольм Бакли, и повел машину дальше. Где-то все же брезжила мысль, что мне надо ехать в Лос-Анджелес, но я не имел ни малейшего представления, где находится этот город и где нахожусь я. Я продолжал ехать, надеясь, что память ко мне скоро вернется, но этого все не происходило. Ощущение, что за моей спиной осталось что-то ужасное, не проходило и продолжало пугать меня до смерти, и почему-то я все время наблюдал за дорогой в боковое зеркало. Потом мне вдруг стало страшно ехать по основной дороге. Это чувство оказалось сильнее меня, оно заставило петлять, свернуть на боковую гравийную дорогу, а потом выехать на перекресток и опрометью лететь вперед, не зная, кто я, где и куда направляюсь.

Наконец я начал спускаться по склону горы и очутился на мощеной дороге. Проехав немного, увидел дорожный знак, указывавший, что она ведет в Рино. Я не знал, где находится Рино, я не мог отличить одно место от другого…

– И вы не остановились, не спросили у встречных, куда вам ехать?

– Черт, нет! Я ужасно боялся, что что-то не так, у меня внутри поселился страх, ехал вперед без остановки, чисто интуитивно, и наконец прибыл в Рино, по-прежнему ничего не помня, если не считать каких-то мелочей, скажем, правил игры в рулетку, вождения машины, помнил, как делать все, чем мы пользуемся в повседневной жизни.

– Что же было дальше?

– Увидев казино, я вошел и начал играть на те деньги, которые у меня оказались в кармане. Вначале мне везло, но вскоре удача изменила, и я проиграл все.

– А потом?

– Потом я решил погасить тот туристский чек, который оказался в бумажнике. Должен вам сказать, когда мне пришлось подписывать его именем Малкольма Бакли, я почувствовал себя почему-то не очень уверенно: рука меня не слушалась, и моя подпись не была идентична подписи на чеке, даже я в состоянии беспамятства увидел это.

– И что же?

– Мне кажется, кассиры в этом заведении привыкли к тому, что завсегдатаи казино вечно нервничают, получая деньги по чеку. У соседнего окна, заметил я, стоял мужчина, у которого возникли неприятности с погашением личного чека, к погашению же туристского там относились с меньшим вниманием. Кассир в окне посмотрела на него, потом на меня, попросила документ, удостоверявший мою личность. Я вынул водительские права, она заглянула в них, проверила подпись, что-то отметила на самом чеке и отсчитала мне деньги.

– И как же вы поступили дальше?

– Знаете, у меня возникло странное чувство, что я оказался в безвоздушном пространстве. Словно во сне, подошел к столу, где играли в рулетку, купил на все деньги фишки и поставил на красное. Красное выиграло. Я оставил опять все на красном и опять выиграл. После этого я взял всю стопку, поставил на номер двадцать шесть, и, представьте, шарик остановился именно на этой цифре. Я опять поставил на красное и опять выиграл. После этого я собрал всю кучу моих фишек и… в этот момент ко мне вернулась память. Как будто кто-то отдернул занавес перед моими глазами. У меня закружилась голова, я покачнулся, и хорошо, что сзади оказался стул. Помню, что кто-то поинтересовался, хорошо ли я себя чувствую. Ко мне подошел один из менеджеров, оттолкнул нескольких типов, сгрудившихся около меня и, вероятно, собиравшихся поживиться, пользуясь моим состоянием, взял меня за плечи, подвел к стойке кассира и погасил мои фишки. Я выиграл больше восемнадцати тысяч долларов.

Должен вам заметить, хорошие казино всегда заботятся о своих клиентах. Менеджер сказал мне буквально следующее: «Вы плохо себя чувствуете, поэтому послушайте моего совета, возвращайтесь домой и отдохните. Мы будем рады видеть вас снова, когда вам станет лучше, тогда вы снова сможете пустить в оборот эти деньги. Кому-то повезет – казино или вам. Но сейчас вам нужно вернуться домой и лечь в постель».

– Вы послушались совета?

– Я сел в машину, сразу вспомнив, где оставил ее. Вообще помнил все совершенно ясно, так, как сейчас рассказываю обо всем вам. Я приехал в этот мотель и с тех пор никуда отсюда не выхожу, не считая ресторана напротив. Боюсь показываться в городе, опасаюсь с кем-то общаться. Понимаю, что, наверное, следовало бы обратиться в полицию сразу, как только ко мне вернулась память, но ведь я погасил чужой чек… И оказался теперь вот в тупике. Знаете, есть еще одно обстоятельство… Если я доживу до своего тридцатипятилетия и не буду обвинен ни в каких проступках и преступлениях, то получу большие деньги. Но есть один чертов мужик, который, пока он управляет всеми моими деньгами, будет просто счастлив выдернуть у меня из-под ног этот «золотой» ковер. Поэтому я твердо решил оставаться здесь сколько удастся. Это место удобно тем, что я могу сойти за приехавшего сюда ради быстрого развода и выжидающего положенные шесть недель. Мне никто не задает никаких вопросов, ну и сам я не выдаю никому никакой информации.

– Вы не правы в одном, – заметил я.

– В чем же?

– По условиям завещания вы лишаетесь наследства после тридцати пяти лет не в случае совершения преступления. Вы должны быть признаны виновным в совершении преступления.

– И в чем же разница?

– В этом самом она и есть, – ответил я. – Если вы будете сидеть тихо, не станете уклоняться от выдачи властям, если не совершите ни одной ошибки и наймете лучшего адвоката – словом, протянете всю эту канитель как можно дольше, у вас будет хороший шанс выиграть время.

– И что меня ждет в таком случае потом?

– А потом, когда вам исполнится тридцать пять, вашим теперешним попечителям придется считаться с тем, что вас признали невиновным в совершении тяжкого преступления, и предъявить вам баланс общей суммы капитала.

– А потом?

– Черт возьми, потом вы станете обладателем наследства и сможете начать настоящую борьбу с ними.

Гейджа вдруг осенило:

– А собственно, почему вы рассуждаете подобным образом? Вы что, разве из полиции?

Я отрицательно покачал головой.

– Вы же сказали, что вы из страхового агентства?

– Я частный детектив и старался разыскать вас. Вы знаете Сандру Иден?

– Знаю ли я ее?! – При этих словах глаза его буквально засияли. – Как она? Как Элеонор?

– Прекрасно. Они очень обеспокоены вашим исчезновением, кроме того, сидят без денег.

Тут он схватился за голову.

– Я столько раз думал о них! Хотел связаться с ними, но боялся это делать. Знаю, что они сидят без денег. Я должен как-то им передать… хоть немного.

– Ну, ладно, – сказал я. – Теперь вы все вспомнили…

– Да, вспомнил.

– Давайте проследим ваш путь шаг за шагом. Где вы находились в тот момент, когда пришли в себя?

– Я оказался на проселочной дороге, где-то в горах. Слышал шум хвойного леса и горного потока. Хорошо помню плеск бегущей по камням воды. Помню, хотелось подойти к ней умыться, но что-то заставляло немедленно бежать с того страшного места. Такого безотчетного страха, поверьте, я никогда в своей жизни не испытывал. Простите, а как ваше имя?

– Меня зовут Дональд Лэм… Так продолжим наш разговор. Как вам кажется, вы далеко в тот момент находились от мощеной дороги?

– Думаю, милях в двух.

– Какого рода была грунтовая дорога?

– Жесткая, вся в кочках, машину на них все время подбрасывало, скорее всего, дорога шла через горы, на высоте, я чувствовал это по разреженному воздуху. Сосны шумели, и я видел только их верхушки. Была еще ночь.

– И когда грунтовая дорога кончилась и началась мощеная, вы повернули на подъем?

– Да, так и было, дорога пошла вверх.

– Что же потом?

– Я проехал около двадцати миль.

– Вспомнили, где вы заправлялись?

– Не сразу, у меня бак оказался полным.

– А подъем продолжался долго?

– Дорога петляла, подъемы и спуски чередовались. Потом я выехал на мощеную дорогу, а по ней – в долину, уже рассвело, вокруг лежали фермерские поля, и вскоре я увидел указатель. «Рино – сорок миль» – было написано на нем.

– Сколько же часов вы провели в пути, пока увидели этот знак?

– Не помню точно, очевидно, эта часть моего сознания еще не совсем прояснилась. Помню только, ехал весь день.

– За время пути вы заправлялись?

– Да, дважды, а может быть, и трижды, не уверен.

– Вы о чем-нибудь спрашивали сотрудников станции, где останавливались?

– Нет, я просил залить полный бак, платил и молча уезжал. Вам трудно, мистер Лэм, понять мое состояние. Вам приходилось когда-нибудь просыпаться утром после глубокого сна, когда не сразу осознаешь, где находишься? Чувствуешь, что проснулся, однако не понимаешь, где ты. Я же не в постели нежился, а с полным провалом памяти вел машину, нервничал, у меня болела голова, и меня трясло от страха. Голова и до сих пор болит.

– У вас была на лице кровь?

– Да! Помните, я сначала остановился у ресторана? Вот тогда-то, заказав себе кофе, я пошел в туалет, заперся там и посмотрел на себя в зеркало. Весь в крови!.. Я мочил бумажные полотенца и вытирал кровь с лица.

– Много ее оказалось на пиджаке?

Гейдж подошел к вешалке, снял пальто и показал мне.

– Видите ли, я старался отмыть кровь холодной водой сначала с плеча, но пятна остались, посмотрите.

– Да, интересную историю вы мне рассказали!

– Вы мне не верите?

– Пойдемте лучше позавтракаем, – предложил я. – А потом я вас оставлю, сам же поеду и еще кое-что проверю.

– Что же вы собираетесь проверять, мистер Лэм?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

– Хочу установить, что вас так напугало. От чего вы бежали так спешно.

Он смутился. Я попытался поймать его взгляд, но Гейдж упорно уклонялся от моего прямого взгляда.

– У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Куда там! Ничего, кроме дикого, панического страха, который и сейчас еще леденит мне спину!

– Хорошо, тогда пойдемте завтракать. Вам надо побриться и выпить кофе. Полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что ни одно жюри присяжных вам не поверит?

– Да, я догадываюсь.